Мифология, окружающая произведения Говарда Филлипса Лавкрафта, разрослась на сегодня настолько, что в ней трудно не заблудиться. Фактически, на её основе выросла целая самодостаточная, хотя местами весьма противоречивая магическая, философская и даже религиозная система — а точнее даже комплекс таких систем. Поэтому сегодня мы поговорим о том, как не запутаться в самих источниках, и как определить, что из написанного в них можно брать на вооружение.

Начнём с обзора источников, которыми представлена так называемая Традиция Древних, или Культ Альяха, или, если говорить более наукоподобно, «лавкрафтиана». Есть, разумеется, сами произведения Лавкрафта. Также, думаю, ни для кого не секрет, что разрабатывал свой мир не он один, в рамках той же мифологии (так называемых Мифов Ктулху — по имени не самого главного, но самого выразительного представителя этого мира) писало ещё несколько авторов (некоторые — одновременно с ним, ещё больше — после). Среди них можем, прежде всего, вспомнить такие имена как Август (Огюст) Дерлет, Фрэнк Лонг, Роберт Говард, Роберт Блох, Кларк Эштон Смит, Ричард Сирайт, Фриц Лейбер, Колин Уилсон, Лин Картер, Брайан Ламли, Генри Каттнер, Стивен Кинг и другие. Помимо мифологических персонажей (самих Древних, их порождений, слуг и пр.), мест, артефактов, в Мифах Ктулху упоминается и большое количество всевозможных книг — реальных и вымышленных. Кроме того, многочисленные тексты не упомянуты в художественных произведениях Лавкрафта и его «соратников», но появляются в готовом виде позднее, позиционируемые как переводы оригинального источника или фрагментов из него. Среди достоверно существующих книг можно назвать Библию, Станцы Дзиан, Книгу Тота (не кроулианскую, а её не сохранившийся египетский прототип), Зоар, «Золотую ветвь» Фрезера, «Алхимические ключи» Роберта Фладда и многие другие тексты, прежде всего оккультного характера (что указывает на эрудированность Лавкрафта в этом вопросе). Список книг, реальный прототип которых неизвестен (обычно эту формулировку используют как синоним слова «вымышленная», хотя, справедливости ради, отмечу, что это не обязательно так), тоже огромен, особенно с учётом «расширенной вселенной», но в числе самых известных стоит назвать «Сокровенные Культы» (впервые упомянуты Робертом Говардом), Тайны Червя (впервые упомянуты Робертом Блохом), Книга Эйбона, или Ивоны (впервые упомянута Кларком Эштоном Смитом) и, конечно же, Некрономикон.

Конкретного текста Некрономикона ни Лавкрафт, ни его товарищи по цеху не приводят, есть только отдельные цитаты, отсылки, персонажи, которые должны быть там упомянуты, и т. д. Но после смерти Лавкрафта Августом Дерлетом был составлен первый «официальный» Некрономикон, составленный из этих цитат и фрагментов с авторскими дополнениями. Во второй половине XX века стали появляться и другие тексты с этим названием, а также тексты (преимущественно гримуары) с некоторыми другими названиями, упомянутыми Лавкрафтом сотоварищи. Разные из них возводились к разным историческим личностям как к их авторам, переводчикам, передатчикам и переписчикам. Согласно «официальной» — то есть, собственно, лавкрафтовской — истории, написан Некрономикон в VIII веке арабом Абдуллой Альхазредом, переведён впервые на европейские языки в X веке, — но, как ни странно, публикации Некрономиконов всех мастей в библиотечных каталогах начинаются именно со второй половины XX века. Выводы может делать каждый сам.

Какие произведения «наследия Древних» используются в качестве сакральных текстов, какие традиции воспринимаются в качестве исторически и идейно близких (и, как следствие, какие магические, мантические и медитативные практики используются), какие ставятся цели, какие средства считаются допустимыми для их реализации — зависит от личных взглядов и предпочтений конкретного культиста. Если кратко пробежаться по текстам, на которых базируется современная лавкрафтиана, то в русскоязычной среде наибольшей популярностью пользуются следующие книги и собрания книг.

Один из первых текстов (и по времени публикации, и по значимости для традиции) — это Некрономикон Симона (или Саймона). Он имеет больше отношения не столько к мифологии Г. Ф. Лавкрафта (хотя, конечно, и к ней тоже), сколько к шумеро-аккадской мифологии. Многие лавкрафтианские мотивы переосмыслены именно в её ключе. Плюс к тому, в Некрономиконе Симона приведены с некоторыми отличиями несколько аутентичных шумеро-аккадских текстов, среди которых, например, «Нисхождение Инанны в Нижний Мир» (в рамках Некрономикона Симона — под названием «Писание Маган») и Таблицы Маклу. Таблицы Маклу — это вообще один из первых дошедших до наших дней гримуаров (самая ранняя известная его копия относится к VII веку до н. э., однако текстологический анализ позволяет предположить, что она сделана с каких-то более древних документов — вероятно, средневавилонских времён или даже раньше). Тем не менее, в Некрономикон Симона вошла не вся книга целиком, а некоторые заклинания из Таблиц Маклу (в 22 номере «Апокрифа» мы публиковали перевод их аутентичного текста) и некоторые тексты, похожие по стилистике, но к Таблицам Маклу отношения не имеющие (вероятно, их источник — Таблицы Шурпу, ещё один ассирийский гримуар примерно того же времени). Большинство имён Некрономикона Симона прямо позаимствовано из шумеро-аккадской традиции, но кое-где в Некрономиконе Симона используются имена лавкрафтианские (например, Хастур), обычно со стилизацией под шумерику. Например, не Ктулху, а Кутулу, — хотя на самом деле божество, которое там подразумевается, должно называться Кулулу. Также вместо классического лавкрафтианского имени Шуб-Ниггурат используется форма Ишниггараб, вместо Йог-Сотота — Иак-Саккак, Азатот передаётся как Азаг-Тот и пр. И всё же, несмотря на такие искажения (или, наоборот, реконструкции), Некрономикон Симона — это адаптированный под шумеро-аккадский антураж Миф Ктулху. Что же касается истории (или, точнее, мифоистории) этого текста, то она очень тесно связывается с Телемой. Одним из передатчиков Некрономикона Симона (хотя и безо всяких на то документальных оснований) называется Алистер Кроули, в числе передатчиков упоминается и Грегор Грегориус (Ойген Гроше), создатель Братства Сатурна. Что касается практической составляющей, то это, в общем-то, классические шумеро-аккадские заклинания со всеми составляющими, включая куклы из глины, алебастра и различные с ними манипуляции.

Большой свод лавкрафтианских текстов более тесно работает с пантеоном Г. Ф. Лавкрафта и родственных ему авторов и основывается преимущественно на версии Дерлета. Самый известный из них — Некрономикон Уилсона. Это не тот Уилсон, который Роберт Антон, а Колин Уилсон, известный больше как писатель-фантаст и историк оккультизма (его книга «Оккультизм», в другом переводе — «Оккультное», была одна из первых книг по этой теме, которые я прочёл в начале 90-х). Недавно я также обнаружил ссылки на него в работах известного психолога Абрахама Маслоу и с удивлением узнал, что Колин Уилсон также известен как сексолог и социолог. Так вот, Уилсон и группа его товарищей сделали собственную реконструкцию Некрономикона, которая пользуется большой популярностью среди любителей Магии Древних. Книжечка небольшая маленькая, она выдаётся за перевод или расшифровку Liber Logaeth Джона Ди, но если сравнивать объём Liber Logaeth и объём Некрономикона Уилсона, то, даже не зная всех остальных исторических моментов, видно, что Некрономикон Уилсона к Liber Logaeth если и имеет какое-то отношение, то очень косвенное. В отличие от «месопотамского» Некрономикона Симона, Некрономикон Уилсона в значительной степени опирается на традицию Гоэтии. В нём перечислены «тринадцать шаров (эмблем) Йог-Сотота», и имена, которые приписаны этим тринадцати шарам, или полностью повторяют имена некоторых гоэтических демонов, или легко из них выводятся, с учётом возможных ошибок переписчиков, разных транскрипций и т.д. Что касается аутентичной Liber Logaeth (она же Liber Mysteriorum Sextus et Sanctus), то самый интересный момент лично для меня — что в её тексте есть слово «Zvchastors», похожее на имя «Хастур», упомянутое в лавкрафтианской мифологии, и слово «Hidrahah», похожее на «Гидра» (Гидра, или Йидра, тоже упоминается в Мифах Ктулху). О чём это говорит, можете делать собственные выводы. Лично я выполнил собственный перевод Liber Mysteriorum Sextus et Sanctus (не только с использованием имеющихся словарей енохианского языка, но и с помощью практик, близких к ченнелингу), и моя расшифровка тоже оказалась связанной с традицией Древних. Можно по-разному относиться к применённому мною методу «перевода», однако очевидно, что Некрономикон Уилсона не имеет отношения к этому тексту, хотя и, в отличие от Некрономикона Симона, напрямую восходит к дерлетовской реконструкции и, соответственно, к текстам самого Лавкрафта. Также к Некрономикону Уилсона прилегает впервые упомянутый Дерлетом «Текст Р’льеха», обозначенный как «Скрытые листы Некрономикона».

Ещё один очень интересный текст этой ветви традиции — Некрономикон Рипеля. Итальянец Франк Рипель — очень известный деятель современного оккультизма, итальянский оккультист, один из многочисленных людей, кто считает себя инкарнацией Алистера Кроули (и, на мой взгляд, один из немногих, у которых есть на то достаточно серьёзные основания). Также он является руководителем одной из ветвей египетского масонства Мемфис-Мицраим, причём он «настолько крут», что обладает сотой степенью этого устава, хотя во всех остальных ветвях Мемфис-Мицраим их не более 99. Так или иначе, этот текст (как и другое произведение Рипеля — Сауфенером или, в моей реконструкции, Софинером — от греческого σοφία — «мастерство, мудрость») весьма интересен. Наверное, это самый интересный из известных мне более или менее старых Некрономиконов текст в плане философии, один из самых последовательных в плане космологии и космогонии и один из самых значимых в контексте Великого Делания в рамках Культа Альяха (то есть возвышения человека к «древнеподобному» состоянию). В нём заметно достаточно глубокое знакомство автора с Телемой и, помимо прочего, там очень подробно расписана именно мифологическая составляющая, в которой много гностических элементов.

Ещё один текст, приписывающийся Джону Ди, — это Grimoirum Imperium. Это вполне классический по форме гримуар, в нём приводятся различные печати, заклинания, способы приготовления различных артефактов, календарь призываний (согласно моей реконструкции — скорее прецессионный, чем годовой). Кто бы ни был его действительным автором, он постарался на славу. К этой же ветки относится и более короткий текст под названием Liber Arcanum, интересный прежде всего некоторыми приведёнными там сигилами.

Большая группа текстов связана с неизвестными издателями под названием A.M.C. Vendetta. Среди текстов, опубликованных этим коллективом — Книга Дагона, упомянутая в мифологии Лавкрафта; один из вариантов Тайн Червя (приписанный не Людвигу Принну, как у Роберта Блоха, а некоему Терцию Сибеллиусу, Сивелию или Цибелию; книга «Сокровенные культы» — псевдоисторическое исследование, приписанное Фридриху Вильгельму фон Юнтцу в произведениях Роберта Говарда; и некоторые другие тексты — в основном, лавкрафтианские, иногда (как в случае с «Красной Книгой Аппина»)— просто демонологические и демонолатрические. В описании истории некоторых из этих книг акцент делается на то, что они, во-первых, более древние, чем Некрономикон, во-вторых, связаны скорее с Ассирией, чем с Шумеро-Аккадом (хотя, возможно, и восходят к шумеро-аккадским прототипам), что, в числе прочего, подчёркивается превознесением жестокости, бытовавшей в Ассирийской Империи. Если вы копали тему истории Ассирии, то должны знать, что, во всяком случае, некоторые её периоды (прежде всего время правления Ашшурнацирапала II) были одними из самых кровавых страниц в истории человечества. Это касается и войн, и жертвоприношений, и много чего ещё — современным деятелям, включая Гитлера и Иди Амина, подобное и не снилось.

Кроме этих базовых текстов, существует также ряд компиляций, включающих в большей или меньшей степени согласованные фрагменты этих писаний, часто с доработками компиляторов. Среди них стоит назвать т. н. «Проект “Некрономикон”» (одна из первых попыток объединения под одной обложкой Некрономиконов Симона и Уилсона, а также некоторых других фрагментов, «Некрономикон Джона Ди» (он же «Книга Закона Мёртвых») и Некрономикон под редакцией Джозефа Тэлбета. Отмечу также Некрономикон канадского оккультиста Дональда Тайсона («Странствия Альхазреда»), содержаний немало полезных и интересных сведений о Древних. Он более художественный по своему содержанию (из-за чего большинством культистов не признаётся), но на его основе создана колода «Таро Некрономикона» — одна из немногих лавкрафтианских мантических систем, достаточно интересная с художественной и символической точки зрения. Также, конечно же, к компилятивным (но с серьёзной работой по текстологической, исторической и оккультной реконструкции) относится проект, в котором я принимал самое непосредственное участие — «Завет Мёртвых».

Кроме этих текстов, составляющих лавкрафтианскую классику, есть ещё несколько сборников — более современных, но достаточно своеобразных при этом. Из заведомо современных, не претендующих на преемственность непосредственно от древних писаний текстов следует особенно выделить Книгу Трёх Владык Альяха, основанную на переводах A.M.C.Vendetta и примыкающую к системе писаний Альяха, и некоторые смежные с нею тексты. Автор или авторы, которые писали это произведение, работали в очень похожем настрое на тот, в котором писали авторы классических гримуаров — глубоко погрузившись в тему, путая собственный мистический опыт с глюками и информацией из сторонних источников (многие обширные цитаты приводятся без упоминания их авторов) и всё это причудливо смешивая. Однако именно работы такого рода лучше всего передают дух того жанра магической литературы, который вообще называется гримуарами, и поэтому я отношусь с данной работе с большим уважением. В общем, желающий и умеющий практиковать, наверное, найдёт для себя много полезного, но считать КТВА какой-то последовательной системой, конечно, сложно. Не так давно (54 приложение к «Апокрифу») мы опубликовали наиболее вычитанную версию этого трактата, а чуть позднее (55 приложение) — ещё три современных лавкрафтианских гримуара («Тропы Глубин (Некрономикон Ангалов)», «Древние и Альях» и «Культ Древних Богов»), с ними рекомендую ознакомиться тоже.

Интересен текст под названием «Осколки Иного», который заявлен авторами как новый Некрономикон, но при этом к мифологии Лавкрафта имеет очень косвенное отношение. Это скорее ченнелинг, чем гримуар — скорее попытка перетянуть что-то из тех пластов психики, которые можно персонифицировать в образе Древних, чем попытка как-то описать магическую практику, связанную с Древними, хотя и это тоже местами есть. Также любопытен оригинальный текст под названием «Necronomicon 667», тоже публиковавшийся у нас в журнале, да и, по сути, много есть ещё интересных текстов традиции, каждый из них можно считать самостоятельной системой в рамках культа Древних.

Своеобразную (не сильно близкую мне — особенно из-за недостаточной проработки архетипики, — но всё же достаточно интересную) эклектичную систему разрабатывают также Baltasar и Manira, мои партнёры по проекту «Запретная магия Древних». Некоторые из них и не претендуют на аутентичность, но, например, один подаётся как перевод знаменитого Манускрипта Войнича (который сближается с Некрономиконом разве что своим общим ореолом таинственности). Естественно, как и в случае с Liber Logaeth, если мы сравним тексты и картинки, мы тоже поймём, что ничего общего между Манускриптом Войнича и «реконструкцией» Бальтазара и Маниры нет, но, тем не менее, некоторые их работы почитать стоит.

Особняком в лавкрафтианском своде стоят тексты, связанные с именем Кеннета Гранта и его Тифонианского Ордена. Тифонианская традиция представляет собой соединение Каббалы, Телемы, лавкрафтианской традиции, отчасти — Магии Хаоса, да и вообще плотный симбиоз с современной Западной традицией во всём её многообразии.

Не могу не упомянуть также текста под названием «Путь в Неберу» (или «в Нибиру»), в котором собраны как фрагменты аутентичных шумеро-аккадских писаний, сближающиеся с Некрономиконом Симона, так и авторские ритуалы и откровения, порою имеющие мало отношения к Древним. Но это скорее забавный текст, чем нечто стоящее. Чем забавный? Да, там упоминаются различные персонажи из более классических и грамотных текстов, есть много интересных сигил, но, помимо того, там имеется большое количество примеров того, как НЕ не должны выглядеть ритуалы. Например, меня как биолога очень сильно позабавило призывание духов бронтозавров с помощью не то тушёнки, не то варёной колбасы, а также такие персонажи как архОнтропы (судя по контексту, это скорее архАнтропы, но получилось весьма гностичненько :)).

Другие тексты наследия Древних (и обозначенные как старинные рукописи, и представляющие собой личные наработки современных адептов), как правило, не рассматриваются как самостоятельные системы, а используются вместе с тем или иным блоком основных писаний. Они, в основном, либо базируются на перечисленных выше, либо рассматривают достаточно малозначительные аспекты — какой-то конкретный ритуал, рецепт конкретного зелья, отдельные мифологические моменты, — но не представляют собой целостных систем.

Перейдём к вопросу историчности лавкрафтианы как таковой, а затем — к некоторым практическим моментам, которые можно из неё извлечь, независимо от степени этой историчности. С высокой долей вероятности можно сказать, что Лавкрафт придумал название «Некрономикон» сам. То же самое касается и большинства других «классических» текстов, упомянутых создателями Мифов Ктулху: такие названия как Тайны Червя, Некрономикон, Книга Дагона, Книга Эйбона и т.д., скорее всего, придуманы именно этой группой авторов. При этом (в большей или в меньшей степени) все эти тексты (художественные произведения и вторичная лавкрафтианская мифология) основывались на различных аутентичных мифологиях. Так, в современный лавкрафтианский пантеон попали, например, такие божества как Бастет (египетская богиня), Ноденс (он же Нуаду, кельтское божество), Дагон (тоже хорошо известный персонаж, в том числе благодаря Библии), Гидра (чудовище из греческой мифологии). Некоторые авторы, в том числе художественные, писавшие и пишущие по лавкрафтианской теме, знакомы в том числе с Телемой, енохианой и другими традициями (я уже упоминал, что, скажем, Уилсон, Рипель и Тайсон отметились далеко за пределами собственно Культа Древних). Известно также, что сам Лавкрафт обладал достаточно большой библиотекой, доставшейся ему от отца, поэтому вероятность того, что он мог ознакомиться с большим количеством традиций, достаточно высока (об этом, как я говорил выше, свидетельствует и упоминание многочисленных исторических оккультных трудов в его произведениях). Нынешний свод текстов Культа Альяха обогащался отдельными его авторами за счёт арабской, шумеро-аккадской, енохианской, еврейской, телемитской и других мифологий, а также умозрительных построений, визионерского опыта (вспомним, что, несмотря на скептическое мировоззрение самого Лавкрафта, именно яркие сновидения послужили основой его литературного мира) и других «внедокументальных» источников.

Вопрос о том, были ли в распоряжении Лавкрафта или других «столпов традиции» тексты, более тесно связанные с культом Древних в её современно понимании, я оставляю открытым. Руководствуясь только библиографическими и археологическими данными, трудно отрицать, что подавляющее большинство текстов о Древних (включая самые известные) написано или, как минимум, скомпилировано в их существующем виде после Лавкрафта, на основе его книг и аутентичных источников. Однако нетрудно допустить, что все они имели и другой, «нематериальный» источник вдохновения, которым являются сами Древние (кем бы или чем бы они ни являлись — реальными внечеловеческими и внемировыми силами или персонификацией неких внутренних ресурсов глубинной человеческой психики), несущие человечеству через многочисленных продолжателей и «фальсификаторов» обрывки «истинных» представлений о себе. В любом случае, гораздо важнее не то, аутентичны ли источники, которыми мы пользуемся, а то, каким образом можно использовать их — причём, главным образом, не для достижения каких-либо материальных выгод, повелевания демонами и т. п., а для изменения некоторых элементов внутреннего, а в конце концов и окружающего мира адепта. Некрономикон и Мифы Ктулху в целом — это оружие, и та магия, которая на самом деле осуществляется через него, имеет очень мало общего с теми ритуалами, которые в нём описаны.

Что касается реальной исторической основы, то, понятно, образы, близкие к Древним, присутствуют в различных мифологиях. Это, например, шумерские Тиамат и её отпрыски, а также различные хтонические чудища других мифологий. Что представляют собой хтонические чудища с точки зрения магии, психологии и т. д.? Я бы назвал две составляющие. Во-первых, это персонификация всего неокультуренного человеком по сравнению с тем, что окультурено. Если мы рассматриваем миф о победе героя над драконом, то тут мы как раз видим, с одной стороны, победу человеческой цивилизации над природным Хаосом — упорядочивание, выстраивание системы, ирригация, города и т.д. Второй и более важный для современной лавкрафтианской системы момент — это, скажем так, некие тёмные подсознательные глубины, которые постепенно укрощаются «светом разума» и ставятся человеку на службу. Понятно, что в тех случаях, когда происходит полная победа одного над другим, побеждаемое чудище всего лишь загоняется куда-то вглубь и будет время от времени вылезать. Отсюда такие мифологические моменты, где возникновение упорядоченного космоса человека — это продукт творческой силы Новых Богов, направленный на материал Древних Богов. Если мы рассматриваем шумеро-аккадику, то человек является носителем Крови Кингу — одного из хтонических чудищ, убитого молодым богом Мардуком (а вселенная создана из тела рассечённой им Тиамат). Если мы рассматриваем лавкрафтиану именно в этом моменте, то у нас получаются и наиболее важные практические следствия. Задача практики с Древними — пробудить в себе эту самую Кровь Кингу, но при этом — на нашем нынешнем уровне развития (то есть, выражаясь внутренним языком традиции, стать «древнеподобными»). Это одно из направлений, в котором мы можем использовать тексты лавкрафтианы (и направление важнейшее, связанное именно с Магистральным Путём, а не с прикладным колдовством, как часто пытаются использовать древние и современные гримуары).

Ещё один очень интересный момент, проверенный мною на практике и именно в контексте лавкрафтианы, касается того, о чём я не встречал никаких упоминаний ни в «классических» гримуарах Культа Альяха, ни в статьях современных исследователей. Вспомним образ Йог-Сотота: он соединяет прошлое, настоящее и будущее, это Ключ, Врата и Страж Врат, он соединяет все возможные миры и времена. Когда мы работали над реконструкцией нашей версии Некрономикона (она называется Завет Мёртвых) в рамках проекта «Армия Р’льеха», кроме самого текста, мы реконструировали также биографию Альхазреда (или, как транскрибируется у нас его имя, аль-Хазраджи). Понятно, что если брать чисто исторические сведения, этот персонаж должен рассматриваться как вымышленный. Но даже вымышленный персонаж, если он приписывается какой-то культуре (в данном случае араб) и к какому-то времени (VII-VIII век), пребывает в некоем историческом контексте. Поэтому работа над биографией заключалась, прежде всего, в том, что брались различные существующие его биографии, и они тщательно вычищались от заведомых анахронизмов и встраивались в исторический контекст. И вот к каким интересным результатам привела эта работа.

Я наткнулся в ней на ряд очень странных совпадений. Используя разные элементы из написанных другими авторами биографий, я старательно выстраивал их в хронологической последовательности, отсеивая заведомо противоречащие историческим фактам детали и разворачивая в нечто более целостное. Некоторые «белые пятна» — пропуски в биографии — я заполнял «на одном вдохновении», руководствуясь снами, интуицией и ченнелингоподобными «коннектами». Но потом, как эти места уже были заполнены, я наталкивался на исторические источники и обнаруживал, что «если Альхазред существовал», то иначе, кроме как согласно описанному мною, и быть не могло. Допустим, Альхазред совершенно случайно забредает на Арарат (из земель, которые, судя по всему, находились совсем в другой стороне — где-то на границе тогдашней Персии и Византии), после чего и начинаются его странствования. Однако вспоминаем, что Арарат — это не арабские земли и на тот момент даже вообще не мусульманские, прошло ведь совсем немного времени с момента возникновения ислама. Что он вообще делал на Арарате, если, по другим биографиям, он должен был находиться на территории нынешнего Ирака? Расстояние достаточно большое, тем более по тем временам. Я взялся заполнять пробел «из головы» — а потом оказалось, что именно в то время через те земли как раз проходили мусульманские армии, и что именно в тех землях, где был Альхазред, сперва было серьёзное персидское присутствие, и что было много связей между Персией и Арменией того времени. Причём, дойдя из Ирака до Арарата, Альхазред зачем-то повернул обратно: как оказалось, он не пошёл в Армению, потому что Армения именно в то самое время была сдана мусульманам, то есть (если предположить, как это сделал я, что он бежал из персидских земель к своим армянским родственникам от мусульманского преследования) пропал смысл двигаться дальше.

И подобные моменты случались постоянно. Самый показательный из них — когда я сравнил датировки смерти Альхазреда, сделанные Лавкрафтом и Дерлетом. Они расходились примерно в 7 лет, причём в одном из текстов упоминается затмение, так что я покопался и узнал, что версия Дерлета ближе к реальности. Естественно, у меня также возникла мысль, что это разница, накопившаяся за определённое время между лунным мусульманским и солнечным европейским календарём (каждый год разница составляет, кажется, 11 дней). Я стал вычислять, когда и к какому моменту могла накопиться разница именно в 7 лет. Выяснилось, что к середине X века (причём для расхождения в нужную сторону потребовалось перевести с мусульманского календаря на европейский дважды — как если бы европейский переписчик читал некоторый текст, где не был назван конкретный год смерти, а было сказано что-то вроде «столько-то лет назад», и он, считая, что это арабский счёт, перевёл эти годы в солнечные, не зная, что они уже указаны как солнечные). И лишь позднее я прочитал в источниках, что, согласно лавкрафтовской мифоистории, именно в середине X века Некрономикон был впервые переведён на европейский язык (греческий). А упомянутые мною армяно-персидские корни Альхазреда (а не арабские, как «по классике») проще объясняют тот факт, почему могло получиться, что текст датировался по солнечному календарю, а не по лунному (иранский календарь — солнечный, хотя и отсчитывается от Хиджры, как и арабский).

К чему я это говорю и почему перечисляю в списке практических моментов? Практический момент заключается вот в чём. Мы прекрасно знаем, что будущее пластично: нет какой-то чёткой линии будущего. Если мы поступим одним образом, то мы пойдём по цепочке вероятностей в ту сторону, а если другим — то в эту сторону, и т.д. Но вот работа с этой реконструкцией дала мне очень чёткое понимание, что столь же пластично и прошлое. Представьте себе: вот точка настоящего, и из него расходится множество вероятностных будущих. Но точно так же из него расходятся и вероятностные прошлые. Если мы знаем, что, например, эта ручка сейчас находится здесь, в этой точке стола [показывает], то она могла быть перемещена сюда отсюда [показывает], а могла быть перемещена и оттуда [показывает]. Оба этих варианта дадут именно такое настоящее. Но если мы сейчас на всё это смотрим, мы не можем, зная только о настоящем, определить, где же она на самом деле была в прошлом. И если мы обнаружим, что, к примеру, с одной стороны слой пыли меньше, то мы можем предположить, что ручка лежала именно здесь. То же самое и с более глобальным прошлым. На тот момент, с которого я начинал работу над этой реконструкцией, наиболее вероятным было то прошлое, в котором Альхазреда не было. Когда я начал с этим работать, то получилось, что та ветка прошлого, в которой Альхазред всё же был, приобрела некоторые дополнительные подтверждения благодаря моей работе, которые всплыли в том, что я получил подтверждения именно этой ветки через сторонние источники, о которых я на тот момент не знал. Кстати, чтобы это не звучало так уж абсурдно, добавлю, что подобные методы, хотя и менее масштабные, я применял и при более бытовых моментах. Например, мне удалось прописать себя там, где меня на самом деле не было. Оказалось, что меня там помнят. Один такой случай был у меня, было подобное и у некоторых других моих знакомых. В общем, подобными же реконструкциями своего присутствия я убедил того, кто там был и видел, что меня там не было, в том, что я там был. Как это использовать на практике вам, смотрите сами, вариантов может быть много.

Также из практик, входящих в Некрономикон и смежные тексты, реально работают (независимо от достоверности тех или иных моментов в Мифах Ктулху), как минимум, те, которые относятся к т. н. сновидческим техникам, — например, «Раскрытие ока грезящего» и методы, связанные с лабиринтами Зин. Последние были также проверены мною на практике, в том числе при реконструкции биографии Альхазреда, о которой я уже сказал, а также в некоторых других, не имеющих непосредственной связи с Древними, ситуациях, имеющих отношение к «сновиденной библиотеке». Многие современные авторы при работе с лавкрафтианой делают акцент именно на сновидческую практику. Например, есть такая книга «Ктхулхианский [именно такое написание] гримуар сновидческих работ» Джона Кофлина, где описывается работа с Ктулху. В оригинале Ктулху — это грезящий бог, который насылает всякие безумные вдохновения, так что если вы работаете со сновидениями, у вас есть огромный спектр, что можно сделать. Пару раз я общался во сне с Ктулху. Один раз он явился мне в костюме Санта-Клауса, а другой раз в результате этой встречи было написано вот такое стихотворение, в котором я получил, так сказать, практический ответ на вопрос случившейся в предшествующий день дискуссии, кто же нас любит больше — Ктулху или Иисус:

Был бы полдень сегодня тухлым
И лишённым заветных тайн,
Но приснился мне ночью Ктулху.
Я сказал ему: «Ктулху, фхтагн!»

Высотою Кремлёвских башен,
С бородою зелёных змей,
Он был даже не так уж страшен,
Хоть был бога и чёрта злей. 

Глаз, прищуренный из орбиты,
Погружался в меня, как в сны.
Он меня лобызал сердито,
Как родителя — блудный сын. 

Неевклидова града пленник,
Он в волнах шерудил хвостом.
Был он мудр и лукав, как Ленин,
Терпелив, как Исус Христос. 

Был крылами его протоптан
Торный путь от чужих планет…
Я проснулся — и на работу.
Милый Ктулху, вернись ко мне!

Есть ещё такой современный автор — Свабуно. Сейчас, насколько я понимаю, он перешёл в славянское язычество, но у него есть большое количество текстов по сновидческим работам, в том числе связанным с лавкрафтианой. В общем, и в художественных произведениях самого Лавкрафта (особенно тема «серебряного ключа» и, конечно, Ктулху), и в смежных работах, включая некоторые версии Некрономикона, и в современных статьях приводится большое количество моментов, которые могут расширить вашу сновидческую практику, и вы при желании можете их найти.

И последний важный момент, который я хотел бы подчеркнуть при работе с лавкрафтианой. В большом количестве гримуаров описываются разные трудноосуществимые в современном обществе техники, в которых, например, присутствуют массовые человеческие жертвоприношения. Я, разумеется, не буду утверждать, что это действительно рекомендуемая практика при работе, но советую, когда вы читаете такие тексты, предварительно ознакомиться с тем, что говорил о человеческих жертвоприношениях тот же Кроули, и как это должно пониматься в оккультной литературе. Я не уверен, что те, кто писал, например, саму Книгу Дагона (когда бы это ни случилось — в древнеассирийские времена или в XX веке), описывали жертвоприношения именно с такой точки зрения — некоторые из них, возможно, исходили из позиций нагнать побольше ужаса или реконструировать ассирийскую атмосферу. Но даже если это так, читая даже самый абсурдный для современного мира ритуал, пытайтесь «прогонять» его через символические составляющие. Если буквальное его прочтение имеет силу, проработка его ещё и с символической стороны увеличит результативность, а если буквальное неэффективно — так и вообще символический подход будет единственным верным.

Современный облик Культа Альяха столь же многолик, как и сами Древние. Разумеется, среди практиков есть и те, которые пытаются практиковать близко к тексту. Но это та же самая категория людей, которая и любые другие гримуары будет практиковать максимально близко к тексту, невзирая на объективные условия, невзирая на возможные последствия, невзирая на степень понимания самого текста. Конечно, с большинством «культистов» мне доводилось общаться только посредством Интернета, но в основном те, кто настаивает на буквальном следовании текстам — это довольно юные особы (а если это не так с точки зрения биологического возраста, то психологически незрелые). Разумеется, в этих случаях человеческие жертвоприношения они, как правило, заменяют жертвоприношением того, за кого не так сильно накажут, и, разумеется, ни к чему хорошему это не приводит, судя по тому, что видно из удалённого общения с ними, или с теми, кто знает их, или из других, косвенных источников.

Судя по лавкрафтианским текстам, Древние разрушительны и направлены против человека. В таком случае, казалось бы — что можно получить положительного из работы с ними? Отчасти, как я уже рассказывал, связь с ними может использоваться, например, для обогащения сновидческой практики. В этом случае Древние — лишь один из возможных пантеонов, которые мы можем использовать, подбирая под нашу конкретную задачу, в том числе в сновидениях. Если говорить более глобально (и это мы уже видели на примере одного из наиболее интересных с философской точки зрения лавкрафтианских текстов — Некрономикоя Франка Рипеля, хорошо подкованного в оккультных вопросах) — то можно говорить о Магистральном Пути Культа Альяха как о достижении человеком, практикующим лавкрафтиану, состояния либо Древнего, либо близкого к Древнему («древнеподобного»). Понятно, что он не будет спать в море и «зохавывать фсех», но это образ того же уровня, что в большинстве мистических систем, включая монотеистические (например, суфизм): контакт с Божественным. А вот в какой форме он будет проявлен, зависит от того, какие аспекты лавкрафтианы наиболее значимы для конкретного практика. Разрушительные — да, они, естественно, всегда есть, и всегда значительны. Но если брать, например, того же Рипеля и родственных ему авторов, эта разрушительность может воспринимается как тарошный аркан Башня или как образ Шивы в индуизме: это не просто бессмысленное разрушение ради разрушения, а разрушение ради того, чтобы воздвигнуть на этом месте нечто более значимое, более глубинное и т.д. И потом, многие те, кто воспринял бы именно разрушительную составляющую лавкрафтианы, точно так же воспринимают и, например, сатанизм или тёмное язычество: они берут из него исключительно разрушительный аспект, забывая о том, что требуется какое-то дальнейшее строительство. Но почему из темнушных направлений мне интересна именно лавкрафтиана? Когда мы говорим, например, о Сатане, у нас сразу идут множественные напластования исторических смыслов. Вот у нас идёт Сатана Книги Иова, который там один из «сынов божьих» и чуть ли не «мальчик на побегушках» у Бога, выполняющий его поручения. Вот у нас идёт распиаренный церковью образ Сатаны на шабашах. Вот всё прочее — Мефистофель Гёте, булгаковский Воланд, Лючио Риманец из «Скорби Сатаны»… А вот и прочие наслоения, которые, может быть, современными сатанистами не предполагались, но всё же присутствуют в этом образе в силу исторических причин. Если же мы говорим о лавкрафтиане, то система эта (во всяком случае, в её нынешнем виде) — достаточно молодое направление. И я постоянно подчёркиваю, что здесь уже нам не только надо смотреть, какие напластования накопились на этих образах: здесь уже мы сами можем подчёркивать одни аспекты и отодвигать в сторону другие. Вот чем, собственно, мы и занимались в нашей реконструкции Завета Мёртвых: мы старались подчёркивать моменты, связанные именно с преображением человека, с его самопревосхождением, а не просто с разрушением мира и гибелью человечества.

В заключение приведу фрагмент из вводной статьи своей книги «Мифоистория Писаний Альяха», на текст которой в значительной степени я опирался при подготовке конспекта этой лекции:

…Из всего вышесказанного, полагаю, должен быть понятен и ответ на те претензии, которые мне высказывают чаще всего мои, казалось бы, собратья по крови Кингу:

1)   Кто я такой, чтобы «исправлять» «канонические» тексты наследия Древних?

2)   Почему те, кого принято считать Старшими, в системе Завета Мёртвых оказываются Древними?

3)   Откуда беру я «свои» версии печатей, заклинаний, изображений на магических инструментах, отличные от «общепринятых», и почему меняю одни имена на другие?

4)   Зачем я работаю с заведомо «подложными» текстами, искажающими «истинное» понимание традиции Древних, и как я посмел «соединять» Некрономикон Уилсона (или другой текст) с Некрономиконом Симона (или другим текстом)?

5)   Почему Древний Культ Альяха я именую «лавкрафтианской мифологией» или «мифом Ктулху»?

Если же остались ещё какие-то сомнения на этот счёт, подытожу сказанное и отвечу более конкретно.

1. Я ни много ни мало как добросовестный исследователь, которому интереснее дух, а не буква лавкрафтианского мифа, и который, в силу своего понимания Древних, стремится выстроить последовательную и непротиворечивую систему, вместо того чтобы принимать за непререкаемую догму прежние писания, игнорируя многочисленные присутствующие в них нестыковки и анахронизмы. Кроме того, я практикующий уже около 20 лет оккультист, чья жизнь и практика то в большей, то в меньшей степени касается тех сущностей, которые с некоторыми допущениями можно назвать Древними. Наконец, я человек, не пытающийся противопоставить оккультную модель и оккультную практику ни логике, ни академической науке, — и потому, обнаружив противоречия, пытающийся подстраивать модель под факты, а не наоборот. Могу добавить, что я Длань и Уста Ньярлатхотепа в этом мире, но тут у каждого будут серьёзные основания усомниться в моих словах; впрочем, не претендует ли кто-то из тех, кто упрекает меня в «искажении» учения Древних, на ещё бо́льшие полномочия, и сможет ли он как-то подтвердить их?
2. Древние, кем бы они ни были, многолики. Какие-то из этих ликов могут показаться человеку «благими», какие-то — «злыми», губительными. Это наши личные трактовки и интерпретации, имеющие столь же мало отношения к действительности, как представление о том, что Солнце, сжигающее посевы, и Солнце, дарящее им свет для фотосинтеза — два разных Солнца. Старшие, Древние — всего лишь слова, которыми в системах, связанных с лавкрафтианской мифологией, принято обозначать некие могущественные сущности практически непостижимой природы. Завет Мёртвых — самодостаточная мифологическая и оккультная система, в рамках которой Старшие называются Старшими, а Древние — Древними, одно понятие не подменяет другого. Считать, что те или иные сущности «на самом деле» должны носить другое наименование — всё равно что утверждать, что язычники не могут называть своих богов богами, на том основании, что в исламе бог один, — или, того хуже, притязать на то, что Шамаш явился лично и сказал за чашечкой чая, что он Старший, а не Древний. Шамаш Завета Мёртвых — Древний, Шамаш Симона — Старший, Шамаш шумеров, скорее, один из Младших богов, а шамаш иудеев — всего лишь один из светильников в составе ханукии.
3. В различных системах у одних и тех же Древних оказываются разные печати, иногда похожие между собой, иногда совершенно разные. Как добросовестный исследователь, я стараюсь выбрать из разных печатей ту, которая наиболее сочетается с другими печатями той же группы. Также часто удаётся обнаружить в изображениях явные анахронизмы. При наличии печати в рукописях Библиотеки аль-Хазраджи я использую приведённый в них вариант, если только он не содержит анахронизмов, появившихся при переводах или перерисовках. Оккультными методами (прежде всего сновидческими практиками, медитациями на образы Древних, различными методами сигилизации и другими способами выхода с ними «на связь») я уточняю и дополняю своё понимание печати. Аналогично (через сочетание научного — в данном случае лингвистического — исследования и оккультной практики) я работаю и с заклинаниями. Что же касается божественных имён, то составленные мною таблицы соответствий по 50 ключам Каббалы Древних позволяют отождествлять различные имена Древних с одним из 50 имён, выбранных нами в качестве базовых и составляющих своего рода аксиоматику системы Завета Мёртвых. В некоторых случаях одно и то же имя (обычно — имеющее значение титула, атрибута или ипостаси) может принадлежать и разным Древним, в подобных случаях проводится подробное исследование контекста и оккультное исследование вызвавшего затруднение фрагмента. Разумеется, нельзя говорит о том, что система Завета Мёртвых «единственно верная», это всего лишь модель, как и прочие, но мы постарались добиться в ней наибольшей целостности, ясности, удобства и непротиворечивости. (Тут можно сказать и о работах вроде Вашар Ктмар. В ней и в ей подобных о системе Завета Мёртвых говорится не иначе как о «необоснованной», «бездумной», «не заслуживающей доверия», «совершенно не рабочей», «составленной профанами» и… «комки силы [!!! не вру! N.O.] заперты, включаются совсем другие сферы». Не буду требовать аргументации посерьёзнее, чем «проверьте печать и убедитесь», замечу лишь одно: в магии нет нерабочих инструментов, есть лишь неправильное их применение. Ну, и неумелые маги.)
4. Как было отмечено выше, ни один текст, упоминающий Древних, не приходит в этот мир без вдохновения Древних. Следовательно, как бы ни старался некий «фальсификатор» создать какой-то собственный, искажающий «истинные» представления о Древних текст, результат его трудов будет всё же нести некую «истинную» информацию о Древних, — и, возможно, «истинным» окажется именно то, что более всего старался «исказить» автор. Как нет универсальной и абсолютной истины, так нельзя и взвесить «истинность» одного текста наследия Древних по отношению к другому. Поэтому цель культиста — не отвергнуть один текст ради другого, а постараться найти способ увязать в своей голове и в своём сердце оба этих текста, как бы ни казались они противоречащими один другому. Система Завета Мёртвых не находит такой «единственно верный» способ за другого, она лишь позволяет своими глазами увидеть, что все противоречия книги, как правило, находятся в голове читателя, а не автора.
5. Миф — это не сказка, хотя и в сказке есть многое от мифа. Миф — это попытка перешагнуть через ограничения, накладываемые на нас речью, это попытка воплотить в слово непередаваемые словами архетипы. Мифы Ктулху — это не значит «байки о сказочном персонаже по имени Ктулху», это, прежде всего, тот архетипический пласт, который, как убеждены культисты, приходит к человеку через образ Ктулху. Ктулху мыслится как Жрец Древних (а значит — сам не совсем как Древний), и в то же время как Древний и как создатель людей. Его фхтагн разум навевает образы чувствительным к его Зову людям, посему все тексты о Древних не просто вдохновлены Древними — они ктулхудухновенны. В Каббале Древних он соответствует сфире Малкут (вернее, её клипотической форме), служа, таким образом, рукой (или, быть может, тентаклем) Древних в проявленном, материальном мире. Говоря же о «лавкрафтианской мифологии», мы отдаём дань почтения Пророку, который сделал знание о Древних достоянием широкой общественности. Зороастриец поклоняется Ахура-Мазде, а не Заратуштре, и дарвинизм говорит не о происхождении Дарвина, а об эволюции всего живого. Термин же «Культ Альяха» акцентирует внимание, прежде всего, на более поздней системе почитания Древних, пришедшей к нам через A.M.C.Vendetta, оставляя за своими рамками и Путь в Неберу, и Некрономикон Симона, и Grimoirum Imperium, и многое другое. Впрочем, мы, воины Армии Р’льеха, употребляем и другое слово, обозначающее всех культистов Ктулху — ктулхуисты. Жаль только, что фильтры некоторых форумов ставят в этом названии звёздочки на самом интересном месте…

Лекция состоялась в Телема-Колледже Санкт-Петербурга.
Транскрипт составила Дарья Ехохина, ред. Fr. Nyarlathotep Otis.