Цель данной книги заключается в том, чтобы в доступной форме познакомить читателей с основными представлениями и верованиями древних египтян, связанными с воскресением и загробным бытием. В данной работе я использовал только религиозные источники автохтонного происхождения.
Египетская литература, в которой говорится об этом, очень обширна и, что неудивительно, создавалась в разные периоды истории страны, составляющие в целом огромную эпоху протяженностью в несколько тысячелетий. Порой бывает крайне сложно привести в соответствие утверждения и представления автора, жившего в один период, с мнением того, кто писал в другое время. Вплоть до настоящего момента в распоряжении исследователей нет систематизированного источника, в котором излагалась бы доктрина воскресения и загробной жизни. Вряд ли стоит надеяться, что когда-либо удастся его обнаружить, так как египтяне не считали написание подобного текста необходимым.
Из-за сложности предмета и невозможности того, чтобы люди, живущие в разных местах и в разное время, думали одинаково о предмете, относящемся к сфере религии, ни одна коллегия жрецов, какой бы могущественной она ни была, не могла сформулировать систему верований, которую могли бы принять как египетское духовенство, так и простые верующие, живущие по всей территории Египта, и копировать многочисленные писцы, создав таким образом окончательный и авторитетный труд по древнеегипетской эсхатологии. Помимо этого сами строение и структура египетского языка не позволяют создать работу философского или метафизического характера в полном смысле слова.
Однако, несмотря на все эти трудности, огромное количество важной информации можно получить, проанализировав сохранившиеся погребальные и религиозные тексты, особенно те, в которых речь идет об идее бессмертия, сохранявшейся неизменной на протяжении тысячелетий и ставшей основой для религиозной и мирской жизни древних египтян. С рождения и до самой смерти египтяне задумывались о загробной жизни и о необходимости высечь в скале свою гробницу, обставить ее мебелью, каждый элемент которой соответствовал бы обычаям страны. Эти мысли занимали большую часть времени жителей долины Нила, а для их воплощения требовалась значительная часть нажитых последними земных благ. Каждый египтянин постоянно представлял себе тот момент, когда его мумифицированное тело будет перенесено в его «дом вечности», расположенный на известняковом плато или холме.
Основным источником сведений о представлениях египтян о воскресении и загробной жизни, несомненно, служит огромное собрание религиозных текстов, известное под общим названием Книга мертвых. Различные редакции этого потрясающегося сочинения создавались на протяжении более чем пятитысячелетнего периода. В нем отразились не только возвышенные представления, высокие идеалы и благородные стремления образованных египтян, но и различные предрассудки, детская вера в силу амулетов, магические обряды и ритуалы, которые этот народ, очевидно, унаследовал от своих предков, живших в додинастическую эпоху, и считал необходимым условием своего спасения.
Важно отчетливо представлять себе, что многие отрывки и указания, содержащиеся в Книге мертвых, до сих пор остаются непонятными. Каждый исследователь, решивший перевести текст на любой из современных европейских языков, вынужден столкнуться с трудностью передачи некоторых важных слов и понятий. Однако не следует утверждать, что текст Книги мертвых полностью бессмыслен, так как царские особы, жрецы и писцы (к сожалению, в этот список не могут быть включены представители простого образованного египетского населения) не стали бы заказывать дорогостоящие копии длинного текста и платить умелым художникам за изготовление иллюстраций к ним, если бы сама эта работа не имела для них никакого значения и не была крайне необходима для того, чтобы они могли обрести достойное загробное существование.
Благодаря недавним археологическим находкам, сделанным в Египте, исследователям удалось восстановить ценные тексты, разрешив многочисленные трудности. Так что мы вполне можем надеяться, что те ошибки, которые допускают современные переводчики, в недалеком будущем будут также исправлены. Несмотря на все сложности как текстового, так и грамматического характера, мы в настоящее время располагаем знаниями о древнеегипетской религии, которых достаточно для того, чтобы с полной уверенностью доказать: египтяне около шести тысячелетий назад сумели разработать религию и систему моральных норм, которая, если ее освободить от более поздних влияний, является величайшей из всех когда-либо созданных наиболее развитыми народами мира.
Э.А. Уоллис Бадж

Глава 1
Вера во всемогущего бога

Благодаря изучению древнеегипетских религиозных текстов читатель может убедиться в том, что египтяне верили в единого самосущего, бессмертного, невидимого, вечного, всеведущего, всемогущего и непостижимого Бога. Он создал небо, землю, загробный мир и море, мужчин и женщин, животных и птиц, рыб и ползучих гадов, деревья и растения, а также бестелесных существ, являвшихся посредниками, исполнявшими любое Его желание и повеление. Очень важно поговорить об этой составляющей представлений египтян именно в самом начале первой главы данного краткого обзора их основных религиозных воззрений, так как на ней основывалась вся древнеегипетская теология и религия. Однако необходимо добавить и то, что, как пристально мы ни изучали бы литературные произведения того времени, нам не удастся встретить ни одного источника, в котором не прослеживалась бы эта идея.
Не может быть никаких сомнений в том, что для египтян также были характерны политеистические взгляды и что в определенные периоды своей истории жители долины Нила неукоснительно придерживались их, причем делали это с таким усердием, что обитатели соседних стран оказывались сбитыми с толку и порой описывали их как идолопоклонников. Но, несмотря на все подобные отступления от обрядов, которые должны были соблюдать те, кто верил в Бога и Его единственность, эту выдающуюся идею никогда не забывали. Наоборот – она прослеживается в религиозной литературе, написанной в различные периоды истории страны.
Никто не может точно сказать, каким образом появилась эта примечательная черта египетской религии. К тому же в нашем распоряжении нет источников, благодаря которым исследователи могли бы определить, была ли она принесена в Египет переселенцами с Востока, как считают некоторые ученые, или создана автохтонным населением страны, появившимся в долине Нила где-то около десяти тысячелетий назад, как доказывают другие авторы. Нам известно одно: она уже существовала там в столь далекую эпоху, что нет никакого смысла пытаться вычислить, сколько времени прошло с того момента, как она сформировалась и укоренилась в сознании людей. Вряд ли мы когда-либо сможем с полной уверенностью ответить на этот вопрос.
Но, несмотря на то что мы ничего не знаем о времени возникновения в Египте веры в существование единого и всемогущего Бога, нам известно, что в надписях это высшее существо названо словом, которое звучало примерно как «нечер» [1 — В египетском языке нет буквы «е». Эта гласная вставляется в слово только для того, чтобы его можно было произнести. (Примеч. авт.)] и изображалось в виде обуха топора, сделанного, очевидно, из камня и прикрепленного к длинной деревянной ручке. Судя по цветному изображению этого знака, головка топора была привязана к рукояти кожаными ремнями или веревкой. Вероятно, в сильных умелых руках это приспособление было опасным оружием.
Недавно появилась теория, согласно которой при помощи данного иероглифа изображалась палка с привязанным к ее верхушке куском ткани, но вряд ли она найдет поддержку у кого-либо из археологов. Линии, пересекающие сбоку обух топора, – не что иное, как веревка или полоски кожи, и свидетельствуют о том, что он был сделан из камня, который из-за своей ломкости мог расколоться. Судя по тому, как изображался этот знак в более поздние времена, место каменных заняли металлические обухи – новый, более прочный материал не нуждался в дополнительном укреплении.
Человек, живший в доисторические времена, был воистину могучим героем. У него было лучшее оружие, пользоваться которым он умел непревзойденно. Когда доисторический победитель множества битв покидал этот мир, вместе с ним хоронили его собственное или похожее оружие, благодаря которому он мог успешно продолжать сражаться в потустороннем мире.
У самого сильного человека был самый большой топор, из-за чего впоследствии этот предмет стал символизировать могущество. По вечерам у костра, разведенного посреди стоянки доисторических людей, из уст в уста передавались рассказы о его подвигах, и постепенно из героя этот человек превращался в бога. Тот же путь – от символа героя до символа бога – прошел и его топор. На заре древнеегипетской цивилизации предмет, который я идентифицировал как топор, возможно, имел какое-то другое значение. Однако, если это действительно так, уже в династический период истории этой страны оно было забыто.
Теперь необходимо обратиться к значению наименования Бога – слова «нечер». Следует сразу отметить, что у египтологов на этот счет существует множество предположений. Некоторые из них, учитывая, что в коптском языке, являющемся диалектом древнеегипетского, имеется похожее слово, которое читается как «нути», пытаются определить его значение по корню, от которого могло быть образовано это слово. Но все подобные попытки не увенчались успехом, потому что слово «нути» само по себе является эквивалентом древнеегипетского слова «нечер» [2 — Буква r в коптском варианте выпала из-за затухания звука. (Примеч. авт.)]. Именно его переводчики Библии позаимствовали из этого языка, чтобы выразить слова «Бог» и «Господь». В любом случае коптский корень «номти» не может быть связан с «нути», и все попытки доказать обратное делались лишь для того, чтобы попытаться объяснить основы египетской религии при помощи проведения аналогий с санскритскими и другими арийскими текстами.
Вполне возможно, что слово «нечер» можно перевести как «сила», «мощь» и т. п., но это лишь некоторые из его вторичных значений, и нам необходимо изучить иероглифические надписи, чтобы определить его более точный смысл.
Выдающийся французский египтолог Э. де Руж связывал обозначение Бога, «нечер», с другим аналогичным словом, переводящимся как «обновление», «восстановление». По его мнению, основная суть древнеегипетских представлений о Боге заключается в том, что Его мыслили как существо, которое может вечно обновлять себя, то есть самосущее.
В своих поздних работах доктор Г. Бругш частично принял эту точку зрения, определяя «нечер» как «активную силу, постоянно повторяясь, производящую и создающую вещи; она вдыхает в них жизнь и возвращает им энергию молодости». Не может быть никаких сомнений в том, что, так как мы не в состоянии подобрать одно слово, которое адекватно передавало бы значение понятия «нечер», суть этого термина можно передать одновременно такими категориями нашего языка, как «самосущность» и «обладание способностью бесконечно обновлять жизнь».
Месье Масперо сделал вполне оправданную попытку перевести слово «нечер» (мужской род) и «нечерет» (женский род) как «сильный» и «сильная», утверждая, что «судя по таким выражениям, как «город нечерти» и «рука нечери», можно с полной уверенностью утверждать, что под этими словосочетаниями могли изначально пониматься «сильный город» и «сильная рука». В словосочетаниях «божественная музыка», «божественное стихотворение», «божественный вкус персика», «божественная красота женщины» это прилагательное представляет собой не что иное, как гиперболу. Однако было бы ошибкой считать, будто их изначальное значение «изысканный» появилось только потому, что человек, произнесший перечисленные выше фразы, мог с тем же успехом сказать «изысканная музыка», «изысканное стихотворение», «изысканный вкус персика», «изысканная красота женщины».
В египетском языке сложилась аналогичная ситуация: «город нечерит» – это «священный город», а «рука нечери» – это «священная рука». Слово «нечери» здесь употребляется в качестве метафоры, так же как и прилагательное «божественный» – в русском языке. При этом у нас нет никаких оснований утверждать, будто изначально слово «нечери» имело значение «сильный», так же как мы не полагаем, что понятие «божественный» первоначально имело значение «изысканный».
Конечно, вполне возможно, что у слова «нечер» некогда было другое значение, восстановить которое в настоящее время не представляется возможным. Но, судя по всему, основное отличие Бога от Его посланников и созданных Им вещей заключается в том, что Он является самосущим бессмертным существом, в то время как все остальные не могут похвастаться ни одним из этих качеств.
Против этих предположений могут выступить те, кто считает, будто древние египтяне в своих представлениях о Боге не ушли дальше народов и племен, уровень развития которых лишь едва превышает тот, на котором находятся очень умные животные, будто такие сложные построения, как самосущность и бессмертие, могут быть созданы только людьми, достигшими высокой стадии развития цивилизации. Именно на ней находились египтяне, жившие в самый ранний из изученных нами периодов. В сущности, нам не известно ничего о тех представлениях о Боге, которые были распространены среди них до того времени, когда они достигли степени развития, достаточной для того, чтобы сооружать приписываемые им нами памятники, создать религиозную систему, цивилизацию и сложную социальную структуру, известную нам по письменным источникам.
Вполне возможно, что религиозные взгляды и представления о загробной жизни далеких предков обитателей долины Нила, живших в доисторические времена, мало отличались от тех, которых придерживаются самые дикие из ныне живущих племен. Первобытных египтян с ними действительно часто сравнивают. Древних богов почитала каждая семья, и от их благорасположения зависело благосостояние людей. Бог города, в котором жил тот или иной человек, считался правителем этого поселения, и местные жители не мешкали, предоставляя ему все, что, по их мнению, соответствовало его высокому положению, даже если для этого им приходилось жертвовать собственными интересами. Божество – покровитель города фактически находилось в центре его социальной структуры, в связи с чем на каждого горожанина автоматически накладывались определенные обязанности, невыполнение которых могло привести к применению к нему физических или материальных наказаний.
Одной из любопытных особенностей древнеегипетской религии является то, что для нее всегда были характерны примитивные представления о боге – покровителе города. Вероятно, именно по этой причине полупервобытные верования соседствовали в ней с более развитыми религиозными взглядами. Именно этот факт лежит в основе египетских легенд о богах, обладающих всеми качествами обычных мужчин и женщин. Полупервобытный египтянин не хуже и не лучше любого другого человека, находящегося на сходной стадии развития, но он заметно выделяется на фоне себе подобных благодаря своей способности развивать представления о загробной жизни и Боге, которая считается неотъемлемой частью культуры современных развитых народов.
Далее нам следует обратить внимание на то, каким образом слово, обозначающее Бога, «нечер», используется в религиозных текстах и сборниках моральных наставлений. В надписи, вырезанной в пирамиде Униса, царя, правившего около 3300 г. до н. э. (в современной науке считается, что даты его правления – 2367/2317– 2347/2297. – Примеч. пер.), содержатся следующие слова: «Посланное твоим ка приходит к тебе, посланное твоим отцом приходит к тебе, посланное Ра приходит к тебе, и оно пребывает в свите твоего Ра. Ты чист, твои кости – боги и богини небес, ты существуешь рядом с Богом, ты не расчленен, ты выходишь к своей душе, ибо каждое злое слово (или вещь), написанное про Униса, уничтожено». В отрывке текста, найденного в пирамиде Тети, в котором описывается место, расположенное в восточной части неба, «где боги рождают сами себя, где то, что они порождают, появляется на свет, где они восстанавливают свою молодость», об этом царе говорится: «Тети встает в виде звезды… он взвешивает слова (или судит по поступкам), и вот Бог прислушивается к тому, что он говорит». В других фрагментах этого текста содержатся следующие слова: «Смотри, Тети прибыл на небеса, и существа хенмемет видели его. Ладья Семкетет [3 — Ладья Семкетет – утренняя ладья солнца. (Примеч. авт.)] знает его, и именно Тети плывет на ней, и ладья Манчет [4 — Ладья Манчет – вечерняя ладья солнца. (Примеч. авт.)] призывает его, и именно Тети останавливает ее. Тети видел свое тело в ладье Семкетет, он знает урея, находящегося в ладье Манчет, и Бог назвал его по имени… и забрал его к Ра». Вот еще один отрывок: «Ты приобрел облик (или атрибуты) Бога и вслед за тем стал великим перед богами». В тексте пирамиды Пепи I, правившего около 3000 г. до н. э. (в современной науке годами правления Пепи I принято считать 2335/2285—2285/2235. – Примеч. пер.), говорится: «Этот Пепи Бог, сын Бога».
В этих отрывках упоминается верховное существо, правящее в загробном мире, существо, достаточно могущественное для того, чтобы призвать Ра, бога солнца, являвшегося олицетворением и символом Бога, и обеспечить умершему царю его благосклонный прием. Можно, конечно, утверждать, что слово «нечер» здесь употребляется по отношению к Осирису, но в текстах не было принято говорить об этом боге таким образом. Даже если принять данную точку зрения, это свидетельствует лишь о том, что Осирис обладал силами, приписываемыми Богу, и что он занимал по отношению к Ра и умершему то положение, которое свойственно верховному существу. В двух последних отрывках, приведенных выше, под словом «Бог» подразумевается «(какой-либо) бог», но в том, что царь принимал облик и атрибуты безымянного бога, нет никакого смысла. Если Пепи не становился сыном Бога, то почтение к нему, подчеркиваемое автором данного текста, умаляется и даже кажется нелепым.
Отвлечемся от религиозных сочинений и обратимся к сборникам моральных наставлений, в которых древнейшие египетские мудрецы пролили свет на представления о Боге. В первую очередь следует назвать «Поучения для Кагемни» и «Поучения Птаххотепа», составленные не позднее 3000 г. до н. э. (считается, что Птаххотеп был визирем царя V династии Джедкара Исеси, правившего приблизительно в 2414–2375 гг. до н. э., а «Поучение для Кагемни» было составлено, вероятно, для Кагемни – визиря одного из первых фараонов VI династии (примерно 2563–2423 гг. до н. э. или около 2504/2454—2347/2297 гг. до н. э.), хотя некоторые издатели относят этот текст к эпохе правления III династии. – Примеч. пер.). Самый ранний список этих текстов, находящийся в нашем распоряжении, к сожалению, был создан не ранее 2500 г. до н. э., однако этот факт никоим образом не повлияет на ход наших рассуждений. Благодаря этим «поучениям» молодые люди должны были научиться выполнять свой долг по отношению к обществу, в котором они жили, и Богу. Следует отметить, что читатель не сумеет найти в них советы, содержащиеся в аналогичных трудах, относящихся к более позднему периоду. Но они примечательны тем, что в них молодым людям, жившим в то время, когда большая пирамида была еще относительно новым сооружением, разъясняются обязанности достойного мужа.
То, каким образом Птаххотеп представлял себе Бога, можно понять, прочитав приведенные ниже отрывки из его «Поучения».
1. Ты не должен заставлять бояться ни мужчину, ни женщину, потому что Бог против этого. И если какой-либо человек скажет, что будет жить таким образом, Он заставит его желать хлеба.
2. Что же касается знатного человека, обладающего множеством добра, он может вести себя по своему усмотрению и может делать с собой все, что ему нравится. Если он вообще ничего не будет делать, это тоже ему нравится. Знатный человек, просто вытянув руку, делает то, чего человечество (или человек) не может достичь, но, так как вкушение хлеба согласно замыслу Бога, этому нельзя противоречить.
3. Если у тебя есть земля для обработки, работай на поле, которое Бог дал тебе, а не наполняй свой рот тем, что принадлежит твоим соседям, лучше устрашить того, кто имеет владения [чтобы он отдал их тебе].
4. Если ты унижаешься, служа достойному человеку, твое поведение будет угодным Богу.
5. Если ты хочешь стать мудрым, сделай так, чтобы твой сын был угоден Богу.
6. Удовлетворяй тех, кто зависит от тебя, настолько, насколько сможешь. Так должны поступать те, к кому Бог благосклонен.
7. Если с тобой не считались, а ты стал великим; если ты был беден, а стал богатым, и если ты стал правителем города, не ожесточайся из-за своего успеха, потому что ты стал всего лишь хранителем вещей, которые дал тебе Бог.
8. Бог любит послушание, Бог ненавидит непослушание.
9. Воистину хороший сын – дар Бога.
Те же представления о Боге, хотя и в некоторых отношениях значительно более развитые, можно проследить в «Изречениях Хонсухотепа», составленных в период правления XVIII династии. Изучением этого источника занимались многие выдающиеся египтологи. Несмотря на то что среди них существовало множество различных точек зрения на детали и грамматические тонкости, в целом общий смысл изречений вполне понятен. Я отобрал из них приведенные ниже отрывки, при помощи которых можно определить, каким образом использовалось слово «нечер».
1. Бог возвеличивает свое имя.
2. Дом Бога ненавидит многословие. Со всеми просьбами, скрытыми в тайне, обращайся с любящим сердцем. Он выполнит твои дела, Он услышит то, что ты говоришь, и примет твои подношения.
3. Бог решает правильно.
4. Когда ты делаешь подношения своему Богу, воздержись от вещей, неприятных ему. Смотри на Его замыслы своими глазами и посвяти себя прославлению Его имени. Он дает души миллионам форм, и того, кто восхваляет Его, Он превознесет.
5. Если твоя мать протягивает руки к Богу, Он услышит ее молитвы [и осудит тебя].
6. Отдай себя Богу и ежедневно храни себя для Бога.
Хотя в приведенных выше отрывках содержится доказательство наличия у египтян возвышенных представлений о высшем существе, в них не приводятся ни Его титулы, ни эпитеты. Из-за этого мы вынуждены обратиться к гимнам и другим религиозным текстам, составляющим важнейшую часть Книги мертвых. Но прежде чем цитировать их, необходимо упомянуть нечеру, существ, разделяющих в некотором смысле природу и качества Бога, которых часто называют «богами».
Древние народы, общавшиеся с египтянами, как и некоторые современные западные авторы, обычно неправильно трактовали природу этих существ. Взглянув на этих «богов» более внимательно, мы поймем, что они не более чем формы, или олицетворения, или аспекты, или атрибуты единого солярного божества Ра, который (о чем не следует забывать) являлся воплощением и символом Бога. Тем не менее именно тот факт, что египтяне поклонялись нечеру, стал основанием для обвинения их в «вопиющем идолопоклонстве». Из-за этого некоторые авторы даже стали говорить о них как о людях, находящихся на том же низком уровне развития, что и первобытные племена.
Не может быть никаких сомнений в том, что с древнейших времен египетская религия развивалась по направлению к монотеизму. Данная тенденция прослеживается во всех важных источниках вплоть до позднего периода. Однако мы также совершенно уверены в том, что наряду с монотеизмом в Египте с самых ранних периодов истории существовала определенная разновидность политеизма. На нынешнем уровне развития египтологии невозможно определить, что возникло раньше – политеизм или монотеизм. По мнению Тайла (Тайл Корнелиус Петрус (1830–1902) – специалист по религиям Востока. – Примеч. пер.), изначально древнеегипетская религия была политеистической, но затем стала развиваться в двух различных направлениях – с одной стороны, число богов увеличивалось благодаря добавлению в пантеон местных божеств, а с другой – египтяне все более приближались к единобожию.
Доктор Видеманн считает, что египетская религиозная система состоит из трех основных элементов: солярного монотеизма, который предполагает наличие одного Бога, творца Вселенной, проявляющего свою силу через солнце и все с ним связанное; культа возрождающейся силы природы, проявившегося в поклонении итифаллическим божествам, богиням плодородия, а также различным животным и божествам растительности; представлений об антропоморфном божестве, жизнь которого в этом и загробном мирах соответствовала бы той, которая характерна для идеального человека (здесь, несомненно, имеется в виду Осирис). Но и в данном случае, как отмечает Виде-манн, нам приходится столкнуться с тем, что все тексты, находящиеся в нашем распоряжении, к сожалению, были написаны намного позже того времени, когда возникла египетская религия. Из-за этого перечисленные выше три элемента тесно переплетены и сочетаются с последствиями иноземного влияния, в результате чего мы не можем определить, какой из них возник раньше.
Лучшим примером того, как различные представления о Боге могут быть перемешаны в одном источнике, является «Отрицательная исповедь», приведенная в 125-й главе Книги мертвых. В древнейших списках этого текста умерший говорит: «Я не богохульствовал» (I. 38), а несколькими строчками ниже добавляет: «Я не думал с презрением о боге, живущем в моем городе» (I. 42). Судя по всему, здесь мы сталкиваемся с двумя слоями религиозных воззрений, древнейший из которых связан с упоминанием «бога города» и возник в те времена, когда египтяне вели еще очень примитивный образ жизни. Если предположить, что бог, упоминаемый в строке 38, не кто иной, как Осирис, нам придется признать: его считали существом, совершенно непохожим на «бога города», причем достаточно важным для того, чтобы посвятить ему отдельную строку «Исповеди».
Египтяне не видели противоречия в том, чтобы одновременно говорить как о «богах», так и о Боге, которого можно отождествить с высшим существом, создателем Вселенной. К несчастью, их представления и верования впоследствии были искажены, а для некоторых авторов они даже стали объектами насмешек. Что, например, может быть глупее такого описания египетской религии: «Друг мои Вифинский Волузий! Известно ведь, что за чудовищ в глупом Египте чтут: обожают одни крокодилов; трепет других вызывает тот ибис, что змей поедает; образ сияет златой почитаемого павиана там, где стовратных развалины Фив и где раздаются из раздвоенной фигуры Мемнона волшебные звуки; здесь поклоняются кошкам, там – рыбе речной; города есть с культом собаки; никто не почтит лишь богиню Диану. Лук и порей там нельзя осквернять, укусивши зубами. Что за святые народы, в садах у которых родятся этакие божества! Не берут там в пищу животных с шерстью: зарезать козленка грехом почитают в Египте. Вот человечину можно там есть» (Децим Юний Ювенал. Сатиры / Пер. Ф.А. Петровского. М., 1937. Сатира XV, 1—13. – Примеч. пер.).
Проанализировав эпитеты, которыми египтяне награждали своих богов, также можно сделать некоторые важные выводы о представлениях этих людей о Боге. Мы уже говорили о том, что «боги» – всего лишь формы, проявления и аспекты бога солнца Ра, воплощения и символа Бога. Судя по природе этих эпитетов, их добавляли к именам «богов» только потому, что они олицетворяют какое-либо качество или атрибут, принадлежащий, по мнению египтян, Богу и упоминаемый при обращении к Нему. В качестве примера можно привести эпитеты Хапи, бога Нила. Прекрасный гимн, адресованный этому божеству, начинается следующим образом: «Славься, Хапи! Ты приходишь в эту землю, приходишь с миром, чтобы жил Египет. О сокрытый, ты несешь мрак, когда считаешь это необходимым. Ты орошаешь поля, созданные Ра, благодаря тебе живут все животные, благодаря тебе земля пьет без конца. Ты спускаешься по небесной тропе, ты друг пищи и питья, ты даруешь зерно и делаешь так, чтобы каждое обработанное место процветало, о Птах!.. Если бы ты истощился на небе, боги низверглись бы головами вниз, а человечество исчезло бы. Ты делаешь так, чтобы вся земля была открыта (или вспахана) скотом, а правитель и крестьянин могли прилечь и отдохнуть… Его характер (или облик) те же, что и у Хнума. Когда он сияет над землей, там радость, ибо все люди счастливы, и могучий человек (?) получает свою пищу, и у каждого зуба есть пища, чтобы поглощать ее».
Обратившись к нему с благодарностью за то, что он совершил для человечества и животных, и за то, что благодаря ему для блага всех людей растут травы, автор текста продолжает:
«Его невозможно изобразить в камне, он невидим в скульптурных изображениях, на которые люди возлагают объединенные короны Юга и Севера, украшенные уреями. Для него нельзя делать ни работу, ни подношения, и его невозможно заставить выйти из его сокрытого места. Место, где он живет, неизвестно. Его нельзя найти в покрытых надписями святилищах. Не существует жилище, способное вместить его, и ты не можешь постичь его форму в своем сердце».
Во-первых, следует отметить, что Хапи в тексте назван именами Птаха и Хнума. Это произошло не из-за того, что автор считал, что все эти три бога едины, а потому, что Хапи, обеспечивающий весь Египет водой, стал, подобно Птаху и Хнуму, божеством-демиургом. Далее в гимне говорится о том, что его невозможно изобразить или даже представить себе его облик, так как он неизвестен, и нельзя найти его жилище, и нет такого места, в котором он мог бы находиться. Однако на самом деле сохранились несколько изображений и скульптур Хапи. К тому же нам известно, что он, как правило, изображался в виде двух божеств: на голове одного высится стебель папируса, а другого – цветок лотоса. Первый из них был божеством – покровителем Нила Юга, а второй – Нила Севера. На других памятниках он изображался в виде мужчины с женской грудью.
Таким образом, становится вполне понятно: процитированные нами выше эпитеты отнесены к нему лишь потому, что он является одним из образов Бога. В другом гимне, пользовавшемся популярностью в эпоху правления XVIII и XIX династий, Хапи назван «единственным», причем в тексте говорится о том, что он создал себя сам. В связи с тем, что дальше в тексте он отождествлен с Ра, к нему относятся и эпитеты, принадлежащие богу солнца. В одной из своих поздних работ доктор Г. Бругш из текстов различных периодов составил список эпитетов, относящихся к богам. Благодаря этой работе становится понятно, что представления египтян о Боге практически неотличимы от свойственных иудеям или мусульманам. Приведем небольшой перечень этих эпитетов:
«Бог – единый и единственный, и никто другой не существует вместе с Ним. Бог единственный, единственный, кто создал все вещи».
«Бог – это дух, сокрытый дух, дух духов, великий дух египтян, священный дух».
«Бог изначален, он существовал с самого начала. Он существовал издревле и был уже тогда, когда ничего другого еще не было. Он существовал тогда, когда ничего другого не существовало, и все сущее Он создал после того, как появился. Он отец начинаний».
«Бог вечен, Он вечен и бесконечен и будет существовать веки вечные. Он существовал на протяжении бесчисленных веков и будет существовать вечно».
«Бог сокрыт, и никто не знает его облик. Ни один человек не может искать его подобие. Он сокрыт от богов и людей, и Он тайна для своих творений».
«Никто не знает, как познать Его. Его имя остается сокрытым. Его имя – загадка для Его детей. Его имена бесчисленны и различны, и никто не знает их число».
«Бог – это истина, Он живет истиной и питается ею. Он царь истины, он покоится на истине. Он создает истину и вершит истину по всему миру».
«Бог – это жизнь, и только благодаря Ему живет человек. Он дает жизнь человеку и вдыхает дыхание жизни в его ноздри».
«Бог – отец и мать, отец отцов и мать матерей. Он порождает, но никогда не был порожден. Он производит, но никогда не был произведен – Он порождает и производит себя сам. Он творит, но никогда не был сотворен. Он творец собственной формы, и он создал свое собственное тело».
«Бог сам есть существование, Он живет во всех вещах и живет надо всеми вещами. Он пребывает, не увеличиваясь и не уменьшаясь, Он умножает себя миллионы раз и обладает множеством форм и множеством членов».
«Бог создал Вселенную и все, что находится в ней. Он создатель всего в этом мире, всего, что было, что есть и что будет. Он творец мира, именно Он создал его своими руками до того, как что-либо появилось. И он утвердил его тем, что из него вышло. Он творец небес и земли, глубин, вод и гор. Бог распростер небеса и создал землю. То, что замыслило его сердце, тотчас же сбывается, и, когда он говорит, его слова сбываются, и так будет всегда».
«Бог – отец богов и отец отца всех божеств. Он заставил своей голос звучать – и появились божества, и боги возникли после того, как он заговорил своими устами. Он создал человечество и сотворил богов. Он великий Творец, изначальный Гончар, который извлек людей и богов из своих рук, и он создал людей и богов на гончарном круге».
«Небеса покоятся над Его головой, и земля лежит под Его ногами. Небеса прячут Его дух, земля скрывает Его форму, подземный мир заключает в себе Его тайну. Его тело подобно воздуху, небеса покоятся над Его головой, и в новом разливе [Нила] заключена Его форма».
«Бог милостив к тем, кто оказывает Ему почтение. Он слышит того, кто взывает к Нему. Он защищает слабого от сильного и слышит плач закованного в цепи. Он может рассудить могущественного и слабого. Бог знает того, кто знает Его, Он награждает того, кто служит ему, и защищает того, кто следует за Ним».
Далее следует поговорить о видимом воплощении, облике и символе Бога, а именно о солярном божестве Ра, которому поклонялись в Египте с доисторических времен. Согласно древнеегипетским текстам, некогда было время, когда не существовали ни небо, ни земля. Тогда не было ничего, кроме безграничного первобытного океана, окутанного густым мраком. В таком состоянии первобытный океан пребывал на протяжении довольно долгого времени, хотя в нем находились зачатки всего, что впоследствии появилось в мире, да и сам мир. В конце концов, дух первобытного океана ощутил желание творить и, произнеся слово, сделал так, чтобы появился мир, возникший в том виде, который уже был запечатлен в сознании духа до того, как он произнес слово, создавшее его. Следующим этапом творения было создание зародыша, или яйца, из которого появился бог солнца Ра, в чьем сверкающем облике воплотилась вся бесконечная сила духа-творца.
Такой рассказ об акте творения приводит в своих поздних работах доктор Г. Бругш. Любопытно отметить, что его представления об этом событии очень похожи на описание возникновения мира, содержащееся в папирусе Несмина (другое название этого текста – папирус Бремнер-Ринд; он был найден в 1861 г. недалеко от Фив и датируется приблизительно IV в. до н. э. – Примеч. пер.), хранящемся в Британском музее. В третьей части этого текста содержится отрывок, полностью посвященный свержению Апопа, величайшего врага Ра. В источнике приводятся две версии описания создания земли и всего находящегося на ней. Бог Неб-эр-джер говорит:
«Я развил развитие развитий. Я развился в облике развитий бога Хепри, которые развивались в начале времен. Я развился с развитиями бога Хепри. Я развился при помощи развития развитий, то есть я развился из первозданной материи, созданной мною, я развил себя из изначальной материи. Мое имя – Аусарес (Осирис), зародыш первозданной материи. Я полностью воплотил волю мою на этой земле, я распростерся повсюду и заполнил все, я укрепил ее своей рукой. Я был один, ибо ничего еще не было создано. Я не испустил из себя ни Шу, ни Тефнут. Я произнес свое имя, слово силы, своими устами и тотчас же развил себя. Я развил себя в облике развитий бога Хепри, и я развил себя из изначальной материи, которая с начала времен претерпела множество развитий. Тогда ничего не существовало на этой земле, и я создал все вещи. В то время не было никого, кто работал бы со мной. Я совершил все развития там посредством божественной Души, которую я создал там и которая оставалась бездеятельной в водной бездне. Я не нашел там места, где мог бы встать. Но я был силен сердцем, создал опору для себя и сотворил все, что было сделано. Я был один. Я сделал основу для своего сердца (или воли) и создал множество вещей, развивавшихся, подобно развитиям Хепри. И их потомки появились из развитий их рождений. Я выпустил из себя богов Шу и Тефнут и вместо единственного стал тремя. Они вышли из меня и стали существовать на этой земле… Шу и Тефнут произвели Геба и Нут, а Нут единовременно родила Осириса, Хора-хент-эн-маа, Сета, Исиду и Нефтиду».
Факт существования двух версий этой примечательной главы свидетельствует о том, что сам сюжет, описываемый в ней, возник гораздо раньше, чем папирус, на котором он был записан [5 — Он относится примерно к 300 г. до н. э. (Примеч. авт.)]. При этом присутствующие в нем разночтения являются доказательством того, что египетские писцы не очень хорошо понимали смысл записываемого. Следует отметить, что этот текст, содержащий один из вариантов древнеегипетского космогонического мифа, неполон, так как в нем ничего не говорится о происхождении богов, не принадлежащих к кругу Осириса. Но в данном случае необходимо обратить внимание в первую очередь на то, что солнечный бог Ра произошел из первозданной водной пучины благодаря богу Хепри, который совершил это, произнеся свое имя. Великие космические божества, такие как Птах и Хнум, о которых речь пойдет ниже, связаны с другим пластом религиозных представлений, и космогония, в которой они играют главную роль, совершенно иная.
Попутно следует отметить, что бог, чьи слова процитированы выше, заявил, будто развился в облике Хепри и что зовут его Осирис, «изначальная материя изначальной материи». Таким образом, Осириса благодаря его развитию и новым рождениям можно отождествить с Хепри. Слово, переведенное понятием «развитие», на древнеегипетском языке могло звучать как «хеперу», дословно «вращение», а термин, обозначающий «первозданную материю», – как «паут», изначальное вещество, из которого все было сделано. В обоих случаях в тексте говорится о том, что и мужчины, и женщины произошли из слез, упавших из «ока» Хепри, то есть из солнца, которое, по словам бога, «я (т. е. Хепри. – Примеч. пер.) заставил занять свое место на моем лице, и после этого оно стало править всей землей».

Творение. Бог Нун поднимается из первобытного океана и держит в руках ладью бога солнца Ра, которого сопровождают несколько божеств. В верхней части сцены помещено изображение области загробного мира, ограниченной телом Осириса, на голове которого стоит богиня Нут, протягивающая руки, чтобы принять солнечный диск

Мы уже говорили о том, каким образом Ра стал видимым воплощением и символом Бога, творцом мира и всего того, что находится в нем. Затем нам следует определить, какую роль он играл в судьбе умерших. Уже в эпоху правления IV династии, то есть около 3700 г. до н. э. (2723–2563 или 2639/2589– 2504/2454 гг. до н. э. – Примеч. пер.), он считался великим богом неба, царем всех богов и божественных существ, а также причисленных блаженных покойных, обитавших там. То положение, которое блаженный умерший занимал на небе, определялось самим Ра, и из всех пребывавших там богов, очевидно, только Осирис имел право защищать своих последователей. Подношения, которые покойные делали Ра, в действительности преподносил ему Осирис. Вероятно, когда-то каждый египтянин надеялся в первую очередь на то, что не просто станет посредством усыновления «Богом, сыном Бога», а превратится в кровного сына Ра. В качестве доказательства этого предположения можно привести текст, сохранившийся в пирамиде Пепи I, в котором говорится: «Пепи – сын Ра, любящего его. Он выходит и возносится на небо. Ра породил Пепи, и он выходит и поднимается на небо. Ра зачал Пепи, и он выходит и поднимается на небо. Ра дал рождение Пепи, и он выходит и поднимается на небо».
В целом эти представления оставались неизменными с древнейших времен и вплоть до позднего периода, и Ра сохранил свое положение великого главы богов, даже несмотря на возвышение Амона и попытки так называемых солнцепоклонников сделать верховным богом Египта Атона. Ниже приведены типичные примеры гимнов Ра, взятые из древнейших списков фиванской версии Книги мертвых.

I. Из папируса Ани

Поклоняюсь тебе, о пришедший как Хепри, Хепри, создатель богов. Ты восходишь, ты сияешь и зажигаешь свет в твоей матери Нут (т. е. в небе). Ты коронованный царь богов. Твоя мать Нут почитает тебя обеими своими руками. Страна Ману (земля, где заходит солнце) с удовольствием получает тебя, и богиня Маат обнимает тебя и утром, и вечером [6 — То есть Маат, богиня закона, порядка, правильности и т. д., делает так, чтобы солнце непременно и регулярно восходило каждый день в определенном месте и в определенное время. (Примеч. авт.)]. Приветствую вас, боги Храма Души, взвешивающие небеса и землю на весах и приносящие божественную пищу в изобилии. Привет тебе, Татенен, ты единственный, ты создатель человечества и творец сущности богов юга и севера, запада и востока! Придите и приветствуйте Ра, владыку небес и творца богов, и поклонитесь ему в его прекрасном облике, в котором он появляется утром в своей священной ладье.
О Ра, те, кто живет на вершинах, и те, кто обитает в безднах, поклоняются тебе. Бог Тот и богиня Маат определили для тебя [твой путь] на любой и каждый день. Твой враг Змей был брошен в огонь, змей-демон Себау низвергнут головой вниз. Его руки скованы цепями, и ты отрубил его ноги, и дети бесполезного мятежа никогда больше не восстанут против тебя. В храме Старого (т. е. Ра) праздник, и в могущественном жилище раздаются голоса тех, кто радуется. Боги ликуют, когда видят, как ты восходишь, о Ра, и когда твои лучи заливают мир светом. Выходит величество священного бога и достигает даже страны Ману. Рождаясь каждый день, он делает землю блестящей, он путешествует к тому месту, где был вчера.

II. Из папируса Хунефера

Поклоняюсь тебе, о тот, кого называют Ра, когда ты поднимаешься, и Атумом, когда ты заходишь. Ты восходишь, ты восходишь, ты светишь, ты светишь, о коронованный царь богов. Ты владыка небес, ты владыка земли, ты создатель тех, кто живет на вершинах, и тех, кто обитает в бездне. Ты единственный бог, появившийся в начале времен. Ты создал землю, ты сотворил человека, ты сделал водную пучину неба, ты создал Хапи (т. е. Нил), ты создал великую бездну и дал жизнь всему находящемуся в ней. Ты связал вместе горы, ты сделал так, чтобы появились человечество и звери, живущие в полях, ты создал небо и землю. Славься, тот, кого богиня Маат обнимает утром и вечером. Ты путешествуешь по небу, сердце твое исполнено радости, и глубина небес полна там. Змей-демон Нак [7 — Змей тьмы, которого Ра ежедневно побеждает. (Примеч. авт.)] пал, его руки отрублены. Ладья Сектет [8 — Ладья, в которой Ра путешествует с полудня до заката. (Примеч. авт.)] получает благоприятные ветры, и сердце того, кто находится в святилище, радуется этому.
Ты коронованный правитель небес, и ты единственный, [кто наделен всей властью] и появляется на небе. Ра правогласный [9 — То есть все, что прикажет Ра, будет тотчас же выполнено. (Примеч. авт.)]. Привет тебе, божественный юноша, владыка бесконечности, самопорожденный! Привет тебе, тот, кто сам себя родил! Привет тебе, могущественный, обладающий миллиардом обликов и аспектов, царь мира, правитель Иуну (Гелиополя), владыка вечности и правитель бесконечности! Боги радуются, когда ты восходишь и плывешь по небу, о ты, тот, кто поднимается в ладье Сектет.
Поклоняюсь тебе, Амон-Ра, опирающийся на Маат [10 — То есть «твое существование, твои восходы и заходы упорядочены и определены постоянным и неизменным законом». (Примеч. авт.)]. Ты проходишь по небу, и каждое лицо видит тебя. Ты становишься великим, когда твое Величество возрастает, и твои лучи падают на все лица. Ты непознаваем, и ни один язык не может выразить твое подобие, только ты сам можешь [сделать это]. Ты единственный… Люди восхваляют тебя твоим именем и клянутся тобой, потому что ты правишь ими. Ты слышишь своими ушами и видишь своими глазами. Миллионы лет прошли над миром. Я не могу назвать количество тех, через которые ты прошел. Сердце твое установило день радости в честь твоего имени как «Путешественника». Ты проходишь через и путешествуешь по невыразимым пространствам, [требуются] миллионы, сотни и тысячи лет, [чтобы пройти через них]. Ты проходишь мимо них в мире и прокладываешь свой путь через водную пучину к месту, которое ты любишь. Это ты делаешь за один короткий миг, а затем ты опускаешься и заканчиваешь часы.

III. Из папируса Ани

Текст, приведенный ниже, одновременно является и гимном, и молитвой и представляет для исследователей исключительный интерес.
«Привет тебе, диск, владыка лучей, день за днем поднимающийся на горизонте. Освети своими лучами света лицо Осириса Ани, правогласного, ибо он воспевает тебе хвалебные гимны на заре и делает так, чтобы ты опускался вечером со словами поклонения. Пусть душа Ани взойдет с тобой на небо, пусть он поднимется на ладью Матет. Пусть он придет в гавань в ладье Сектет и проложит себе путь на небе, среди незаходящих звезд (принято называть ладьи Ра Манджет (на ней он передвигался днем) и Месектет (ночная ладья). – Примеч. пер.).
Осирис Ани, пребывая в мире и славе, поклоняется своему повелителю, владыке вечности, говоря: «Поклоняюсь тебе, о Херу-хути (Хармахис) (Хорахти, или Хор-эм-ахет, то есть Хор-на-горизонте, – одна из ипостасей бога Хора, связанная с «молодым» солнцем. – Примеч. пер.), который есть Хепри, бог, сотворивший себя сам. Когда ты восходишь на горизонте и роняешь свои лучи света на земли Севера и Юга, ты прекрасен, воистину прекрасен, и все боги радуются, когда видят тебя, царя неба. Богиня Небет-Унет находится на твоей голове, и ее уреи Юга и Севера расположены над твоими бровями. Она занимает свое место впереди тебя. Бог Тот стоит на носу твоей ладьи и уничтожает всех твоих врагов полностью. Те, кто в Дуате (загробном мире), выходят, чтобы встретить тебя, чтобы увидеть твой прекрасный облик. И я предстал перед тобой, чтобы быть с тобой, чтобы каждый день лицезреть твой диск. Да не буду я заперт [в гробнице], да не буду я повернут назад. Пусть члены моего тела опять станут новыми, когда я увижу твою красоту, как это [происходит] со всеми любимыми тобой, потому что я один из тех, кто поклонялся тебе на земле. Пусть я войду в землю вечности, пусть я войду в вечную землю, ибо я вижу, о господин мой, что ты уготовил это для меня.
Поклоняюсь тебе, о тот, кто восходит на горизонте, как Ра, который опирается на Маат. Ты проходишь по небу, и каждое лицо смотрит на тебя и твой путь, потому что ты скрыт от их взоров. Ты показываешься на заре и вечером день ото дня. Ладья Сектет, в которой находится твое Величество, движется вперед с мощью. Лучи на [всех] лицах, твои красные и желтые лучи не могут быть познаны, яркие лучи твои не могут быть описаны словами. Земли богов и восточные земли Пунта [11 — Пунт – восточное и западное побережье Красного моря, а также северо-восточное побережье Африки. (Примеч. авт.)] увидеть проще, чем измерить сокрытое [в тебе] [12 — Я не уверен в смысле этого отрывка. (Примеч. авт.)]. Ты один и сам проявляешь себя, [когда] появляешься над Нуном. Пусть я выйду вперед, когда ты выйдешь вперед. Пусть я никогда не перестану [идти вперед], как и твое Величество не перестает [идти вперед] даже на мгновение, потому что шагами своими ты за короткий миг проходишь расстояния, чтобы пройти которые [человеку] потребовались бы сотни и тысячи, воистину миллионы лет. Вот что ты делаешь, а затем ты заходишь, чтобы отдохнуть. Ты заканчиваешь часы ночи и считаешь их, именно ты. Ты заканчиваешь их в определенное тобой время, и земля становится светлой. Ты устанавливаешь себя перед своим творением в подобии Ра, ты восходишь на горизонте».
Осирис, писец Ани обращается со своей молитвой к тебе, когда ты светишь, а когда поднимаешься на заре, он кричит, радуясь твоему рождению, и говорит:
«Ты коронован величием своей красоты. Проходя вперед, ты создаешь свои члены и рождаешь их безболезненно в виде Ра, когда поднимаешься в небесные высоты. Разреши мне подняться на вечное небо и на гору, где живут твои любимцы. Пусть я присоединюсь к этим сияющим существам, божественным и совершенным, пребывающим в загробном мире, и пусть я буду выходить с ними, чтобы лицезреть твою красоту, когда ты сверкаешь вечером и отправляешься к матери своей Нут. Ты размещаешься на западе, и мои руки поклоняются [тебе], когда ты заходишь как живое существо [13 — То есть «когда ты заходишь, ты не умираешь». (Примеч. авт.)]. Смотри, ты вечный создатель, и тебе поклоняются [как таковому, когда] ты заходишь на небеса. Я отдал тебе мое сердце без колебаний, о тот, кто могущественнее любого из богов.
Гимн восхваления тебе, о тот, кто поднимается, как в золоте, и наполняет мир светом со дня своего рождения. Твоя мать рождает тебя, и ты тотчас же озаряешь светом путь своего диска, о великий свет, сияющий на небесах. Благодаря тебе поколения людей процветают из-за разливов Нила, а во всех землях, во всех городах и во всех храмах радость. Ты прекрасен сиянием своим и делаешь сильным свое Ка (т. е. двойника) священной едой, о могучий победами, ты сила сил, которая делает твой трон сильным против злых демонов. Ты славен своим величием в ладье Сектет, а наиболее могуществен – в ладье Атет» [14 — Утренняя и вечерняя ладья солнца соответственно. (Примеч. авт.)].
Эти тексты очень похожи на другой короткий гимн [15 — Из папируса Нахта. (Примеч. авт.)], в котором, несмотря на то что он был сочинен гораздо позднее, в сокращенном виде сохранились все основные характерные черты гимнов XVIII династии (примерно 1700–1400 гг. до н. э.) (1580–1314 или 1550–1292 гг. до н. э. – Примеч. пер.).
«Поклоняюсь тебе, о блистательный, наделенный [всей властью]. О Атум-Хармахис [16 — Вечернее и утреннее солнце соответственно. (Примеч. авт.)], когда ты восходишь на горизонте неба, крик радости восходит к тебе из уст всех людей. О прекрасный, ты обновляешься в положенный срок в виде диска внутри своей матери Хатхор [17 — Как и Нут, богиня неба, но в основном той его части, где восходит солнце. (Примеч. авт.)], поэтому в каждом месте каждое сердце всегда наполняется радостью во время твоего восхода. И Север, и Юг приходят к тебе с почтением и с радостными криками взывают к тебе, когда ты восходишь на горизонте неба. Ты освещаешь Обе Земли лучами бирюзового света. Привет тебе, Ра, который есть Хармахис, ты божественный мужчина-дитя, владыка вечности, самопорожденный и саморожденный, царь земли, владыка загробного мира, правитель областей Аукерт (т. е. загробного мира)! Ты вышел из воды, ты появился из бога Нуна, лелеющего тебя и управляющего твоими членами. Привет тебе, бог жизни, владыка любви. Все люди живут, когда ты сверкаешь. Ты коронованный царь богов. Богиня Нут поклоняется тебе, и богиня Маат обнимает тебя во все времена. Следующие за тобой воспевают тебя с радостью и склоняют свои лбы к земле, встречая тебя. Ты владыка неба, повелитель земли, ты царь правды и истины, повелитель вечности, правитель бесконечности, ты повелитель всех богов, бог жизни, создатель вечности, творец неба, на котором ты прочно утвердился. Боги радуются, когда ты восходишь, земля счастлива, когда видит твои лучи. Люди, которые долго были мертвы, каждый день выходят с криками радости, чтобы увидеть твою красоту. Каждый день ты проходишь по небу и земле, и каждый день твоя мать Нут делает тебя сильным. Ты проходишь по небесной выси, твое сердце исполнено радости, глубины неба довольны этим. Змей-демон пал, его руки отрублены, и нож рассек его суставы. Ра живет в Маат прекрасной. Ладья Сектет приближается и входит в гавань. Юг и Север, Запад и Восток обращаются к тебе с молитвой, о первозданная сущность земли, воссуществовавшая благодаря самой себе. Исида и Нефтида приветствуют тебя, они поют тебе песни радости, когда ты поднимаешься в ладью, они защищают тебя своими руками. Души Востока следуют за тобой, души Запада молятся тебе. Ты правитель всех богов, и сердце твое радуется в твоем святилище, потому что змей-демон Нак был приговорен к сожжению, и твое сердце будет радоваться вечно».
Проанализировав представленные выше точки зрения, отрывки из религиозных текстов, принадлежащих к различным периодам, и процитированные гимны, читатель сможет самостоятельно составить мнение о том, как представляли себе древние египтяне Всемогущего Бога, а также его видимое воплощение и символ солярное божество Ра. Египтологи по-разному интерпретируют некоторые фрагменты, но в целом придерживаются сходных взглядов. Даже изучив факты, нельзя уверенно говорить о том, что религиозные представления египтян, живших в доисторические времена, сильно отличались от тех, которых придерживались образованные жрецы, служившие в эпоху II династии, или почитатели Атума, бога заходящего солнца, периода правления IV династии.
Составители религиозных текстов, жившие во все времена, сохранили в них множество диких суеверий и примитивных верований, хотя знали: все это не что иное, как плоды воображения их грубых, полудиких предков, – не потому, что сами верили в них или считали, будто миряне, для которых предназначались эти сочинения, уверуют в них, а из-за того, что уважали унаследованные ими традиции. Последователи любой религии никогда не изживают все суеверия, полученные ими от предков. То, что было истиной для людей прошлого, остается, хотя бы отчасти, таковым для ныне живущих. На Востоке считается, что чем древнее идеи, верования и традиции, тем они более священны. Но это не помешало живущим там людям разработать сложные моральные и духовные концепции и сохранить веру в них. Почетное место среди них заняло представление о едином самопорожденном и самосущем Боге, которому поклонялись египтяне.

Глава 2
Осирис – бог воскресения

Во все времена, по крайней мере в те, о которых нам что-либо известно, египтяне верили, будто Осирис обладал божественным происхождением, был убит и расчленен силами зла, снова воскрес после великой битвы против этих сил и с тех пор стал царем загробного мира и судьей мертвых. Считалось, что, так как он сумел победить смерть, его судьбу смогут повторить и праведники. Благодаря этому Осирис стал занимать на небе столь высокое положение, что мог считаться равным, а в некоторых случаях даже превосходить бога солнца Ра – ему стали приписываться атрибуты Всемогущего Бога.
Можно не сомневаться в том, что, насколько древними ни были бы изучаемые нами тексты, такие представления об Осирисе на протяжении всей истории Египта были известны читателям религиозной литературы и соответствовали их личным взглядам на это божество. В ранних погребальных текстах Осирис по отношению к другим богам занимает то же положение, что и в позднейших копиях Книги мертвых. Первые авторы древнеегипетских погребальных сочинений и их позднейшие редакторы были совершенно уверены в том, что история Осириса известна всем, поэтому никто из них, насколько мы знаем, не посчитал необходимым записать связное изложение жизни и земных страданий этого бога. Если когда-либо такое сочинение и существовало, то оно просто не дошло до нас. Уже в период V династии Осирис и божества его круга занимали особое положение в литературе, предназначенной для умерших.
Судя по вырезанным на камне и другим памятникам, принадлежащим к более ранним периодам, в те времена в Египте проводились обряды, во время которых в точности воспроизводилась история Осириса, переданная нам впоследствии более поздними авторами. Однако в нашем распоряжении имеется связный рассказ об Осирисе, в котором, хотя он и не написан на египетском языке, содержится столько египетских представлений, что можно без всякого сомнения утверждать – сведения для своей работы автор черпал из египетских источников. Речь здесь идет о трактате «Об Исиде и Осирисе», написанном греческим автором Плутархом, жившим в середине I в. н. э. К несчастью, в этом произведении Плутарх отождествил определенных египетских богов с эллинскими. К тому же он добавил в текст ряд утверждений, являющихся плодами его собственного воображения или следствием дезинформации. Перевод этого сочинения, выполненный Сквайром, выглядит следующим образом (ниже приведен перевод трактата, сделанный Н.Н. Трухиной и опубликованный в издании: Вестник древней истории. 1977. № 3–4. – Примеч. пер.):
«Говорят, что, когда Гелиос узнал о том, что Рея тайно сочеталась с Кроном, он изрек ей проклятие, гласящее, что она не родит ни в какой месяц и ни в какой год. Но Гермес, влюбленный в богиню, сошелся с нею, а потом, играя с луной в шашки, отыграл семнадцатую часть каждого из ее циклов, сложил из них пять дней и приставил их к тремстам шестидесяти; и до сих пор египтяне называют их «вставленными» и «днями рождения богов». Рассказывают, что в первый день родился Осирис, и в момент его рождения некий голос изрек: владыка всего сущего является на свет. Иные же говорят, что некто Памил, черпавший воду в Фивах, услышал из святилища Зевса голос, приказавший ему громко провозгласить, что родился великий царь и благодетель Осирис; за это якобы он стал воспитателем Осириса, которого ему вручил Крон, и в честь него справляют праздник Памилий, напоминающий фаллические процессии. На второй день родился Аруэрис, которого называют Аполлоном, а некоторые также старшим Гором. На третий день на свет явился Тифон, но не вовремя и не должным образом: он выскочил из бока матери, пробив его ударом. На четвертый день во влаге родилась Исида; на пятый Нефтида, которую называют Концом и Афродитой, а некоторые Победой. Миф гласит, что Осирис и Аруэрис произошли от Гелиоса, Исида от Гермеса, а Тифон и Нефтида от Крона. Поэтому цари считали третий из вставленных дней несчастливым, не занимались в это время общественными делами и не заботились о себе до ночи. И рассказывают, что Нефтида стала женою Тифона, а Исида и Осирис, полюбив друг друга, соединились во мраке чрева до рождения. Некоторые говорят, что от этого брака и произошел Аруэрис, которого египтяне называют старшим Гором, а эллины Аполлоном.
Рассказывают, что, воцарившись, Осирис тотчас отвратил египтян от скудного и звероподобного образа жизни, показал им плоды земли и научил чтить богов; а потом он странствовал, подчиняя себе всю землю и совсем не нуждаясь для этого в оружии, ибо большинство людей он склонял на свою сторону, очаровывая их убедительным словом, соединенным с пением и всевозможной музыкой. Поэтому греки отождествляли его с Дионисом. И говорят, что Тифон в его отсутствие ничего не предпринимал, потому что Исида, обладая всей полнотой власти, очень старательно стерегла его и наблюдала за ним, по возвращении же Осириса стал готовить ему западню, втянув в заговор семьдесят два человека и имея сообщницей эфиопскую царицу по имени Асо. Он измерил тайно тело Осириса, соорудил по мерке саркофаг, прекрасный и чудесно украшенный, и принес его на пир. В то время как это зрелище вызвало восторг и удивление, Тифон как бы в шутку предложил преподнести саркофаг в дар тому, кто уляжется в него по размеру. После того как попробовали все по очереди и ни одному гостю он не пришелся впору, Осирис вступил в гроб и лег. И будто заговорщики подбежали, захлопнули крышку и, заколотив ее снаружи гвоздями, залили горячим свинцом, затащили гроб в реку и пустили в море у Таниса, через устье, которое поэтому и теперь еще египтяне зовут ненавистным и мерзким. Говорят, что это случилось в семнадцатый день месяца Афира, когда солнце пересекает созвездие Скорпиона, в двадцать восьмой год царствования Осириса. Иные же утверждают, что это срок его жизни, а не царствования.
Так как первыми о случившемся узнали и разгласили это событие паны и сатиры, обитавшие в местности у Хеммиса, то и теперь еще неожиданное смятение и страх толпы называют паникой. Говорят, что Исида, получив весть, тотчас отрезала одну из своих прядей и облачилась в траурное покрывало там, где до сих пор город носит имя Копт. Другие же полагают, что название это означает «утрата», ибо говорят «коп-тейн» в смысле «утратить». Рассказывают, что она блуждала всюду и никого не пропускала без вопроса; также встретив детей, она спросила их о гробе. Случайно они видели его и назвали устье, через которое друзья Тифона вытолкнули ковчег в море. Поэтому египтяне думают, что дети обладают даром предсказания, и чаще всего ищут у них пророчеств, когда они играют в священных местах и болтают что придется. А когда Исида узнала, что любящий Осирис по ошибке сочетался с ее сестрой как с ней самой, и увидела доказательство этого в венке из лотоса, который он оставил у Нефтиды, то она стала искать дитя, ибо Нефтида, родив, тотчас удалила его из страха перед Тифоном; ребенок был найден с большим трудом и с помощью собак, которые вели Исиду; она вскормила его, и он, названный Анубисом, стал ее защитником и спутником, и говорят, что он сторожит богов, как собаки людей.
И потом, как рассказывают, она узнала о саркофаге, что море пригнало его к берегу Библа и прибой осторожно вынес его в заросли вереска. А вереск, в малое время выросши в огромный и прекрасный ствол, объял и охватил его, и укрыл в себе. Царь удивился размерам растения и, срубив сердцевину, содержащую невидимый взору гроб, поставил ствол как подпорку для крыши. Говорят, что Исида, узнав об этом от божественного духа молвы, явилась в Библ, села у источника, смиренная и заплаканная, и не говорила ни с кем, но только приветствовала служанок царицы, ласкала их, заплетала им косы и навевала от себя на их тело удивительный аромат. Лишь только царица увидела служанок, как в ней возникло влечение к незнакомке, волосам и телу, источающему благовоние. За Исидой послали, а когда она прижилась, ее сделали кормилицей царского сына, и говорят, что имя того царя было Малькандр, а царицу одни называют Астартой, другие Саосис, а третьи Неманус; эллины же назвали бы ее Атенаидой.
Предание гласит, что Исида выкармливала дитя, вкладывая ему в рот вместо груди палец, а ночью выжигала огнем смертную оболочку его тела; сама же, превращаясь в ласточку, с жалобным криком вилась вокруг колонны и так до тех пор, пока царица не подстерегла ее и не закричала при виде ребенка в огне, лишив его тем самым бессмертия. Тогда изобличенная богиня выпросила столп из-под кровли; легко освободив его, она расщепила вереск, а потом, закутав его в полотно и умастив миром, вручила царю и царице; и теперь еще жители Библа почитают дерево, положенное в святилище Исиды. И рассказывают, что она пала на гроб и возопила так, что младший сын царя тут же умер, а старшего она якобы забрала с собой и, поместив гроб на судно, отплыла. Но так как река Федр перед зарей выпестовала в себе бурный ветер, она разгневалась и иссушила русло.
И вот в первом же пустынном месте, оставшись наедине с собой, она открыла саркофаг и, припав лицом к лицу, стала целовать и плакать. А когда она заметила ребенка, тихо подошедшего сзади и наблюдавшего это, то оглянулась и бросила на него ужасный и гневный взгляд; мальчик не вынес потрясения и умер. Другие рассказывают не так, но говорят, что ребенок, как я об этом упоминал раньше, упал в море и что в честь богини ему оказывают почести: якобы он тот самый Манерос, которого египтяне воспевают на пирах. А некоторые утверждают, что мальчика звали Палестин или Пелузий и что он дал имя городу, основанному богиней. Они заявляют, что Манерос, упоминаемый в песнях, первым изобрел музыку. Третьи говорят, что это не чье-то имя, но выражение, употребляемое в кругу пьющих и пирующих людей: да будет все это к счастью! И якобы когда египтяне хотят сказать что-либо похожее, они всякий раз восклицают: Манерос! Так что, несомненно, фигурка покойника в ковчежце, которую им показывают, обнося по кругу, служит не напоминанием о смерти Осириса, как полагают некоторые, но, пуская несколько раз неприятного сотрапезника, убеждают самих зрителей пользоваться и наслаждаться настоящим, потому что все скоро станут такими же.
И рассказывают, что потом, когда Исида ушла в Бут к сыну Гору, который там воспитывался, и поместила гроб вдали от дороги, Тифон, охотясь при луне, наткнулся на него и, узнав тело, растерзал его на четырнадцать частей и рассеял их. Когда Исида узнала об этом, она отправилась на поиски, переплывая болота на папирусной лодке. По этой причине будто бы крокодилы не трогают плавающих в папирусных челноках, испытывая или страх или, клянусь Зевсом, почтение перед богиней. И потому якобы в Египте называют много гробниц Осириса, что Исида, отыскивая, хоронила каждый его член. Иные же отрицают это и говорят, что она изготовила статуи и дала их каждому городу вместо тела Осириса для того, чтобы Тифону, если бы он победил Гора и стал отыскивать истинную гробницу, пришлось отказаться от этого, так как ему называли бы и показывали много могил. Из всех частей тела Осириса Исида не нашла только фалл, ибо он тотчас упал в реку и им кормились лепидоты, фагры и осетры, которыми гнушаются больше, чем всякой другой рыбой. Исида же, по рассказам, вместо него сделала его изображение и освятила фалл; в честь него и сейчас египтяне устраивают празднества.
Потом, как гласит предание, Осирис, явившись Гору из царства мертвых, тренировал и упражнял его для боя, а затем спросил, что он считает самым прекрасным на свете. Когда тот ответил: отомстить за отца и мать, которым причинили зло, снова спросил, какое животное кажется ему самым полезным для того, кто идет на битву. Услышав в ответ от Гора «конь», он удивился и стал допытываться, почему конь, а не лев. Тогда Гор сказал, что лев нужен тем, кто нуждается в защите, а конь нужен, чтобы отрезать и уничтожить бегущего врага. Услышав это, Осирис обрадовался, ибо Гор был совсем готов для борьбы. И рассказывают, что, в то время как беспрерывно многие переходили на сторону Гора, явилась к нему и наложница Тифона Туэрис и что змею, которая ее преследовала, убили друзья Гора; и до сих пор в память этого бросают веревку и перерубают ее посередине. Что касается сражения, то оно будто бы продолжалось много дней, и победил Гор. Исида же, получив скованного Тифона, не казнила его, но развязала и отпустила. У Гора не хватило терпения снести это: он поднял на мать руку и сорвал с головы ее царский венец. Но Гермес увенчал ее рогатым шлемом. Затем Тифон предъявил Гору обвинение в незаконорожденности, но при защите Гермеса Гор был признан богами законным сыном, а Тифон потерпел поражение еще в двух битвах. Осирис же сочетался с Исидой после смерти, и она произвела на свет Гарпократа, родившегося преждевременно и имевшего слабые ноги».
Благодаря сведениям, полученным в результате дешифровки иероглифов, мы можем сделать вывод о том, что у значительной части этого фрагмента имеются соответствия в египетских текстах: например, Осирис действительно считался сыном Геба и Нут, эпакта в календарях названа «пятью дополнительными днями года», а пятеро богов – Осирис, Гор, Сет, Исида и Нефтида – родились в дни, упомянутые Плутархом, 17-й день месяца атира (хатхора) в древнеегипетском календаре считался трижды несчастливым, в текстах встречаются описания скитаний и бедствий, которые пришлось претерпеть Исиде, в них же приводятся ее «плачи», в нескольких надписях сохранились списки гробниц Осириса, месть Гора за отца упоминается во множестве папирусов и других источников, конфликт между Гором и Сетом подробно описан в тексте, хранящемся в Британском музее, в гимне, приведенном в папирусе Хунефера, говорится обо всем том, что Тот сделал для Осириса, а тот факт, что Осирис после смерти зачал Гора, упоминается в гимне Осирису, относящемся к XVIII династии:
«Твоя сестра собрала свои защитные силы для тебя, она разогнала всех своих врагов, она рассеяла злой рок, она произнесла могущественные слова силы, она сделала свой язык хитроумным, и ее слова достигли цели. Великолепная Исида была совершенна приказами и речами и отомстила за своего брата. Она искала его без передышки, она скиталась по земле, издавая крики боли, и не отдыхала до тех пор, пока не нашла его. Она накрыла его своими крыльями и стала оплакивать своего брата, которого хоронила. И она воскресила его распростертого, того, чье сердце было неподвижно. Она взяла из него существо его, зачала и родила ребенка. Она выкармливала его тайно, и никто не знал, где он. И рука его стала сильной в великом доме Геба. Сонм богов радуется и приветствует пришествие сына Осириса. Тверд сердцем и победоносен сын Исиды, наследник Осириса».
В настоящее время мы не может делать выводы о том, как выглядела история Осириса в эпоху правления первых династий. Нам неизвестно, считался ли он богом возрождения уже в додинастическом и доисторическом Египте, или эту роль он получил после того, как страной стал править Менес (или Мина; считается родоначальником I династии. – Примеч. пер.). Однако у нас есть достаточные основания для того, чтобы полагать, что уже в раннединастическую эпоху он был богом и судьей тех, кто с его помощью восстал из мертвых. Дело в том, что уже в период царствования IV династии с ним отождествлялся царь Мен-кау-Ра (Микерин греков), на саркофаге которого не только размещена надпись: «Осирис, царь Юга и Севера, Мен-кау-Ра, живущий вечно», – но и текст, согласно которому ему приписывается генеалогия Осириса, так как он считается «рожденным небом, потомком Нут, плотью и кровью Геба». Тот факт, что жрецы Гелиополя «редактировали» религиозные тексты, которые копировались и множились в специально предназначенных для этой цели заведениях, чтобы соответствовать их собственным взглядам, не вызывает сомнений.

1. Исида кормит ребенка посреди папирусного болота. 2. Тот дает Исиде символ магической защиты. 3. Амон-Ра преподносит Исиде символ жизни. 4. Богиня Нехбет преподносит долголетие, жизнь, стабильность, силу и власть сыну Осириса. 5. Богиня Сатет преподносит долголетие, жизнь, стабильность, силу и власть сыну Осириса

Однако в древнейшие времена, когда они только начали эту работу, почитание Осирису было распространено настолько широко, а вера в его умение воскрешать умерших так прочно укоренилась в сердцах египтян, что даже в гелиопольской теологической системе он и божества его круга играли довольно важную роль. Люди видели в нем богочеловека, который, испытав страдания и смерть, способен сопереживать им в болезнях и кончине. Вера в его человеческую сущность также соответствовала их стремлению общаться с существом, у которого, несмотря на его частично божественную природу, было так много общего с ними. Первоначально они считали, будто Осирис был человеком, жившим, как и они, на земле. Он ел и пил, претерпел жестокую смерть, но благодаря помощи некоторых богов победил ее и достиг вечной жизни. Но то, что сделал Осирис, могли совершить и другие. Следовательно, боги должны сделать для них то же, что и для Осириса. Если они помогли ему воскреснуть, то обязаны оказать эту услугу и людям; если они сделали его правителем загробного мира, то должны разрешить умершим войти в его царство и жить там столько, сколько отпущено божеству.
Иногда Осирис отождествлялся с Нилом, с Ра и некоторыми другими «богами», известными египтянам. Но жители долины Нила почитали его именно как бога воскресения и вечной жизни. На протяжении тысячелетий и мужчины и женщины умирали, искренне веря в то, что все сделанное для Осириса символически будет сделано и для них – подобно ему, они надеялись восстать из мертвых и получить вечную жизнь.
Сколько бы мы ни углублялись в историю древнеегипетских религиозных представлений, мы не найдем свидетельств того, что некогда в стране не существовало веры в воскресение, так как египтяне всегда считали, будто Осирис восстал из мертвых. Наверняка в Египте были свои скептики, которые, вероятно, задавали жрецам тот же вопрос, что и коринфяне святому Павлу: «Как воскреснут мертвые и в каком теле придут?» Однако в том, что вера в возрождение была распространена среди высших слоев населения Египта, не может быть ни малейших сомнений. Церемонии, проводившиеся египтянами, чтобы помочь покойному выдержать испытание судом и победить врагов, с которыми ему придется столкнуться в загробном мире, а также облик, в котором должен воскреснуть умерший, будут описаны ниже. Здесь же мы должны вернуться к рассказу о культе Осириса.
Древнейшим культовым центром Осириса в Египте был Абидос, где, как считалось, была похоронена голова бога. Со временем его культ распространился на север и на юг, и многие крупные города претендовали на обладание той или иной частью тела божества. Различные сцены из его жизни часто изображались на стенах храмов, и постепенно в некоторых храмах в честь него стали проводиться как обязательные, так и необязательные службы, которые заняли большую часть свободного времени жрецов.
Изначальные представления об этом боге были забыты, но их быстро сменили новые. Если прежде он считался образцом человека, восставшего из мертвых и обретшего вечную жизнь, то теперь стал причиной воскресения покойных, переняв у богов возможность даровать ее. Рассказ о расчленении Осириса был забыт, так как в потустороннем мире его тело было целым. К тому же, несмотря на расчлененность, он сумел зачать вместе с Исидой сына Гора.
Уже в период царствования XII династии, то есть около 2500 г. до н. э. (примерно 2000–1785 или 1976–1794/93 гг. до н. э. – Примеч. пер.), поклонение Осирису стало практически всеобъемлющим, а еще через тысячу лет он превратился в своего рода национальное божество. Он приобрел атрибуты космических богов, и люди стали видеть в нем не только бога и судью мертвых, но и творца мира, а также всего находящегося в нем. Сын Ра стал ровней своему отцу и занял место рядом с ним на небе.
В XVII главе Книги мертвых содержится интересное подтверждение отождествления Осириса и Ра. Следует отметить, что эта глава состоит из изречений, которые можно назвать «кодексом веры», причем каждое из них сопровождается одним или несколькими объяснениями, в которых отразились различные мнения. К главе также прилагается несколько виньеток. В строке 110 говорится: «Я душа, живущая в двух чафи [18 — Души Осириса и Ра. (Примеч. авт.)]. Что это? Это Осирис, когда он вступает в Джеду (т. е. Бусирис) и находит там душу Ра. Там один бог обнимает другого, и души входят в жизнь в двух чафи». На виньетке, иллюстрирующей это высказывание, души Ра и Осириса изображены в виде двух соколов, стоящих на пилоне, расположенном в Джеду, и смотрящих друг на друга. На голове первого помещен диск, а второго, с лицом человека, – белая корона. Примечательно, что даже во время встречи с Ра душа Осириса изображается с лицом человека. Это символизирует его родство с людьми.

Душа Ра (1) встречает душу Осириса (2) в Джеду. Кот (т. е. Ра), стоящий возле дерева персеи (3), отрубает голову змею, олицетворяющему ночь

Осирис стал не только равным Ра, но и во многих отношениях более великим божеством. Считалось, что из ноздрей головы Осириса, похороненной в Абидосе, выходят скарабеи, являющиеся символом и воплощением бога Хепри, благодаря которому возникли все вещи, а также воскресения. Таким образом, Осирис стал источником появления на свет всех богов, людей и вещей, и человеческое происхождение этого божества было позабыто. Следующим шагом стало приобретение им атрибутов Бога, и в эпоху XVIII и XIX династий он, судя по всему, стал соперничать за лидерство в трех эннеадах богов, то есть в трех триадах троек [19 — В каждую эннеаду входило три триады. (Примеч. авт.)], с Амоном-Ра, которого к этому времени стали часто называть «царем богов». О том, каким представляли себе египтяне Осириса в этот период, можно судить по приведенным ниже отрывкам из написанного тогда же гимна:
«Славься, о Осирис, Уннефер, великий бог Абеджу (Абидоса), владыка вечности, господин бесконечности, существующий миллионы лет. Старший сын лона Нут, зачатый Гебом, предком [богов], господин корон Юга и Севера, владыка величественной Белой короны. Он правитель богов и людей, получивший посох и кнут (символы царской власти. – Примеч. пер.) и титул своих священных предков. Пусть твое сердце, живущее на горе Имента, будет довольно, ибо твой сын Гор воссел на трон. Ты коронованный владыка Джеду (Бусириса) и правитель Абидоса.
Славься, о Осирис, владыка вечности, Уннефер, Херу-Хути (Хармахис), чьи обличья многообразны, а атрибуты велики. Ты есть Птах-Сокар-Атум в Иуну (Гелиополе), повелитель сокрытого места и творец Хет-ка-Птах (Мемфиса), которого боги, [находящиеся там], восхваляют, когда ты заходишь в Нут. Исида обнимает тебя в мире и изгоняет демонов с твоего пути. Ты поворачиваешь свое лицо к Аменту и делаешь так, чтобы земля сияла, как чистая медь. Умершие поднимаются, чтобы увидеть тебя, они дышат воздухом и смотрят на твое лицо, когда диск поднимается на горизонте. Их сердца в мире, потому что они видят тебя, о тот, кто воплощает вечность и бесконечность».
В последнем отрывке Осирис отождествляется с великими божествами Гелиополя и Мемфиса, где почти с додинастических времен располагались святилища солярного божества. В конце концов, он сам получает титул «владыка вечности и бесконечности». Таким образом, в одном божественном существе сплотились представления о воскресении и бессмертии. В приведенных ниже литаниях развивается тема отождествления с другими богами:
1. «Славься, тот, кто является звездными божествами в Иуну и небесными существами в Хер-иба [20 — Хер – иба – район недалеко от Мемфиса. (Примеч. авт.)]. Ты бог Анти [21 — Анти – бог, идущий перед ладьей бога Афа и держащий в каждой руке по звезде. (Примеч. авт.)] (возможно, имеется в виду Иунти, то есть «Гелиополец». – Примеч. пер.), более славный, чем те, что сокрыты в Иуну. О даруй мне путь, по которому я мог пройти в мире, ибо я благочестив и правдив. Я не лгал умышленно и не делал ничего с обманом».
2. «Славься, о Ан в Антесе, Хармахис. Ты шагаешь по небу большими шагами, о Хармахис. О даруй мне путь» и т. д. [22 — Это обращение написано лишь единожды, но оно должно было повторяться после каждого из девяти разделов литаний. (Примеч. авт.)] 3. «Славься, о душа бесконечности, ты душа, живущая в Джеду, Уннефер, сын Нут. Ты владыка Аукерта (т. е. подземного мира). О даруй мне путь».
4. «Славься в своем владычестве над Джеду. Корона Уререт возложена на твою голову. Ты единственный, кто создал силу, защищавшую тебя, и ты живешь в мире в Джеду. О даруй мне путь» и т. д.
5. «Славься, о господин дерева акации [23 — Это дерево располагалось в Гелиополе, и кот, то есть солнце, садился недалеко от него. (Примеч. авт.)]. Ладья Секер [24 — Обряд опускания ладьи Секер на носилки осуществлялся на рассвете. (Примеч. авт.)] водворена на свои носилки. Ты отвращаешь демона, творящего зло, и делаешь так, чтобы Уджат (т. е. Око Гора или Ра) покоилось на своем месте. О даруй мне путь» и т. д.
6. «Славься, о сильный в свой час, великий и могучий правитель, насельник Ин-рут-эф [25 — Ин-рут-эф – место, где ничего не растет, то есть загробный мир. (Примеч. авт.)], владыка вечности и творец бесконечности, ты господин Сутен-Хенен (т. е. Гераклеополя Магна) (другое название Гераклеополя – Ненинесу. – Примеч. пер.). О даруй…» и т. д.
7. «Славься, тот, кто опирается на правду и истину. Ты владыка Абидоса, и твои члены соединены в Таджесерет (т. е. «святой земле», загробном мире). Ты тот, кому ненавистны обман и хитрость. О даруй…» и т. д.
8. «Славься, о тот, кто сидит в своей ладье. Ты приносишь Хапи (т. е. Нил) из его источника. Свет светит на твое тело. Ты насельник Нехена. О даруй…» и т. д.
9. «Славься, о творец богов, ты царь Юга и Севера, о Осирис, победоносный, правитель мира в твои добрые времена. Ты владыка своего небесного мира. О даруй…» и т. д.
И снова: «Ра приходит в качестве Осириса, со всеми диадемами божественных духов и богов Имента. Он единственный божественный образ, сокрытый Дуата, священная душа во главе Имента, Уннефер, жизнь которого продлится веки вечные».
Мы уже говорили о той помощи, которую Тот оказал Исиде, сказав ей, какие слова нужно произнести, чтобы вернуть к жизни ее умершего мужа, но наиболее полный рассказ о том, что этот бог сделал для Осириса, содержится в гимне, являющемся частью папируса Хунефера, в котором умерший говорит:
«Я пришел к тебе, о сын Нут, Осирис, правитель вечности. Я следую за богом Тотом и радуюсь всему, что он сделал для тебя. Он вдохнул свежий воздух в твои ноздри, жизнь и силу придал твоему прекрасному лицу, и северный ветер, исходящий от Атума, для твоих ноздрей, о владыка Таджесерет. Он сделал так, чтобы бог Шу светил на твоем теле. Он осветил твой путь лучами света. Он уничтожил для тебя недостатки твоего тела при помощи магической силы слов, исходящих из его уст. Он сделал так, чтобы Гор и Сет умиротворились ради тебя. Он уничтожил сильный ветер и ураган. Он сделал так, чтобы двое соперников (т. е. Сет и Гор) были добры к тебе и чтобы Обе Земли пребывали в мире перед тобой. Он изгнал гнев, который был в их сердцах, и каждый из них примирился со своим братом (т. е. с тобой).
Твой сын Гор назван победителем в присутствии всего собрания богов, ему была дана власть над миром, и его владения простираются до края земли. Трон бога Геба был присужден ему с саном, созданным богом Атумом и подтверждающимся решениями, принятыми в Зале Архивов и записанными на железной табличке по приказу твоего отца Птаха-Татенена, когда тот опустился на великий трон. Он поставил своего брата над тем, что держит Шу (т. е. небом), чтобы воды протянулись над горами и чтобы быстро росло то, что растет на холмах, и зерно (?), пускающее ростки в землю. Он сделал так, чтобы все росло благодаря воде и земле. Боги небесные и боги земные передают себя в служение твоему сыну Гору и следуют за ним в его зал, [где] выносится решение о том, что он должен быть их правителем, и они обязаны беспрекословно выполнять [его волю].
Пусть твое сердце радуется, о владыка богов, пусть твое сердце очень радуется. Египет и Красная земля в мире, покорно служат твоей неограниченной власти. Храмы установлены на своих землях, города и номы благополучно владеют принадлежащим им добром, и мы будет делать тебе священные подношения, которые должны делать, и приносить жертвы тебе вечно. Благодаря тебе слышны ликования, для твоего Ка совершаются возлияния, и погребальную тризну [приносят тебе] духи, следующие за тобой, и совершаются окропления водой… с каждой стороны душ умерших в этой земле. Каждый план на твой счет, придуманный Ра с самого начала, выполнен. Поэтому теперь, о сын Нут, ты коронуешься так же, как Неб-эр-джер на восходе. Ты живешь, ты крепок, ты обновляешь свою молодость, ты справедлив и совершенен. Твой отец Ра делает так, чтобы твои члены были сильными, и сонм богов издает приветственные возгласы в твою честь. Богиня Исида с тобой, и она никогда не оставит тебя. [Ты] не свергнут своими врагами. Правители всех земель восхваляют твою красоту, так же как они славят Ра, когда он поднимается в начале каждого дня. Ты поднимаешься как возвышенный на свой постамент. Твоя красота поднимает лицо [человека] и делает широкими [его] шаги. Власть твоего отца Геба была дана тебе, и богиня Нут, твоя мать, родившая богов, произвела тебя на свет первым как первенца из пяти богов, она создала твою красоту и сделала твои члены. Ты поставлен царем, Белая корона на твоей голове, и ты сжал в своих руках посох и кнут. Уже когда ты был во чреве и не появился еще оттуда на свет, ты стал коронованным правителем Обеих Земель, и корона Ра «атеф» была на твоей голове. Боги приходят к тебе, склоняясь низко к земле, они боятся тебя. Они отступают и уходят, когда видят тебя с ужасом Ра, и победа твоего Величества в их сердцах. Жизнь с тобой, приношения пищи и питья следуют за тобой, и то, что причитается тебе, лежит перед лицом твоим».
В одном из фрагментов еще одного похожего на этот гимна описаны другие аспекты Осириса. Сначала идут слова: «Славься, о правитель тех, кто в Аменте», – а затем о нем говорится как о том, кто «во второй раз дает рождение мужчинам и женщинам», то есть он «делает так, чтобы смертные рождались снова». Во всем отрывке Осирис назван «обновляющим себя» и делающим себя «молодым, как Ра, каждый и всякий день», следовательно, не может быть ни малейших сомнений в том, что автор под вторым рождением мужчин и женщин имел в виду их воскресение, то есть рождение для новой жизни.
Благодаря данному фрагменту мы также можем сделать вывод о том, что Осирис был приравнен к Ра и превратился из повелителя умерших в покровителя живых. Более того, в то время, когда были записаны оба этих отрывка, не только Осирис занимал положение, прежде принадлежавшее Ра, но и зачатый им посмертно сын Гор, победив Сета, стал наследником и последователем своего отца. Он унаследовал «звание и титул» Осириса, а в качестве «мстителя за отца» постепенно превратился в посредника и защитника, помогавшего человеческим детям. Так, во время загробного суда он подводит умершего к трону Осириса и говорит отцу, что покойный достоин разделить все радости, доступные «правогласным», и оправдания на суде. Подобная просьба, адресованная Осирису в присутствии Исиды и высказанная сыном, рожденным в столь примечательных обстоятельствах, по мнению египтян, не могла быть отвергнута. Таким образом, ребенок, зачатый после смерти отца, был лучшим заступником умерших.
В период правления XVIII династии (около 1600 г. до н. э.) (1580–1314 или 1550–1292 гг. до н. э. – Примеч. пер.) подобные возвышенные представления об Осирисе были широко распространены среди египтян. Однако некоторые верующие полагали, что, несмотря на все предосторожности, их тела могут начать разлагаться, и считали необходимым отдельно обратиться к этому богу с просьбой избавить их от подобной ужасной участи. Впервые приведенная ниже довольно примечательная молитва была обнаружена на льняных обмотках мумии Тутмоса III. Правда, затем этот текст, записанный иероглифами, был обнаружен в папирусе Ну, а также в более позднем папирусе, хранящемся в Турине и опубликованном доктором Лепсиусом в 1842 г. Заглавие этого текста, известного в настоящее время как CLIV глава Книги мертвых, звучит как «Глава о том, как не дать телу исчезнуть». Текст начинается со следующих слов:
«Славься, о мой божественный отец Осирис! Я пришел к тебе, чтобы ты набальзамировал, да, набальзамировал эти мои члены, чтобы я не исчез и не погиб, [но был] подобен моему священному отцу Хепри, его божественному образу, который никогда не подвергался разложению. Приди и сделай так, чтобы я обрел власть над своим дыханием, о владыка ветров, который возвеличивает тех божественных существ, что подобны тебе. Укрепи меня и сделай меня сильным, о владыка погребального ящика. Позволь мне войти в страну вечности так же, как это было позволено тебе и твоему отцу Атуму, о тот, чье тело не подверглось разложению и кто сам никогда не видел разложения. Я никогда не совершал того, что ты ненавидишь, нет, я произносил возгласы ликования с теми, кто любит твое Ка. Пусть мое тело не превратится в червей, но освободи меня [от них], как ты освободил себя. Я прошу тебя, не дай мне сгнить, как не даешь ты увидеть разложение каждому богу, и каждой богине, и каждому животному, и каждой рептилии после того, как душа выйдет из их тела после их смерти. Так как, когда душа уходит, человек подвергается разложению и кости его тела гниют и становятся отвратительными, члены распадаются на куски, кости рассыпаются в бесформенную массу, плоть превращается в зловонную жидкость, и он становится братом разложению, которое охватывает его. И он превращается в пищу для червей и становится грудой червей, и ему приходит конец, и он исчезает перед взором бога Шу, так же как и любой другой бог, и каждая богиня, и каждая птица, и каждая рыба, и каждый ползучий гад, и каждая рептилия, и каждое животное, и каждая вещь. Сделай так, чтобы черви, когда увидят и узнают меня, упали на живот и страх передо мной охватил их. И пусть то же произойдет с каждым существом после [моей] смерти, будь то животное, птица, рыба, червь или рептилия. И сделай так, чтобы жизнь стала результатом смерти. Сделай так, чтобы разрушение, причиненное какой-либо рептилией, не привело к [моему] концу и чтобы они не выступили против меня в различных своих обликах. Не передавай меня убийце, живущему в своей пыточной комнате (?), убивающему члены тела и заставляющему их гнить, который стал причиной разложения многих мертвых тел, оставаясь при этом сокрытым и живя убийством. Позволь мне жить и выполнять эти поручения, и позволь мне делать то, что он приказывает. Не передавай меня его пальцам и не дай ему завладеть мной, потому что я нахожусь под твоей властью, о владыка богов.
Славься, о мой божественный отец Осирис, ты живешь со своими членами. Ты не разрушился, ты не стал червями, ты не уменьшился, ты не разложился, ты не сгнил и не превратился в червей».
Затем умерший, отождествляя себя с Хепри, божеством, создавшим Осириса и богов его цикла, говорит:
«Я бог Хепри, и мои члены будут существовать вечно. Я не исчезну, я не сгнию, я не разложусь, я не превращусь в червей и я не увижу разрушение перед взором бога Шу. Я буду существовать, я буду существовать, я буду жить, я буду жить. Я буду давать ростки, я буду давать ростки. Я пробужусь в мире. Я не разложусь, мои внутренности не исчезнут. Я не понесу ущерба, мои глаза не исчезнут. Черты моего лица не исчезнут, мое ухо не оглохнет, моя голова не будет отделена от моего тела, мой язык не будет вырван, мои волосы не будут отрезаны, мои брови не будут сбриты, и никакое губительное повреждение не будет нанесено мне. Мое тело будет крепко, оно никогда не разрушится и не будет уничтожено на этой земле».
Судя по этому отрывку и фрагментам, приведенным выше, можно было бы предположить, что некоторые египтяне верили в воскресение физического тела, и упоминание различных частей тела, казалось бы, подтверждает этот вывод. Но телом, о нетленности и бессмертии которого говорится в тексте, в действительности является Саху, или духовное тело, возникающее из физического, которое трансформируется под воздействием молитв и церемоний, проводившихся в день похорон.
Интересно отметить, что в CLIV главе не упоминается ни еда, ни питье, а умерший говорит, что для его существования необходим лишь воздух, который он получает благодаря богу Атуму, изображавшемуся всегда в облике человека. Здесь это божество выступает в роли бога ночного солнца в противовес Ра – дневному солнцу. Таким образом, каждодневная гибель светила сравнивается со смертью покойного.
Выше уже говорилось о том, что голова богочеловека Осириса находится в Абидосе и что по всему Египту люди верили в ее сохранность. Однако в процитированном выше тексте умерший заявляет: «Моя голова не будет отделена от моей шеи». Следовательно, он надеется на то, что его тело останется цельным, несмотря на то что Осирис считался всемогущим и способным собрать члены и восстановить тело так же, как когда-то сделал это со своим телом, разрубленным на куски Сетом. В XLIII главе Книги мертвых также упоминается голова Осириса. Она озаглавлена «Глава о том, как сделать так, чтобы голова человека не была отрублена в загробном мире», и, вероятно, возникла в глубокой древности. В ней покойный говорит: «Я Великий, сын Великого. Я Огонь, я сын Огня, которому дали его голову, после того, как она была отрублена. Голова Осириса не была отнята у него. Я связал себя воедино (или восстановил себя). Я сделал себя полным и цельным. Я вернул свою молодость. Я Осирис, владыка вечности».
Из сказанного выше можно сделать вывод о том, что, согласно одному из вариантов мифа об Осирисе, его голова была не только отрублена, но также брошена в огонь. Если эта версия действительно очень древняя, что вполне возможно, то она возникла еще в доисторические времена, когда тела умерших расчленяли и сжигали. Профессор Видеманн считает, что разрубание покойного на части связано со стремлением помочь Ка, или «двойнику», умершего покинуть эту землю. Вероятно, тогда была распространена вера в то, что для этого нужно расчленить его физическую оболочку. Об этом свидетельствуют и вещи, которые археологи обнаруживают в погребениях того времени, – все они разбиты. Он также отметил наличие в некоторых египетских погребениях доисторического периода захоронений смешанного типа – несмотря на то, что тело умершего было расчленено, его современники пытались восстановить его, разложив части в правильном по возможности порядке. Вероятно, именно этот обычай упоминается в различных фрагментах Книги мертвых, в которых умерший заявляет, что он собрал свои члены «и снова сделал свое тело цельным». Уже в период царствования V династии к царю Тети (вероятно, имеется в виду первый представитель VI династии, правивший примерно в 2347/2297—2337/2287 гг. до н. э. – Примеч. пер.) обращались следующим образом: «Поднимись, о Тети! Ты получил свою голову, ты соединил свои кости, ты собрал свои члены».
Осирису, богу воскресения, поклонялись в Египте с древнейших времен и вплоть до конца периода правления жрецов Амона (около 900 г. до н. э.), когда Амон-Ра вошел в число богов загробного мира, и в некоторых случаях молиться стали ему, а не Осирису. С этого времени и в дальнейшем Амон сохранил свое верховное положение среди богов. Уже в эллинистический период в обращении к умершему по имени Керашер говорится следующее: «Твое лицо сияет перед Ра, твоя душа живет перед Амоном, и твое тело обновлено перед Осирисом». Затем текст продолжается: «Амон рядом с тобой, чтобы ты снова начал жить… Амон приходит к тебе с дыханием жизни, и он делает так, чтобы ты сделал вдох в своем погребальном доме».
Однако, несмотря на это, Осирис, будучи богочеловеком, обладающим как божественной, так и человеческой природой одновременно, сохранил свое главенствующее положение в сознании египтян. Ни вторжения иноземцев, ни религиозные или политические распри, ни иностранные влияния не смогли заставить их считать Осириса кем-то меньшим, чем причина, символ и образ воскресения и вечной жизни. Ведь уже на протяжении примерно пяти тысяч лет людей мумифицировали, уподобляя их таким образом Осирису, а умирая, египтяне надеялись победить смерть, могилу и разложение, потому что этот бог сумел избежать всего этого. Они искренне верили в возможность воскресения в бессмертном, вечном духовном теле, ибо Осирис возродился таким образом, взошел на небо, где стал царем и судьей умерших, и получил там вечную жизнь.
Основной причиной приверженности египтян культу Осириса являлось, вероятно, то, что его адепты могли рассчитывать на воскресение и вечную жизнь. Даже после того, как жители долины Нила приняли христианство, они продолжили мумифицировать своих умерших и на протяжении длительного времени продолжали ассоциировать своего Бога и «богов» с Всемогущим Господом и Христом. Сами по себе египтяне никогда не отказались бы от веры в то, что, чтобы обеспечить покойному вечную жизнь, необходимо мумифицировать его тело.
Однако христиане, хотя и придерживались сходной доктрины воскресения, сделали шаг вперед и стали настаивать на том, что в мумифицировании умерших нет никакой необходимости. Святой Антоний Великий просил своих последователей не бальзамировать его тело и не хранить его в помещении, а похоронить, никому не сказав о том, где находится место его последнего пристанища. В противном случае те, кто любил его, придут, вытащат и мумифицируют его останки, как они поступали со всеми, кого считали святыми. «Очень долго, – сказал он, – я умолял епископов и проповедников убедить людей не соблюдать этот бессмысленный обычай». Говоря о своем собственном теле, он заявил: «При воскресении из мертвых я получу его нетленным от Спасителя».
Распространение этих представлений нанесло смертельный удар искусству мумифицирования, хотя благодаря врожденному консерватизму египтян и их стремлению сохранить рядом с собой тела умерших, которых некогда они так любили, некоторых покойных, как и прежде, бальзамировали. Однако постепенно причины, побудившие людей мумифицировать умерших, были позабыты, как и само искусство мумификации, церемония похорон была упрощена, молитвы стали простой формальностью, и обычай изготовления мумий прекратил свое существование. С исчезновением этого искусства пропала и вера в Осириса, который из бога умерших превратился в мертвого бога, а его место в глазах египетских христиан занял Христос, «Упование усопших», чье воскресение и возможность даровать вечную жизнь в это время проповедовались практически по всему миру.
Для египетских христиан Осирис был прототипом Христа, а в изображениях и статуях Исиды, кормящей своего сына Гора, они видели Деву Марию и ее Сына. Еще нигде в мире христианство не принимали люди, так хорошо психологически подготовленные к восприятию его учения.
Эту главу следует закончить несколькими отрывками из «Песен Исиды и Нефтиды», которые пели в фиванском храме Амона-Ра две жрицы, олицетворяющие богинь:
«Привет тебе, о владыка загробного мира, ты Бык тех, кто пребывает там, ты образ Ра-Хармахиса, ты дитя, прекрасное обликом, выйди к нам в мире. Ты отогнал свои беды, ты прогнал злой рок. Владыка, приди к нам в мире. О Уннефер, повелитель пищи, ты правитель, ты ужасен в своем величии, ты Бог, владыка богов, когда ты наводняешь землю, [все] вещи зарождаются. Ты более благосклонен, чем боги. Истечениями твоего тела живут умершие и живые, о ты, повелитель пищи, ты правитель зеленых трав, могучий владыка, ты опора жизни, ты тот, кто дает подношения другим богам и погребальные трапезы благословенным умершим. Твоя душа летит за Ра, ты сияешь на восходе, ты заходишь в сумерках, ты восходишь каждый день, ты будешь подниматься слева от Атума веки вечные. Ты блистателен, наместник Ра, сонм богов приходит к тебе, взывая к твоему лику, пламя, исходящее от которого настигает твоих врагов. Мы радуемся, когда ты собираешь вместе свои кости и когда ты делаешь свое тело целым ежедневно. Анубис приходит к тебе, и две сестры (т. е. Исида и Нефтида) приходят к тебе. Они добыли для тебя прекрасные вещи, они собирают вместе твои члены для тебя и ищут разрозненные части твоего тела, чтобы собрать их воедино. Вытри грязь, которая на них, нашими волосами, и приди к нам, не вспоминая о том, что причинило тебе горе. Приди в облике «Правителя земли», отбрось свое беспокойство и будь в мире с нами, о владыка. Ты будешь провозглашен правителем мира и Единым Богом, исполнителем помыслов богов. Все боги просят тебя, поэтому приди в свой храм и не бойся. О Ра (т. е. Осирис), тебя любят Исида и Нефтида. Оставайся в своем жилище навеки».

Глава 3
Боги египтян

В этой книге мы часто упоминали о египетских богах. Теперь пришло время объяснить, что они собой представляли. Выше уже говорилось, что очень многое из монотеистической составляющей древнеегипетской религии сходно с религиозным мировоззрением современных христианских народов. Некоторые будут предельно удивлены, узнав, что народ, придерживавшийся столь возвышенных представлений о Боге, как египтяне, могли стать притчей во языцех из-за своей приверженности культам множества разнообразных богов. Действительно, они поклонялись различным божествам, настолько многочисленным, что одно перечисление их имен займет целую главу. Однако образованные египтяне никогда не считали богов равными Богу и не сомневались в правильности данной точки зрения.
В доисторические времена в каждой крохотной деревне или городке, каждом округе и номе, а также в любом крупном городе поклонялись своему определенному божеству. Более того, у каждой семьи, какими бы ни были ее доходы и положение в обществе, также был свой собственный бог. В богатых семьях был специальный человек, служивший этому богу и удовлетворявший его потребности, а бедные делали по мере своих возможностей вклады в общий фонд, средства из которого шли на содержание жилища божества, покупку одежды для него и т. д. При этом сам бог был неотъемлемой частью семьи, насколько богатой или бедной она ни была бы, и его судьба тесно переплеталась с судьбой ее членов. Ее упадок влек за собой упадок бога, а в периоды благополучия он получал богатые и многочисленные подношения, новые одежды, возможно, новое святилище и т. п.
Бога – покровителя деревни, который считался существом более важным, могли захватить в плен вместе с ее жителями. Однако если его последователей в походе или битве сопровождала удача, ему оказывались более пышные почести, а слава его многократно возрастала.
Боги – покровители номов или крупных городов, конечно, занимали более высокое положение, чем деревенские и семейные. В больших посвященных им сооружениях, то есть храмах, стояло множество их статуй. Иногда атрибуты одного бога приписывались другому, порой двое или более божеств «смешивались» или объединялись, в результате чего получался один бог, некоторые божества заимствовались из отдаленных деревень и городов, а иногда даже из других стран. Порой члены городской общины отрекались от своего бога или богов и принимали новых божественных покровителей, которым до этого поклонялись в соседнем округе. Таким образом, число богов, как и положение каждого из них, постоянно менялось. Невразумительный и почти неизвестный местный бог мог стать покровителем города благодаря победе его почитателей в войне, но, с другой стороны, божество, которому только что делались обильные подношения и в честь которого совершались пышные церемонии, могло однажды потерять свою значимость и фактически стать мертвым.
Однако помимо семейных и деревенских богов были и национальные божества, а также покровители рек и гор, земли и неба. Все вместе они входили в обширный пантеон, их благосклонности необходимо было добиваться, а гнев – умиротворять. Помимо этого священными также считались некоторые животные, а страх и любовь заставляли причислять этих существ к и без того многочисленному сонму богов.
Египетские боги, известные нам, – лишь только малая толика из всех созданных воображением египтян, причем в данном случае, как и во многих других, действует закон, согласно которому выживает сильнейший. Мы ничего не знаем о божествах, которым жители долины Нила поклонялись в доисторические времена, но более чем вероятно, что некоторых из них, оказавших наибольшее влияние на сознание египтян, хотя в измененном виде, продолжали почитать и в династическую эпоху.
Типичным примером такого бога является Тот, изначальным символом которого была собакоголовая обезьяна. В древнейшие времена это животное благодаря своей сообразительности, уму и хитрости пользовалось большим почтением. Простодушные египтяне, слыша, как обезьяны кричат перед рассветом и закатом, считали, будто они разговаривают или как-то иначе связаны с солнцем. Эта идея прочно закрепилась в сознании жителей долины Нила, и уже в династическую эпоху на виньетках, на которых изображалось восходящее солнце, появляются обезьяны, считавшиеся преображенными привратниками прохода на небо и вошедшие в число богов, являясь при этом наиболее поразительной частью всей сцены. Таким образом, представления, возникшие в древнейшие времена, передавались от поколения к поколению, пока не были выражены в лучших копиях Книги мертвых, составленных в тот период, когда Египет находился на вершине своей силы и славы.
Некоторые собакоголовые обезьяны, изображенные в виде статуй и в папирусах, славятся своим умом. Именно слова этого существа, которые оно поведало Тоту, а тот, в свою очередь, передал Осирису, позволили последнему стать «правогласным», или победителем своих врагов. Вероятно, именно поэтому, то есть в качестве друга умершего, собакоголовая обезьяна стала изображаться сидящей на весах, на одной чаше которых лежит сердце умершего, а на другой – перо, олицетворяющее богиню Маат. Чаще всего это божество называют «владыкой священных книг», «повелителем священных слов». Именно благодаря этим формулам умерший получает возможность повелевать в загробном мире как своими друзьями, так и врагами. Позднее, когда Тота стали изображать в виде птицы ибиса, число его функций было увеличено и он стал покровителем письма, наук, математики и т. д. В процессе сотворения мира он, вероятно, играл ту же роль, что и «мудрость» в Книге притчей Соломоновых (см. 8: 23–31).
Когда и где бы египтяне ни пытались составить упорядоченный пантеон, они всегда сталкивались с необходимостью учитывать древних местных богов, для которых всегда требовалось выделить в этой иерархии отдельное место. Этого можно было достичь, составляя из них триады или группы из девяти богов, иначе называемые в настоящее время эннеадами. Судя по результатам исследований, проведенных в последние годы, в Египте существовало несколько направлений религиозной мысли, и жрецы, проповедовавшие каждое из них, делали все возможное, чтобы провозгласить первенство своих богов. В династические времена в Гелиополе, Мемфисе, Абидосе, а также в одном или нескольких поселениях Дельты, вероятно, функционировали крупные жреческие школы. Небольшие образовательные заведения для жрецов также, очевидно, существовали в поселениях, расположенных на обоих берегах Нила, начиная от Мемфиса и заканчивая южными границами страны.
Из всех учений и доктрин, сформулированных в подобных школах, лучше всего сохранилась гелиопольская теологическая система. Благодаря тщательному исследованию погребальных текстов, написанных на памятниках, созданных в период правления царей V и VI династий, можно делать выводы о том, какими египтяне представляли себе многих богов. Верховным божеством Гелиополя был Атум, бог заходящего солнца. Местные жрецы стали приписывать ему атрибуты, по полному праву принадлежавшие богу дневного солнца Ра. По каким-то причинам они составили группу из девяти богов, которых стали называть великой эннеадой (паут), и поставили во главе ее Атума.
В XVII главе Книги мертвых содержится следующее изречение: «Я бог Атум в своем подъеме. Я Единственный. Я появился в Нуне. Я Ра, поднявшийся в начале». Затем следует вопрос: «Кто это?» Ответ: «Это Ра, когда он вначале взошел в городе Сутен-хенен (Гераклеополе Магна), коронованный как царь в восхождении. Столбы бога Шу еще не были созданы, когда он уже был на лестнице того, кто живет в Хеменну (Гермополе Магна)». Судя по этому изречению, Атум и Ра считались одним и тем же божеством, первым потомком бога Нуна, изначальной водной стихии, из которой произошли все боги. Далее в тексте говорится: «Я великий бог Нун, родивший себя сам и сотворивший свои имена, создавшие сонм богов. Но кто это? Это Ра, творец имен своих членов, которые воссуществовали в виде богов, находящихся в свите Ра». Затем мысль продолжается: «Я тот из богов, которого нельзя отогнать. Но кто это? Это Атум, обитатель своего диска или, как говорят другие, это Ра, когда он восходит на восточном горизонте неба».
Таким образом, мы узнаем, что Нун создал себя сам, а боги – всего лишь названия частей его тела. Но затем Ра отождествляется с Нуном, а боги из его свиты названы не чем иным, как олицетворениями его конечностей. Тот из богов, кого нельзя отогнать, это Атум или Ра. Следовательно, получается, что Нун, Атум и Ра – один и тот же бог. Гелиопольские жрецы, ставя Атума во главе гелиопольской эннеады, позволяли Нуну и Ра также занять высокое положение в иерархии. Они проявили недюжинный ум, поставив во главе нее местное божество, сохранив при этом важную роль, которую играли более древние боги. Благодаря этому почитатели Ра, привыкшие считать своего бога древнейшим, были лишены повода жаловаться на введение в пантеон Атума. Заодно было удовлетворено и тщеславие Гелиополя.
Однако помимо девяти богов, входивших в так называемую великую эннеаду Гелиополя, существовали еще две девятки божеств: так называемая малая эн-неада и третья, самая малая по значению. Можно было бы предположить, что в паут, или эннеаду, всегда входили девять богов, однако это не так. Цифра 9 в данном случае сбивает нас с толку. Дело в том, что во фрагментах некоторых текстов, в которых упоминается паут, говорится о десяти или даже одиннадцати божествах. Этот факт легко объяснить, вспомнив, что египтяне обожествляли различные воплощения и аспекты богов, а также разные периоды их жизни. Так, заходящее солнце Атум, поднимающееся солнце Хепри и полуденное солнце Ра были тремя воплощениями одного и того же бога. Если кто-либо из них входил в паут, или эннеаду, то два остальных добавлялись в нее по умолчанию, даже несмотря на то, что паут должна состоять из девяти, а не одиннадцати богов. Таким же образом в эннеаду включались и различные воплощения каждого бога или богини, каким большим ни становилось бы при этом итоговое число божеств. Поэтому не следует полагать, будто в три эннеады входили 9 х 3, или 27, богов, даже если в текстах символ бога повторяется именно двадцать семь раз.
Мы уже говорили о том, что египтяне поклонялись огромному количеству богов. Однако вполне понятно, что особым почтением у жителей Египта пользовались те из них, кто управлял судьбой человека как в этом, так и в потустороннем мире. Их количество было ограничено числом божеств, входивших в великую эн-неаду Гелиополя, то есть тех, кто был связан с Осирисом. Вкратце их можно охарактеризовать следующим образом.
1. Атум, или «тот, кто завершает» день (точно так же, как Птах был «тем, кто открывает день»). В космогоническом мифе он заявляет, что воссуществовал сам в виде бога Хепри. В гимнах его называют «создателем богов», «творцом людей» и т. д. Помимо этого, он занял то положение, которым в иерархии египетских богов до этого обладал Ра. Вероятно, этот культ был довольно древним, потому что уже в эпоху царствования V династии он изображался в виде человека.
2. Шу был первенцем Атума. Согласно одному из мифов, он выпрыгнул непосредственно из тела этого бога, а в другом его матерью названа богиня Хатхор. В третьем тексте говорится, что его от Атума родила богиня Иусат (богиня Иусат – рука Атума. – Примеч. пер.). Именно он прошел между богами Гебом и Нут и поднял последнюю, сделав ее небом. Подобные представления о Шу отразились в том, что он стал изображаться поднимающимся из земли и держащим на плечах солнечный диск. Из всех сил природы он олицетворял свет. Стоя на верху лестницы в Гермополе Магна, он поднимал небо и держал его в таком положении каждый день. Для того чтобы облегчить свою работу, у каждой из сторон света он поставил по столбу. Именно поэтому роль подпорок неба выполняют «столбы Шу».
3. Тефнут – сестра-близнец Шу. Она олицетворяла влагу или один из аспектов солнечного тепла. Однако она также, судя по всему, являлась богиней умерших и была каким-то образом связана с передачей покойному воды. Ее брат Шу был правым Оком Атума, а она – левым. Иначе говорят, Шу воплощал солнце, а Тефнут – луну. Таким образом, боги Атум, Шу и Тефнут входили в триаду. В мифе о сотворении богов Атум после рассказа о том, как он породил Шу и Теф-нут, говорит: «Так из одного бога я стал тремя».
4. Геб – сын бога Шу. Его называли «эр-пу», то есть «наследным правителем» богов, а также «отцом богов», подразумевая, несомненно, Осириса, Исиду, Сета и Нефтиду. Первоначально он являлся богом земли, но позднее, олицетворяя землю, в которую клали тела покойных, стал покровителем умерших. В одном из мифов он отождествляется с гусем, который в более поздние времена стал его символизировать. В текстах Геб часто назван «Великим гоготуном», так как считалось, будто он сотворил изначальное яйцо, из которого затем произошел мир.
5. Нут – жена Геба и мать Осириса, Исиды, Сета и Нефтиды. Изначально она олицетворяла небо и женское начало, активно участвовавшее в сотворении мира. Согласно наиболее древним представлениям, Геб и Нут обитали в изначальной водной субстанции вместе с Шу и Тефнут, но позднее Геб стал землей, а Нут – небом. Считалось, что каждый вечер эти боги соединяются и остаются в объятиях друг друга до утра, когда Шу разделяет их и кладет богиню неба на четыре подпорки, где она находится до следующего вечера.
Естественно, Нут выступала в качестве матери богов и всего живого. Египтяне верили, что она вместе со своим мужем Гебом давала пищу не только живым, но и умершим. Несмотря на то что в Египте существовало несколько мнений о месте обитания блаженных покойных, все жреческие школы во все времена утверждали, будто оно находится в какой-то из частей неба. Благодаря частому упоминанию в текстах небесных тел, таких как солнце, луна и звезды, вместе с которыми пребывает умерший, можно сделать вывод о том, что души праведников находились не на земле.
Богиню Нут иногда изображали в виде женщины, по телу которой путешествует солнце, а порой в виде коровы. Ей была посвящена сикомора.
6. Осирис – сын Геба и Нут, муж Исиды и отец Гора. К рассказу об этом боге мы неоднократно возвращались в данной книге, поэтому здесь мы скажем всего лишь несколько общих слов о нем. Он считался человеком, хотя не отрицалось и его божественное происхождение. Он жил и правил на этой земле как царь. Он был предательски убит своим братом Сетом, а его тело разрублено на четырнадцать частей, разбросанных затем по всему Египту. После его смерти Исида при помощи магической формулы, полученной ею от Тота, сумела вернуть его к жизни, и он зачал с ней сына по имени Гор. Когда тот вырос, он вступил в схватку с Сетом и победил его, отомстив таким образом за отца. С помощью магической формулы, которую раскрыл ему Тот, Осирис восстановил и оживил свое тело, став символом воскресения и бессмертия. Возможно, уже в додинастические времена он стал надеждой, судьей и богом мертвых. В одной из своих ипостасей Осирис был солярным божеством, но он также ассоциировался и с луной. Однако в период правления царей XVIII династии он стал равным Ра, а еще позднее ему начали приписывать функции и атрибуты Бога, а также всех остальных богов.
7. Исида – жена Осириса и мать Гора. Будучи богиней природы, она в момент творения находилась в ладье Ра, вероятно олицетворяя при этом рассвет. Благодаря тому, что ей при помощи магического заклинания удалось успешно оживить тело своего супруга, ее стали называть «госпожой магии». Ее скитаниям в поисках тела мужа, скорби, сопровождавшей ее при рождении и воспитании сына в папирусных болотах Дельты, гонениям, которым враги подвергли ее супруга, посвящены многие тексты, написанные в разные периоды истории страны. Она обладала множеством различных ипостасей, но наибольшее воздействие на воображение египтян оказала лишь одна из них – образ «божественной матери». Именно поэтому были найдены тысячи статуй, изображающих богиню сидящей с маленьким Гором на коленях и кормящей его грудью.
8. Сет – сын Геба и Нут, а также супруг Нефтиды. В древнейшие времена он считался братом и другом Гора Старшего, Аруэриса греков. Сет олицетворял ночь, а Гор – день. Каждый из этих богов совершил много хорошего для покойных. Помимо всего прочего, они устанавливали и держали лестницу, по которой умершие поднимались на небо, и помогали им добраться туда.
Однако позднее представления египтян о Сете изменились, и вскоре после правления царя по имени Сети, названного в честь бога, он стал воплощением вселенского зла и всего ужасного и отвратительного в природе, включая бесплодную пустыню, штормы и бури. Как одна из сил природы Сет постоянно вел войну с Гором Старшим, то есть ночь сражалась с днем за превосходство. Однако оба бога произошли из одного и того же источника, так как на одной из сцен их головы изображены прикрепленными к одному телу.
Возмужав, Гор, сын Исиды, сразился с Сетом, убившим его отца Осириса, и победил его. Во многих текстах эти две различных битвы смешаны, как и два разных бога Гора. Торжество Гора над Сетом в первой схватке олицетворяет лишь победу дня над ночью, а поражение последнего во втором случае можно расценивать как победу жизни над смертью и добра над злом.
Символом Сета было животное с головой, напоминающей верблюжью. Однако до сих пор не удалось сделать окончательный вывод о том, к какому биологическому виду оно относится. Изображения этого божества встречаются нечасто, потому что большая их часть была уничтожена самими египтянами, когда они изменили свои представления о нем.
9. Нефтида – сестра Исиды и ее спутница во всех скитаниях и несчастьях. Как и Исида, она в момент творения находилась в ладье Солнца, олицетворяя сумерки или раннюю ночь. Согласно одному из мифов, она родила от Осириса Анубиса, хотя в других текстах его отцом назван Ра. В погребальных папирусах, стелах и в других источниках она вместе с Исидой всегда помогает умершему преодолеть силы смерти и могилы подобно тому, как помогла Осирису и Исиде искоренить зло, причиненное ее собственным мужем (Сетом).
Мы перечислили всех девятерых богов, входивших в гелиопольскую эннеаду, не упомянув при этом сына Исиды Гора, сыгравшего очень важную роль в истории своего отца Осириса. Также здесь ничего не говорится о Тоте. Однако оба эти бога в различных фрагментах текста вводятся в состав эннеады. Вполне возможно, что их отсутствие в нем – всего лишь результат ошибки писца. Мы уже говорили о Горе и Тоте, и теперь можно вкратце упомянуть основных богов, составлявших другие группы.
Нун – «отец богов» и прародитель «великой эн-неады». Он изначальная водная стихия, из которой произошли все вещи.
Птах – наиболее деятельный из трех великих богов, выполнявших приказания Тота, выражавшего в словах волю изначальной созидательной Силы. Он сотворил себя сам и являлся одним из воплощений солярного божества Ра, будучи «тем, кто открывает день». Судя по некоторым изречениям Книги мертвых, он «отверзал уста» [26 — «Пусть бог Птах раздвинет мои уста», «пусть бог Шу раздвинет мои уста железным орудием подобно тому, как он отверз уста богов» (глава XXIII). (Примеч. авт.)] богов. Именно благодаря этому он вошел в число божеств, связанных с Осирисом. Его женским двойником была богиня Сехмет. Третьим членом этой триады, во главе которой стоял Птах, являлся Нефертум.
Птах-Сокар – синкретическое божество, появившееся благодаря слиянию Сокара, египетского воплощения мемфисского быка Аписа, с Птахом.
Птах-Сокар-Осирис – синкретическое божество, олицетворявшее жизнь, смерть и воскресение.
Хнум – один из древнейших космических богов, помогавший Птаху выполнять приказы Тота, выражавшего словами волю изначальной созидательной Силы. Он назван «творцом вещей, которые есть, создателем вещей, которые будут, источником созданных вещей, отцом отцов и матерью матерей». Именно он, согласно одному из мифов, слепил человека на гончарном круге.
Хепри – древний изначальный бог, воплощение материи, содержащей в себе зародыш жизни, которая вот-вот начнет свое существование. Поэтому он олицетворял мертвое тело, из которого вот-вот начнет подниматься тело духовное. Он изображался в виде человека с жуком вместо головы. Именно это насекомое стало его символом, так как оно считалось саморожденным и самосотворенным. Даже в наши дни некоторые жители Судана толкут высушенных скарабеев или жуков, смешивают получившийся порошок с водой и пьют. Они верят, что благодаря этому смогут произвести на свет многочисленное потомство. Имя Хепри означает «тот, кто катит». Если принять во внимание то, что этому животному свойственно катить шар со своими личинками, то станет понятно, почему бог получил такое имя. Подобно тому, как шар с зародышами катится до тех пор, пока они не созреют и не смогут жить самостоятельно, так и солнце катится по небу, излучая свет и тепло, а с ними и жизнь, и все на свете возникает и существует по его доброй воле.
Вероятно, Ра был древнейшим из всех богов, которым поклонялись египтяне. Само его имя возникло в столь далекие времена, что его значение неизвестно. Во все периоды истории страны он считался видимым воплощением Бога и одним из важнейших богов на этой земле. Каждый день он получал подношения и жертвы.
Время началось тогда, когда Ра в момент творения появился на горизонте в виде солнца. Довольно рано жизнь каждого человека стала сравниваться с ежедневным путешествием этого божества. Считалось, что Ра путешествует по небу в двух ладьях: от восхода до полудня он плыл в ладье Атет, или Матет, а с полудня и до вечера – на ладье Сектет. На восходе на Ра нападал Апоп – могущественный «дракон», или змей, воплощение зла и тьмы. С этим чудовищем бог сражался до тех пор, пока огненные стрелы, которые метал Ра, не опаляли и не сжигали Апопа. Демоны, находившиеся в услужении у этого ужасного существа, также должны были быть уничтожены при помощи огня, а их тела разрубались на куски.
Эта история повторяется в мифе о битве Гора и Сета. В обоих случаях данное сражение символизирует ежедневный бой между светом и тьмой. Однако позднее, когда место Ра занял Осирис, а Гор стал олицетворять божественную силу, способную отомстить за гибель своего отца и причиненное ему зло, сражение света и тьмы, то есть Гора и Сета, стало восприниматься с точки зрения морали, а точнее – представлений о правильном и неправильном, добре и зле, истине и лжи.
Так как Ра был «отцом богов», каждое божество воплощало один из его аспектов. Он же, в свою очередь, олицетворял каждого бога. Доказательством этого предположения является гимн Ра, текст которого был вырезан на стенах наклонного коридора гробницы Сети I, сооруженной около 1370 г. до н. э. (годы правления Сети I – примерно 1290–1279/1278 гг. до н. э. – Примеч. пер.). Приведем следующий отрывок этого гимна:
11. «Славься, о Ра, ты возвышенная сила, входящая в жилище Амента, смотри: тело [твое] – это Атум.
12. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, входящая в тайное место Анубиса, смотри: тело [твое] – это Хе-при.
13. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, продолжительность жизни которой длиннее, чем у скрытых образов, смотри: тело [твое] – это Шу.
14. Славься, о Ра, ты возвышенная сила… смотри: тело [твое] – это Тефнут.
15. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, заставляющая вещи зеленеть в свое время, смотри: тело [твое] – это Геб.
16. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, могущественный, который судит… смотри: тело [твое] – это Нут.
17. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, владыка… смотри: тело [твое] – это Исида.
18. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, чья голова дает свет тому, что перед тобой, смотри: тело [твое] – это Нефтида.
19. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, ты источник божественных членов, ты единственный, кто порождает то, что зачато, смотри: тело [твое] – это Гор.
20. Славься, о Ра, ты возвышенная сила, обитающая в небесной глубине и освещающая ее, смотри: тело [твое] – это Нун».
Далее Ра отождествляется со множеством богов и божественных персонажей, имена которых появляются в текстах не так часто, как те, что приведены выше. Как бы то ни было, в конечном итоге ему приписываются атрибуты всех божеств. Очевидно, во времена, когда составлялся этот гимн, в стране господствовал политеизм, а не пантеизм, как считают некоторые, и, несмотря на то что фиванский бог Амон постепенно стал занимать лидирующее положение среди египетских богов, во всех источниках прослеживается стремление поддержать точку зрения, согласно которой любой бог, местный или заимствованный, был одним из воплощений или аспектов Ра.
Бог Амон, которого мы только что упоминали, изначально был местным фиванским божеством. Его святилище было основано или перестроено в период правления XII династии, около 2500 г. до н. э. (эта династия царствовала в 2000–1785 или 1976–1794/93 гг. до н. э. – Примеч. пер.). Этот «сокрытый» бог (именно таким образом переводится имя Амона) являлся преимущественно покровителем Верхнего Египта. Но когда фиванские цари победили своих северных противников и благодаря этому стали правителями всей страны, Амон превратился в верховное божество. В результате цари XVIII, XIX и XX династий щедро одаривали его храмы.
Жрецы этого бога называли его «царем богов» и пытались заставить весь Египет поклоняться ему. Но однажды они поняли, что, несмотря на все свои усилия, не смогут добиться успеха, если не отождествят его с древнейшими божествами страны. Они заявили, будто он является воплощением сокрытой и таинственной силы, создавшей и поддерживающей существование Вселенной, а воплощением этой силы является солнце. Благодаря этому они сумели добавить его имя к имени Ра, и в таком виде он постепенно аккумулировал атрибуты и функции Нуна, Хнума, Хапи и других важнейших божеств.
В середине правления XVIII династии царь Аменхотеп IV (около 1500 г. до н. э.) (даты его правления – 1351–1334 гг. до н. э., и он являлся одним из последних представителей XVIII династии. – Примеч. пер.) возглавил восстание против верховенства Амона, но оно завершилось провалом. Этот правитель настолько ненавидел самого бога и его имя, что стал называться Ху-эн-атоном, т. е. «слава солнечного Диска» (этот царь принял имя, которое в современной науке читается как «Эхнатон», то есть «угодный Атону», богу солнечного диска. – Примеч. пер.). Он приказал стереть имя Амона, написанное прежде на стенах храмов и памятниках, уничтожить его везде, где это представлялось возможным. Во многих местах это действительно было сделано.
У нас нет возможности точно охарактеризовать религиозные воззрения царя, но мы можем с полной уверенностью говорить о том, что он хотел заменить культ Амона поклонением Атону, одному из воплощений солярного божества, которое с древнейших времен почитали в Иуну (т. е. Оне, или Гелиополе). Дословно имя «Атон» можно перевести как «солнечный диск». Хотя определить, когда возникли различия между поклонением Ра и почитанием «Ра в диске», сложно, можно утверждать, что эта тонкая теологическая разница существовала. Но какой бы она ни была, ее оказалось достаточно для того, чтобы Аменхотеп перенес столицу из Фив в другой город [27 — В настоящее время на памятнике находятся руины Тель-эль-Амарны. (Примеч. авт.)], расположенный немного севернее, где он стал поклоняться своему любимому Атону. В дошедших до нас сценах почитания Атона этот бог изображен в виде солнечного диска, протягивающего к своим приверженцам множество рук, дарующих им жизнь. После смерти Аменхотепа этот культ пришел в упадок, и Амон снова занял главенствующее положение в умах египтян.
Из-за небольшого объема этой книги мы не можем привести полный список эпитетов Амона, и короткого отрывка из папируса царевны Несихонсу будет достаточно для того, чтобы охарактеризовать то, каким уважением пользовался этот бог около 1000 г. до н. э. Его автор обращается к Амону как к «священному богу, владыке всех богов, Амону-Ра, повелителю престолов мира, правителю Ипета (т. е. Карнака), священной душе, воссуществовавшей в самом начале, великому богу, живущему правдой и истиной, первой эннеаде, породившей две другие эннеады [28 — Имеются в виду великая, малая и самая малозначительная группы, каждая из которых состояла из девяти божеств. (Примеч. авт.)], существу, в котором пребывают все боги, Единому Единого, творцу вещей, появившихся на свет, когда земля приняла форму в самом начале, рождения которого сокрыты, облики которого многочисленны и чье развитие не может быть познано. Священный образ, возлюбленный, ужасный и могучий… владыка космоса, могущественный облика Хепри, воссуществовавший благодаря Хепри, владыка образа Хепри. Когда он возник, ничего, кроме него, не существовало. Он сиял над землей с изначальных времен, он диск, правитель света и лучей… Когда этот священный бог создал себя, небо и земля были сделаны его сердцем (или разумом)… Он диск луны, красота, наполняющая небо и землю, неутомимый и благодетельный царь, воля которого проявляется от восхода до заката, из священных глаз которого произошли мужчины и женщины, изо рта которого возникли боги, [тот, кто] сотворяет и дает пищу и питье, тот, кто создал все существующие вещи. Он владыка времени и проходит сквозь вечность. Он старик, обновляющий свою молодость… Он тот, кто не может быть познан, и он сокрыт более, чем все другие боги… Он дарует долгую жизнь и множество лет тем, кто пользуется его расположением. Он милосердный защитник того, кого он помещает в свое сердце, и он создатель вечности и бесконечности. Он царь Севера и Юга, Амон-Ра, царь богов, владыка неба, земли, вод и гор, с появлением которого воссуществовала земля, могучий, более величественный, чем все боги первой эннеады».
Следует отметить, что в приведенном выше фрагменте Амон назван «Единым Единого», или «Единым». В современном понимании этот эпитет не имеет отношения к единству Бога. Однако что еще могут означать эти слова, если не стремление выразить идею единства? Также в тексте говорится о том, что у него «нет второго». Таким образом, все сомнения отпадают: называя Амона Единым и не имеющим второго, египтяне имели в виду то же, что и евреи и арабы, повествующие о единстве своего Бога. Подобное божество было совершенно не похоже на воплощение сил природы и на существ, которых, за не имением лучшего термина, называли богами.
Однако, помимо Ра, с древнейших времен в Египте был известен бог по имени Гор, воплощением которого являлся сокол и которого, судя по всему, можно считать первым живым существом, ставшим объектом поклонения египтян. Гор, подобно Ра, был солярным божеством, а в более поздние времена его стали смешивать с Гором, сыном Исиды. В текстах встречаются следующие основные ипостаси Гора:
1. Хор-ур (Аруэрис).
2. Хор-мерти.
3. Хор-неб.
4. Хор-хенти-хат.
5. Хор-хенти-эн-маат.
6. Хор-хути (другой, более распространенный вариант этого имени – Хор-Ахети, или Харахти – «Хор Двух горизонтов». – Примеч. пер.).
7. Хор-сам-тауи.
8. Хор-хекенну.
9. Хор-бехутет.
С одной из ипостасей Хора изначально были связаны божества четырех сторон света, или «четыре духа Хора» (вероятно, имеются в виду четверо сыновей Хора. – Примеч. пер.), поддерживавшие четыре угла неба. Их звали Хапи, Дуамутеф, Имсет и Кебексенуф, и они олицетворяли север, восток, юг и запад соответственно. Внутренности умерших бальзамировали и помещали в четыре сосуда, каждый из которых находился под защитой одного из этих богов.
К числу других богов, игравших важную роль в судьбе умершего, относились:
1. Анубис – сын Ра или Осириса, правивший в загробной обители и разделявший с Упуатом власть над «погребальной горой»; воплощением обоих является шакал.
2. Ху и Сиа – дети Атума или Ра, находившиеся в момент творения в солнечной ладье, а позднее изображавшиеся в сцене Суда.
3. Богиня Маат, которая вместе с Тотом, Птахом и Хнумом участвовала в процессе творения; ее имя можно перевести как «прямая», отсюда ее связь со справедливостью, правдой, истиной, реальностью, подлинностью, честностью, праведностью, стойкостью, устойчивостью и т. д.
4. Богиня Хатхор, то есть «дом Хора», олицетворявшая ту часть неба, где восходит и садится солнце; ей была посвящена сикомора, и умершие обращались к ней с молитвой, прося покормить их небесной пищей из плодов этого дерева.
5. Богиня Мехетурет, олицетворявшая ту часть неба, где солнце совершает свой ежедневный путь и где, как считалось, по крайней мере, на протяжении одного периода истории страны, происходит суд над умершими.
6. Нейт – мать Себека, которая также была богиней восточной части неба.
7. Сехмет и Бастет, соответственно изображавшиеся с головами львицы и кошки и символизировавшие разрушительную и опаляющую силу солнца, а также его нежное тепло.
8. Селкет – одна из ипостасей Исиды.
9. Тауэрт – родоначальница богов.
10. Уаджет – одна из ипостасей Хатхор, правившая северной частью неба, в то время как Нехбет была владычицей его южной половины.
11. Нехебка – богиня, обладавшая магической силой и походившая по своим атрибутам на Исиду.
12. Себак (не вполне понятно, какое именно божество имеет в виду автор. – Примеч. пер.) – одна из ипостасей солярного божества, в более поздние времена его смешивали с Себеком, другом Сета.
13. Амсу (Мин (этот бог известен под данным именем; Имси – это титул Мина, носившего с собой посох имес. – Примеч. пер.) или Хем) – олицетворение производящей и созидательной силы природы.
14. Беб, или Баба (автор, очевидно, имеет в виду Бабаи, сподвижника Сета, демона – олицетворение тьмы. – Примеч. пер.), – первородный сын Осириса.
15. Хапи – божество Нила, с которым отождествлялось большинство наиболее могущественных богов.
Имена существ, которых в тот или иной период истории Египта называли богами, настолько многочисленны, что одно лишь их перечисление займет множество страниц и не может быть приведено в подобной книге. Поэтому мы предлагаем читателю обратиться к труду Ланзоне «Египетская мифология» (Mitologia Egizia), где перечислено и описано большое количество богов.

Глава 4
Загробный суд

Вера в то, что все совершенное человеком при жизни будет после его смерти подвергнуто божественными силами тщательному изучению и проверке, возникла в один из наиболее ранних периодов существования древнеегипетской цивилизации. Она оставалась неизменной на протяжении многих тысячелетий. Хотя мы ничего не знаем ни о том, где происходил загробный суд, ни о том, когда душа попадала на него – сразу после смерти или по окончании мумификации, после того как тело помещали в гробницу, – можно с полной уверенностью утверждать: вера в загробный суд возникла в Египте так же давно, как и в бессмертие.
Очевидно, египтяне не верили в то, что рано или поздно состоится Страшный суд, во время которого всем людям, когда-либо жившим на земле, воздастся по их делам. Наоборот – судя по всем источникам, жители долины Нила считали, что каждую душу будут судить отдельно. Она либо получит право войти в царство Осириса, где пребывают блаженные, либо будет немедленно уничтожена.
Вероятно, в некоторых текстах говорится о существовании некоего вместилища духов умерших, где могли обитать души тех, кто не был оправдан на суде. Однако следует отметить, что жившие там считались врагами солярного бога Ра. К тому же довольно сложно представить, что божественные силы, председательствовавшие на суде, могут допустить, чтобы эти души жили после того, как они были осуждены, став таким образом врагами блаженных праведников.
Однако, с другой стороны, если принять во внимание то, какой ответ на данный вопрос давали копты, и предположить, что они унаследовали эти верования от своих предков, то можно сделать вывод о возможности существования в древнеегипетском загробном мире некой области, где души грешников подвергались вечному наказанию. В коптских житиях святых и мучеников встречается множество рассказов о страданиях проклятых, но мы не всегда можем определить, как возникли эти описания – являлись ли они плодом воображения египетских христиан или были унаследованы ими от древнеегипетских писцов. Если принять во внимание то, что название коптского ада произошло от древнеегипетского слова «Амент», или «Аментет», которым обозначался загробный мир, то можно сделать следующий вывод: христиане вполне могли позаимствовать у древних египтян не только термин, но и связанные с ним представления и верования.
Некоторые христианские авторы приводили в своих сочинениях классификацию обитавших в аду грешников. Именно об этом говорится в приведенном ниже отрывке из жития Писентия, епископа города Кефта, жившего в VII в. н. э. Святой поселился в гробнице, где было свалено в кучу множество мумий. Прочитав список имен тех, кто был похоронен там, он передал его своему ученику, чтобы тот разложил тела по порядку. Затем он обратился к своему ученику, сказав, что тот должен выполнить этот богоугодный труд с прилежанием, и предупредив, что каждый рано или поздно станет таким же, как и мумии, лежащие перед ним. «И некоторые, – продолжил он, – совершившие множество грехов, сейчас пребывают в Аменте: одни – во тьме внешней, другие – в ямах и рвах, полных огня, а третьи – в огненной реке, и никто не может даровать им там покой. Иные же, подобные им, находятся в месте отдохновения, ибо совершали хорошие поступки».
Когда ученик ушел, святой начал разговаривать с одной из мумий, некогда бывшей насельником Гермонтиса, а его родителей звали Агрикола и Евстафия. Он поклонялся Посейдону и даже не слышал о пришествии в мир Христа. «И, – сказал он, – о горе мне, горе, ибо я родился. Почему лоно моей матери не стало для меня могилой? Когда пришел мой смертный час, первыми, кто окружил меня, были Божьи ангелы, и они рассказали мне о всех совершенных мною грехах. И говорили мне: «Позволь прийти сюда тому, кто может спасти тебя от страданий, которым ты должен подвергнуться». И в их руках были железные ножи и заостренные палки, подобные острым копьям, и они кололи ими мои бока и скрежетали на меня зубами. Когда через некоторое время после этого я открыл глаза, то увидел смерть, которая вертелась вокруг меня во множестве обличий. В тот же миг пришли ангелы, безжалостно вытащили мою несчастную душу из тела и, заключив в обличье черной лошади, увели меня в Амент. Горе каждому грешнику, подобному мне, появившемуся на свет! О господин и отец мой, я был отдан множеству безжалостных мучителей, у каждого из которых был свой облик. О, сколько чудовищ видел я по пути! О, какое множество находившихся там сил наказывало меня! И когда произошло так, что меня бросили во внешнюю тьму, я увидел огромный ров, глубина которого была более 200 локтей, и он был полон пресмыкающихся. У каждого из них было по семь голов и тело скорпиона. Там также жил огромный червь, один вид которого ужасал того, кто отваживался взглянуть на него. Зубы в его пасти были похожи на железные колья. И один из них взял меня и бросил этому червю, никогда не отказывавшемуся от еды. Тотчас же все [остальные] чудовища собрались возле него, и, когда он наполнил свою пасть [моей плотью], все монстры, окружившие меня, стали набивать свои».
На вопрос святого, удалось ли ему отдохнуть и было ли время без пыток, мумия ответила: «Да, отец мой: те, кто терпел муки, удостаивались жалости каждую субботу и каждое воскресенье. Как только воскресенье заканчивалось, нас снова подвергали пыткам, которые мы заслужили, и мы могли забыть годы, проведенные в этом мире. Как только мы оправлялись от одной пытки, нас тотчас же подвергали другой, еще более ужасной».
Итак, изучив приведенное выше описание пыток, которым, как считали копты, подвергались проклятые, можно предположить, что автор представлял себе картины, известные нам благодаря раскопкам гробниц, проводившимся в Египте на протяжении нескольких последних лет. Также довольно легко понять, что он наряду с другими коптскими писателями неправильно понимал их смысл. Тьма внешняя, то есть самое темное место в подземном мире, огненная река, ямы с огнем, змеи и скорпионы и т. п., у всех них есть свои двойники или, вернее, прототипы на изображениях, сопровождающих тексты, в которых описывается ночное путешествие солнца по загробному миру. Однажды неправильно поняв общий смысл этих сцен, копты могли с легкостью превратить врагов солнечного бога Ра в души проклятых, а их сожжение (отметим, что они были всего лишь олицетворением различных сил природы) – в заслуженное наказание тех, кто при жизни совершал зло. Определить, насколько далеко зашли копты, неосознанно воспроизводя представления, которых их предки придерживались на протяжении тысячелетий, невозможно. Но даже если допустить возможность подобного заимствования, многие верования и взгляды, являющиеся плодом воображения египетских христиан, останутся необъясненными.
Выше уже говорилось о том, что представление о загробном суде возникло в Египте очень рано. Оно действительно настолько древнее, что попытки определить время его возникновения не имеют смысла. В самых ранних из дошедших до нас религиозных текстов уже прослеживается мысль о том, что египтяне ожидали судилища, однако она недостаточно отчетлива, чтобы делать какие-то определенные выводы. Еще больше сомнений вызывает предположение о том, что тогда суд казался им таким же тщательным и основательным, как тем, кто жил в более поздние времена.
Уже в период правления Менкаура (Микерина греков), около 3600 г. до н. э. (2539/2489—2511/2461 гг. до н. э. – Примеч. пер.), царевич Джедефхор нашел железную плиту с написанным богом Тотом текстом, который позднее вошел в состав главы XXXb Книги мертвых. Нам неизвестна истинная цель написания этого текста, но сомнений в том, что при его помощи умерший мог благополучно пройти суд, быть не может. Если дословно перевести его название, то станет понятно, что он предназначался для того, чтобы не дать сердцу покойного «выпасть из него в загробном мире». В первой части этой главы умерший, обратившись с молитвой к своему сердцу, говорит: «Да не выступит ничто против меня на суде. Да не будет сопротивления мне в присутствии верховных правителей. Пусть тебя не отделят от меня в присутствии того, кто держит Весы!.. Да не позволят слуги двора Осириса (шенит по-египетски), творящие обстоятельства жизни людей, моему имени стать зловонным! Пусть [суд] будет благополучным для меня, пусть слушание будет благополучным для меня, и пусть я испытаю радость сердца во время взвешивания слов. Да не будет лживое произнесено против меня перед великим богом, владыкой Аментета».
Хотя папирус, на котором записаны это изречение и молитва, был составлен через две тысячи лет после правления Менкаура, не может быть ни малейших сомнений в том, что эти тексты являются копией намного более древнего протографа, который, в свою очередь, также был переписан с гораздо более древнего произведения, и что рассказ об обретении текста, вырезанного на железной плите, появился тогда же, когда его на самом деле нашел Джедефхор. Здесь не стоит рассуждать о том, действительно ли слово «находить» (по-египетски «гем») можно перевести как «обнаруживать». Однако вполне понятно, что те, кто копировал папирус, не видели ничего странного или неправильного в том, чтобы отнести создание записанного на нем текста к периоду царствования Менкаура.
Другой текст, который в более поздние времена также вошел в состав Книги мертвых под названием «Изречение, не дающее сердцу умершего быть отнятым у него в загробном мире», был найден на саркофаге, относящемся к эпохе правления XI династии, примерно к 2500 г. до н. э. (2160–2000 или 2119–1976 гг. до н. э. – Примеч. пер.). В нем содержится следующая просьба: «Да не выступит ничто против меня на суде в присутствии владык суда (дословно – «владык вещей»). Да не будет сказано обо мне и о том, что сделано мной: «Он совершал дела, направленные против того, что действительно правильно и правдиво». Да не выступит ничто против меня в присутствии великого бога, владыки Аментета».
Судя по этим отрывкам, можно предположить, что представление о «взвешивании на весах» было к концу царствования IV династии уже достаточно развито, что египетские жреческие школы учили, будто во время подобного слушания бог наблюдал за состоянием весов, что это взвешивание происходило в присутствии существ, называвшихся шенит и призванных контролировать дела и поступки людей, что считалось, будто враги умершего могли во время суда свидетельствовать против него, что взвешивание совершалось в присутствии Великого Бога, владыки Аментета, и что сердце умершего могло физически или морально покинуть его.
Умерший обращается к своему сердцу, называя его «матерью», а затем отождествляет его со своим Ка, или двойником, сочетая упоминание Ка с именем бога Хну-ма. Эти факты очень важны, так как, основываясь на них, можно утверждать, что умерший считал свое сердце источником своей жизни и сущности. Благодаря упоминанию бога Хнума мы можем утверждать, что этот текст был составлен в эпоху зарождения в Египте религиозной мысли. Именно Хнум помогал Тоту выполнять приказания Бога в момент творения, а одна интересная скульптура, найденная на острове Филэ, изображает Хнума лепящим из глины человека. Упоминая имя Хнума, умерший, вероятно, хотел обратиться к нему как к создателю людей, в некотором роде ответственному за то, какой образ жизни его творения ведут на земле, и попросить оказать помощь на суде.
В главе XXXa «страж весов» не упоминается, и покойный говорит: «Да не выступит ничто против меня на суде в присутствии владык вещей!» «Владыками вещей» в тексте могут быть названы либо «владыки творения», то есть великие космические боги, или «владыки дел [зала суда]», то есть судьи. В этой главе умерший обращается не к Хнуму, а к «богам, которые обитают в священных облаках и которые возвысились благодаря своим скипетрам». Здесь имеются в виду четыре бога – покровителя сторон света, которых звали Хапи, Дуамутеф, Имсет и Кебексенуф. Они также считались покровителями основных внутренних органов человеческого тела.
Вероятно, покойный в данном случае тоже стремился сделать этих богов ответственными за поступки, совершенные им при жизни. Ведь они являлись покровителями его органов, а значит, в каком-то смысле отвечали за его действия. В любом случае он видит в них своих заступников, потому что просит их от его имени «сказать справедливые слова Ра» и сделать так, чтобы богиня Нехебка приняла его наилучшим образом. В данном случае умерший ищет благосклонность бога Ра, воплощения всемогущего и вечного Бога, и в то же время богини-змеи, функции которой еще не выяснены точно, но с которой определенно была тесно связана судьба покойного. При этом Осирис, владыка Аментета, нигде не упоминается.
Прежде чем приступить к рассказу о том, каким образом загробный суд изображался на лучших из папирусов, сопровождающихся иллюстрациями, следует обратить внимание читателя на интересные виньетки, сопровождавшие папирусы Небсени и Аменнеба. На них обеих изображены весы, на одной чаше которых взвешивают фигурку покойного, а на другой – его сердце, причем все это действо происходит в присутствии бога Осириса. Судя по всему, некогда египтяне верили, будто тело человека можно сравнить по весу с его сердцем, чтобы определить, следовал ли первый велениям последнего. Однако, так или иначе, можно с полной уверенностью утверждать, что этот примечательный вариант виньетки, иллюстрирующей главу XXXb Книги мертвых, имел какой-то особый смысл. Судя по двум папирусам, относящимся ко времени царствования XVIII династии, в ней отразились представления, сформировавшиеся в гораздо более ранний период. Сопровождающее их изображение суда заметно отличается от того, как было принято изображать эту поразительную сцену в более поздних содержащих виньетки папирусах, созданных в период правления XVIII и более поздних династий.
Таким образом, мы доказали, что представления о загробном суде появились в религиозных источниках уже в эпоху правления царей IV династии, то есть около 3600 г. до н. э. (2723–2563 или 2639/2589– 2504/2454 гг. до н. э. – Примеч. пер.). Однако изображениями эти сюжеты стали сопровождаться только через две тысячи лет. Некоторые сцены, которые в качестве виньеток сопровождают определенные тексты Книги мертвых, такие как, например, изображение Полей хетепу, или елисейских полей, очень древние. Их нередко обнаруживают на саркофагах XI и XII династий. Но при этом первое известное изображение сцены суда было создано не ранее эпохи царствования XVIII династии.
В древнейшей фиванской версии Книги мертвых изображения сцены суда еще нет, но необходимость его появления уже начинает ощущаться. Явно не хватает его и в таких важных текстах, как папирус Неб-сени и папирус Ну. Следовательно, можно сделать вывод о том, что оно было удалено из текста по каким-то важным причинам. Следует отметить, что сцена суда, полностью приведенная в большом папирусе, сопровождающемся виньетками, вынесена в самое начало текста, хотя ей и предшествуют гимны и виньетки. Так, в папирусе Ани приведен гимн Ра, за которым следует виньетка с изображением восходящего солнца, а также гимн Осирису. В папирусе Хунефера этот порядок сохраняется, хотя в нем содержатся совершенно другие гимны. Таким образом, мы будем совершенно правы, предположив, что гимны и сцена суда входили во вводную часть Книги мертвых. Вероятно, этот факт свидетельствует о существовании (по крайней мере, в период наивысшего могущества жрецов Амона, то есть с 1700 по 800 гг. до н. э.) в Египте веры в то, что, прежде чем войти в царство Осириса, покойный должен быть судим за деяния, совершенные им при жизни.
Гимны, сопровождающие сцены суда, являются прекрасными образцами возвышенной религиозной поэзии. Поэтому мы считаем своим долгом привести здесь переводы некоторых из них.
//— Гимн Ра —//
Славься, тот, кто поднимается в Нуне [29 — Нун – олицетворение неба. (Примеч. авт.)] и при появлении своем озаряет мир светом. Все боги поют тебе хвалебные гимны после того, как ты вышел. Божественные богини мерти [30 — Дословно – «два глаза», т. е. Исида и Нефтида. (Примеч. авт.)], прислуживающие тебе, ухаживают за тобой как за царем Севера и Юга, ты прекрасный и возлюбленный ребенок. Когда ты восходишь, мужчины и женщины живут. Народы радуются тебе, и духи Иуну [31 — То есть Ра, Шу и Тефнут. (Примеч. авт.)] (Гелиополя) поют тебе песни радости. Духи города Пе [32 — Пе – часть города Буто (Пер-Уаджет). Духами Пе считались Гор, Имсет и Хапи. (Примеч. авт.)] и духи города Нехена [33 — То есть Гор, Дуамутеф и Кебексенуф. (Примеч. авт.)] прославляют тебя, обезьяны рассвета поклоняются тебе, и все животные и домашний скот в один голос прославляют тебя. Богиня Себа поражает твоих врагов, поэтому ты радуешься в своей ладье. Из-за этого твои гребцы довольны. Ты восходишь на ладью Атет [34 — Атет – ладья, на которой солнце плавает до полудня. (Примеч. авт.)], и твое сердце наполняется радостью. О, владыка богов, когда ты создал их, они кричали от радости. Небесная богиня Нут окружает тебя со всех сторон, и бог Нун наполняет тебя лучами света. О, освети меня своим светом и дай мне увидеть твою красоту. Когда ты будешь двигаться над землей, я стану восхвалять твой прекрасный лик. Ты поднимаешься на небесном горизонте, и твоему диску поклоняются, когда он покоится на горе, чтобы дать жизнь миру.
Ты восходишь, ты восходишь и выходишь из бога Нуна. Ты обновляешь свою молодость и заходишь в том месте, где был вчера. О божественный ребенок, ты создал себя. Я не могу [описать] тебя. Ты пришел со своими восходами. Ты сделал так, чтобы небо и земля сверкали в лучах твоего чисто изумрудного света. Страна Пунт [35 — Пунт – страна, расположенная на побережье Красного моря и Северо-Восточной Африки. (Примеч. авт.)] предназначена для того, чтобы [давать] благовония, запах которых ты вдыхаешь своими ноздрями. Ты восходишь, о удивительный, на небе, и две богини-змеи, мерти, помещены на твой лоб. Ты тот, кто устанавливает законы, о владыка мира и всех его обитателей. Все боги поклоняются тебе.
//— Гимн Осирису —//
Славься, о Осирис Уннефер, великий бог Абидоса, царь вечности и повелитель бесконечности, бог, существовавший миллионы лет. Ты старший сын лона Нут, порожденный Гебом, предком богов. Ты владыка корон Севера и Юга и величественной Белой короны. Будучи повелителем богов и людей, ты получил посох и кнут, а также сан твоих божественных отцов. Пусть твое сердце, находящееся на горе Аментета [36 — То есть загробного мира. (Примеч. авт.)], будет довольно, так как твой сын Хор воссел на трон. Ты коронованный владыка Джеду (Мендеса) и правитель Абеджу (Абидоса). Благодаря тебе мир победоносно зеленеет во имя мощи Неб-эр-джера [37 — Имя Осириса. (Примеч. авт.)]. При помощи своего имени Та-хер-сета-эн-эф ты ведешь с собой то, что есть, и то, чего еще нет. При помощи своего имени Сокар ты оберегаешь землю. Ты чрезвычайно могуч и ужасен именем своим Осирис. Ты длишься вечно в имени своем Уннефер.
Славься, о царь царей, владыка владык, правитель правителей! Из чрева Нут ты правил землей и загробным миром. Твое тело из яркого сверкающего металла, твоя голова – небесной голубизны, и блеск бирюзы окружает тебя. Ты бог Ан, существовавший миллионы лет, охвативший своим телом все вещи, прекрасный лицом в Священной земле (т. е. в потустороннем мире), даруй мне сияние на небе, мощь на земле и победу в загробном мире. Сделай так, чтобы я мог поплыть вниз по течению Джеду, подобно живой душе, и вверх, к Абеджу, подобно фениксу (имеется в виду древнеегипетская мифологическая птица Бену, изображавшаяся в виде цапли и отождествленная греческими авторами с фениксом; она символизировала воскресение и вечную жизнь. – Примеч. пер.). Сделай так, чтобы я вошел и прошел через пилоны территорий загробного мира без препятствий и помех. Пусть мне даруют хлеб в доме покоя, подношения пищи и питья в Иуну (Гелиополе) и поместье на веки веков на Полях тростника [38 — Поля тростника – часть Полей покоя, или елисейских полей. (Примеч. авт.)] с пшеницей и рожью в обмен на это.
В пространном важном гимне, содержащемся в папирусе Хунефера, приводится следующее прошение, вложенное в уста умершего:
«Сделай так, чтобы я мог следовать в свите твоего Величества, как я делал это на земле. Пусть мою душу призовут, и позволь ей быть рядом с владыками правды и истины. Я пришел в город Бога, область, существовавшую в первозданные времена, со [своей] душой, со [своим] двойником и [своим] прозрачным обликом, чтобы поселиться на этой земле. Ее Бог – владыка правды и истины, он повелитель джефау – пищи богов, и он наиболее священен. Его земля вбирает в себя каждую землю. Юг приходит туда, плывя вниз по реке, а Север, направляемый ветрами, приходит туда ежедневно, чтобы провести там, по приказу Бога, Владыки покоя, праздник. И он не говорит: «Счастье там – моя забота?» Бог, живущий там, творит правду и истину. Тому, кто вершит их, он дает долгую жизнь, а тому, кто следует им, – высокое положение и почести, пока, наконец, не обретет он счастливые похороны и погребение в Священной земле (т. е. загробном мире)».
Умерший, произнеся слова этой хвалебной молитвы Ра, олицетворению Всемогущего Бога, и его сыну Осирису, затем «заходит в зал Маати, чтобы он мог быть отделен от каждого греха, совершенного им, и мог узреть лица богов» [39 — Цитата из заголовка CXXV главы Книги мертвых. (Примеч. авт.)].
С древнейших времен Маати называли богинь Исиду и Нефтиду, потому что они олицетворяли принципы прямолинейности, единства, справедливости, всего, что правильно, истинно и т. п. Самим словом «маат» изначально обозначали мерный стебель тростника или палку. Считалось, что они сидят в зале Маат, за пределами святилища Осириса, или стоят рядом с этим богом в самом святилище. В первом случае примером может служить папирус Ани (лист 31), а во втором – папирус Хунефера (лист 4). Египтяне верили, что в зале Маат, или Маати, находились сорок два бога. Об этом свидетельствует следующий отрывок из вступления к CXXV главе Книги мертвых. Покойный говорит Осирису:
«Хвала тебе, о великий бог, владыка двух богинь Маат! Я пришел к тебе, о мой господин, я заставил себя прийти сюда, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю твое имя, и я знаю имена двух и сорока богов, живущих с тобой в этом зале Маати в качестве стражей грешников, питающихся их кровью в тот день, когда оцениваются (или принимаются во внимание) качества (или жизни) людей в присутствии бога Уннефера. Воистину бог Рехти-Мерти (т. е. сестер-близнецов двух глаз). Владыка города Маати – твое имя. Воистину я пришел к тебе, принес тебе Маат и уничтожил грехи».
Затем покойный начинает перечислять грехи и проступки, которых он не совершал, и заканчивает свою речь следующими словами: «Я чист, я чист, я чист, я чист. Моя чистота – это чистота великой Бену, которая находится в городе Сутен-хенен (Гераклеополе), потому что, смотри, я ноздри бога дыхания, который делает так, чтобы все человечество жило в день, когда Око Ра наполняется в Иуну (Гелиополе), в конце второго месяца сезона перет [40 — Последний день шестого в египетском календаре месяца, получивший у коптов название мехир. (Примеч. авт.)]. Я видел Око Ра, когда оно было наполнено в Иуну [41 — Вероятно, здесь имеется в виду зимнее или летнее солнцестояние. (Примеч. авт.)]. Поэтому не дай злу совершиться со мной в этой земле или в этом зале Маати, ибо я, именно я, знаю имена богов, пребывающих там».
Итак, в зале Маат вместе с Осирисом живут сорок два бога, и мы могли бы предположить, что грехов и проступков, упоминающихся в обращении к ним покойного, также должно быть сорок два. Но это не так, потому что во введении упоминается совершенно другое число грехов. В больших папирусах, содержащих виньетки и относящихся к периоду правления XVIII и XIX династий, говорится о том, что, несмотря на значительное количество упомянутых во вступлении грехов, которых, по словам покойного, он не совершал, писцы и художники добавили к этому списку еще сорок два отрицания, представленные ими в виде таблицы. Не может быть никаких сомнений в том, что перед нами попытка приравнять число упомянутых в тексте грехов к количеству богов зала Маат. Очевидно, египтяне предпочли придать этому разделу CXXV главы совершенно новую форму, а не расширить или, наоборот, сузить старый список.
Художники изображали зал Маат с широко открытыми дверями и карнизом, состоящим из уреев и перьев, символов Маат. Над центральной частью карниза изображено сидящее божество с протянутыми руками, причем правая из них простерта над Оком Гора, а левая – над водоемом. В конце зала сидят богини Маат, Исида и Нефтида, умерший изображен поклоняющимся Осирису, восседающему на троне, рядом – весы с сердцем покойного на одной чаше и пером богини Маат – на другой и Тот, пишущий большим пером. В этом зале сидят сорок два бога, и, проходя мимо каждого из них, покойный обращается к нему по имени и в то же время заявляет, что не совершал определенный грех.
В результате изучения различных папирусов исследователи пришли к выводу о том, что писцы часто ошибались при составлении этого списка богов и грехов и умершего нередко «заставляли» произносить перед одним божеством признание, предназначавшееся для другого. Поскольку покойный, произнеся имя каждого бога, всегда говорит: «Я не совершал такое-то преступление», все эти обращения в совокупности получили название отрицательной исповеди. Основные религиозные и этические воззрения, которые легли в основу этой исповеди, сформировались в глубокой древности. Благодаря им мы можем с определенной долей уверенности судить о том, что входило в число обязанностей, которые египтянин должен был выполнять по отношению к Богу и ближнему.
Объяснить, почему покойный обращается именно к сорока двум богам, невозможно. Некоторые ученые предположили, что каждое божество представляет один из египетских номов. Эта точка зрения подтверждается тем, что в большинстве списков приведены именно сорок два нома. Но в целом эти перечни также разнятся по количеству перечисленных в них пунктов. Не пришли к единому мнению и античные авторы: некоторые из них считали, что в Египте было тридцать шесть номов, а другие выступали за цифру сорок шесть. Эти различия с легкостью можно объяснить тем, что центральная администрация в фискальных и иных целях могла в любой момент увеличить или, наоборот, уменьшить количество номов. Однако вряд ли мы ошибемся, заявив, что в те времена, когда отрицательная исповедь была переведена в табличную форму, иначе говоря, в период царствования XVIII династии, в Египте было именно сорок два нома. В пользу данной точки зрения свидетельствует и тот факт, что в старейших версиях отрицательной исповеди, являющихся вступительной частью CXXV главы Книги мертвых, упоминается меньше сорока грехов.
В связи с этим можно отметить, что сорок два божества являются слугами Осириса и занимают в Зале суда лишь подчиненное положение, так как будущее умершего определяется именно результатом взвешивания его сердца.
Прежде чем приступить к описанию Зала суда, где установлены весы, необходимо привести перевод отрицательной исповеди, которую, вероятно, умерший произносил перед своим сердцем, лежащим на весах. Текст взят из папируса Ну.
1. Приветствую тебя, Усех-немтет (Широкий шагами), пришедший из Иуну (Гелиополя), я не творил беззакония.
2. Приветствую тебя, Хепет-сешет (Охваченный пламенем), пришедший из Хераха [42 — Херах – поселение рядом с Мемфисом. (Примеч. авт.)], я не разбойничал.
3. Приветствую тебя, Фенедж (Нос), приходящий из Хеменну (Гермополя), я не совершал насилия ни над одним человеком.
4. Приветствую тебя, Им-хаибиту (Пожиратель теней), пришедший из Керерет (пещеры, в которой берет свое начало Нил), я не воровал.
5. Приветствую тебя, Нехи-хери (Ужасный лицом), пришедший из Ра-Сетау, я не убил ни мужчину, ни женщину.
6. Приветствую тебя, Ререти (Двойной бог-лев), пришедший с небес, я не обмерял.
7. Приветствую тебя, Маати-эф-эм-сешет (Огненные глаза), пришедший из Сехема (Летополя), я не обманывал.
8. Приветствую тебя, Неба (Пламя), приходящий и отступающий, я не крал вещи, принадлежащие богу.
9. Приветствую тебя, Сет-кешу (Разбивающий кости), пришедший из Сутен-хенена (Гераклеополя), я не произносил лжи.
10. Приветствую тебя, Хеми (Поражающий), пришедший из Шетаит (сокрытого места), я не отбирал добро силой.
11. Приветствую тебя, Уадж-несерет (Сильный пламенем), пришедший из Хет-ка-Птах (Мемфиса), я не произносил подлых (или злых) слов.
12. Приветствую тебя, Хера-эф-ха-эф (Тот, чье лицо позади него), пришедший из пещеры и глубины, я не отбирал пищу силой.
13. Приветствую тебя, Керти (двойной исток Нила), пришедший из загробного мира, я не обманывал.
14. Приветствую тебя, Та-рет (Огненная нога), вышедший из тьмы, я не ел свое сердце (т. е. не терял самоконтроль и не выходил из себя).
15. Приветствую тебя, Хедж-абеху (Сверкающий зубами), пришедший из Та-ше (Фаюма), я не захватывал [ничью землю].
16. Приветствую тебя, Им-сенеф (Пожиратель крови), пришедший из дома бойни, я не убивал животных, посвященных богу.
17. Приветствую тебя, Им-бесек (Пожиратель внутренностей), пришедший из Мибет, я не опустошал вспаханных земель.
18. Приветствую тебя, Неб-Маат (владыка Маат), пришедший из города двух Маат, я не начинал дела, чтобы причинить вред.
19. Приветствую тебя, Тенеми (Отступающий), пришедший из Баста (Бубастиса), я никого не оговаривал.
20. Приветствую тебя, Анти, пришедший из Иуну (Гелиополя), я не давал воли гнева без весомой причины.
21. Приветствую тебя, Дуамутеф, пришедший из нома Ати, я не совершал прелюбодеяния и не предавался содомии.
22. Приветствую тебя, Уамемти, пришедший из дома убийства, я не осквернял себя.
23. Приветствую тебя, Маа-инет-эф (Тот, кто видит то, что принесено ему), пришедший из дома бога Мина, я не возлежал с женой другого.
24. Приветствую тебя, Хер-серу, пришедший из Нехату, я никому не внушал страха.
25. Приветствую тебя, Неб-Сехем, пришедший с озера Кауи, я не позволял своим словам пылать гневом [43 — Дословно: «Я не был горяч ртом». (Примеч. авт.)].
26. Приветствую тебя, Сешет-херу (Направляющий речь), пришедший из Урит, я не был глух к правильным и справедливым словам.
27. Приветствую тебя, Нехен (Ребенок), пришедшего с озера Хекит, я не был причиной слез другого.
28. Приветствую тебя, Хенемти, пришедший из Кенемет, я не произносил богохульства.
29. Приветствую тебя, Ин-хетеп-эф (Приносящий подношения), пришедший из Сау, я не совершал насилия.
30. Приветствую тебя, Сер-херу (Распорядитель речи), пришедший из Унси, я не торопил свое сердце [44 — То есть не действовал необдуманно. (Примеч. авт.)].
31. Приветствую тебя, Неб-херау (Владыка лиц), пришедший из Неджефет, я не прокалывал (?) свою кожу (?) и не мстил богу.
32. Приветствую тебя, Серехи, пришедший из Утен-та, я не говорил больше того, что должно быть сказано.
33. Приветствую тебя, Неб-ибуи (Владыка рогов), пришедший из Саути, я не обманывал и [не] смотрел на зло.
34. Приветствую тебя, Нефертум, пришедший из Хет-ка-Птах (Мемфиса), я не проклинал царя.
35. Приветствую тебя, Тем-сеп, пришедший из Джеду, я не загрязнял проточную воду.
36. Приветствую тебя, Ири-эм-иб-эф, пришедший из Тебти, я не повышал голос.
37. Приветствую тебя, Ихи, пришедший из Ну, я не проклинал бога.
38. Приветствую тебя Уаджет-Рехит, [пришедший из своего святилища], я не вел себя высокомерно.
39. Приветствую тебя, Нехеб-неферет, пришедший из своего храма, я не делал различия [45 — То есть я не приближал к себе фаворитов. (Примеч. авт.)].
40. Приветствую тебя, Нехебкау, пришедший из своей пещеры, я не увеличивал свое богатство за счет вещей, которые мне не принадлежали.
41. Приветствую тебя, Джесертеп, пришедший из своего святилища, я не проклинал то, что принадлежало богу и находилось со мной.
42. Приветствую тебя, Ин-а-эф (Тот, кто приносит свою руку), [пришедший из Аукерт], я не думал с презрением о боге города.
Даже беглого взгляда на эту исповедь достаточно, чтобы сделать вывод о том, что египетский свод этических норм был довольно обширным. Трудно представить себе деяние, которое во время составления исповеди могло расцениваться как грех, но не было включено в этот перечень. Перевод слов, обозначающих некоторые грехи, не всегда определен и точен, так как нам не известно, какой смысл вкладывал в них составитель этого примечательного текста. Покойный заявляет, что никогда не проклинал Бога, не глумился над городским божеством, не проклинал царя, не воровал, не убивал, не прелюбодействовал, не предавался содомии, не совершал преступлений против бога рода, не был ни высокомерным, ни надменным, ни жестоким, ни гневливым, не совершал необдуманных поступков, не лицемерил, не поступал пристрастно, не богохульствовал, не лукавил, не скупился, не обманывал, не был глух к благочестивым речам, не участвовал в злодеяниях, не был гордецом или надутым спесивцем. Он не угрожал, не обманывал на рынке, никогда не загрязнял публичные водоемы, не опустошал возделанную общинную землю. Это краткий пересказ признания умершего.
Следующая часть сцены суда связана со взвешиванием сердца покойного. Из-за того, что ни на одном из ранних папирусов, содержащих текст Книги мертвых, нет изображения этой сцены, мы вынуждены обратиться к лучшим из папирусов, снабженных виньетками, относящимся ко второй половине XVIII–XIX династии. Подробности изображения сцены суда разнятся в каждом отдельном случае, однако наиболее важные моменты всегда одинаковы. Ниже приведено описание суда над Ани, взятое из его прекрасного папируса, хранящегося в Британском музее.
В загробном мире, точнее, в той его части, которая называется залом Маати, установлены весы для взвешивания сердца умершего. Их перекладина подвешена за кольцо, расположенное над выступом стойки весов и сделанное в виде пера, которое, в свою очередь, является символом Маат, то есть всего правдивого и истинного. Стрелка весов прикреплена к перекладине. Когда чаши находятся на одном уровне, она расположена параллельно стойке. Если какая-либо из них опустится вниз, стрелка сместится в ее сторону.

Взвешивание сердца писца Ани в присутствии богов

Следует четко понимать, что сердце, лежавшее на весах, не должно было весить меньше пера Маат. Ему достаточно было весить столько же, сколько и символ правосудия. Иногда поверх стойки весов изображалась человеческая голова с пером Маат на ней, а порой голова шакала, животного, посвященного Анубису, или ибиса – священной птицы Тота. На виньетке папируса Ани на стойке весов изображена сидящая собакоголовая обезьяна, спутник Тота. На некоторых папирусах (например, принадлежащих Ани или Хуне-феру) помимо самого Осириса, царя загробного мира и судьи умерших, изображались божества его мифологического цикла, которые, вероятно, выступают там в качестве свидетелей. На процессе, изображенном в папирусе жрицы Анхаи, хранящемся в Британском музее, присутствуют божества великой и малой эннеад. Правда, художник оказался крайне невнимательным и вместо девяти богов в каждой группе в первой нарисовал шесть, во второй – пять. В Туринском папирусе появляются изображения всех сорока двух богов, к которым покойный обращался с отрицательной исповедью. В число божеств, присутствующих при взвешивании сердца Ани, вошли:
1. Ра-Хармахис, бог рассветного и полуденного солнца с головой сокола.
2. Атум – бог вечернего солнца, великий покровитель Гелиополя; его всегда изображают в виде человека и с человеческим лицом; это свидетельствует о том, что перед нами очень древний бог, который прошел через все возможные варианты иконографии и стал, наконец, изображаться в виде человека; на его голове надеты короны Севера и Юга.
3. Шу – олицетворение солнечного света, сын Ра и Хатхор, изображавшийся с головой человека.
4. Тефнут – олицетворение влажности, сестра-близнец Шу, изображавшаяся с головой львицы.
5. Геб – олицетворение земли, сын Шу, изображавшийся с головой человека.
6. Нут – женская ипостась богов Нуна и Геба, изображавшаяся с головой женщины; она была олицетворением первобытных вод, а позднее – неба.
7. Исида – сестра и жена Осириса, а также мать Гора, изображавшаяся с головой женщины.
8. Нефтида – сестра и жена Осириса, а также мать Анубиса, изображавшаяся с головой женщины.
9. Гор – «великий бог» с головой сокола; вероятно, древнейшее египетское божество.
10. Хатхор – олицетворение той части неба, где заходит и встает солнце, изображалась с головой женщины.
11. Ху с головой человека.
12. Сиа – также с головой человека; наряду с Ху в сценах сотворения мира он изображался сидящим в ладье Ра.
С одной стороны весов на колене сидит шакалоголовый бог Анубис, держащий в правой руке стрелку весов. Позади него стоит Тот, писец богов, с головой птицы ибис. В руке он держит перо, при помощи которого будет записывать результаты взвешивания сердца. Рядом с ним сидит трехликое чудовище Аммит, «Пожирательница умерших», жаждущая тотчас же поглотить сердце Ани, если оно окажется недостойным того, чтобы войти в царство Осириса. На папирусе Небкета, хранящемся в Париже, это чудовище изображено лежащим на боку посреди огненного озера, с каждой стороны которого сидит собакоголовая обезьяна. Это озеро также описано в CXXVI главе Книги мертвых. Боги, сидящие перед столом с подношениями, а также Анубис, Тот и Аммит, если можно так выразиться, выступают на этом процессе против Ани.
По другую сторону от весов с почтительно опущенными головами стоят Ани и его супруга Туту. Они изображены в виде людей, на них надеты те же одеяния и украшения, что они носили при жизни. Душа писца в виде сокола с головой человека стоит на специальном постаменте. Рядом, также на постаменте, помещено изображение прямоугольника с человеческой головой, в котором многие исследователи видят олицетворение покойного в эмбриональном состоянии. На папирусе Анхаи изображены два таких предмета, стоящие по обе стороны от весов. Они названы Шаи и Рененет, что можно перевести как «судьба» и «удача» соответственно. Данный предмет назван в тексте Месхенет, а если учесть, что богиня Месхенет иногда олицетворяет одновременно Шаи и Рененет, то можно предположить, что художник таким образом пытался изобразить обоих этих божеств. Подобное предположение не противоречит тому, что Шаи изображен стоящим недалеко от прямоугольника, рядом с весами.
Рядом с душой покойного стоят две богини – Месхенет и Рененет соответственно. Первая из них, вероятно, была одной из четырех богинь, помогавших в воскрешении Осириса. Вторая является олицетворением удачи, о которой уже говорилось в связи с описанным выше предметом – воплощением судьбы.
Не стоит забывать о том, что Месхенет вместе с Исидой, Нефтидой, Хекет и Хнумом помогала даме Реджедет родить троих сыновей. Когда эти богини пришли к ней, приняв облик четырех женщин, они увидели, что там уже стоит Раусер (муж Реджедет. – Примеч. пер.). И когда они сыграли ему музыку, он сказал им: «Госпожи, здесь лежит женщина на сносях». Они ответили ему: «Позволь нам взглянуть на нее, ибо мы знаем, как помочь женщине разрешиться от бремени». Тогда Раусер привел их в дом, и богини заперлись там вместе с Реджедет. Исида встала перед ней, Нефтида – позади нее, а Хекет стала принимать детей. Когда рождался очередной мальчик, Месхенет подходила к нему и произносила: «Это царь, который будет править всей землей», а бог Хнум даровал здоровье его членам. Первые трое из пяти богов: Исиды, Нефтиды, Месхенет, Хекет и Хнума – присутствуют на суде над Ани. Хнум упоминается в обращении Ани к своему сердцу (см. ниже), и только о Хекет там ничего не говорится.
Перед тем как начнется взвешивание его сердца, Ани говорит: «Мое сердце, моя мать! Мое сердце, моя мать! Мое сердце, благодаря которому я появился на свет! Не свидетельствуй против меня на суде. Пусть не будет противодействия мне в присутствии верховных правителей. Пусть не отделят тебя от меня в присутствии того, кто хранит весы! Ты мое Ка, обитатель моего тела, бог Хнум, соединивший и усиливший мои члены. Да войдешь ты в обитель счастья, куда мы идем. Пусть правители двора Осириса, властные над обстоятельствами жизни человека, не сделают мое имя зловонным». В других папирусах содержится продолжение этого обращения: «Пусть это будет удовлетворительным для нас, пусть слушание будет удовлетворительным для нас, и да будет у нас радость сердца во время взвешивания слов. Пусть ложное не будет произнесено против меня перед великим богом, правителем Аментета! Воистину сколь велик ты, когда поднимаешься в победе!»
Анубис изучает положение стрелки весов, обезьяна показывает своему товарищу Тоту, что перекладина лежит точно горизонтально, и, следовательно, сердце одинаково по весу с пером Маат (т. е. правдой, истиной, законом и т. д.). Тот записывает результат, а затем обращается к богам со следующими словами: «Внимайте этому суду. Сердце Осириса было воистину взвешено, и его душа свидетельствовала в его пользу. Оно было признано праведным после испытания на великих весах. В нем не было найдено никакого зла. Он не портил подношения в храмах, он не причинял вреда своими делами и не распространял злых слухов, когда был на земле».
В ответ на это боги, названные в тексте «великим сонмом», говорят: «То, что вышло из твоих уст, Тот, живущий в Хеменну (Гелиополе), подтверждается. Осирис, писец Ани победоносный, божествен и правогласен. Он не грешил, не творил зла против нас. Пожирательнице Аммит не будет дозволено торжествовать над ним, и подношения пищи в присутствии Осириса, а также вечная усадьба в Полях хетепу должны быть дарованы ему, как и всем почитателям Гора» [46 — То есть представителям категории мифологических существ, или полубогов, которые, как считалось уже в период правления V династии, произносили в честь умершего молитвы и помогали Гору и Сету проводить ритуал похорон. (Примеч. авт.)].
Здесь сразу же следует отметить, что покойный отождествляется с Осирисом, богом и судьей мертвых, и что его называют именем этого божества. Причина этого заключается в следующем. Друзья покойного совершали для него все ритуалы и обряды, которые проводили для Осириса Исида и Нефтида. Следовательно, египтяне верили, будто в результате этого произошедшее с Осирисом повторится и с умершим, то есть покойный фактически должен был стать двойником Осириса. Он отождествляется с Осирисом во всех текстах и списках Книги мертвых, начиная с 3400 г. до н. э. и заканчивая римским периодом.
Помимо этого необходимо поговорить об употреблении по отношению к умершему слова «маа-херу», которое за неимением более подходящего слова я перевел как «торжествующий» (в современной египтологии принят перевод «правогласный», то есть оправданный на суде. – Примеч. пер.). Буквально эти слова переводятся как «правдивый голосом» и свидетельствуют о том, что голос человека, по отношению к которому они употребляются, получает особую силу, при помощи которой он может вызвать невидимые силы и заставить их выполнить любой свой приказ. Хорошо известно, что в древности колдуны и маги обращались к духам или демонам с особой интонацией и что все магические заклинания произносились сходным образом. Использование неправильной интонации могло привести к самым разрушительным последствиям для мага, вплоть до его смерти.
Покойный должен был пройти через несколько областей подземного мира и множество залов, двери которых охраняли существа, готовые обойтись с новоприбывшим со всей враждебностью, если только тот не обратится к ним должным образом. Также если он хотел безопасно добраться до места назначения, то должен был проплыть в лодке и получить помощь различных богов и сил, обитающих в тех частях загробного мира, куда он собирался отправиться. В Книге мертвых приводились все необходимые тексты и формулы, которые он должен был произнести, чтобы достичь своей цели. Однако эти слова нужно было произнести надлежащим образом и с определенной интонацией, иначе они не окажут должного влияния на силы загробного мира.
С эпитетом «маа-херу» изредка обращались и к живым, хотя чаще всего он предназначался для умерших, ибо последние намного больше нуждались в силе, скрывавшейся за этими словами. В случае с Ани боги, выслушав сообщение Тота о благополучном результате взвешивания сердца писца, называют его маа-херу, что равносильно дарованию ему умения преодолевать любые преграды, которые могут встретиться на его пути. Впредь одного его приказа будет достаточно для того, чтобы перед ним открылась любая дверь, каждый бог, услышав из его уст свое имя, поспешил немедленно ему подчиниться, а те, кто должен обеспечивать блаженных небесной пищей, поторопились к нему, услышав одно его слово.
Прежде чем обратиться к другим темам, необходимо отметить, что эпитет «маа-херу» не употребляется ни самим Ани, когда тот находится в зале суда, ни Тотом, писцом богов, ни Гором, представляющим покойного Осирису. Человека сделать маа-херу могут только боги. Благодаря этому он спасается и от Пожирательницы.
Когда суд заканчивается, Гор, сын Исиды, унаследовавший все регалии своего отца Осириса, правой рукой берет Ани за левую руку и ведет его к святилищу, где сидит бог Осирис. На голове бога – Белая корона с перьями, в руке – скипетр, посох и кнут (или цеп), олицетворяющие верховную власть и владычество. Его трон сделан в форме гробницы с изображением скрепленных болтами дверей и карниза, украшенного фигурками уреев, на боковой поверхности. Сзади у него на шее висит ожерелье-менат, символ радости и счастья. Справа от него стоит Нефтида, а слева – Исида, а перед ним, на цветке лотоса, изображены четверо сыновей Гора: Хапи, Дуамутеф, Им-сет и Кебексенуф, покровители и защитники внутренностей умершего. Рядом висит бычья шкура, которой, вероятно, придавалось некое магическое значение.
Верхняя часть святилища, в котором находится бог, увенчана уреями с солнечными дисками на головах. Таким же образом украшен и карниз. На некоторых папирусах бог изображен стоящим в святилище, иногда в сопровождении Исиды и Нефтиды, а порой и без них. Наиболее интересный вариант этого фрагмента сцены суда приведен в папирусе Хунефера – трон Осириса на нем изображен стоящим на воде или в ней. Это напоминает отрывок из CXXVI главы Книги мертвых, где Тот говорит умершему: «Кто тот, чья крыша из огня, чьи стены – живые уреи, а пол его дома – поток проточной воды? Кто он, говорю я?» Покойный отвечает: «Это Осирис». Тогда бог говорит: «Тогда входи, ибо воистину ты должен быть представлен [ему]».
Введя Ани, Гор обращается к Осирису: «Я пришел к тебе, о Уннефер, и привел тебе Осириса-Ани. Его сердце было признано правдивым, и оно сошло с весов. Оно не грешило против каждого бога или каждой богини. Тот взвешивал его по приказу, переданному ему сонмом богов, и оно действительно правдиво и истинно. Даруй ему хлеб и пиво и дозволь ему войти к тебе, и пусть он вечно будет подобен сыновьям Гора!» Выслушав эти слова, Ани, стоящий на коленях перед столами с подношениями, состоящими из фруктов, цветов и т. д., которые он принес Осирису, говорит: «О владыка Аментета, я перед тобой. Нет греха во мне, я не лгал умышленно и ничего не совершал со злым сердцем. Позволь мне стать подобным тем избранным, которые окружают тебя, быть Осирисом, пользующимся расположением прекрасного бога и возлюбленным владыкой мира. [Я], царский писец Маат, любящий его, Ани, торжествующий перед Осирисом» [47 — Или правогласный перед Осирисом. Ани обращается к богу, и Осирис не может не выслушать и не ответить ему, так как умерший произносит правильные слова, подобающим образом и с нужной интонацией. (Примеч. авт.)]. На этом можно закончить наш рассказ о сцене взвешивания сердца.

Гор, сын Исиды, подводит писца Ани к Осирису, богу и судье умерших. Перед святилищем бога Ани встает на колени и делает подношения

Человек, благополучно прошедший эти испытания, теперь должен был встретиться с божествами, обитающими в загробном мире. В Книге мертвых содержатся подсказки о том, что должно сказать им «правдивое и безгрешное сердце». Наиболее полный и точный текст «речи умершего, когда он выходит как правогласный из зала богинь Маати», содержится в папирусе Ну. В нем умерший говорит: «Славьтесь, боги, живущие в зале богинь Маати. Я, именно я, знаю вас и знаю ваши имена. Да не паду я под вашими убийственными ножами. Да не откроете вы мои грехи богу, в чьей свите вы состоите. И пусть не случится со мной никакого зла по вашей воле. О, провозгласите меня правогласным в присутствии Неб-эр-джера, ибо я совершал правильное и справедливое в Та-мери (т. е. Египте). Я не проклинал бога, поэтому пусть не совершит со мной никакого зла царь, обитающий в своем дне.
Славьтесь, боги, обитающие в зале богинь Маати, лишенные зла в своих телах, живущие правдой и истиной и питающиеся правдой и истиной в присутствии бога Гора, живущего в своем священном диске. Избавьте меня от бога Бабаи [48 — Бабаи – первородный сын Осириса. (Примеч. авт.)], питающегося внутренностями могущественных в великий час расплаты. О, позвольте мне прийти к вам, ибо я не совершал проступков, не грешил, не творил зла, не лжесвидетельствовал, поэтому сделайте так, чтобы со мной не случилось ничего [дурного]. Я живу правдой и истиной и кормлюсь правдой и истиной. Я выполнял приказы людей, [так же как и] угодное богам. Я сделал так, чтобы Бог был в покое [благодаря мне, выполняя] его волю. Я давал хлеб голодному, воду – жаждущему, одежду – голому, лодку – [потерпевшему кораблекрушение] моряку. Я совершал священные подношения богам и жертвенные трапезы обожествленным умершим. Будьте моими спасителями, будьте моими защитниками и не обвиняйте меня в присутствии [Осириса]. Я чист ртом и чист руками, поэтому пусть мне будет сказано: «Приходи в мире, приходи в мире». Я слышал магическое слово, которое духи говорили коту [49 — Ра в облике победителя змея тьмы, голову которого он отрезает ножом. Общепринятое чтение: «…которое осел сказал коту», причем осел – это Осирис, а кот – Ра. (Примеч. авт.)] в доме Хапетра. Я свидетельствовал в присутствии Хера-эф-ха-эфа, и он принял [свое] решение. Я видел вещи, над которыми дерево персеи раскинулось в Ра-Сетау. Я тот, кто обращался к богам с молитвами и кто знает их. Я пришел и выступил вперед, чтобы объявить о правде и истине, и установил весы на том, что поддерживает их, в области Аукерт.
Привет тебе, тот, кто возвышается на своем пьедестале (т. е. Осирис), ты владыка короны «атеф», чье имя звучит как «владыка ветров», спаси меня от своих божественных посланцев, из-за которых происходят ужасные вещи и несчастья, лица которых не укрыты, ибо я совершал правильное и правдивое для владыки правды и истины. Я очистил себя и свою грудь возлияниями, мои задние части – при помощи вещей, которые очищают, и мои внутренние части были [погружены] в водоем правды и истины. Нет ни единого члена во мне, лишенного правды и истины. Я был очищен в водоеме Юга, отдыхал в городе Севера, находящемся в поле кузнечиков, где купаются божественные гребцы Ра во втором часу ночи и в третьем часу дня. Сердца богов радуются, когда они проходят через него, как ночью, так и днем. И я хотел бы, чтобы они сказали мне: «Подойди», «Кто ты?» и «Как тебя зовут?». Вот эти слова я хотел бы, чтобы боги сказали мне. [Тогда я отвечу: ] «Меня зовут «Тот, кто одарен цветами и обитает в своем оливковом дереве». Тогда они тут же скажут мне: «Проходи», и я пройду к городу, расположенному к северу от оливкового дерева. «Что ты увидишь там?» [– говорят они. И я говорю: ] «Ногу и бедро». «Что ты скажешь им?» [– говорят они]. «Позвольте мне увидеть радость в стране Фенху»[, – отвечу я]. «Что они дадут тебе?» [– говорят они]. «Огненное пламя и хрустальную дощечку»[, – отвечу я]. «Что ты будешь делать с ними?» [– говорят они]. «Зарою их у борозды Маат как вещи ночи»[, – отвечаю я]. «Что ты найдешь у борозды Маат?» [– говорят они]. «Скипетр из кремня, названный Дающий воздух»[, – отвечаю я]. «Что ты сделаешь с огненным пламенем и хрустальной дощечкой после того, как похоронишь их?» [– говорят они]. «Я произнесу над ними, в борозде, слова. Я потушу огонь и разобью дощечку и устрою водоем»[, – отвечаю я]. Тогда боги говорят мне: «Проходи и входи в дверь этого зала богинь Маати, ибо ты знаешь нас».
За этим примечательным диалогом следует разговор между отдельными частями зала Маати и умершим, который выглядит следующим образом:
Дверные засовы: «Мы не дадим тебе пройти через нас, пока ты не произнесешь наши имена».
Умерший: «Язык места правды и истины – вот ваше имя».
Правая стойка ворот: «Я не дам тебе пройти через меня, пока ты не произнесешь мое имя».
Умерший: «Чаша возвышающего правду и истину – вот твое имя».
Левая стойка ворот: «Я не дам тебе пройти через меня, пока ты не произнесешь мое имя».
Умерший: «Чаша вина – вот твое имя».
Порог: «Я не дам тебе пройти через меня, пока ты не произнесешь мое имя».
Умерший: «Бык бога Геба – вот твое имя».
Засов: «Я не откроюсь, пока ты не произнесешь мое имя».
Умерший: «Кость голени его матери – вот твое имя».
Дверная петля: «Я не откроюсь, пока ты не произнесешь мое имя».
Умерший: «Живой глаз Себека, владыки Бахау, – вот твое имя».
Привратник: «Я не открою тебе, пока ты не назовешь мое имя».
Умерший: «Локоть бога Шу, когда он собирается защищать Осириса, – вот твое имя».
Боковые стойки: «Мы не позволим тебе пройти через нас, пока ты не назовешь наши имена».
Умерший: «Дети богинь-уреев – вот ваше имя».
«Ты знаешь нас, поэтому проходи через нас»[, – говорят они].
Пол: «Я не позволю тебе ходить по мне, потому что я молчалив и священен и потому что я не знаю имен твоих ступней, которыми ты будешь ступать по мне. Поэтому назови их мне».
Умерший: «Путешественник бога Хаса – вот имя моей правой ноги, а Посох богини Хатхор – имя моей левой ноги».
«Ты знаешь меня. Поэтому пройди по мне»[, – говорит он].
Привратник: «Я не приму твое имя, пока ты не назовешь мое».
Умерший: «Различающий сердца и ищущий вожжи – вот твое имя».
Привратник: «Кто тот бог, что живет в свой час? Назови его имя».
Умерший: «Маат-Тауи – его имя».
Привратник: «Кто такой Маат-Тауи?»
Умерший: «Это Тот».
Тот: «Входи! Но зачем ты пришел?» Умерший: «Я пришел и устремляюсь вперед, чтобы мое имя могло быть упомянуто». Тот: «Какой ты?»
Умерший: «Я очищен от злых вещей, защищен от гибельных дел тех, кто живет в свои дни, и я не отношусь к их числу».
Тот: «Теперь я скажу твое имя [богу]. Кто тот, чья крыша из огня, чьи стены – живые уреи, пол чьего дома – водный поток? Кто он, спрашиваю я».
Умерший: «Это Осирис».
Тот: «Тогда входи. Воистину твое имя должно быть сказано ему. Твои хлеба [придут] из Ока Ра, твое пиво [придет] из Ока Ра, и твои погребальные трапезы на земле [придут] из Ока Ра».
Этими словами заканчивается CXXV глава. Мы поговорили о том, каким образом покойный проходил суд, благодаря гимнам и молитвам, а также словам исповеди, которыми его снабжали писцы, чтобы облегчить ему проход через ужасный зал богинь Маати. К сожалению, ответ, который Осирис, возможно, давал своему сыну Гору, говоря об умершем, не записан, но не может быть никаких сомнений в том, что египтяне верили: он будет благоприятным, и покойный получит разрешение войти в каждую область подземного мира и разделить с блаженными умершими все удовольствия, которыми они наслаждались под властью Ра и Осириса.

Глава 5
Воскресение и бессмертие

Каждый читатель древнеегипетских текстов рано или поздно замечает, что их авторы думали в первую очередь о загробной жизни и всем с ней связанном. Те, кто писал различные религиозные и другие тексты, созданные на протяжении всей истории Египта и сохранившиеся до наших дней, полностью уверены в том, что все когда-либо жившие в этом мире «обновляются» в мире потустороннем, где они находятся по сей день и будут пребывать до конца времен.
Вера египтян в существование Всемогущего Бога возникла в глубокой древности, так давно, что ее истоки следует искать в додинастической эпохе. Однако вера в загробную жизнь намного древнее, и, вероятно, ей столько же тысячелетий, сколько самым ранним человеческим останкам, найденным в Египте. Пытаться определить, какой период времени отделяет нас от того момента, когда эти тела были преданы земле, бесполезно, так как любая датировка не будет верна даже приблизительно, и они могут относиться как к 12 000 г. до н. э., так и к 8000 г. до н. э. Но мы можем быть уверены в одном: на древнейших останках, найденных в Египте, обнаружены следы битума. Это свидетельствует о том, что египтяне в самом начале своего пребывания в долине Нила уже пытались сохранить тела своих умерших при помощи мумификации. Если они были, как полагают многие, захватчиками, пришедшими к Нилу через Аравийский полуостров, Красное море и Восточную пустыню, то могли принести с собой идеи о необходимости сохранять тела покойных или перенять, хотя и в измененном виде, этот обычай у автохтонного населения, с которым они столкнулись, прибыв в Египет. В любом случае попытки преодолеть разложение осуществлялись уже тогда и иногда увенчивались успехом.
В последние годы в Верхнем Египте, на обоих берегах Нила, как европейскими, так и египетскими учеными проводились археологические исследования, благодаря которым удалось сделать некоторые выводы о жизни на этой территории доисторических людей. Самое удивительное их открытие связано с обнаружением трех различных типов захоронений, относящихся к различным периодам, о чем свидетельствуют предметы, найденные в древнейших захоронениях, расположенных в Нагаде и на других памятниках, относящихся к тому же времени и типу. В самых ранних погребениях скелеты лежат на левом боку, с согнутыми конечностями – их колени расположены на уровне груди, а руки – перед лицом. Как правило, умершие лежат головой на юг, однако подобная ориентация не была обязательной. Перед тем как предать тело земле, его заворачивали в шкуру газели или клали на подстилку из сена. То, каким материалом оборачивали покойного, вероятно, зависело от его социального положения. В захоронениях этого типа следы мумификации, трупосожжения или отделения костей от плоти отсутствуют.
Кости умерших, обнаруженных в захоронениях, относящихся к другому типу, были полностью или частично отделены от плоти. При этом в первом случае кости оказывались беспорядочно разбросанными по могиле, а во втором кости конечностей сложены вместе, а остальные части скелета валялись в полном хаосе. Тела покойных в этих захоронениях ориентированы головой на север или на юг, причем она, как правило, отделена от тела. В некоторых случаях тела, вероятно, расчленялись в целях экономии места. Иногда умершие лежат на спине со скрещенными конечностями, причем сверху они покрыты слоем глины. Тела, обнаруженные в некоторых захоронениях, были сожжены.
Однако во всех погребениях, относящихся к доисторическому периоду, археологи обнаруживали различные сосуды и вазы с подношениями. Этот факт, несомненно, свидетельствует о том, что те, кто делал эти погребения, верили – их умершие друзья и родственники продолжат свою жизнь в неком ином месте, хотя о том, где оно находится, живые имели весьма туманные представления, и будут вести жизнь, не отличающуюся от земной. Благодаря находкам кремневых орудий труда, ножей, скребков и других подобных инструментов можно предположить, что в те времена люди верили: покойные будут охотиться и убивать пойманную дичь, а также сражаться с врагами. Судя по обнаруженным в погребениях предметам из аспидного сланца, которые М. де Морган идентифицировал как амулеты, уже тогда египтяне пытались защитить себя от сверхъестественных невидимых врагов при помощи талисманов.
Умерший, чтобы заново обрести способность охотиться и сражаться в загробном мире, должен прежде вернуться к жизни. Для этого он обязан вернуть себе старое тело или получить взамен него новое, причем в первом случае тело должно быть возрождено. Однако, несмотря на то что доисторические египтяне могли представить себе еще одну жизнь в новом теле, они считали, будто вторичная смерть невозможна. Итак, именно таким образом и возникла великая идея о возможности воскресения и бессмертия.
У нас имеются все основания для того, чтобы считать, что доисторические египтяне собирались есть, пить и наслаждаться различными удовольствиями там, где, по их мнению, находились небеса. К тому же у нас нет ни малейших сомнений, что тела, в которых, по их мнению, они станут жить там, будут похожи на имевшиеся у них на земле. Тогда их представления о сверхъестественном и загробном существовании ничем не отличались от воззрений людей, относившихся к сходной расе и находившихся на том же уровне развития. Но как бы то ни было, они сильно отличались от египтян, живших, допустим, во времена первого египетского царя Менеса, чье правление из соображений удобства было отнесено к 4400 г. до н. э.
Период между тем временем, когда первобытные египтяне хоронили своих сородичей, придерживаясь описанных выше правил, и эпохой царствования Менеса должен быть очень значительным. Будет справедливо, если мы оценим его в несколько тысячелетий. Однако каким долгим он ни оказался бы, время не смогло стереть память и даже изменить древнейшие воззрения и представления, передававшиеся из поколения в поколение и сохранившиеся в неизменном виде вплоть до позднего периода египетской истории. В текстах, составленных гелиопольскими жрецами, встречаются ссылки на общественные установления и верования, которых могли придерживаться только в эпоху первобытности. В поздних письменных источниках, там, где приводились цитаты из более ранних работ, спорные или нежелательные отрывки часто пропускались или переписывались. С полной уверенностью можно говорить о том, что образованные члены гелиопольской жреческой коллегии не могли претендовать на те же излишества, что и умерший царь, для которого они готовили погребальные тексты. При этом отзвуки невыразимой неприязни, испытываемой первобытными египтянами к поверженному врагу, сохранились в текстах только благодаря любви их образованных потомков к письменному слову.
В дополнение к сказанному выше следует отметить, что религиозные представления людей, похороненных без нанесения их телам увечий, отделения плоти от костей или сожжения, вероятно, отличались от взглядов тех, кто придерживался подобных обычаев. В первом случае покойных хоронили в позе зародыша. Вероятно, мы не ошибемся, предположив, что в этой традиции прослеживается аналогия нового рождения умершего в загробном мире с появлением на свет ребенка. Судя по наличию в подобных захоронениях амулетов, те, кто погребал этих людей, верили: возродиться должны именно эти, земные тела их умерших сородичей.
Наличие обычаев расчленения тел умерших и их кремации, очевидно, свидетельствует о том, что хоронившие их не надеялись на возможность воскресения покойных в их прежней бренной оболочке. Однако мы вряд ли когда-либо узнаем, как далеко они продвинулись в разработке концепции возрождения духовного тела.
Изучая погребальную практику эпохи правления IV династии, мы обнаруживаем, что традиция расчленения и сожжения тел ушла в прошлое, а во всех текстах подчеркивается необходимость хоронить тело в целости. Этот факт свидетельствует о пересмотре обычая, к которому до этого жители Египта, должно быть, прибегали на протяжении довольно длительного времени. Вероятно, именно этим переменам мы обязаны появлению в текстах таких фрагментов, как: «О, плоть Пепи, не тлей, не разлагайся, не будь зловонной», «Пепи выходит со своей плотью», «Твои кости не будут уничтожены, и твоя плоть не погибнет» и т. д. Все они указывают на возврат к представлениям и обычаям, которых придерживались древнейшие из известных нам жителей Египта.
За период, прошедший между эпохой первобытности, когда были сделаны описанные выше захоронения, и временем правления царей IV династии, египтяне сформулировали определенные теории о частях человеческого тела, и нам следует вкратце рассказать о них, прежде чем описывать, как жители долины Нила представляли себе воскресение умерших.
Физическое тело человека называлось Хат. Этим словом обозначалось то, чему присуще разложение, то, что после совершения обряда мумификации хоронили в гробнице. От разрушения его с древнейших времен и до позднего периода египетской истории предохраняли при помощи амулетов, магических ритуалов, молитв и формул. Даже у бога Осириса было такое тело, различные части которого как ценнейшие реликвии хранились в нескольких святилищах страны.
Особым образом с телом было связано Ка, или «двойник» человека. Его можно определить как абстрактную личность, наделенную всеми человеческими атрибутами и способную существовать отдельно от своего «хозяина». Ка могло по желанию перемещаться с места на место по земле или подняться на небеса, чтобы побеседовать с богами. Подношения, которые делались в гробнице во все периоды египетской истории, предназначались как раз для Ка, так как считалось, будто оно способно есть, пить и наслаждаться ароматом благовоний. В древнейшие времена определенную часть гробницы отделяли от остального помещения, предназначая ее специально для нужд Ка. Тогда же возникла особая категория жрецов, которые должны были в определенное время в специальной, посвященной Ка часовне проводить ритуалы и читать молитвы, предназначенные для него. Этих людей называли «жрецами Ка».
Во времена строительства пирамид египтяне твердо верили в то, что покойный может так или иначе очиститься, сесть и есть вместе с Ка хлеб «без устали и вечно», а также что, если Ка не предоставлять достаточно подношений хлеба, лепешек, цветов, фруктов, вина, пива и т. п., оно будет сильно страдать.
Душу называли Ба, однако определить, каких представлений о ней придерживались египтяне, сложно. Это слово можно приблизительно перевести как «великий», «знатный», «могучий». Ба жила в Ка и, очевидно, могла становиться как телесной, так и бестелесной. Она была вещественна, имела форму и часто изображалась на папирусах и памятниках в виде сокола с головой человека. Считалось, что она бесплотна. Она могла покинуть гробницу и подняться на небо, где пребывала в славе и наслаждалась вечной жизнью. Однако Ба также посещала тело, лежащее в гробнице и, судя по некоторым текстам, была способна оживить его и разговаривать с ним. Подобно сердцу Иб, она в каком-то смысле являлась средоточием жизни человека. Египтяне верили, что души благословенных умерших вместе с богами обитают на небесах и принимают участие во всех тамошних наслаждениях.
Духовный разум, или дух человека, назывался Ху. Вероятно, его представляли в виде сияющего, светящегося нематериального силуэта. Ху жили с богами, однако их функции неясны. Подобно Ка, Ху могло быть заперто в гробнице. Для того чтобы не допустить эту катастрофу, составлялись и определенным образом читались молитвы. Другая важная составляющая сущности человека, так же как и Ху поднимавшаяся на небо, называлась Сехем, что дословно переводится как «властвовать над чем-либо». В ранних текстах это слово употреблялось для того, чтобы даровать кому-либо возможность господствовать над чем-то, то есть было синонимом понятия «сила». Очевидно, Сехем являлось персонификацией его жизненной силы. Египтяне верили, будто в определенных условиях оно могло следовать за своим владельцем на небеса. Еще одной составляющей сущности человека была Хаибит (в современной науке принято название Шуит. – Примеч. пер.), или «тень», которую часто упоминают в связи с душой, а позднее стало считаться, что они всегда находятся рядом.
Наконец, следует упомянуть и Рен, или «имя» человека, которое также являлось одной из важнейших составляющих частей его сущности. Египтяне, как и другие восточные народы, очень заботились о сохранении имени. Считалось, что, стерев имя человека, написанное на папирусе, камне или на других поверхностях, можно уничтожить и его самого. Подобно Ка, оно было тесно связано с личностью человека. Столь важную роль оно играло потому, что безымянное существо не могло быть представлено богам. У каждой вещи в этом мире есть название, и человек без имени находился с точки зрения божественных сил в еще худшем положении, чем самый незначительный неодушевленный предмет. Сохранение имени отца входило в обязанности послушного сына, а содержание гробниц в хорошем состоянии, чтобы все могли прочесть имена тех, кто там похоронен, считалось одним из самых похвальных деяний. С другой стороны, если умерший знал имена божеств, как дружественно, так и враждебно настроенных по отношению к нему, и мог их произнести, он тотчас же получал над ними власть и мог заставить их выполнять свою волю.
Итак, египтяне считали, что сущность человека состоит из тела, двойника, души, сердца, духовного разума, или духа, силы, тени и имени. Количество этих составляющих частей можно уменьшить с восьми до трех, исключив из списка двойника, сердце, силу, тень и имя, так как в них отразились представления, появившиеся в Египте, когда он постепенно приближался к состоянию цивилизации. Таким образом, можно говорить о том, что сущность человека мыслилась состоящей из тела, души и духа.
Но все ли они возрождались и жили в загробном мире? В египетских текстах содержится вполне определенный ответ на эти вопросы: душа и дух праведника покидали его тело и жили с блаженными и богами на небесах. Однако физическое тело не воскресало и, по представлениям египтян, не могло покидать пределы своей гробницы. Однако в Египте были и невежды, верившие в возрождение бренного тела и представлявшие, будто посмертное существование ничем не отличается от того образа жизни, который они привыкли вести на земле. Но египтянин, придерживающийся сказанного в священных текстах, знал, что эти представления разительно отличаются от учения жрецов и воззрений образованных людей в целом. Уже в период правления царей V династии, то есть около 3400 г. до н. э. (2563–2423 или ок. 2504/2454—2347/2297 гг. до н. э. – Примеч. пер.), определенно утверждалось: «Душа – на небо, тело – земле». Через три тысячи лет некий египетский автор утверждал то же самое, хотя и другими словами: «Небеса владеют твоей душой, а земля – твоим телом».
Помимо всего прочего, египтяне надеялись получить возможность плыть по небу в ладье Ра, но понимали, что не смогут сделать это в смертном теле. Они искренне верили, что проживут миллионы лет, но в то же время знали по опыту предыдущих поколений: это невозможно, если человеку придется находиться в теле, в котором он жил на земле. Сначала они верили, будто их бренные тела могут по примеру солнца «возрождаться каждый день», а их новое существование станет напоминать жизнь солнечного бога Ра, с которым каждый из них отождествлял себя.
Однако позднее жители долины Нила поняли, что, даже несмотря на высококачественную мумификацию, тело все равно находится под угрозой уничтожения, подвергаясь гниению из-за сырости или той или иной форме разложения. Одной мумификации оказалось недостаточно для того, чтобы обеспечить воскресение и обретение вечной жизни. Коротко говоря, они осознали, что никакими человеческими усилиями нельзя сделать неразрушимым то, что бренно от природы. Ведь даже те животные, в которых воплощались боги, рано или поздно заболевали и умирали.
Сложно сказать, почему египтяне продолжали мумифицировать своих умерших, не надеясь на то, что телесная оболочка покойных снова возродится. Возможно, они считали, будто ее сохранение необходимо для обеспечения благополучия Ка, или «двойника», либо для развития из нее нового тела. К тому же сохранение этого обычая могло быть связано с ревностным консерватизмом, присущим этому народу. Какой бы ни была причина этого, но египтяне принимали все возможные меры для того, чтобы сохранить тела умерших нетленными, надеясь найти помощь и решение своих проблем в другом месте.
Следует помнить о том, что, когда Исида нашла мертвое тело своего супруга Осириса, она тут же стала делать все необходимое для того, чтобы сохранить и защитить его. Она изгнала врагов и устранила воздействие на него невезения. Для этого «она сделала свою речь сильной при помощи всей силы своих уст, она была совершенна языком и не прекращала свою речь». Она произнесла несколько слов или формул, которые поведал ей Тот. Благодаря этому ей удалось «сотрясти бездействие Неподвижного сердца» и совершить с ним то, что она хотела. Ее плач, полный любви и горя, не подействовал на тело умершего до тех пор, пока не прибавила к нему слова Тота, произнесенные ею с бесстрашием (ху), умением (икер) и без ошибок в произношении.
Древние египтяне никогда не забывали об этом и предполагали, что смогут обеспечить воскресение своих друзей и родственников при помощи тех же методов, что и Исида, то есть формул Тота. С этой целью каждый умерший снабжался определенным набором текстов, написанных на его гробу, на папирусах или амулетах. Считалось, что они приводят к тому же результату, что и слова Тота, произнесенные Исидой. Перед тем как поместить тело умершего в могилу, его родственники должны были также обеспечить чтение над ним определенных молитв и выполнение ряда символических ритуалов. Помимо этого они обязаны были провести при участии самого умершего и его друзей и родственников обряд жертвоприношения. Каждый обряд должен был сопровождаться определенными молитвами. Когда все ритуалы были проведены, а заклинания – произнесены так, как этого требовали жрецы, тело относили в погребальную камеру.
Благодаря словам Тота и молитвам жрецов оно превращалось в Саху, нетленное духовное тело, тотчас же покидавшее гробницу и направлявшееся на небо, где оно должно было поселиться вместе с богами. Когда в Книге мертвых умерший говорит: «Я существую, я существую; я живу, я живу; я прорастаю, я прорастаю», – а затем: «Я прорастаю, как растения», он имеет в виду не то, что его физическое тело дает начало другой оболочке, подобной прежней, а свое духовное тело, «которое никогда не будет повреждено и, подобно Ра, не претерпит уменьшения». В Саху переселялась душа, обитавшая в теле человека, пока тот был жив. Очевидно, новое, нетленное тело становилось местом обитания души умершего, выполняя на небе те же функции, что и физическое тело – на земле.
Таким образом, причины, по которым египтяне мумифицировали тела своих умерших, очевидны. Они делали это не потому, что верили, будто физические тела покойных снова воскреснут, а из-за желания помочь духовным телам «прорасти» и «дать побеги» из первых, а также (по крайней мере, это представляется нам возможным) принять форму физической оболочки. Вот каким образом египтяне представляли себе воскресение умерших, и вот в каких телах те должны были возродиться для новой жизни.
Сказанное выше свидетельствует о том, что у нас не может быть ни малейших сомнений в древности представлений египтян, связанных с воскресением умерших и бессмертием. Сведения, полученные в результате археологических исследований и изучения религиозных текстов, подтверждают этот вывод. Не менее древней является вера в духовное тело – Сах, или Саху. В текстах, относящихся ко временам царствования V династии, она упоминается наряду с религиозными представлениями, возникшими в Египте в доисторичекую эпоху. Доказательством этого может послужить один довольно любопытный отрывок.
В надписях, вырезанных на стенах камер и коридоров пирамиды царя Униса, одного из последних представителей V династии, правившего около 3300 г. до н. э. (в современной науке принята датировка 2367/ 2317–2347/2297 гг. до н. э. – Примеч. пер.), умерший правитель ужасает все небесные и земные силы, ибо «поднимается, как душа (Ба) в облике бога, живущая от отцов своих и питающаяся матерями своими. Унис – владыка мудрости, и его мать не знает его имени. Он стал могучим, подобно богу Атуму, отцу, породившему его. После того как Атум породил его, он стал сильнее своего отца». Царь уподобляется Быку и питается всеми богами, в каком бы виде они ни появлялись. «Он взвешивает слова с богом, имя которого сокрыто». Он пожирает людей и живет богами. Затем говорится о том, что умерший царь отправляется на охоту за богами в их лугах. Поймав их при помощи аркана, он убивает их. После этого их варят в огненных котлах. Величайших богов он ест утром, меньших по своему значению – вечером, а самых малых – в полночь. Старые боги и богини используются в качестве топлива для котлов. Таким образом, поглотив магическую силу и духи богов, он становится величайшим из них. «Он уничтожал все, встречавшееся ему по пути, и сила его больше, чем какого-либо духовного тела (Саху) на горизонте. Он первородный из всех первородных… Он извлек сердца богов… Он поглотил мудрость каждого бога, его существование вечно, и его жизнь продлится бесконечность… ибо души и духи богов в нем».
У нас не может быть никаких сомнений в том, что в этом тексте описан обычай, характерный для диких племен всех времен и народов, – поедание частей тел наиболее отважных из врагов, побежденных на войне, чтобы получить их достоинства и силу. В некоторых регионах подобная традиция существовала и в отношении животных. В случае с богами покойный стремился получить лишь одно присущее им качество – вечную жизнь. Впитав в себя их души и духов, он заявляет, что получил все необходимое, чтобы превосходить любое другое божество силой и продолжительностью жизни. «Магическая сила» (хека), также «поедаемая» царем, не что иное, как слова и формулы, произнесение которых позволит ему, в каких бы обстоятельствах он ни оказался, заставить любое существо, дружелюбно или враждебно настроенное по отношению к нему, выполнять его волю.
Но помимо всего связанного с убийством богов египтяне заявляли об этом же царе: «Смотри, ты пришел не как мертвый, но как живой, чтобы воссесть на трон Осириса». В папирусе, написанном почти через две тысячи лет после этого, покойный говорит: «Моя душа – Бог, моя душа – вечность», что свидетельствует о тождественности представлений о Боге и вечности.
Следует также привести еще один пример, чтобы показать, как важно было для авторов религиозных текстов донести до своих читателей мысль о бессмертии души. В CLXXV главе Книги мертвых говорится о том, что умерший оказывается в месте, где нет ни воды, ни воздуха. Там «глубина неизмеримая, она черна, как самая темная ночь, и люди беспомощно скитаются по ней. Человек не может жить в ней со спокойным сердцем, и потребность в любви не может быть удовлетворена там. Но, – говорит покойный богу Тоту, – пусть мне дадут духов вместо воды и воздуха, удовлетворения потребности в любви, и пусть покой сердца будет дан мне вместо лепешек и пива.
Бог Атум приказал, чтобы я увидел твое лицо и не страдал из-за вещей, причинявших тебе боль. Пусть каждый бог передаст тебе [о Осирис] свой трон на миллионы лет! Твой трон перешел к твоему сыну Гору, и бог Атум приказал, чтобы он следовал путем божественных правителей. Воистину он будет править на твоем троне, и он будет наследником трона Живущего в Озере Двух Огней. Воистину было приказано, чтобы во мне он увидел свое подобие [50 — То есть я буду подобен Гору, сыну Осириса. (Примеч. авт.)] и чтобы мое лицо смотрело на лицо господина Атума». Произнеся эти слова, умерший спрашивает Тота: «Как долго я буду жить?» И бог отвечает: «Приказано, чтобы ты жил миллионы миллионов лет, жизнью длиной в миллионы лет». Чтобы придать этим словам большую выразительность и силу, бог несколько раз повторяет их, чтобы даже самый малограмотный читатель понял их смысл.
Чуть ниже покойный говорит: «О отец мой Осирис, ты сделал для меня то же, что и твой отец Ра сделал для тебя. Я буду пребывать на земле вечно и стану владеть своим местом. Мой наследник будет сильным, моя гробница и мои друзья, что на земле, будут процветать. Мои враги будут уничтожены и закованы в кандалы богиней Селкет. Я твой сын, Ра мой отец. Подобно ему, ты дашь мне жизнь, силу и здоровье».
Говоря о воскресении и бессмертии, следует отметить: в религиозных текстах, относящихся ко всем периодам истории страны, часто говорится о пище и питье, которыми питаются существа, живущие, как считалось, в загробном мире. В доисторические времена существовал обычай, согласно которому друзья умершего клали в его могилу еду, полагая, что она понадобится ему во время путешествия в потусторонний мир. Эта традиция предполагала наличие у покойного тела, подобного тому, что он оставил на земле, а также то, что оно будет испытывать потребность в пище и питье.

Изображение египетских елисейских полей из папируса Небсени (XVIII династия)

В эпоху правления царей V династии египтяне верили в то, что блаженные умершие питаются небесной пищей и не испытывают ни голода, ни жажды. Они ели и пили то же, что и боги, становясь, таким образом, двойниками последних. В другом фрагменте текста говорится о том, что покойные одеты в белые льняные одеяния, на их ногах – белые сандалии и что они подходят к огромному озеру, расположенному в центре Полей покоя, где сидят великие боги. Там боги делятся с ними пищей (или деревом) жизни, которой питаются сами. Делают это они для того, чтобы умершие тоже могли жить.
Однако мы можем быть полностью уверены в том, что в Египте существовали и другие мнения о том, чем питаются умершие. Уже в период правления V династии в текстах появились рассказы о Сехет-Иару, куда отправлялись души по крайней мере некоторых благочестивых покойных. Нам неизвестно, где именно находились Сехет-Иару, и тексты также не помогают определить место их расположения. Некоторые исследователи считают, что они находились где-то к востоку от Египта, хотя с большей уверенностью можно говорить о том, что под ними подразумевается некая область в Дельте, точнее, в ее северной или северовосточной части.
К счастью, в нашем распоряжении имеется изображение этих полей, приведенное в папирусе Небсени [51 — Этот документ относится ко временам царствования XVIII династии. (Примеч. авт.)], вероятно, древнейшее из всех, сделанных на папирусе. Судя по нему, Сехет-Иару, то есть «Поля тростника», представляли собой очень плодородную местность, где можно было с легкостью и успешно заниматься земледелием. Здесь множество каналов и ручьев. В тексте говорится о том, что в одной из их областей живут духи благословенных умерших. Все это очень похоже на традиционное изображение рая, или елисейских полей. Главная особенность этой благословенной земли заключается в том, что там стоят богатые и благоустроенные усадьбы, расположенные недалеко от Нила или рядом с одним из его основных рукавов. В папирусе Небсени приведены следующие изображения Сехет-Иару:
1. Небсени, писец и художник храма Птаха с вытянутыми по бокам руками, вступает в елисейские поля.
2. Небсени подносит благовония «великому сонму богов».
3. Небсени гребет, сидя в ладье; над ней помещены три иероглифа, обозначающие город.
4. Небсени обращается к бородатой мумии.
5. Три водоема или озера, которые называются Урети, Хетеп и Кеткет.
6. Небсени собирает урожай в Сехет-хетеп.
7. Небсени хватает птицу Бену, стоящую на подставке; перед ним стоят три Ка и три Ху.
8. Небсени сидит и нюхает цветок; в тексте говорится: «Тысячи всех добрых и чистых вещей для Ка Небсени».
9. Стол с подношениями.
10. Четыре водоема или озера, которые называются Небет-тауи, Уаха, Ха (?) и Хетеп.
11. Небсени пашет на быках рядом с потоком длиной в тысячу [мер]; определить его ширину невозможно, в нем не живут ни рыбы, ни черви.
12. Небсени пашет на быках на острове, «длина которого – это длина неба».
13. Секция в виде чаши, сопровождающаяся подписью: «Место рождения (?) бога города Кенкентет Небет».
14. Остров с четырьмя богами и лестницей; изображение сопровождается надписью: «Великий сонм богов, находящихся в Сехет-Иару».
15. Ладья Джететфет с восемью веслами – четырьмя на носу и четырьмя на корме – плывет в конце канала, на ней стоит лестница; место, где она находится, называется «Владение Нет».
16. Два водоема, названия которых написаны неразборчиво.
Аналогичная сцена из папируса Ани выглядит немного иначе.
1. Ани делает подношения богу с головой зайца, богу с головой змеи и богу с головой быка. За ним стоит его жена Туту и Тот с пером и палеткой в руках. Ани плывет на лодке. Ани обращается к соколу, перед которым стоит стол с подношениями, статуя, три овала. Подпись к этому изображению гласит: «Пребывать в мире в поле и иметь воздух для ноздрей».

Египетские елисейские поля, изображенные в папирусе Ани (XVIII династия)

2. Ани жнет пшеницу, Ани погоняет быков, которые молотят зерно. Ани обращается (или поклоняется) к птице Бену, сидящей на подставке. Ани сидит и держит в руках скипетр хереп. Груда красного и груда белого зерна. Три Ка и три Ху, что, вероятно, можно прочитать как «Пища для духов», а также три водоема.
3. Ани возделывает поле рядом с потоком, в котором нет ни рыбы, ни змей, ни червей – вообще ничего.
4. Место рождения «бога города». Остров, на котором стоит лестница. Область, которая называется «место духов», семи локтей в высоту, где растет пшеница высотой в три локтя, а Саху, или духовные тела, жнут ее. Область Ашет, в которой живет бог Уннефер (один из образов Осириса). Ладья с восемью веслами, стоящая в конце канала, и ладья, плывущая по каналу. Первая из них называется Бехути-джесер, а вторая – Джефау.
Итак, на небесах и в загробном мире покойный мог встретить только божеств, двойников, души, духов и духовные тела благословенных умерших. Однако в текстах ничего не говорится о том, что покойные могут узнать друг друга, продолжить дружбу и отношения, которые они поддерживали, будучи на земле. В Сехет-Иару все иначе, так как у нас есть все основания полагать, что близкие люди там способны узнавать друг друга и радоваться этому. Так, в главе LII Книги мертвых, предназначенной для того, чтобы умерший не был вынужден из-за отсутствия в потустороннем мире пищи питаться отбросами [52 — Это пережиток, сохранившийся в тексте с первобытных времен, когда считалось, что если регулярно не устраивать поминальную трапезу, во время которой Ка, или «двойник» умершего, могло насытиться, то оно будет вынуждено бродить по округе и поедать все, что попадется ему по пути. (Примеч. авт.)], покойный говорит: «Все, что вызывает во мне отвращение, все, что вызывает во мне отвращение, да не буду я есть. То, что вызывает во мне отвращение, то, что вызывает во мне отвращение, – это отбросы. Пусть мне не придется есть их вместо погребальных лепешек, которые подносятся Кау (т. е. «двойникам»). Пусть они не прикоснутся к моему телу, да не придется мне держать их в руках, и пусть я не буду вынужден ступать по ним своими сандалиями».
Затем некое существо или существа, возможно боги, спрашивают его: «Как ты будешь жить теперь в присутствии богов?» И он отвечает: «Пусть еда приходит ко мне из места пищи, да буду жить я семью кусками хлеба, которые будут принесены в качестве пищи Хору, и хлебом, который приносят Тоту. И когда боги скажут мне: «Какой способ приема пищи ты дал бы себе?» Я отвечу: «Позвольте мне есть мою пищу под сикоморой моей повелительницы богини Хатхор, и да будет мое время среди божественных существ, пребывающих там. Пусть у меня будет сила, чтобы управлять своими полями в Джеду (Бусирисе) и своим растущим зерновым в Иуну. Позвольте мне жить хлебом из белого зерна, пусть мое пиво будет сварено из красного зерна, и пусть образы моих матери и отца будут возвращены мне, чтобы сторожить мои двери и управлять моим поместьем. Да буду я здоров и силен, да будет у меня много комнат там, чтобы ходить, да смогу я сесть везде, где пожелаю».
Эта глава очень важна, так как в ней говорится о том, что умерший хотел, чтобы его поместье и поля находились в Джеду, недалеко от столицы IX бусирисского нома Нижнего Египта, в области, расположенной недалеко от города Себеннита и находящейся немного к югу от 31-й параллели северной широты. Именно здесь восстанавливали расчлененное тело Осириса, и каждый год проводилась торжественная церемония воздвижения позвоночника этого бога. Вероятно, Сехет-Иару изначально также располагались в этом месте. Таким образом, мы имеем все основания для того, чтобы утверждать, что прототипом египетских елисейских полей стали именно плодородные поля этой части Дельты. Однако в то же время покойный изъявляет желание пожинать зерновые на полях вокруг Гелиополя, где располагалось величайшее и древнейшее святилище солярного божества.
Белое зерно, из которого, как он надеялся, будет выпечен его хлеб, не что иное, как дхура (ячмень. – Примеч. пер.), а красное зерно – это одна из разновидностей того же растения, для которой характерен красный цвет и которая встречается не так часто, как белая.
Покойный просит, чтобы привратниками в его поместье были «образы (или личности) его отца и матери». Следовательно, некоторые египтяне хотели продолжить семейную жизнь, которую они вели на земле. Нет ни малейших сомнений в том, что умерший не стал бы просить об этом, если знал бы, что у него нет шансов увидеть их в загробном мире. Интересным подтверждением этого вывода является изображение Сехет-Иару, или елисейских полей, содержащееся в папирусе Анхаи, жрицы Амона, жившей, вероятно, около 1000 г. до н. э. На нем, в верхней части изображения, умершая входит на поля и обращается к двум божествам. Над одним из них написаны слова «ее мать», а за ними – имя Нефериту. Второе существо, вероятно, ее отец. Следовательно, мы можем быть полностью уверены в том, что египтяне верили в возможность встретить своих родственников в потустороннем мире и быть узнанными ими.

Анхаи кланяется своим родителям (вверху). Изображение елисейских полей из папируса Анхаи (XXII династия)

Изображение елисейских полей сопровождается длинным текстом CX главы Книги мертвых. Здесь следует привести его перевод, поскольку в нем содержится множество полезных сведений касательно древнейших представлений египтян, связанных с этой областью, и подробно освещается образ жизни, который в один из периодов своей истории надеялись вести после смерти благочестивые египтяне. Глава озаглавлена следующим образом: «Главы о Сехет-Хетепет, главы о выходе днем, входа и выхода из загробного мира, входа в Сехет-Иару, пребывания в Сехет-Хете-пет, могущественной земле, владычице ветров, обретения там силы, становления там духом (Ху), о жатве там, о питье там, о любви там и о совершении всего того, что человек делает на земле».
Умерший говорит: «Сет схватил Гора, который смотрел двумя глазами [53 — То есть Око Ра и Око Гора. (Примеч. авт.)] на строение (?) вокруг Сехет-хетеп, но я освободил Гора [и отнял его у] Сета, и Сет открыл путь двух глаз, [которые] на небе. Сет пролил (?) свою влагу по ветру на душу, которая имеет свой день и живет в городе Мерет. Он унес внутренности Гора от богов Аукерта.
Взгляни на меня теперь, ибо я заставляю эту могущественную ладью плыть по озеру Хетеп. Я унес ее с силой из дворца Шу. Владение его звезд молодеет и возобновляет силу, которая была у него в древности. Я принес ладью в тамошние озера, поэтому я могу входить в расположенные там города и плавать в их священный город Хетеп. И смотри, это потому, что я, именно я, в мире с его периодом, его направлением, его территорией и сонмом его перворожденных богов.
Он заставляет Гора и Сета быть в мире с теми, кто наблюдает за живущими, которым он придал прекрасный облик, и он приносит мир. Он заставляет Гора и Сета быть в мире с теми, кто наблюдает за ними. Он срезает волосы Гора и Сета, он отводит шторм от беспомощных и отгоняет зло от духов (Ху). Пусть у меня будет владение на том поле, ибо я знаю его, я плавал по его озерам и бывал в его городах. Мои уста тверды [54 — То есть я знаю, как произнести магические слова, которыми я законно владею. (Примеч. авт.)], и я снаряжен, чтобы противостоять духам (Ху), поэтому они не овладеют мной. Позволь мне быть награжденным твоими полями, о бог Хетеп, и я исполню то, что ты желаешь, о владыка ветров. Да стану я там духом, да буду есть там, да буду пить там, да буду пахать там, да буду жать там, да буду сражаться там, да буду любить там, пусть мои слова обретут силу там. Да не буду я рабом там, но пусть у меня будет власть там. Ты сделал сильным рот (или дверь) и горло (?) Хетеп, Кететбу – имя его. Он вознесен на столбы [55 — Четыре столба, по одному у каждой из сторон света, которые поддерживают небо. (Примеч. авт.)] Шу и связан с приятными вещами Ра. Он разделил год, он сокрыт устами, его рот тих, то, что он произносит, – тайна, он заканчивает вечность и обладает бесконечным существованием как Хетеп, владыка Хетепа.
Бог Гор делает себя сильным, подобно Соколу, имеющему в жизни длину в тысячу локтей и две тысячи [локтей в ширину]. Все необходимое – с ним, он путешествует и приходит туда, где желает быть трон его сердца в Водоемах [Хетепа] и в тамошних городах. Он был рожден в родильном покое бога города, подношения бога города сделаны ему. Он делает то, что необходимо делать там, является причиной объединения там и делает все относящееся к родильному покою священного города. Когда он начинает жизнь, подобно кристаллу, он делает все в ней. Вещи, которые он совершает, подобны вещам, которые делаются в озере Двойного Огня, где нет радующегося и где находятся все возможные плохие вещи. Бог Хетеп входит, и выходит, и отступает обратно, [на] это поле, на котором собрались все вещи для родильного покоя бога города. Когда он начинает жизнь, подобно кристаллу, он делает все в ней. Вещи, которые он совершает, подобны вещам, которые делаются в озере Двойного Огня, где нет радующегося и где находятся все возможные плохие вещи.
Да буду я жить с богом Хетепом, одетый и не разграбленный владыками севера. Пусть владыка божественных вещей приносит мне пищу. Пусть он заставит меня выйти вперед, и да выйду я, и пусть он даст мне там мою силу. Да получу я ее, и пусть будет мне все необходимое от бога Хетепа. Да получу я власть над великим и могущественным словом, которое в моем теле в том месте, где я нахожусь, ибо при помощи него я буду помнить и буду забывать. Да последую я по своему пути и буду пахать. Я в мире с богом города, я знаю воды, города, номы и озера, которые в Сехет-Хетеп. Я существую там, я силен там, я стал духом (Ху) там, я питаюсь там, я сею зерно там, я пожинаю урожай там, я предаюсь любви там и я в мире с богом Хетепом там. Смотри, я разбрасываю зерно там, я плаваю по его озерам, и я приближаюсь к тамошним городам, о божественный Хетеп. Вот, мой рот полон моих [зубов, которые подобны] рогам. Даруй мне поэтому избыточные запасы пищи, благодаря которой живут двойники (Кау) и духи (Ху). Я прошел суд, которым Шу судит того, кто знает его, поэтому позволь мне подойти к городам [Хетепа], позволь мне плавать по его озерам и позволь мне гулять по Сехет-хетеп. Смотри, Ра на небе и взгляни, бог Хетеп – двойное подношение там. Я пришел в страну [Хетепа], я препоясал чресла и пришел, чтобы мне были переданы дары, которые должны быть переданы мне. Я рад, я заложил основу моей силы, которую бог Хе-теп значительно увеличил для меня.
О Унен-эм-хетеп [56 — Унен-эм-хетеп – название первой большой области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя, моя душа следовала за мной, и моя божественная пища в моих руках. О владычица Обеих Земель [57 — Озеро во второй части Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], которая делает мое слово крепким, при помощи чего я помню и забываю, дозволь мне жить невредимым, и пусть ни одно повреждение не [будет] нанесено мне. О даруй мне, о даруй мне радость сердца. Сделай так, чтобы я был в мире, свяжи мои сухожилия и мускулы и позволь мне дышать.
О Унен-эм-хетеп, о владычица ветров, я вошел в тебя и показал [58 — Дословно – «открыл». (Примеч. авт.)] свою голову [там]. Ра спит, но я бодрствую, и богиня Хасет стоит у ворот неба ночью. Преграды были возведены передо мной, но я собрал воедино все, что испустил Ра. Я в своем городе.
О Нут-урет [59 — Нут-урет – название озера в первой области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя, сосчитал свой урожай и иду к Уах [60 — Уах – название озера во второй области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)]. Я Бык, обернутый в бирюзу, владыка Поля Быка, повелитель священной речи богини Сопдет (Сотис) в ее часы. О Уах, я вошел в тебя, я съел свой хлеб, я получил власть над отборными кусками плоти быков и дичи. Мне были даны птицы Шу. Я следую за богами и божественными двойниками (Кау).
О Джефет [61 — Джефет – название местности в третьей области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя. Я облачаюсь в одеяние, и я защитил себя при помощи платья Са, принадлежащего Ра. Теперь смотри, он на небе, и живущие там следуют за ним, и я также следую за Ра на небе. О Унен-эм-хетеп, владыка Обеих Земель, я вошел в тебя и погрузился в озера Джесерет. Теперь смотри на меня, ибо все нечистое покинуло меня. Великий Бог растет там, и, смотри, я нашел [пищу там]. Я ловил дичь и питался лучшей.
О Кенкентет [62 — Кенкентет – название озера в первой области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя, видел Осириса, [своего отца,] смотрел на свою мать и любил. Я ловил червей и змей, [находящихся там,] и освободил себя. Я знаю имя бога, выступающего против богини Джесерет, у которой прямые волосы и рога. Она жнет, но я и пашу, и жну.
О Хасет [63 — Хасет – название озера в третьей области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя и отогнал тех, кто собирался прийти в бирюзу [неба]. Я следовал за ветрами сонма богов. Великий Бог дал мне мою голову. Тот, кто водрузил на меня мою голову, Могущественный с глазами из бирюзы, или Ири-эн-иб-эф (т. е. Тот, кто поступает так, как хочет).
О Усерет [64 — Усерет – название озера в третьей области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя в доме, где мне была поднесена священная пища.
О Семам [65 — Семам – название озера в третьей области Сехет-Иару. (Примеч. авт.)], я вошел в тебя. Мое сердце смотрит, и мне дана Белая корона. Я приведен в небесные сферы, и я делаю так, чтобы все на земле процветало. И сердца Быка, небесных существ и сонма богов радуются. Я бог, который есть Бык, владыка богов, и он выходит из бирюзы [неба].
О священный ном пшеницы и ячменя, я вошел в тебя. Я пришел к тебе и взял все, что следовало, а именно лучшие возлияния сонма богов. Я привязал свою ладью в небесных озерах, я поднял столб, у которого причаливают. Я произнес необходимые слова своим голосом и вознес хвалу богам, живущим в Сехет-хетеп».
Помимо описанных выше человека, благополучно прошедшего суд и добравшегося до царства богов, ждут и другие наслаждения. Ведь в ответ на длинное обращение, приведенное в папирусе Ани и процитированное выше, бог Ра обещает умершему: «Ты взойдешь на небо, ты пройдешь по небу, ты присоединишься к звездным божествам. Хвала будет воздаваться тебе в твоей ладье, ты будешь слушать гимны в свою честь в ладье Атет, ты сможешь лицезреть Ра в его святилище, ты ежедневно будешь заходить с его диском, ты увидишь рыбу Ант [66 — Ант – название мифологической рыбы, плавающей возле носа ладьи Ра. (Примеч. авт.)], когда она появляется на свет в водах бирюзы, и ты увидишь рыбу Абту [67 — Абту – Название мифологической рыбы, плавающей возле носа ладьи Ра. (Примеч. авт.)] в ее час. Случится так, что Злой падет, когда станет расставлять ловушку, чтобы уничтожить тебя, и суставы его шеи и спины будут разрублены. Ра [плывет] с попутным ветром, и ладья Сектет приближается и входит в порт. Моряки Ра радуются, и сердце Небет-анх (т. е. Исиды) радостно, ибо враг Ра пал на землю. Ты увидишь Гора, стоящего на месте кормчего ладьи, а Тот и Маат будут стоять по обе стороны от него. Все боги станут радоваться, когда увидят Ра, приходящего в мире, чтобы заставить сердца сияющих жить, и Осирис-Ани, победитель, писец божественного потомка владык Фив, будет с ними».
Но, не удовлетворившись ежедневным плаванием в ладье Ра вместе с другими многочисленными блаженными существами, умерший надеется на то, что сумеет превратить каждый из своих членов в бога, а когда это произойдет, сам стать Ра. Так, в XLII главе Книги мертвых умерший говорит: «Мои волосы – волосы Нуна. Мое лицо – лицо Диска. Мои глаза – глаза Хатхор. Мои уши – уши Упуата. Мой нос – нос Хенти-Хаса. Мои губы – губы Инпу (Анубиса. – Примеч. пер.). Мои зубы – зубы Селкет. Моя шея – шея священной богини Исиды. Мои руки – руки Ба-неб-Джеду. Мои предплечья – предплечья Нейт, владычицы Саиса. Мой позвоночник – позвоночник Сути. Мой фаллос – фаллос Осириса. Мои чресла – чресла владык Хер-иба. Моя грудь – грудь Могучего страхом. Мой живот и спина – живот и спина Сехет. Мои ягодицы – ягодицы ока Гора. Мои бедра и ноги – бедра и ноги Нут. Мои ноги – ноги Птаха. Мои пальцы и кости голени – пальцы и кости голени живых богов» [68 — Мысль об обожествлении частей тела человека прослеживается уже в период правления VI династии. (Примеч. авт.)].
Сразу после этого покойный говорит: «В моем теле нет члена, который не является членом бога. Бог Тот соединил мое тело, и я Ра день за днем».
Итак, мы описали, как, по мнению египтян, смертный человек мог воскреснуть и достичь вечной жизни. Именно на возрождение во все времена была направлена каждая молитва и любой ритуал, любой текст и каждый амулет, каждая формула. Их цель – помочь человеку достичь бессмертия и вечно жить в преображенном прекрасном теле. Приняв во внимание этот факт, можно решить многие мнимые проблемы, возникающие при чтении египетских текстов, и начать рассматривать египетскую религию как нечто обладающее последовательностью целей и нерушимостью принципов, хотя на первый взгляд кажется, будто все это в ней отсутствует.

Предисловие

Изучение дошедших до нас фрагментов древнеегипетской религиозной литературы помогает нам увидеть, что вера в магию, иными словами в могущество магических имен, заклинаний, ритуалов, рисунков, фигурок, амулетов, и в проведение церемоний, сопровождаемых заклинаниями с целью достижения сверхъестественных результатов, сформировала обширную и очень важную часть религии Древнего Египта. Не подлежит сомнению, что, несмотря на непрерывный прогресс древнеегипетской цивилизации, верования египтян оказывали огромное влияние на их умы, формируя их взгляды на окружающий мир, как материальный, так и духовный. Тщание, с которым египтяне проводили свои религиозные обряды, а также их приверженность магии создали им среди народов, с которыми они вступали в контакт, репутацию самых религиозных и одновременно самых суеверных людей в Древнем мире.
Зарождение магии относится к тому времени, когда додинастические и доисторические обитатели Египта верили, что земля и подземный мир, а также воздух и небо населены бесчисленными существами, видимыми и незримыми, которые ведут себя то дружелюбно, то недружелюбно по отношению к человеку. По своей природе и отличительным чертам эти существа, по мнению первобытного человека, походили на людей и обладали всеми присущими им чувствами и эмоциями, слабостями и недостатками. Главной целью магии было обеспечить человеку превосходство над этими существами. Благоволения дружелюбных существ добивались, преподнеся им дары и совершив в их честь жертвоприношение, но преодолеть враждебность злых духов можно было только с помощью лести или амулетов, тайного имени или магических заклинаний, фигурок или магических рисунков, используя которые человек мог привлечь на свою сторону силы более могущественные, чем злые духи. Магия первобытных людей была нацелена на передачу могущества от сверхъестественных существ человеку, который в результате получал возможность на время стать столь же могущественным, как и это существо. Египетская же магия заставляла дружественные и враждебные силы (а позднее и самих богов) исполнять волю человека независимо от их желания. Вера в магию, в лучшем смысле этого слова, в Египте старше, чем вера в богов, и, без сомнения, огромное количество древнеегипетских религиозных церемоний, которые позднее стали неотъемлемой частью религиозного культа, берут свое начало в суевериях, когда бог еще не осознавался египтянами в какой-то конкретной форме. Так, например, изображение секиры, ставшее позднее иероглифом Единого Бога и «бога» вообще, указывает на то, что это орудие в додинастические времена использовалось в ряде религиозных магических церемоний, где мистическим образом символизировало присутствие высшей силы. Совершенно очевидно, что магия и религия в Египте сосуществовали на протяжении всей его истории. Поэтому изучение одного из этих явлений неизбежно включает в себя и исследование другого.
Согласно древнеегипетским текстам, египтяне верили, будто бы могущество, которым обладали жрецы или человек, сведущий в магии, было практически безграничным. Произнося определенные слова или имена божеств надлежащим образом и соответствующим голосом, такой человек мог исцелить больного, отогнать злых духов, которые причиняли больному страдания, вернуть мертвого к жизни или превратить мертвое тело из тленного в нетленное, в котором душа могла пребывать вечно. Повинуясь его приказу, неодушевленные фигурки и рисунки оживали и стремились выполнить его повеления. Силы природы признавали его могущество, ветер и дождь, буря и ураган, река и море, хворь и смерть разили его врагов. Неживая природа точно так же повиновалась магическим заклинаниям, и даже мир возник по слову Тота. Земля могла разверзнуться, а реки, вопреки своей природе, потечь в гору, даже движение солнца в небе возможно было остановить словом. Ни бог, ни добрый или злой дух, ни демон не могли сопротивляться магическим заклинаниям, к помощи которых постоянно прибегали египтяне. Для них, обладавших знаниями, содержащимися в книгах «Двойного Дома Жизни», будущее было так же ясно, как и прошлое, и ни время, ни расстояние не могли ограничить воздействие магии. Все тайны жизни и смерти лежали перед ними как на ладони.
Если даже образованные египтяне столь высоко оценивали могущество магов, то нет ничего удивительного в том, что наивные и порой нелепые верования и суеверия процветали среди крестьян и ремесленников, слишком невежественных, чтобы понять смысл исполнявшихся в храмах церемоний. Идя навстречу религиозным потребностям таких людей, жрецы организовывали пышные церемонии, обращенные в основном к чувствам. Беспринципные, но умные люди, они пользовались невежеством народа, притязая на знание сверхъестественного и обладание властью над богами, духами и демонами. Эти так называемые «маги» ради наживы готовы были на все. Магия стала вырождаться в колдовство, а маги считались пособниками дьявола, слугами сил тьмы и мастерами «черного искусства». Невозможно сказать точно, сколько религиозных культур других народов испытало на себе влияние древних египтян, но несомненно одно: религиозные идеи многих языческих культов и христианских сект берут свое начало в Египте. В подтверждение этого можно было бы привести немало любопытных фактов, но, к сожалению, небольшой объем книги не позволяет нам сделать этого.
Сегодня нам трудно понять, почему египтяне так тщательно сохраняли в своих литературных произведениях и церемониях элементы наивного, иногда даже ребяческого суеверия, перешедшие к ним по наследству от додинастических или доисторических предков. Однако факт остается фактом: египтяне верили в Единого Бога, всемогущего, вечного и незримого, который сотворил небеса, землю и все сущее. Они верили также в воскресение мертвых и в то, что им суждена вечная жизнь среди душ праведников в царстве, которым правит тот, кто принял мученическую смерть от рук своих врагов и, восстав из мертвых, стал богом и властелином загробного мира. Вместе с тем, совершенно искренне веря в Единого Бога, египтяне так и не смогли отказаться от амулетов и талисманов, магических имен и заклинаний. Достойно удивления то, что египтяне, вероятно, не видели ничего странного в таком смешении магии и религии. Так, например, в обязанности служителей культа Ра, бога Солнца, входило изготовление копий религиозных книг, хранение «религиозных традиций», а также совершение богослужений в отведенное для этого время. Эти служители культа составляли списки Книги мертвых для гробниц царей, цариц и придворных, восхваляя силу и могущество великого бога (чьим видимым воплощением для людей является Солнце) и его власть над небом и землей, и, очевидно, верили в то, что говорили, а именно в то, что этот бог обладает достаточной силой, чтобы защитить Солнце, свое небесное воплощение. В то же время жрецы делали списки текстов, которые следовало читать в определенные часы дня и ночи и которые содержали описания магических церемоний, направленных на предотвращение победы мифического чудовища Апопа над богом Солнца. Жрецы со всей серьезностью заявляли, что если сжечь на огне кусок папируса с изображением Апопа, а также его восковую фигурку и произнести при этом определенные слова, то бог Солнца избавится от Апопа и ни дождь, ни тучи, ни туман не смогут помешать его сиянию озарять землю. Более того, совершение этого обряда признавалось деянием, достойным самой высокой похвалы.
Лондон
28 августа 1899 г.
Э.А. Уоллис Бадж

Глава 1
Древность магических обычаев в Египте

Многие авторы, затрагивающие тему египетской религии, склонны игнорировать тот факт, что религия эта имеет два аспекта. С одной стороны, она во многих отношениях напоминает современное христианство, а с другой – схожа с религией множества сект, расцвет которых пришелся на первые три-четыре века нашей эры. Таким образом, египетская религия – это смешение христианских и нехристианских верований. В своей нехристианской части египетская религия представляет собой совокупность взглядов и суеверий, берущих начало в первобытном образе жизни и оказывавших влияние на умы египтян задолго до того, как их цивилизация достигла высокого уровня развития. Нам эти представления и верования могут показаться наивными и нелепыми, однако египтяне относились к ним со всей серьезностью. Вот отчего эти верования, несмотря на их наивность, укоренились в египетской религии, а многие из них были даже переняты египетскими христианами (коптами). Эти воззрения и верования упоминаются в лучших работах древнеегипетских авторов, откуда они пришли в литературные произведения других великих народов древности, а через греков, римлян, арабов проникли в страны Европы. На страницах этой книги я постараюсь познакомить читателя с магической стороной египетской религии, что представлялось несколько неуместным в предыдущей работе [1 — Имеется в виду книга Уоллиса Баджа «Египетская религия» («Еgyptian Religion»), входящая, как и «Магия Древнего Египта», в серию «Books on Egypt and Chaldaea».], акцент в которой был сделан на более возвышенные религиозные воззрения египтян. Эта книга основана на сведениях, почерпнутых из папирусов и других древнеегипетских документальных источников, а цитаты взяты из сочинений, которые в действительности использовались египтянами в процессе совершения магических ритуалов.
В египетской магии можно выделить две разновидности: во-первых, магию, которая использовалась во благо живых или мертвых, и, во-вторых, магию, привлекавшуюся в помощь нечестивым заговорам и замыслам и использовавшуюся с целью навлечь бедствия на тех, против кого была направлена. На примере религиозных текстов видно, как магия постепенно превращалась в служанку религии, порой сосуществуя бок о бок с самыми высокодуховными религиозными идеями. Разумеется, основную пользу из магических книг и обрядов извлекали те, кто каким-либо образом получал знания, достаточные для того, чтобы воспользоваться этими книгами и ритуалами. К несчастью, для чужеземцев многие воззрения египтян так и остались непонятыми. Вследствие этого среди других народов царило ошибочное представление о египетской религии, ведь неискушенным чужестранцам магические церемонии, совершаемые египтянами при погребении, казались либо нелепыми суевериями, либо проявлениями черной магии.
В то время как прочие народы Древнего Востока применяли магию для защиты от темных сил и стремились расстроить их разрушительные замыслы, призывая на помощь благожелательных существ, египтяне стремились обрести власть над своими богами, чтобы заставить их действовать по желанию человека. Этих сверхъестественных результатов можно было добиться с помощью определенных слов, которые для достижения нужного эффекта должен был произносить особым образом сведущий человек. Эти слова можно было написать на папирусе, драгоценных камнях и других предметах, которые человек мог носить на себе. Таким образом, эффект магических заклинаний мог передаваться на любое расстояние. Поскольку почти каждый мужчина, женщина и ребенок в Египте могли позволить себе носить подобные талисманы и амулеты, совсем неудивительно, что египтяне с незапамятных времен считались народом магов и колдунов. Иудейские, греческие и римские авторы говорили о египтянах как о людях сведущих в оккультных науках и обладающих могуществом, которое, в зависимости от обстоятельств, могло причинить человеку зло или принести ему добро.
Между прочим, именно из произведений иудейских авторов мы черпаем весьма ценную информацию о могуществе египетской магии. Святой Стефан с гордостью заявляет, что великий законодатель Моисей «был научен всей мудрости египетской» и был «силен в словах и делах» [2 — Библия. Деяния апостолов, 7: 22.]. Некоторые эпизоды из жизни этого выдающегося человека подтверждают, что Моисей был знаком со многими ритуалами египетской магии. Фраза «силен в словах», по всей вероятности, означает, что, подобно богине Исиде, Моисей был «силен языком», другими словами, подобающим образом и без запинки произносил известные ему «слова власти».
Искусство превращения змеи в неодушевленный предмет (деревянный посох) [3 — Ветхий Завет. Исход, 7: 10 и далее.] и превращения посоха обратно в извивающуюся змею [4 — Тот факт, что змей Моисея пожрал змеев египетских жрецов, должен был означать превосходство магической силы Моисея над магической силой египтян.] было знакомо на Востоке с незапамятных времен. Способность управлять движениями ядовитых пресмыкающихся была для египтян предметом особой гордости. Этим искусством они владели уже во время строительства пирамид. Однако это не единственное доказательство того, что Моисей был сведущ в египетской магии, ибо, подобно мудрецу Абаанеру, царю Нектанебу и прочим египетским магам, Моисей и Аарон владели волшебным жезлом, с помощью которого они творили чудеса… По слову Моисея Аарон поднял свой жезл, коснулся вод, и обратились они в кровь… Он простер свой жезл над водами, и в них закишели жабы; дотронулся жезлом до пыли, и она превратилась в мошек. Моисей бросил горсть пепла «к небу», и «сделалось воспаление с нарывами на людях и на скоте»; он простер свой жезл, и «был град и огонь между градом, град весьма сильный» и «всю траву полевую побил град»; Моисей простер свой жезл, и появилась гигантская туча саранчи, а потом на Египет пала тьма.

После того как Моисей сотворил все эти чудеса, он навлек смерть на первенцев египетских. Но, хотя иудейский писатель и говорит нам, что египтянам не под силу было повторить все чудеса Моисея, несомненно, каждый египетский чародей верил, что может сотворить нечто столь же впечатляющее, лишь произнеся имя одного из богов или выученные наизусть заклинания. До нас дошли папирусы, повествующие о египетских чародеях, уничтожавших своих врагов, произнося несколько слов, обладавших магической силой, а также с помощью некоторых, по всей видимости, довольно простых обрядов [5 — См. главу 3 «Магические фигурки».]. Но между магией Моисея и магией египтян, среди которых он жил, существует одно существенное различие: Моисей творил чудеса по слову иудейского бога, а магия египтян творилась египетскими богами по велению человека.
Читая о дальнейших взаимоотношениях Моисея с египтянами, мы находим рассказ о том, как «простер руку свою над морем, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею; и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону». Когда между двумя стенами воды шли египтяне, Моисей по велению Бога простер свою руку над морем, «и вода возвратилась, и покрыла все колесницы и всех всадников войска фараонова, вошедших за ними в море» [6 — Исход, 14: 28.]. Однако способностью управлять водами моря или реки египетские чародеи обладали задолго до Моисея, как мы можем видеть из очень интересной истории, сохранившейся в папирусе Весткар. Этот документ был создан на заре Восемнадцатой династии, около 1550 года до н. э., но совершенно очевидно, что истории, содержащиеся в нем, фактически являются столь же древними, как и Великие пирамиды. История связана с фараоном Четвертой династии Хуфу (Хеопсом), поскольку повествует о событии, случившемся во время правления его отца. В этой истории мы черпаем доказательства чудесных возможностей магии, которыми обладал жрец [7 — Заземанх был главным хер-хебом, то есть главой жрецов, совершавших погребальные ритуалы.] по имени Заземанх. В один прекрасный день фараон Снофру, пребывая в дурном расположении духа, обратился к своим приближенным в надежде, что они сумеют найти способ развеселить его. Но поскольку им это не удалось, фараон отдал приказ, чтобы к нему немедленно привели жреца и писца Заземанха. Жрец немедленно предстал пред ним, и Снофру сказал ему: «Брат мой, я обратился к приближенным моим, желая развеселить свое сердце, но они не смогли помочь мне». Жрец посоветовал фараону отправиться на берег озера возле дворца и сесть в украшенную ладью. «Ибо, – сказал он, – сердце владыки возрадуется, когда вы будете плавать туда и обратно и увидите красивые заросли по берегам озера, и, когда вы увидите прекрасные берега и поля, сердце ваше наполнится счастьем». Затем жрец попросил позволения организовать это путешествие и позволить ему принести двадцать весел из черного дерева, инкрустированных золотом, а также привести двадцать юных девственниц с прекрасными волосами и точеными фигурами, а также двадцать рыбацких сетей, в которые эти девственницы должны были облачиться вместо своих привычных одеяний. Девушки должны были грести и услаждать слух своего повелителя песнями. Фараон согласился на эти предложения и, когда все было готово, занял место в ладье. Юные девушки катали его по озеру туда и обратно, Снофру любовался на них, и сердце его избавилось от забот. Вдруг одна из девушек запуталась в своих длинных волосах, и одно из ее бирюзовых украшений упало в воду и утонуло. Она прекратила грести, и все остальные девушки тоже перестали грести. Увидев, что они подняли весла, Снофру спросил их: «Почему вы не гребете?» – и они ответили: «Старшая среди нас перестала грести». Затем, повернувшись к девушке, которая уронила в воду свое украшение, он спросил ее, почему она не гребет, и она рассказала о случившемся. И тогда фараон пообещал ей достать украшение.
Он велел привести к нему Заземанха и, как только мудрец предстал перед ним, сказал ему: «О брат мой, я последовал твоему совету, и сердце мое развеселилось, когда я увидел, как гребут эти девушки. Но теперь украшение из бирюзы, принадлежавшее одной из девушек, упало в воду, и она умолкла и перестала грести, и по примеру ее перестали грести все остальные девушки. Я сказал ей: «Почему ты не гребешь?» – и она ответила: «Украшение [мое] из бирюзы упало в воду». Тогда я сказал ей: «Я достану его тебе».
Вслед за этим жрец произнес определенные заклинания (хекау), и по слову его половина воды озера взгромоздилась на другую половину, обнажив дно. Царь нашел украшение, лежавшее на глиняном черепке, взял его и отдал девушке. Глубина воды была двенадцать локтей, но, когда Заземанх взгромоздил одну половину воды на другую, глубина стала двадцать четыре локтя. Жрец снова произнес заклинание, и воды озера опять стали такими, как прежде. Царь устроил большой праздник для своих приближенных и наградил мудреца богатыми дарами. Вот такая история приключилась с обладающим магической силой жрецом во времена царствования Четвертой династии, около 3800 года до н. э. Текст этой истории старше Моисея, так что вряд ли она может являться искаженным изложением чуда с расступившимися водами моря. С другой стороны, чудо, сотворенное Моисеем, вполне может иметь некоторую связь с чудом, сотворенным Заземанхом.
Греки и римляне очень уважали египтян не только за их «мудрость», но также и за их магию, которой те, как предполагалось, обладали. Греческие путешественники, посещавшие Египет, привозили в свою страну немало информации, касающейся египетской религии и цивилизации, и, хотя они часто неверно истолковывали то, что видели и слышали, некоторые выдающиеся греческие мыслители признавали, что Египет – это не только колыбель знаний и источник цивилизации и искусств, но также источник того, что называлось «белой» и «черной» магией. Греки до некоторой степени преувеличивали могущество египтян, но зачастую они лишь приписывали египтянам те магические способности, на которые те претендовали сами. Поразительный пример этого можно найти во второй книге «Метаморфоз» Апулея, где рассказывается следующее. Юноша по имени Телефрон в один прекрасный день прибыл в Лариссу. Бродя по городу без гроша в кармане, он вдруг увидел старика, стоящего на высоком камне и предлагающего всем желающим наняться караулить покойника и за это получить хорошую награду. Когда Телефрон спросил его, не имеют ли покойники обыкновение убегать, старик раздраженно ответил, что колдуньи по всей Фессалии нередко отгрызают у покойников часть лица, чтобы с помощью этого совершать магические ритуалы. Чтобы предотвратить это, покойников нужно караулить всю ночь. Затем молодой человек осведомился, какими будут его обязанности, если он согласится заступить на этот пост, и старик сказал, что ему придется бодрствовать всю ночь напролет, не сводя глаз с покойника, не смотря по сторонам и даже не моргая. Это совершенно необходимое условие, ибо колдуньи в состоянии обернуться птицей, собакой, мышью и даже мухой и наслать сон на караульщика. Если тот отвлечется хоть на миг и колдуньи смогут изувечить тело покойника, караульщику придется возместить пропавшие части тела своими.
Телефрон согласился исполнять эти обязанности за плату в одну тысячу нуммов, и старик проводил его в дом. Придя в комнату, где находилось тело почившего, молодой человек увидел там мужчину, делающего записи на табличках с целью подтверждения того, что нос, глаза, уши, губы, подбородок и т. д. были нетронутыми и в полной сохранности. Телефрону оставили лампу и немного масла, и он заступил на свой пост. Все шло хорошо, несмотря на то что юноша был сильно испуган, до тех пор, пока глубокой ночью в комнату не прокралась ласка, которая доверчиво посмотрела на караульщика. Но тот выгнал зверька – а это, несомненно, была колдунья – из комнаты, а затем погрузился в глубокий сон. Ранним утром Телефрона неожиданно разбудили трубы солдат, и почти сразу же в комнату вошла вдова покойного с семью свидетелями и принялась осматривать тело, желая убедиться, что оно не тронуто. Не обнаружив никаких повреждений, женщина приказала своему управляющему выплатить Телефрону причитающуюся ему награду и была так благодарна ему, что пообещала принять его в дом свой. Телефрон несколько неудачно поблагодарил вдову за ее доброту, случайно промолвив несколько слов, которые та сочла за дурное предзнаменование. Тут же слуги вдовы напали на него, и побили его, и таскали за волосы, и порвали его одежду, и, наконец, вытолкали его из дома. Вскоре после этого Телефрон увидел похоронную процессию, проходившую через форум. В этот момент какой-то старик подбежал к процессии и с причитаниями и слезами обвинил вдову в том, что она отравила его племянника, чтобы унаследовать его собственность и сочетаться браком со своим любовником. Собравшаяся толпа хотела предать ее дом огню, и некоторые уже начали закидывать вдову камнями. Мальчишки тоже начали кидать в нее камни. Когда она отвергла все обвинения и призвала богов в свидетели своей невиновности, старик воскликнул: «Давайте предоставим божественному провидению рассудить, где правда, а где ложь! К счастью, знаменитый пророк Заклас из Египта находится среди нас, и он обещал мне за большое вознаграждение вызвать душу покойного из преисподней и вернуть ее на краткое время в это тело». С этими словами он вывел вперед какого-то мужчину, одетого в льняные одежды и сандалии из пальмовых листьев, с выбритой, как у всех египетских жрецов, головой. Старик поцеловал его руки и обнял его ноги, и взмолился к нему, и заклинал всеми звездами и богами преисподней, и Нилом, и половодьем Нила, и прочим вернуть жизнь в мертвое тело, хотя бы на краткий миг, чтобы почивший подтвердил его обвинения против вдовы. Заклас прикоснулся к губам и груди покойного каким-то растением и, обернувшись на восток, принялся молиться. Легкие покойного начали наполняться дыханием, сердце его забилось, и, приподнявшись на ложе, он спросил, зачем его вызвали к жизни, а затем попросил позволить ему покоиться с миром. В этот миг Заклас обратился к нему и сказал, что он обладает властью через свои молитвы призвать злых духов, чтобы мучить его, если он не откроет, что стало причиной его смерти. Тяжко вздохнув, умерший ответил, что его супруга, на которой он женился недавно, подсыпала ему яд в питье. Жена тотчас поспешила опровергнуть слова своего мужа, и некоторые из тех, кто собрался рядом, приняли ее сторону, а другие – сторону ее мужа. Наконец, муж заявил, что представит доказательства своей правоты, и, указав на Телефрона, поведал всем присутствующим, что колдуньи, после многочисленных неудачных попыток обмануть бдительность караульщика, наслали на него глубокий сон. Затем они принялись звать по имени покойного, которого по случайности также звали Телефроном, и, пока покойный предпринимал слабые попытки сопротивляться их чарам, его караульщик, все еще погруженный в сон, встал и пошел. Увидев это, колдуньи неведомым образом проникли в комнату и, отрезав у Телефрона нос и уши, заменили их некоторыми подобиями. Те, кто услышал это, пристально посмотрели на молодого человека, который тотчас поднял руки и принялся ощупывать голову, и тут же нос остался у него в руке и уши его отвалились и упали на землю.
Конец этой истории не представляет для нас интереса, вернемся лучше к тому моменту, когда Заклас прикасается к губам покойного, то есть исполняет часть обряда «отверзания уст», который так часто упоминался в религиозных текстах и считался очень важным для благоденствия почившего [8 — См. главу 6 «Магические обряды».]. На способность возвращать мертвое тело к жизни, которую Апулей приписывает жрецу или магу, претендовали за тысячи лет до Рождества Христова мудрецы Египта, как мы можем видеть из следующей истории, известной из папируса Весткар.
Сына фараона Хуфу (Хеопса) звали Херутатаф, и был он знаменит как ученый человек, и имя его сохранилось в Книге мертвых. Однажды он разговаривал с отцом предположительно о магическом могуществе, которым обладали древние египтяне. В ответ на какое-то замечание Хуфу Херутатаф ответил: «До сего дня ты лишь слышал разговоры о тех вещах, которые знали люди в незапамятные времена, и человек не знает, правда ли это или нет; но теперь я покажу тебе, о владыка, мудреца, живущего в наше время, которого ты не знаешь». В ответ на вопрос Хуфу: «Кто же этот человек, о Херутатаф?» – юноша ответил: «Имя этого человека Тета, житель Тет-Сенеферу, от роду ему сто десять лет, и к этому дню он съел пятьсот караваев хлеба, лопатку быка и выпил сотню мер пива. Он знает, как срастить тело и голову, что была отсечена. Он знает, как заставить льва без привязи следовать за человеком, знает число аптет святилища Тота». Хуфу давно разыскивал аптет святилища Тота, желая создать нечто подобное для себя. Хотя мы не можем сейчас сказать точно, что имелось в виду под аптет, совершенно очевидно, что речь идет о предмете, используемом для магических целей. Также ясно, что фараона сам процесс поисков интересовал ничуть не меньше, чем то, что он искал.

В ответ на слова сына Хуфу велел ему привести мудреца, и царская ладья отплыла, и на борту ее был Херутатаф, который отправился туда, где обитал мудрец. Поднявшись вверх по Нилу на некоторое расстояние, они прибыли в Тет-Сенеферу, и, когда лодки подошли к пристани, Херутатаф сошел на берег и возлег на носилки, сделанные из черного дерева, которые несли несколько мужчин. Когда он прибыл к жилищу Тета, носилки опустили на землю, и принц вышел, чтобы поприветствовать мудреца. Тот лежал на плетеной циновке во внутреннем дворе его дома, в то время как один из слуг мыл ему голову, а другой растирал ноги. После подобающих приветствий и упоминания высокого общественного положения мудреца Херутатаф сказал ему, что приехал издалека, чтобы привезти ему послание от своего отца, Хуфу, и мудрец сердечно поприветствовал его и предсказал, что Хуфу прославит себя. После обмена приветствиями Херутатаф помог Тета подняться, и старик отправился на пристань, поддерживаемый царевичем. Прибыв туда, он спросил, нельзя ли предоставить ладью также для его детей и книг. Тотчас были приготовлены еще две лодки с гребцами, и Тета отплыл вниз по Нилу в сопровождении Херутатафа, а семья его следовала за ним.
Спустя некоторое время они прибыли во дворец Хуфу, и Херутатаф сообщил ему, что привез с собой Тета. Хуфу захотел немедленно увидеть мудреца, и вскоре тот предстал перед ним.
Хуфу сказал ему: «Как же так случилось, Тета, что я никогда не видел тебя?» На это мудрец ответил: «О владыка, приходит тот, кого зовут. Ты позвал меня – и вот, смотри, я перед тобою». Хуфу сказал ему: «Правда ли то, что я слышал о тебе, будто ты знаешь, как приставить к телу голову, что была отсечена?» И мудрец ответил: «Истинно, о владыка, я знаю, как сделать это». И Хуфу сказал: «Приведите пленника, что заперт в темнице, чтобы я мог исполнить приговор, вынесенный ему», но Тета сказал: «Нет, мой повелитель, пусть это свершится не над человеком, но над священным животным». Ему принесли гуся, и, отрезав ему голову, Тета поместил тело гуся на западной стороне колоннады дворца, а голову птицы – на восточной стороне. Затем он произнес магические заклинания, тело и голова гуся начали двигаться друг к другу до тех пор, пока, не сблизившись, голова не встала на место и гусь не загоготал. Затем Тета принесли птицу khet-вa, и над ней совершил то же чудо, что и над гусем. И чтобы доказать, что он имеет ту же власть и над животными, ему привели быка, он отрезал ему голову, которая упала на землю, Тета произнес магические заклинания, и бык поднялся, целый и невредимый.
Этих двух историй, почерпнутых из папируса Весткар, достаточно, чтобы доказать, что уже во времена Четвертой династии использование магии было признанным искусством среди египтян; все, что мы знаем из поздних текстов, свидетельствует о том, что почти невозможно вообразить время в Египте, когда магии не существовало. «Мудрость» египтян была двояка: она позволяла им иметь дело как с материальным миром, так и с миром духовным. Народы других стран, однако, путали две эти разновидности, вследствие чего неверно истолковывали происходящее.
Одно из древнейших названий Египта – «Камт» или «Кемт», что означает «черный» или «темный». Название это возникло из-за темного цвета почвы на берегах Нила. Благодаря христианам Египта (коптам) это слово стало известно грекам, римлянам, сирийцам и арабам. С незапамятных времен египтяне славились своим умением обрабатывать металлы. По свидетельству греков, с помощью ртути египтяне выделяли золото и серебро из природных руд. В результате получался «черный» порошок (или вещество). Считалось, что он обладает чудесной силой и заключает в себе свойства различных металлов. В мистическом смысле этот «черный» порошок отождествлялся с телом бога Осириса в загробном мире, а поскольку и тому и другому приписывались магические свойства, они считались источниками жизни и силы. Чем искуснее египтяне обрабатывали металлы, тем больше укреплялась их вера в магическую силу флюсов и сплавов. Умение обращения с металлами, изучение их состава и магических свойств было названо «хемейя», то есть «приготовление черной руды» (или «порошка») – активного начала при превращении металлов. К этому названию арабы добавили частицу «аль», образовав слово «аль-хемейя» (или алхимия), которое прославило египтян как выдающихся исследователей «белой» и «черной» магии.
Но египтяне были сведущи не только в обработке металлов, они также были искусны в литературных сочинениях и в изготовлении книг, в особенности тех, что относились к ритуалам, совершаемым во благо умерших. Мы, к сожалению, не знаем, что древние люди думали о египетских погребальных ритуалах, но, по всей видимости, именно благодаря этим ритуалам египтяне заслужили репутацию чудотворцев. Иногда чужестранцам удавалось наблюдать церемонии погребения фараонов в пирамидах, и истории, которые они рассказывали потом своим соплеменникам, воспринимались как верное доказательство того, что египтяне обладали силой возвращать умерших к жизни, оживлять изваяния и повелевать богами при помощи «слов власти». Столбцы иероглифов на стенах гробниц, нарисованных или изваянных фигурах богов на стелах или саркофагах усиливали впечатление, которое производили эти церемонии на варваров, с благоговением взиравших на написанные буквы и тех, кто понимал их. Рассказ Масуди послужит прекрасной иллюстрацией того, как арабы относились к надписям и фигурам богов в храмах Египта.
Когда армия фараона погибла в водах Красного моря, женщины и рабы испугались, что на них нападут цари Сирии и Запада. В это нелегкое для страны время они избрали женщину по имени Далука своей царицей, ибо она была мудра, рассудительна и сведуща в магии. Первым делом Далука окружила весь Египет стеной, которую охраняли воины. Далука стремилась защитить своего сына, страстного охотника, от нападений диких животных, а Египет – от вторжения племен кочевников. Кроме этого, Далука разместила вдоль стены фигурки крокодилов и других грозных животных. За время своего правления, которое длилось тридцать лет, она буквально наводнила Египет храмами и фигурками животных. Далука также изготовила фигурки людей – обитателей стран, окружавших Египет, а также фигурки животных, на которых они ездили. В храмах Далука собрала все тайны природы, все притягивающие или отталкивающие силы, заключенные в минералах, растениях и животных, а магические ритуалы исполняла в моменты наивысшего могущества небесных тел. И если случалось, что какая-нибудь армия выступала из любой части Аравии или Сирии, чтобы напасть на Египет, царица закапывала в землю фигурки солдат этой армии и их ездовых животных, и та же участь немедленно постигала живых существ, которых олицетворяли фигурки, где бы они ни находились в этот момент, а уничтожение фигурок влекло за собой гибель неприятельского войска.

Историк Масуди рассказывает о некоем еврее, занимавшемся практической магией. Это лишний раз подтверждает то, что магия египтян распространилась на Восток, и в особенности среди евреев, живших в Вавилоне и вокруг него. Этот человек был родом из селения Зурара провинции Куфа и все свое время посвящал занятиям магией. В мечети Куфы в присутствии Валида ибн Укба он вызвал несколько призраков, заставил огромную статую царя на коне проскакать по двору мечети, превращался в верблюда и заставил призрак осла пройти сквозь свое тело. Наконец, он убил мужчину и, отрезав ему голову, отделил ее от тела. Затем, размахивая мечом, маг добился того, что тело и голова срослись и мужчина ожил. Последний пример вызывает ассоциации с описанным выше чудом сращения головы мертвого гуся с туловищем и последующего оживления птицы.
Теперь перейдем к рассмотрению основных средств, использовавшихся египтянами для совершения магических обрядов: магическим камням, амулетам, фигуркам, изображениям, заклинаниям и так далее, а также приведем те фрагменты Книги мертвых, которые непосредственно связаны с данной темой.

Глава 2
Магические камни, или амулеты

Амулетами назывались предметы, украшения, а также детали одежды, изготовленные из различных материалов египтянами (а позднее и другими народами) для защиты человеческого тела, живого или мертвого, от различных гибельных воздействий и нападений видимых и незримых враждебных сил. Слово «амулет» заимствовано из арабского языка и означает «носить, иметь при себе». Таким образом, «амулет» – это «что-то, что имеют при себе или надевают», и это название можно отнести к любым разновидностям талисманов или украшений, которым приписываются сверхъестественные силы. Неясно, нужен ли был амулет прежде всего для защиты живых людей, или он должен был оберегать мертвых, но, по всей видимости, изначально его использовали для защиты от диких животных и змей. По мере эволюции религиозных идей и верований изобретались все новые и новые амулеты, отражающие новые воззрения. Амулеты стали считаться пригодными для защиты не только живых, но и мертвых. Более того, поскольку сохранение в целости и сохранности тленного тела и всех его членов было чрезвычайно важно для последующего существования человека в загробном мире, мертвое тело превратилось в настоящую сокровищницу амулетов. Каждая конечность помещалась под защиту отдельного амулета, кроме того, многочисленные предметы, призванные защитить тело от змей, червей, плесени, гниения и разложения, помещались на тело умершего, а также между бинтами, в которые его пеленали. Неизвестно, когда именно египтяне стали помещать амулеты на тела умерших, также не представляется возможным определить, когда именно зародилась вера в эффективность таких амулетов. Однако совершенно ясно, что определенные амулеты являются отражением верований настолько древних, что даже египтяне не знали ничего об их происхождении и значении.
Существовало две разновидности амулетов: исписанные магическими заклинаниями и не несущие на себе никаких надписей. В древнейшие времена жрецы или люди, уполномоченные общиной проводить религиозные церемонии, читали вслух заклинания над амулетами, которые носили живые люди, и над амулетами, что помещались на мертвое тело. Поскольку пользоваться силой магических заклинаний мог далеко не каждый, то вскоре заклинания стали вырезать на амулете, сообщая ему тем самым двойную силу, то есть к силе, приписываемой самому амулету, прибавлялась сила начертанных на нем слов. Древнейшие заклинания, начертанные на амулетах, называлисв хекау. Очень важно было снабдить покойного такими хекау, поэтому в XVI веке до н. э., а может статься, даже раньше, в Книгу мертвых был включен особый раздел [9 — Глава XXIV Книги мертвых – «Глава о доставлении «слов власти» Осирису в загробном мире».] с тем, чтобы слова магических заклинаний пришли к человеку «проворнее, чем борзая, и быстрее, чем луч света».
Древнейшие из известных египетских амулетов представляли собой кусочки зеленого кристаллического сланца различной формы, иногда даже в виде фигурок животных, которые клались на грудь умершего. Их в большом количестве находят в доисторических или додинастических захоронениях во многих областях Египта. Представляется маловероятным, что они были изготовлены коренным населением Египта, поскольку, какие бы предположения ни выдвигались отношении их предназначения и применения, очевидно, что они «принадлежали к культу». По мнению Жака де Моргана, использование этих амулетов было чрезвычайно широко распространено вплоть до конца неолита, но с появлением людей, которых мы называем египтянами, они стали весьма редким явлением. В более поздний период амулеты в виде различных животных исчезают, и на смену им приходят прямоугольные пластинки сланца, на которых вырезаны или скорее даже нацарапаны фигурки животных и т. д.

Гипотеза о том, что эти предметы использовались в качестве, например, точильных камней, не выдерживает критики по причинам, указанным де Морганом. В скарабее из нефрита, которого клали на грудь умершему в династические времена, мы явственно видим нечто от амулета из зеленого сланца додинастического Египта.
Обычай писать хекау, или заклинания, на папирусе почти столь же древний, как и обычай вырезания их на камне. Из надписей на внутренних стенах пирамиды фараона Униса, жившего около 3300 года до н. э., явствует, что вместе с ним была погребена «книга с магическими заклинаниями». В другом месте говорится, что книга, захороненная с фараоном Тети, «тронула сердца богов». Вне всякого сомнения, написание религиозного текста на стенах гробниц, стелах, амулетах, саркофагах, папирусах и т. д. имело целью подчинить богов власти умершего, дабы он мог заставить их выполнять его желания.

1. Амулет «Сердце»

Сердце было не только средоточием жизненной силы, но также источником добрых и дурных мыслей, а порой оно олицетворяло совесть человека. После смерти его оберегали с особой тщательностью и мумифицировали отдельно от тела, а затем, вместе с легкими, помещали в сосуд, передававшийся под защиту бога Туамутефа. Сохранению сердца придавалась такое большое значение, что еще в древности в Книгу мертвых был включен текст [10 — Глава XXVI под названием «Глава о возвращении сердца умершему».], после произнесения которого умерший обретал сердце вместо извлеченного из тела в процессе мумификации. Текст этот гласит: «Пусть сердце мое останется со мною, в Доме Сердец! Пусть грудь моя останется со мною в Доме Сердец! Пусть мое сердце останется со мною, и пусть оно останется там, или не есть мне хлебов Осириса на восточной стороне Озера Цветов, и не будет у меня лодки, в которой спуститься по Нилу, и не будет другой, чтобы подняться по Нилу, и не смогу я плыть по Нилу с тобой. Пусть мои уста будут даны мне, чтобы я мог говорить, и ноги, чтобы я мог ходить, и две руки, чтобы сокрушить моих недругов. Да откроются мне небесные двери, и пусть Себ, повелитель богов, откроет мне врата, пусть откроет мои закрытые глаза, пусть выпрямит мои ноги, что связаны вместе, и пусть Анпу (Анубис) укрепит мои бедра, чтобы я мог встать. Пусть богиня Сехет поможет мне подняться, чтобы я мог вознестись на небо, и пусть то, что я велю в Доме ка Птаха, будет сделано. Я пойму свое сердце, я овладею своим сердцем, я овладею своими руками, я овладею своими ногами, я сделаю все, что пожелает мой ка (то есть двойник). Моя душа да не будет скована с моим телом у ворот загробного мира, но войду я и выйду я с миром».
Египтяне верили, что стоило умершему произнести эти слова, как он тотчас же обретал в загробном мире желаемое могущество. И когда он обретал власть над своим сердцем, сердце его, двойник, и душа получали возможность идти куда пожелают и делать все, что пожелают. Упоминание бога Птаха и его супруги Сехет свидетельствует о том, что эта глава Книги мертвых была составлена жрецами Мемфиса, и указывает на древность заложенных в ней идей. Согласно папирусу Нехту-Амона, амулет сердца, на который ссылается упомянутая глава, был изготовлен из ляпис-лазури – камня, который, по мнению египтян, обладал определенными благотворными качествами. По преданию, текст главы LXIV Книги мертвых был написан буквами из ляпис-лазури, а упоминание этого факта в рубрике главы свидетельствует о том, что египтяне придавали этому особое значение.

Рис. 1. Нефер-убен-ф, жрец, защищает свое сердце от разрушителя сердец

Однако, хотя умерший и мог обрести сердце благодаря вышеупомянутой главе, он должен был тщательно оберегать его от чудовища – получеловека-полузверя, охотящегося за сердцами. Для предотвращения этой катастрофы было написано не менее семи глав Книги мертвых (XXVII, XXVIII, XXIX, XXIXa, XXX, XXXa и ХХХб). Глава XXVII была связана с амулетом сердца, изготовленным из белого полупрозрачного камня. Текст ее гласит: «О вы, те, кто отнимает сердца! О вы, те, кто крадет сердца и кто заставляет сердце человека превращаться в соответствии с деяниями его, не дайте поступкам его навредить ему! О вы, повелители вечности, обладатели бессмертия, не забирайте это сердце Осириса (то есть умершего, который отождествлялся с Осирисом, богом и судьей мертвых) и не дайте злым словам навредить ему, ибо это сердце Осириса и оно принадлежит многоименному (то есть Тоту), могущественному, изрекающего своими членами, того, кто посылает сердце в тело. Сердце Осириса торжествует и обновляется перед богами: он овладел им, и его не судили по деяниям его. Он овладел всеми своими членами. Его сердце повиновалось ему, теперь оно в его теле и никогда больше не покинет его. Я, Осирис, победивший и торжествующий в блистательном Амонти и на горе вечности, прошу тебя, о сердце, повиноваться мне в загробном мире».
Другая глава (XXIXв) была связана с амулетом из сердолика. Подобные амулеты часто можно встретить в музеях. Текст главы гласит: «Я – Бенну (птица Бенну обычно отождествлялась с фениксом), душа Ра и проводник богов в загробном мире. Их божественные души выходят на землю, чтобы выполнять повеления их двойников, так пусть и душа Осириса выйдет, чтобы выполнить волю своего двойника». Бенну также считалась душой Осириса, таким образом, амулет обеспечивал покровительство Осириса и Ра.
Но из всех глав Книги мертвых, имеющих отношение к сердцу, наиболее популярной среди египтян была глава XXXб, чрезвычайно важная с точки зрения религии. Почтенный возраст этой главы очевиден, поскольку в соответствии с папирусом Ну – документом, относящимся к началу Восемнадцатой династии, она датируется временем правления Хесепти (около 4300 года до н. э.) и, по всей видимости, представляет собой дополнение или приложение к главе LXIV, в которой содержатся основные положения «Глав Выхода Днем». В заголовке к более полной версии главы, приведенной в том же папирусе, глава XXXб связывается с Херутатафом, сыном Хуфу (Хеопса), – человеком, славившимся своей мудростью. Текст этой главы должен был читаться над нефритовым скарабеем, которого следовало вложить в грудь умершего, на место сердца. Амулет этот должен был помочь умершему при «отверзании уст» [11 — См. главу 6 «Магические ритуалы».], поскольку текст главы содержал «слова власти». От чтения «слов власти» над скарабеем до их начертания на нем был всего лишь шаг, который был сделан во времена Четвертой династии. Текст главы гласит:
«Сердце мое, мать моя! Сердце мое, мать моя! Мое сердце, благодаря которому я появился на свет! Пусть ничто не воспрепятствует мне во время суда. Пусть ничто не противостоит мне в присутствии владык. Пусть ничто не отделит тебя от меня в присутствии того, кто держит весы! Ты – мой двойник (ка), обитатель моего тела, бог Хнему, укрепляющий мои члены. Да войдешь ты в обитель счастья, куда мы идем. Пусть Шенит, что устанавливает условия жизни людей, не позорит мое имя. Да останется оно приятным для нас, и да будет в сердце нашем радость при взвешивании слов. Пусть ничто ложное не будет сказано против меня перед лицом великого бога, владыки Амонти. Поистине сколь велик ты будешь, когда восстанешь, торжествуя».

Рис. 2. Писца Небсени и его сердце взвешивают в присутствии Осириса (из папируса Небсени, лист 4)

Эту главу умерший читал, стоя в зале суда перед Осирисом, в то время как его сердце взвешивалось на весах, на другой чаше которых лежало перо – символ справедливости и истины. Согласно некоторым другим папирусам, эти слова должны были произноситься умершим при взвешивании его самого, в то время как на другой чаше весов лежало его сердце, однако это совершенно не соответствует идее суда сердца перед богами.

2. Амулет «Скарабей»

Из сказанного выше ясно, что амулет сердца, который связывался с самыми важными и самыми распространенными главами Книги мертвых, защищающими сердце, предписывалось изготавливать в виде скарабея. Известно, что уже во время строительства пирамид египтяне придерживались определенных взглядов в отношении этого насекомого, и древность этих верований не подвергается сомнению. По всей видимости, египтяне рассуждали так: поскольку настоящее сердце извлекается из тела перед мумификацией и тело нуждается в другом сердце, которое служило бы источником жизни в загробном мире, на его место следует поместить такое сердце. Но каменное сердце, сделанное из ляпис-лазури или сердолика, это, в конце концов, все-го лишь каменное сердце, и ничего более. И хотя, если должным образом прочитать над ним заклинания, оно помешает «тем, кто крадет сердца» похитить настоящее сердце, само по себе оно достаточной силой не располагает. Но изображение скарабея и сам жук обладают замечательной силой. Если изготовить фигурку скарабея и начертать на ней соответствующие заклинания, то она не только защитит настоящее сердце умершего, но и дарует новую жизнь в загробном мире тому, в чью грудь будет вложен этот амулет. Скарабей служил олицетворением бога Хеперы, незримого творца, который двигал солнце по небу.
Жук, избранный египтянами в качестве прототипа для амулетов, принадлежит к семейству навозных пластинчатоусых жуков (Lamellicornia), обитающих в тропиках. Эти жуки обычно черного цвета, однако среди них попадаются особи с металлическим оттенком. Задние лапки скарабея расположены близко к краю тела и далеко друг от друга, что придает движущемуся насекомому весьма необычный вид. Эта особенность строения, однако, помогает жукам, когда те перекатывают навозные шарики, в которые откладывают свои яйца. Сначала эти шарики неправильной формы и мягкие, но постепенно, по мере их перекатывания, они становятся все круглее и тверже. Иногда эти шарики достигают полутора или двух дюймов в диаметре, и, чтобы перекатывать их задними лапками, жукам приходится вставать чуть ли не на голову.
Цель этих маневров – спрятать шарики в ямках, предварительно вырытых насекомыми. Появившиеся на свет личинки питаются навозом, из которого состоят шарики. Судя по всему, жуки неспособны различать свои и чужие шарики, поскольку, потеряв свой шарик, они тут же хватаются за шарик соседа. Впрочем, говорят, что некоторые жуки способны сохранять верность одному навозному шарику. Самцы катают шарики, точно так же как и самки. Летают скарабеи в самое жаркое время дня.
Древние придерживались любопытных воззрений относительно скарабеев вида Scarabaeus Sacer или Ateuchus Aegyptiorum. Элиан, Порфирий и Гораполлон считали, что самок скарабеев не существует, а по утверждению последнего автора, скарабей означает «единственный», то есть существо, самовоспроизводящееся без участия самки. По словам Гораполлона, жук, сформировав навозный шарик, катит его с востока на запад и, вырыв ямку, прячет в ней шарик на двадцать восемь дней. На двадцать девятый день он выкапывает шарик, бросает его в воду, и из него вылезают скарабеи. Тот факт, что скарабей летает в самое жаркое время дня, позволил отождествить насекомое с солнцем, а шарики с личинками – с самим солнцем. Незримая сила бога Хеперы заставляла солнце катиться по небу, и скарабей, катящий навозные шарики, получил имя «хепер», то есть «тот, что катит». Солнце несет в себе зародыши жизни, поэтому шарик скарабея, содержащий личинки жука, отождествляли с солнцем как с существом, особым образом воспроизводящим жизнь. А поскольку бог Хепера в древности считался богом воскресения, то скарабей, отождествлявшийся с ним, превратился в символ бога и стал знаком воскресения. Мертвое человеческое тело тоже в некотором роде заключает в себе зародыш жизни, то есть зародыш духовного тела, появляющегося на свет благодаря молитвам и церемониям, совершаемым во время погребения. В этом – тождественность шарика с личинками и мертвого тела. Египтяне считали, что, подобно тому как насекомое дает жизнь своим личинкам, находящимся в шарике, фигурка скарабея – символ бога Хеперы – дает жизнь мертвому телу, в которое эта фигурка вкладывается вместе со «словами власти».
В Египте и Восточном Судане понятие «жизни» связывалось со скарабеем с незапамятных времен, да и сейчас еще иногда женщины высушивают жука, измельчают и смешивают его с водой, а потом выпивают эту смесь, искренне полагая, что это верное средство для повышения плодовитости. В древности желающий защитить себя от колдовства и злых чар отрезал у крупного жука голову и крылья, которые затем варил и клал в масло. После этого человек должен был вымочить голову и крылья в масле змеи, повторно отварить и выпить эту смесь.
Амулеты в виде скарабея находят в Египте во множестве, и разновидности их чрезвычайно многообразны. Для их изготовления применялся зеленый базальт, зеленый гранит, известняк, зеленый мрамор, голубая глина, голубое вулканическое стекло, пурпурный, голубой и зеленый глазированный фаянс и т. д. На сами амулеты наносили «слова власти». В редких случаях скарабей имел человеческое лицо или голову, иногда на спинки жуков наносились изображения ладьи Ра, птицы Бенну, «души Ра» и Ока Гора. Нефритовые скарабеи часто оправлялись в золото и имели золотую кайму на спинке, там, где соединяются крылья.

Рис. 3. Писец Ани, держащий ожерелье с пекторалью, на котором изображена ладья Ра со скарабеем, или жуком, в присутствии Анубиса, бога мертвых. (Из папируса Ани, лист 15)

Иногда основание скарабея делалось в форме сердца, и это лишний раз подтверждает тесную взаимосвязь амулетов сердца и скарабея. Позднее, то есть около 1200 года до н. э., большие погребальные скарабеи помещались в фаянсовые нагрудные украшения, выполненные в виде пилонов, на которые наносился рисунок или рельефное изображение ладьи Солнца. Скарабей размещался в ладье, слева помешали Исиду, а справа – Нефтиду [12 — Описание основных разновидностей погребальных скарабеев содержится в моей книге «Papyrus of Ani» (London, 1895. С. 262). (Примеч. авт.)]. Самый древний из известных мне нефритовых скарабеев находится в Британском музее (№ 29224). Он был найден в Карнаке близ Фив и датируется временем правления Одиннадцатой династии, то есть около 2600 года до н. э. Имя человека, для которого он был изготовлен (судя по всему, этот человек был служителем храма Амона), выведено на амулете светлыми красками, а затем сам амулет был покрыт лаком. «Слов власти» на этом любопытном экземпляре нет.
Когда обычай хоронить амулеты-скарабеи с мертвыми телами стал достаточно распространенным, живые начали носить их как модное украшение, поэтому во многих коллекциях можно найти тысячи скарабеев всевозможных разновидностей, и их разнообразие ограничивалось разве что фантазией древних мастеров. Из Египта амулеты-скарабеи проникли в Западную Азию и некоторые страны Средиземноморья, и, судя по всему, носившие их придавали им то же значение, что и древние египтяне. Как следует из греческого магического папируса, переведенного Гудвином, определенные официальные церемонии совершались над скарабеями даже в период греческого и римского правления. В случаях с «кольцом Гора» и «церемонией жука» следовало взять жука, изготовленного, как описано ниже, и поместить его на лист бумаги, положенный на льняное полотно. Под полотно следовало положить прутики или щепки оливы, а на лист бумаги поставить небольшую курильницу с миррой. Под рукой нужно иметь небольшой сосуд из хризолита с притиранием из мирры или корицы. Следует взять кольцо и, предварительно очистив его, окунуть в этот сосуд. Затем положить кольцо в курильницу с миррой, оставить его там на три дня, после чего достать и положить в безопасное место. Для обряда необходимы несколько лепешек и фрукты, в зависимости от времени года. Их надо было принести в жертву над виноградной лозой и во время жертвоприношения вынуть кольцо из сосуда с притиранием и тщательно намазаться этим притиранием. На рассвете следовало обратиться к востоку и произнести слова, приведенные ниже. Жук вырезался из изумруда. В амулете надо было просверлить отверстие и продеть через него золотую нить, вырезать на брюшке жука святую Исиду и, освятив амулет таким образом, можно было носить его. Надлежащими днями для освящения были 7, 9, 10, 12, 14, 16, 21, 24 и 25-й дни от начала месяца. В другие дни от совершения обряда рекомендовалось воздержаться. Заклинание, которое следовало читать над амулетом, начиналось так: «Я – Тот, изобретатель и основатель медицины и письменности; приди ко мне, обитающий под землей, предстань передо мной, великий дух!»

3. Амулет «Пряжка»

Этот амулет, представлявший собой пряжку с пояса Исиды, обычно изготавливался из сердолика, красной яшмы, красной смальты и других материалов красного цвета. Иногда его делали из золота и из материалов, покрытых золотом. Он всегда ассоциировался с главой CLVI Книги мертвых, текст которой часто был начертан на амулете: «Кровь Исиды, силы Исиды и заклинания Исиды да будут могущественными, чтобы защитить это великое и божественное существо и охранять его от того, кто может причинить ему зло».
Прежде чем пряжку клали на шею умершего, ее нужно было погрузить в воду, в которой плавали цветы enkham. После того как над амулетом были зачитаны слова главы Книги мертвых, приведенные выше, он обеспечивал умершему защиту кровью Исиды и ее «словами власти». Вспомним, что Исида воскресила мертвое тело Осириса именно с помощью своих «слов власти», по другой легенде, с помощью своей магической силы Исида поразила жестокой болезнью самого бога солнца Ра. Этот амулет предназначался также для того, чтобы умерший мог получить доступ в любое место загробного мира, а также и иметь «одну руку, направленную на небо, а другую – к земле».

4. Амулет «Тет»

Этот амулет, по всей вероятности, символизирует ствол дерева, в котором богиня Исида спрятала мертвое тело своего мужа, а четыре поперечных полосы обозначают четыре стороны света. Это один из наиболее важных символов в египетской религии, и воздвижение столба Тета в Бусирисе, символизирующее воскрешение тела Осириса, было одной из наиболее торжественных церемоний в культе этого бога. Амулет всегда ассоциировался с главой CLV Книги мертвых, которая гласит: «Восстань, о Осирис! Ты обрел свой позвоночник, о Твердый Сердцем! Ты укрепил свою шею и спину, о Твердый Сердцем! Утверждайся на своем основании, я ставлю пред тобой воду, и я принес тебе золотого Тета, чтоб ты возрадовался».
Как и амулет «Пряжка», амулет «Тет» необходимо было погрузить в воду, в которой лежали цветы ankham, а затем возложить на шею умершего, которому этот амулет помогал восстановить тело и стать совершенным ху (то есть духом) в загробном мире. На саркофагах правая рука покойного сжимает амулет «Пряжка», а левая – амулет «Тет». Оба амулета сделаны из дерева, несмотря на то что Книга мертвых предписывает изготавливать последний из золота.

Рис. 4. Мумия писца Ани, лежащая на погребальных носилках в присутствии Исиды, Нефтиды, Анубиса, четырех сыновей Гора, фигурки ушебти, его души, Тета и т. д. (Из папируса Ани, листы 33–34)

5. Амулет «Подголовник»

Этот амулет представляет собой модель подголовника, который помещался под шею мумии в саркофаге с целью «поднять» и защитить голову покойного. Обычно он изготавливался из гематита и на нем писали текст главы CLXVI Книги мертвых, которая гласит: «Ты поднят, о страдающий, что лежит ниц. Они поднимают твою голову к горизонту, ты поднят и торжествуешь, ибо многое было сделано для тебя. Птах низверг всех твоих врагов, как ему было велено. Ты – Гор, сын Хатхор… который возвращает голову после убийства. Твоя голова не будет отнята у тебя после [убийства], твоя голова никогда, никогда не будет отнята у тебя».

6. Амулет «Коршун»

Этот амулет обеспечивал умершему покровительство «божественной матери» Исиды. Он изготавливался из золота в виде коршуна, парящего в воздухе с распростертыми крыльями и сжимающего в каждой лапе символ «жизни» . Амулет клался на шею умершего в день погребения. С этим амулетом связана глава CLVII Книги мертвых. Правила предписывали, чтобы над амулетом читались такие слова: «Исида приходит, и парит над городом, и кружит в поисках тайного убежища Гора. Вот он появляется из своего болота, и она исцеляет его раненое плечо. Теперь он в божественной ладье, и владычество над всем миром предопределено ему. Он достойно сражался, и деяния его не сотрутся из памяти; страх и трепет внушает имя его. Его мать, могущественная Исида, защищает его и отдает ему свою силу». Начало текста отсылает нас к истории о том, как Исида растила Гора в тростниковых болотах, а конец относится к битве Осириса с Сетом, над которым Осирис одержал верх с помощью могущества Исиды.

7. Амулет «Золотой воротник»

Этот амулет должен был наделить умершего силой освободиться от пелен. Глава CLVIII Книги мертвых предписывала положить амулет, сделанный из золота, на шею умершего в день погребения. Текст главы гласит: «О мой отец, мой брат, моя мать Исида, я распеленат и могу видеть. Я один из тех, кто не спеленат и кто видит бога Себа». Этот амулет встречается редко и, судя по всему, является отражением верований, возникших в период правления Двадцать шестой династии, то есть около 550 года до н. э.

8. Амулет «Скипетр» из папируса

Этот амулет наделял умершего бодростью и возвращал ему молодость. Он изготавливался из изумруда либо из светло-зеленого или голубого фаянса. После того как над ним были прочитаны слова главы CLIX Книги мертвых, амулет помещался на шею умершего в день погребения. Во времена Двадцать шестой династии и позже амулет олицетворял силу Исиды, полученную ею от своего отца, супруга Рененет, богини обильных урожаев и пищи. В ранний период, если судить по тексту главы CLX, амулет вручался умершему богом Тотом, после чего умерший говорил: «Он в здравии, и я в здравии; он не поврежден, и я не поврежден; он не истерся, и я не истерся».

9. Амулет «Душа»

Этот амулет, представлявший собой сокола с человеческой головой, изготавливался из золота и инкрустировался драгоценными камнями. После прочтения над ним главы LXXXIX Книги мертвых амулет помещался на грудь умершего. Предназначение амулета видно из текста, в котором умерший говорит: «Приветствую тебя, бог Анниу! Приветствую тебя, бог Пехрер, который обитает в твоем чертоге! Позволь моей душе войти в меня, где бы она ни была. Если она замешкается, пусть ее принесут мне, где бы она ни была… Позволь мне обладать моей душой и моим духом и позволь мне говорить с ними, где бы они ни были… Приветствую вас, боги, что влекут ладью Владыки Миллионов Лет, вас, что приводят ее в загробный мир, заставляют ее странствовать по Нут, заставляют души вселяться в духовные тела <…>, позволь душе Осириса (то есть умершего, который отождествлялся с богом Осирисом) предстать перед богами, чтобы она смогла быть с вами правдива на востоке неба, и посетить место, где она пребывала вчера, и насладиться вдвойне покоем в Амонтете. Пусть взирает она на свое прежнее тело, пусть покоится она в духовном теле, и пусть его тело никогда не умирает и не подвергается тлению на веки вечные!» Таким образом, амулет «Душа» позволял душе воссоединиться с мумифицированным телом или по своему желанию пребывать в духовном теле (ху).

10. Амулет «Лестница»

В гробницах Древнего и Среднего царства часто находят маленькие предметы из дерева или других материалов в форме лестницы, но предназначение их не всегда очевидно. Из текстов, начертанных на стенах коридоров и камер пирамид Униса, Тети, Пепи и других фараонов, следует, что древние египтяне верили, будто бы дно небес, которое также формировало небо этого мира, было сделано из огромного листа железа, прямоугольного по форме, четыре угла которого покоились на четырех колоннах, служивших для обозначения четырех частей света. На этой железной плите жили боги и избранные смертные, и каждый благочестивый египтянин стремился попасть туда после смерти. В определенных священных местах край плиты был настолько близок к вершинам гор, что умерший мог легко взобраться на плиту и испросить позволения остаться там, в других местах расстояние между плитой и землей было так велико, что умершему требовалась помощь. Существовало поверье, что сам Осирис смог взобраться на железную плиту только с помощью лестницы, которую дал ему его отец Ра. У одного конца лестницы стоял Ра, а у другого – Гор, сын Исиды, и каждый из богов оказывал Осирису посильную помощь.
Первоначально стражами лестницы были Гор Старший и Сет; в древних текстах встречаются упоминания о той помощи, которую они оказывали умершему, отождествлявшемуся, разумеется, с богом Осирисом. Для того чтобы заставить богов выполнить эту свою «обязанность», на тело умершего или возле него помещали модель лестницы. Существовали также особые слова, превращавшие эту лестницу в дорогу на небеса. Так, в тексте, написанном для Пепи, умерший обращается к лестнице с такими словами: «Прими мое почтение, о божественная лестница! Прими мое почтение, о лестница Сета! Стой прямо, о божественная лестница! Стой прямо, о лестница Сета! Стой прямо, о лестница Гора, посредством которой Осирис взошел на небо, подчинив своей власти Ра… Ибо Пепи – твой сын, и Пепи – Гор, и ты родила Пепи точно так же, как родила бога, что является властелином лестницы (то есть Гора); дай же Пепи лестницу бога (то есть Гора), дай же Пепи лестницу бога Сета, посредством которой этот Пепи взойдет на небо, подчинив Ра своей власти. О ты, бог тех, чьи двойники (ка) проходят дальше, когда Око Гора парит на крыле Тота с восточной стороны божественной лестницы (или лестницы бога). О люди, чьи тела [взойдут] на небо, Пепи – Око Гора, и, когда Око обратится к нему, где бы он ни был, Пепи пойдет бок о бок с Оком Гора, и вы, собратья богов, возрадуйтесь, что Пепи путешествует с вами. И собратья Пепи, боги, возрадуются, когда они встретят Пепи, ибо даже Гор радуется, когда он встречает свое Око. Он поместил свое Око перед отцом своим Себом, и каждый бог и каждый дух протягивает руку к Пепи, когда он восходит на небеса по лестнице. Пепи не нужно будет ни пахать землю, ни собирать пожертвования, и ему не надо будет идти в Зал, что в Анну (Гелиополе), ибо тот, которого он видит, и тот, которого он слышит, накормит его, когда он взойдет с лестницы на небо. Пепи восходит, и каждый бог и каждый дух протягивает руку к Пепи, восходящему по лестнице. Пепи собрал воедино свои кости, он собрал свою плоть и взошел на небеса с помощью двух пальцев бога лестницы (то есть Гора)».
В другом отрывке боги Хонсу, Септ и другие призываются, чтобы принести лестницу Пепи, а к самой лестнице обращаются по имени, заклиная ее прийти к Пепи; далее мы читаем: «Почтение тебе, о лестница, что поддерживает золотой сосуд духов Пе и духов Нехена! Протяни руки к Пепи и позволь ему занять его место между двумя великими богами, что пребывают на месте Пепи; возьми его за руку, и проведи его в Се-хет-Хетеп, и позволь ему занять его место среди звезд, сияющих на небе».
В фиванском варианте Книги мертвых также подчеркивается важность лестницы, ибо в главе CXLIX умерший говорит: «Я воздвиг лестницу среди богов, и я божественное существо среди них»; а в главе CLIII он говорит: «Осирис Ну поднимется по твоей лестнице, которую Ра сделал для него, а Гор и Сет будут крепко держать его за руку». Когда обычай помещать модель лестницы в гробницу ушел в прошлое, жрецы стали рисовать лестницу на папирусах с текстами из Книги мертвых и помещать эти папирусы в захоронения.

11. Амулет «Два пальца»

Этот амулет представляет собой два пальца, указательный и средний, которые бог Гор подал своему отцу Осирису, чтобы тот мог подняться по лестнице на небо, как было описано выше. Амулет обычно изготавливался из обсидиана или гематита и помещался в мумию.

12. Амулет «Око Гора» (Утчат)

Один из самых простейших и самых распространенных амулетов. Он изготавливался из золота, серебра, гранита, гематита, сердолика, ляпис-лазури, фаянса, дерева и т. д., хотя рубрика последней главы Книги мертвых указывает на то, что амулет должен быть сделан из ляпис-лазури или из камня мак. Существовало две разновидности этого амулета – обращенная налево и обращенная направо, вместе они представляли собой два Ока Гора, одно из которых, в соответствии с древними текстами, было белым, а другое – черным. По другой теории один Утчат олицетворяет солнце, а другой – луну, или Ра и Осириса соответственно. Но, вообще говоря, когда египтяне использовали Утчат в качестве амулета, они рассчитывали обрести силу, бодрость, защиту, безопасность, крепкое здоровье и тому подобное, имея в виду, вероятно, белое Око Гора, или солнце. В религиозных текстах часто встречается выражение мех Утчат, то есть «то, что в Утчат», и из тех же текстов явствует, что мы должны соотносить его с солнцем в момент его летнего солнцестояния. Таким образом, амулет, по всей вероятности, предназначался для того, чтобы наделить своего обладателя силой и здоровьем и уподобиться сильному летнему солнцу. Согласно главе CLXVII Книги мертвых, умерший должен сказать: «Бог Тот принес Утчат, о Ра. Оно сильно пострадало от бури, но Тот возвратил его после его ухода из бури. Я здоров, и оно здорово, я здоров, и оно здорово, и Небсени, владыка благочестия, здоров». Чтобы умерший извлек наибольшую пользу из Утчат, один амулет следовало сделать из ляпис-лазури и позолотить, а затем принести ему жертву во время летнего солнцестояния. Другой нужно было изготовить из яшмы, и, после того как над ним читали соответствующую главу (CXL), его помещали на любую часть тела умершего, тогда умерший становился богом и занимал свое место в ладье Ра. Во время солнцестояния следовало зажечь двенадцать алтарей (по одному для каждого месяца года): четыре – для Ра-Тему, четыре – для Утчат и еще четыре – для других богов, упоминавшихся в главе.
Любопытный пример использования Утчат мы видим в греческом заклинании для выявления вора, записанном уже в IV веке н. э. Согласно тексту заклинания следует «взять две травы, хелкбей и воловик (воловий язык), выдавить из них сок, сжечь отжимки и смешать пепел с соком, затем намазаться этой смесью и написать ею на стене слово «хоу». После чего изготовить из деревянного бруска молоток и ударить им по уху, произнося слова заклинания: «Молю тебя святыми именами, выдай вора, что похитил то-то [и то-то]. Халхак, Халкум, Хиам, Хар, Хрум, Збар, Бери, Збарком, Хри, Кариоб, Фарибу и страшными именами αααααεεηηηιιιιοοοοοννννννωωωωωωω». После этих слов следует изображение Утчат в окружении гласных, расположенных в определенном порядке:

Далее следуют слова: «Выдай вора, что украл то-то [и то-то]. Когда я бью молотком по уху, пусть глаз вора заражается и воспаляется, пока не выдаст его». Говоря эти слова, бей молотком».
По мнению гностиков, семь гласных содержали все имена бога и придавали заклинанию огромную силу.

13. Амулет «Жизнь» (АNKH)

Что изображает этот амулет, доподлинно неизвестно, однако самой маловероятной считается гипотеза о его фаллическом происхождении. Совершенно очевидно, что этот амулет символизирует «жизнь», поскольку его несет каждый бог, и даже в древности он считался условным изображением предмета, который в незапамятные времена использовался в качестве амулета. Здесь приведено его изображение из папируса Ани, где Анх поднимается из Тет, а отходящие от него руки поддерживают диск солнца.

Амулет изготавливался из различных материалов и использовался обычно в качестве кулона на ожерелье.

14. Амулет «Нефер»

Этот амулет символизировал счастье, удачу и т. п. и представлял собой музыкальный инструмент. Его изготавливали из сердолика, красного камня, красного фаянса и прочих материалов. Амулет часто носили как кулон в ожерельях и бусах.

15. Амулет «Змея»

Этот амулет помещали на тело умершего, чтобы защитить его от укусов змей в загробном мире или в гробнице. Он изготавливался из красного камня, красной яшмы, красной глины и сердолика. Так как змея была олицетворением богини Исиды, чьим цветом считался красный, амулет, вероятно, должен был отпугивать змей от тела с помощью могущества великой змеи – богини Исиды. На амулете часто писали слова из главы XXXIV Книги мертвых:

Рис. 5. Жрец хер-хеб дотрагивается до умершего жезлом ур-хекау для «отверзания уст» (из папируса Ани, лист 15)

«О Змея! Я – огонв, что сияет на Основателе сотен тысяч лет, и столп бога Тенпу…» По другой версии, амулет символизирует змею на жезле, исполвзуемом во время церемонии «отверзания уст» (эта церемония описана в главе 6).

16. Амулет «Менат»

Этот амулет использовался египтянами еще во времена царствования Шестой династии. Его надевали или несли в руках боги, цари, жрецы и т. д. Часто его держали в руке, но иногда надевали на шею. Считалось, что этот амулет приносит своему владельцу радость и здоровье и обладает магической силой; он был олицетворением всего, что питает [13 — Слово «менат» связано с корнем, от которого образовалось слово «кормилица» (menat).] и укрепляет, а также символизировал мужские и женские половые органы, которые в мистическом смысле сливались в нем воедино. Амулет изготавливали из бронзы, камня, фаянса и других материалов. Его помещали на тело умершего, и он наделял его жизненной силой и способностью к размножению.

17. Амулет «Сам»

Этот древний амулет, по всей видимости, символизировал орган человеческого тела и изготавливался из ляпис-лазури и других твердых камней. Его часто находили в бинтах мумий. Изначальное значение амулета – «слияние» – касается чисто животного наслаждения.

18. Амулет «Шен»

Амулет представляет собой условное изображение солнечной орбиты и символизирует бесконечный промежуток времени, то есть вечность. Он помещался тело умершего, чтобы жизнь его длилась, пока солнце движется по своей орбите в небе. На рисунке в гробнице изображены коленопреклоненные богини Исида и Нефтида, а их руки возложены на шен. Знаки шен изображались на стелах, саркофагах и т. д. Такие амулеты обычно изготовляли из ляпис-лазури или сердолика. Считается, что амулет картуша  – это просто удлиненный шен, но, может быть, он восходит к обычному значению картуша  (то есть «имя»).

19. Амулет «Ступени»

У этого амулета, по всей видимости, два значения: восхождение на небеса и престол Осириса. Согласно легенде, бог Шу вырвал богиню Нут из объятий Себа и пожелал поднять ее так, чтобы она опиралась руками и ногами о землю, а тело ее стало небом. Однако бог Шу был недостаточно высокого роста, чтобы исполнить задуманное, тогда он воспользовался ступеньками и сделал то, что хотел. На четвертом рисунке папируса Ани изображены три лестничных пролета. В главе XXII Книги мертвых умерший просит позволить ему «разделить удел того, кто находится на ступенях», то есть Осириса, так как на погребальных виньетках Осирис изображен сидящим на ступенях со своими символами власти. Амулет «Ступени» обычно изготавливался из зеленого или голубого глазурованного фаянса.

20. Амулет «Лягушка»

Амулет является символом жизненной силы и воскресения. Богиня с головой лягушки – Хекет, супруга Хнему, ассоциировалась с воскресением, и, соответственно, этот амулет, положенный на тело умершего, должен был передать ему ее силу. Изображения лягушки часто встречается на греческих и римских керамических светильниках, найденных в Египте. На одной из ламп по-гречески написано: «Я – воскресение».
В этой главе были описаны амулеты, наиболее часто встречающиеся в гробницах и на мумиях. Но известны также и другие амулеты, например:
 – «Белая Корона Юга»,  – «Красная Корона Севера»,  – горизонт (место, где восходит Солнце),  – угол – символ защиты,  – рога, диск, перья,  или  – отвес и т. д. Кроме того, любое кольцо, кулон, украшение или иные подобные предметы, на которых было написано имя бога, нарисован его символ или дано его изображение, превращались в защитные амулеты, сила которых сохранялась до тех пор, пока не разрушался материал, из которого был изготовлен амулет, или пока не стиралось имя или рисунок.
В Египте амулеты использовались с древнейших времен вплоть до римского периода, и египетские христиане, подобно гностикам и полу-христианским сектам, привнесли в христианство многие верования древних египтян, а также имена древних богов, богинь, демонов и магические заклинания, которые они использовали точно так же, как и их предки.

Глава 3
Магические фигурки

Как уже говорилось выше, имя, символ или изображение бога или демона могли служить амулетами, защищающими того, кто их носит, и сила этих амулетов сохранялась до тех пор, пока не разрушался материал, из которого был сделан амулет, либо пока с него не стирались имя, символ или рисунок. Однако египтяне пошли еще дальше: они верили, что можно передать фигурке мужчины, женщины, животного или любого другого живого существа душу того, кого она изображает, его достоинства и отличительные черты. Статуя бога в храме являлась вместилищем духа этого бога. С незапамятных времен египтяне верили, что в каждой статуе и каждой фигурке обитает дух. Принявшие христианство египтяне пытались уничтожить «языческих идолов», и это лишний раз доказывает, что они разделяли вышеназванные представления, потому что всегда стремились разбить статуи греческих и римских богов, считая, что после этого обитающие в них духи лишатся своего пристанища и своей силы. В неканонических Евангелиях говорится, что когда Дева Мария с сыном прибыли в Египет, то «повсюду задрожала земля, и все идолы попадали со своих пьедесталов и разбились». Тогда все жрецы и вельможи отправились к некоему жрецу, с которым «говорил дьявол, обитающий в идоле», и спросили у него, что все это значит. Жрец поведал, что на египетскую землю ступил сын «тайного и скрытого бога», и посоветовал изготовить статую этого бога, что жрецы и вельможи незамедлительно и сделали. Египтяне признали, что новый бог был куда могущественнее всех их богов, вместе взятых, и готовы были установить его статую, поскольку верили, что после этого, по крайней мере, часть духа «тайного и скрытого бога» сойдет и поселится в ней. Далее мы рассмотрим, как именно египтяне использовали фигурки богов, людей и зверей, обретавшие после совершения определенных ритуалов или прочтения «слов власти» магическую силу, чтобы творить добро или причинять вред.
Один из самых древних примеров употребления магической фигурки описан в папирусе Весткар. Здесь мы читаем о том, как принц Хафра рассказал Хуфу (Хеопсу) историю, что случилась во времена Небка (Небкау-Ра), фараона Третьей династии, правившего около 3830 года до н. э. Однажды этот правитель пришел в дом одного из своих высокопоставленных приближенных по имени Аба-анер, и жена Аба-анера почувствовала влечение к одному из воинов царской свиты.
Она отправила к нему свою служанку с подарком в виде сундука с одеяниями, и та, по всей видимости, рассказала воину о страстной любви своей хозяйки. Воин пришел в дом Аба-анера, встретился там с его женой, и они договорились о свидании в маленьком домике, что находился во владениях Аба-анера. Женщина велела одному из слуг своего мужа подготовить домик для нее и ее любовника. Когда все было готово, женщина отправилась в домик и провела там целый день, до самого заката наслаждаясь вином и любовными утехами. Когда наступил вечер, воин отправился к реке, и служанка искупала его. Однако слуга, приводивший домик в порядок, решил известить хозяина о случившемся. На следующее утро, как только рассвело, он отправился к Аба-анеру и поведал ему обо всем. Ничего не ответил Аба-анер на слова слуги, лишь велел ему принести определенные материалы и шкатулку из черного дерева и драгоценного металла. Аба-анер достал из шкатулки воск, который хранился там как раз для подобных целей, вылепил из него фигурку крокодила семи пядей в длину и произнес над ней магические слова: «Когда мужчина сойдет, чтобы искупаться в моих водах, схвати его». Затем Аба-анер повернулся к слуге и отдал ему фигурку крокодила со словами: «Когда мужчина в другой раз пойдет совершать омовение, брось этого крокодила ему вслед». Слуга взял у хозяина фигурку и ушел.
И снова жена Аба-анера приказала слуге, что заботился о владениях ее мужа, подготовить домик в саду, «ибо, – сказала она, – я собираюсь провести там некоторое время». Домик был подготовлен, и женщина отправилась туда со своим любовником и провела с ним некоторое время. Когда настал вечер, мужчина спустился к реке, чтобы совершить омовение. Слуга отправился за ним и бросил в воду восковую фигурку, которая немедленно превратилась в живого крокодила семи локтей в длину (около двенадцати футов), который схватил мужчину и утащил его под воду.
Тем временем Аба-анер в течение семи дней пребывал в обществе фараона Небка, а мужчина все эти семь дней оставался под водой, не имея возможности дышать. На седьмой день Аба-анер, который был хер-хебом (то есть духовным лицом, проводившим важнейшие погребальные церемонии; хер-хебом всегда был человек образованный и высокопоставленный), отправился с фараоном на прогулку и пригласил его посмотреть на чудеса, что случаются с людьми в его время. Тот согласился. Когда они спустились к реке, Аба-анер призвал крокодила, воскликнув: «Доставь сюда мужчину!» – и крокодил вынырнул с мужчиной. Когда фараон заметил, что крокодил похож на ужасное чудовище, Аба-анер наклонился, взял крокодила на руки, и тот немедленно превратился в восковую фигурку. После этого Аба-анер поведал правителю обо всем, что произошло между его женой и мужчиной, которого крокодил вытащил из реки. И Небка тогда сказал крокодилу: «Забирай то, что принадлежит тебе, и убирайся». Крокодил сразу же схватил мужчину, прыгнул в реку и скрылся в глубине. Жена Аба-анера была схвачена и сожжена у северной стены дворца, а ее пепел выброшен в реку. Из всего этого можно сделать вывод, что уже во времена Третьей династии египтяне верили, будто, произнеся определенные слова, можно вдохнуть жизнь в воскового крокодила, а человека заставить прожить на дне реки без воздуха в течение семи дней. Можно также отметить, что для высшего духовного лица, каковым являлся хер-хеб, выполнение подобных магических действий было таким обычным делом, что он держал под рукой шкатулку с необходимыми материалами и инструментами, и, по всей видимости, ни он сам, ни фараон, ни слуга не считали магию занятием, противоречащим его высокому духовному сану.
Однако если Аба-анер использовал восковые фигурки, чтобы причинить вред своим врагам, то жрецы, также с помощью фигурок, сделанных из различных материалов, стремились обеспечить умершим счастье и благополучие. Согласно одному очень древнему верованию, после смерти человек попадал в место, называемое Сехет-Аару, где он вел жизнь, не слишком отличавшуюся от его жизни на земле. Из рисунков на саркофагах фараонов Одиннадцатой династии мы видим, что этот край был окружен водой, пересечен каналами и фактически очень напоминал самое обычное богатое владение в Дельте [Нила]. Населявшие этот край существа имели те же потребности, что и люди, то есть нуждались в еде и питье, другими словами – в хлебе и пиве. Для изготовления хлеба и пива нужны были пшеница и ячмень, а для их выращивания требовалась обработка почвы. Однако очутившийся в загробном мире египтянин вовсе не желал снова пахать, жать, готовить почву под посев и всячески стремился избежать этого, переложив всю работу на плечи своих «заместителей». Если слова власти, произнесенные над фигуркой, могли заставить ее творить зло, то они подобным же образом могли заставить ее делать и добро. Сперва были составлены заклинания (глава V Книги мертвых), произнесение которых должно было совершенно избавить умершего от необходимости выполнять какую бы то ни было работу. Стоило умершему сказать: «Я поднимаю руку человека, который бездействует. Я пришел из города Унну (Гермополя). Я – божественная Душа, и я привел с собой сердца обезьян», и он полностью освобождался от тяжелого труда. Однако поскольку жители Сехет-Аару нуждались в еде и питье, им требовались продукты, следовательно, кто-то должен был выполнять полевые работы. Для разрешения этой проблемы вместе с умершим хоронили его маленькую каменную фигурку, над которой прежде следовало произнести слова власти, чтобы заставить ее трудиться за умершего в царстве Осириса. С течением времени эти слова стали писать на фигурках иероглифами, а позднее каждую фигурку стали снабжать веревочной корзиной, плугом  и цепом , которыми пользовались египтяне при сборе урожая, пахоте и обмолоте зерна. Заклинания или слова власти, которые писались на таких фигурках, со временем менялись, однако по одному из древнейших заклинаний, употреблявшихся во времена правления Тринадцатой династии, умерший говорит фигурке, называемой шабти:
«О ты, шабти, фигурка писца Небсени, если меня призовут или велят мне выполнять работу, которую выполняют по очереди все населяющие загробный мир… пусть любые тяготы будут возложены на тебя, а не на меня и при посеве, и при наполнении каналов водой, и при переноске песка с востока на запад». После этого фигурка отвечала: «Воистину я здесь и [выполню] то, что ты приказываешь». Больше всего египтяне стремились избежать работы, связанной с удобрением земли [14 — Именно в этом, очевидно, состоит смысл переноски песка с востока на запад.] и посевом семян, поскольку ее приходилось выполнять стоя в воде под палящими лучами солнца. Также им не хотелось утруждать себя утомительной работой с шадуфом – приспособлением для поднятия воды с Нила и полива земли.
В захоронениях обычно находят не одну, а несколько фигурок, а в гробнице Сети I, правившего в Египте около 1370 года до н. э., найдено было не менее 700 деревянных, покрытых битумом ушебти, на которых были начертаны тексты главы VI Книги мертвых. Фигурки шаб-ти использовались вплоть до римского периода, когда в захоронения вместе с умершими стали помещать ящики, наполненные бесформенными фаянсовыми фигурками, на которых не было ни одной надписи.
Другой важный пример использования магических фигурок мы находим в официальном документе, сообщающем о тайном заговоре против Рамзеса III, правившего Египтом около 1200 года до н. э. По всей видимости, ряд высокопоставленных лиц, в том числе казначей и несколько писцов, составили заговор против фараона с целью его свержения. К заговору примкнули также некоторые дамы (весьма возможно, что они принадлежали к числу наложниц гарема), чье жилище стало штаб-квартирой заговорщиков. На одного вельможу возложили обязанность «рассказать обо всем матерям и сестрам, которым следовало возбудить гнев в сердцах мужчин и подстрекать злодеев причинить зло своему господину», другому вельможе было поручено возглавить заговор. Еще один отвечал за сохранение тайны. Следующий «подслушивал разговоры между мужчинами и женщинами… но не использовал это против них», и т. д. Вскоре заговор из Египта распространился в Эфиопию, и один из высших военных чинов этой страны был втянут в него своей сестрой, которая побуждала его «подстрекать мужчин совершать преступления и вредить своему повелителю». Поскольку сама она находилась в Перхенте, она могла сообщать брату самые последние новости о росте недовольства. Неудовлетворенный попытками заговорщиков свергнуть фараона с помощью поднятых на бунт солдат и граждан, Хуи, высокопоставленный вельможа, смотритель [царского] стада, решил прибегнуть к магии. С этой целью он познакомился с человеком, имевшим доступ в царскую библиотеку, и взял у него книгу с описанием магических заклинаний. С помощью этой книги Хуи обрел «божественную силу» и возможность накладывать заклинания на людей. Найдя укромное местечко, где он мог без помех совершать магические обряды, Хуи изготовил восковые фигурки мужчин и амулеты с магическими словами, вызывающими любовь, и пронес их в царский дворец с помощью вельможи Атирмы.
Судя по всему, и те, кто доставлял фигурки во дворец, и те, кто имел с ними дело там, попали под магическое влияние Хуи. Вероятно, приворотное зелье предназначалось для участвовавших в заговоре дам, а фигурки, несомненно, должны были использоваться во вред фараону. Тем временем Хуи старательно изучал магию и преуспел в измысливании самых разных способов осуществления «ужасных деяний и всевозможного зла, какое только могло вообразить его сердце». В конечном итоге он привел свои планы в исполнение, совершив страшные преступления, внушавшие ужас всем богам и богиням. Наказанием за эти злодеяния должна была стать смерть. Также Хуи обвиняли в написании книг и составлении магических заклинаний с целью лишить людей рассудка и вселить в их сердца страх, а также в изготовлении восковых фигурок богов и людей, с помощью которых можно было парализовать человека и сделать его беспомощным. Но все усилия заговорщиков пропали втуне: заговор был раскрыт, дело расследовали две небольшие группы, в которые входили в основном близкие друзья фараона. Приговор был таков: «Виновный должен принять смерть от своих собственных рук, и я больше не желаю слышать об этом».
Первая группа, состоявшая из шести человек, проводила расследование преступлений мужей и родственников придворных дам, а также самих дам. Однако еще до завершения расследования трое членов следственной группы были арестованы, поскольку выяснилось, что они были знакомы с придворными дамами, пировали с ними, и, как следствие, беспристрастности от них ожидать не приходилось. Они лишились доверия фараона, и вина их была полностью доказана. В качестве наказания им выкололи глаза и отрезали носы, что должно было также послужить уроком тем, кто водил дружбу с врагами правителя.
Вторая следственная группа включала в себя пять человек и расследовала преступления тех, кто «подстрекал злодеев вредить своему повелителю». Вина подсудимых была доказана, и шестерых из них приговорили к смертной казни, и вот образчик приговора: «Пентаура, который также имеет и другое имя, признан виновным в сговоре со своей матерью Ти, которая вступила в заговор с женщинами Перхента, а также в том, что хотел причинить зло своему господину. Его признали виновным и приговорили к смерти, и он принял ее от собственных рук». Злодей Хуи, делавший восковые фигурки и составлявший заклинания с целью причинить боль, страдания и смерть фараону, также вынужден был совершить самоубийство.
Эта история о заговоре против Рамсеса III доказывает, что в царской библиотеке содержались магические книги, а также то, что это были не простые трактаты о магии, но серьезные работы с подробными указаниями по проведению ритуалов для того, чтобы заставить работать магические заклинания или «слова власти». Теперь мы видим, что восковые фигурки использовались в Египте как с добрыми, так и со злыми намерениями и воззрения египтян в 1200 году до н. э. оставались такими же, как и 2500 годами ранее.
Широкое распространение получили фигурки ушебти, призванные освободить умерших от труда в загробном мире. Нет ничего удивительного в том, что эти фигурки использовались в додинастические времена, когда египетская цивилизация еще только выходила из полуварварского состояния, и продолжали существовать во времена первых династий, когда люди еще не осознали, что человеку не под силу справиться с великими силами природы, какими бы таинственными и торжественными ни были церемонии и обряды. Весьма примечательно, однако, что восковые фигурки играли важную роль в ежедневных ритуальных службах, проводившихся в храме бога Амона-Ра в Фивах в те времена, когда египтяне славились на весь мир своими знаниями и мудростью! Одни жрецы храма были заняты переписыванием гимнов и религиозных текстов, в которых выражалась идея единства, силы и могущества бога, другие совершали обряды освобождения Солнца, обожествляемого в виде Ра, образа и символа бога на земле, от нападений чудовища по имени Апоп.
Напомним, что глава XXXIX Книги мертвых написана для того, чтобы защитить умершего от змея, имеющего много имен. В этой главе описывается победа над змеем; и умерший говорит ему: «Ра заставил тебя отступить, о ты, ненавидящий его. Он смотрит на тебя и прогоняет тебя прочь. Он пронизал твою голову, разрубил твою голову на две части, и уничтожена она на его земле. Твои кости обратились в прах, твои члены отсечены, и бог Акер осудил тебя, о Апоп, враг Ра. Убирайся, демон, прочь от стрел его лучей! Ра низверг твои слова, боги повернули твою голову задом наперед. Рысь растерзала твою грудь, Скорпион надел на тебя цепи, и Маат оповестила о твоем разрушении. Боги Юга, и Севера, и Запада, и Востока связали его цепями и заковали в кандалы, бог Рекес низверг его, и бог Хертит опутал оковами». Возраст этого текста неизвестен, но он встречается в нескольких вариациях во многих списках Книги мертвых, относящихся ко временам царствования фараонов Восемнадцатой династии. Позже эти идеи были развиты, текст увеличился в объеме, и во времена Птолемеев на свет уже появилась книга из двенадцати глав, называвшаяся «Книгой низвержения Апопа». Наряду с ней существовала еще одна книга под тем же названием, однако она не была разделена на главы, а включала две легенды о сотворении мира, список «злых» имен Апопа и гимн Ра.
Одна из глав первой книги под названием «Глава насылания огня на Апопа» гласит: «Да пожрет пламя тебя, Апоп, враг Ра! Око Гора царит над ненавистным духом и тенью Апопа. Пламя Ока Гора поразит врага Ра. Пламя Ока Гора повергнет всех врагов могущественного Бога, да здравствует он как на земле, так и в загробном мире». «Когда предаешь огню Апопа, – говорится в тексте, – следует сказать такие «слова власти»: «Вкуси смерть, о Апоп, убирайся прочь, изыди, о враг Ра, провались сквозь землю, стань отверженным, возвращайся назад, пропади! Я отправил тебя прочь и разрезал тебя на куски!

Ра торжествует над Апопом! Вкуси свою смерть, Апоп!
Ра торжествует над Апопом! Вкуси свою смерть, Апоп!
Ра торжествует над Апопом! Вкуси свою смерть, Апоп!
Ра торжествует над Апопом! Вкуси свою смерть, Апоп!»

Последние слова произносились четырежды, по одному разу для каждого из богов четырех сторон света. Далее в тексте: «Назад, демон, конец тебе! Ибо я обратил пламя на тебя, разрушил тебя и наказал тебя за зло! Конец, конец тебе! Вкуси свою смерть! Конец тебе! Ты никогда не восстанешь вновь!» Таковы «слова власти». Они сопровождаются следующими указаниями по совершению церемонии: «Если хочешь уничтожить Апопа, произнеси эту главу над его изображением, нарисованным зеленым цветом на чистом листе папируса, и его восковой фигуркой, на которой зеленым цветом написано его имя. Все это ты должен положить на огонь, ибо только он может уничтожить врага Ра. Одну такую фигурку ты должен положить в огонь на рассвете, другую – в полдень, третью – ввечеру, когда Ра опускается на землю живых, четвертую – в полночь, пятую – в 8 часов утра и последнюю – к вечеру. [Если необходимо,] ты можешь делать это каждый час в течение дня и ночи, и в праздничные дни… и в будни. Благодаря этому Апоп, враг Ра, будет низвержен, ибо воссияет Ра, а Апоп воистину будет поражен». И папирус, и фигурка «сжигаются на огне из травы хесау, затем зола смешивается с экскрементами и бросается в огонь. Ты должен это сделать в 6-м часу ночи и на рассвете 15-го дня [месяца]. Когда бросишь в огонь фигурку Апопа, плюй на нее ежечасно весь день, пока тень не совершит оборот. Ты должен делать это, чтобы предотвратить надвигающуюся бурю, когда скрывается Ра и ураганы бушуют на востоке неба. Сделай это, и ты предотвратишь надвигающуюся бурю, и солнце засияет снова».
В другой части этой книги говорится, что нужно произнести с «твердостью в голосе»: «Падай ниц, о Апоп, враг Ра! Пламя, исходящее из Ока Гора, наступает на тебя. Ты ввергнут в пламя пожара, оно восстало против тебя! Это пламя сокрушает твою душу, твой дух, твои «слова власти», твое тело и твою тень. Владычица Огня господствует над тобой, пламя проникает в душу твою, оно уничтожает и пронзает тебя! Око Гора сильнее врагов своих, оно низвергает тебя, уничтожает тебя, большой огонь истязает тебя. Око Ра господствует над тобой, пламя поглощает тебя, и нет тебе спасения. Возвращайся назад, ибо ты расчленен на куски, твоя душа улетучилась, ненавистное имя твое предано забвению, над ним – тишина, оно стерто [из памяти]. Ты пришел к концу, ты изгнан, ты забыт, забыт, забыт» и т. д. Чтобы эти слова возымели должный эффект, нужно было написать имена Апопа на новом папирусе и сжечь его на огне при восходе Ра, или в полдень, или на заходе солнца и т. п.
В книге также приводится целый ряд проклятий, которые полагается произнести над Апопом, и указывается, что слова эти должны быть произнесены только после омовения и ритуального очищения. Затем человек должен написать на новом папирусе зеленым цветом имена всех демонов из свиты Апопа, имена их отцов, матерей и детей, изготовить восковые фигурки демонов, нацарапать на них их имена, связать их черными волосами, швырнуть на землю, пнуть левой ногой и пронзить каменным копьем. В конце концов фигурки следует бросить в огонь. В книге несколько раз повторяется: «Воистину похвально часто зачитывать эту книгу перед высоким богом», поскольку считалось, что тот, кто делает это, обретает великую силу «для себя на земле и в загробном мире». В конце книги после перечисления имен Апопа давался совет «изготовить фигурку змея с хвостом во рту, вонзить кинжал в его спину, швырнуть фигурку на землю и сказать: «Апоп, демон, бетет». Чтобы уничтожить демонов из свиты Апопа, надо нарисовать их или изготовить их фигурки со связанными за спиной руками и назвать эти фигурки «Дети бездействия». Далее текст гласит: «Сделай другого змея с головой кота и с кинжалом в спине и назови его «Хемхем» (Ревущий). Изготовь также фигурку змея с головой крокодила и с кинжалом в спине и назови его «Хауна-арухер-хра». И еще одного змея – с головой утки и с кинжалом в спине, и назови его «Алути». И еще одного – с головой белого кота и с кинжалом в спине, крепко-накрепко свяжи его и назови его «Враг Апоп». Так египтяне поступали, когда хотели прогнать дождь и бурю, гром и молнию, туман и тучи, чтобы очистилось небо, где солнце совершает свой путь.
К магическим фигуркам относится и фигурка Птах-Секер-Аусара, которая обычно изготавливалась из цельного куска дерева, хотя иногда бывала и пустотелой. Фигурку помещали на прямоугольную деревянную подставку, также цельную или пустотелую. Три бога (то есть Птах, Секер и Аусар, или Осирис) представляли: Птах – бога восходящего солнца, Секер – бога ночного солнца и Осирис – бога воскресения. Имя Птах означает Открывающий, так обычно обращались к солнцу как к «открывающему» день. Имя Секер означает Скрытый, то есть «ночное солнце», которое египтяне считали временно похороненным. Жизнь человека на земле отождествлялась с жизнью солнца: он, как Птах, «открывал» или начинал свою жизнь, а после смерти был «скрыт» или «погребен». Но когда ночь заканчивалась, солнце восходило снова и начинало новую жизнь с новой силой, поэтому оно стало для египтян символом той новой жизни, которую они рассчитывали обрести в загробном мире. Однако для этого надо было добиться покровительства Птаха, Секера и Осириса и заставить их сделать для человека то, что они сделали для себя, то есть уподобиться им. С этой целью изготовлялась фигурка, отражавшая атрибуты и особенности внешнего облика, присущие этим богам. Ее помещали на деревянную прямоугольную подставку – символ гроба или сундука, из которого появилась троица Птах – Секер – Аусар. На самой фигурке и на подставке писались молитвы от имени человека, для которого это делалось. Эти молитвы призывали могущество и силу трех богов, которая должна была с того момента пребывать в деревянной фигурке. Чтобы сделать подставку похожей на саркофаг, внутрь ее помещали мумифицированную частицу тела умершего, поскольку считалось, что, если троица богов защищает и охраняет эту частицу умершего и в свое время воскресит ее, значит, и все тело будет защищено, сохранено и воскрешено. Часто, особенно в более поздние времена, на одной стороне подставки делалось углубление, куда клали маленький свиток папируса с написанными на нем главами Книги мертвых. Таким образом умерший получал дополнительную гарантию воскресения своего духовного тела в том мире, куда приходил. Маленькие свитки папируса были обычно густо исписаны короткими фрагментами текста. Однако встречались и исключения: в случае жрицы Анхаи, например, в фигурке бога, изображавшей в данном случае только Осириса, был обнаружен превосходный большой папирус (который хранится сейчас в Британском музее за № 10472) с многочисленными текстами и рисунками. Вероятно, фигурки Птах-Секер-Аусара часто употреблялись также и в более поздние времена, но надписи на многих из них довольно неразборчивы, складывается впечатление, что делавшие их люди не имели ни малейшего понятия о смысле этих надписей. По всей видимости, эти фигурки широко использовались бедняками, полагавшими, что они служат для украшения гробницы.
Говоря о восковых изображениях, следует отметить, что, как ни странно, для изготовления многочисленных фигурок богов применялись какие угодно материалы, но только не воск. Причина понятна: от тепла и давления воск легко изменяет свою форму. Кроме того, с незапамятных времен он употреблялся для изготовления фигурок, использовавшихся во вред человеку. Именно это побуждало изготовителей амулетов, изображавших богов, выбирать для своих изделий другой материал. Тем не менее существует несколько восковых изображений богов, служивших защитными амулетами. Заслуживает внимания хранящийся в Британском музее комплект из четырех фигурок, изображающих четырех детей Гора. Дети Гора, или боги четырех сторон света, назывались Местха, Хапи, Туамутеф и Кебсеннуф, с ними ассоциировались богини Исида, Нефтида, Нейт и Серкет соответственно.
Местха имел человеческую голову, представлял юг и защищал желудок и толстую кишку; Хапи имел голову собаки, представлял север и защищал тонкий кишечник; Туамутеф имел голову шакала, представлял восток и защищал легкие и сердце; Кебсеннуф имел голову сокола, представлял запад и защищал печень и желчный пузырь. Внутренние органы человека извлекали из тела перед мумификацией, пропитывали специальными вяжущими веществами и битумом, пеленали и помещали в четыре сосуда, сделанные из камня, мрамора, фаянса, глины или дерева. Каждый сосуд находился под защитой одного из четырех детей Гора. Сосуды были полыми, с крышками в форме головы соответствующего бога. Так как благодаря надписям каждый сосуд становился жилищем бога, можно было считать, что положенный в сосуд внутренний орган умершего как бы помещался внутрь бога. Обычай бальзамировать внутренние органы отдельно от тела является очень древним, некоторые из подобных захоронений относятся к правлению Одиннадцатой династии. Уже в то время четыре сосуда с мумифицированными внутренностями помещали в погребальный сундук или саркофаг, который клали на повозку и везли за гробом. В более поздние времена египтяне пытались обеспечить умершему покровительство богов уже без использования каменных сосудов, для чего в гробницу помещали четыре модели сосудов или четыре фаянсовые фигурки богов, , , , , или четыре их восковые фигурки. Трудно сказать, почему эти фигурки делались из воска.
Четверо детей Гора играли очень важную роль в погребальных церемониях ранних династий, поначалу они олицетворяли четыре опоры неба, но очень скоро каждый из них стал считаться богом одной четвертой части земли и, соответственно, одной четвертой части неба над ней.

Рис. 6. Четверо детей Гора. Осирис поднимается из гроба, держа в руках символы жизни (из папируса Ани, лист 8)

Обращаясь к богам, умерший постоянно говорил о том, что он хотел бы иметь возможность бывать по своему желанию в любой точке земли и неба, а для этого ему было совершенно необходимо добиться покровительства богов. В этих целях умерший мог воспользоваться определенными «словами власти», произносившимися над фигурками богов или над представляющими их сосудами. Согласно греческим источникам, изо всех египтян самым сведущим в магии был Нектанеб, последний исконно египетский фараон (около 358 года до н. э.). Из сочинения, приписываемого Каллисфену, переведенного на пехлеви, арабский, сирийский и другие языки и диалекты, мы узнаем, что Нектанеб был широко известен как маг и мудрец, изведавший всю египетскую мудрость. Он знал, что происходит в глубинах Нила и на небесах, мог читать по звездам, толковать предзнаменования, составлять гороскопы, предсказывать судьбу, определять будущее еще нерожденного ребенка и т. д. Говорили, что он был властелином земли и правил всеми царями при помощи своих магических сил. С какой бы стороны – с моря или суши – ему ни угрожала опасность, он разил врагов и отводил их от своих берегов и границ следующим образом: если враги угрожали с моря, фараон не отправлял своих моряков на битву, вместо этого он удалялся в особую комнату, доставал хранящуюся специально для подобных целей чашу и наполнял ее водой. Затем изготавливал восковые модели своих и вражеских кораблей и людей, опускал их в чашу, после этого выходил, надевал плащ египетского пророка, брал в руки жезл из черного дерева, возвращался в комнату и произносил «слова власти», взывая к богам, помогающим человеку в магических действах, к ветрам и к подземным демонам, и все они тотчас приходили к Нектанебу на помощь. Восковые фигурки людей оживали и принимались воевать, а восковые корабли начинали двигаться как настоящие, при этом фигурки, представляющие армию Нектанеба, одерживали победу над вражескими войсками. И по мере того как восковые фигурки вражеских кораблей и людей тонули в чаше, настоящие корабли и люди тонули в море. Вот так фараон поддерживал свою власть и сохранял в своем царстве мир. Но в один прекрасный день разведчики сообщили Нектанебу, что народы Востока объединились и послали против Египта войска. Услышав это, тот лишь рассмеялся, удалился в комнату, наполнил чашу водой и приступил к совершению своего обычного магического ритуала. Произнеся «слова власти», Нектанеб бросил взгляд на восковые фигурки и, к своему ужасу, увидел, что вражескими кораблями правят боги Египта, которые ведут вражеское войско против его армии. Фараон тотчас понял, что приближается конец Египетского царства, ведь до того дня боги с охотой оказывали ему помощь, если он в ней нуждался. Нектанеб выбежал из комнаты, сбрил волосы и бороду, переоделся в обычное платье, сел на корабль и отплыл в город Пелла в Македонии, где и поселился. Там он занимался врачеванием и предсказаниями судьбы.
Не будем останавливаться на 4-й главе сочинения Каллисфена, в которой описано, как Нектанеб вычислял гороскоп Олимпиады, обратимся к той его части, в которой рассказывается, как он с помощью восковой фигурки послал царице сон. Нектанеб хотел уверить царицу, что ночью к ней придет египетский бог Амон. Для этого Нектанеб собрал травы, используемые для того, чтобы вызывать у людей сны, принес эти травы домой и выдавил из них сок. Потом он изготовил из воска фигурку женщины и написал на ней имя Олимпиады, подобно тому, как фиванские жрецы изготавливали восковую фигурку Апопа и вырезали на ней его имя. Нектанеб зажег лампу, облил фигурку выдавленным из трав соком и призвал к себе демонов, чтобы те погрузили Олимпиаду в сон, в котором к ней должен был явиться Амон, обнять ее и поведать ей, что она родит сына, который отомстит за нее ее мужу Филиппу.
Однако Нектанеб знал и другие способы вызывания снов. Однажды ему понадобилось, чтобы Филипп Македонский увидел некий сон и истолковал его определенным образом. Для этого Нектанеб послал из Македонии к спящему Филиппу заколдованного сокола, который сказал ему, что увиденное им во сне сбудется. На следующий день Филиппу приснился сон, наутро он обратился к мудрецу с просьбой истолковать сон, и мудрец сказал, что будущий ребенок (то есть Александр Великий) супруги Филиппа Олимпиады будет сыном бога Амона Ливийского, отца всех фараонов, восседавших на троне Египта, но не принадлежавших к египетскому царскому роду.
В связи с этим можно привести в пример некоторые предания об Александре Великом, которые имели, по всей вероятности, египетское происхождение. Хорошо известный в XIII веке арабский писатель Абу-Шакер говорит, что Аристотель дал Александру несколько восковых фигурок в закрытом на засов ящике и велел ему никогда не расставаться с ними или, в крайнем случае, вверять их только самому надежному слуге. Аристотель научил Александра произносить магические заклинания каждый раз, когда он поднимал или опускал ящик. Фигурки представляли собой солдат армий – противников Александра, некоторые из них держали в руках мечи острием к себе, другие сжимали направленные вниз копья, некоторые были вооружены луками с порванной тетивой. Все фигурки лежали в ящике лицом вниз. Учитывая все, что мы знаем об использовании восковых фигурок египтянами и греками, становится понятно, что Аристотель, передавая Александру ящик и «слова власти», верил, что с помощью этих фигурок тот сможет сделать своих врагов подобными этим восковым солдатам в ящике и они не смогут сражаться с ним.
В греко-римский период восковые фигурки использовались при совершении различных магических церемоний. Из нижеследующих примеров мы увидим, что цели, для которых применялись эти фигурки, с течением времени ничуть не изменились. Если влюбленный хотел, чтобы предмет его страсти обратил на него внимание, он должен был сделать из смеси воска с дегтем, смолой или другими подобными веществами фигурку собаки длиной восемь пальцев, написав там, где находятся ее ребра, определенные магические слова. Также следовало написать магические слова или имена существ, обладавших, как предполагалось, магической силой, на дощечке, куда устанавливалась фигурка собаки, а сама дощечка помещалась на треножник. Затем влюбленный должен был произнести написанные на фигурке собаки магические слова и начертанные на дощечке имена. После этого собака принималась рычать и кусать влюбленного или начинала лаять. Если она рычала и кусалась, значит, любви суждено было остаться безответной, а если лаяла, то дама приходила к влюбленному. В другом случае влюбленному следовало изготовить две восковые фигурки: одну в виде Ареса, другую – в виде женщины. Женская фигурка должна была стоять на коленях со связанными за спиной руками, а мужская фигурка – возвышаться над ней, держа у горла женщины меч. На руках и ногах женской фигурки надо было написать имена демонов, после этого влюбленный брал 13 бронзовых игл и втыкал их в руки и ноги женской фигурки, говоря при этом: «Я пронзаю (руку или ногу), чтобы она думала обо мне». Затем он должен был написать магические слова на свинцовой пластинке и привязать ее к фигуркам веревкой, имеющей 365 узлов, после чего фигурки и пластина закапывались в могилу того, кто умер молодым или был убит. Произносилось длинное заклинание, обращенное к подземным богам, и, если все было сделано должным образом, женщина вскоре должна была ответить влюбленному взаимностью [15 — Этими двумя примерами потребления восковых фигурок, а также двумя описаниями магических обрядов по предвидению и вызову сновидений и описанием употребления сферы Демокрита автор обязан мистеру Ф. Г. Кениону, помощнику хранителя отдела рукописей Британского музея.].
Из Египта через Грецию и Рим обычай использовать для колдовства восковые фигурки проник в Западную Европу и Англию. В Средние века он был очень распространен среди тех, кто занимался «черной магией» и намеревался причинить вред своим соседям или врагам. В Италии и Англии рассказывают множество историй о том, как злые колдуны, смастерив восковые фигурки своих врагов, подвешивали их в дымоходы на некотором отдалении от огня, чтобы фигурки медленно плавились; в этом случае отождествляемые с такими фигурками люди постепенно теряли свою силу, страдали бессонницей, долго болели и в конце концов умирали. Если же в восковые фигурки на время втыкались булавки и иглы, то страдания жертв существенно усиливались, а смерть их была более болезненной.
Шарпс рассказывает, что король Даффус, правивший примерно в конце VII века, был так нелюбим в народе, что «компания ведьм расплавила его восковую фигурку, насадив ее на деревянный вертел, произнося заклинания и поливая восковое изображение ядовитой жидкостью. На допросе эти женщины заявили, что «подобно тому, как растаял воск, тело короля будет уничтожено, а заклинания не позволят ему восстанавливать свои силы во сне» [16 — См.: Sharps С.К. Witchcraft in Scotland. London, 1884. Р. 21.]. Две следующие цитаты из пьесы Томаса Миддлтона «Ведьма» [17 — Middleton T. The Witch. London, 1778.] – прекрасный пример отношения к восковым изображениям в Англии в те времена.

I
Г е к а т а. Восковое сердце
Пронзено магическими иглами?
С т е д л и н. Все сделано, Геката.
Г е к а т а. Изображения Фармера и его жен брошены в огонь?
С т е д л и н. Они уже поджариваются.
Г е к а т а. Хорошо.
Тогда их костный мозг тает по моему велению,
И три болезни вытягивают из них жизнь.
(акт 1, сцена 2)

II
Г е к а т а. Какую смерть ты выбираешь для Алмахиддеса?
Г е р ц о г и н я. Бурную и утонченную.
Г е к а т а. Тогда я угожу тебе.
Вот лежат дары безумства и коварства.
Его восковое изображение,
Медленно тающее на голубом огне,
Что было зажжено из очей мертвеца,
Измучит и изнурит его.
(акт 5, сцена 2)

Мистер Элботи в своей очень интересной книге «Дурной глаз» [18 — Elworthy. The Evil Eye. London, 1895. Р. 53, 56.] приводит несколько поразительных примеров того, как уже в наши дни люди занимались колдовством, сжигая пронзенные булавками сердца. У одной старой женщины из селения Мендип заболела свинья. Решив, что животное «сглазили», женщина в тревоге обратилась к «белому колдуну», то есть «мудрецу».
По его совету она добыла овечье сердце, воткнула в него булавки и положила на огонь поджариваться, а ее друзья и соседи в это время пели:

Не это сердце я хочу предать огню,
А сердце человека,
Пусть лишится он покоя и сна,
Пока не умрет и не покинет этот мир.

В промежутках между песнопениями сын женщины Джордж бросал в огонь соль, что придавало происходящему необычайную таинственность. В конце концов глубокой ночью откуда ни возьмись выскочил черный кот, которого тут же поспешили объявить изгнанным демоном. В октябре 1882 года в селе Ашбриттл в нише дымохода старого дома также было найдено пронзенное булавками сердце. В 1890 году в селении Стейплгроув в одном из старых домов было обнаружено еще одно сердце, пригвожденное внутри дымохода.
Король Джеймс I называл искусство изготовления восковых фигурок дьявольским. Говоря о злых деяниях ведьм, которые они «совершают благодаря силе своего Повелителя», король заявлял: «Он научил людей творить фигурки из воска или глины. При их нагревании люди, чьи имена они носят, постепенно теряют силы и чахнут от продолжительной болезни… Они [ведьмы и колдуны] могут с помощью колдовства лишить жизни мужчину или женщину, нагревая, как я сказал, изображения, поскольку на это способен их Повелитель. И пусть сами эти восковые изображения не несут в себе зла, разве не может он, спрашиваю я вас, с той же легкостью, с какой его рабы-колдуны расплавляют воск на огне, незаметно, словно дух, обессилить больного, дабы, с одной стороны, заставить его потеть, а с другой, приведя в разлад действия духов пищеварения, ослабить его желудок, чтобы жизненные соки, покидающие больного с потом, не могли восстанавливаться из-за дурного пищеварения, и человек, в конце концов, умрет, подобно тому, как умирает его изображение над огнем. А этот проходимец время от времени вмешивается и поддерживает равновесие между тем и другим, чтобы человек и его изображение скончались одновременно». Таким образом, можно говорить о том, что вере в силу восковых фигурок по меньшей мере шесть тысяч лет, и, судя по произведениям современных писателей, она бытует и в настоящее время, даже в Англии.
Эту главу я хотел бы закончить историей о том, какую пользу принесли восковые фигурки тороговцу-христианину в Ливане. Согласно Эфиопскому манускрипту, хранящемуся в Британском музее, этот торговец был судовладельцем и перевозил товары на своих кораблях. В те дни моря бороздили многочисленные пираты, и торговец многого лишался из-за их нападений. Наконец он решил сам отправиться в плавание на одном из своих кораблей, взяв с собой вооруженную охрану, чтобы оказать пиратам сопротивление и покарать их за прошлые нападения. И вот вскоре после отплытия на пути их встал пиратский корабль. Тотчас завязался бой, во время которого торговец был ранен стрелой в глаз. Прекратив сражение, он прибыл в порт, рядом с которым располагался монастырь, где, по слухам, находилась чудотворная статуя Девы Марии. Однако к тому времени как торговец достиг порта, состояние его настолько ухудшилось, что он даже не мог пошевелиться. Часть стрелы осталась внутри глаза, и торговец понимал, что, если Дева Мария не поможет ему, он скоро умрет. В это время на корабль взошел некий христианин. Он изготовил восковую фигурку торговца, пронзил ей глаз подобием стрелы и понес фигурку в монастырь, расположенный в нескольких милях от того места, где остановился корабль. В монастыре он, предварительно испросив разрешения монахов, поднес фигурку к статуе и вознес молитвы Деве Марии, после чего статуя Девы Марии протянула руку и вынула стрелу из глаза восковой фигурки так, что никаких обломков внутри не осталось. Когда христианин возвратился на корабль, оказалось, что обломок стрелы выпал из глаза торговца в тот самый момент, когда дева Мария вынула стрелу из глаза восковой фигурки. Глаз торговца благополучно зажил, а зрение полностью восстановилось.

Глава 4
Магические рисунки, заклинания и прочее

Как явствует из сказанного выше, египтяне верили, что с помощью магических заклинаний и «слов власти» можно оживить любую фигурку человека или животного и заставить ее действовать во благо или же во вред ближнему. Кроме того, египтяне верили в могущество изображений богов, божественных существ и предметов, но при условии, что над ними специально назначенные люди должным образом произнесли «слова власти». Если иметь это в виду, многие трудности в понимании религиозных текстов исчезнут, а те идеи, что сначала казались наивными, приобретут иное значение.
Если мы заглянем в древние гробницы, то увидим на их стенах изображения сценок из жизни умершего. На этих рисунках он приносит жертвы богам и проводит религиозные церемонии, управляет своими владениями и ведет домашнее хозяйство. Подобные рисунки на стенах гробниц совсем не являлись плодом тщеславия, ведь в глубине души египтяне надеялись и верили, что изображают жизнь, которую они будут вести в загробном мире, и что с помощью молитв можно будет обратить картинки в действительность. Состоятельный египтянин, умирая, оставлял средства на приношения, в которых нуждался его двойник (ка), на сохранение своей гробницы и часовни ка, а также на содержание жреца или жрецов, которые заботились о ка. Все египтяне, вне зависимости от классовой принадлежности, верили, что, если не обеспечить ка пищей, он вынужден будет блуждать возле гробницы, питаясь отбросами. В главе LII Книги мертвых умерший говорит: «Тем, что вызывает у меня отвращение, тем, что вызывает у меня отвращение, да не буду я питаться. То, что вызывает у меня отвращение, то, что вызывает у меня отвращение – это отбросы. Да не буду я питаться ими вместо лепешек [которые приносятся] Двойникам (кa). Да не коснется это моего тела, да не придется мне брать это в руки, да не наступят на это мои сандалии».

Рис. 7. Богиня Хатхор, дающая писцу Ани еду и питье под сикамором, растущим у реки (из папируса Ани, лист 16)

Рис. 8. Писец Ани и его супруга стоят в реке и пьют воду (из папируса Ани, лист 16)

А в главе CLXXXIX умерший молится о том, чтобы ему не пришлось пить грязную воду и тем самым оскверниться. Если даже богатый египтянин не был уверен, что надлежащие приношения еды и питья будут совершаться в его гробницу вечно, то что же говорить о бедняке? Как он мог спасти своего ка от горького удела питаться отбросами и пить грязную воду? Чтобы разрешить эту проблему, из камня изготавливали макет жертвенника, на который помещали муляжи лепешек, сосудов с водой, фруктов, мяса и т. д. Если это было невозможно, изображения приношений высекались прямо на жертвеннике. Когда же для родственников покойного непосильными оказывались даже расходы на изготовление жертвенника, в гробницу помещали рисунок жертвенника с приношениями, и, пока он существовал, ка не нуждался в пище. Иногда в гробницу не помещали ни жертвенник, ни его модель, ни рисунок. В этом случае ка мог рассчитывать лишь на молитву о погребальной пище, начертанную на гробнице. Каждый раз, когда кто-либо проходил мимо гробницы и читал эту молитву, прибавляя имя умершего, ка получал свежую еду и питье, поскольку изображение пищи незамедлительно превращалось в саму пищу. Внутри деревянных саркофагов правителей Двенадцатой династии (около 2500 года до н. э.) нарисованы целые серии предметов, которые в еще более древние времена помещали в гробницы вместе с мумиями; однако постепенно люди переставали соблюдать бесчисленные правила древнего погребального ритуала. Они надеялись, что тексты и заклинания, начертанные на саркофаге, превратят рисунки в реальные вещи, и поэтому, кроме подушки, в гробницу порой ничего не клали.
Тысячу лет спустя, когда религиозные тексты, составляющие Книгу мертвых, стали писать на папирусах, а не на саркофагах, к ним добавилось большое количество иллюстраций и виньеток. Многим из них придавалось особое значение.
Глава CXXV Книги мертвых содержит так называемую «Исповедь отрицания», которая произносилась в Чертоге Маат, а также имена богов и существ, знание которых имело большое значение для благополучия умершего. Глава заканчивается следующим утверждением: «Эта глава должна произноситься умершим после его очищения, и когда он облачен в одежду и обут в белые кожаные сандалии, а его глаза подведены сурьмой и тело умащено мазью anti, и когда он принес в жертву скот, птицу, благовония, лепешки, пиво и пряные травы. И вот, нарисуй картину того, что случится в Чертоге Маат, на новой пластинке, сформованной из глины, на которую не ступала ни свинья и никакое другое животное. Если ты напишешь на ней эту главу, умерший будет процветать; и дети его будут процветать; а имя его никогда не будет предано забвению. Хлеб, и лепешки, и сладости, и вино, и мясо будут даны ему на жертвеннике великого бога. И перед ним не захлопнется ни одна дверь подземного мира. И войдет он вместе с царями Севера и Юга, и будет он в свите Осириса во веки веков».
Судя по некоторым фрагментам текстов, умерший боялся остаться в подземном мире без воздуха и воды, которые были нужны ему в той же мере, что и пища. Чтобы предотвратить это несчастье, на папирусе рисовались картинки, на которых умерший изображался с парусом в руках (символом воздуха, ветра и дыхания), стоя по щиколотку в воде, а под картинками писался текст, подобный следующему: «Мои уста и мои ноздри открыты в Татту (Бусирисе). Место моего успокоения в Анну (Гелиополе), это дом мой. Он был построен для меня богиней Сешат, а бог Хнему воздвиг для меня его стены…» «Приветствую тебя, бог Тему, одари меня сладостным дыханием из ноздрей твоих! Я обнимаю великий трон, что в Хеменну (Гермополе), и я наблюдаю за яйцом Великого Гоготуна; я рождаюсь, как рождается оно; я живу, как живет оно; мое дыхание – это его дыхание».
Еще одно «великое таинство» должно было совершаться для того, чтобы умерший мог войти на небеса через четыре двери и наслаждаться воздухом, проходящим через каждую из этих дверей. Северный ветер принадлежал Осирису, южный – Ра, западный – Исиде и восточный – Нефтиде. Чтобы умерший мог обрести власть над каждым ветром, он должен был стать хозяином дверей, через которые они дули. Такую власть можно было получить, только если на саркофаге были изображены эти двери и бог Тот, открывающий каждую из них. Как видно из текста, этому придавалось особое значение: «Не позволяй никому из посторонних узнать эту главу, ибо это великая тайна, и те, кто обитает в болотах (то есть несведущие), не знают ее. Делай это только в присутствии твоего отца, или твоего сына, или тебя самого, ибо это поистине великое таинство, не известное никому».
Одним из наслаждений, которых так сильно жаждал умерший, было передвижение по небу в ладье бога Ра вместе с богами погребального цикла Осириса. Для этого нужно было нарисовать определенные картинки и произнести над ними надлежащие «слова власти». На чистом папирусе чернилами, сделанными из зеленого abut, смешанного с водным раствором anti, следовало изобразить ладью, а в ладье – фигуры Исиды, Тота, Шу, Хепера и самого умершего. Папирус нужно было прикрепить на грудь умершего, следя при этом, чтобы он не коснулся его тела. Благодаря этому дух умершего мог каждый день входить в ладью Ра, бог Тот оберегал его, и он мог плыть с Ра куда пожелает. В другом тексте говорится, что ладья Ра должна быть нарисована в «чистом месте», а на носу ладьи следует изобразить умершего. Предполагалось, что Ра до полудня путешествует в одной ладье (называемой Манджет), а с полудня до заката – в другой (называемой Месектет), значит, следовало помочь умершему получить доступ к обеим ладьям. Как же это делалось? С одной стороны рисунка ладьи нужно было нарисовать утреннюю ладью Ра, а с другой – вечернюю. Следовательно, один рисунок мог превратиться в две ладьи. Обеспеченная надлежащими подношениями, которые следовало совершать для почившего в день рождения Осириса, душа покойного могла жить вечно. Судя по подзаголовку главы CXXX, текст этой главы относится ко времени Хесепти, пятого царя Первой династии, правившего около 4350 года до н. э. Значит, и обычай рисовать ладью на папирусе относится, по всей видимости, к тому же периоду. Важность подобных рисунков подчеркивается в подзаголовках (рубриках) глав CXXXIII и CXXXIV Книги мертвых:
1. «Эта глава должна быть зачитана над ладьей длиною в четыре локтя, изготовленной из зеленого фаянса, [на котором должны быть нарисованы] божественные покровители городов и небо со звездами, но прежде следует провести церемонию очищения с помощью соды и ладана. И вот, ты должен нарисовать образ Ра желтым цветом на чистой табличке и поместить ее на носу ладьи. Ты должен нарисовать образ духа, которому ты желаешь стать совершенным, [и поместить его] в эту ладью, и сделай так, чтобы он путешествовал в этой ладье, [которая должна быть сделана по образу и подобию ладьи] Ра, и он увидит там самого бога Ра. Не позволяй никому видеть это, за исключением тебя самого, твоего отца или твоего сына, и охраняй это со всей тщательностью. Тогда дух будет совершенен в сердце Ра, и это даст ему силу в сонме богов; и боги будут смотреть на него как на подобное им божественное существо, а люди, живые и мертвые, падут ниц перед ним, и его узрят в подземном мире в виде сияния Ра».
2. «Эту главу должно читать над стоящим соколом с Белой Короной на голове, [и над фигурками] богов Тему, Шу, Тефнут, Себа, Нут, Осириса, Исиды, Сета и Нефтиды, нарисованными желтой краской на новой табличке, которую следует поместить [в изображение] ладьи [Ра] вместе с фигурой духа, которому желаешь стать совершенным. Все эти фигурки следует умастить кедровым маслом, воскурить для них благовония и изжарить домашнюю птицу. Это – восхваление Ра в его странствии, и благодаря этому умерший сможет быть рядом с Ра каждый день, а враги Ра будут повержены на веки веков».

Рис. 9. Душа писца Ани посещает его мумифицированное тело, лежащее на носилках в гробнице (из папируса Ани, лист 17)

Многие рисунки и виньетки содержат в себе точное толкование изображенного; например, при виде души, парящей над мертвым телом, которое лежит на носилках, напрашиваются ассоциации с воссоединением души и тела. Картинка, изображающая покидающего «дом казней» умершего и нож с капающей с него кровью, предполагает спасение от жестокой смерти. Изображение души и духа, стоящих перед открытой дверью, говорит о том, что душа свободна перемещаться куда пожелает. Душа и тень, проходящие в дверь гробницы, ясно указывают, что эти составляющие человека не заперты в гробнице навечно.

Рис. 10. Анубис, поддерживающий мумию писца Ани. У дверей гробницы – душа и дух умершего в виде сокола с человеческой головой и птицы Бенну соответственно (из папируса Ани, лист 1б)

Однако идеи, побудившие к созданию других виньеток, не столь ясны (например, виньетки к главам CLXII–CLXV в более позднем, пересмотренном варианте Книги мертвых). К счастью, смысл их поясняется в подзаголовках глав. Так, на рисунке перед главой CLXII изображены корова с рогами, диск и два пера. Из подзаголовка мы узнаем, что эта фигурка, сделанная из золота, должна быть прикреплена к шее умершего, а другая, нарисованная на папирусе, положена ему под голову. Если это сделано, «на него снизойдет тепло, подобное тому, что было в нем на земле. Он станет подобен богу в подземном мире, и ни одни врата не захлопнутся перед ним». Слова этой главы обладают большой защитной силой, ибо «это было сделано коровой для своего сына Ра, когда он опускался за горизонт, и его жилище было окружено существами огня». Корова, разумеется, является олицетворением Исиды-Хатхор, а слова и рисунок относятся к некоему эпизоду из жизни Ра, или Гора.

Рис. 11. Писец Ани, проходящий через дверь гробницы; за дверью находятся его тень и его душа в виде птицы с человеческой головой (из папируса Ани, лист 18)

Очевидно, «слова власти» или заклинание, произнесенное Исидой-Хатхор, избавили бога от неприятностей, однако ведь если это заклинание помогло богу и принесло ему пользу, оно может помочь и умершему и тоже принести ему пользу. «Слова власти» гласят: «О Амон, о Амон, что на небесах, обрати лицо свое к мертвому телу твоего сына и сделай его здоровым и сильным в подземном мире». И снова в тексте содержится указание на то, что эти слова – «великая тайна» и «ни один человек не должен видеть их. Поэтому сокрой эту книгу, имя ей – Книга владычицы тайного храма».
Исследование мумий позднего периода показывает, что египтяне в самом деле рисовали фигурку коровы на папирусе и клали его под голову умершего и что корова – лишь одна из фигурок, рисовавшихся на том же папирусе. Вместе с рисунками писались магические тексты, и с течением времени, когда папирусы стали прикрепляться к бинтам мумии, они заменили золотую фигурку коровы, прикреплявшуюся на шею умершего, другими словами – папирус стал своего рода амулетом, который археологи обычно называют «гипоцефалом».
Гипоцефал имеет круглую форму, поскольку представляет собой зрачок Ока Гора, которое с незапамятных времен считалось в Египте источником всех порождающих сил, возрождения и жизни. В первой группе богов: Нехебка, подносящий Гору его Око; богиня с Оком Гора вместо головы; уже упоминавшаяся корова Исида-Хатхор; четверо детей Гора; два льва; часть человеческого тела; опора для голов Хнему – бога возрождения, и Гор-Pa. Во второй группе – ладья Солнца, которой Гор правит с помощью шеста, а также ладья Луны с Гарпократом на носу. В других сценах представлены: бог Хепер в своей ладье, бог Гор в своей ладье и бог Гор-Септ в своей ладье. Двуликий бог олицетворяет две ипостаси Солнца (заходящего и восходящего), бог с бараньими головами, которому поклоняются павианы, – это мистический образ Хнему, одного из великих богов возрождения, который позже стал известен как Хнумис или Хнубис и занял важное место среди магических имен гностиков. Две молитвы из гипоцефала послужат иллюстрацией к «словам власти», обращенным к Амону, то есть Скрытому. 1. «Я – Скрытый в тайном месте. Я – совершенный дух в свите Ра, и я явился среди совершенных душ. Я – могущественная Душа в одеянии цвета шафрана. Я пришел из подземного мира по своему желанию. Я пришел. Я пришел из Ока Гора. Я пришел из подземного мира с Ра из Дома Старейшего в Гелиополе. Я – один из духов, что приходят из подземного мира: да будет даровано телу моему все необходимое, душе моей – небеса, а мумии моей – тайное место». 2. «Пусть бог, который сам скрыт и чье лицо скрыто, который сияет над миром в своем облике и в подземном мире, одарит душу мою вечной жизнью! Пусть великий бог в своем диске пошлет лучи в подземный мир Гелиополя! Позволь мне входить и выходить из подземного мира беспрепятственно».
Глава CLXIII Книги мертвых была написана с целью предотвратить разложение человеческого тела в подземном мире и освободить его от запертых там душ. Для этого необходимо было зачитать главу над тремя изображениями: 1) змеей с ногами, имеющей диск и два рога на голове; 2) Утчат, или Оком Гора, «в зрачке которого должна быть фигура бога с поднятой рукой, с лицом божественной души, с перьями и спиной как у сокола»; 3) Утчат, или Оком Гора, «в зрачке которого должна быть фигура бога с поднятой рукой и с лицом богини Нейт, с перьями и спиной сокола». Если все это будет сделано, «умершего не вернут к вратам подземного мира, он будет есть и пить и отправлять естественные функции, как он делал это, когда жил на земле; и никто не восстанет против него; и он будет защищен от рук врагов во веки веков».
Чтобы «слова власти», приведенные в главе CLXIV, возымели действие, их следовало зачитать над фигуркой трехголовой богини Мут. Первая голова была похожа на голову богини Пехат и имела перья; вторая – на человеческую голову с коронами Юга и Севера; третья – на голову коршуна и имела перья. У фигурки была пара крыльев и львиные лапы с когтями. Это изображение рисовалось черной, зеленой и желтой красками на куске полотна анес; перед ним и позади него изображались карлики с перьями на голове. У каждого карлика одна рука была поднята, каждый имел два лица (одно – сокола, другое – человека) и тучное тело. Делались эти фигурки для того, чтобы умерший «уподобился богу среди богов подземного мира; он никогда, никогда не будет возвращен назад; его плоть и его кости уподобятся плоти и костям тех, кто никогда не умирает; он будет пить воду из истока реки; ему предоставят владения в Сехет-Аару; он станет звездой на небе; он отправится на битву с чудовищным змеем Некау и с Таром, что обитают в подземном мире; он не будет заперт вместе с душами, что закованы; у него будет сила, чтобы освободиться, где бы он ни находился; и черви не пожрут его».
«Слова власти» из главы CLXV следовало зачитывать «над фигуркой бога с поднятой рукой и перьями на голове; его ноги должны быть широко расставлены, а торс сделан в форме жука, и он должен быть раскрашен голубой краской, приготовленной из ляпис-лазури, смешанной с раствором камаи». Слова эти следует читать над «фигурой с человеческой головой, у которой руки отведены от тела, над правым плечом должна быть голова барана и над левым плечом – голова барана. Ты должен нарисовать фигурку бога с поднятой рукой на куске льняного полотна прямо над сердцем умершего, а другую фигурку – над его грудью; но не позволяй богу Сукати из подземного мира узнать об этом». Если сделать это, «умерший будет пить воду из истока реки и будет сиять подобно звездам в небесах». Вероятно, главы CLXII–CLXV были составлены позже остальных.
Вот еще один пример магических картинок из Книги мертвых. Виньетка из главы CXLVIII содержит изображения семи коров «и их быка», а также четырех весел. Семь коров символизируют семь богинь Хатхор, бык олицетворяет Ра, а четыре весла – четыре стороны света и четыре кардинальные точки. В тексте приводятся имена коров и быка, названия весел и определенные молитвы для погребальных жертвоприношений. В результате умерший будет получать «изобилие пищи регулярно и постоянно во веки веков». Изображения коров, их быка и весел должны были быть нарисованы в цвете на доске (?), и, когда Ра, бог Солнца, поднимался над изображениями, друзья умершего должны были положить перед ними подношения, которые неведомыми путями достигали богов и богинь, изображенных на доске, а те, в свою очередь, даровали умершему еду и питье, которые ему требовались. Более того, «если это будет сделано», «Ра станет направлять умершего, станет силой, защищающей его, и уничтожит всех его врагов в подземном мире, на небесах, на земле и в любом другом месте, где бы ни оказался умерший».
Изучая амулеты, использовавшиеся египтянами, мы видели, что и материал, из которого был сделан амулет, и начертанные на нем слова обладали магической силой. Однако из папирусов мы узнаем, что в некоторых случаях для получения нужного результата достаточно было и одних написанных слов. В этом нет ничего странного, и заклинания, или «слова власти», которые требовалось лишь написать на папирусе или полотне, сразу приобрели популярность среди всех слоев населения, мужчин и женщин, а в особенности среди бедных и невежественных людей. На Востоке с незапамятных времен к написанному слову относились с благоговением, да и по сей день восточные народы нередко надевают на себя или носят с собой копии священных книг или текстов, подобно своим предкам веря в их защитную силу.
В Древнем Египте вся Книга мертвых и различные ее фрагменты, копировавшиеся на папирусах, состояли из серий «слов власти», и современный египтянин относится к Корану так же, как его предок относился к древней Книге мертвых. Любопытный фрагмент текста, начертанного на внутренних стенах пирамиды Униса (строка 583), гласит: «Кости и плоть, лишенные надписей, несчастны, но узри, на писаниях Униса, – большая печать, и погляди – это не маленькая печать». Трудно истолковать весь фрагмент текста, но он, без сомнения, имел какое-то отношение к обычаю класть в гробницу умершего папирусы с текстами, обладавшими, как верили египтяне, магической силой. В древних религиозных книгах всегда находились отрывки или разделы, которые считались более важными, чем остальные, и не стоит удивляться их солидному объему.
Египтяне использовали два варианта главы LXIV Книги мертвых. Без сомнения, более короткий уже при Первой династии (около 4300 г. до н. э.) являлся кратким изложением всей книги, и чтение его имело такой же эффект, как и чтение всего текста [19 — Подобным образом арабы придают столь же большое значение, как и всему Корану в целом, Фатихе, или вступительной главе, а также главе, которая утверждает единство бога (СХП).]. Примечательно, что этот вариант называется «Глава знания «Глав Выхода Днем» в единственной главе» и датируется временем правления Хесепти, царя Первой династии, правившего около 4300 года до н. э., в то время как более полный вариант датируется временем правления Менкаура, царя Четвертой династии (около 3600 года до н. э.).
Следует отметить, с каким постоянством определенные главы и заклинания возникают в погребальных папирусах разных времен. Объяснение этому может быть следующее: в древние времена, вероятно, произошел отбор, и далее отобранные фрагменты копировались с различными добавлениями или пропусками, в зависимости от состоятельности друзей умершего. Но одно известно наверняка: каждый египтянин умирал, твердо веря, что в своем путешествии в загробный мир он будет снабжен «словами власти», которые помогут ему беспрепятственно преодолеть весь путь и получить в изобилии еду и питье. Это представление о «словах власти» может быть проиллюстрировано следующими отрывками: «Пусть бог Тот, исполненный «словами власти», придет и снимет бинты, даже бинты Сета, что сковали мне уста… Что касается «слов власти» и всех слов, которые могут быть сказаны против меня, пусть каждый из богов противостоит им».
«Погляди, я собираю «слова власти» отовсюду, где бы они ни были, от любого существа беру я их; они скорее, чем борзые, и быстрее, чем свет».
Крокодилу, который пришел к нему, чтобы исторгнуть «слова власти», умерший говорит: «Прочь, возвращайся, иди назад, крокодил, демон Суи! Ты не сможешь подойти ко мне, ибо я имею «слова власти»… Небеса имеют власть над временами года, а «слова власти» над тем, что подвластно им. Мои уста имеют власть над «словами власти», которые находятся в них». «Я облечен (?) и полностью снабжен твоими магическими словами, о Ра, тот, что в небесах надо мной и в земле подо мной».
Двум сестрам-богиням Мерт умерший говорит: «Мое послание к вам – мои «слова власти». Я сияю с ладьи Сектет, я – Гор, сын Исиды, и я пришел, чгобы увидеть отца моего Осириса». «Я стал духом в своем обличии, я получил власть над своими «словами власти», и должно мне стать духом». «Приветствую тебя, отсекающего головы и рассекающего брови, тебя, что убирает «словами власти» память о зле с уст духов… Да не умолкнут мои уста от твоих «слов власти»… Иди назад и отступи перед словами, которые богиня Исида произнесла, когда ты пришел изъять воспоминание о зле из уст Осириса». На амулете «Пряжка» обычно были начертаны такие: «Пусть кровь Исиды и силы (?) Исиды, и «слова власти» Исиды защитят это могущественное существо» и т. д., а в своем обращении к Осирису Тот говорит: «Я – Тот, приближенный Ра, владыка силы, что доводит до благополучного конца то, что он делает, могущественный обладатель «слов власти», что находится в ладье миллионы лет, повелитель законов, покоритель двух земель» и т. д.
Из приведенных отрывков мы не только узнаем, сколь велико было доверие, которое умерший питал к «словам власти», но и их источник: бог Тот и богиня Исида. Следует напомнить, что Тот именовался «писцом богов», «повелителем письменности», «хозяином папируса», «изобретателем палитры и чернильницы», «властелином божественных слов», то есть священных писаний и манускриптов. Поскольку он был владыкой книг и силы речи, считалось, что он обладает всеми знаниями, как человеческими, так и божественными. При сотворении мира именно Тот облек в слова волю невидимой и неизвестной созидающей силы и произнес эти слова таким образом, что возникла вселенная, и именно Тот, обладающий знаниями, стал защитником и другом Осириса, Исиды и их сына Гора. Тексты говорят нам, что Тот помогал этим трем богам не с помощью своей физической силы, но давая им «слова власти» и показывая, как пользоваться ими. Мы знаем, что Осирис поверг всех врагов, восстановил свое тело и стал царем подземного мира и богом мертвых. Но ему удалось сделать это только благодаря «словам власти», данным ему богом Тотом. Веря в это, умерший восклицает: «Приветствую тебя, Тот, с помощью которого Осирис победил своих врагов, сделай же, чтобы и Ани победил своих врагов в присутствии великих правителей из Татту» (или любого другого места). Без «слов власти» Тота Осирис был бы бессилен перед атаками врагов, а значит, и умерший, всегда отождествляемый с Осирисом, сможет одолеть смерть, но лишь с помощью «слов власти», которые он узнает из рукописей, положенных в его гробницу. В сцене суда именно Тот сообщает богам результат взвешивания сердца, а владельцу взвешиваемого сердца – слова, которые ему нужно произнести в своем обращении к богам.
Тот был другом и защитником Осириса, и Исида также искала у него утешения. Слова одного гимна говорят, что она знала, «как отвести беду», была «сильна языком и произносила известные ей «слова власти» правильно и без запинки», но это описание лишь подтверждает, что Тот научил ее искусству произнесения «слов власти»; впрочем, Исида не только этим обязана ему. Найдя мертвое тело своего мужа Осириса, Исида обернулась птицей, чьи взмахи крыльев рождали воздух, а оперение излучало свет, и своими «словами власти» вернула мертвое тело к жизни. От этой встречи родился Гор, которого Исида вскармливала и растила в тайном убежище, в тростниковых болотах. Через какое-то время богиню стал преследовать Сет, убийца ее мужа, который, вероятно, схватил ее и Гора. Однако благодаря помощи Тота ночью Исиде удалось бежать, в пути ее сопровождали семь скорпионов, которых звали Тефен, Бефен, Местет, Местетеф, Петет, Четет, Матет – последние трое указывали богине путь. Дорога привела Исиду к болотам Пер-Суи (то есть Крокодилополис), к городу двух богинь сандалий, где начинается болотистая страна Атху. Вскоре они дошли до Теба [20 — Города двух сандалий. Две сандалии были сделаны из кожи бога Нехеса или Сета, противника Гора.], где стоял дом, в котором обитали жены правителя округа. Хозяйка дома выглянула за дверь и увидела Исиду, но не позволила ей войти в дом, испугавшись скорпионов, сопровождавших богиню. Скорпионы посовещались и решили ужалить женщину. В этот момент одна бедная женщина, жившая на болотах, открыла дверь своего дома Исиде. Скорпион же Тефен тем временем прополз в дом правителя, ужалил сына хозяйки и поджег дом. Ничем нельзя было потушить огонь, и дождя не было, ибо сезон дождей еще не настал. Вот что случилось с женщиной, которая обидела Исиду. Она металась по улицам города, громко крича от горя, ибо не знала, выживет ли ее ребенок или умрет.
Увидев это, Исида пожалела ужаленного ребенка, и, поскольку его вины в том, что мать его захлопнула дверь перед богиней, не было, Исида решила спасти малыша. Она крикнула обезумевшей от горя матери: «Иди сюда, иди сюда! Ибо мое слово – это талисман, возвращающий жизнь. Я – дочь, хорошо известная и в твоем городе, и я прогоню зло словами, которым научил меня мой отец, ибо я – дочь его». Исида возложила руки на тело ребенка, чтобы вернуть в него дух, и сказала:
«Ступай, Тефен, уходи отсюда, не приходи! Яд Бефена, выйди и исчезни в земле. Я, Исида, богиня, владычица «слов власти», что прибегает к магии, и чьи слова – заклинания. Повинуйся мне всякая тварь, что жалит, и беги отсюда прочь. О яд [Местета и] Местетефа, не поднимайся! О яд Петета и Четета, не выходи! О Ма-тет, беги отсюда прочь!» Затем богиня Исида произнесла определенные заклинания, которые сообщил ей Себ, чтобы она могла изгнать яд, и сказала: «Выходи, изыди, о яд», добавляя слова «Мер-Ра» утром и «Яйцо Гуся, появляющегося из сикомора» вечером, обращаясь к скорпионам. Обе эти фразы были талисманами. После этого Исида принялась сетовать, что во всем Египте не отыщется более одинокой и несчастной женщины, чем она, Исида, и что она уподобилась старику, который отказывается смотреть на красивых женщин и посещать их дома. Исида велела скорпионам отвратить от нее свои взоры и показать ей тропу среди болот в тайное место в городе Хебт. После чего Исида вскричала: «Да оживет ребенок, и да умрет яд! Покуда солнце живо, яд мертв». И огонь в доме женщины погас, и небеса возликовали, услышав слова Исиды. Сказав, что «сын женщины был ужален, потому что мать его захлопнула дверь своего дома перед ней и ничем не помогла ей», Исида вновь вскричала: «Да оживет ребенок, и да умрет яд!» – и сын женщины исцелился.
А Исида продолжала: «Я, Исида, зачала ребенка и выносила Гора. Я, богиня, родила Гора на острове (или в гнезде) в Атху, стране болот. И возликовала я, ибо Гор послан был мне как дар, в возмещение утраты его отца. Я скрывала сына, испытывая тревогу за него, и он был надежно спрятан, когда я отправилась в город Ам. Поприветствовав его жителей, я вернулась к ребенку, чтобы покормить его грудью и снова прижать его к себе. Но я нашла моего младенца Гора, мое золотое, лелеемое дитя, на пороге смерти! Он орошал землю своими слезами и пеной со своих губ, его тело окоченело, сердце остановилось, и ни один мускул, ни один член его не шевельнулся [21 — Это точное описание состояния животного, ужаленного маленьким черным скорпионом, обитавшим в Египте и Судане. Я видел собаку полковника Дрейга, укушенную подобным скорпионом в сентябре 1897 г. Собака около часа находилась в состоянии Гора, описанном выше, и весь лагерь переживал за нее, потому что и хозяин, и его собака были всеобщими любимцами. Когда уже больше невозможно было поддерживать в ней жизнь, собаку на несколько часов погрузили в чан с очень горячей водой. А на закате дыхание ее нормализовалось, и вскоре собака окончательно поправилась.]. Я страшно закричала от горя, и обитатели тростниковых болот сразу же сбежались ко мне из своих домов. Они разделяли мою утрату, но никто из них не открыл рта, чтобы сказать что-нибудь, ибо все пребывали в глубокой печали и никто не знал, как вернуть Гора к жизни. Тут ко мне подошла женщина, хорошо известная в своем городе, так как она принадлежала к благородной семье, и попробовала вдохнуть жизнь в Гора, но, хотя сердце ее было полно знаний, Гор не шевельнулся». Тем временем люди стали говорить, что сын божественной матери Исиды был надежно защищен от угроз Сета и ни Сет, ни кто-либо другой не мог проникнуть сквозь растения, скрывавшие ребенка, а «слова власти» Тему, отца богов, «что на небесах», должны были сохранить жизнь Гору. Наконец, было обнаружено, что Гор был ужален скорпионом и что это существо, «разрушающее сердце», ранило или, может быть, даже убило ребенка.
В этот момент появилась Нефтида, которая бродила по болотам, горько оплакивая несчастье, обрушившееся на ее сестру Исиду. С Нефтидой была Серкет, богиня скорпионов, которая все время спрашивала: «Что же произошло с младенцем Гором?» Тогда Нефтида сказала Исиде: «Взывай к небесам, пусть гребцы ладьи Ра перестанут грести, и ладья Ра не сдвинется с места ради спасения Гора». И немедленно Исида воззвала к небесам, обращаясь к ладье, и солнце остановилось, и ладья Ра замерла на месте по просьбе богини. Из ладьи вышел бог Тот, наделенный магической силой и обладавший способностью приказывать так, что все его приказы исполнялись без промедления. И обратился Тот к Исиде: «О ты, богиня Исида, чьи уста знают, как произносить заклинания, никакая беда не коснется ребенка Гора, ибо его здоровье и безопасность во власти ладьи Ра. Я вышел в этот день из священной ладьи Диска (Атона) на место, где это случилось вчера. Когда правит темнота, свет должен одержать над ней верх, ради здоровья Гора и ради матери его Исиды – и случится так с каждым, кто обладает тем, что написано здесь». Дальнейшее развитие событий совершенно ясно. Ребенок Гор был возвращен к жизни, к большой радости его матери Исиды, которая оказалась к неоплатном долгу перед богом Тотом за то, что он спас ее сына от смерти, точно так же, как спас в свое время ее мужа.
Так как Исида воскресила и мужа, и сына с помощью «слов власти» и талисманов, которыми она владела, каждый смертный считал необходимым заручиться покровительством богини, ибо в ее руках были вечная жизнь и смерть. Со временем египтяне стали чтить Исиду, ибо она была владычицей богов и небес и ей приписывалась сила, равная силе самого Ра. А в дошедшей до нас легенде, записанной на папирусе, содержащем магическое заклинание против всех ядовитых гадов, рассказывается, как Исида совершила дерзкую попытку лишить Ра его силы, вознамерившись стать владычицей вселенной. Эта легенда записана в хранящемся в Турине иератическом папирусе, а честь первой его расшифровки принадлежит М. Лефебюре.
//— Легенда о Ра и Исиде —//
«Глава о божественном боге, создавшем самого себя, сотворившем небо, и землю, и ветры, и жизнь, и огонь, и богов, и людей, и диких зверей, и скот, и гадов, и птиц в небе, и рыб в море. Он – царь людей и богов, у него одна жизнь (?), и сто двадцать лет все равно что год, имена его бесчисленны и неизвестны, и даже боги не знают их.
А Исида была женщиной, знающей «слова власти». Сердцу ее наскучили миллионы людей, и она обратила свой взор на миллионы богов, но больше всего Исида ценила духов (ху). И так она помыслила в своем сердце: «Разве не могу я использовать священное имя бога и самой стать хозяйкой земли и богиней, подобной Ра в небесах и на земле?» А Ра между тем каждый день выступал во главе своих гребцов и восседал на престоле двух горизонтов. И вот настал день, кода состарился божественный (то есть Ра): губы его дрожали, слюна текла изо рта на землю. Исида смешала слюну с землей в руке и вылепила священного змея, обличьем подобного стреле. Она не поставила его перед собой, а положила на землю, там, где пролегал путь великого бога, который направлялся, повинуясь желанию сердца, в свое двойное царство. И вот поднялся священный бог, и боги, словно свита за фараоном, шли за ним; и он, по своему обыкновению, двинулся в путь, и священный змей ужалил его. Огонь жизни покинул его, и он, обитающий среди кедров (?), был поражен. Открыл священный бог свои уста, и крик его достиг небес. И спросил сонм его богов: «Что случилось?» И воскликнули его боги: «Что это?» Но Ра не смог ответить, ибо челюсти его дрожали и все члены трепетали; яд быстро разлился по его телу, подобно тому как Нил заливает земли. Укрепив свое сердце, великий бог воззвал к своей свите: «Подойдите ко мне, о вы, плоть от плоти моей, сообщите Хеперу, что страшное несчастье обрушилось на меня. Мое сердце воспринимает его, но глаза мои ослепли, и я не знаю, кто мог сотворить это со мной. Никогда прежде я не испытывал такой боли, ни одна болезнь не причиняла мне таких страданий. Я – владыка и сын владыки, священная сущность, исходящая от Бога. Я – великий, сын великого, и мой отец сотворил имя мое. Я обладаю множеством имен и обличий, и сущность моя – в каждом боге. Обо мне возвестили глашатаи Тему и Хор, а мои отец и мать произнесли мое имя, но оно скрыто во мне тем, кто дал мне жизнь, чтобы никто не мог получить надо мной власть с помощью магических слов. Я вышел, чтобы посмотреть на дело рук моих, я шел через мир, созданный мною, как вдруг, – увы! – что-то ужалило меня. Не огонь ли это? Или вода? Сердце мое в огне, плоть трепещет, и дрожь охватила все мои члены. Пусть приведут ко мне моих детей – богов, владеющих «словами власти» и магическими речами, чьи уста знают, как произносить их, чья сила достигает небес». И дети всех богов пришли к нему и оплакивали его.
Пришла и Исида со своими магическими словами, и в устах ее было дыхание жизни, ибо талисманы ее исцеляют болезни, а слова оживляют гортань умерших. И сказала Исида: «Что случилось, о божественный Отец? Что произошло? Неужели змей ужалил тебя, неужели одна из сотворенных тобою тварей восстала против тебя? Воистину он будет повержен моими «словами власти».
Священный бог отвечал: «Я шел своей дорогой через мои владения, по велению своего сердца, чтобы увидеть сотворенное мною, как вдруг меня ужалил змей, которого я не видел. Огонь ли это? Вода ли это? Я холоднее воды, я жарче пламени. Тело мое покрылось испариной, я дрожу, глаза мои ослабли, я не вижу неба, и пот заливает мое лицо, словно в летний день». Тогда Исида сказала Ра: «О божественный Отец, скажи мне свое имя, чтобы я могла исцелить тебя». И ответил ей Ра: «Я создал небо и земли, я породил горы и сотворил все, что над ними, я создал воду. Я сотворил богиню Мехт-урт и создал «Быка своей матери», от которого исходит аромат любви. Я создал небеса, я натянул оба горизонта, как занавес, и поместил туда души богов. Открывая глаза, я порождаю свет, а закрывая их, вызываю тьму. По моему велению разливается Нил, но боги не знают моего имени. Я создал часы и дни, я основал празднества, я творю разлив Нила. Я зажигаю огонь жизни и приношу пищу в дома. Я – Хепера утром, Ра в полдень и Тему вечером». Но яд не покидал тела его, а, напротив, проникал все глубже, и великий бог не мог больше ходить.
И сказала Исида Ра: «Ты так и не поведал мне имя твое. О, скажи же его мне, и яд покинет тебя, ибо будет жить тот, что имя откроется». Яд уже жег, как огонь, и великий бог сказал: «Я позволяю Исиде искать во мне, и пусть мое имя перейдет от меня к ней». И великий бог скрылся от других богов, и его место в Ладье Миллионов Лет пустовало. А когда настало время появиться сердцу Ра, Исида сказала своему сыну Гору: «Бог поклялся отдать свои глаза (то есть Солнце и Луну). Так имя великого бога было отобрано у него, и Исида, владычица магических слов, сказала: «Уходи, яд, покинь Ра. О, Око Гора, выйди из бога и засияй на его устах. Это я, Исида, заставляю истечь на землю побежденный яд, ибо имя великого бога было отобрано у него. Да живет Ра, да погибнет яд! Да погибнет яд, да живет Ра!» Таковы были слова Исиды, могущественной владычицы, хозяйки богов, знающей имя Ра».

Из следующего за этой легендой текста мы узнаем, что целью его написания было не столько поведать читателю легенду, сколько научить его составлять магические заклинания, ибо в тексте говорится, что он должен зачитываться над фигурками Тему, Гора, и Исиды, и Гора, то есть над фигурками Тему – вечернего солнца, Старшего Гора, Гора – сына Исиды и самой Исиды. Тему, по всей видимости, занимает место Ра, поскольку олицетворяет Солнце-старика, то есть Ра в конце его дневной жизни, когда он утратил свою силу и мощь. Этот текст представляет собой магическое заклинание против укусов змей, поскольку считалось, что написанные слова Исиды могут спасти жизнь укушенному змеей, точно так же, как они спасли жизнь Ра. Если бы нам были полностью известны указания по использованию фигурок Тему, Исиды и двух Горов, мы, вероятно, обнаружили бы, что с их помощью нужно разыграть сценку, воспроизводящую то, что происходило между Ра и Исидой, когда ей удалось узнать имя бога. Таким образом, мы имеем явное подтверждение того, что Исида обладала чудесной магической силой, с помощью которой она обрела власть над жизнью и смертью. «Слова власти» Исиды были бесценным сокровищем, ибо она получила их от Тота, олицетворявшего разум Творца, то есть происхождение этих слов было божественным, и, значит, сами они были священными.
Из папируса эпохи Птолемеев нам стали известны несколько интересных фактов о великом магическом мастерстве принца Сетнау. Он знал, как использовать силу талисманов и амулетов и как составлять магические заклинания, был знатоком как религиозной литературы, так и литературы из «Двойного Дома Жизни» или из библиотеки магических книг. Однажды, когда принц заговорил о магии, один из советников царя стал насмехаться над ним, и в ответ Сетнау сказал ему: «Если ты захочешь прочесть книгу, обладающую магической силой, приди ко мне, и я покажу ее тебе. Эта книга написана самим Тотом, и в ней есть два заклинания. Первое заколдует небеса, землю, подземный мир, море и горы, и ты увидишь всех птиц, гадов, рыб, ибо могущество этого заклинания заставит рыб подняться на поверхность. Второе заклинание позволит человеку и в гробнице обрести тот облик, который он имел на земле» и т. д. Когда у Сетнау спросили, откуда он взял эту книгу, принц ответил, что она пребывала в гробнице Птах-нефер-ка в Мемфисе. Сетнау отправился туда со своим братом и три дня и три ночи провел в поисках этой гробницы, и лишь на третий день они отыскали ее. Сетнау произнес магические слова, земля разверзлась, и они спустились туда, где была книга. Войдя в гробницу, братья увидели, что вся она залита ярким светом, исходящим из книги. Тут они заметили не только Птах-нефер-ка, но также и его жену Ахуру и их сына Мерху. Хотя Ахура и Мерху похоронены в Коптосе, их двойники благодаря магической силе Тота могли жить в гробнице Птах-нефер-ка. Сетнау сказал им, что пришел за книгой, но Ахура стала умолять его не делать этого, поскольку обладателей книги постоянно преследовали несчастья. Она была сестрой Птах-нефер-ка и впоследствии вышла за него замуж. После рождения сына Мерху Птах-нефер-ка, по-видимому, полностью посвятил себя изучению магических книг, и в один прекрасный день жрец Птаха пообещал ему за сто серебряных монет и два красивых саркофага рассказать, где находится магическая книга Тота. Получив деньги и саркофаги, жрец рассказал Птах-нефер-ка, что книга хранится в железном ящике посреди реки в Коптосе.
«А железный ящик находится в бронзовом ящике, бронзовый ящик – в ящике из пальмового дерева, ящик из пальмового дерева – в ящике из черного дерева и слоновой кости, ящик из черного дерева и слоновой кости – в серебряном ящике, серебряный ящик – в золотом, а в золотом ящике и лежит книга. Вокруг ящика с книгой ползают змеи, скорпионы и прочие ядовитые гады, а вокруг ящика свернулась бессмертная змея».
Об услышанном Птах-нефер-ка рассказал своей жене и царю, а затем вместе с Ахурой и Мерху на царской барке отправился в Коптос. Прибыв туда, он направился в храм Исиды и Гарпократа, где совершил жертвоприношение и возлияния этим богам. Спустя пять дней верховный жрец Коптоса изготовил для него модель плавучей платформы и фигурки рабочих с инструментами, а затем произнес над ними «слова власти», фигурки ожили и приступили к поискам ящика. Через три дня и три ночи они добрались до него. Птах-нефер-ка произнес «слова власти» и прогнал змей и скорпионов; бессмертную змею, что свернулась вокруг ящика, он убивал дважды, но она снова и снова оживала, на третий раз он разрубил ее на две половины и насыпал между ними песок, и змея не смогла вернуть себе прежний облик. Птах-нефер-ка открыл ящики один за другим, достал золотой ящик с книгой и погрузил его на царскую барку. Там Птах-нефер-ка прочел одно из заклинаний и, заколдовав небеса и землю, узнал все их секреты, потом он прочел второе заклинание и увидел солнце, поднимающееся в небесах в сонме богов. Жена его Ахура тоже прочла книгу и увидела все то, что видел ее муж. После этого Птах-нефер-ка переписал заклинания на чистый папирус, натер его благовониями, растворил в воде и выпил; так он овладел знаниями, содержащимися в магической книге. Но своим поступком он привел в ярость бога Тота, и он рассказал Ра о том, что совершил Птах-нефер-ка. По решению бога Ра Птах-нефер-ка, его жена и сын не должны были вернуться в Мемфис. На обратном пути в Коптос Ахура и Мерху упали в реку и утонули, и сам Птах-нефер-ка тоже утонул, когда возвращался в Мемфис с книгой.
Однако Сетнау ничто не могло отвратить от его замысла, и он продолжал настаивать на своем. Он предложил сыграть на книгу в шашки, победитель должен был получить книгу. Игра шла до 52 очков, и, хотя Птах-нефер-ка пытался обмануть Сетнау, он все-таки проиграл. В этот момент Сетнау попросил своего брата Анхахерурау подняться на землю и принести талисманы Птаха и магические письмена. Вернувшись, Анхахерурау возложил талисманы на Сетнау, и тот взлетел в небо, сжимая в руках книгу. Когда он покидал гробницу, свет сиял перед ним, а за ним царила тьма, но Птах-нефер-ка сказал жене: «Я заставлю его принести эту книгу назад, с кинжалом и жезлом в руках и сосудом с огнем над головой». Мы не будем здесь пересказывать историю о том, как Сетнау был околдован красавицей по имени Табубу, и о несчастьях, обрушившихся на него, достаточно лишь сказать, что царь приказал ему вернуть книгу на место. Таким образом, предсказание Птах-нефер-ка сбылось.
Говоря о магической силе Исиды, стоит вкратце рассказать о любопытных маленьких стелах с закругленными верхушками, на передней поверхности которых нарисован стоящий на крокодилах бог Гор; обычно этих крокодилов называют «циппи Гора». Самым крупным и самым замечательным образцом стел является знаменитая «стела Меттерниха», обнаруженная в 1828 году при строительстве водохранилища во францисканском монастыре в Александрии и подаренная Мухаммедом Али-пашой принцу Меттерниху. К счастью, мы имеем возможность датировать эту стелу, поскольку на ней написано имя Нектанеба I, последнего из исконно египетских фараонов, царствовавшего с 378-го по 360 год до н. э., а из множества источников мы знаем, что такого рода монументы создавались только в тот период. Из двух приведенных здесь иллюстраций видно, что стела украшена лепными или резными изображениями многих древнеегипетских богов, хорошо известных нам по монументам более ранних династий, а также фигурками демонов, чудовищ и животных, имеющих мифологическое и магическое значение. Многие изображения сопровождаются текстами, содержащими магические заклинания, магические имена и ссылки на мифы.

Рис. 12. «Циппи Гора» («стела Меттерниха»)

В центре стелы мы видим Гора или Гарпократа, стоящего на двух крокодилах; на лбу у него – урей, а на правом виске локон – эмблема юности. В руках он держит двух змей, льва и антилопу, и по выражению его лица видно, что он ничуть не боится их. Над его головой – бородатая голова, которая считается головой беса. Справа от него: 1) Утчат с человеческими руками; 2) стоящий на свернувшейся змее Гор-Pa с головой сокола, на которой виден солнечный диск и урей; 3) Осирис в облике сокола, стоящего на скипетре в короне атеф; 4) богиня Исида, стоящая на свернувшейся змее; 5) богиня Нехебет в облике стервятника, стоящая на папирусном скипетре. Слева от Гора расположены: 1) Утчат с человеческими руками; 2) папирусный штандарт с перьями и менатами; 3) бог Тот, стоящий на свернувшейся змее; 4) богиня Уаджет в образе змеи на папирусном скипетре.
Здесь Гор олицетворяет молодость, силу и восходящее Солнце, а голова над ним, по всей видимости, представляет Ра (или беса) в виде старика. Здесь явно содержится намек на бога, «который стареет к вечеру, а затем вновь становится молодым». Утчат и фигуры богов символизируют силы Солнца и божественных сущностей, обладающих «словами власти» на Юге и Севере, с помощью которых молодой бог Гор поразил всех враждебных ему животных, гадов и пресмыкающихся в воде и на земле. Над этим рисунком и вокруг него в несколько рядов располагаются фигуры богов и мифологические сцены, многие из которых, очевидно, взяты из винветок в Книге мертвых. Они помещены здесь с целью доказать, что свет побеждает тьму, добро побеждает зло, а за смертью следует новая жизнь. Тексты, заполняющие свободное от фигур пространство, описывают отдельные эпизоды вечного сражения Гора и его брата Сета, а также рассказывают историю скитаний Исиды с сыном Гором и ее страданий в стране тростниковых болот. Кроме этого, на стеле написаны молитвы определенным богам. В целом монумент – это не что иное, как талисман или гигантский амулет с вырезанными на нем магическими изображениями и «словами власти». По всей видимости, он располагался на видном месте во дворе или в доме и служил для защиты самого жилища и его обитателей от нападений враждебных существ, видимых и невидимых, ибо считалось, что против этой стелы все они бессильны. На стеле представлены все, даже не самые значительные боги, а все демоны, злые животные или гады изображены на ней побежденным. Знание древнеегипетской мифологии и мастерство, продемонстрированное создателями этого талисмана, поистине замечательны. Маленькие «циппи Гора» содержат лишь фрагменты изображений и текстов из «стелы Меттерниха». В птолемеевскую и римскую эпохи некоторые фигуры богов, стоящих на циппи, отливались в бронзе или вырезались из камня и помещались в гробницы и под фундаменты зданий, чтобы прогнать оттуда демонов, которые могли причинить вред как живым, так и мертвым.

Рис. 13. «Циппи Гора» («стела Меттерниха»)

Благодаря арабскому историку Масуди мы имеем возможность ознакомиться с интересной легендой о талисманах, которые использовал Александр Великий для защиты Александрии при строительстве города. Поскольку эта легенда имеет египетские корни и датируется временем, не слишком отдаленным от времени создания «стелы Меттерниха», эту легенду стоит упомянуть здесь.
Когда было заложено основание города и начали возводиться стены, из моря каждую ночь стали выходить какие-то дикие животные, разрушавшие все, что было построено за день. Часовым приказано было отгонять их, но, несмотря на это, каждое утро оказывалось, что выстроенное накануне разрушено. После долгих размышлений Александр разработал план защиты от морских чудовищ и приступил к его осуществлению. Он сделал ящик длиной в десять локтей и шириной в пять локтей со стеклянными стенками, укрепленными в рамах с помощью дегтя, смолы и т. д. В этот ящик сели сам Александр и два искусных рисовальщика, ящик закрыли и вывезли в море на двух судах. Тут ко дну ящика прикрепили грузы из железа, свинца и камня и на тросах погрузили его в воду. Поскольку стенки ящика были стеклянными, а морская вода прозрачной, Александр со своими спутниками, оказавшись на дне моря, мог наблюдать за плавающими вокруг морскими чудовищами, некоторые из которых имели человеческие тела и головы животных. У одних в руках были топоры, у других – пилы, у третьих – молотки, и все они очень напоминали рабочих. Когда чудовища проплывали мимо ящика, Александр и его спутники запечатлевали на бумаге их свирепые морды, фигуры и формы. Когда все было сделано, был подан сигнал, и ящик подняли на поверхность. На берегу Александр приказал своим мастерам изготовить из камня и металла изображения морских чудовищ, используя в качестве образца сделанные под водой рисунки.
Когда приказ Александра был выполнен, он велел установить фигуры на пьедесталы вдоль морского берега, а сам продолжил возводить город. С наступлением ночи из моря снова вышли чудовища, но, увидев на берегу свои изваяния, тотчас вернулись в море, и никто их больше не видел. Однако, когда город уже был построен и населен, морские чудовища появились снова, на этот раз по ночам стали исчезать люди. Чтобы положить этому конец, Александр решил прибегнуть к помощи талисманов, которые разместили у основания колонн. Каждая колонна имела форму стрелы высотой 80 локтей и покоилась на медном постаменте. В качестве талисманов были использованы изображения или статуи с соответствующими надписями. Поскольку устанавливались талисманы лишь после тщательных астрономических вычислений, мы можем предположить, что они возымели желаемое действие.

Глава 5
Магические имена

Египтяне, как большинство восточных народов, огромное значение придавали знанию имен. Как живые, так и мертвые должны были знать, как использовать и упоминать имена, обладающие магической силой. Египтяне верили, что, если человек обращался к богу или злому духу по имени, те обязаны были ответить этому человеку и выполнить любое его желание. Кроме того, зная имя ближнего, человек мог либо помочь ему, либо причинить вред. Проклятое имя навлекало несчастья на его владельца, благословленное же приносило своему хозяину пользу. Для египтян имя было такой же частью человеческого существа, как его душа, двойник (ка) или тело, и таких представлений египтяне придерживались с незапамятных времен. Так, в тексте, начертанном на стенах пирамиды Пепи I, правившего Египтом около 3200 года до н. э., мы читаем: «Пепи был очищен. Он взял в свою руку жезл m-аh, он обеспечил себя властью, он занял свое место в ладье среди великих и малых богов. Ра велит Пепи плыть на Запад, он устанавливает его царский трон над тронами повелителей двойников, он числит Пепи во главе живущих. Двери Пех-ка, что в бездне, открываются для Пепи, железные двери, являющиеся потолком неба, открываются для Пепи, и он входит в них. На плечах Пепи шкура пантеры, в руке его жезл и кнут. Пепи счастлив со своим именем, он живет со своим ка (двойником)».
Любопытно, что в этом тексте упоминаются лишь тело, имя и двойник фараона, словно только из них и состоит человек. Заслуживает внимания и то значение, которое придается имени. В тексте из пирамиды другого фараона, Пепи II, содержится молитва о сохранении имени. Она настолько интересна, что следует процитировать ее здесь полностью: «О великие боги, обитающие в Анну (Гелиополе), даруйте процветание (буквально «прорастание») Пепи Неферка-Ра, и да процветает его пирамида, его вечное строение, подобно тому как процветает имя Тему, повелителя девяти богов. Если имя Шу, владыки Верхнего храма в Анну, процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и его пирамида, его вечное строение, будет процветать! Если имя Тефнут, владычицы Нижнего храма в Анну, процветает, то и имя Пепи упрочится, и пирамида его упрочится навеки! Если имя Себа процветает в «поклонении на земле», тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Нут в доме Шент в Анну процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Осириса процветает в номе Абидоса, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Осириса Хент-Аментет процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Сета, обитающего в Нуб-те (Омбосе) процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Гора процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Ра процветает на горизонте, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Хент-мерти процветает в Сехеме (Летополе), тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков! Если имя Уаджет в Тепе процветает, тогда и имя Пепи будет процветать, и пирамида его будет процветать, и строение его будет процветать во веки веков!»
Эта молитва или заклинание легла в основу большинства молитв и текстов, преследовавших цель «прорастания или процветания имени» и так часто переписывавшихся в саисский, птолемеевский и римский периоды. Все эти сочинения указывают на то, что в течение длительного времени вера в важность сохранения имени в Египте оставалась неизменной, и сын, который заботился о сохранении имени отца, а следовательно, и его памяти, выполнял свой достойный похвалы долг. Но в этой главе мы рассмотрим не обычное, а особенное использование имени, и все вышеупомянутые факты были приведены здесь только лишь для того, чтобы доказать, что имя человека считалось неотъемлемой частью его самого, а уничтожение имени личности было равнозначно уничтожению самой личности. Без имени человека не могли опознать на суде в загробном мире, и как появлялся человек на свет только после того, как было произнесено его имя, так и будущую жизнь можно было обрести только после того, как боги загробного мира назовут имя человека.
Согласно истории сотворения мира, изложенной в папирусе Неси-Амсу, до того, как возникли мир и все в этом мире, существовал только великий бог Неб-ер-чер, ибо даже боги еще не родились. Когда настало время сотворить мир, бог сказал: «Я принес (сотворил) свои уста и произнес свое собственное имя как «слово власти», и развился я с развитием бога Хеперы, я создал себя из первозданной материи, которая претерпела множество развитий с начала времени. Ничего не существовало на этой земле [до меня], я создал все сущее. И не было никого рядом, кто помогал бы мне в то время». В другой версии этой истории бог Хепера говорит: «Я создал себя из первозданной материи, сотворенной мною, я вышел из первозданной материи. Имя мне – Осирис, зародыш первозданной материи». Текст этот служит доказательством того, что египтяне считали сотворение мира результатом произнесения богом Неб-ер-чером или Хеперой своих имен.
Из легенды о Ра и Исиде, приведенной в предыдущей главе, ясно, что, хотя Исида сумела сотворить змея и принудила его ужалить Ра, вызвав у него тем самым тяжкую болезнь, она бессильна была исполнить свои желания на небесах и земле до тех пор, пока не убедила бога открыть ей свое имя, при помощи которого он управлял Вселенной. Назвав Исиде свое имя, Ра попал во власть богини. Это поразительный пример веры в то, что знание имени бога, злого духа или человека давало власть над обладателем имени. Ра, образ и символ бога, изображается как бог «многих имен», а в главе XVII Книги мертвых говорится: «Я – великий бог Ну, породивший самого себя и сделавший свое имя сонмом богов». Затем следует вопрос: «Что же это значит?» или спрашивается: «Кто это?» Ответ дается такой: «Это Ра, создатель имен своих членов, которые появились на свет в виде богов, что в свите Ра». Из этого следует, что «боги» Египта были лишь персонификациями имен Ра, что каждый из богов был его членом, а имя бога было самим богом. Не знающему имен богов и демонов загробного мира умершему египтянину пришлось бы несладко, ведь его личная свобода была бы ограничена, все дороги и пути для него закрыты, врата жилищ подземного мира захлопывались бы перед его носом, а враждебные силы, следовавшие за ним по пятам, уничтожили бы его. Вот прекрасная иллюстрация вышесказанного.
Когда умерший переступал порог Чертога Суда, в самом начале своей речи он говорил: «Приветствую тебя, о великий бог, повелитель Маати, я пришел к тебе, о мой повелитель, меня привели, чтобы мог я узреть твое великолепие. Я знаю тебя, и я знаю имя твое, и я знаю имена сорока двух богов, что находятся с тобой в этом Чертоге Маати». Но даже если боги были благосклонны к умершему и на суде признавали его праведником, он не мог проложить себе путь в сонме богов подземного мира, не зная имен отдельных частей Чертога Маати. После суда умерший приобретал мистическое имя «Усыпанный цветами и обитатель своей оливы», и только после того как он произносил это имя, боги говорили: «Проходи дальше». Затем они приглашали его войти в Чертог Маати, но умершего не допускали туда, пока он, в ответ на вопросы, задаваемые засовами, дверными косяками, порогом, не называл их имена. Пол Зала не позволял умершему пройти по нему до тех пор, пока тот не называл ему не только его имя, но также и мистические имена своих ног и ступней, которыми умерший собирался шагать по полу. После всего этого к умершему обращался страж Зала: «Я не объявлю твое имя [богу], пока ты не назовешь мое имя». И умерший отвечал: «Различающий сердца и ищущий почки» имя тебе». В ответ на это страж говорил: «Если я объявлю твое имя, ты должен назвать имя бога, пребывающего в своем часе», и умерший произносил имя: «Маау-Тауи». Но страж все еще не был удовлетворен и продолжал: «Если я объявлю твое имя, ты должен сказать мне, кто тот, чьи небеса из огня, чьи стены [увенчаны] живыми уреями, и чей пол в доме его – водный поток. Кто он, спрашиваю я?» (то есть «Каково его имя?»). Но умерший, разумеется, знал имя великого бога и отвечал: «Осирис». На этот раз страж Зала был удовлетворен и говорил: «Вступи же сюда, воистину имя твое назовут ему». Затем страж обещал, что лепешки, пиво и погребальная еда, которыми будет наслаждаться умерший, придут от «Ока Ра».
В другой главе Книги мертвых умерший обращается к семи богам: «Приветствую вас, семь существ, которые повелевают, которые поддерживают Весы в ночь суда, которые отрезают головы, которые рубят шеи на куски, которые насильно овладевают сердцами и разрывают грудь, которые заливают кровью Озеро Огня. Я знаю вас, и я знаю ваши имена; так узнайте и вы меня, как я знаю вас». Умерший, объявив, что семеро богов знают его имя и что он знает их имена, мог больше не опасаться, что с ним приключится какое-нибудь зло.
В одной части царства Осириса существовало семь чертогов, или домов, через которые умершему надлежало пройти, но у каждых врат стояли привратник, страж и глашатай, и, чтобы беспрепятственно миновать их, умершему нужно было иметь при себе несколько предметов. Прежде всего это были фигурки семи врат, сделанные из определенного материала (или нарисованные на папирусе), а также фигурка умершего, которая подносилась к каждым вратам и ставилась перед ними, причем умерший должен был произносить обращение, приготовленное специально для этого случая. При этом у каждых врат приносились в жертву бедро, голова, сердце и копыто рыжего быка, а также совершалось множество других подношений, описывать которые подробно нет необходимости. Однако все эти церемонии не помогли бы умершему пройти через врата, если бы он не знал имен семи привратников, семи стражей и семи глашатаев, которые охраняли эти врата. Богами первых врат были Сехет-хра-ашт-ару, Семету и Ху-херу; вторых – Тун-хат, Секет-хра и Са-бес; третьих – Ам-хуат-ент-пехфи, Рес-хра и Уаау; четвертых – Хесеф-хра-ашт-херу, Рес-аб и Нетека-хра-хесеф-ату; пятых – Анх-эм-фен-ту, Ашебу и Тебхеркехаат; шестых – Акен-таук-ха-херу, Ан-хра и Метес-хра-ари-ше; седьмых – Метес-сен, Ааа-херу и Хесеф-хра-хемиу. Текст, с которым умерший обращался ко всем чертогам вместе, начинается так: «Приветствую вас, Чертоги! Приветствую вас, что создали Чертоги для Осириса! Приветствую тех, кто стережет Чертоги! Приветствую вас, тех, кто каждый день сообщает богу Осирису о делах Двух Земель! Умерший знает вас и знает ваши имена». Назвав имена и должным образом обратившись к богам, умерший мог перемещаться в семи чертогах Осириса в любом направлении.
Но кроме семи чертогов, умерший должен был пройти через двадцать один потайной пилон дома Осириса, для чего он должен был назвать имя каждого пилона и его привратника и зачитать краткое обращение. Так, первому пилону умерший говорил: «Я проложил свой путь, я знаю тебя, и я знаю твое имя, и я знаю имя бога, что охраняет тебя. Имя тебе – «Владычица трепета с высокими стенами, верховная повелительница, хозяйка разрушения, расставляющая в порядке слова, что отгоняют смерчи и ураганы, спасающая от уничтожения того, кто шествует по этой дороге». Имя твоего привратника – Нери». У второго пилона умерший говорил: «Я проложил [свой] путь, я знаю тебя, я знаю твое имя, я знаю имя бога, что охраняет тебя. Имя тебе – «Владычица небес, хозяйка мира, пожирающая пламенем, владычица смертных, которая знает людей». Имя твоего привратника – Мес-Птах», и так у каждого пилона. В более поздней и более длинной версии этой главы, цель которой была дать умершему необходимые сведения, умерший сообщает богу каждого пилона, какое очищение он прошел. Так, богу первого пилона он говорит: «Я умастил себя мазью hа-ti, [приготовленной] из кедра, я облачился в одежды из menkh (льна), и у меня с собой есть скипетр, сделанный из дерева heti». После речи умершего бог пилона говорит: «Проходи, ибо ты чист».
Если мы вспомним, что в соответствии с одним из древнейших верований загробная жизнь человека протекает в Сехет-Аару, или Полях Камыша – области, которая, как мы знаем из дошедших до нас рисунков, была разделена каналами, становится ясно, что для перемещений по Сехет-Аару умершему требовалась лодка. Даже если предположить, что умершему повезло и он сумел сам найти путь в эту область, то взять с собой лодку у него не было никакой возможности. Чтобы преодолеть эту трудность, лодку и ее отдельные части рисовали на папирусе, где также выписывались отдельные главы Книги мертвых, с помощью которых умерший мог превратить нарисованную лодку в настоящую. Однако, перед тем как сесть в нее, умерший должен был назвать имя причала, к которому была привязана лодка, и имена ее частей.

Причал, к которому привязана лодка: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Властелин двух земель, пребывающий в этой обители» – имя тебе.
Руль: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Нога Хапиу» – имя тебе.
Канат: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Волосы, которыми Анпу заканчивает работу по бальзамированию моего тела» – имя тебе.
Весла: Скажи нам наши имена.
Умерший: «Столпы загробного мира» – имя вам.
Уключина: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Акау» – имя тебе.
Мачта: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Возвращающая владычицу после ее ухода» – имя тебе.
Нижняя палуба: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Опора Ап-уат» – имя тебе.
Верхняя палуба: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Горло Местха» – имя тебе.
Парус: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Нут» – имя тебе.
Кожаные ремни: Скажи нам наши имена.
Умерший: «Сделанные из шкуры быка Мневиса, что сожжен Сетом» – имя вам.
Лопасти: Скажи нам наши имена.
Умерший: «Пальцы Перворожденного Гора» – имя вам.
Насос [?]: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Рука Исиды, что отирает кровь Ока Гора» – имя тебе.
Доски: Скажи нам наши имена.
Умерший: «Местха, Хапи, Туамутеф, Кебсеннуф, Хакау, Тет-эм-ауа, Маа-ан-теф, Ари-неф-че-сеф» – имя вам.
Нос корабля: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Тот, что во главе своего нома» – имя тебе.
Корпус: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Мерт» – имя тебе.
Руль: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Ака» – имя тебе. «Сияющий в воде, скрытый луч» – имя тебе.
Киль: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Бедро Исиды, которое Ра отрезал ножом, чтобы оросить кровью ладью Сектет» – имя тебе.
Матрос: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Путник» – имя тебе.
Ветер: Скажи мне мое имя.
Умерший: «Северный ветер, который приходит от Тему к ноздрям Осириса» – имя тебе.

Объявив все эти имена, прежде чем отплыть в путешествие, умершей обязан был назвать реке, берегам и земле их мистические имена. Только после этого лодка принимала его как пассажира.
Среди существ потустороннего мира, которых умерший старался избегать, были существа, что «ставили ловушки, расставляли сети и были рыбаками», заманивающими умершего в сети. По всей видимости, умерший так или иначе попадал в их ловушки, поскольку целая глава Книги мертвых была посвящена тому, как выбраться из них целым и невредимым. Среди этих существ главным был «бог, чье лицо позади него», или «бог, что стал господином своего сердца». Чтобы выбраться из сетей «рыбаков, что расставляют западни из своих сетей в глубинах вод», умерший должен был знать имена сети, канатов, багров, крючьев и каждой из их частей, в противном случае ничто не могло спасти его от беды. К сожалению, нам известны лишь немногие мифологические события, упоминающиеся в названиях этих инструментов и их частей, но совершенно очевидно, что они имеют отношение к каким-то событиям из жизни богов и были хорошо известны авторам и читателям религиозных текстов.
Из приведенного выше описания способов, с помощью которых умерший прокладывал себе дорогу через врата и залы подземного мира и спасался от неизвестных существ и их ловушек, ясно, что в одних случаях, для того чтобы преодолеть трудности, достаточно было знания только имени, а в других требовалось знать имя, обладающее магической силой, начертанное на каком-либо предмете, амулете и пр. Более того, считалось, что некоторые боги и демоны обладают способностью принимать различные обличья, а поскольку каждое из них имело свое имя, то для того, чтобы получить абсолютную власть над богом, надо было знать все его имена. Так, из «Книги низвержения Апопа» [22 — Папирус Неси-Амсу.] мы узнаем, что необходимо было не только сделать восковую фигурку чудовища, но и написать на ней его имя, чтобы после сожжения фигурки имя также было уничтожено. Это наглядный пример веры в то, что имя – неотъемлемая часть любого живого существа. Но Апоп был многолик и, следовательно, имел много имен, поэтому до тех пор, пока не были перечислены все его имена, у него все еще оставалась сила творить зло. Вышеупомянутая «Книга» содержит список всех имен Апопа, среди которых встречаются такие: «Туту (Дважды злой), Хау-хра (Лицо, обращенное назад), Хемхемти (Рычащий), Кету (Злодей), Амам (Пожиратель), Саатет-та (Опускающий на землю тьму), Иубани, Хермути, Унти, Карауэмемти, Хесеф-хра, Сехем-хра, Хак-аб, Наи, Уаи, Бете-су, Харебуту (четырежды дьявол)» и т. д. Все эти имена, как видно из их значений, представляли собой различные ипостаси Апопа – демона грома, молнии, туч, дождя, тумана, бури и т. п., и стремление персонифицировать каждое обличье бога, чтобы бороться с каждой персонификацией при помощи магических церемоний и «слов власти», выглядит довольно наивным.
Переходя теперь к рассмотрению тех глав Книги мертвых, в которых приводится множество имен, обладающих магической силой [23 — Главы CLXII, CLXIII, CLXIV, CLXV.], мы должны отметить, что у бога Амона, чье имя означало «скрытый», тоже было множество имен, в которых умерший искал защиту. Так, он говорит: «О Амон; о Ре-Иукаса; о бог, Повелитель богов Востока; Имя тебе – На-ари-к или, иначе говоря, Ка-ари-ка. Касаика – имя тебе. Аретикасатика – имя тебе. Амон-на-ан-ка-эн-тек-шаре или, иначе говоря, Тек-шаре-Амон-Керети – имя тебе. О Амон, дозволь мне обратиться к тебе с просьбой, ибо я, именно я знаю твое имя. Амон – имя тебе. Ирекаи – имя тебе.
Маркатаи – имя тебе. Ререи – имя тебе. Насак-бубу – имя тебе. Танаса-Танаса – имя тебе. Шарешатаката – имя тебе. О Амон, о Амон, о бог, о бог, о Амон, я преклоняюсь перед твоим именем». В другом месте умерший обращается к Сехет-Баст-Ра с такими словами: «Ты – богиня-огонь Ами-сешет, не упускающая возможностей. Имя тебе – Кахаресапусаремкакаремет. Ты словно могучее пламя Сакенакат, что горит на носу ладьи твоего отца Харепукакашареша-баиу, ибо именно таково [произнесенное имя] в речи негров, Анти и народов Нубии… Сефипе-ремхесихрахапучетеф – имя тебе. Атареамчер-кемтуреннупаршета – имя одного из твоих божественных сыновей и Панемма – имя другого». Еще в одной главе умерший, обращаясь к богу Пару, говорит: «Ты – могуществен именами среди богов, великий бегун, чьи шаги могущественны. Ты – могущественный бог, который приходит и помогает нуждающимся и поражает соперников своих, услышь мою мольбу. Я – Корова, и твое божественное имя у меня на устах, и я произнесу его; Хакахакахер – имя тебе. Аурауаакерсаанкребати – имя тебе. Херсерау – имя тебе. Харсата – имя тебе. Я восхваляю имя твое… О, будь милосерден к умершему и одари его своим теплом, ибо он действительно есть душа великого божественного Тела, что покоится в Анну (Гелиополе), чьи имена – Хухеперу-ру и Барекатачара».
Описанные выше примеры использования имен, обладающих магическими свойствами, иллюстрируют полурелигиозное отношение египтян к именам, а теперь кратко рассмотрим, каким образом использовалось знание имени в менее важных случаях. В знаменитом магическом папирусе [24 — Британский музей, № 10042.] мы встречаем серию любопытных магических заклинаний, с помощью которых можно было защититься от нападения различных морских и речных чудовищ. Вот один из примеров: «Приветствую тебя, Повелитель богов! Обереги меня ото львов страны Меру и крокодилов, выходящих из реки, и укусов ядовитых гадов, что выползают из своих нор. Прочь, о крокодил Мак, сын Сета! Да не шевельнется твой хвост! Да не шевельнутся твои ноги и ступни! Да не откроется твоя пасть! Да превратится вода перед тобой во всепожирающее пламя! О ты, которого сотворили тридцать семь богов, которого змей Ра сковал цепями! О ты, скованный железными цепями перед ладьей Ра! Прочь, крокодил Мак, сын Сета!» Эти слова надо было произносить перед фигурой бога Амо-на, нарисованной на глине. Бог должен был иметь четыре бараньи головы на одной шее, под его ногами должна находиться фигурка крокодила Мака, а справа и слева от него – павианы с собачьими головами, то есть преображенные духи рассвета, которые ежедневно пели хвалебные гимны восходящему Ра [25 — См. рисунок в закругленной части «стелы Меттерниха» (иллюстрация к гл. 4).].
Предположим, что некое водяное чудовище хочет напасть на человека в лодке. Чтобы избежать этого, человек становился перед лодкой и, взяв в руку крутое яйцо, говорил: «О яйцо воды, растекшейся по всей земле, сущность божественных обезьян, великое в небесах наверху и под землей внизу, пребывающее в гнездах, что находятся в водах, я вышел с тобой из воды, я был с тобой в твоем гнезде, я – Амсу из Коптоса, я – Амсу, владыка Кебу». После произнесения этих слов человек представал перед животным в воде в облике бога Амсу, с которым он себя отождествлял, животное пугалось и уплывало прочь. В конце папируса мы находим ряд магических имен, которые могут читаться следующим образом: Атир-Атиса, Атиркаха-Атиса, Самуматнатму-Атиса, Самуанемуи-Атиса, Саму-текаари-Атиса, Самутека-баиу-Атиса, Самучака-реча-Атиса, Таууарехаса, Кина, Хама, Сененту-та-Батет-сатаиу, Анрехаката-сатаиу, Хаубаил-ра-Хаари. При взгляде на эти и подобные им магические имена становится понятно, откуда гностики и другие придерживавшиеся сходных взглядов секты взяли свои любимые имена, писавшиеся на их амулетах и так называемых магических папирусах. Последние, несомненно, содержат огромное количество магических идей, верований, заклинаний и т. п., которые существовали в Египте с птолемеевских времен до конца римского периода. Однако приблизительно со 150-х годов до н. э. до 200-х годов н. э. в папирусах начинает прослеживаться влияние греческих, иудейских, сирийских философов и магов. В доказательство этого можно привести следующий пример [26 — См.: Goodwin. Fragment of a Graeco-Egyptian Work upon Magic. P. 7.]:
«Я взываю к тебе, лишенный головы, что создал небо и землю, ночь и день, тебя, творца света и тьмы! Ты – Осороннофрис, которого никогда не видел ни один человек; ты – Иабас, ты – Иапос, ты отделил справедливое от несправедливого, ты создал женщин и мужчин, зерно и фрукты, ты заставляешь людей любить и ненавидеть друг друга. Я – Моисей, твой пророк, которому ты вверил свои таинства, церемонии Израиля. Ты создал влагу и сушь и всевозможную еду. Выслушай меня: я – ангел Фапро Осороннофрис, это – твое истинное имя, переданное пророкам Израиля. Выслушай меня…» [27 — Далее следует ряд имен: Рейбет, Ателеберсте, Блата, Абеу, Эбенфи и др.] В этом отрывке имя Осороннофрис – это явно искаженное древнеегипетское имя великого бога мертвых Усира Уннефера, а Фапро, по всей видимости, это египетское Пер-аа (буквально «Великий дом») или «фарао» с предшествующим определенным артиклем «па». Интересно отметить, что в тексте упоминается Моисей. Этот факт, вероятно, указывает на влияние иудаизма.
Другое магическое заклинание гласит: «Я взываю к тебе, тому, кто создал землю и кости, и плоть и дух, кто сотворил море и потрясает небеса, кто отделил свет от тьмы, великий разум, что распоряжается всем, око мира, дух духов, бог богов, повелитель духов, непоколебимый Эон, Иаоуеи, услышь меня! Я взываю к тебе, владыка богов, громовержец Зевс, Зевс, царь, Адонаи, владыка, Иаоуее. Я тот, кто взывает к тебе на сирийском языке, великий бог, Заалаэр, Иффу, не пренебрегай иудейским именем Абланафаналб, Абрасилоа. Я – Силфахоух, Лайлам, Бласалоф, Иао, Иео, Небуф, Сабиофар, Боф, Арбафиао, Иаоф, Саваоф, Патуре, Загуре, Барух, Адонаи, Элоаи, Иабраам, Барбарауо, Hay, Сиф» и т. д. Заклинание завершается утверждением, что оно «освобождает от оков, слепоты, исполняет мечты, дает покровительство. Оно может применяться в любых целях». Выше мы уже говорили о семи гласных, которые образуют «имя, в котором содержатся все Имена, весь Свет, все Силы». Семь гласных конечно же имеют отношение к трем гласным «Iao», предназначавшимся для передачи одного из иудейских имен Всемогущего Бога «Jah». Имена «Адонаи» и «Элоаи» также происходят от иудейских и взяты из Библии. Саваоф – еще одно хорошо известное иудейское слово, означающее «войско, воинство». Некоторые из оставшихся имен можно объяснить, призвав на помощь еврейские и сирийские слова. На папирусах и амулетах гласные буквы в магических комбинациях пишутся так, чтобы из них формировались треугольники и другие фигуры. С ними часто встречаются имена семи архангелов Господа [28 — Эти имена читаются как Михаил, Рафаил, Гавриил, Со-уриель, Зазиель, Бадакиель и Сулиель.]. Вот примеры:

№ 1

№ 2

№ 3

В сочетании с определенными знаками, предложенными гностиками, семь гласных букв иногда вырезались на пластинках или писались на папирусах, которые давали их владельцу власть над богами, демонами или своими ближними. Пример, приведенный ниже, взят из папируса, хранящегося в Британском музее. Это заклинание для защиты от злых умыслов врагов, страха и ночных кошмаров.
Из всех имен, найденных на геммах гностиков, наиболее часто встречаются два: Хнубис (или Хнумис) и Абрасакс (или Абраксас). Первое обычно представлено в виде огромной змеи с головой льва, окруженной семью или двенадцатью лучами. У концов каждого из семи лучей нарисована одна из семи гласных греческого алфавита, что, по всей видимости, связано с семью небесами. На обратной стороне амулета, где изображен Хнумис, обычно находится знак SSS, или тройное S и полоса. Хнумис – это, разумеется, древнеегипетский бог Хнему, или обладающими магической силой, для защиты от злых умыслов врагов (Из Британского музея, греческий папирус, № CXXIV, IV–V века)

Рис. 14. Амулет с начертанными на нем знаками и буквами

«Создатель» людей и зверей, бог, которому приписывались многие атрибуты Творца Вселенной. Однако Хнему часто изображался с головой барана, а в более поздние времена как «прекрасный баран Ра» он имел уже четыре головы. На египетских монументах его иногда изображали с головой сокола, но никогда с головой льва. У бога Абрасакса было человеческое тело, голова сокола или петуха и ноги, переходящие в змей. В одной руке он держал нож или кинжал, в другой – щит, на котором было начертано великое имя IAω или JAH. Не существует единого мнения относительно значения и происхождения имени Абрасакс, но, несомненно, прообразом бога, носившего это имя, был бог Солнца, и Абрасакс должен был представлять одну из ипостасей Творца мира. Считалось, что это имя обладало наивысшей магической силой, и, по мнению Василида [29 — Василид, живший примерно в 120 г. н. э., родом из Александрии, был учеником Менандра и утверждал, что овладел тайным учением святого Петра из Глаусиаса – ученика апостола.], введшего его в обиход во II веке, оно было непобедимым. Однако точное значение этого имени было утрачено еще в древности, и скоро оно превратилось в простой магический символ, поскольку его часто писали на амулетах рядом со сценами и фигурками, к которым это имя не имело никакого отношения.
Судя по некоторым гностическим геммам, хранящимся в Британском музее, Абрасакса можно отождествлять с политеистической фигурой, расположенной в верхней части «стелы Меттерниха» (см. главу 4). У этой фигуры два тела, одно из которых – человеческое, а другое – птичье, четыре крыла, ниже колен вместо ног – змеи. У него две пары рук; одна пара вытянута вдоль крыльев, каждая рука держит символы «жизни», «постоянства» и «власти», два ножа и две змеи; другая пара рук опущена, правая рука сжимает знак жизни, левая – скипетр. Лицо фигуры представляет собой гротеск и, по всей вероятности, символизирует лицо беса или солнца в образе старика. Головной убор выполнен в виде пилона с фигурками различных животных, выше – пара рогов, которые поддерживают восемь ножей, и фигуру бога с воздетыми руками, олицетворяющего «миллионы лет». Бог стоит на овале, в который вписаны фигуры различных «тифонических» животных, с каждой стороны его короны – символы огня. Однако нельзя утверждать с полной уверенностью, что Абрасакс вобрал в себя все имена и атрибуты этого бога, обладающего множеством обличий.

Глава 6
Магические церемонии

Мы уже узнали, каким образом египтяне использовали магические камни, или амулеты, магические слова и магические рисунки, а также магические имена для добрых или злых дел. Теперь же обратим наше внимание на магические церемонии, в которых в полной мере проявлялось мастерство мага-жреца, используемое во благо, а именно для сохранения умершего в виде мумии, а также для восстановления его естественных функций. Считалось, что души благословенных умерших, пребывающих на небесах вместе с богами, ведут возвышенную жизнь, поэтому трудно понять, почему египтяне прилагали столько усилий, чтобы уберечь физическое тело от разложения. Ни один египтянин, доверявший священным текстам, не ожидал, будто его тленное тело вознесется на небеса и будет жить там среди богов, поскольку в текстах совершенно недвусмысленно говорилось, что тело остается на земле, в то время как душа пребывает на небесах. Однако должна же была существовать какая-то причина, по которой сохранение тела было совершенно необходимо, ведь искусство мумификации процветало в стране в течение нескольких тысячелетий. Вряд ли это происходило вследствие приверженности египтян старым обычаям и традициям. Будь это так, фараон и жрец, знатный человек и простолюдин, богатый и бедный никогда не стали бы обременять своих родственников и наследников довольно ощутимыми расходами на погребальные церемонии и бесполезные обряды. Также на первый взгляд представляется странным, что египтяне стремились обеспечить умершему регулярные погребальные жертвоприношения, поскольку мы видим: заботясь о благополучии умершего, египтяне не полагались на волю случая. Так, например, папирус должен был содержать несколько молитв и рисунков с соответствующими заклинаниями, целью которых было предоставить умершему еду и питье. Какой-нибудь одной из этих молитв или рисунков для этого было бы достаточно, но, по мнению египтян, в таком важном деле никак нельзя было допустить промашки, поэтому, если существовало хоть малейшее сомнение в эффективности какого-либо текста, к нему добавляли еще один или несколько текстов.
Подобным же образом египтяне подходили к вопросу мумификации. Учитывая, что после смерти физическому телу свойственно разлагаться, мумификация различных его членов совершалась со всем тщанием – ни один из них не должен был быть позабыт, ни один не должен был подвергнуться разложению и тлению по причине небрежности при произнесении «слов власти» или при выполнении какой-либо церемонии. Египтянин утверждал, что он бессмертен, и верил, что будет наслаждаться вечной жизнью в духовном теле, пытаясь, тем не менее, посредством магических церемоний и «слов власти» обеспечить вечное существование также и для своего тленного тела. Он верил, что на небесах ему уготована божественная и вечная пища, но в то же время не жалел ни средств, ни усилий, чтобы обеспечить доставку в свою гробницу обычной еды в виде жертвоприношений рогатого скота, домашней птицы, лепешек с определенными интервалами в течение года. Умерших мумифицировали и пеленали, а затем проводили магические церемонии и произносили «слова власти», пытаясь вернуть им способность есть, пить, говорить, думать и двигаться по их желанию. Судя по всему, египтянам даже в голову не приходило, что боги могут обойтись без их помощи или что рисунки с изображением эпизодов из жизни и смерти, погребения и воскрешения Осириса, на которые они так безоговорочно полагались, могут оказаться не столь действенными, как сила самого бога.
Исследование мумий позволяет нам с достаточной точностью узнать, как именно египтяне готовили тело к пеленанию и украшению, а информацию о средствах, применявшихся для сохранения наиболее незащищенных от тлена частей тела, можно почерпнуть из сочинений античных авторов. Однако для того, чтобы узнать о самом способе пеленания, перечне мазей и других материалов, применявшихся в процессе мумификации, а также «словах власти», произносимых при наложении каждого бинта на свое место, нам следует обратиться к очень интересному папирусу, переведенному и опубликованному Г. Масперо под названием «Ритуал бальзамирования» [30 — Memoire sur quelques Papyrus du Louvre. Paris, 1875.] («Le Rituel de I’Embaumement»).
Первая часть папируса, в которой, по всей видимости, содержались указания по извлечению внутренностей из тела, к сожалению, отсутствует, лишь раздел, относящийся к пеленанию, сохранился полностью. Текст начинается с обращения к умершему: «Вот благовония из Аравии, чтобы сделать твой запах совершенным с помощью божественного аромата. Вот жидкости от Ра, чтобы благоухал ты в Чертоге [Суда]. О благоуханная душа великого бога, ты источаешь столь сладкий аромат, что лицо твое никогда не будет меняться и портиться… Твои члены станут юными в Аравии, а душа твоя появится над твоим телом в Танетер (то есть «божественной земле»)».
После произнесения этих слов жрец или бальзамировщик должен был взять сосуд с жидкостью, состоявшей из десяти благовоний, и с головы до пят дважды намазать тело умершего, уделяя особое внимание его голове. Затем он должен был сказать: «Осирис (то есть умерший), ты получил благовония, которые защитят твои члены от тлена. Ты получаешь источник [жизни] и принимаешь форму великого Диска (то есть Атона), который соединяется с тобою, чтобы наделить бессмертием твои члены; ты воссоединишься с Осирисом в великом Зале. Мазь проникает в тебя, чтобы укрепить твои члены и развеселить твое сердце, и ты предстанешь в облике Ра. Эта мазь сделает тебя здоровым, когда вечернею порой воссядешь на небесах, и аромат твой разольется в номах Акерта… Ты получаешь кедровое масло в Амонтете, и кедр, что исходит от Осириса, входит в тебя; он избавит тебя от врагов твоих и защитит в номах. Душа твоя снисходит на священный сикомор. Ты взываешь к Исиде, и Осирис слышит твой голос, и Анубис приходит, чтобы призвать тебя. Ты получаешь масло страны Ману, пришедшее с Востока, и Ра восходит над тобой у врат горизонта, у священных дверей Нейт. Ты входишь, и душа твоя теперь в высших небесах, а тело – на нижних… О Осирис, пусть Око Гора одарит тебя и твое сердце тем, что проистекает из него!» После этих слов всю церемонию повторяли еще раз, затем извлеченные из тела внутренние органы помещали в «жидкость детей Гора», чтобы органы пропитались ею. В это время над ними читали соответствующие тексты и помещали органы в погребальные сосуды. После этого сосуды с внутренними органами пристраивали на теле умершего, причем позвоночник покойного погружали в священное масло, а лицо покойного обращали к небу. Затем на позвоночник накладывались бинты.
В длинной речи, обращенной к умершему, говорилось, что это «тайная» жидкость, являющаяся порождением богов Шу и Себа, и что финикийская смола и битум Вавилона обеспечат ему достойное существование в загробном мире, дадут ему ноги, облегчат движения и освятят его шаги в Чертоге Себа. Затем умершему приносили золото, серебро, ляпис-лазурь и бирюзу, а также хрусталь, чтобы осветить его лицо, и сердолик, чтобы укрепить его поступь. Все эти амулеты должны были обеспечивать умершему беспрепятственное передвижение в загробном мире. Тем временем позвоночник по-прежнему оставался в масле, а лицо умершего было обращено к небу. Затем ногти на руках и ногах покрывались золотом. После этого каждый палец заворачивали в полотно из Саиса и обращались к покойному: «О Осирис, ты получаешь золотые ногти, твои пальцы из золота, а большой палец– из металла smu (или uasm); жидкость Ра проникает в тебя, так же как в божественные члены Осириса, и ты сможешь путешествовать по вечной обители на своих собственных ногах. Ты простер свои руки в дом вечности, ты прекрасен в золоте, ты ярко сияешь в металле smu, и твои пальцы сияют в жилище Осириса и в святилище самого Гора. О Осирис, золото гор вошло в тебя, это священный талисман богов в их обителях, и оно освещает твое лицо на нижних небесах. Ты – в золоте, ты являешься в металле smu… Те, кто находится в погребальных сосудах, возрадуются, что ты превратился в золотого сокола с помощью своих амулетов (или талисманов) из Города Золота…»
После произнесения этих слов жрец, олицетворявший Анубиса, подходил к умершему, совершал над его головой определенные магические обряды и накладывал на нее бинты. Когда голова, рот и лицо как следует пропитывались маслом, на лоб накладывался бинт Нехеб, на лицо – бинт Хатхор, на уши – бинт Тота и на затылок – бинт Небт-Хетепа. Затем голову обматывали бинтами Сехет: оба уха, ноздри и щеки были закрыты бинтами или кусками льняного полотна. Четыре куска полотна закрывали лоб, макушку – два куска полотна, рот снаружи и внутри закрывался четырьмя кусками полотна, подбородок – двумя, затылок – четырьмя большими кусками. Лицо должны были закрывать двадцать два куска полотна, справа и слева поверх ушей. Далее обращались к Владычице Запада со следующими словами: «Позволь дыханию занять место в голове умершего в загробном мире, пусть он видит своими глазами и слышит своими ушами, дышит своим носом, произносит звуки своим ртом и говорит своим языком. Услышь его голос в Чертоге Маати и его речь в Чертоге Себа в присутствии Великого Бога, владыки Амонтета». Затем перечислялись наслаждения и удовольствия, которыми сможет наслаждаться умерший в будущей жизни благодаря маслам, мазям, а также магическим фигуркам, помещаемым на тело умершего. Также упоминались защитные свойства бирюзы и других драгоценных камней. После очередного смазывания маслом и умащения миррой и смолой умерший «получал свою голову», которая не должна была никогда отделяться от него.
После всех этих церемоний умерший мог присоединиться к святым и совершенным духам, его имя прославлялось среди людей, обитатели небес встречали его душу, существа подземного мира склонялись перед его телом, живущие на земле поклонялись ему, а обитатели погребальной горы возвращали умершему его молодость. Анубис и Гор делали его бинты совершенными, а бог Тот защищал его члены своими «словами власти». Умерший узнавал магические заклинания, необходимые для того, чтобы проложить прямой путь в подземный мир, и то, как правильно произносить их. Все эти преимущества покойный приобретал благодаря бинтам и мазям, обладавшим магическими свойствами, «словам власти», произносимым жрецами во время бальзамирования тела, а также обрядам, которые жрец, олицетворявший Анубиса, совершал над его телом, имитируя то, что в незапамятные времена сделал Анубис для мертвого бога Осириса.
Затем, в соответствии с правилами ритуала бальзамирования, мумифицировалась и пеленалась левая рука. Кисть расправляли на куске льняного полотна и наполняли ее тридцатью шестью (в соответствии с числом ипостасей Осириса) веществами, которые использовались при бальзамировании. После того как это было сделано, кисть в шесть слоев обматывали куском льняного полотна, на котором были нарисованы фигурки Исиды и Хапи. Кисть правой руки обрабатывали точно так же, только на бинтах изображались Ра и Амсу. После произнесения над кистями рук соответствующих заклинаний им обеспечивалась божественная защита. Завершив церемонии в отношении правой и левой руки, приступали к обработке ног: ступни, голени и бедра натирались священным маслом, пальцы оборачивали в льняное полотно, каждая голень закрывалась куском полотна с нарисованной фигуркой шакала, которая на правой голени олицетворяла Анубиса, а на левой – Гора. Церемония пеленания тела завершалась после того, как на голени и возле них клали цветы растения анхам и другие вещества, орошали их водой, настоянной на смоле черного дерева, и священным маслом и произносили соответствующие обращения. Все, что можно было сделать для сохранения тела, было сделано, все члены его были защищены на веки веков с помощью «слов власти», которые превращали бренное тело в нетленное. После возложения на тело последнего покрова из пурпурного или белого полотна оно было готово к погребению.
Однако ритуал бальзамирования, краткое описание которого дано выше, по всей видимости, относится к позднему периоду египетской истории, и, хотя лежащие в его основе идеи и верования так же стары, как и египетская цивилизация, он, судя по всему, пришел на смену более древнему и сложному ритуалу времен строительства Большой пирамиды как составная часть других церемоний, многие из которых еще не вполне нам понятны. Вероятно, проведение всех церемоний занимало несколько дней, и только состоятельные люди могли позволить себе расходы, связанные со столь сложным погребальным обрядом. Бедные довольствовались в значительной степени усеченными церемониями. Наиболее важной из всех считалась церемония «отверзания уст и очей», совершавшаяся либо над самой мумией, либо над олицетворявшей ее статуей. Мы уже говорили о том, что в соответствии с верованиями египтян свойства человека могли передаваться его статуе, подобным же образом то, что делалось со статуей мумифицированного человека, относилось и к мумии. Использование статуи вместо мумии имело явные преимущества, ведь церемонию можно было провести в любое время и в любом месте, и сама мумия для этого не требовалась. Как правило, церемония проводилась в помещении у входа в гробницу или вне ее в освященном месте. В церемонии принимали участие: 1) Хер-хеб, или высшее духовное лицо, державший в руке свиток папируса; 2) жрец Сем; 3) Смер, по всей видимости, самый близкий друг покойного; 4) Са-мер-эф – сын умершего либо кто-то, действующий от его лица; 5) Черау-ур – женщина, представлявшая Исиду; 6) Черау-шера-ут – женщина, представлявшая Нефтиду; 7) Мен-ху – убийца; 8) Ам-аси – жрец; 9) Ам-хент – жрец; 10) люди, представлявшие вооруженную охрану Гора. Все они становились актерами и разыгрывали сцены событий, происходивших при погребении Осириса, с которым теперь отождествлялся умерший. Две женщины исполняли роли богинь Исиды и Нефтиды, а мужчины – роли богов, помогавших богиням выполнить их священный долг.
Из рисунков, которые поясняют тексты, относящиеся к церемонии «отверзания уст и очей», видно, что жрец начинал церемонию с того, что окроплял статуи или мумии водой из четырех сосудов, по одному для каждой части света, а затем обращался к богам Гору, Сету, Тоту и Сепу. В результате этого обращения умерший снова мог пользоваться своей головой. За окроплением следовало очищение ладаном из четырех кадильниц, по одной для каждой части света. Сжигание этого ароматического вещества способствовало открытию уст умершего и укреплению его сердца. На этом этапе жрец Сем набрасывал на себя шкуру коровы и опускался на ложе, притворяясь спящим, но жрец Ам-аси, в присутствии хер-хеба и жреца Ам-хента, будил его. Теперь все четверо представляли четырех сыновей Гора (Местха, Хапи, Туамутефа и Кеб-сеннуфа), или богов с головами сокола, павиана, шакала и человека соответственно. Жрец Сем изрекал: «Я видел отца моего во всех его обличьях», и все остальные по очереди повторяли эти слова. Смысл этой части церемонии неясен, однако, по мнению Г. Масперо [31 — Maspero S. Le Rituel du sacrifice funeraire // Revue de e’Histoire des Religions. T. 15. P. 168.], она предназначалась для возвращения телу умершего его тени (khaibit), отделившейся от него после смерти.
Предварительное очищение завершалось, и тень снова воссоединялась с телом. К статуе или мумии подходили мужчины, представлявшие вооруженную охрану Гора. Один из них, взяв на себя роль Гора, сына Осириса и Исиды, касался рта статуи или мумии своим пальцем. Затем хер-хеб готовился совершить жертвоприношение в память убийства в древности злых духов – друзей Сета. Душа Гора, по всей видимости, обитала в его оке, и Сету почти удалось уничтожить его, но Гор одержал победу над Сетом и сохранил свое око. Друзья Сета превратились в животных, птиц и рыб, но были пойманы и обезглавлены. Однако Сету, который обернулся свиньей, удалось бежать.
Жертвоприношение состояло из одного или пары быков (или коров), двух газелей или антилоп и уток. Быка забивали, отрезали одну из его передних ног, вынимали сердце и приносили его в жертву статуе или мумии. Затем жрец Сем брал окровавленную ногу и четырежды прикасался ею или только делал вид, что прикасается, ко рту и глазам. Убитые газели или антилопы и утки просто приносились в жертву перед статуей. Затем жрец Сем говорил статуе: «Я пришел обнять тебя, я – твой сын Гор, я касаюсь твоих уст, я твой сын, я люблю тебя… Твои уста были закрыты, но я воскресил для тебя твои уста и твои зубы». Потом жрец брал два инструмента , называемые «себ-ур» и «тунтет», и прикасался ими ко рту статуи или мумии, в то время как хер-хеб говорил: «Твои уста были закрыты, но я воскресил для тебя твои уста и твои зубы. Я отверзаю для тебя твои уста, я открываю для тебя твои очи. Я отверз для тебя твои уста орудием Анубиса. Я отверз для тебя твои уста орудием Анубиса, железным орудием, которым отверзали уста богам. Гор, отверзни уста! Гор, отверзни уста! Гор открыл уста мертвому, как в былые времена он открыл уста Осириса железом, что пришло от Сета, железным орудием, которым он открывал уста богам. Он отверз им твои уста. Умерший будет ходить и говорить, и тело его будет пребывать с богами в Великом доме Старейшего в Анну, и он получит там корону уререт от Гора, повелителя человечества». Таким образом открывались уста и очи умершего.
Затем жрец Сем брал в руки инструмент, называемый ур хекау, то есть «могущественный в магии». Этот инструмент представлял собой странную изогнутую деревянную палку, наконечник которой был вырезан в виде головы барана, увенчанной уреем. Этим жезлом жрец четырежды прикасался ко рту и глазам статуи или мумии, а хер-хеб зачитывал длинную речь, из которой явствовало, что эта часть церемонии призвана обеспечить умершему все блага, которые получил Осирис благодаря Нут, Гору и Сету. Как было сказано выше, каждый умерший надеялся узнать хекау, или «слова власти», необходимые ему в загробном мире, но, не имея рта, он не смог бы произнести их. Теперь же, когда уста или, точнее, способность говорить была возвращена умершему, важно было дать ему не только «слова власти», но и способность правильно и должным образом произносить их, чтобы боги и другие существа выслушали их и повиновались им. Четыре прикосновения жезла ур хекау к губам умершего наделяли его способностью правильно произносить необходимые слова в каждой из четырех сторон света. Когда все вышеперечисленное было сделано, совершалось еще несколько церемоний, чтобы позволить «любящему сыну» или тому, кто действовал от его лица, принять участие в открывании уст отца. С этой целью он брал в руку металлический резец и касался им рта и глаз статуи или мумии, а затем жрец Сем касался их сначала своим мизинцем, а после маленьким мешочком, наполненным кусочками красного камня или сердолика. По мнению Г. Масперо, это делалось для того, чтобы вернуть губам и векам цвет, утраченный при мумификации. «Любящий сын» брал четыре предмета, называвшихся «железо Юга и железо Севера», и каждым из них четырежды прикасался ко рту и глазам, а хер-хеб зачитывал соответствующий текст, в котором говорилось об укреплении рта и губ мумии или статуи. После этого жрец Сем приносил инструмент, называвшийся «пеш-ен-кеф» , и касался им рта мумии или статуи со словами: «О Осирис, я укрепил для тебя твои челюсти, и они теперь разделены»; другими словами, стягивавшие их бинты больше не должны были препятствовать их движению на тот случай, если умерший захочет есть. Затем жрец Сем приносил корзину или сосуд с пищей в форме шариков и по приказанию хер-хеба подносил пищу ко рту мумии. Когда эта часть церемонии была окончена, жрец брал перо страуса и четыре раза взмахивал им перед лицом мумии, неясно, правда, с какой целью.
Таковы церемонии, необходимые для восстановления функций, которыми умерший обладал на земле. Не стоит забывать, однако, что пока в жертву был принесен только «бык Юга», нужно было заколоть также и «быка Севера», при этом повторялись все описанные выше церемонии, поскольку только в этом случае умерший мог перемещаться по своему желанию по всей земле. Издревле мир в представлении египтян делился на две большие части – Юг и Север, в каждой из которых обитали свои боги, и всех их умерший должен был умилостивить. С этой целью все самые важные религиозные церемонии повторялись дважды. Позднее каждая из двух крупных частей была поделена на две и все четыре части распределены между четырьмя сыновьями Гора. С того времени молитвы и заклинания произносились четыре раза в честь каждого из богов, и на этот счет давались совершенно определенные указания.

Рис. 15. Церемония «отверзания уст», проводимая над мумией Хунефера. Около 1350 г. до н. э. (из папируса Хунефера, лист 5)

Ограниченный объем этой книги не позволяет воспроизвести все сцены церемонии «отверзания уст и очей», изображенные в гробницах и других местах. Выше приводится рисунок с изображением этой церемонии, часто встречающийся в папирусах царствования Восемнадцатой и Девятнадцатой династий. Справа мы видим пирамидальную гробницу на Фиванском холме, дверь ее открыта. Рядом с гробницей погребальная стела с закругленной вершиной, на стеле высечена фигурка умершего, поклоняющегося Осирису, и молитва богу о погребальных жертвоприношениях. Анубис, бог мертвых, обнимает мумию, демонстрируя свою готовность взять умершего под свое покровительство. Жена умершего плачет перед мумией, а у ее ног стоит на коленях еще одна плачущая женщина, возможно его дочь. Анубис и мумия стоят на слое песка, который был насыпан для освящения земли. Жрец, одетый в шкуру пантеры, в одной руке держит кадильницу с курящимся ладаном, а в другой – сосуд, из которой он кропит водой. Один из помощников держит в правой руке два инструмента – «тунтет» и «себ-ур», а в левой – «ур хекау». Другой помощник подносит четыре сосуда с мазями. В нижней части рисунка мы видим корову с теленком и двух мужчин, несущих к мумии заднюю ногу, которую, по всей видимости, только что отрезали от заколотого быка, а также только что вынутое из него сердце. На столе мы видим несколько предметов: «месхет», «пеш-ен-кеф» и другие инструменты, два набора из четырех сосудов для мазей и масла, мешочки с краской, железо Юга и Севера и т. д.
Текст в коротких вертикальных столбцах над рисунком гласит: «Глава отверзания уст статуи Осириса, царского писца Хунефера, которое должно быть исполнено, [когда] его лицо [будет обращено] к югу [и когда статую его поставят] на песок за ним. И хер-хеб четырежды провозгласит жрецу Сему, обходящему статую с четырьмя сосудами с водой: «Ты очищен очищением Гора, и Гор очищен твоим очищением. Ты очищен очищением Тота, и Тот очищен твоим очищением. Ты очищен очищением Сепа, и Сеп очищен твоим очищением. Ты очищен очищением Себа, и Себ очищен твоим очищением. Ты чист. Ты чист. [Сказать] четырежды. Ладан Гора был поднесен тебе, и твой ладан был поднесен Гору. Ладан Тота был поднесен тебе, и твой ладан был поднесен Тоту. Ладан Сепа был поднесен тебе, и твой ладан был поднесен Сепу. Ладан Себа был поднесен тебе, и твой ладан был поднесен Себу». Приведенные слова – это весь текст, который писец счел необходимым дать в папирусе Хунефера. Очевидно, что он сократил описание церемонии, насколько это было возможно.
За церемонией «отверзания уст» следовал ряд других, менее важных церемоний, в ходе которых мумия или статуя снабжались благовониями, мазями и различными предметами одежды. Во всем этом умершему не было никакой пользы, однако этим церемониям придавалось огромное значение, и выполнение их считалось обязательным. Среди предметов, подносимых умершему в ходе церемоний, главную роль играли благовония и ароматические мази, и в этом нет ничего удивительного.
С незапамятных времен на Востоке определенным видам масел приписывались магические свойства, и то важное место, которое они занимали в церемониях и ритуалах многих народов, доказывает существование веры в их чудесные свойства. Живые использовали масло для смягчения кожи и защиты ее от жгучего солнца, а тела умерших натирали маслом в процессе мумификации, чтобы их кожа могла с помощью магических слов, произносимых во время втирания масла, всегда оставаться мягкой, а целебные свойства масла могли исцелить раны, нанесенные во время мумификации.
Медицинские папирусы Египта наглядно демонстрируют, что масло присутствует во многих рецептах, да и маги часто использовали его [32 — См. описание «церемонии жука» в главе 2.] для того, чтобы творить добро или причинять вред. По всей вероятности, масло также употреблялось магами для осуществления превращений, подобно тому как оно использовалось жрецами при проведении важных религиозных церемоний. Любопытный пример приводит в этой связи Лукиан. Он рассказывает, как женщина с помощью масла превратилась в ночную цаплю. Вот как это было: женщина разделась и, подойдя к лампе, бросила в пламя два зернышка благовоний и произнесла определенные слова. Затем она подошла к большому сундуку, в котором лежало несколько бутылок, вынула одну из них (в ней, по мнению автора, было масло) и натерлась жидкостью с головы до ног. Вдруг тело женщины стало покрываться перьями, у нее выросли крылья, а вместо носа появился загнутый клюв. Через некоторое время она стала во всех отношениях похожа на птицу. Увидев, что у нее выросли перья, женщина взмыла в воздух и, издав крик ночной цапли, вылетела в окно. Чтение определенных глав из Книги мертвых сопровождало целый ряд интересных церемоний, однако, поскольку они лишь иллюстрируют верования, описанные выше, нет необходимости упоминать о них здесь.

Глава 7
Одержимость, сны, духи, счастливые и несчастливые дни, гороскопы, предсказания, перевоплощения и культ животных

Египтяне, как и многие другие народы Востока, верили, что некоторые недомогания и болезни могут быть излечены с помощью лекарств, для лечения же других требуются также «слова власти», подкрепляющие действие лекарств. Есть основания полагать, что некоторые болезни приписывались влиянию злых духов или демонов, способных проникать в человеческие тела и поражать их в соответствии со степенью своего могущества [33 — Эта вера существовала в Ирландии еще в 1895 г. По сообщениям в газете «Таймс» от 2, 3, 6 и 8 апреля, 1 апреля в Клонмеле был осужден некий Майкл Клири за то, что 14 марта в Балтивадхене (графство Типперэри) он сжег свою жену Бриджит двадцати семи лет, сочтя ее ведьмой. Джоан Бёрк под присягой показала, что покойной насильно влили в горло кипящий отвар из трав, а муж требовал от нее во имя Отца, Сына и Святого Духа признаться, действительно ли перед ним его жена. Затем он раздел женщину донага, швырнул ее на пол и, облив парафином, поджег. После чего Клири, которому помогали Дж. Данни, П. Кеннеди, В. Кеннеди и другие, подтащил жену к камину и заставил сесть на огонь, дабы изгнать овладевшую ею ведьму. Затем женщину уложили на кровать и принялись трясти, а муж ее в это время повторял «Изыди», имея в виду злого духа или духов. 15 марта в шесть часов утра послали за священником, чтобы тот изгнал духов, которые, по мнению присутствующих, заполнили весь дом. В это время в доме находился знахарь по имени Дэнис Гейни, который был признан соучастником преступления. Все арестованные быпш признаны виновными и приговорены к различным срокам тюремного заключения. М. Клири получил 20 лет.], однако, к сожалению, в древнеегипетских текстах об этом почти не говорится. Впрочем, существует одно интересное подтверждение того, что другие народы верили в способность египтян исцелять болезни, причина которых коренилась в одержимости. Поскольку это проявление могущества египтян было признано заслуживающим внимания, рассказ о нем был начертан на стеле и помещен в храме бога Хонсу в Фивах [34 — В настоящее время хранится в Национальной библиотеке в Париже. Более подробное ее описание и перевод см.: Е. de Rouge. Etude sur une stele Egyptienne. Paris, 1858.], чтобы каждый мог прочесть его и узнать о чудесном исцелении. В рассказе говорится, что, когда фараон Рамзес II был в Месопотамии, куда он приезжал «по обыкновению каждый год», владыки соседних государств прибыли к нему, чтобы засвидетельствовать свое почтение. И все они, стремясь завоевать расположение Рамзеса и заручиться его поддержкой, а возможно, и заключить союз, преподнесли ему дары из золота, ляпис-лазури, бирюзы и всего ценного, чем были богаты их земли. Каждый из владык старался превзойти другого обилием и пышностью даров. Среди прочих был владыка Бехтена, лучшим из даров которого стала его старшая дочь, блиставшая несравненной красотой. Фараону никогда прежде не приходилось встречать более красивой девушки. Он присвоил ей титул «Царская супруга, главная владычица, Ра-Нефер» (то есть «красота Ра», бога Солнца) и взял ее с собой в Египет, где и женился на ней. В пятнадцатый год своего правления фараон почтил своим присутствием праздник Амона-Ра в Фивах. Вскоре гонец возвестил о прибытии посла от владыки Бехтена с богатыми дарами для царицы Ра-Нефер. Представ перед Рамзесом, посол почтительно произнес: «Слава тебе, о Солнце народов!», затем трижды поклонился до земли и сказал: «Я прибыл к тебе, о владыка, от имени госпожи Бент-энт-решт, младшей сестры царской супруги Ра-Нефер, ибо овладел ею злой недуг. Я умоляю ваше величество послать целителя, чтобы он осмотрел ее». Фараон велел немедленно принести книги из «Двойного Дома Жизни» и созвать ученых; а затем повелел им выбрать из своего числа человека «мудрого сердцем и с искусными пальцами», которого можно было бы послать в Бехтен. Ученые повиновались, и выбор их пал на Техути-эм-хеба. Мудрец пришел к царю, и тот приказал ему вместе с послом отправляться в Бехтен. По прибытии в Бехтен египетский жрец обнаружил, что госпожой Бент-энт-решт овладел демон или дух, против которого он бессилен. Владыка Бехтена, видя, что жрец не может облегчить страдания дочери, вновь направил посла к Рамзесу, умоляя его прислать на помощь бога.

Рис. 16. Стела с рассказом, повествующим об изгнании дьявола из принцессы Бехтена. Справа – фараон воскуряет фимиам Хонсу Неферхотепу, слева – жрец воскуряет фимиам Хонсу, «великому богу, изгоняющему дьяволов»

Посол из Бехтена нашел египетского фараона в Фивах. Выслушав просьбу, Рамзес направился в храм Хонсу Неферхотепа и попросил у бога, чтобы тот позволил своему двойнику Хонсу отправиться в Бехтен и избавить дочь тамошнего правителя от власти овладевшего ею демона. Вероятно, мудрец Техути-эм-хеб также был послан в Бехтен по совету бога, поскольку фараон говорит, обращаясь к нему: «И вновь я предстаю пред тобой». Как бы то ни было, Хон-су Неферхотеп согласился исполнить просьбу Рамзеса и наделил четырехкратной магической силой свою статую, которую отправили в Бех-тен. Статуя бога, сидящего в своей ладье, и пять других ладей со статуями богов отбыли из Египта в сопровождении колесниц и лошадей и после долгого путешествия, длившегося семнадцать месяцев, прибыли в Бехтен, где их приняли с большими почестями. Бог Хонсу отправился в дом Бент-энт-решт и совершил над ней магический обряд, после которого демон покинул девушку и она немедленно исцелилась. А демон обратился к египетскому богу: «Да будет благословен твой приход к нам, о великий бог, победитель темных сил! Бехтен – твой город, жители его – твои рабы, а я – твой слуга, и я удалюсь туда, откуда прибыл, ибо для этого ты пришел сюда, ибо так я могу доставить тебе удовольствие и для этого ты явился сюда. Но я прошу твое величество отдать приказ, чтобы правитель Бехтена и я вместе смогли повеселиться на празднике». Хонсу согласился исполнить эту просьбу и приказал своему жрецу передать правителю Бехтена, чтобы тот устроил большой праздник в честь демона. Так и было сделано, и вскоре демон удалился туда, откуда пришел.
Когда владыка Бехтена увидел, сколь могуществен Хонсу, он и все его люди чрезвычайно обрадовались, и владыка решил, что не стоит отпускать бога в Египет. В результате Хонсу остался в Бехтене на три года, четыре месяца и пять дней. Однажды ночью владыка Бехтена увидел во сне бога Хонсу, который в обличье золотого сокола покинул свой храм и, взвившись в воздух, полетел в Египет. Владыка в волнении пробудился и призвал к себе египетского жреца, который сказал, что бог отбыл в Египет и его колесницу необходимо отправить назад. Владыка Бехтена приготовил для Хонсу Неферхотепа богатые дары, которые были отправлены в Египет и поднесены богу в его храме в Фивах.
В ранней христианской литературе мы встречаем целый ряд примеров одержимости, когда овладевший телом человека демон уступает его более сильному демону, но относится к своему более сильному сопернику враждебно, испытывает гнев и досаду. Факт существования веры в мирное разрешение спора между демоном Бех-тена и богом Хонсу и их совместное участие в празднике, устроенном владыкой Бехтена, показывает, что народ Бехтена приписывал духам или демонам те же качества, что и людям. Демон, овладевший принцессой Бехтена, признал в Хонсу существо куда более могущественное, чем он сам, и, подобно побежденному царю, демон пожелал наладить с победителем хорошие отношения.
Египтяне верили, что божественные силы часто сообщают о своих пожеланиях во снах, поэтому они придавали снам огромное значение. Боги и сцены с их участием, увиденные во сне, казались египтянам доказательством существования иного мира, который не слишком сильно отличался от уже известного им мира земного. Искусство вызывать сны и толковать их очень ценилось в Египте. Поэтому жрец или вельможа, обладавшие таким даром, порой достигали высокого общественного положения в государстве, что видно на примере Иосифа [35 — Книга Бытия, 40–41.], поскольку все верили, что во сне человек может провидеть свое будущее. В качестве примеров, зафиксированных в египетских текстах, можно привести сон Тутмоса IV, правившего Египтом около 1450 года до н. э., а также сон Нут-Амона, царя Восточного Судана и Египта, около 670 г. до н. э. В соответствии с рассказом, который записан на стеле, помещенной в Гизе перед Сфинксом, принц Тутмос однажды охотился возле этого символа Ра-Хорахти. Присев отдохнуть у подножия Сфинкса, принц заснул и увидел сон. Во сне к нему явился бог и, представившись богом Хорахти-Хепера-Ра-Тему, пообещал принцу власть над Севером и Югом, то есть над всем Египтом, если тот очистит от песка образ бога – Сфинкса. Вскоре принц стал царем Египта, Тутмосом IV, а стела, датированная 19-м днем месяца Хатор первого года царствования Тутмоса IV, свидетельствует о том, что принц исполнил желание бога.
О Нут-Амене, наследнике великого Пианхи, который завоевал весь Египет от Сиены до моря, говорится, что в первый год своего царствования он увидел во сне двух змей, одну – по правую руку от себя, другую – по левую. Проснувшись, Нут-Амен обнаружил, что змеи исчезли. Он попросил истолковать свой сон и услышал следующее: «Земля Юга – твоя, и овладеешь ты землей Севера: Белая Корона и Красная Корона увенчают твою голову. Вся земля будет твоей, и бог Амон, единый бог, пребудет с тобой». Две змеи были символами богинь Нехбет и Уаджет – владычиц Юга и Севера соответственно. Вскоре Нут-Амен успешно вторгся в Египет и вернулся с большой добычей, часть которой он посвятил богу Амону.
Естественно, что каждый человек стремился увидеть сон, приоткрывающий завесу над будущим, и египетские маги успешно вызывали такие сны у своих клиентов, прибегая к различным способам, например рисуя магические картинки и произнося магические слова. Вот несколько примеров заклинаний для вызова видений и снов, взятые из папируса Британского музея № 122, строки 64 и далее, и 359 и далее [36 — См.: Catalogue of Greek Papyri. Vol. I. P. 118.]:
«Вызов видения от [бога] беса. Нарисуй беса, как показано ниже, на своей левой руке, оберни руку полоской черной ткани, что посвящена Исиде (?), и ложись спать, не говоря никому ни слова, даже в ответ на вопросы. Остаток ткани обмотай вокруг шеи. Чернила должны быть изготовлены из крови коровы, крови белого голубя, свежего (?) благовония, мирра, черных чернил для письма, киновари, тутового сока, дождевой воды, а также сока полыни и вики. До захода солнца напиши этими чернилами прошение: «Пошли истинного пророка из святого храма, молю тебя, Лампсуэр, Сумарта, Барибас, Дардалам, Иорлекс: о владыка, пошли священное божество Анут, Анут, Салбана, Чамбре, Брейт, сейчас, сейчас, быстро, быстро. Приди сюда в эту же ночь».
«Вызов снов. Возьми чистый полотняный мешок и напиши на нем приведенные ниже имена. Скрути его, сделай из него фитиль и зажги, полив чистым маслом. На мешке следует написать: «Армиут, Лаиламчоуч, Арсенофрефрен, Фта, Арчентечта». Вечером, перед сном ничего не ешь [или очистись от скверны] и поступи так: подойди к лампе и семь раз повтори написанное ниже заклинание, затем потуши лампу и ложись спать. Заклинание же таково: «Сачму… эпаема Лиготереенч: Вечность, Громовержец, Ты, что поглотил змею, луну и поднял диск солнца в надлежащее время, Чтето – имя тебе. Я молю вас, о владыки богов, Сет, Чрепс, поведайте же мне желаемое».
Причудливые представления египтян о сущности человека в значительной мере способствовали укреплению их веры в привидения и духов. В соответствии с этими представлениями человек состоял из физического тела, тени, двойника, души, сердца, духа, называемого ху, силы, имени и духовного тела. Когда физическое тело умирало, тень отделялась от него, и возвратить ее можно было только с помощью религиозного обряда. Двойник пребывал в гробнице вместе с физическим телом, где его посещала душа, обитавшая на небесах. Душа считалась материальной субстанцией и, подобно ка (двойнику), питалась погребальными подношениями, приносимыми в гробницу. Одной из основных целей этих подношений было снабдить едой и питьем двойника, чтобы избавить его от необходимости выходить из гробницы в поисках пищи. Во многих текстах говорится, что, если двойник будет испытывать нужду в пище, он покинет гробницу и будет питаться отбросами и пить грязную воду, которые сможет найти вблизи гробницы.
Помимо тени, двойника и души, в гробнице иногда поселялся также дух умершего, обычно пребывавший на небесах. Можно утверждать, что «двойником» называли бессмертную часть человека, обитавшую в гробнице в статуе умершего. Это доказывает тот факт, что для ка (или двойника) отводилась особая часть гробницы, которую называли «домом ка» и за которой следил специально назначаемый для этого «жрец ка». Двойник наслаждался ароматом благовоний, которые ежегодно, в определенные дни приносились в гробницу, а также цветами, целебными травами, едой и питьем. В различных эпизодах, нарисованных или высеченных на стенах гробницы, статуя умершего, в которой обитал двойник, наслаждалась всеми теми удовольствиями, которым тело умершего предавалось на земле. Уже в древние времена ка фактически был для египтян привидением. Позднее с ним отождествлялся ху, или «дух», и в текстах мы находим неоднократные упоминания о священности подношений, сделанных ху и их землям, то есть местам, где хранились их мумифицированные тела.
Неизвестно, верили ли египтяне в то, что ка или ху умершего способны поддерживать общение со своими родственниками или друзьями, что остались жить на земле, однако известен случай, когда муж обращается к своей жене, скончавшейся три года назад, и сетует, что она и после смерти беспокоит его. Супруг описывает свои заслуги и заботу, которой он окружал жену, когда она была жива, и заявляет, что не в силах больше терпеть ее неблагодарность. Чтобы жалоба наверняка достигла ушей умершей, супруг сперва написал ее на папирусе, затем отправился в гробницу умершей, зачитал там текст жалобы и, наконец, привязал папирус к статуе или фигурке жены. Поскольку в гробнице обитал ее двойник или дух, она, несомненно, могла прочесть папирус и понять просьбу мужа. Очень жаль, что у нас нет возможности узнать, каков же был результат этой жалобы.
В другом тексте мы находим отрывок из разговора между жрецом Амона по имени Хонсу-эм-хеб и двойником или духом некоего умершего, которого жрец потревожил в поисках подходящего места для своей гробницы. Дух умершего рассказывает жрецу о некоторых подробностях своей жизни. Древние египтяне относились к захоронениям с благоговением, поскольку там обитали духи умерших, и даже арабское население Египта и Судана, за исключением «расхитителей гробниц», относилось к захоронениям с большим уважением по той же самой причине [37 — При посещении пирамиды Мероэ в 1898 г. я взял с собою проводника, а также еще одного мужчину и мальчика, чтобы те присмотрели за ослами. За полмили до пирамид все трое остановились и предложили мне продолжать путь в одиночестве. Когда я поинтересовался, отчего они отказываются подойти к пирамидам вместе со мной, проводник ответил, что пирамиды были возведены царями, чьи духи все еще обитают там, и их не подобает «тревожить». Я пытался настаивать, однако он сказал: «В нашей стране не принято ходить туда», поэтому мне пришлось отправиться к пирамидам одному. Я уже провел возле пирамид около двух часов, делая фотографии и различные измерения, когда пришли проводник и мальчик. Ничто, однако, не могло заставить проводника приблизиться к пирамидам вплотную, и, усевшись на землю, он принялся вполголоса читать молитвы из Корана. В перерывах между молитвами он настоятельно просил меня как можно скорее вернуться в его соломенную хижину на берегу реки. Он был твердо убежден, что используемый мною призматический компас служил талисманом, и, очутившись дома, горячо возблагодарил бога за то, что духи мертвых не причинили ему вреда.].
Нынешние жители Судана твердо верят, что духи павших в битвах обитают там, где бойцы были убиты и похоронены, а солдаты 10-го батальона армии лорда Китченера заявляют, что у могилы доблестного майора Сиднея, ринувшегося в бой во главе своего полка и павшего в битве при Абу-Хамеде 7 августа 1897 года, «каждую ночь появляются духи солдат, убитых в Абу-Ха-меде. Они несут караул у могилы своего командира, окликая, как положено часовым, каждого прохожего. Местное население так безоговорочно верит в эту легенду, что после заката никто не осмеливается приближаться к могиле. Они уверены, что их немедленно остановит призрачный часовой. Говорят, что часто можно услышать слова (на арабском языке) «Часовые, заступить в караул!», отчетливо разносящиеся по пустыне» [38 — См. иллюстрированный еженедельник «Скетч» («The Sketch») № 332 от 7 июня 1899 г. Также заслуживает внимания следующая заметка из газеты «Таймс» от 7 июля 1899 г.: под названием «Могила британского морского офицера в Японии»: «Недавно британский консул в Хиого получил сообщение, что возле деревни на острове во Внутреннем Японском море, в месте, редко посещаемом иностранцами, находится могила британского морского офицера, о которой тщательно заботятся крестьяне, живущие в деревне. Консул связался с префектурой, в ведении которой находился остров. Было проведено расследование, и префект направил консулу свое официальное сообщение, к которому приложил документ, содержащий историю одинокой могилы. Бумага эта, по всей видимости, была написана деревенским старостой или мелким чиновником и заслуживает того, чтобы привести ее полностью. Судно «Сильвия» много лет вело топографические исследования берегов Японии. В первый год эпохи Мэйдзи, то есть в 1868 г., «Сильвия» курсировала по Внутреннему Японскому морю, когда один из офицеров по имени Лейк заболел. Его высадили на острове в селе Хиросима округа Нака провинции Сануки префектуры Кагава. «Сильвия» проследовала вдоль берегов острова и бросила якорь в бухте Энора, ожидая выздоровления офицера. Однако тот через несколько дней скончался. Капитан Сент-Джон похоронил его в земле, принадлежащей храму Ик-воиджи, поставил над могилой деревянный крест, и корабль отплыл. Спустя несколько лет, когда крест уже почти сгнил от ветра, дождя, мороза и снега, Авабури Токван, настоятель храма, и другие сказали: «Воистину печально будет, если могила нашего одинокого гостя, пришедшего издалека и ставшего духом на чужбине, будет стерта с лица земли». Чтобы не допустить этого, Тераваки Каэмон, глава сельской общины, и другие сочувствующие, такие, как Ока Риохаку, принялись возводить каменный памятник. Все жители побережья единодушно предложили свою помощь, и вскоре работа была завершена. Это случилось на 7-й день одиннадцатого месяца четвертого года эпохи Мэйдзи, то есть в 1871 г. С того дня минуло почти тридцать зим, и все это время жители острова неустанно заботились о могиле. И по сей день все еще находятся люди, которые каждый год с 10-го по 16-й день седьмого месяца по старому стилю чистят и убирают могилу, возлагают цветы и воскуряют ладан, оплакивая и утешая дух мертвого».].
Египтяне верили, что судьба человека предопределена еще до его рождения и он не в силах изменить ее. Однако египетские мудрецы утверждали, что могут предсказать судьбу, если им будет известна дата рождения человека и если им удастся установить расположение планет и звезд в это время. Богиню судьбы звали Шаи. Обычно ее сопровождала другая богиня – Рененет, считавшаяся богиней удачи. Обе эти богини присутствуют в сцене суда, где, по всей видимости, от лица умершего наблюдают за взвешиванием его сердца. Иногда там присутствовала еще одна богиня, Месхенет, которая также способна была повлиять на судьбу человека или предсказать будущее. Однажды Месхенет, Исида, Нефтида и Хекет под видом обычных женщин пришли в дом Ра-усера во время родов у его супруги Рут-Теттет. Богини вошли в ее комнату и помогли Рут-Теттет произвести на свет тройню. При рождении каждого ребенка Месхенет восклицала: «Он будет царем, владеющим всей землей!» Это пророчество сбылось, поскольку все три мальчика впоследствии стали фараонами Пятой династии [39 — См.: Расшифровка папируса Весткар. Берлин, 1890.].
Будущее также могли предсказывать и семь богинь Хатхор. В хорошо известной «Сказке о двух братьях» рассказывается, что, когда бог Хнум по просьбе Ра-Хорахти сотворил для Ба-ты жену, «которая была прекрасней, чем любая другая женщина земли, ибо в ней слилась сущность всех богов», богини Хатхор пришли посмотреть на нее и в один голос сказали: «Она умрет от меча». Предсказанное случилось: когда царь, чьей женой стала эта женщина, услышал от ее первого супруга, Баты, что она оставила его и творила против него зло, царь судил ее в присутствии своих придворных и «объявил о своем решении», то есть женщину приговорили к смерти и казнили.
В другой истории семь богинь Хатхор пришли посмотреть на сына одного царя. Увидев мальчика, богини сказали: «Причиной его смерти станет либо крокодил, либо змея, либо собака». Далее говорится о том, как мальчик сумел спастись от крокодила и змеи, и, хотя продолжение истории не сохранилось, совершенно ясно, что мальчика в конце концов укусила его собака, отчего он и умер. Мораль подобных историй в том, что от судьбы не уйдешь.
Жизнь человека, однако, могла сложиться удачно или неудачно в зависимости от того, считался ли счастливым или несчастливым соответствующий час или день. Каждый день египетского года делился на три части, каждая из которых считалась счастливой или несчастливой. Когда Олимпиада готовилась произвести на свет Александра Великого, Нектанеб стоял рядом с ее ложем, наблюдая за небесными телами, и время от времени просил ее потерпеть до наступления более благоприятного часа. Только когда он увидел на небе сияние и понял, что все небесные тела находятся в благоприятной позиции, он позволил Олимпиаде рожать. Когда Нектанеб промолвил: «О царица, сейчас ты произведешь на свет правителя мира», родился ребенок, земля содрогнулась, засверкали молнии и загремел гром. Следовательно, будущее ребенка зависело даже от часа его рождения.
Из папирусов мы узнаем, что часто запрещалось проводить определенные магические церемонии в те или иные дни, поскольку считалось, что в это время большее влияние имеют враждебные силы, куда могущественнее, чем те, к которым обращается проситель. К счастью, до нас дошли папирусы, содержащие копии египетского календаря, в котором третья часть каждого из трехсот шестидесяти дней года отмечена как счастливая или несчастливая. В других папирусах объясняется, почему те или иные дни считались удачными, неудачными или лишь отчасти удачными. Возьмем в качестве примера месяц Тот – первый месяц египетского года, начинавшийся, согласно григорианскому календарю, 29 августа. Дни этого месяца помечены следующим образом:

В этой таблице знак  обозначает «удачный», а знак  – «неудачный». Таким образом, сразу можно увидеть, какая треть дня удачна, а какая нет, и человек, сверявшийся с этим календарем, поступал, разумеется, соответственно.
Как явствует из следующего примера, жрецы или маги, составлявшие календарь, классифицировали дни совершенно обоснованно. 19-й день месяца Тот, как следует из вышеприведенной таблицы, полностью удачный, то есть удачна каждая его треть. Папирус Салье IV также отмечает этот день как удачный и прибавляет: «Это день праздника на небесах и на земле в присутствии Ра. Это день, когда пламя обрушилось на тех, кто последовал за ладьей, вмещающей святилище богов. В этот день боги возносили хвалу, будучи довольными» и т. д. 26-й день и в таблице, и в папирусе помечен как полностью неудачный, поскольку «это был день сражения Гора с Сетом». Сначала они вступили в схватку в человеческом обличье, затем превратились в медведей и сражались три дня и три ночи. Исида помогла Сету, когда тот терпел жестокое поражение, поэтому Гор отсек голову матери своей Исиды, а Тот, прибегнув к «словам власти», превратил отсеченную голову в коровью и приставил ее к телу Исиды. В этот день следовало совершать жертвоприношения Осирису и Тоту и строго запрещалось выполнять какие бы то ни было работы.
Впрочем, в различных календарях удачных и неудачных дней встречались расхождения. Например, в приведенной выше таблице 20-й день месяца Тот помечен как полностью неудачный, а в папирусе Салье IV он значится как полностью удачный, однако в этот день запрещается работать, забивать скот, принимать гостей. В этот день боги из свиты Ра убивали непокорных. В отношении 4-го дня следующего месяца, Паофи, папирус Салье IV говорит: «Не покидай дом свой. Рожденный в этот день умрет от болезни аат». О 5-м дне в папирусе говорится: «Не покидай дом свой и не вступай в связь с женщиной. В этот день все вещи были сотворены в присутствии бога, и величие бога Менту проявилось в них. Рожденный в этот день падет жертвой сладострастия». О 9-м дне говорится: «Рожденный в этот день доживет до преклонных лет». В отношении 15-го дня говорилось: «Не покидай жилище свое вечерней порой, ибо в это время появляется змей Уатч, сын бога, и несчастья следуют за ним. Каждый, кто увидит его, в тот же миг утратит зрение». 26-й день месяца Паофи был удачным для планировки жилища. В 5-й день месяца Хатхор нельзя было разжигать в доме огонь. В 16-й день запрещалось слушать веселые песни, ибо в этот день Исида и Нефтида оплакивали Осириса в Абидосе. Человек, рожденный в 23-й день, должен был утонуть и т. д. Кроме того, к 360 удачным и неудачным дням, указанным в календаре, следовало прибавить еще пять эпагоменальных дней, каждый из которых считался чрезвычайно важным и имел особое название. В первый день родился Осирис, на второй – Херу-ур (Ароуэрис), на третий – Сет, на четвертый – Исида, а на пятый – Нефтида. Первый, третий и пятый дни считались неудачными, в это время лучше было не браться ни за какую работу. Считалось, что тот, кто знает названия этих дней, никогда не будет страдать от жажды и болезней и богиня Сехет [40 — Око Сехет, по всей вероятности, с восходом солнца превращалось в ядовитые испарения на полях.]никогда не завладеет им. Следовало нарисовать фигурки пяти богов, упомянутых выше, мазью и благовонием анти на куске льняного полотна, который, по всей видимости, затем вполне мог служить амулетом.
Из жизнеописания Александра Великого, приписываемого Каллисфену, мы узнаем, что египтяне владели искусством составления гороскопов, для которых им требовалось знать лишь точное время рождения человека. При составлении гороскопа Нектанеб использовал табличку из золота, серебра и дерева акации, к которой были прикреплены три ремешка. На одном из них был изображен Зевс, которого окружали тридцать шесть декан, на втором были нарисованы двенадцать знаков зодиака, а на третьем – солнце и луна [41 — Здесь я ссылаюсь на мою книгу «История Александра Великого» (History of Alexander the Great. Cambrige, 1889).]. Нектанеб поставил табличку на треногу, высыпал на нее из маленькой шкатулки изображения семи звезд [42 — To есть Солнце, Луна, Зевс, Кронос, Афродита и Гермес. Исходя из греческих текстов, мы должны также добавить Марс.], а в середину поместил восемь драгоценных камней, олицетворяющих планеты. Эти камни он расположил так, как, по его мнению, располагались планеты в момент рождения Олимпиады, и по ним предсказал ее судьбу. Однако гороскопы составляли и задолго до Александра Великого. К греческому гороскопу из Британского музея приложено «письмо некоего астролога к своему ученику по имени Гермон, где он настоятельно просит ученика аккуратно и вдумчиво применять законы, которые были открыты и переданы потомкам древними египтянами, столь сведущими в искусстве астрологии». Следовательно, у нас есть все основания считать Египет местом рождения гороскопа. В связи с гороскопом следует упомянуть «сферу» или «таблицу» Демокрита, которая использовалась для предсказания жизни и смерти. Из магического папируса мы узнаем, что сначала следует «выяснить, в каком месяце больной слег, а также узнать имя, полученное им при рождении. Затем вычисляем [путь] луны и смотрим, сколько прошло периодов по 30 дней. Отмечаем в таблице число оставшихся дней, и, если число приходится на верхнюю часть таблицы, больной выживет, а если на нижнюю – умрет».

Как из религиозной, так и из светской литературы Египта мы узнаем, что боги и люди в загробном мире способны были перевоплощаться в животное, птицу, растение или любое другое живое существо, поэтому люди жили в ожидании момента, когда и они будут обладать таким же могуществом. Доказательством тому служат не менее двенадцати глав Книги мертвых (главы с LXXVII по LXXXVIII). В них излагаются «слова власти», произнеся которые умерший обретет способность превратиться в «золотого сокола», «божественного сокола», «владыку верховных владык», «бога, что дает свет в темноте», в лотос, в бога Птаха, в птицу Бенну (то есть феникса), в цаплю, в «живой дух», в ласточку, в змея Сата или крокодила. Другая глава (LXXVI) позволяла умершему превращаться «во что он пожелает». Вооруженный такой силой, умерший мог жить в воде в виде крокодила, в виде змеи скользить по скалам и земле, в виде упомянутых выше птиц парить в воздухе и садиться на нос ладьи Ра. Став лотосом, умерший получал власть над полевыми растениями, а обернувшись богом Птахом, становился «могущественнее владыки времени и получал власть над миллионами лет». Птица Бенну считалась «душой Ра», и умерший, выбирающий ее облик, идентифицировал себя с Хеперой, великим богом созидания, и, следовательно, приобретал свойства души бога Солнца. Умерший мог перевоплощаться во что пожелает, плыть и лететь в любом направлении и на любое расстояние. Примечательно, что в длинном списке животных, в которых мог перевоплощаться умерший, не упоминаются ни грызуны, ни хищники.
Египтяне верили, что, подобно тому как души умерших могли принимать облик любого живого существа или растения, боги, во многом схожие с людьми, также могли превращаться в птиц и зверей. Эта вера легла в основу так называемого «египетского культа животных», служившего предметом насмешек для просвещенных греков и навлекавшего на египтян негодование ранних христианских авторов. Однако стоит лишь более внимательно присмотреться к этому культу, и его кажущаяся нелепость исчезает. Египтяне воздавали почести определенным птицам, животным и рептилиям, считая, что те обладают некоторыми свойствами богов, которым были посвящены. Бык, например, олицетворял мощь и воспроизводящую силу бога возрождения в природе, а корова считалась его женским аналогом. Каждое священное животное и живое существо обладало некоторым качеством или свойством, приписываемым какому-либо богу, а поскольку каждый бог являлся лишь формой Ра, то приписываемое ему качество или свойство было качеством или свойством самого бога Солнца. Образованный египтянин никогда не поклонялся собственно животному, но лишь воплощению бога, которое видел в этом животном, и почитание животных в Египте ничем не отличалось от почитания царя-фараона, считавшегося «божественным» и воплощением бога Солнца Ра, который был видимым символом Творца. Царь по отношению к Ра был тем, кем был Ра по отношению к богу.

Евреи, греки и римляне никогда не понимали логики, на которой зиждилось почтение, испытываемое египтянами к определенным животным, и, как следствие, представляли себе египетскую религию в ложном свете. Несомненно, невежественные люди часто путали символ с его олицетворением, но неверно было бы говорить, что египтяне поклонялись животным в обычном смысле слова. Учитывая то, каких взглядов придерживались египтяне в отношении перевоплощений, в том почтении, с которым они относились к животным, нет ничего абсурдного. Когда умирало священное животное, бог, которого оно представляло, подыскивал для нового воплощения другое животное того же вида, в то время как тело мертвого животного, служившее местом обитания бога, мумифицировалось подобно человеческому телу, с тем чтобы и оно также могло обрести бессмертие.
Разумеется, нам эти верования кажутся странными, но они издревле являлись неотъемлемой частью египетской религии. Примечательно, что, несмотря на нашествия, войны, внутренние разногласия и разного рода влияния извне, египтяне сохранили верность своим богам и порой несколько наивным церемониям и ритуалам. Египтяне придерживались своих верований с достойным уважения постоянством, благодаря которому завоевали репутацию самой религиозной и самой суеверной нации древности. И какие бы литературные сокровища ни были в будущем обнаружены при раскопках в Египте, представляется маловероятным, что нам суждено когда-нибудь отыскать литературное произведение, которое можно было бы счесть атеистическим или вольнодумным. Египтянин мог быть более или менее религиозным в зависимости от своего характера и темперамента, но, судя по дошедшим до нас рукописям египетских жрецов и учителей, человек без религии и веры в бога в той или иной форме был явлением редким, а может, и вообще в Египте неизвестным.

Приведенные здесь сказки о чудесах волшебного искусства древних магов взяты из знаменитого папируса, некогда принадлежавшего мисс Весткар, а ныне хранящегося в Британском музее (Р. 3033). Этот папирус был записан профессиональным писцом в эпоху гиксосского владычества в начале II тысячелетия до н. э., возможно, для копирования учениками одной из жреческих школ. Папирус опубликован А. Эрманом («Die Marchen des Papyrus Westcar», 2 Bande. – Berlin, 1890 // Mitteilungen a.d. Oriental, Sammlungen der Konigl. Museum, Vols. V, VI). Повествование адресовано фараону Хуфу – Хеопсу древних греков, строителю величайшей пирамиды в Гизе; однако содержание вводной части не известно, так как начало папируса утрачено.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ ДЕДЕФХОРОМ

Первый рассказ был поведан Хеопсу его сыном Дедефхором, который, по-видимому, был мудрым и образованным царевичем, ибо упоминания о нем мы находим в рубриках 30 В, 64, 137 А и 148 Книги мертвых. Ему приписывали нахождение древнейших и наиболее важных глав этого произведения заупокойного культа. Чудо, о котором поведал Дедефхор, было сотворено великим врачом к херихебом (то есть главным жрецом-чтецом и магом) фараона Джосера, Имхотепом [1 — Имхотеп был великим архитектором и руководил всеми строительными работами фараона Джосера (III династия), в том числе постройкой знаменитой ступенчатой пирамиды в Саккаре. Впоследствии египтяне его обожествили. Прекрасное описание (с иллюстрациями) заупокойного храма, примыкавшего к пирамиде, и археологических исследований в Саккаре принадлежит перу С.Н. Фирта (The Times: May 19, p. 15).], хотя не известно, в чем конкретно оно заключалось. Рассказ чрезвычайно понравился Хуфу, и он приказал «принести жертву из тысячи хлебов, ста кружек пива и двух мер зерна для духа царя Джосера, правогласного, и заколоть для него одного быка. А также принести один хлеб, один маленький кувшин пива, порцию мяса и меру благовоний для духа Имхотепа».

ЦАРЕВИЧ ХАФРА (ХЕФРЕН) [2 — Строитель второй по величине пирамиды в Гизе.] РАССКАЗЫВАЕТ ВТОРУЮ ИСТОРИЮ

Царевич Хафра поднялся, чтобы рассказать свою историю, и начал:
– Я поведаю Твоему Величеству об удивительном чуде, совершенном во времена отца Твоего Небка [3 — Фараон III династии.] на пути следования его к храму Птаха [4 — Один из богов-демиургов, центр его культа был в Мемфисе.] в Анх-Тауи [5 — Один из эпитетов Мемфиса, в переводе означает «Жизнь Обеих земель».]. Когда прибыл Его Величество в Мемфис, принял он главного херихеба
Убаонера. А во время этого приема жена Убаонера заметила одного простолюдина, который был в свите царя, и овладела ею великая страсть. Поэтому послала она к нему свою служанку передать ему, чтобы он принарядился и пришел к ней. В то же время она послала ему сундук с богатыми одеяниями и украшениями, и он пришел с ее служанкой.

ПРОСТОЛЮДИН И ЖЕНА УБАОНЕРА ВСТРЕЧАЮТСЯ В САДУ

Когда миновало таким образом много дней, [простолюдин узнал], что у Убаонера есть беседка в саду около озера. И он пригласил [жену] Убаонера, говоря: «Ведь есть же беседка в саду Убаонера, вот и проведем там часок вместе!» И жена Убаонера приказала управляющему, приставленному к озеру: «Вели приготовить для меня беседку, что находится у озера». И [она вышла] и провела там три дня [с простолюдином], и она ела и пила [с ним], пока не зашло [солнце]. Когда же наступил вечер, он пошел и спустился к озеру [в сопровождении служанки. А управляющий все видел и примечал, что творилось у озера].

УБАОНЕР ЛЕПИТ ВОСКОВОГО КРОКОДИЛА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, управляющий пошел [и рассказал] о случившемся [Убаонеру, говоря: «То-то и то-то произошло вчера в беседке у озера».] И Убаонер сказал: «Принеси мой [ларец] из эбенового дерева с золотом», – [и он слепил] воскового крокодила длиной в семь [пальцев] (то есть приблизительно 50 см. – Прим. ред.). Затем он произнес над ним соответствующее заклинание и повелел: «Когда простолюдин придет, чтобы искупаться в моем озере, [схвати его и убей]».
Убаонер отдал воскового крокодила управляющему и сказал ему: «Когда простолюдин войдет в воду, как вчера, брось ему вслед воскового крокодила». Управляющий вышел и забрал с собой воскового крокодила.
Между тем жена Убаонера послала вновь передать управляющему, приставленному к озеру: «Приготовь беседку у озера – я приду туда». Беседка была приготовлена, женщина и ее служанка отправились и провели счастливый день с простолюдином.
Когда же наступил вечер, простолюдин спустился к озеру по своему ежедневному обыкновению. Управляющий бросил ему вслед в воду воскового крокодила, и тот превратился в настоящего длиной в семь локтей (около 3,5 метров) и схватил простолюдина. Убаонер ждал вместе с Величеством царя Небка в течение семи дней, [простолюдин же пребывал все это время в утробе крокодила] и не мог дышать. Когда истекли семь дней, царь Небка собрался [уезжать], тогда херихеб Убаонер [предстал перед ним] и сказал: «Не соблаговолит ли Его Величество посмотреть чудо, случившееся во время его правления и [в присутствии] Его Величества?» [Царь проследовал с ним к беседке, и Убаонер обратился к крокодилу, говоря]: «Покажи простолюдина!» Тогда крокодил вынырнул [из глубины озера] и показал его. И Величество царя Небка изрек: «Этот крокодил ужасен». Убаонер выступил вперед, дотронулся до крокодила, и тот превратился в [маленького] в руке его.
И главный херихеб Убаонер поведал Величеству царя Небка о том, чем занимался простолюдин с его женой в беседке. И Его Величество приказал крокодилу: «Забирай свою добычу!» Крокодил нырнул в озеро, унося простолюдина, и никто не знает, куда он с ним направился.

СУДЬБА ЖЕНЫ-ИЗМЕННИЦЫ

Величество царя Небка приказал отвести жену Убаоне-ра к северной стороне дворца, там ее сожгли и [пепел] бросили в реку.
[И царевич Хафра] изрек: «Смотри, вот одно из чудес, совершенных главным херихебом Убаонером, которое произошло во времена отца Твоего, Небка».
Его Величество фараон Хуфу приказал: «Пусть принесут жертву для духа царя Небка из тысячи хлебов, ста кувшинов пива, одного быка и двух мер благовоний, а для духа главного херихеба Убаонера – один пирог, одну кружку пива, порцию мяса и одну меру благовоний, ибо я убедился в его искусстве». И сделали все согласно повелению Его Величества.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ БАУФРА

Затем поднялся царевич Бауфра, чтобы говорить, и начал:
– Я поведаю Твоему Величеству об удивительном происшествии, случившемся во времена отца Твоего Снофру, о том, что совершил главный херихеб Джаджаеманх.
[Однажды царь Снофру заскучал и не находил ничего, чем бы развлечься. И он собрал своих придворных, живших во дворце], чтобы они придумали какое-нибудь средство развеселить его, но они не смогли ничего предложить. Тогда приказал Его Величество: «Ступайте и приведите ко мне главного херихеба, писца книг Джаджаеманха». Он был доставлен к нему тотчас же. И Его Величество обратился к нему: «Я собрал сановников дворца, чтобы они нашли какое-нибудь средство развеселить меня, но они ничего не придумали». И Джаджаеманх ответил ему: «Пусть Твое Величество спустится к озеру дворца и пусть снарядят для Тебя ладью с экипажем из всех красавиц внутренних покоев (то есть гарема). Сердце Твоего Величества возрадуется, когда увидишь Ты, как они гребут туда и обратно. И притом Ты посмотришь красивые заросли Твоего озера, его берега, окружающие поля, и сердце Твое освежится от этого зрелища».
И Его Величество ответил ему: «Я согласен прокатиться на ладье. Пусть принесут двадцать весел из эбенового дерева с золотом, с рукоятками из сандалового дерева, с тонкими золотыми выкладками. И пусть приведут двадцать девушек, прекрасных телом, с крепкими грудями и толстыми косами, чье лоно еще не открыто родами. И пусть доставят двадцать узких платьев из сетки и отдадут этим девушкам, чтобы они надели их вместо своей [обычной] одежды». И все было сделано, как приказал Его Величество. Они гребли туда и обратно, и сердце Его Величества наполнялось радостью, когда смотрел он, как они гребут. Но вдруг [руки девушки], которая задавала такт одному ряду, запутались в ее толстых косах, [они развязались], и новая малахитовая застежка в форме рыбки упала за борт. Девушка умолкла и перестала грести, и весь ряд девушек позади нее перестал [петь] и грести. Тогда Его Величество спросил у них: «Вы что, не собираетесь больше грести?» А они ответили ему, говоря: «Наша предводительница молчит и не гребет». Его Величество обратился к ней: «Почему ты не гребешь?» Она же ответила: «Это потому, что [моя] новая малахитовая застежка в форме рыбки упала в озеро». Царь сказал: «Что это значит? Продолжай грести. Я дам тебе другую застежку, когда мы вернемся во дворец». Она же ему в ответ: «А мне мой горшок до самого его дна милее любого другого» [6 — То есть: «Я желаю только свою вещь и никакую другую».].

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СОВЕТУЕТСЯ С ДЖАДЖАЕМАНХОМ

Его Величество возразил в гневе: «Что за чушь! Позовите ко мне главного херихеба Джаджаеманха». И тот был приведен тотчас же. Его Величество обратился к нему: «Джаджаеманх, брат мой, я поступил по совету твоему, и сердце мое возрадовалось при виде того, как они гребли. Но новая малахитовая застежка руководительницы [одного ряда девушек] упала за борт, и она замолкла и перестала грести, и нарушился ее ряд. Я спросил ее: «Отчего ты не гребешь?» Она же ответила: «Потому что моя новая малахитовая застежка в форме рыбки упала за борт». Я сказал ей: «Продолжай грести, я дам тебе другую взамен прежней». А она мне в ответ: «Мне мой горшок до самого его дна милее любого другого».

ВОЗВРАЩЕНИЕ МАЛАХИТОВОЙ ЗАСТЕЖКИ ЕЕ ХОЗЯЙКЕ

Тогда главный херихеб произнес свое заклинание слов власти. Он положил одну половину вод озера на другую и нашел малахитовую застежку лежащей на обломке черепахового панциря. Он принес ее и отдал хозяйке.
Что до воды, то в середине озера она была двенадцать локтей глубины, а когда оказалась перевернута, то достигла двадцати четырех локтей. Затем он произнес заклинание слов власти, которым обычно пользовался, и вернул воды на место к прежнему уровню.
Его Величество провел приятный день со своим двором и щедро наградил главного херихеба всякими прекрасными вещами.
[И Бауфра заключил: «Смотри, вот чудо, случившееся во времена отца Твоего, Снофру, благодаря действиям главного херихеба, писца книг Джаджаеманха».] И рек Его Величество: «Пусть принесут жертву для духа Величества царя Снофру из тысячи хлебов, ста кувшинов пива, одного быка и двух мер благовоний, а для духа главного херихеба, писца книг Джаджаеманха – один хлеб, один кувшин пива, порцию мяса и одну меру благовоний, ибо я убедился в его искусстве». И сделали все, как приказал Его Величество.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ ДЕДЕФХОРОМ

Затем царевич Дедефхор поднялся, чтобы говорить, и начал: «[До сих пор ты слышал примеры], известные нашим предкам, никто не ведает, где в них правда, а где ложь. [Я же могу представить тебе] мага, живущего в твое собственное время». Его Величество поинтересовался: «Кто же это, сын мой Дедефхор?»
И царевич Дедефхор ответил: «Это некий простолюдин по имени Деди, а живет он в Джет-Снофру [7 — Город в 40 милях южнее Каира.]. Ему сто десять лет, и он до сих пор съедает по пятьсот хлебов и по одной ляжке мяса и выпивает по сто кувшинов пива ежедневно. Он может приставить отрубленную голову к ее телу, и она приживется, и может заставить льва следовать за пятками его господина, причем повод его будет волочиться по земле. Известно ему число замков (или запертых отсеков?) сундука Тота». А Величество царя Хуфу занимался поисками замков (?) сундука Тота, чтобы изготовить подобные для своего Горизонта (то есть Великой пирамиды).
Тогда рек Его Величество: «Сын мой Дедефхор, ты сам и приведешь его ко мне». Были снаряжены корабли для Дедефхора и поплыл он вверх по реке к Джет-Снофру. Когда корабли причалили к берегу, ступил он на землю, воссел на носилки из эбенового дерева, рукоятки которых были выполнены из дерева сеснем [8 — Сеснем или сесенеджем — одна из редких пород дерева, вывозившаяся из Сирии; использовалась для изготовления дорогой мебели. – Прим. пер.] и украшены золотом, и двинулся дальше.

ПРИБЫТИЕ ЦАРЕВИЧА ДЕДЕФХОРА В ДОМ ДЕДИ

Когда царевич достиг места, где находился Деди, носилки поставили на землю, он сошел с них и приветствовал мага. Он нашел Деди лежащим на циновке (или матраце), причем один слуга поддерживал его голову, а другой растирал ему ступни. И сказал царевич Дедефхор: «Ты еще в том возрасте, который предшествует старости и дряхлости, когда далеко до смерти, пеленания (то есть мумифицирования) и кладбища, и ты еще можешь долго спать по утрам, не чувствуя беспокойства, уныния и изнурения. Я приветствую тебя, о почтенный! Я явился передать тебе повеление моего отца Хуфу – отведать богатых яств, которые дает царь, и кушаний тех, кто ему служит, и быть доставленным в благоприятное время к твоим праотцам, пребывающим в царстве мертвых [9 — То есть царь обещает магу оплатить его похороны за службу при дворе. – Прим. пер.]».
И ответил Деди: «В мире, в мире (то есть добро пожаловать, добро пожаловать), Дедефхор, о сын царя, любимый отцом своим! Да почтит тебя твой отец! Да выдвинет он тебя среди старших! Да одолеет твой ка твоего супостата! Да обретет твоя душа тайный (?) путь к вратам загробного мира! Приветствую тебя, о царский сын!»
Царевич Дедефхор протянул ему обе руки, помог подняться и повел его к берегу, все время поддерживая его. И произнес Деди: «Пусть дадут мне ладью, которая доставит ко мне детей моих и писания мои». И дали ему два корабля с командой, но Деди поплыл к северу на том корабле, где находился Дедефхор.

ПРИБЫТИЕ ДЕДИ К ЦАРЮ ХУФУ

Когда достигли они дворца, царевич Дедефхор отправился известить о своем возвращении Величество царя Хуфу. И сказал Дедефхор: «О царь, мой господин, я доставил Деди». Его Величество ответил: «Ступай, приведи его ко мне».
Затем Его Величество перешел в колонный зал, и Деди предстал перед ним. И Его Величество обратился к нему: «Как же так случилось, Деди, что я никогда не видал тебя прежде?» Деди ответил ему: «Приходит тот, кого зовут». И спросил Его Величество: «Правду ли говорят, что ты можешь вновь соединить отрубленную голову [с ее телом]?» Деди ответил: «Разумеется, могу, о царь, мой господин». Его Величество приказал: «Приведите из тюрьмы преступника, [приговоренного к смерти], чтобы его [приговор] был приведен в исполнение». Но Деди возразил: «Не человека, о царь, мой господин. Да не случится того, чтобы свершилось подобное [с одним] из паствы царя».

ЧУДЕСА, СОВЕРШЕННЫЕ ДЕДИ

Тогда поставили перед ним гуся и отрезали ему голову; [тушку] гуся отнесли в западный угол колонного зала, а голову – в восточный. Деди произнес заклинание, которым обыкновенно пользовался, и тушка встала и заковыляла переваливаясь, а голова [двинулась ей навстречу]. Когда они слились, гусь вскочил и загоготал.
Затем Деди принесли утку, и с ней он совершил то же самое. Его Величество приказал доставить к нему быка, тому отрубили голову, Деди произнес свое заклинание слов власти, и бык встал позади него, причем веревка, которой он был привязан, волочилась за ним по полу.

ТАЙНАЯ ГРОБНИЦА (?) ТОТА

И спросил царь Хуфу: «А что это говорят, будто ведомы тебе число и расположение замков (?) гробницы Тота?» Деди ответил: «Прости меня, о царь, мой господин, но я не знаю числа (?) замков (?), но знаю место, где они находятся». Его Величество спросил: «И где же?» А Деди ответил ему: «Есть сундук из кремня в палате, именуемой Домом Счета, в Гелиополе, [замки?] находятся в этом сундуке». (Далее несколько слов утрачено. [10 — Возможно, царь приказывает: «Доставь мне этот сундук».]) А Деди сказал: «О царь, мой господин, не я принесу их тебе». И спросил Его Величество: «Кто же тогда принесет их мне?» А Деди в ответ: «Старший из трех сыновей, находящихся в утробе Раджедет, принесет их тебе».
А Его Величество спросил: «Я желаю, чтобы ты сообщил мне, кто такая эта Раджедет». Деди сказал: «Она жена жреца Ра, владыки Сахебу [11 — Сахебу – область между Мемфисом и Гелиополем, где, очевидно, находился особый храм Ра.], которая зачала трех сыновей от Ра, владыки Сахебу. Он сообщил ей, что они займут верховные должности во всей этой стране и старший из них сделается верховным жрецом в Гелиополе».
И опечалилось сердце Его Величества. А Деди сказал ему: «Отчего растревожилось твое сердце, о царь, мой господин? Не из-за этих ли детей оно скорбит? Смотри, что я скажу тебе. Твой сын [12 — Хефрен (Хафра), сын Хеопса (Хуфу).], его сын [13 — Менкаура (Микерин), сын Хефрена.] и только потом один из них [14 — То есть один из трех сыновей Раджедет.]». А Его Величество спросил: «Когда же она родит [своих детей], [эта] Раджедет?» И ответил Деди: «Она родит [их] в пятнадцатый день первого месяца зимы». А Его Величество спросил: «Верно ли, что она [живет] на болотистой земле Канала Двух Рыб? Я сам туда отправлюсь и осмотрю храм Ра, владыки Сахебу». И Деди сказал: «В таком случае я сделаю так, что вода, покрывающая болотистую почву Канала Двух Рыб, поднимется на высоту четырех локтей (то есть достигнет семи футов, чтобы Его Величество мог доплыть туда на корабле)». И Его Величество отправился в свои покои.
Приказал Его Величество: «Пусть отведут Деди помещение в покоях царевича Дедефхора. Он будет жить с ним и получать довольствие в тысячу хлебов, сто кувшинов пива, одного быка и сто пучков овощей». И все приказания Его Величества были исполнены.

ТРИ СЫНА РАДЖЕДЕТ

Настал день, когда Раджедет ощутила острую боль от начавшихся схваток. Тогда Величество Ра, владыка Сахебу, обратился к Исиде [15 — Жена Осириса.], Нефтиде [16 — Сестра Осириса.], Месхенет [17 — Древняя богиня родов.], Хекет [18 — Богиня-лягушка, помогавшая роженицам.] и Хнуму [19 — Творец людей.], говоря: «Ступайте и помогите Раджедет родить трех детей, находящихся в ее утробе, каждый из этих детей будет править всей этой землей. Они построят вам храмы, наполнят пищей ваши алтари, умножат возлияния и увеличат число ваших жертвоприношений». И пошли эти богини, приняв вид танцовщиц, и с ними отправился и Хнум, неся их «имущество».
Пришли они к дому Ра-усера, мужа Раджедет, и нашли его в замешательстве, и загремели перед ним своими систрами и ожерельями. А он сказал им: «Госпожи мои, здесь страдает женщина, мучаясь родами». Они же ответили ему: «Дай нам взглянуть на нее, ибо мы умеем облегчать роды». И он сказал: «Проходите». Они вошли в комнату, где находилась Раджедет, и заперлись там с ней. Нефтида встала позади роженицы, Хекет облегчала роды, а Исида произнесла: «Не будь буен во чреве ради имени твоего, Усер-реф [20 — Напоминает имя первого царя V династии Усеркафа.]». И ребенок выскользнул ей в руки, он был в один локоть, с крепкими костями, пленка его была как золото, а волосы – из лазурита настоящего. Они обмыли его отрезали пуповину и посадили на кирпич, прикрытый полотном. Месхенет приблизилась к нему и сказала: «Царь это, который будет править всей страной», и Хнум наделил его телесным здоровьем.

РОЖДЕНИЕ ВТОРОГО РЕБЕНКА

Исида встала перед роженицей, Нефтида – позади нее, Хекет ускоряла роды. И Исида произнесла: «Не задерживайся в ее утробе в этом твоем имени Сах-Ра [21 — Напоминает имя второго царя V династии, Сахура.]». [С ребенком поступили так же, как с первым.]

РОЖДЕНИЕ ТРЕТЬЕГО РЕБЕНКА

[Когда этот ребенок] вышел, Исида сказала: «Не будь темен в ее утробе в этом твоем имени Кеку [22 — Напоминает имя царя Какай, третьего фараона V династии.] (то есть Тьма)».
И боги собрались уходить, после того как помогли Раджедет разродиться тремя детьми. И они сказали: «Радуйся, Ра-усер (или Усер-Ра), смотри: у тебя родилось трое детей». – «Мои госпожи, что я могу сделать для вас? Умоляю вас передать [этот] ячмень вашему носильщику, сложите его в ваши горшки (или коробы?) в уплату за вашу услугу». Хнум навьючил себя ячменем, и они ушли туда, откуда пришли.
Исида сказала [другим] богам: «Что это значит, что мы явились к ней и не сотворили ничего чудесного для тех детей, о чем можно было бы доложить их отцу, который нас послал?» И вот сотворили они три чудесных венца, подобных царским, и зарыли их в ячмень. Затем они вызвали бурю с дождем, пронесшуюся по небу, и вернулись в тот дом. Они сказали хозяину: «Пусть этот ячмень полежит здесь под замком, пока мы не вернемся, чтобы продолжить затем наше путешествие на север». Они сложили там ячмень и заперли комнату.

РАДЖЕДЕТ ОБНАРУЖИВАЕТ ВЕНЦЫ

А Раджедет очистилась четырнадцатидневным очищением [23 — Ритуальное очищение окуриванием благовоний после родов, в течение этого срока женщина считалась нечистой. – Прим. пер.] и спросила у служанки: «Всего ли в доме вдоволь?» И служанка ответила: «В доме всего довольно, кроме ячменя, который невозможно купить».
Раджедет спросила: «Отчего нельзя купить ячмень?» И служанка ответила: «Он весь никуда не годится, за исключением ячменя танцовщиц, который хранится в опечатанной комнате». И Раджедет сказала: «Пойди и принеси немного, а Ра-усер, когда вернется, возместит им его чем-нибудь».
И служанка пошла и открыла комнату, и вдруг послышались голоса, пение, звуки музыки и танцев, радостные крики – все то, что обычно сопровождает царский выход. Она вернулась и рассказала Раджедет о том, что услышала. Тогда Раджедет сама отправилась туда послушать, но ей не удавалось установить место, откуда раздавались эти звуки. Наконец она приложила ухо к зерновому ларю, и оказалось, что шум исходит оттуда. Тогда она поместила ларь в ящик, а его вложила в короб, имевший кожаные ремни для обвязки. Она поставила короб в кладовую (?), где хранилась ее собственная посуда, и заперла его там.
Затем воротился с поля Раусер, и Раджедет рассказала ему о случившемся. Его сердце преисполнилось радости, они сели и провели вместе приятный день.
Прошло несколько дней, и вот однажды Раджедет разгневалась за что-то на служанку и отхлестала ее. Служанка же сказала людям, которые были в доме: «[Почему она так со мной поступает?] Она родила трех царей. Я пойду и расскажу об этом Величеству царя Хуфу». Она вышла и направилась к своему старшему брату, сыну своей матери, – туда, где он был, а тот был занят связыванием льна на гумне. И он спросил ее: «Куда ты идешь, маленькая служанка?» Она же поведала ему о случившемся, а брат сказал ей: «Как могла ты сказать такое, а после явиться ко мне? Я выбью из тебя склонность к доносам». Он схватил пучок льна и задал ей жестокую трепку. Тогда служанка отправилась к реке зачерпнуть себе воды, но там ее схватил крокодил.
[На этом месте папирус обрывается.]

II. ЖАЛОБЫ КРАСНОРЕЧИВОГО КРЕСТЬЯНИНА ХУНАНУПУ

Текст этого произведения сохранился в четырех списках, выполненных иератикой, которые хранятся в Берлинском музее: публикации подготовлены совместно Гардинером и Фогельзангом в официальном издании музея (т. 4) и отдельно Фогельзангом (F. Vogelsang. Kommentar zu den Klagen des Bauern. – Leipzig, 1913). Эти папирусы относятся к концу XIX–XVIII вв. до н. э. – возможно, к правлению фараона Небкаура. Главного внимания заслуживает возвышенный и поэтичный стиль, в котором составлены жалобы.

ПРЕДЫСТОРИЯ СОБЫТИЙ

Жил некий человек по имени Хунанупу, был он крестьянин в Сехет-хемате (то есть в Соляном оазисе [24 — Вади-Натрон арабских географов – оазис в Ливийской пустыне, расположенный в тридцати милях к северо-западу от Каира.]), и была у него жена по имени Мерит. И сказал крестьянин своей жене: «Смотри, собираюсь я сходить в Египет, чтобы принести еды моим детям. Пойди в амбар, перемерь зерно, что хранится там, и скажи мне, много ли там еще осталось мер». Жена пошла и перемерила зерно, и оказалось, что осталось восемь мер. Тогда этот крестьянин сказал жене: «Отложи две меры для себя и своих детей, а из оставшихся шести мер приготовь хлеб и пиво, которые пойдут мне в пищу, день за днем, пока буду я в пути».

КРЕСТЬЯНИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ЕГИПЕТ

Затем крестьянин двинулся в Египет, нагрузив своих ослов натром, солью, прутьями из оазиса Фарафра, шкурами леопардов и волков, голубями и прочими птицами оазиса, лекарственными растениями, семенами кориандра, анисом, диким тимьяном, нарциссами, некоторыми видами фруктов, полудрагоценными камнями и всякими превосходными вещами Соляного оазиса.

КРЕСТЬЯНИН ВСТРЕЧАЕТ ЧИНОВНИКА ДЖХУТИ-НАХТА

И вот этот крестьянин двинулся на юг со своими ослами, направляясь к Нен-несу [25 — В Библии этот город упоминается под именем Ханеса (Исайя, XXX, 4), грекам он был известен под именем Гераклеополь, а арабским географам – под именем Ахнас.], и достиг области Перфефи, что к северу от Метнит. Здесь на плотине повстречался ему человек по имени Джхути-нахт, сын некоего Исри, – из младших служащих главного управляющего Ренси, сына Меру. Когда этот Джхути-нахт увидел ослов крестьянина, которых одобрило его сердце, он сказал себе: «О, если бы оказался у меня при себе образ какого-нибудь бога (то есть могущественный амулет), чтобы помог он мне захватить имущество этого крестьянина!»
Дом же этого Джхути-нахта стоял на земляной насыпи у дороги, которая была узкой, не шире головного платка (или салфетки). С одной стороны ее была вода [канал], с другой простиралось поле, засеянное dhura (просом?). И Джхути-нахт закричал своему слуге: «Поспеши, принеси мне поскорее кусок полотна из моего дома!» Полотно было принесено ему тотчас же. И тогда он разостлал полотно на земле на дороге, так что один его край плескался в воде, а другой прикрывал растущее просо.
И крестьянин вступил на дорогу, которой обычно пользовались люди, а Джхути-нахт сказал ему: «Берегись, о крестьянин, неужели ты осмелишься пройти по моему полотну?» Крестьянин же ответил ему: «Я пройду там, где тебе будет угодно, чтобы мой путь был добрым». И крестьянин двинулся вдоль берега по краю дороги, [чтобы не наступать на полотно]. Но Джхути-нахт сказал ему: «Что это? Не хочешь ли ты превратить мое поле в большую дорогу?» Крестьянин же ответил ему: «Моя дорога правильная. Склон крутой, и зерно проросло на дороге, а ты прикрыл его полотном. Неужели ты все равно не дашь нам пройти?» А пока он говорил это, один из его ослов захватил полный рот колосьев со стеблями. Тогда Джхути-нахт сказал: «Смотри, крестьянин, я отберу твоего осла, ибо он ест мои колосья, и он за свою наглость будет работать на меня».
Тогда крестьянин сказал: «Мой путь правильный. Так как одна сторона дороги была непроходима, я повел своего осла по другой стороне. Ты же хочешь отнять его потому, что он наполнил рот свой колосьями и стеблями. Но я знаю хозяина этого хутора – он принадлежит главному управляющему Ренси, сыну Меру. Он карает всех грабителей с большой дороги в этой области, так буду ли я ограблен в его владении?» И Джхути-нахт ответил ему: «Вот, правду говорят люди пословицей „Имя бедняка произносят только тогда, когда этого пожелает его господин». Ведь это я к тебе обращаюсь, а ты помышляешь о главном управителе». И вот Джхути-нахт схватил дубину из тамарискового дерева и отделал каждый член его тела, захватил ослов крестьянина и отвел их на свой собственный двор.
Крестьянин же горько зарыдал и громко возопил из-за побоев, которые пришлось ему претерпеть. А этот Джхути-нахт сказал ему: «Не возвышай так сильно голос, крестьянин, ибо смотри: ты во владениях Владыки Молчания [26 — То есть Осириса, владыки царства мертвых. – Прим. пер.]». А крестьянин этот ответил ему так: «Ты избил меня и отнял мое имущество. Не отнимешь ли ты теперь и мой голос, который испускает мое горло? Вот уж поистине Владыка Молчания! Верни мне мое имущество, и я не стану кричать и нарушать тишину (или мир)». И в течение следующих десяти дней этот крестьянин проводил все время здесь, умоляя Джхути-нахта возвратить [его добро], но тот человек не обращал на него внимания.

КРЕСТЬЯНИН ХУНАНУПУ ОБРАЩАЕТСЯ К ГЛАВНОМУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ РЕНСИ

Тогда крестьянин вышел на дорогу и направился к югу, к Нен-несу (Гераклеополь), чтобы принести жалобу главному управляющему Ренси, сыну Меру. И он нашел его выходящим из дверей своего дома, когда тот собирался спуститься в свою служебную барку. И сказал крестьянин этот: «Желал бы я, чтобы дано мне было ублаготворить твое сердце своим делом. Нельзя ли направить ко мне твоего доверенного слугу, чтобы через него поведать тебе о том, что со мной приключилось?» И главный управляющий Ренси, сын Меру, направил к нему своего доверенного слугу, и крестьянин прислал ему полный отчет о том, что с ним произошло. Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, предъявил обвинение Джхути-нахту перед всеми знатными вельможами, которые были с ним, и они сказали ему: «А вдруг этот крестьянин – один из собственных людей Джхути-нахта, который перешел от него к другому? Ведь именно так обычно они (то есть мелкие чиновники, подобные Джхути-нахту) и наказывают своих крестьян (или крепостных), которые уходят от них к другим. Так стоит ли подвергать наказанию этого Джхути-нахта за малое количество натра и соли, которое он захватил? Не лучше ли приказать, чтобы возмещение было дано за потерю натра и соли, и Джхути-нахт выплатит его?» Но Ренси, главный управляющий, сын Меру, хранил молчание и не ответил ни вельможам, ни этому крестьянину.

ПЕРВАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот этот крестьянин пришел к главному управляющему Ренси, сыну Меру, чтобы излить свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, наставник во всем, чего еще нет, как и во всем, что уже есть. Когда спускаешься (то есть плывешь) ты по Морю Правды и пересекаешь его, да не сорвется твой парус, да движется привольно твоя ладья (то есть не садится на мель). Да не постигнет несчастье твою мачту, да не отломятся никогда от каркаса рулевые стойки, да не наскочишь ты на мель на мелкой воде (?), да не увлечет тебя течение с твоего курса, да не испытаешь ты коварства реки и да не увидишь ты никогда лицо страха! Пусть робкие (или предусмотрительные) рыбы сами придут к тебе и ты поймаешь жирного гуся. Ибо ты отец сироте, муж вдове, брат женщине, которую отослали прочь (то есть разведенной?), и прибежище для лишившегося матери. Дозволь же вознести твое имя в этой стране превыше доброго закона; ты правитель, лишенный страсти к стяжательству, великий, свободный от малейшей низости, уничтожающий неправду и подпирающий истину, спешащий на крик обиженного. Покарай зло. Я взываю, ты слышишь ли? Исполни Закон, о достославнейший, которого восхваляют достославные. Устрани вещи, которые давят на меня. Смотри: я отягощен скорбью, смотри: я в тяжелой беде. Поддержи меня, ибо воистину я понес ужасные потери».

ЦАРЬ НЕБКАУРА [27 — Гераклеопольский царь, правивший между VI и XI династиями – возможно, Ахтой греческих царских списков.] ПОЖЕЛАЛ ЛИЧНО СЛУШАТЬ ЖАЛОБЫ ХУНАНУПУ

Такую речь произнес крестьянин во времена Его Величества царя Верхнего и Нижнего Египта Небкаура, право-гласного [28 — То есть царь объявлялся оправданным на суде Осириса.].
Ренси же, главный управляющий, сын Меру, отправился к Его Величеству и сказал: «Мой господин, я нашел одного крестьянина, который умеет говорить чрезвычайно мудро и красиво. Один из моих подчиненных обобрал его, и он явился ко мне с жалобой».
И Его Величество ответил главному управляющему: «Если желаешь видеть Меня здравствующим и довольным, то, что бы он тебе ни говорил, не отвечай ему, чтобы пришлось ему говорить как можно дольше. И пусть запишут все, что он скажет, и принесут Мне, чтобы Мы могли послушать его слова. Обеспечь пропитание его жене и детям [на время его отсутствия]. И пусть один из здешних крестьян пойдет и воспрепятствует нужде войти в его дом. Больше того, позаботься о том, чтобы у самого этого крестьянина была пища. И устрой все так, что, получая пищу день за днем, он не узнал бы, что эту пищу даешь ему ты. Его пищу будут давать его друзьям, а они уже будут передавать ее ему».
Тогда передали для этого крестьянина четыре хлеба и два кувшина пива. Главный управляющий обеспечил это и отдал его друзьям, а те принесли крестьянину. И в то же время главный управляющий Ренси, сын Меру, отправил послание правителю Соляного оазиса, приказывая ему обеспечивать жену крестьянина пищей ежедневно, и ей были доставлены три бушеля зерна.

ВТОРАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот пришел этот крестьянин, чтобы излить свою жалобу во второй раз, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, богатейший из богатых, который воистину велик и богат перед всеми богачами! Ты опора небесного руля, ты анкерная балка земли, ты шнур чаши Весов! О опора руля, не отклоняйся вбок, о анкерная балка, не сгибайся, о шнур, не растягивайся. Разве станет великий человек захватывать то, что ему не принадлежит, и грабить того, кто одинок? Твое продовольствие в доме твоем – неужели это всего лишь кувшин пива и три хлеба [древнеегипетская поговорка]? И что ты будешь тратить, когда удовлетворишь мелких подчиненных? Смертный умирает со всеми своими подчиненными, но разве ты не человек вечности? Разве это не плохая вещь – весы неустойчивые, и стрелка весов, показывающая неверно, и хранитель закона, не исполняющий своих обязанностей?
Смотри: истина трепещет слабо в руках твоих, вырванная со своего места. Высокие чиновники (или судьи) творят дела неправедные. Решение выносится в пользу виновного. Ведущие следствие толкают к грабежу. Тот, кто должен обнаруживать ложь, сам порождает обман. Тот, кто должен давать дыхание, стягивает веревкой дыхательное горло. Кто призван оказывать помощь, останавливает дыхание. Кому следует распределять беспристрастно, становится вором. Кому вменено в обязанность изгонять насилие, сам прибегает к нему и целый город заставляет брать воду в своем водоеме. Кому предначертано бороться с преступлением, сам творит нехорошие дела».
Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, рек: «Что важнее для тебя – твое добро или расправа моего слуги?»
И крестьянин ответил: «Тот, кто меряет груды зерна для себя, блюдет собственный интерес, а тот, кто наполняет меры для другого, обманывает своих ближних. Кто приставлен следить за исполнением закона, сам отдает приказ грабить. Кто же положит конец этим постыдным деяниям, если тот, кто должен прекратить двойственное поведение, сам творит обман? Тот, кому следовало бы быть честным, оказывается нечестным. Кто должен был бы поддерживать другого, уговаривает его с затаенной злобой. Находишь ли ты в этом выгоду для себя? Лекарства не достаточно, несправедливость очень сильна. Благодетель приходит в место, где был вчера, и отдает приказ: „Твори добро творящему, чтобы он творил добро тебе». Такова благодарность творящему за то, что он сделал. Это означает откинуть назад нечто до того, как оно брошено, и отдать приказ тому, кто уже действует. А если вдруг настанет время, которое принесет разрушение и опустошение твоему винограднику, уменьшит число твоих пернатых и посеет смятение среди твоих гусей? Но тот, кто наделен зрением, идет вперед как слепец, кто наделен слухом, ведет себя как глухой, а кто должен наставлять на истинный путь, толкает к заблуждению…
Воистину, ты властен и могуществен. Рука твоя сильна, и сердце, может быть, и не помышляет о грабеже. Но сострадание покинуло тебя. Как же жаль несчастного, которого ты разорил! Ты похож на посланца бога-крокодила [29 — Имеется в виду бог Собек, почитавшийся в облике крокодила. С крокодилом часто сравнивали жестокого, берущего взятку чиновника. – Прим. пер.]. Смотри: ты страшнее Госпожи Чумы. Если у тебя ничего нет для нее, то и у нее ничего нет для тебя; чего ты не можешь сделать, не может и она.
Человек, наделенный имуществом, способен проявлять жалость, лишь беззаконник творит одно насилие. Грабеж – занятие тех, кто ничего не имеет, и воровство пристало нищим. Это несчастье для людей, у которых ничего нет, но достойны ли они ненависти, ведь они лишь заблудшие? Ты же изобилен своим хлебом и пьешь свое пиво, ты богаче любого трудяги. Если рулевой не следит за своим кораблем, то судно движется туда-сюда и плывет по воле волн. Фараон далеко в своем дворце, рулевое же весло в твоих руках, а вокруг тебя распространяются бедствия. Проситель долго стоит, судья же не может вынести решение, и люди спрашивают: „Кто этот человек, который так долго здесь дожидается?» Да будешь ты убежищем для людей, а твоя гавань – местом спокойствия. Но в твоем городе хаос! Разве не твой язык, который так надежен, виновен в этом искажении? Гибель это для человека, когда весь он зависим от этого искажения.
Не произноси лжи. Имей правильное мнение о чиновниках… Тот, кто слушает жалобы, получает корзины добра от вымогателей, для него привычна ложь, его сердце свыклось с ней. О самый знающий из людей, неужели ты так и не займешься моим делом? О прогоняющий всякую нужду, смотри: я на дороге и не могу двинуться вперед. [30 — Другой вариант перевода: «Ты, который удовлетворяешь каждую нужду в воде, смотри: я достиг тебя без корабля».] О доставляющий на берег тонущего и спасающий потерпевших кораблекрушение, избавь меня от моих бед и несчастий».

ТРЕТЬЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

В третий раз явился этот крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, ты Ра [31 — Ра в династический период почитался по преимуществу как бог солнца.], ты владыка неба среди своих чиновников. Существование всех людей зависит от тебя. Ты Нил, одевающий в зелень поля и заставляющий плодоносить истощенные земли.
Покарай разбойника с большой дороги. Защити того, кто беден. Не отгораживайся от истца. Позаботься о том, чтобы защитить себя, ведь вечность близка. Если желаешь себе благополучия, поступай по пословице: „Справедливость – это дыхание для ноздрей». Присуждай к битью того, кто достоин битья, – тогда никто не превзойдет тебя в справедливости. Разве могут колебаться ручные весы? Или напольные весы показывать ложно? Разве не сам Тот [32 — Тот – олицетворение разума и языка Ра, председательствующего при взвешивании сердца умершего в загробном мире. Тот почитался богом, исчисляющим срок человеческой жизни, и писцом Осириса.] взирает на одну из сторон? И неужели ты желаешь продлить несправедливость? Тогда ты сам можешь сравнить себя с ними: если один из трех снисходителен, тогда и ты обязан проявить снисхождение. Не говори по-доброму со злом и не ставь одного на место другого. Речь моя разрастается быстрее, чем [быстро растущее и дурно пахнущее] растение сенмит. Не отвечай на это, ибо, если ты польешь молодой росток, он вырастет в плотный куст. Рост его принесет бедствие. Если ты поставишь руль против ветра, течение увлечет тебя с верного курса. Позаботься же о том, чтобы не последовать ложным курсом, уступив заданному рулем направлению, ибо истинное решение состоит в творении справедливости.
Не произноси лжи, ведь ты так велик. Не будь легкомыслен, ведь внутри себя ты сохраняешь серьезность. Не говори неправды, ведь ты сам чаши весов. Не совершай ошибок, ведь сам ты прям.
Смотри: ты подобен ручным весам. Если они колеблются, то и ты колеблешься. Не садись на мель, когда держишь в руках рулевой канат. Натяни его. Когда преследуешь вора, сам не кради, ибо великий человек, впадающий в алчность, утрачивает величие. Твой язык укажет состояние стрелки весов, твое сердце послужит гирей, твои губы – каркасом весов (или опорой, стойкой). Если ты закрываешь лицо [33 — То есть смотришь сквозь пальцы. – Прим. пер.] перед творящим насилие, кто покарает преступные дела?
Смотри: ты подобен презреннейшему из прачек [34 — В Египте прачками были только мужчины. – Прим. пер.], который скуп и творит вред другим прачкам, который предпочитает нанимателя своему другу – наниматель ему и брат, когда приходит и дает ему работу.
Смотри: ты подобен перевозчику, который только того и перевезет, кто заплатит ему полную цену. Ты торговец, чья честность в плачевном состоянии.
Смотри: ты коршун (или сокол) с людьми и пожираешь мелких несчастных птичек.
Смотри: ты повар, чья единственная радость убийство, ведь за это его никто не упрекнет.
Смотри: ты пастух, который не защищает свое стадо от гибели. Почему ты не пересчитываешь свой скот? Ведь ты же терпишь убытки из-за прожорливого крокодила, хлева твои далеко от населенных мест. О ты, который может слышать, разве ты уже не услышал? Тогда почему же ты не слышишь в сей момент? Сегодня я прогнал прожорливого крокодила, когда он напал на стадо. Когда же ты наконец поймешь, что тайна истины открыта, а ложь повергнута на спину? Не откладывай на завтрашний день – когда еще он настанет, ибо никто не ведает, какие беды этот день принесет ему».
Такие слова произнес крестьянин этот перед главным управляющим Ренси, сыном Меру, у входа в зал суда. Затем главный управляющий приказал двум своим подчиненным задать этому крестьянину кнутов (то есть курбашей, кнутов из гиппопотамовой кожи), и они обработали каждый член его тела.
Тогда крестьянин сказал: «Смотри: ты город без правителя, судовая команда без начальника, корабль без капитана, полк без командира.
Смотри: ты сторож крадущий, правитель города, принимающий взятки, номарх, которому следует бороться с грабежами, а он сам подает пример ворам».

ЧЕТВЕРТАЯ ЖАЛОБА, КОТОРУЮ ХУНАНУПУ ПРОИЗНЕС ПЕРЕД РЕНСИ

И вот пришел крестьянин этот, чтобы в четвертый раз принести свою жалобу, и встретил Ренси, когда тот выходил из храма Хорсафеса [35 — Харсафес (или Арсафес) – форма солнечного бога Хора, центром его культа был город Гераклеополь.], и сказал ему: «О досточтимый, будь благословен Хорсафесом, выходящий из храма его! Справедливость погибла, и нет уже никого, кто мог бы похвастать, что поверг несправедливость наземь. Достигла ли берега огненная барка? На чем теперь переправиться через реку? А переправиться необходимо, даже если не хочешь. Разве можно благополучно достичь другого берега, переходя реку в сандалиях? Разумеется, нет.
Кто спит до того времени, когда солнце стоит высоко? Опасно путешествовать ночью и ходить по дорогам днем и разрешать людям жить по собственным законам. Смотри: бесполезно говорить с тобой, Справедливость прошла мимо тебя! Как тяжело бедняку, которого ты ограбил!
Смотри: ты жестокосердный охотник, который вбил себе в голову, что может делать все, что хочет, – пронзать бегемотов, стрелять в диких птиц, бить рыбу и ловить сетями гусей. Ни один человек, скорый на слово, не свободен от поспешных речей. Ни один легкомысленный человек не имеет серьезных намерений. Сердце твое должно смягчиться, когда ты узнаешь правду. Подчиняй свои страсти, чтобы даже тот, кто приходит к тебе молча, уходил удовлетворенным. Ничто не должно отталкивать человека, который старается ради правды, и, даже скорый на принятие решений, он ничего не разрушит.
Когда бедняк отдыхает и глаза его могут оглянуться по сторонам, его сердце преисполняется радостью. Не кичись превосходством в силе, чтобы скоро не посетило тебя несчастье. Сторонись зла, пусть не станет оно твоим спутником. Кто ест, тот и крепок. Кто говорит, тому и отвечают. Кто спит, тот и видит сон. Произносящий приговор сам никого не наказывает, ибо тогда он станет примером для творящих зло.
О глупец, смотри: ты попал в ловушку. О невежда, смотри: тебя спрашивают. Окунувшийся в воду, смотри: ты должен плыть. Кормчий, не дай твоему кораблю наскочить на мель. Податель жизни, не дай никому умереть. Разрушитель зла, не погуби. Ты тень прохладная, не погружай никого во мрак. Убежище, не позволяй крокодилу схватить то животное, которое ищет у тебя защиты. Четырежды взывал я к тебе, должен ли я обращаться к тебе весь день?»

ПЯТАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ОБРАЩЕННАЯ К РЕНСИ

И вот пришел крестьянин этот со своей жалобой в пятый раз и сказал: «О главный управляющий, мой господин. Один рыбак ловит копьем щуку, другой бьет острогой карпа, третий заманивает в ловушку окуня. Рыбаки отнимают рыбу у реки – смотри: ты подобен этим людям. Не лишай бедняка его имущества. Когда человек ничтожен, пойми, что он таков. Воздух – единственное, что есть у бедняка, затыкающий ему нос отнимает у него воздух. Ты должен наводить порядок, слушать споры, судить между двумя сторонами и карать разбой. Но смотри, что ты делаешь: ты покрываешь воров. Хотя сердце твое удовлетворено, ты превратился в злодея. Ты был назначен, чтобы стать плотиной для слабого, которая не даст ему утонуть. А ты море, увлекающее его прочь».

ШЕСТАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот крестьянин в шестой раз явился, чтобы принести жалобу, и сказал: «О великий управитель, мой господин. Ты владыка, карающий преступление, проливающий свет на истину, питающий добро и искореняющий зло. Ты как насыщение, уничтожающее голод, одежда, прикрывающая наготу, небо, голубеющее после жестокой бури, даруя тепло замерзшим, как огонь, который варит сырую пищу, и вода, утоляющая жажду.
А теперь взгляни в лицо самому себе. Тот, кто должен разделить по справедливости, стал разбойником. Кто должен принести мир, приносит горе. Кто должен осчастливить, стал источником бед. Он легкомысленный, искажающий истину. Ему следовало поддерживать добро, а он приносит вред и препятствует торжеству правды. Когда приносишь что-то, отдай часть этого соседу. Сказанное открыто свободно от предположений. Попавший в беду требует суда, а виновный вынужден притворяться, и никто не знает, что у него на уме. Избегай гнева, когда объявляешь вслух то, что ты решил про себя. Кто может остановить реку, когда начинается наводнение? Смотри: когда ты открываешь сток, вода устремляется внутрь. Когда корабль прибывает, его разгружают, и часть груза изымается в каждом порту.
Всем очевидно, что ты вырос, наставлен и обучен, но не для воровства же. Ты ведешь себя так же, как другие люди, и вся твоя жизнь полна обмана. Ты самый самонадеянный из всех людей, самый легкомысленный во всей стране. Кто поливает свой участок гнилой водой, чтобы вырастить на нем преступление и собрать урожай зла?»

СЕДЬМАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ОБРАЩЕННАЯ К РЕНСИ

В седьмой раз явился крестьянин этот, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, ты рулевое весло всей земли, страна повинуется твоим приказам. Ты союзник Тота, который судит не оправдывая только одну сторону. О мой повелитель, да будешь ты милостив, человек взывает к тебе за справедливым решением. Не будь гневен сердцем, потому что это совсем тебя не касается. Исполненный веселья превратился в скорбного сердцем. Не следует оплакивать того, что еще не произошло. Не стоит и радоваться тому, чего нет и что еще не случилось. Уравновешенный человек продлевает добро, отметает в сторону зло, которое служит ему помехой, и никому не раскрывает того, что у него на сердце. Тот, кто ниспровергает закон и разрушает справедливость, убивает бедняков, которых он грабит. Истина не приветствует его.
Но тело мое переполнено болью, и сердце мое отягощено печалью, и они рвутся наружу из живота моего. В плотине образовалась брешь, и вода из запруды устремляется наружу. Это – мой рот, открывшийся для того, чтобы говорить, и боль излилась из меня, и я изложил свое дело, которое было во мне. Я освободил свой живот, я излил свою печаль. Теперь моя речь подошла к концу, и мое несчастье должно закончиться в твоем присутствии. Каково же твое решение? Твоя лень сбивает тебя с пути, стремление к наживе в твоем сердце делает тебя глупцом, твоя жадность создает тебе врагов. Но где найдешь ты другого крестьянина, подобного мне? Будет ли какой-нибудь лодырь стоять у двери твоего дома так же долго, как я стоял? Не может умолкнуть человек, которого ты заставил говорить так долго. Не может заснуть человек, которого ты разбудил. Никогда не уснет тот, кого ты встряхнул. Не будут немыми уста, которые ты отверз. Не останутся в неведении люди, которых ты умудрил. Не будет невежей тот, кого ты просветил. Именно они изгоняют зло – чиновники, носители справедливости. Они ремесленники, придающие форму чему бы то ни было, и они могут приставить на место даже отрубленную голову».

ВОСЬМАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

В восьмой раз явился крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О великий управляющий, мой господин. Человек падает в жадность головой вперед. Имеющий вороватую натуру не достигает цели, и его цель отвергает его. Твоя натура воровата, но это совсем не заботит тебя. Ты грабишь, и, хотя это не приносит тебе добра, ты позволяешь преступать закон.
Именно это поддерживает жизнь в твоем доме и наполняет твой живот. Зерновая мера переполнена. Но то, что было переполнено, опустело, а упавшее на землю (то есть посеянное) унесено прочь. Чиновники, поставленные карать зло, стали ворами и грабителями. Чиновники, поставленные карать беззаконие, прикрывают бесстыдных. Не страх перед тобой побуждает меня взывать к тебе. Ты не понял моего сердца. Тот, кто был молчалив, кто подготовил себя к тому, чтобы изложить свою жалобу, не испугался положить ее к твоим стопам. Никакое наказание не заставит привести к тебе его брата (то есть человека, оказавшегося в сходной ситуации).
Поля твои простираются широко, твои дворы для приношений оборудованы в деревнях, твой хлеб сложен в житницах, и чиновники приносят тебе дары – чего же тебе больше? Разве ты не грабитель? Разве не несут тебе нечто даже тогда, когда ты со своими солдатами находишься в поле? Твори истину бескорыстно, во имя Владыки Правды, чья правда настоящая, ибо ты перо, и свиток папируса, и писчая палетка, и бог Тот, когда сторонишься от зла. Ибо на самом деле ты хорош и прекрасен. Воистину, ты хорош и прекрасен. Истина вечна, и тот, кто творит ее, вступит в загробный мир. Когда его похоронят и земля примет его тело, имя его не исчезнет на земле и его будут помнить благодаря добрым делам, которые сами по себе являются воплощением слов бога [Тота]. Если был он ручными весами, то ось его не дрожала, а если был он напольными весами, то стрелка его не отклонялась в сторону. Смотри, я ли приду или придет другой, приветствуй его. Отвечай ему, но не молчаливым приветствием, и не нападай на того, кто не нападает на тебя.
Ты не был милостив ко мне, ты не страдаешь и не ослабел. Но ты не вознаградил меня за прекрасные речи, которые исходили из уст самого Ра. Говори по истине и поступай по истине, ибо истина велика, могуча и вечна. Когда ты узнаешь ее силу, она станет твоим проводником к прекрасной старости. Если ручные весы искривились, их чаши показывают неверный вес. Ложный вес не позволит достигнуть гавани, но творящий правду достигнет берега».

ДЕВЯТАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

В девятый раз явился крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин. Напольные весы подобны речи среди людей. Ручные весы указывают, что осталось. Накажи того, кого следует наказать, чтобы Истину можно было сравнить с тобой. Когда ложь распространяется, она бродит повсюду, но не пересекает реку в лодке и не идет дальше. Разбогатевший благодаря ей не имеет детей, и нет у него наследника на земле. Идущий с ней бок о бок никогда не достигнет берега, и корабль его не войдет в городскую гавань.
Не будь несгибаемым, умей приспосабливаться. Не оставайся долго без дела. Не будь пристрастным и не слушайся прихотей сердца. Не прикрывай лицо перед тем, кого ты знаешь. Не становись слепым с тем, на кого ты взглянул. Не отталкивай того, кто просит тебя о чем-то, когда ты входишь в зал суда. Не медли с произнесением приговора. Обходись умело с тем, кто приходит к тебе. Не прислушивайся ко всем, когда человек взывает к тебе в правом деле. Для лежебоки нет вчерашнего дня. У глухого к Истине нет друзей. Для корыстного сердцем нет праздничных дней. Недовольный становится несчастным, несчастный – просителем, не признанный правым умирает.
Смотри: я приношу тебе жалобу, но ты не слышишь меня. Теперь я ухожу, чтобы пожаловаться на тебя Ану-бису».

КАК ХУНАНУПУ БЫЛ ОПРАВДАН, А ДЖХУТИ-НАХТ НАКАЗАН

Главный управляющий Ренси, сын Меру, приказал двум рабам пойти и вернуть Хунанупу. Крестьянин испугался, ибо решил, что его еще больше накажут за те речи, которые он произнес. И сказал крестьянин этот: «Как жаждущий, который приближается к воде, как младенец, когда рот его наполняется молоком, – так человек гонит мысль о смерти, вглядываясь в будущее. Но смерть эта приходит к нему, хромая».
Главный управляющий Ренси, сын Меру, сказал: «Не бойся, крестьянин, смотри: ты будешь жить со мной».
Крестьянин встрепенулся (дословно: поклялся) и сказал: «Ну тогда я вечно буду есть твой хлеб и пить твое пиво».
Главный управляющий Ренси, сын Меру, ответил: «Подойди ближе, чтобы послушать свои жалобы». И он приказал прочесть все жалобы крестьянина, как они были записаны день за днем на свитке нового папируса.
Главный управляющий Ренси, сын Меру, послал их Его Величеству, царю Верхнего и Нижнего Египта Небкаура, и Его Величеству понравились они больше всего на свете. Его Величество повелел: «Вынеси приговор сам, о сын Меру».
Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, послал двух стражников за Джхути-нахтом. Его доставили и допросили. Был составлен список всего, что он отнял у крестьянина, и вернули это потерпевшему вместе с его шестью рабами, его ослами и обильным зерновым продовольствием. А сверх того «имущество Джхути-нахта было отдано крестьянину этому».

III. ПОВЕСТЬ О СИНУХЕТЕ

Повесть о Синухете сохранилась на двух больших папирусах: так называемом Берлинском (Берлинский музей, № 3022) и Ра-мессейском (Берлинский музей, № 10499) – и на меньших папирусах из других музеев (Гардинер А.Х. в: Публикация памятников Берлинского музея. – Т. 5. – Лейпциг, 1909). Текст этого произведения переводился на немецкий, французский и английский языки. [36 — Русский перевод см.: Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 18–32, 193–216. – Прим. пер.] В Египте произведение было очень популярно, его читали, копировали и переписывали в храмовых школах на протяжении почти 15 столетий. Повесть считалась шедевром композиции и стиля, непременным образцом для подражания для всякого писца. Князь Синухет жил в период царствования Аменемхета I и его сына Сенусерта I, фараонов XII династии [37 — Аменемхет I (1991–1962 гг. до н. э.) – основатель XII династии, погиб в результате дворцового заговора. Его сын Сенусерт I (1962–1928 гг. до н. э.) на протяжении нескольких лет был соправителем своего отца. Следуя начатой Аменемхетом I традиции, его преемники тоже назначали соправителей, благодаря чему укрепилась царская власть. Удачная политика этих двух фараонов во многом предопределила расцвет Среднего царства. – Прим. пер.].

ВСТУПЛЕНИЕ

Наследственный князь, судья, член совета, управитель земель фараона, помощник правителя в землях Сетиу (то есть кочевников пустыни), воистину известный фараону, «друг единственный» царя, сопровождающий его [38 — Сопровождающий – должность при дворе царя или вельможи. Некоторые сопровождающие являлись телохранителями, другие должны были следовать за своим господином, когда он выходил на улицу, и что-то нести: одежды, сандалии и т. д. Разумеется, в этом не было практической необходимости, цель была поддержать престиж. – Прим. пер.] – Синухет, говорит он:
– Я был сопровождающим своего господина, слугой внутренних покоев (то есть гарема) государыни, первой любимицы, жены царя Усертесена (Сенусерта I), чья пирамида в Хнумсуте, дочери фараона Аменемхета I, чья пирамида в Канофру [39 — Хнумсут и Канофру – места расположения гробниц Аменемхета I и Сенусерта I около Лишта, близ Мемфиса, на западном берегу Нила, с которыми отождествлялись их посмертные, «пирамидные» имена. – Прим. пер.], – Нефру, владычицы чести.

БЕГСТВО СИНУХЕТА В СИРИЮ

В день седьмой третьего месяца сезона Наводнения [40 — Египетский год делился на 12 месяцев, названия которых происходили от имен древних богов и учрежденных в их честь праздников и т. д. К этим 360 дням добавлялись пять дополнительных дней, и в сумме получалось 365 дней. Однако это был «блуждающий» календарь, ибо солнечный год длиннее египетского почти на четверть суток. Год у египтян делился на три сезона, по четыре месяца каждый: ахет, начинавшийся в июле, перет, начинавшийся ноябре, и шему (то есть период сухости), начинавшийся в марте.Так как в этой книге содержится много ссылок на даты, мы приводим сведения о египетском годе.1 месяц сезона Наводнения (зима) Тот2 месяц Паофи3 месяц Атир4 месяц Хойак1 месяц сезона Всходов (весна) Тиби2 месяц Мехир3 месяц Фаменот4 месяц Фармути1 месяц сезона Низкого Нила (лето) Пахон2 месяц Паини3 месяц Эпифи4 месяц Месоре], день тринадцатый правления царя Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра [41 — Его имя означает «Тот, кто умиротворяет сердце Ра».] (Аменемхет I) бог взошел на свой горизонт, поднялся на небо и соединился с солнечным диском; плоть этого бога слилась с богом, породившим его [42 — То есть царь умер. – Прим. пер.]. Безмолвие снизошло на двор, сердце каждого было охвачено скорбью. Двери Великих Врат [43 — Название аналогично Великой Порте в Константинополе.] были заперты. Придворные сидели на корточках, уткнув головы в колени, а весь народ рыдал.

ПРИДВОРНЫЕ ПОЛЫЛАЮТ ВЕСТЬ К НАСЛЕДНИКУ ПРЕСТОЛА

А Его Величество отправил большое войско в страну Чемху (ливийцев-кочевников из района к западу от Дельты), и его старший сын Сенусерт (Сесострис) встал во главе ее. Был он направлен туда походом в чужеземные страны, чтобы набрать пленников среди народа чемху. В то время он находился на пути домой и вел с собой пленников-чемху и неисчислимые стада скота. Придворные семеры из Дома Правительства послали гонцов в страну Западного Берега Нила, чтобы предупредить царевича о случившемся во дворце. И гонцы нашли его на дороге в вечернюю пору, и предстали перед ним в том месте, где он находился. Он выехал немедленно, Сокол (то есть новый царь) [44 — Считалось, что у царя божественная природа солнечного бога Хора, то есть Сокола. – Прим. пер.] полетел в сопровождении личной охраны, не сообщив войску о своем отъезде.

СИНУХЕТ СТАНОВИТСЯ СВИДЕТЕЛЕМ ВЕСТИ ОБ ИЗМЕНЕ

Весть о случившемся была послана втайне к сыновьям царя, находившимся при войске с Сенусертом, и один из них упомянул о заговоре. Я стоял рядом и слышал его голос, когда он говорил, а я был совсем близко. [45 — Видимо, Синухет услышал крамольные вести о причастности к гибели Аменемхета I самой царицы Нефру. Страх его был вызван тем, что он был служителем гарема, ничего не знал о заговоре, но испугался, что его непременно обвинят в причастности к нему вследствие близости к этой государыне. – Прим. пер.] Сердце мое разорвалось, руки упали, и дрожь охватила мои члены. Я сорвался с места в поисках укрытия, где бы спрятаться, и затаился между двух групп кустов, чтобы, улучив время, выбраться на ту дорогу, которую я избрал для бегства.

СИНУХЕТ БЕЖИТ ЧЕРЕЗ ЛИВИЙСКУЮ ПУСТЫНЮ

Вышел я на Южную дорогу, ибо не хотел возвращаться в столицу, потому что подумал, что может случиться восстание, и не был уверен, что смогу сохранить жизнь. Я направился по воде канала Маати [46 — Канал (озеро?) Маати иногда ассоциируют с озером Мариут, которое расположено в северо-восточной части Дельты. Там же находился остров Снофру. Дельта была настолько болотистой, что отдельные участки суши здесь называли «островами середины». По мнению некоторых ученых, остров Снофру находился на Ниле близ Дашура. – Прим. пер.], который пересекает область Сикомор (Нехит), высадился на остров Снофру и провел целый день близ поля (или плантации). Рано на рассвете я вновь тронулся в путь, и, когда наступил день, повстречался мне человек, стоящий на дороге, где мне надо было пройти. Он пристально на меня посмотрел и испугался меня. Когда приблизилось время ужина, я достиг окраины города Гау. Я переправился через реку в лодке без руля только с помощью западного ветра. Так я оказался на восточном берегу Нила у каменоломни Херит Небт-Джу-Дешер [47 — Название означает «Богиня, Владычица Красной горы» – совр. Гебель-Ахмар, горы севернее Каира. – Прим. пер.].

СИНУХЕТ ПЕРЕСЕКАЕТ СИНАЙСКИЙ ПЕРЕШЕЕК

Затем я двинулся дальше, направляясь к северу, и дошел до Инбу-Хека [48 — «Стена Государя» – линия оборонительных сооружений на северо-восточной границе Египта, возведенная Аменемхетом I для защиты от азиатов. – Прим. пер.], построенного для отражения кочевников пустыни и людей, бродящих среди песков. Я пригнулся среди кустов из-за страха перед часовыми, которые несли вахту на стене и могли заметить меня. Ночью я продолжил путь, а когда родился день, достиг пустыни Петен и подошел к стоянке у озера Камур (то есть Горького озера). Жажда и зной одолевали меня, я сильно ослабел, силы иссякли, мое горло горело, было трудно глотать. И сказал я: «Это привкус смерти». Затем я вновь собрался с духом, собрал воедино члены свои и вдруг услышал блеяние овец и рев скота. Я увидел кочевников пустыни, и один из их предводителей узнал меня, ибо он бывал в Египте. Он дал мне воды напиться, вскипятил для меня молока, и я отправился с ним к его людям, и они хорошо приняли меня.

СИНУХЕТ ПРИБЫВАЕТ В КЕДЕМ

Одна чужеземная страна передавала меня другой. Прибыл я в Кепуну (Библ) и отправился дальше в Кедем (Восточная Сирия), где провел полтора года.

ЖИЗНЬ СИНУХЕТА В ПАЛЕСТИНЕ

Ненши, сын Аму [49 — Иное прочтение имени – Амуненши. – Прим. пер.], старейшина Верхней Речену [50 — Верхняя Речену – область обитания полукочевых племен на рубеже Сирии и Палестины. – Прим. пер.], отвел меня в сторону и сказал: «Тебе будет хорошо у меня, услышишь ты речь Египта». Он сказал это, потому что слышал обо мне и знал, кем я был, и был наслышан о моих дарованиях. Египтяне, жившие там с ним, также осведомили его обо мне. Затем он спросил: «Зачем ты явился в эту область? Что произошло при дворе (в Египте)?»
Я ответил и сказал ему: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра взошел на свой горизонт, и никто точно не знает, что там произошло». Затем, солгав, я сказал ему: «Когда вернулся я с войсками из земли Чемху (Ливия), мне были переданы вести об одном деле [51 — Иносказательное выражение «об одном деле» в данном случае необходимо потому, что о смерти фараона нельзя было говорить прямо. – Прим. пер.], и смелость моя улетела прочь, а сердце замерло в моем теле. Оно увлекло меня по дорогам пустыни, и я ударился в бегство. Но я не был оклеветан, никто в меня не плевал. Не слышал я ни одного обвинения в свой адрес, и мое имя не звучало из уст глашатая. Воистину, не знаю я, что привело меня в эту землю. Это ниспосланное от Бога испытание, [как если бы кто встретил уроженца Дельты в Элефантине или жителя болот в Нубии]». И сказал он мне: «Как же будет эта страна (то есть Египет) без него, этого благого бога? Страх перед ним наполнял все земли, подобно страху перед Сохмет [52 — Страшная могучая богиня, насылавшая на людей болезни, чуму, смерть и разорение. Она была суданского происхождения, хотя в Мемфисе почиталась как супруга Птаха, бога-кузнеца и покровителя города.] в годы чумы». Я ответил и сказал ему: «Очевидно, сын его уже вступил во дворец, наследник отца своего занял трон. Воистину, он бог, нет подобного ему, никто не может превзойти его. Он владыка прозорливости, выделяющийся советами, замечательный решениями. Выходят и входят по его приказу. Именно он привел чужеземные страны к повиновению, в то время как его отец пребывал в своем дворце, так что он (то есть его сын) мог доложить ему о выполнении заданий, которые он получил».

СИНУХЕТ ВОСХВАЛЯЕТ ЦАРЯ

«Воистину, он силач, действующий могучими руками, воин, который не имеет себе равных.
Когда нападает на толпы, стреляет из лука и атакует опытных воинов, то сгибает он рог (?) и ослабляет руки врага, так что противники его не могут восстановить свои боевые ряды.
С пылающим лицом крошит он черепа (противников), никто не может выстоять против него.
Широко шагая, стреляет он в бегущего, и обративший к нему спину беглец не достигает спасения.
Сердце его не дрогнет, когда враг нападает на него, он отбрасывает его прочь и никогда не показывает ему спину в бегстве.
Силен он сердцем, когда рассматривает множество своих противников, и никогда не допускает к себе усталости.
Смело обрушивается он на народы Востока и радуется, хватая добро лучников (то есть нубийцев, принадлежавших к так называемым «народам Девяти луков»).
Сжимает он щит, попирает он врагов ногами; когда желает он убить, то не приходится ему поднимать руку дважды.
Ничто не может заставить его стрелу пролететь мимо цели, и никто не может натянуть его лук.
Лучники бегут от рук его, как от мощи Великой Богини [53 — Великая – священная кобра на челе царя, испепеляющая его врагов. – Прим. пер.].
Когда сражается он, то не думает об окончании битвы, не щадит никого, и ни один враг не остается в живых.
Он владыка добрых дел, очень дружелюбный (или милостивый), вызывает он к себе любовь.
Город его любит его более самого себя и радуется на него больше, чем на своего городского бога.
Мужчины и женщины приходят и приветствуют его, ставшего царем.
Царь он, который одерживал победы, еще будучи в яйце (или в утробе матери), и корона пристала к нему с рождения.
Это он обогащает людей, рожденных одновременно с ним (то есть своих современников), он единственный, посланный богом.
Воистину, страна эта должна радоваться, потому что он правит ею, ибо он раздвинул ее границы. Захватит он земли Юга, а что до чужеземных стран Севера, то на них он и внимания не обращает.
Был он создан, чтобы сокрушить кочевников пустыни и повергнуть племена, живущие на песках.
Пошли же к нему, дай узнать ему имя твое и никогда не имей неподобающих желаний по отношению к Его Величеству. Ибо он никогда не перестанет творить добро для тех чужеземных народов, которые ему верны».

СИНУХЕТ ОСЕДАЕТ В СИРИИ

Затем он сказал мне: «Разумеется, в Египте все будет хорошо, потому что знает он Его силу. Но теперь ты здесь, и ты останешься со мной. Поступлю я с тобой хорошо».
И поставил он меня во главе своих детей, женил он меня на дочери своей старшей. Позволил он мне выбрать для себя из земель лучшую вплоть до границы с другой страной. Прекрасна была эта земля, Иаа [54 — Иаа – возможно, область к югу от Библа. Описание этой местности сопоставляют с описаниями «островов блаженных». – Прим. пер.] имя ее. Фиги росли там вместе с виноградом, богаче была она вином, чем водой. Изобильны меды ее, и бесчисленны оливковые деревья, фрукты всех видов зрели на ее деревьях. Ячмень и пшеница были там тоже наряду с бесчисленными стадами овец и крупного скота.

СИНУХЕТ СТАНОВИТСЯ ГЛАВОЙ ПЛЕМЕНИ

Но важнее всего было то, что я получал благодаря любви, которую выказывали мне. Сделал он меня главой племени, одного из лучших в его стране. Хлеб доставляли мне регулярно, и вино для питья ежедневно, и вареное мясо, и жареную птицу, не считая диких животных пустыни. Люди расставляли для меня ловушки и приносили свою добычу, не считая того, что доставляли мои собственные охотничьи собаки. Множество различных видов пищи готовили для меня, в том числе разные кушанья из молока. Провел я там много лет, и мои сыновья превратились в сильных мужей, причем каждый из них управлял собственным племенем. Гонцы, направлялись ли они к северу или к югу, к столице (Египта), останавливались у меня, я привечал каждого, и он становился моим гостем. Давал я воду жаждущему, провожал заблудившегося на верную дорогу и держал разбойников в заточении.

СИНУХЕТ ВО ГЛАВЕ ВОЙСКА

Когда восстали племена пустыни и начали войну против князей пустыни, я направлял войска князей. В течение многих лет князь Верхней Речену (то есть Сирии) доверял мне верховное командование его армией. Воины любой страны, против которой я выступал, терпели поражение, я оттеснял их с их пастбищ и от их колодцев. Я захватывал их овец и крупный скот, уводил в плен людей, забирал продовольствие их. В этих странах я разил людей мечом и стрелой, и набеги мои были успешны благодаря хорошей подготовке. Я был отмечен милостью в сердце князя, и он любил меня, потому что узнал мою доблесть. Он поставил меня во главе детей своих, как только увидел силу моих рук.

МЕСТНЫЙ РАЗБОЙНИК ВЫЗЫВАЕТ СИНУХЕТА НА ПОЕДИНОК

Пришел ко мне могучий воин, сириец, и напал на меня (или оскорбил меня) в моем шалаше. Это был боец, уверенный в своей силе и храбрости, победил он каждого во всей стране Речену. Объявил он (или поклялся), что будет биться со мной, потому что он был уверен, что сможет победить меня, и по наущению своего племени задумал он угнать мои стада.
Князь Речену вызвал меня, и я сказал: «Я не знаю его, воистину, я же ему не родич. Разве я входил когда-нибудь в его шатер? Разве открывал его дверь? Или ломал когда-нибудь его плетень? Он сильно зол на меня, потому что видит он меня доводящим до конца свои дела. Воистину, подобен я быку из заблудившегося стада, который нашел дорогу в чужом стаде; чужой бык бодает его, и даже овцы бросаются на него. Разве принимали кого-нибудь с любовью только за то, что его господин поручил ему исполнить его поручение? Житель пустыни не станет связываться с уроженцем Дельты, как не станет растение тит [55 — Папирус; для его роста требуется повышенная влажность. – Прим. пер.] расти на горе. Но если могучий бык желает сразиться с другим сильным быком, то должен ли он показывать спину и отступать перед противником, которому равен во всем? Если его сердце зовет его на битву, пусть он выскажет свое желание. Разве богу не ведомо то, что он предопределил? Откуда нам это знать?»
Когда спустилась ночь, я натянул свой лук и приготовил стрелы. Я наточил свой кинжал, вложил его в ножны и отполировал свое оружие.

СИНУХЕТ ВСТУПАЕТ В ЖЕСТОКИЙ БОЙ С СИЛАЧОМ

Когда начался день, явился силач из Речену. Он собрал свои племена, собрал он вокруг себя и половину людей из соседних земель. Он приготовился к битве. Затем он двинулся на меня. Я стоял неподвижно, а потом бросился на него. Сердце каждого горело за меня, женщины и мужчины кричали, и каждое сердце болело за меня. Они повторяли: «Разве есть другой воин, способный драться с ним?» Он схватил свой щит, боевой топор и охапку дротиков. Я уклонился от его дротиков и дал ему приблизиться. Его метательные дротики были (новые?), как будто их никогда не бросали, но они следовали один за другим. Затем он решил бросить меня на землю и рванулся ко мне. Я пустил в него стрелу, и она крепко застряла у него в шее. Он издал громкий крик и упал на свой нос, а я добил его его собственным копьем. [Стоя] на его спине, я издал победный клич, и все азиаты завыли от восхищения, а я запел гимн Монту (то есть богу войны). Его приближенные оплакивали его. Тогда князь Ненси, сын Аму, взял меня за руки и обнял.
Я забрал имущество его (то есть противника) и захватил его стада. Я сделал с ним то самое, что он собирался сделать со мной. Я унес все, что было у него в шалаше, и разорил все его становище. Умножил я свое имущество, увеличил добро свое, стал очень богат скотом. Бог дал мне все это, даруя милость тому, кто вызвал его гнев и убежал в другую страну. В этот день его сердце вновь смягчилось.

РАДОСТНАЯ ПЕСНЬ СИНУХЕТА

Когда-то был я беглецом и искал спасения в бегстве,
А ныне слухи обо мне достигли столицы.
Когда-то был я пустынником и брел, превозмогая голод,
А ныне даю хлеб своему ближнему.
Когда-то был я изгнанником своей страны,
покинув ее нагим,
А ныне владею одеждами и накидками из белого виссона.
Когда-то был я вынужден суетиться,
Потому что не имел посыльного,
А ныне у меня много рабов.
Прекрасен мой дом, жилище мое просторно,
И слухи обо мне достигли столицы.

СИНУХЕТ РЕШАЕТ ВОЗВРАТИТЬСЯ НА РОДИНУ: ОН ВОПРОШАЕТ БОГА

О Бог, кто бы ты ни был, предначертавший это бегство, будь милосерден и приведи меня обратно ко двору. Дай мне еще раз увидеть место, где сердце радо бы жить. Что может быть важнее погребения тела в земле, где ты родился? Снизойди ко мне (то есть помоги мне). Если бы это исполнилось, бог дал бы мне удовлетворение. Да сделает Он, чтобы так и было, чтобы усладить последние мгновения человека, которого Он заставил страдать! Да смягчится сердце Его к тому, кого Он обрек на изгнание и вынудил жить в чужеземной стране! Вправду ли Он милосерден сегодня? Если да, то пусть прислушается Он к жалобе изгнанника, взывающего издалека. Да прострет он длань свою к тому месту, где Он поколебал землю, к тому месту, откуда Он увлек его прочь!
Да будет милостив ко мне владыка Египта, чтобы мог я жить от щедрот его и исполнять поручения Владычицы Страны, обитающей в своих дворцах, и внимать приказам ее детей! О, если бы вернулась молодость к членам моего тела, ибо приблизилась ко мне старость, телесная немощь овладела мной. Веки стали тяжелы, руки бессильны, ноги больше не служат мне. Мое сердце устало, уход мой (то есть смерть) близок, и очень скоро подойду я к городу Вечности. Да послужу я тогда богине Небет-эр-джер, чтобы она могла рассказывать мне о красоте ее детей, и да повелевает она мной вечно.

СИНУХЕТ ПОЛУЧАЕТ ОТ ФАРАОНА ВЕЛИКОДУШНОЕ ПИСЬМО

Доложили Его Величеству царю Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара (Сенусерту I), правогласному, о положении, в котором я оказался. Немедленно Его Величество послал мне [письмо] вместе с дарами, подобными тем, которые послал бы царь другу, и это обрадовало сердце его слуги, ибо обошлись с ним так, словно он был правителем какой-нибудь чужеземной страны. И дети царя, пребывавшие во дворце, дали мне услышать свои приказы.

КОПИЯ ЦАРСКОГО УКАЗА, ДОСТАВЛЕННОГО СЛУГЕ ФАРАОНА, О ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ В ЕГИПЕТ

Хор, живой рождениями, Обе Владычицы, живые рождениями [56 — Обе Владычицы – Нехбет, покровительница Верхнего Египта, изображавшаяся в виде коршуна, и Уаджет, покровительница Нижнего Египта, изображавшаяся в виде кобры. – Прим. пер.], царь Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара, сын Ра, Аменемхет (вместо «Сенусерт»), живущий вечно!

ЦАРСКОЕ ПОВЕЛЕНИЕ СОПРОВОЖДАЮЩЕМУ СИНУХЕТУ

Смотри, доставлено тебе царское повеление, чтобы уведомить тебя [о нижеследующем]: путешествовал ты по чужеземным странам, прошел от Кедема до Речену; одна страна передавала тебя другой, повинуясь зову сердца твоего.
Но что совершил ты [за все истекшее время], чтобы продлить пребывание на чужбине? Ты не давал клятв, за которые тебя можно было бы упрекнуть, не произносил в совете князей речей, которые можно было бы поставить тебе в вину. Это было целиком твое решение, которое овладело твоим сердцем, как пленником, но оно не было внушено тебе иным мятежным сердцем. Небо (то есть царица) и ныне живет и здравствует во дворце. Голову ее венчает корона земного царства, а дети ее находятся при дворе. Ты сам насладишься пищей, которую они пожалуют тебе, и будешь жить от их щедрот. Пошевелись и возвращайся в Египет, чтобы вновь увидеть двор, где ты был возвышен, и поцеловать землю между двумя Великими Пилонами [57 — Видимо, ритуал, совершавшийся при входе в царский дворец. – Прим. пер.], и присоединиться к семерам, друзьям фараона, во дворце.
Сегодня уже пришла к тебе старость, позади годы твоей мужской силы, ты же думаешь о дне погребения и о сопричислении к почтенным умершим. Здесь ожидает тебя ночь с благовонными маслами и погребальными пеленами от рук Таит, богини ткачества. [58 — То есть погребение, достойное знатного и благочестивого египтянина. – Прим. пер.] Здесь ожидает тебя похоронная процессия к гробнице в день погребения, твой саркофаг будет позолочен, его лицо будет выложено лазуритом, а богиня неба прострется над тобой [59 — Имеется в виду изображение на внутренней части крышки саркофага. – Прим. пер.]. Ты будешь положен на погребальные салазки, быки повлекут тебя, певцы будут выступать впереди и исполнят священный танец муу [60 — Ритуальный танец, исполнявшийся на похоронах. – Прим. пер.] у дверей твоей гробницы. Формулы поминальной литургии будут прочитаны для тебя, приведут жертвенных животных и заколят перед твоей заупокойной стелой (или гробницей). Колонны твоей гробницы изготовят из белого известняка, и будет она находиться среди гробниц царских детей.

РЕАКЦИЯ СИНУХЕТА НА ЦАРСКОЕ ПОСЛАНИЕ

Этот указ был мне передан, когда стоял я среди родственников из племени моего. Когда зачитали его мне, пал я на живот свой, зачерпнул горсть земли и посыпал ею свои волосы. Помчался я вокруг лагеря своего, крича от радости: «Разве совершалось подобное прежде для слуги, чье сердце увлекло его в дикие края? Воистину, прекрасен Милосердный [61 — То есть фараон. – Прим. пер.], избавивший меня от смерти. Твой ка позволит мне завершить свои дни при дворе».

КОПИЯ СООБЩЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ЦАРСКОЕ ПОВЕЛЕНИЕ ПОЛУЧЕНО

Синухет, служитель гарема, говорит: «Да пребудет с тобой сладостнейший мир! Твой ка, о милосердный бог, владыка Обеих земель (то есть Верхнего и Нижнего Египта), возлюбленный Ра, чтимый Монту, владыка Фив, открыл, что в неведении совершил свое бегство твой покорный слуга. Амон, владыка тронов Обеих земель (то есть Карнака), Собек, Ра, Хор, Хатхор, Атум с божественной Эннеадой [62 — Эннеада – девятка богов города Гелиополя, крупного культового центра. – Прим. пер.], Сопду нефер-ибуи-Семсеру, Хор Востока, Кобра, покоящаяся на твоем челе, сонм богов, владычествующих над водами, житель чужеземных стран Мин-Хор, владычица Пунта Уререт, богиня неба Нут, Хор, Ра, богини земель египетских и островов моря (то есть Средиземного моря) – да даруют [все эти боги] жизнь и здоровье твоим ноздрям, да пожалуют тебя своими дарами, да пошлют они тебе вечность без границ и жизнь бесконечную! Да будет страх перед тобой предшествовать тебе во всех странах – в Египте и за его пределами. Да будут страны все, которые обходит солнечный диск, подвластны тебе. Таково пожелание твоего слуги своему господину, провожающему его на Запад (Именти).
Владыка познания, владыка постигший, людям ведомо [это (то есть мое желание)] в величии дворца. Покорный слуга боялся высказать это, потому что тяжело это повторить. Великий бог, подобие Ра, помогает слуге, которого сам же избрал. Заботится он о слуге, который служит Ему. Твое Величество – это Хор, который побеждает, сильны твои руки для всех стран.

СИНУХЕТ ПРОСИТ ЦАРЯ РАССПРОСИТЬ НЕКОТОРЫХ КНЯЗЕЙ, ГОТОВЫХ ПОДТВЕРДИТЬ ЕГО ПРЕДАННОСТЬ

Пусть прикажет Твое Величество доставить Маки из Кедема, Хентиуяушу из крепости Кеш (Нубия) и Менуса из земель Фенху (то есть Палестины). Это князья с благородными именами, хранившие верность в любви к тебе, не говоря уже о князьях Речену (Сирия), которые принадлежат тебе и подобны твоим собакам. Бегство, совершенное слугой твоим, никогда я не планировал, не было этого в мыслях моих. Никогда я не вынашивал этого, не знаю я, что сорвало меня с места моего. Это было как в сновидении, как если бы уроженец Дельты увидел себя в Элефан-тине или житель болот (то есть областей Дельты) – в Нубии. Не было никакой беды. Никто не вынуждал меня, я не слышал слов осуждения, и имя мое не звучало из уст глашатая. Лишь члены мои затряслись, ноги заспешили, сердце погнало меня вперед, и бог, судивший это мое бегство, толкнул меня на дорогу. Не был я человеком, в чьем обычае держаться высокомерно, я был скромным человеком, знающим свою страну. Ра вложил страх перед тобой во всю египетскую землю и ужас перед тобой – во все чужеземные страны. Был ли я при дворе или там, где обретаюсь ныне, только ты можешь раздвинуть мой горизонт. Солнце встает по желанию твоему, воду в реке пьют, если ты разрешаешь, и воздухом неба дышат, если ты позволяешь.

СИНУХЕТ ПОКИДАЕТ СИРИЮ

Слуга твой передаст другому должность правителя, которую я исполнял здесь. Да будет на все воля Твоего
Величества. Ведь люди живут дыханием, которое даешь им ты. Да возлюбят Ра, Хор, Хатхор твои августейшие ноздри, и да дарует тебе жизнь вечную Монту, владыка Фив!
Пришли к твоему слуге и позволили мне провести еще один день в стране Иаа, дабы передал я имущество мое своим детям. Мой старший сын встал во главе моего племени, племя и все мое имущество было вверено ему, вместе с остальными моими детьми, и стадами крупного и мелкого скота, и плодовыми деревьями, и финиковыми пальмами.

СИНУХЕТ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ЕГИПЕТ

Затем этот твой слуга отправился на юг, двигаясь по Дорогам Хора [63 — Древний путь из Сирии, который, возможно, вел в Египет через современный Аль-Кантара.]». Командующий там, начальник пограничной стражи, отправил гонца в столицу известить о моем прибытии. И Его Величество послал надежного инспектора работников царского дома в сопровождении грузовых судов, нагруженных всякими дарами царя, которые царские семеры-друзья посылали обитателям пустыни, провожавшим меня через пустыню и доставившим меня на Дороги Хора. Я назвал имя каждого из них командующему. Каждый чиновник делал свое дело, когда начал я путешествие на корабле, и я развернул парус, а люди готовили хлебы и пекли их, пока не прибыли мы в крепость Ититауи (то есть «Повелитель Обеих земель») [64 — Эта крепость находилась в 30–40 милях к югу от Мемфиса.].

СИНУХЕТА ПРИНИМАЮТ ВО ДВОРЦЕ

Когда земля осветилась, очень рано на следующее утро, пришли и позвали меня. Пять человек явились, чтобы сопровождать меня во дворец. В знак приветствия коснулся я лбом земли между статуями у ворот. [65 — Ср. выше, прим. 2 на с. 56. – Прим. пер.] Дети царя встретили меня у входа во дворец и пошли меня провожать. Друзья царя (придворный титул) провели меня в колонный зал и указали дорогу в зал аудиенций. Я нашел Его Величество восседающим на большом троне под золотым балдахином. Простерся я на животе моем и в присутствии фараона утратил разум. Бог этот обратил ко мне ласковую речь, я же был подобен человеку, внезапно вышедшему на свет из темноты. Душа моя ба отлетела, члены мои ослабели, сердце остановилось, и его словно и не было в моем теле, не знал я, жив я или мертв.
Затем Его Величество обратился к одному из семеров (друзей): «Подними его, пусть он говорит со мной». Его Величество сказал: «Смотри, вернулся ты, обойдя чужеземные страны. Закончилось твое бегство, годы опустились на тебя, и достиг ты возраста седины. Немало это для тела, чтобы на погребении твоем не провожали тебя варвары. Не молчи же, не молчи, когда произносят твое имя».
Я страшился наказания и потому ответил, как человек испуганный: «Что говорит мне мой господин? Если бы мог я отвечать! Но я ничего не сделал. Был я лишь орудием бога, и ужас, который ощущал я в своем теле, был подобен страху перед богом, который заставил меня бежать, как было предначертано. Смотри, вот я перед тобой. Ты жизнь, да поступит Твое Величество по желанию своему».

СИНУХЕТ И ЦАРСКИЕ ДЕТИ

Затем пригласили войти царских детей, и Его Величество обратился к жене царевой: «Вот Синухет, который вернулся сирийцем и превратился в жителя пустыни». И царица разразилась смехом, и царевы дети развеселились, и сказали они Его Величеству: «Воистину, это не он, о государь, наш господин». А Его Величество ответил: «Разумеется, он».
А царские дети принесли с собой свои ожерелья (или пекторали), в руках у них были скипетры и систры, и вот они протянули их Его Величеству и запели:

Простри свои руки к Прекрасной [66 — Прекрасная, Золотая, Владычица Звезд – эпитеты Хатхор. – Прим. пер.],
О царь счастливый,
К сокровищу Владычицы Неба.
Пусть Золотая даст жизнь твоим ноздрям,
А Владычица Звезд сольется с тобой.
Пусть богиня Венца Верхнего Египта плывет к югу,
А богиня Нижнего Египта – к северу,
Да соединятся они воедино в речах Твоего Величества.
Да пребудет божественный урей на челе твоем.
Защитил ты сокрушенного духом От несчастной доли,
Поэтому Ра, Владыка Обеих земель,
Будет милостив к тебе,
И люди будут громко приветствовать тебя,
Как они приветствуют богиню Небет-эр-джер!
Рог твой остер,
Стрела твоя лежит на тетиве —
Но оставь дыхание тому, кто задыхается,
И позволь нам отметить этот прекрасный праздник
С этим князем, сыном Богини Севера [67 — Богиня Севера – Мехит, львиноголовая богиня города Тис (или, может быть, так звалась мать Синухета); возможно, здесь скрывается намек на возвращение Синухета с севера. – Прим. пер.],
Варваром, рожденным в Египте.
Пустился он в бега из-за страха перед тобой,
Оставил родную землю из-за ужаса перед тобой.
Но человек, наблюдающий за твоим выражением лица,
Разве может побледнеть?
Очи, взирающие на тебя,
Разве могут они наполниться страхом?

Ответил на это Его Величество: «Он не будет страшиться, не будет опасаться. Станет он семером (другом) среди знатных вельмож, будет он помещен среди сановников двора. Пусть он входит в зал аудиенций, и пусть укажут ему его место там согласно предписаниям».
Когда вышел я из зала аудиенций, царские дети протянули мне руки, и мы направились к двум Большим Пилонам дворца. Поселили меня в доме царевича, где была прекрасная обстановка. Была там ванная, и росписи с изображением неба, и драгоценные предметы из сокровищницы, и одеяния из царского виссона, и мирра, и отличные мази (или масла). Чиновники, которых царь отличал, находились в каждой комнате, и каждый слуга исполнял свои обязанности. Следы лет (то есть следы, оставленные временем) были смыты с моего тела: меня побрили, умастили волосы на голове. Грязь вернули пустыне, а варварские одежды – живущим на песках. Я был облачен в виссон и умащен лучшими благовониями. Спал я на ложе. Оставил я песок тем, кто на нем жил, а простое деревянное масло (из кедра или акации) тем, кто привык им умащаться.
Был мне пожалован дом, подобный тому, в котором живет правитель страны. Многие ремесленники работали на меня, и все деревянные части дома были сделаны заново. Еду доставляли мне из дворца трижды и четырежды раз в день, не считая того, что постоянно и беспрерывно присылали царские дети.

СООРУЖЕНИЕ ГРОБНИЦЫ СИНУХЕТА

Воздвигли для меня пирамиду из камня среди других пирамид. Начальник мастеров (архитектор) Его Величества выбрал место, начальник чиновников сокровищницы приготовил рисунки, начальник каменщиков высек и изготовил скульптуры; начальник служителей некрополя заботился о ней. Все необходимое для снабжения гробницы сделали и доставили на тропинку у пирамиды, а оттуда перенесли на надлежащее место. Заупокойные жрецы были мне назначены. Сад был заложен для меня на оконечности пустыни, где были и поля, и фруктовые деревья, как делается для «единственных семеров» («единственных друзей») фараона. Моя погребальная статуя была украшена (или покрыта) золотом, а передник ее – из электрума (djam). Это Его Величество повелел сделать так. Ни один человек среднего ранга не удостаивался подобного.
Я наслаждался царской милостью ко мне, семеру, пока не настал для меня день переселения в Именти.

КОЛОФОН

Он (то есть свиток) завершен, от начала до конца его, как было найдено в писаниях.

IV. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПОТЕРПЕВШЕГО КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Текст этого произведения сохранился на иератическом папирусе № 1115 Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Общий вид знаков свидетельствует о том, что эта копия была выполнена в эпоху XII династии. B.C. Голенищев, обнаруживший папирус в фондах Эрмитажа [68 — B.C. Голенищев полагал, что Берлинский папирус с «Повестью о Синухете», папирус Приссе с текстом «Поучения Птаххотепа», «Сказка о потерпевшем кораблекрушение» и ряд других папирусов происходят из одной обширной библиотеки, обнаруженной феллахами в районе деревни Курна в 30-е гг. XIX века. Сделавшие драгоценную находку люди распродали папирусы разным людям. – Прим. пер.], опубликовал его в переводе на французский язык в материалах V Конгресса востоковедов, проходившего в Берлине в 1881 г., а через 30 лет подготовил издание с иероглифическим вариантом текста (Le Conte du Naufrage. – Cairo, 1912). Впоследствии вышло еще несколько переводов [69 — Erman (Leipzig, 1906); Maspero (Paris, 1907; New York, 1915); Petrie (London, 1895); Wiedemann (Leipzig, 1906). Лучший перевод на русский язык принадлежит Е.Н. Максимову (Папирус № 1115 из собрания Государственного Эрмитажа: Перевод и некоторые замечания // Древний Египет и древняя Африка. – М., 1967. – С. 94–106). – Прим. пер.], а А.Х. Гардинер [70 — ZAS Bd. 45, p. 60–66.] и К. Зете [71 — ZAS Bd. 44, p. 80–87.] составили к произведению научные комментарии. Повествование начинается с возвращения князя Элефантины (Асуан) из неудачной поездки в Нубию. Когда они проплывают мимо острова Сенмут близ Филе, один из спутников сообщает князю, что их путешествие близится к концу. Сановник опечален своей неудачей и опасается гнева фараона. Но его сопровождающий подтрунивает над его страхами, предлагает ему «приободриться» и, чтобы отвлечь от тягостных дум, рассказывает историю о собственном приключении, о том, как он после кораблекрушения был выброшен на пустынный остров, единственным обитателем которого был волшебный змей.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КНЯЗЯ ЭЛЕФАНТИНЫ С ЮГА

Верный сопровождающий [72 — Сопровождающий — название должности при дворе царя или представителя знати (см. прим. 1 на с. 43 к «Повести о Синухете»), «Верный» можно перевести также как «ловкий», «хитрый». Из концовки текста следует, что это царский, а не княжеский сопровождающий, а поскольку миссия князя явно неудачна и он страшится царского гнева, то его собеседник больше похож на тюремщика или конвоира. Болтливость сопровождающего, который один говорит на протяжении почти всего пути, свидетельствует о том, что ему-то во всяком случае царский гнев не страшен, а может быть, его разговорчивость вызвана тем, что он, напротив, ожидает награды от фараона. В таком случае, возможно, сопровождающий просто исполнил свой служебный долг, послав донос на князя или арестовав его с помощью воинов, среди которых «нет убыли». – Прим. пер.] говорит:
– Да приободрится сердце твое, о князь, ибо смотри: достигли мы родины. Матросы схватили деревянный молот и вбили в берег причальный кол, носовой канат брошен на землю. Слышны крики радости, люди благодарят бога, каждый обнимает товарища своего. Команда наша вернулась благополучно, нет убыли среди воинов наших. Мы прошли северную границу Вават [73 — Область на Восточном берегу Нила, ее южная граница проходила в районе Вади Короско, а северная – примерно на уровне Асуана. – Прим. пер.] (Нубия), позади остался остров Сенмут [74 — Более крупный из двух островов у южной оконечности первого порога Нила, расположен примерно в шести милях к югу от Асуана; в настоящее время носит название Бигге. Меньший остров называется Филе.]. Смотри: вернулись мы в мире (то есть благополучно), ступили на родную землю. [75 — Благополучное возвращение из плавания по Красному морю считалось у египтян великой удачей, проявлением милости богов, потому что места эти были очень опасны для древних мореплавателей. – Прим. пер.]

СОПРОВОЖДАЮЩИЙ ПРИЗЫВАЕТ КНЯЗЯ КРЕПИТЬСЯ

Послушай меня, о князь, ибо я свободен от преувеличений. Умойся, возлей воду на пальцы свои. Я желаю тебе держаться достойно, когда спросят тебя! Говори с царем с открытым сердцем (то есть искренне), отвечай без колебаний. Ибо уста человека спасают его, и речь его позволяет закрыть на него лицо [76 — То есть отнестись к нему снисходительно. – Прим. пер.]. Поступай, впрочем, как пожелаешь, мне уже утомительно уговаривать тебя.
Вот расскажу я тебе о том, что случилось со мной самим. Был послан я к рудникам царя [77 — Рудники Вади Магары и Сарабит эль-Хадем на Синайском полуострове. Возможно, он отплыл в свое путешествие из Кусейра на западном побережье Красного моря.], взошел на корабль, который достигал ста двадцати локтей в длину и сорока локтей в ширину. Команда на нем состояла из ста пятидесяти человек из числа лучших мореходов Египта. Ведали они небо, ведали землю, сердца их были крепче, чем у львов. Умели они предсказывать шторм и дурную погоду заранее, когда до этого было еще далеко.

В ОТКРЫТОМ МОРЕ

Шторм застиг нас, когда находились мы в открытом море, до того, как коснулись мы земли. Ветер сдул нас с палубы, поднял он волны восьмилоктевые. Ухватился я за бревно, [оказавшееся] рядом со мной. Корабль разломился (или пошел ко дну), и утонули все бывшие на нем, кроме одного меня. Я же был выброшен на остров морской волной и провел три дня в полном одиночестве, только сердце мое было товарищем моим. Ночью спал я в купе дерева, держался за тень. Затем задвигал я ногами, чтобы найти что-нибудь поесть.
Нашел я фиги там и виноград, большие луковицы всех сортов, ягоды каа, фисташковые орехи и дыни (или огурцы). Было там много рыбы и птицы, не было такой пищи, которой не было бы на том острове. [78 — Остров-фантом наделен типичными чертами земли обетованной, райского острова блаженных. Ср. прим. к «Повести о Синухете» на с. 51. – Прим. пер.] Утолил я голод и смог даже отложить в сторону лишнее, потому что слишком много было для меня (или больше, чем мне требовалось). Затем добыл я огонь, разжег костер и принес огненную жертву богам.

ЗМЕЙ – ХОЗЯИН ОСТРОВА

Вдруг услышал я сильный гром и подумал, что это шумят морские волны. Деревья закачались, земля затряслась. Открыл я лицо [79 — То есть перед этим, услышав сильный шум неизвестного происхождения, египтянин в ужасе закрыл лицо руками или краем одежды. – Прим. пер.] и увидел, что это змей, который приближался ко мне. Был он тридцати локтей в длину, борода его была больше двух локтей. Члены его тела отливали золотом, а брови были из лазурита настоящего. [Извиваясь], продвигался он вперед. Я пал ниц, а он открыл рот свой ко мне и произнес: «Кто принес тебя? Кто принес тебя, маленький мой? Кто принес тебя сюда? Если замедлишь ты с ответом, кто принес тебя на этот остров, дам я тебе узнать себя: станешь ты пеплом и превратишься в то, чего не видят люди». [Ответил я ему: «Вот ты говоришь со мной, а я ничего не слышу. Я перед тобой, но не знаю, что со мной и где я» [80 — То есть вид змея совершенно его ошеломил.].] Взял он меня в рот свой, повлек к своему логовищу и положил на землю, не повредив ничего во мне. Пал я ниц, а он опять открыл рот свой ко мне и спросил: «Кто принес тебя? Кто принес тебя, маленький мой? Кто принес тебя на этот остров, берега которого в волнах?»

ПОТЕРПЕВШИЙ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ РАССКАЗЫВАЕТ ЗМЕЮ СВОЮ ИСТОРИЮ

Согнув перед ним руки, я стал рассказывать: «Направлялся я к царским рудникам по поручению фараона на корабле длиной в сто двадцать локтей и шириной в сорок.
Команда на нем состояла из ста пятидесяти человек из числа лучших мореходов Египта. Ведали они небо, ведали землю, сердца их были [крепче], чем у львов. Умели они предсказывать шторм и дурную погоду заранее, когда до этого было еще далеко.
Шторм разразился, когда были мы в открытом море, до того, как коснулись мы земли. Ветер сдул нас с палубы, поднял он волны восьмилоктевые. Ухватился я за бревно, [оказавшееся] рядом со мной. Корабль разломился (или пошел ко дну), и утонули все бывшие на нем, кроме одного меня. И вот, смотри, я перед тобой – принесен на остров этот морской волной».
Тогда сказал он мне: «Не бойся, не бойся, маленький мой! Не закрывай лица своего передо мной. [81 — Для человека древности прикрыть лицо означало выразить недоверие (см., например, Иов: 13, 24). – Прим. пер.] Смотри: Бог порешил тебе остаться в живых и привел тебя на этот остров Ка (то есть остров-фантом), где есть все, что ни пожелаешь, наполнен он добром всяким. Смотри: истекут для тебя месяц за месяцем на этом острове, и проведешь ты здесь полных четыре месяца. Тогда придет корабль с твоей родины, команда на нем будет тебе известна, отправишься ты с ними на родину и впоследствии умрешь в городе родном» [82 — Когда был сооружен древний канал между Нилом (от Каира) и Красным морем, попасть в Мемфис стало возможно из любого порта на Красном море.].

ЗМЕЙ РАССКАЗЫВАЕТ ЭПИЗОД ИЗ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

«С какой радостью рассказывает человек о собственном опыте, когда [тяжелые] события остались позади!
Поэтому поведаю я тебе о том, что случилось на острове этом. Жил я здесь со своими братьями и детьми, и вместе с детьми и братьями нас было семьдесят пять змеев, не считая дочери земной женщины, принесенной мне [волшебным образом]. Потом звезда [83 — То есть метеорит. – Прим. пер.] упала, и сгорели они в ней. Случилось же так, что в тот момент не было меня с ними. Все они погибли, кроме меня [84 — Этот отрывок дал основание некоторым ученым идентифицировать остров Духа (Ка) с островом св. Джона (Зебергед) в Красном море, о котором есть легенда, что некогда был он населен змеями, а потом они все погибли. – Прим. пер.]. Когда нашел я их в виде единой груды обгорелых тел, от тоски сам я [чуть не] умер.
Если ты смел и владеешь сердцем своим, то вновь обнимешь ты детей своих, поцелуешь жену свою и увидишь родной дом. Вернешься ты на родину и станешь жить там среди товарищей своих».
Пал я перед ним ниц, восславил его и сказал: «Поведаю я о твоем могуществе царю, расскажу ему о величии твоем. Сделаю я так, что принесут тебе мази, масла для умащений, нард, косметику и ароматические смолы (из того, что обычно жертвуют в храмы), которыми удовлетворяется всякий бог. Расскажу я о случившемся со мной и опишу твое могущество, которое видел. Перед вельможами всей земли восславят Бога за тебя. Зарежу я быков для огненной жертвы, принесут тебе птиц (гусей?). Сделаю я так, что приплывут к тебе корабли, нагруженные всякими богатствами Египта, как для любимого людьми бога, который пребывает в далекой стране».
Посмеялся он надо мной, ибо, по мнению его, сказал я глупость. И ответил он мне: «Немного у тебя даже антиу (мирры), все, что у тебя есть, – это простой ладан. Я же хозяин Пунта [85 — Это название связывают с большим, но трудноопределимым регионом в южной части Судана, где добывалась знаменитая смола антиу, широко использовавшаяся для мумифицирования. Эта смола до сих пор вывозится из Судана в огромных количествах.], и вся мирра принадлежит мне. Что же до масла (для умащений) хекену, о котором сказал ты, что его принесут мне, то это главный продукт этого острова. Случится же так, что когда удалишься ты отсюда, то никогда больше не увидишь этого острова, ибо превратится он в волны».

ПРИБЫТИЕ СПАСИТЕЛЬНОГО КОРАБЛЯ ИЗ ЕГИПТА

И пришел корабль, как он и предсказывал, и я встал и залез на дерево и узнал мореходов, которые были на том корабле. Отправился я сообщить об этом змею и нашел его уже знающим это. И сказал он мне: «Возвращайся домой, маленький мой, возвращайся домой и увидишь своих детей. Прославь имя мое в городе твоем – таково мое желание». Пал я ниц, причем обе руки мои были простерты перед ним. И дал он мне дары: мирру, масло хекену, нард, благовония, ароматные притирания, черную краску для глаз, хвосты жирафов, большое количество ладана, слоновые бивни, охотничьих собак, мартышек и бабуинов, добра всякого без счета. Погрузил я все это на корабль. А когда я простерся перед ним, чтобы поблагодарить его, он сказал мне: «Смотри, достигнешь ты родины через два месяца, возьмешь ты на руки своих детей, а впоследствии удостоишься доброго погребения и будешь покоиться [в своей гробнице]».

ЕГИПТЯНИН ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА РОДИНУ

Затем отправился я на берег, где стоял корабль. Окликнул я людей, что были на палубе и на берегу, и превознес перед ними хозяина острова, и те люди присоединились к этим восхвалениям. Потом поплыли мы на север, к столице фараона, и достигли ее через два месяца – все, как он и предсказывал. Отправился я к царю и передал ему дары, которые привез с собой. Восславил он Бога за меня перед советом вельмож всей земли. Был мне пожалован титул главного сопровождающего (царского телохранителя?), и наградили меня рабами.
[Здесь кончается история потерпевшего кораблекрушение, который вновь предпринимает попытку подбодрить своего князя, подавленного страхом царского гнева.] Теперь взгляни на меня после того, как достиг я гавани и обдумал все пережитое, послушай меня, ибо полезно это – слушать других.
И сказал князь мне: «Не заботься [обо мне], о друг мой. Кто поит утром того гуся, которого днем собирается зарезать?»

КОЛОФОН

Здесь завершается свиток, от начала до конца его, как было найдено в древних писаниях. Исполнил писец, искусный пальцами своими, [а именно] Имено, сын Имени, да будут дарованы ему жизнь, здоровье и благополучие!

V. СКАЗКА О ДВУХ БРАТЬЯХ

Это произведение – возможно, единственное, которое можно отнести к жанру древнеегипетской волшебной сказки, – сохранилось на иератическом папирусе, находящемся в собрании Британского музея (папирус д’Орбиней № 10183) [86 — Папирус выполнен в эпоху XIX династии. – Прим. пер.]. Впервые его текст был опубликован С. Бирчем (Select Papyri, II, Pi. IX–XIX; иероглифический вариант опубликован в книге: Egyptian Reading Book. – London, 1896. – P. 1 f.). Текст неоднократно переводился на английский, французский, немецкий языки [87 — Лучший перевод на русский язык осуществлен В.М. Викентьевым (Викентьев В.М. Древнеегипетская «Повесть о двух братьях». – М., 1917). – Прим. пер.], о нем много писали египтологи, фольклористы и ученые других направлений. Папирус Британского музея был записан писцом по имени Эннана, который выполнил эту работу под руководством или, может быть, по поручению писца сокровищницы по имени Кага-бу. Имя старшего из двух братьев – Анупу – соответствует имени шакалоголового бога-бальзамировщика богов, который известен нам как Анубис. Имя младшего брата – Бата – также принадлежало божеству. Анупу и Бата почитались в области Сака в Верхнем Египте.

ДОМАШНЯЯ ЖИЗНЬ БРАТЬЕВ

Жили некогда два брата, [дети] одной матери и одного отца. Анупу было имя старшего брата, Бата – имя младшего. Анупу имел дом и жену, его брат проживал с ним на правах младшего брата [88 — Жить «на правах младшего брата» означало много трудиться во всех областях хозяйства, где была необходимость, но нередко – преимущественно в одной конкретной области, как в данном случае: Бата работал и в поле, и по дому, но преимущественно он был пастухом. – Прим. пер.]. Именно он готовил снаряжение для Анупу и выходил позади его скота в поле, исполнял работу пахоты и жатвы для него и делал всякую другую работу в поле и дома. Его младший брат был хороший работник, не было подобного ему во всей стране, был он наделен умением каждого бога.
И так [прошло] много дней. По утрам младший брат по своему обыкновению уходил из дома позади своего стада и возвращался вечером нагруженный всякими видами даров поля, плодами, молоком (?) и скотским навозом (?) [89 — В переводе В.М. Викентьева отсутствует. – Прим. пер.]. И все это он клал перед старшим братом, который сидел со своей женой. И он ел и пил, а потом уходил спать в хлев, [не прекращая присматривать за своим скотом].
Ежедневно, когда освещалась земля и наступал следующий день, после того как выпекал он хлебы, он клал их перед своим братом, который уделял ему немного хлеба в поля. Когда же он шел позади своих коров, те говорили ему: «Сегодня трава прекрасна в таком-то месте». И он прислушивался ко всему сказанному и гнал их туда, где была лучше трава, которой им хотелось. И скот под его присмотром тучнел, и рождалось в его стаде много телят. [90 — Скот являлся одним из главных видов богатства у египтян. Высокий приплод считался признаком благоволения богов. – Прим. пер.] И вот, когда настало время пахоты, его брат сказал ему: «Давай приготовим нашу упряжку [быков], чтобы пахать, ведь земля показалась [91 — Вода сошла после наводнения.], и сейчас самое подходящее время для пахоты. Захвати в поле зерно, а завтра утром мы станем пахать усердно». Так он сказал ему, и младший брат выполнил все, как сказал ему старший.
Когда осветилась земля и настал следующий день, отправились они в поле со своей упряжкой и пахали усердно, и сердца их были радостны вследствие их работы, которой не было конца (?).

АНУПУ ПОСЫЛАЕТ БРАТА ДОМОЙ ЗА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫМ ЗЕРНОМ

Много дней оставались они в поле, и кончилось у них посевное зерно. И старший брат послал младшего домой со словами: «Поспеши, доставь из дома побольше посевного зерна». Младший брат отправился домой и нашел жену старшего брата расчесывающей волосы. И сказал он ей: «Встань и подай мне посевного зерна, ибо я тороплюсь обратно в поле, старший брат наказал мне поспешить и не задерживаться». Она же сказала ему в ответ: «Ступай сам, открой зерновой ларь и возьми, сколько пожелаешь, чтобы не отрываться мне от прически (то есть чтобы прическа не осталась незавершенной) [92 — Связь длинных распущенных волос и чувственности прослеживается в литературе многих народов. Ниже фараон влюбляется в жену Баты, едва увидев прядь ее волос. В египетском соннике той же эпохи XIX династии, к которой относится и данная копия «Сказки о двух братьях», такая связь тоже возможна: «Если человеку приснится, что у него длинные волосы, то случится нечто, от чего просияет его лицо». – Прим. пер.]».
Тогда младший брат пошел в хлев и вынес огромный горшок, ибо он хотел взять столько, сколько был в силах унести. Нагрузил он себя ячменем и пшеницей и вышел, неся это на себе. И спросила она его: «Сколько же это ты несешь на плечах?» Ответил он ей: «Три меры пшеницы и две меры ячменя – всего пять мер у меня на плече». Так сказал он ей. Она же принялась болтать (?) с ним и сказала: «Так в тебе должна быть огромная мощь – ну, конечно, я же наблюдаю каждый день твою силу». И сердце ее потянулось к нему, как женщину тянет к юноше. Она схватила его, обвила его шею руками и сказала: «Пойдем, возляжем, поспим вместе. Если понравится тебе это, я сделаю для тебя красивую одежду».
Стал юноша подобен пантере юга от гнева из-за дурного предложения, которое она сделала ему. И ответил он ей: «Воистину, ты мне как мать, а твой муж мне как отец, ибо он старше меня и он воспитывал меня. Что же означает эта гадость, которую ты мне предложила? Не [смей] больше повторять мне такого. Я никому не скажу и не позволю ни одному намеку сорваться с моих уст». Затем поднял он свой груз и двинулся в поле; пришел он туда, где был его старший брат, и принялись они вместе за свой труд.

БАТА ЛОЖНО ОБВИНЕН ЖЕНОЙ СВОЕГО БРАТА

Когда спустился вечер, его старший брат вернулся домой, а младший шел следом за своим скотом, нагруженный всякими дарами поля. Гнал он перед собой скот на ночлег в хлев в деревне.
А жена старшего брата сильно страшилась последствий своего предложения. Поэтому взяла она жиру (прогорклого масла?) и разлеглась в позе женщины, жестоко избитой (изнасилованной?), намереваясь сказать мужу: «Это твой младший брат так избил меня». И вот муж ее воротился на закате по ежедневному обыкновению, и когда добрался он до дома, то нашел жену якобы страдающей от тяжелых побоев. Она не полила ему воды на руки, как обычно, не зажгла перед ним огня, так что дом был во тьме, а сама она лежала, и ее рвало (?). Муж спросил у нее: «Кто говорил с тобой?» Она же ответила: «Никто не говорил со мной, кроме твоего младшего брата. Когда он явился взять зерно и увидел, что я сижу одна и причесываюсь, он предложил мне: „Давай возляжем, поспим вместе, завяжи свои волосы». Так он сказал мне. Я же ничего не желала слушать и отвечала ему: „Смотри: разве не как мать я тебе, а твой старший брат разве тебе не как отец?» Вот что я ответила ему. Тогда он испугался и побил меня, чтобы не могла я пожаловаться тебе о случившемся. Если ты теперь оставишь его в живых, я умру. Ибо увидишь: когда придет он вечером и я напомню о его дурном предложении, уж он сумеет обелить себя».

АНУПУ ДЕЛАЕТ ПОПЫТКУ УБИТЬ БРАТА

Старший брат сделался точно пантера юга, наточил он свой нож и зажал его в руке. И встал старший брат позади двери хлева, собираясь убить младшего, когда тот вернется вечером загонять скот в хлев. Закатился Шу (то есть солнце), [младший брат] взвалил на себя дары поля, как то бывало каждый день. Пошел он домой, а корова-пред-водительница – та, что первая зашла в хлев, сказала ему: «Истинно, твой старший брат стоит впереди тебя с ножом, чтобы убить тебя. Беги». И он услышал сказанное коровой-предводительницей, а когда вторая корова сказала ему то же самое, он заглянул под дверь и увидел ноги своего старшего брата, который стоял за дверью хлева с ножом в руках. Бросил младший свой груз на землю и помчался со всей возможной скоростью. А старший брат погнался за ним с ножом.

БАТА ВЗЫВАЕТ К РА-ХАРАХТИ О ПОМОЩИ

И взмолился младший брат к Ра-Харахти, говоря: «О мой добрый господин! Ты рассудишь между злодеем и праведником!» И услышал Ра его мольбу и сотворил бурный поток, полный крокодилов, разлившийся между ним и его старшим братом. И один брат оказался на одном берегу потока, а другой – на другом. И старший брат [в гневе] дважды ударил себя по руке ножом, потому что не смог убить младшего. А его младший брат прокричал ему с [противоположного] берега: «Помедли здесь, пока не озарится земля, когда же взойдет Атон (то есть солнечный диск), он рассудит меня с тобой и предаст виновного правому. Что до меня, не стану я больше жить с тобой, никогда не увидят меня в том месте, где будешь ты, я уйду в Долину Кедра [93 — Мифическое место. (Ср.: эпитет бога Ра «Обитающий Среди Кедров» в «Повести об Исиде и Ра». – Прим. пер.)]».

БАТА ДОКАЗЫВАЕТ БРАТУ СВОЮ НЕВИНОВНОСТЬ

Когда осветилась земля и настал следующий день, взошел Ра-Харахти (то есть солнце), и каждый из братьев увидел другого. И младший брат обратился к старшему с речью: «О горе! Почему ты преследуешь меня, чтобы вероломно убить, не выслушав предварительно, что скажут тебе мои уста? Я же твой младший брат, ведь ты мне как отец, а твоя жена мне как мать. Но когда послал ты меня за зерном, твоя жена сказала мне: „Пойдем, возляжем вместе и поспим». Но вот, смотри, повернуто это тебе наоборот».
И он поведал брату, как все обстояло на самом деле между ним и его женой. Поклялся он именем Ра-Харахти, говоря: «За что ты хочешь вероломно убить меня, почему хватаешься за нож по слову негодной (или вонючей) женщины?» Затем младший брат схватил тесак для резки травы и оскопил себя. Бросил он свой детородный член в воду, и сом (майская рыба?) проглотил его. Бата же обессилел и стал тяжелобольным (?). А сердце его старшего брата было охвачено глубокой скорбью, и горько рыдал он о нем, потому что никоим образом не мог он перебраться через поток к своему младшему брату из-за крокодилов.

БАТА НАСТАВЛЯЕТ СВОЕГО БРАТА И ПРЕДСКАЗЫВАЕТ БУДУЩЕЕ

Его младший брат закричал ему с другого берега: «Смотри, ты одержим злыми подозрениями [относительно меня]. Неужели ты совсем забыл о добре, обо всем, что я делал для тебя, и не помнишь ничего хорошего? Так вот, теперь ты отправишься домой и сам станешь пасти свой скот, ибо я никогда не вернусь в то место, где будешь ты. Я пойду в Долину Кедра. И вот что ты сделаешь для меня. Тебе придется позаботиться обо мне, когда услышишь, что со мной что-то случилось. Я заколдую (или наведу чары на) свое сердце и помещу его в цветок кедра. Когда кедр срубят и сердце упадет на землю, ты придешь искать его. И даже если придется тебе потратить на поиски семь лет, не допускай уныния в свое сердце. Когда же найдешь мое сердце, положи его в сосуд с холодной водой. Тогда я снова оживу и сумею отомстить за все преступления, совершенные против меня. Ты же узнаешь, что со мной случилась беда, [вот каким образом]: когда подадут тебе в руки кувшин пива, оно вспенится и хлынет через край. Если такое случится, не медли и тотчас отправляйся меня искать».
И младший брат ушел в Долину Кедра, а старший воротился домой, прикрывая рукой голову, посыпанную пылью и прахом. Придя же, он убил свою жену и кинул ее тело собакам (или шакалам). И он сел, оплакивая своего младшего брата.

ЖИЗНЬ БАТЫ В ДОЛИНЕ КЕДРА

Прошло после этого много дней, младший брат продолжал жить в Долине Кедра, и никого не было рядом с ним. Днем он охотился на диких животных пустыни, а на закате приходил и ложился спать под кедром, в цветке которого находилось его сердце.
И вот спустя много дней построил он собственными руками башню (или укрепленный дом) в Долине Кедра, и была она полна (или снабжена) всяким прекрасным добром, ибо он желал иметь настоящий дом для себя.
Как-то, выйдя из дома [по какому-то случаю], повстречал он Эннеаду [94 — Эннеада – боги гелиопольского цикла, связанные между собой родственными отношениями: Атум, Хор Старший, Шу, Тефнут, Осирис, Сет, Исида, Нефтида, Хор. Они часто разговаривают одновременно, «едиными устами». См. прим. на с. 58 к «Повести о Синухете». – Прим. пер.] богов, которая вышла, чтобы исполнить свое желание на всей земле. Боги Эннеады поговорили друг с другом (или заговорили едиными устами) и сказали ему: «О Бата, ты Бык Эннеады, разве ты не совсем один здесь после того, как убежал от жены Анупу, твоего старшего брата? Смотри: он убил свою жену, и ты воздал ему за все обвинения, которые [он] выдвинул против тебя».
И сердца Девятки Богов (то есть Эннеады) исполнились к нему сострадания, и Ра-Харахти сказал Хнуму [95 — Один из богов творения: он вылепил людей на гончарном круге.]: «Сотвори жену для Баты, чтобы он не оставался один». И Хнум сотворил ему подругу – была она прекраснее всех женщин на земле, и каждый бог был в ней. И пришли Семь Хатхор [96 — Хатхор, богиня красоты и любви, и ее воплощения в основных городах страны. Здесь – богини судьбы.] взглянуть на нее, и сказали единым голосом: «Она умрет от ножа (или клинка)».
И Бата полюбил ее чрезвычайно, и она стала жить в его доме. Весь день он охотился на диких животных пустыни, [а вечером] приносил свою добычу и клал у ее ног. И сказал он ей: «Берегись выходить из дома, чтобы море (или река) не унесло тебя прочь, ибо я не смогу тебя защитить, ведь сам я женщина, подобно тебе [97 — Намек на оскопление. – Прим. пер.]. Мое сердце покоится на верхушке кедра в цветке, и, если найдет его чужой, я должен буду сразиться с ним за него». И он открыл ей про себя все полностью.

ПРЯДЬ ВОЛОС

Прошло еще много дней после этого, и однажды Бата вышел на охоту по своему ежедневному обыкновению, а девушка решила прогуляться вокруг кедра, который рос возле ее дома. Море увидело ее и погналось за ней своими водами, она же бросилась бежать от него в свой дом. А море крикнуло кедру: «Наполни меня ею (то есть поймай ее для меня)!»
И кедр захватил прядь ее волос, а волны принесли ее в Египет и положили в том месте, где прачки фараона – да будет он жив, здоров и благополучен – стирали. И одуряющий аромат волос пропитал одежды фараона, и возник спор среди прачек фараона, потому что Единственный (то есть царь) сказал: «Одуряющий запах исходит от одежд фараона». И наказывали палками прачек ежедневно, но они не знали, что делать.
А надзиратель прачек фараона приходил на берег реки (или моря) каждый день с опечаленным сердцем из-за битья, которому его подвергали ежедневно. Остановился он однажды на откосе как раз напротив того места, где в воде лежала прядь волос [и увидел ее]. И приказал он одному из своих подчиненных сойти вниз и принести ему прядь: запах чрезвычайно понравился ему, и он отнес эту прядь фараону.
Затем призвали писцов и мудрецов (или магов) фараона, и они сказали фараону: «Эта прядь волос принадлежит дочери Ра-Харахти, и в ней сущность (или аромат [98 — Сильный ароматический запах для египтян являлся признаком божественности, потому что пот богов представлялся им благовонным и животворным. Часто перед явлением божества человек сначала ощущал сильный аромат. Благовонный запах волос жены Баты – знак ее божественного происхождения, о девушке сказано, что «в ней был каждый бог». – Прим. пер.]) каждого бога. Она станет подарком тебе от чужеземной страны. Отправь своих посланцев в каждую чужеземную страну на поиски ее. Тому же посланцу, который пойдет в Долину Кедра, дай много войска, чтобы они привели ее». Тогда Его Величество сказал: «Очень хорошо сказанное вами», и [посланцы] отправились в разные стороны со всей возможной скоростью.

ПРИБЫТИЕ В ЕГИПЕТ ЖЕНЩИНЫ С АРОМАТНЫМИ ВОЛОСАМИ

Много дней спустя после этого посланцы, отправленные в чужеземные страны, вернулись доложить Его Величеству, но люди, ушедшие в Долину Кедра, не пришли назад, потому что их всех убил Бата, отпустив лишь одного, чтобы он уведомил Его Величество.
Тогда Его Величество послал много пехотинцев и колесничих, чтобы доставили ее, и с ними была женщина, которой были выданы все виды прекрасных одежд и украшений, подходящих к такому случаю. С ней-то девушка и прибыла в Египет, и радовались ей по всей стране. А Его Величество полюбил ее чрезвычайно и пожаловал ей титул «Великая шепсет [99 — Шепсет — женский придворный титул высокого ранга. – Прим. пер.]».

СМЕРТЬ БАТЫ

Когда же Единственный (то есть фараон) обратился к ней, чтобы она рассказала о своих отношениях с мужем, она ответила Его Величеству: «Прикажи срубить кедр, и ты погубишь его». Тогда Его Величество послал много людей с топорами, чтобы срубить кедр, и они отправились к кедру и срезали цветок, в котором лежало сердце Баты. В тот же самый момент Бата упал мертвым.

АНУПУ ВЫПОЛНЯЕТ ПОВЕЛЕНИЕ МЛАДШЕГО БРАТА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, кедр был срублен [окончательно]. А в это время Анупу, старший брат Баты, вошел в свой дом, сел и умыл руки. Ему подали кувшин пива, и оно хлынуло через край, подали кувшин вина, и оно оказалось мутным и прокисшим. Тогда Анупу взял свой посох, сандалии, накидку и оружие и направился прямо в Долину Кедра. Вошел он в башню своего младшего брата и нашел того мертвым на своем ложе. И когда он увидел своего брата мертвым, зарыдал Анупу и пошел искать сердце своего младшего брата под кедром, где его брат имел обыкновение засыпать вечером. И провел он три полных года в поисках сердца, но ничего не нашел. Когда же начался четвертый год, сердце потянуло его в Египет, и он сказал себе: «Я отправлюсь завтра». Так сказал он в своем сердце.

БАТА ВНОВЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ЖИЗНИ

Когда осветилась земля и настал следующий день, продолжил Анупу свои поиски под кедром и провел за этим занятием целый день. Вечером он вновь воротился к кедру и снова продолжал шарить по земле. И нашел он сухой плод (или ягоду), принес его домой, и вдруг оказалось, что это и есть сердце его младшего брата. Принес Анупу сосуд с чистой холодной водой, положил туда сердце и сел по своему ежедневному обыкновению.
Когда спустилась ночь, сердце напиталось водой. Бата содрогнулся всеми своими членами, посмотрел на своего старшего брата, сердце же его лежало неподвижно [в кувшине]. Тогда Анупу, его старший брат, взял кувшин с чистой холодной водой и дал Бате выпить ее. Когда он сделал это, сердце вернулось на свое место, и вновь стал Бата самим собой. Каждый из них бросился обнимать другого, и начали они держать друг с другом совет [о будущем].
Бата сказал: «Смотри, я собираюсь превратиться в громадного быка с разукрашенной шкурой, чья природа неведома людям. Ты сядешь мне на спину. Когда взойдет Шу (то есть солнечный бог), мы достигнем места, где находится моя жена, чтобы смог я воздать ей по заслугам. Затем ты отведешь меня к царю, и тебя одарят всякими превосходными вещами. Нагрузят тебя золотом и серебром за то, что ты привел меня к царю, ибо буду я большим и удивительным, люди станут радоваться на меня по всей стране. А потом ты снова вернешься в свою деревню».

БАТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В БЫКА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, Бата принял тот облик, о котором говорил своему старшему брату, что собирается принять его. Анупу, старший брат, взгромоздился ему на спину, и на исходе дня добрались они до того места, где пребывал царь. Показали быка Его Величеству, осмотрел он его с большим интересом и порадовался ему очень сильно. Пожаловал он ему (то есть Анупу) богатые дары, говоря: «То, что случилось, в высшей степени превосходно». И радовались за него люди по всей стране. А старший брат был нагружен золотом и серебром и отправился обратно в свою деревню. Единственный (то есть царь) одарил его многими людьми (рабами) и вещами и полюбил его больше всех в стране.

БАТА В ОБРАЗЕ БЫКА ПОГИБАЕТ ИЗ-ЗА НАВЕТА СВОЕЙ ЖЕНЫ

Много дней спустя после этого он (то есть Бата-бык) вошел в жилые комнаты внутренних покоев (то есть гарем) и остановился в том месте, где сидела Великая шепсет, [его жена]. Он сказал ей: «Смотри: я все еще жив». Она спросила его: «Кто же ты?» Ответил он: «Я Бата, ты знала, что делала, когда посоветовала фараону срезать цветок кедра, и с ним оборвала мою жизнь, знала, что тем окончится мое бытие. Но смотри: я жив воистину, я бык». Тогда Великая шепсет пришла в ужас от слов, которые сказал ей ее [бывший] муж.
Бата-бык вышел вон из внутренних покоев. А Его Величество сел с ней и провел очень радостный день. Она прислуживала Его Величеству за трапезой. И был он к ней чрезвычайно милостив. И она попросила его: «Поклянись мне именем Бога, говоря: о чем бы ты ни попросила, я да преклоню к этому слух ради тебя». И он стал слушать каждое слово, которое она произносила. Она же сказала: «Прошу, дай мне отведать печень этого быка, ибо, воистину, он ни на что не годен». Так она сказала ему. И Единственный (то есть царь) опечалился чрезвычайно из-за ее просьбы, сердце фараона наполнилось настоящей скорбью по нему (то есть Бате-быку).

БАТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЕРЕВО

Когда осветилась земля и настал следующий день, был объявлен великий праздник. Были принесены дары для жертвоприношений быку. И Его Величество послал одного из главных закалывателей жертв, чтобы закласть быка, и он был заклан. Когда же он лежал (то есть его несли) на плечах слуг, тряхнул (или вытянул) он шеей и уронил две капли крови [100 — Кровь, согласно универсальным религиозно-мифологическим представлениям, является воплощением души (Евсюков В. Мифы о вселенной. – Новосибирск, 1988. – С. 26–27). – Прим. пер.] подле двух больших порталов Его Величества. Одна упала с одной стороны портала (пилона?) фараона, а другая – с другой. И выросли из них две громадные персей, каждая из которых была совершенна. Пошли и сообщили Его Величеству: «Два могучих дерева выросли для Его Величества чудесным образом за одну ночь близ великого портала (пилона?) Его Величества». И великое ликование разнеслось повсюду, а Единственный (то есть царь) совершил перед ними жертвоприношение.

БАТА ВНОВЬ ЗАГОВАРИВАЕТ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ

Спустя много дней после этого Его Величество, украшенный гирляндами из всех видов цветов, выглянул из лазуритового окна, подобно солнцу… [101 — Пропущено несколько слов.] Взошел он на колесницу из электрума и выехал из своего дворца взглянуть на те деревья, а Великая шепсет следовала за ним на другой колеснице, запряженной парой лошадей.
Его Величество уселся под одним деревом, [а Великая шепсет под другим]. И вдруг заговорило с ней дерево и произнесло: «О негодная женщина, я Бата, и я все еще жив, несмотря на твои происки. Воистину, разве ты не знала, что делала, когда упросила фараона срубить кедр, в котором была заключена моя жизнь? Затем я превратился в быка, а ты заставила его убить меня!»

БАТА-ПЕРСЕИ ПОГИБАЕТ ПО НАВЕТУ ЖЕНЩИНЫ

Прошло после этого много дней, и однажды Великая шепсет прислуживала Его Величеству за трапезой. Был он к ней чрезвычайно милостив, и она попросила его: «Поклянись именем Бога, говоря: о чем бы ни попросила меня Великая шепсет, да преклоню я к этому слух ради тебя. Скажи так». И он прислушался к ее речам. Она же сказала: «Прикажи срубить две персей, чтобы из них можно было сделать красивые обшивные планки (?)*». И Его Величество не пропустил ничего из того, о чем она попросила.
Много дней спустя после этого Его Величество пригласил опытных мастеров, и они срубили две персей фараона. Когда они занимались этим, Его Величество и Великая шепсет стояли рядом и наблюдали за их работой. И вот мелкая щепка отскочила в сторону и попала в рот женщины, та ее проглотила и в тот же миг понесла. И все, о чем она просила [по поводу обшивки], было выполнено.

БАТА ВОЗРОЖДАЕТСЯ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ

Много дней спустя после этого Великая шепсет родила мальчика. Пошли и сообщили Его Величеству: «Сын у тебя родился». И принесли ребенка показать [фараону], и дали ему нянек [102 — Или, возможно, «предметы» – сундуки для одежды, стулья ит. д.]. Радовались по всей стране, и Единственный (то есть царь) сел и пировал целый день. [Мальчик начал расти], и Его Величество полюбил его чрезвычайно, и был ему пожалован титул Царского Сына Куша [103 — Официальный титул египетского наместника в Нубии.].
А много дней спустя Его Величество сделал его эрпатом (наследственным князем) всей страны.

БАТА ВОСХОДИТ НА ЕГИПЕТСКИЙ ТРОН

Много дней спустя, когда Бата управлял страной в должности эрпата, Его Величество взошел на свой горизонт (то есть умер). И приказал Бата: «Пусть начальники ведомств и знать Его Величества прибудут ко мне, чтобы я сообщил им о случившемся со мной». И [по его приказу] доставили к нему также его (то есть фараона) жену, и выступил он в суде против нее перед всеми собравшимися, и приговор над ней был исполнен. Привели к нему его старшего брата, и назначил он его наследником своим во всей земле. И правил он Египтом в качестве царя в течение двадцати (тридцати?) лет, и покинул эту жизнь, а его старший брат занимал его место вплоть до дня своей смерти.

КОЛОФОН

Здесь благополучно завершается [рассказ] ради ка писца сокровищницы Кагабу из сокровищницы фараона, писца Хоруа и писца Меренапту. Был он записан (или скопирован) писцом Эннаной, мастером писаний. Кто бы ни прочел этот свиток – да сопутствует ему Тот [104 — У В.М. Викентьева завершающая фраза выглядит иначе: «Если кто станет говорить против этой книги, пусть ополчится на того Тот» (указ. пр., с. 50). – Прим. пер.].
Точный перевод Колофона не совсем очевиден. Вероятно, работа была оплачена Кагабу, которому понравилась эта история. Под «ка Кагабу», возможно, следует понимать его дух или его любовь и интерес к литературе. Известно, что над текстом работали, по крайней мере, два писца, ибо четко различимы два разных почерка. А окончательный вид повествованию, возможно, придал Эннана, «мастер писаний», который отредактировал более древнюю версию.

VI. ЛЕГЕНДА О ТОМ, КАК БОГИНЯ-ЧАРОДЕЙКА ИСИДА ОВЛАДЕЛА СИЛОЙ СОЛНЕЧНОГО БОГА РА

Богиня Исида, божественная чародейка, владела глубокими познаниями во всех областях магии и, будучи ученицей Тота, воплощения языка и сердца солнечного бога Ра, была очень сильна на небесах и на земле. Обычно она использовала свое умение на благо богов и людей – живых и мертвых. Но ее не удовлетворяли собственные возможности, и она задумала овладеть силой Ра, творца и опоры неба и земли. Она узнала, что источником могущества Ра являлось его тайное имя, и решила выведать его, чтобы стать ему ровней. О том, каким образом она действовала, сообщает папирус, хранящийся в Турине. Его текст выполнен иератическим письмом (XX династия) и опубликован Плейтом и Росси (Pleyte, Rossi. Papyrus de Turin, pi. 31, 77, 131–138). Впервые обратил внимание на этот папирус Лефебр (ZAS, 1883, р. 27). Иероглифическая транскрипция и перевод на английский язык выполнены У. Баджем в книге «Первые шаги в изучении египетского языка» (First Steps in Egyptian. – London, 1895, p. 241–256).

ВВЕДЕНИЕ

Речение (то есть легенда) о боге богов, создателе самого себя, творца неба и земли, дыхания жизни и огня, богов
и людей, диких животных и скота, рептилий, птиц и рыб. [Он] царь людей и богов в одной форме, и зоны времени для него равны годам. У него много неведомых имен, которые неизвестны [даже] богам.

ИСИДА И ЕЕ ЗАМЫСЕЛ

И вот Исида приняла облик земной женщины. И была она весьма хитрой в речах и весьма соблазнительной в обещаниях. Сердце ее отвратилось от миллионов людей – оно обратилось к миллионам богов и к высокому почитанию миллионов сияющих духов. Размышляла она в сердце своем, задаваясь вопросом, нельзя ли ей сравняться с Ра на небе и на земле и стать хозяйкой земли и самой могущественной из богинь. Обдумывала она про себя, можно ли достичь этой цели, узнав ИМЯ того божественного бога (то есть Ра).

ИСИДА ОБРАЩАЕТСЯ К ЧЕРНОЙ МАГИИ

Каждый день поднимался Ра на небо во главе своих гребцов и утверждался на двойном троне горизонтов [105 — То есть горизонта восхода и горизонта заката.]. Но божественный состарился. Его рот пускал слюну, и капли ее тянулись за ним по земле. Это (то есть слюну) и землю, которой касалась слюна, Исида замесила в однородную массу в своей руке и слепила священную гадюку (или кобру), придав ей также подобие дротика. Фигурка не двигалась и оставалась безжизненной перед ней (то есть богиней). И положила она эту неподвижную вещь на дороге, по которой проходил бог, пересекая Обе земли (то есть Египет) по своему желанию.

РА ВСТУПАЕТ НА НЕБО, И ЕГО КУСАЕТ КОБРА

Божественный бог поднялся с богами Великого Дома позади себя – жизни, блага, здоровья ему! – и двинулся вперед широким шагом по своему ежедневному обыкновению. И священная кобра вонзила в него свой ядовитый зуб, огонь жизни стал выходить из его тела, и кобра поразила Обитающего Среди Кедров. Божественный бог открыл рот свой, и крик Его Величества – жизни, блага, здоровья ему! – разнесся по всему небу. Сонм богов вопросил: «Что случилось?» И боги из его свиты спросили: «Что случилось?» Бог же был бессилен ответить им из-за охватившей его слабости. Челюсти его заколотились, все члены затряслись, и яд разливался по телу, подобно разливающемуся Нилу.

ЖАЛОБЫ РА

Могучий бог укрепил свое сердце и крикнул богам, следовавшим за ним: «Подойдите поближе, о возникшие из членов моих, боги, произошедшие из меня, и я сообщу вам, что случилось. Меня поранила смертоносная штука: сердце мое ведает про то. Но глаза мои никогда не видели ее, мои руки не творили подобного. Я не знаю, кто мог сотворить такое со мной. Никогда прежде не чувствовал я подобной боли, и не может быть боли, страшнее этой.
Я государь, сын государя, семя Бога. Я Великий, сын Великого. Мой отец сочинил мое ИМЯ. У меня много имен и много форм. Моя сущность пребывает в каждом боге. Мое ИМЯ произнесли Атум и Хор, боги, дающие имена. Мои отец и мать произнесли мое ИМЯ. Оно было скрыто в моем теле моим отцом, чтобы никто никогда не обрел силу навести чары (или заколдовать) меня посредством магических заклинаний.
Вышел я, чтобы обозреть сотворенное мной. Совершал я свой путь над Обеими землями (то есть Египтом), которые я создал, когда некто поразил меня ножом (?), но кто это был, то неведомо мне. Огонь ли это? Вода ли это? Мое сердце наполнено огнем, конечности трясутся, моя плоть дрожит. Прошу вас, приведите ко мне моих детей-богов, чьи речи обладают магической силой, чьи уста искусны в заклинаниях, чье могущество пронизывает небо».

РА ПРИЗЫВАЕТ НА ПОМОЩЬ БОГОВ

И пришли к нему его дети – каждый бог был там и рыдал. Пришла и богиня Исида со своими чародейными силами, ее уста были полны дыханием жизни, ее заклинания разрушали зло (или болезни), ее речи заставляли оживать мертвые гортани. Она сказала: «Что с тобой, божественный отец, поведай [мне]. Это кобра впустила в тебя болезнь, твое творение подняло голову [106 — У нас говорят: «Поднять руку на кого-либо». В Древнем Египте, где было принято падать ниц перед государем и не поднимать на него взора, выражение «поднять голову» означало восстать против него. – Прим. пер.] против тебя. Воистину, оно будет уничтожено благотворными заклинаниями. Я могу заставить его отступить в сиянии твоих лучей».
Отверз уста свои божественный бог и сказал: «Я двигался по дороге, пересекая Обе земли из своих территорий, ибо сердце мое желало видеть сотворенное мной, когда меня укусила кобра, которую я не заметил. Это не огонь. Это не вода. Я холоднее воды, я жарче огня. Все мои члены покрыты потом. Меня трясет. Мое око застыло, и я не могу видеть небеса. Вода стекает с моего лица, как от летнего зноя».
Исида попросила Ра: «О божественный отец, назови мне свое имя».
[И Ра ответил ей]: «Я творец неба и земли. Я связал [цепочку] гор [107 — С запада и востока долина Нила отделена от окружающих пустынь горными цепями. – Прим. пер.] и сотворил все сущее на них. Сделал я воду и Мехит-урит [108 — Великое небесное озеро.]. Я создал Быка Своей Матери, основателя любовных наслаждений. Сотворил я небеса, украсил оба горизонта [109 — То есть восхода и заката. – Прим. пер.] и поместил на них сияние богов. Я тот, кто распространяет свет, открывая глаза [110 — «Глаза бога» – солнце и луна. – Прим. пер.], когда же смежаю я очи, наступает тьма. Я тот, который отдает Нилу приказ разливаться. Я тот, чье ИМЯ неведомо богам. Я творец часов, создатель дней. Я открываю празднества года. Я творец потоков воды, огня жизни, на котором держатся работы дома (кухни?). Я Хепри на рассвете, Ра в полдень, Атум вечером».
Но яд продолжал разливаться [по телу Ра], и великий бог не почувствовал облегчения [111 — Несмотря на упоминание о своей великой силе.].
Исида сказала Ра: «Твое ИМЯ не было упомянуто среди того, что ты перечислил мне. О, назови мне его, и змеиный яд покинет тебя. Провозглашающий свое ИМЯ да живет!»
А тем временем яд распространял свирепое жжение [в теле Ра], и был он горячее пламени очага.
Тогда сказал Величество Ра: «Я предаюсь Исиде, чтобы она могла поискать во мне: мое ИМЯ перейдет из моего тела в ее».
И божественный бог скрылся от других богов, и трон Ладьи Миллионов лет опустел. Когда подошло время сердцу покинуть бога, Исида сказала своему сыну Хору: «Бог связал себя клятвой [112 — В Египте клялись именами богов. Здесь имеется в виду, что Ра поклялся (следовательно, назвал его) своим тайным именем. – Прим. пер.], что отдаст [тебе] оба свои глаза». [Ра произнес клятву], и ИМЯ великого бога было исторгнуто у него.
Тогда Исида, великая хозяйка слов власти (то есть заклинаний), произнесла: «Изойди, о яд! Выйди вон! О Око Хора, покинь бога и покажись у него на устах по моему слову. Истеки вниз, упади на землю – яд побежден. Смотри, ИМЯ великого бога исторгнуто у него. Ра жив, а яд мертв; яд мертв, а Ра жив».
Да скажет некто, сын неизвестного [113 — Имеется в виду врач, специализирующийся на лечении от змеиных укусов, сопровождая введение противоядия магическими заклинаниями со ссылками на аналогичные мифологические сюжеты. – Прим. пер.]: «Он жив, а яд умер». Так сказала Исида, могучая чародейка, царица богов, познавшая сокровенное имя Ра. Эти слова следует произносить над статуями Атума и Хора-Хекенну, а также над изображениями Исиды и Хора [114 — Целительные статуи или статуэтки, присутствие которых считалось необходимым для эффективного лечения. – Прим. пер.].

VII. ПОВЕСТЬ ОБ ОБРЕЧЕННОМ ЦАРЕВИЧЕ

Единственная копия этого произведения, которой мы располагаем, хранится в Британском музее (папирус Харрис № 500). Факсимильное издание папируса было осуществлено У. Баджем (Facsimiles of Egyptian Hieratic Papyri in the British Museum, Second Series, pi. 48–52). Иератический текст записан в эпоху правления Рамсеса II, к сожалению, у произведения отсутствует концовка. Опубликовано несколько переводов на европейские языки, самый значительный принадлежит Г. Масперо (Contes Populaires, IV ed., Paris, 1911), ибо этот автор попытался восстановить утраченный конец истории. Масперо полагал, что царевич ни в каком случае не мог избежать предопределений судьбы и должен был умереть насильственной смертью, как предрекли ему Семь Хатхор.

ЦАРЬ, У КОТОРОГО НЕ БЫАО НАСЛЕДНИКА

Жил некогда [в Египте] царь, у которого не было наследника. Сердце его сильно скорбело из-за этого. Молился он богам, прося себе ребенка, и повелели они, чтобы родился у него сын. Однажды ночью совокупился царь со своей женой, и она понесла от него.

СЕМЬ ХАТХОР ПРЕДСКАЗЫВАЮТ СУДЬБУ

Миновали месяцы беременности, и царица разрешилась сыном. Пришли Семь Хатхор [115 — См. прим. 3 на с. 82 к «Сказке о двух братьях». – Прим. пер.], чтобы определить его судьбу. И они изрекли: «Он умрет от крокодила, от змеи или от собаки». Когда те, что были приставлены к ребенку, услышали это, они побежали и сообщили о предсказании Его Величеству. И сердце Его Величества опечалилось очень сильно. Приказал Его Величество выстроить дом из камня на краю пустыни для своего сына, группа слуг была выделена для этого дома, и был он наполнен красивой мебелью из дворца, [но] чтобы ребенок не выходил оттуда.

У ЦАРЕВИЧА ПОЯВЛЯЕТСЯ ЩЕНОК

Когда подрос мальчик, поднялся он на крышу своего дома и заметил пса-салюки [116 — Персидская борзая. – Прим. ред.], который сопровождал человека, идущего по дороге. И спросил он своего сопровождающего, который стоял рядом с ним: «Что это там бежит за человеком, который идет по дороге?» Сопровождающий ответил: «Это собака». Мальчик попросил его: «Пусть мне принесут такую же». Сопровождающий пошел и уведомил Его Величество. Его Величество разрешил: «Пусть принесут ему резвого щенка, чтобы не печалилось его сердце». Тогда принесли ему веселого борзого щенка.

ЦАРЕВИЧ ОБРЕТАЕТ СВОБОДУ

Прошло после этого много дней, мальчик стал мужчиной, совершенным во всех своих членах. И послал он письмо своему отцу, в котором писал: «Что пользы мне оставаться здесь? Смотри: мне назначена судьба, которой
я не могу избежать. Что бы ни замыслил я, Бог все равно поступит по своему разумению. [Так отпусти меня]».
Его желание было исполнено. Выдали ему оружие всех видов, [боевое и охотничье]. Были оставлены ему его борзой пес и сопровождающий; [царь] вызвал его на восточный берег [реки] и сказал так: «Теперь ты можешь отправляться, куда пожелаешь». Пес был с ним, и юноша по своему желанию избрал северное направление, он пересек пустыню, питаясь лучшей дичью песков.

МЕСОПОТАМСКАЯ ЦАРЕВНА

Так добрался он до земель месопотамского правителя [117 — Точнее, правителя Нахарины. Нахарина – область, расположенная в междуречье Тигра и Евфрата, возможно, Митанни. – Прим. пер.]. А у месопотамского правителя была единственная дочь. Для нее построили дом, и окно в нем находилось на высоте семидесяти локтей. Созвал месопотамский правитель всех сыновей князей Хару (Сирии) и объявил им: «Кто достигнет [118 — Это место обычно переводят «кто допрыгнет» (Фараон Хуфу и чародеи: Сказки, повести, поучения Древнего Египта. – М., 1958. – С. 83; Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 50), хотя о прыжках упомянуто лишь однажды: в ответе юношей на вопрос царевича, чем они занимаются. Возможно, речь идет о том, чтобы добраться до высокого окна любым путем. – Прим. пер.] того окна, возьмет ее в жены».
Когда прошло после того много дней и княжеские сыновья проводили целые дни, пытаясь добраться до окна, мимо них проехал обреченный царевич. Они пригласили его в свой дом, дали ему помыться, задали корма паре его лошадей и сделали все, что могли, для молодого царевича. Они умастили его благовониями, растерли его ступни, дали пищи ему и его слуге. И они спросили его, как водится между мужчинами: «Откуда ты идешь, о прекрасный юноша?» Он же ответил им: «Я сын колесничего из земли египетской. Когда моя мать умерла, отец взял в жены другую женщину. Она родила ему детей и возненавидела меня, я вынужден был бежать от нее». Они же обняли его и расцеловали каждый член его тела.

ОБРЕЧЕННЫЙ ЦАРЕВИЧ ДОСТИГАЕТ ОКНА ЦАРЕВНЫ

Прошло после этого много дней, и однажды царевич спросил княжеских сыновей: «А что вы здесь делаете?» Те же ответили: «Мы проводим все время, стараясь допрыгнуть до того окна [царевны]. Кто доберется до окна дочери месопотамского правителя, тот возьмет ее в жены». И царевич сказал им: «Как бы и я хотел пойти вместе с вами. Если вы позволите, я произнесу заклинание над своими ногами и выйду испытать судьбу вместе с вами». И они отправились и карабкались по своему ежедневному обыкновению. А обреченный царевич стоял в сторонке и наблюдал за ними, а лицо дочери месопотамского правителя было обращено на него.
Когда миновали дни после этого, царевич пришел и тоже карабкался вместе с сыновьями сирийских князей. И он вскарабкался и достиг окна дочери месопотамского правителя. Она же целовала и обнимала его много раз.

МЕСОПОТАМСКИЙ ПРАВИТЕЛЬ ОТПУСКАЕТ ЦАРЕВИЧА ИЗ СВОЕЙ СТРАНЫ

Каждый из них [119 — Все неудачливые претенденты на руку девушки. – Прим. пер.] поспешил доложить ее отцу и порадовать его новостью: «Мужчина достиг окна твоей дочери».
Месопотамский государь спросил: «Это сын которого правителя?» А ему ответили: «Это сын некоего колесничего из земли египетской, который прибыл сюда, спасаясь от своей мачехи после того, как она родила сыновей». Сильно разгневался месопотамский правитель и закричал: «Я что, должен отдать дочь беглецу из Египта? Пусть отправляется назад, откуда пришел».

ДЕВУШКА НЕ ЖЕЛАЕТ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ СВОЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОГО

И пришли и передали царевичу: «Отправляйся назад, откуда пришел». Но дочь правителя обняла его и поклялась Богом, говоря [120 — То есть девушка находилась с египетским царевичем. Здесь выведен образ любящей и преданной жены, противоположный образу коварной красавицы – жены Баты. – Прим. пер.]: «Клянусь Ра-Харахти, если его отнимут у меня, я не стану есть, не стану пить и оттого умру». И передали отцу ее слова.
Тогда месопотамский правитель подослал людей убить царевича, пока тот находится в его доме. И девушка сказала им: «Клянусь жизнью Ра, если его убьют, я тоже умру еще до захода солнца. Я не проживу без него ни одного часа». [Убийцы] воротились и поведали правителю сказанное ею.

МЕСОПОТАМСКИЙ ПРАВИТЕЛЬ ОТДАЕТ ДОЧЬ ЗА ЦАРЕВИЧА

[Тогда месопотамский правитель приказал доставить к нему египтянина, и царевич был в страхе], когда предстал перед ним. Месопотамский правитель обнял и поцеловал его, говоря: «Расскажи мне о себе, ибо, воистину, теперь ты мне как сын». Царевич ответил: «Я сын колесничего из земли египетской. Когда моя мать умерла, отец женился на другой женщине, та начала меня ненавидеть, и я бежал от нее». Месопотамский правитель отдал ему дочь в жены, а также одарил его домом, рабами, землей, скотом и всяким прекрасным имуществом.
Прошло после этого много дней, и однажды царевич сказал жене: «Три судьбы предопределены мне: крокодил, змея и собака». Она же сказала: «Так вели убить собаку, которая следует за тобой». Но он ответил: «Никогда я не убью своего пса, ибо я воспитывал его с тех пор, как был он щенком». И она исполнилась жалости к своему мужу и никогда не позволяла ему выходить [из дома] одному.

КРОКОДИЛ И ЗМЕЯ ТЕРПЯТ НЕУДАЧУ

[Однажды случилось], что молодой царевич пожелал посетить Египет, [и его сопровождающие проводили его через пустыню до реки (или озера), где они решили поохотиться]. И вдруг крокодил вышел из воды с целью вступить в лагерь (или город), где находился царевич, и напасть на него. Но там обитал могучий дух (великан?), и этот дух не позволял крокодилу выходить из воды. Как только крокодил засыпал, дух (великан?) выходил и прогуливался вокруг [спящего]. А когда всходило солнце, они начинали сражаться друг с другом, и этим они занимались каждый день в течение двух месяцев. [121 — То, что «дух» препятствует крокодилу свершить предопределенное над царевичем, то есть убить его, свидетельствует о том, что это добрый «дух», близкий покровителю местности, а возможно, местное младшее божество, так называемый городской бог. То, что он спасает царевича, означает, что тот уроженец этой местности, и местный дух-хранитель не дает свершиться над ним его судьбе раньше срока. Появление крокодила «за два месяца» (?) до прибытия юноши, по-видимому, было связано именно с его прибытием. – Прим. пер.] Когда миновало после того много дней, царевич сел в своем доме и проводил радостные дни. Когда же спускалась ночь, молодой царевич ложился на ложе, и сон овладевал всеми его членами. А тем временем его жена наполняла один сосуд [молоком], а другой – пивом. Вдруг змея выползла из дыры, чтобы ужалить его, но его жена сидела рядом с ним и не спала. И слуги пододвинули пиво змее, она выпила и опьянела, впала в оцепенелое состояние и лежала вытянувшись. [Тогда жена царевича рассекла ее на куски своим кинжалом.] Затем они [122 — То есть слуги, которые тоже бодрствовали по приказу жены царевича. – Прим. пер.] разбудили ее мужа, [и он спросил их: «Что случилось?»] Она же ответила ему: «Смотри: бог отдал тебе в руку одно из твоих предопределений, [отдаст он тебе и прочие так же]». Затем она совершила жертвоприношение Ра, возблагодарила его и молилась ему каждый день.

СОБАКА СЛУЧАЙНО СТАНОВИТСЯ ПРИЧИНОЙ СМЕРТИ ЦАРЕВИЧА

Миновало после этого много дней, и царевич решил прогуляться по своим окрестным поместьям. Однажды его пес погнался за дичью и бежал впереди царевича. Царевич подошел к озеру и вошел в воду вслед за псом. Крокодил схватил его и увлек к тому месту, где находился дух (великан?). Но дух (великан?) прогнал крокодила, который сказал царевичу: «Смотри: я твое предопределение и всегда буду преследовать тебя. Хотя ты полагаешь, что сможешь спастись от меня, но я знаю, как настичь тебя на дороге вместе с духом (великаном?). Сейчас я отпускаю тебя ненадолго, но судьба твоя решена. Ты можешь избавиться от меня только в том случае, если поклянешься убить духа (великана?). Если же попытаешься спасти его, то в тот же миг сам готовься к смерти».
Далее текст очень неясен, хотя общий ход повествования вроде бы не оставляет сомнений. Крокодил отступает от намерения убить царевича и предлагает ему выбор: «Или убей духа, или я убью тебя». Концовка отсутствует, последние сохранившиеся слова таковы: «И вот, когда осветилась земля и настал следующий день…» По мнению египтолога Георга Эберса, конец этой истории мог выглядеть следующим образом:
Когда осветилась земля и наступил следующий день, пришел пес и увидел своего хозяина в зубах крокодила. Крокодил спросил царевича: «Клянешься ли ты мне убить великана?» А царевич ответил: «Зачем мне убивать того, кто защищал меня?» Тогда сказал крокодил: «Да свершится предопределенное тебе. Если не исполнишь ты клятвы, которую я требую от тебя, увидишь ты лик смерти». Когда же пес услышал речи своего хозяина, бросился он бежать к дому и обнаружил дочь месопотамского правителя в слезах из-за того, что не видела она своего мужа со вчерашнего вечера. Когда же увидела она, что пес вернулся без хозяина, плач ее сменился воплями, и принялась она рвать на груди одежды. А пес схватил край ее платья и потянул ее к двери, приглашая следовать за собой. Тогда встала она, взяла свой кинжал, которым изрезала змею на куски, и последовала за псом на берег реки, где находился великан. Затем она спряталась среди тростников и не пила и не ела, а лишь молилась богам о своем муже.
Когда наступил вечер, крокодил вновь обратился к царевичу со словами: «Так ты клянешься убить великана? Если нет, то я утащу тебя под воду, и увидишь ты лик смерти». Потом крокодил поволок царевича к тому месту у берега, где пряталась дочь месопотамского правителя, и она вышла из-за тростников. Когда же крокодил разжал свои челюсти, она ударила его своим кинжалом. И великан подпрыгнул [123 — Видимо, Г. Эбере полагал, что крокодил держал царевича, а царевич держал духа. Как только хватка крокодила ослабла, царевич тотчас отпустил своего союзника, чтобы им легче было действовать сообща. – Прим. пер.], бросился на чудовище и поразил его. Женщина обняла царевича и сказала ему: «Вот смотри: бог отдал в твою руку и вторую твою судьбу, точно так же отдаст он и третью». Царевич принес жертвоприношения богам, возблагодарил их и молился им каждый день.
Когда миновали дни после этого, на страну напали враги. Ибо сыновья сирийских князей чувствовали себя оскорбленными из-за того, что дочь правителя Нахарины досталась безродному египтянину и бродяге. И вот собрали они пеших и колесничих воинов, разбили войска правителя Нахарины и взяли его в плен. Когда же не нашли они у него его дочери с ее мужем, то спросили его: «Где твоя дочь и где сын египетского колесничего, которому ты отдал ее в жены?» Он же ответил им: «Он отправился на охоту, и его жена вместе с ним, как же я могу сказать вам, где именно они находятся?»
Стали они совещаться между собой и сказали друг другу так: «Давайте разделим войско на небольшие отряды и начнем поиски их повсюду. Тот, кто их найдет, убьет мужчину и сделает с женой, что пожелает». Итак, они пустились на поиски. Одни двинулись на восток, другие на запад, третьи на север, а четвертые на юг. Избравшие южное направление достигли Египта и оказались в том самом городе, где пребывал царевич с дочерью правителя Нахарины.
Великан увидел, как отряд входил в город, и бросился к царевичу: «Скорее, семеро князей сирийских явились и ищут тебя. Если найдут, они убьют тебя и поступят с твоей женой, как захотят. Их слишком много, чтобы ты мог победить их, поэтому беги. Я же отправлюсь к своим собратьям [124 — По-видимому, Г. Эбере полагал, что на этом месте дух покинул царевича, не будучи в силах защитить его, – либо отступая перед неудачей, либо чтобы призвать на помощь «своих собратьев». Уход духа, исполнявшего функции хранителя, имел для царевича фатальное значение. – Прим. пер.]».
Тогда царевич позвал свою жену, захватил пса, и они спрятались в горной пещере. Там пребывали они в течение двух дней и двух ночей. Когда же проходили мимо сирийские князья с большой толпой воинов, то прошли они мимо входа в пещеру, не заподозрив, что именно там скрываются египетский царевич со своей женой. Но когда последний сириец проходил мимо пещеры, пес выскочил наружу и яростно напал на него. Сыновья сирийских князей узнали собаку, вернулись к пещере и нашли беглецов. Жена царевича заслонила собой мужа, ее поразила стрела, пущенная в царевича, и она пала перед ним замертво.
Царевич убил одного из сирийских князей мечом, а пес разорвал другого зубами, но остальные сирийские князья убили их своими дротиками, и они бездыханными остались на земле. Тогда сирийские князья вытащили их тела из пещеры и бросили в пищу шакалам и гиенам и на поживу хищным птицам. Совершив это, они направились к своим товарищам, чтобы поделить между собой владения правителя Нахарины.
Когда удалился последний сириец, царевич открыл глаза и увидел рядом мертвое тело своей жены и труп пса. Стеная, стал он жаловаться: «Воистину, боги точно выполнили предопределение, данное прежде. Когда был я младенцем, Семь Хатхор объявили, что умереть мне от собаки, и вот, пожалуйста, – так оно и случилось, ибо именно пес обнаружил перед врагами мое присутствие. Я готов к смерти, ибо без этих двух существ, что лежат рядом со мной, жизнь для меня немыслима».
И, подняв руки к небу, возопил он: «О боги, я не совершил против вас никаких грехов! Поэтому молю вас даровать мне доброе погребение в этом мире и оправдание перед судьями Именти». И он упал навзничь мертвым. Но боги услышали его голос, и Великая Эннеада спустилась к нему, и Ра-Харахти объявил этим богам: «Судьба его свершилась. Давайте же дадим новую жизнь этим двум, ибо следует вознаградить их преданность, проявленную по отношению друг к другу». И мать богов закивала головой, одобряя слова Ра-Харахти, и сказала: «Такая преданность достойна великой награды». Другие боги согласились с этим, Семь Хатхор приблизились к ним и сказали: «Судьба его свершилась! Пусть теперь они вернутся к жизни».
И египетский царевич и его жена ожили тотчас же.

VIII. ПУТЕШЕСТВИЕ УН-АМУНА В ЛИВАН ЗА КЕДРОВЫМИ БРЕВНАМИ ДЛЯ СВЯЩЕННОЙ БАРКИ АМОНА-РА

Это изумительное произведение, записанное иератикой в эпоху XXI династии, сохранилось на папирусе, обнаруженном в Эль-Хиба в Верхнем Египте. Его приобрел у торговца в Луксоре Владимир Семенович Голенищев, который и опубликовал текст (Recueil de Travaux en Egypt et Assyr. Т. V. Paris, 1899, p. 74 f.). Несколько трудных мест в тексте прояснил А. Эрман (ZAS, Bd. 38, Leipzig, 1899). Вышло несколько его переводов на английский, французский и немецкий языки. Считается, что текст историчен по своей сути, но Масперо и Видеманн относили его к жанру исторического романа.
Повествование начинается с того, что «Ладья Миллионов лет», в которой по праздничным и знаменательным дням Амона, а точнее, его статую являли народу, пришла в ветхость и уже не подлежала ремонту, поэтому требовалось соорудить новую. Церемониальная ладья была сделана из кедра, который привозили из Ливана, и, пока вся эта область находилась под властью Египта, фараоны требовали и получали без малейшего труда столько бревен, сколько желали. Но к тому времени, когда был записан этот папирус, Египет не имел реального влияния в регионе и владельцы ливанской древесины часто отказывались поставлять бревна жрецам Амона в Фивах без оплаты. Верховные жрецы
Амона не могли изыскать необходимые средства, ибо храмовая казна опустела, а выплаты дани поступали нерегулярно. Но ритуальная ладья Амона находилась в руинах, и что-то требовалось предпринять. Поэтому жрецы решили, что сам бог в образе статуи должен отправиться в Ливан, чтобы достать кедровые доски, необходимые для сооружения новой ладьи. Складывается впечатление, что богу уже неоднократно приходилось выступать просителем по тому или иному случаю, ибо жрецы даже изготовили специальную статую, которая называлась «Амон Дорожный». Эту статую ставили в лодку и отправляли по всей стране собирать средства. Некто Хери-Хор, верховный жрец Амона в Фивах, решил, что именно эта статуя и должна проследовать в Ливан, вот и послали ее в сопровождении жреца Ун-Амуна. Описание их странствий не лишено интереса.

УН-АМУН ОТЪЕЗЖАЕТ ИЗ ФИВ

Год пятый день шестнадцатый третьего месяца летнего сезона – в этот день Ун-Амун, старшина Залы храма Амона, [владыки тронов Обеих земель (то есть Египта)], выехал за древесиной для великой и священной барки Амо-на-Ра, царя богов, которая стоит на реке и зовется Усерхат-Амон.
В день моего прибытия в Танис [125 — Танис находился на танисском рукаве Нила, и его развалины расположены немного южнее современного города Сан. Он упоминается в псалме 78 (12) под именем «Поля Зоана».], место пребывания Смендеса и Танутамон, я доставил им письмо Амона-Ра, царя богов. Они повелели прочесть его им и заметили: «Разумеется, мы исполним повеление Амона-Ра, царя богов, нашего господина».
Я прождал там, в Танисе, до четвертого месяца зимнего сезона. Затем Смендес и Танутамон отправили меня с корабельным капитаном Менгебетом, и в первый день четвертого месяца лета я вышел в великое Сирийское море.

СОБЫТИЯ В ДОРЕ, ГОРОДЕ ЗЕКЕРОВ

И прибыл я в Дор, город народа зекер, и его правитель Бедер (Бадиль) велел принести мне пятьдесят (?) хлебов, меру вина и бычью ляжку. В это время сбежал один человек с моего корабля и украл:
золота: кувшинов… на сумму 5 дебен [126 — Дебен – весовая единица стоимости, равная 91 грамму.];
серебра: 4 сосуда… на сумму 20 дебен;
серебра в мешке… на сумму 11 дебен;
всего: золота – 5 дебен, серебра – 31 дебен.
В то же самое утро я встал, отправился туда, где находился правитель, и сказал ему: «Я ограблен в твоем порту. Хотя ты правитель страны, но ты также и судья, поэтому найди мою пропажу. Воистину, это же средства Амона-Ра, царя богов, владыки тронов Обеих земель! Это его собственность. Это собственность Смендеса. Это собственность Хери-Хора, моего господина, и других вельмож Египта. Это принадлежит Уриту, Мекмеру, князю Библа Закар-Баалу».
Он же ответил мне: «Мне понятны и твоя досада, и твое недружелюбие (?). Но то, о чем ты сказал, вовсе меня не касается. Разумеется, если бы вор был уроженцем моей страны и он взошел на твой корабль и украл твои средства, я счел бы за лучшее возместить тебе потерю из моей казны, пока вор не будет схвачен и имя его не станет известно. Но вор, ограбивший тебя, принадлежит к команде твоего собственного корабля. Тем не менее останься здесь со мной на несколько дней, чтобы я поискал его».
И вот я провел там девять дней и стоял на якоре в его порту. Затем я снова пришел к нему и сказал: «Смотри: ты не нашел моих ценностей, а теперь я должен плыть дальше вместе с капитаном и другими людьми, которые находятся со мной».
Дальше пропущено 23–25 строк. Очень сложно определить содержание этой лакуны, но А. Эрман и некоторые другие исследователи полагали, что Ун-Амун обменялся колкостями с правителем Дора, который в конце концов приказал ему замолчать. [127 — По мнению И.С. Кацнельсона (Фараон Хуфу и чародеи: Сказки, повести, поучения Древнего Египта. – М., 1958. – С. 115) и И.Г. Лифшица (Сказки и повести Древнего Египта. – СПб., 2004. – С. 131), правитель Дора предложил ограбленному жрецу захватить чужой груз и держать его, пока хозяева груза не отыщут вора, однако выдвинул условие, чтобы Ун-Амун сделал это только после того, как покинет порт Дора. – Прим. пер.] Ун-Амун решил сам поискать вора. Затем он отправился в Тир и дальше – в Библ. По пути он проехал через область, населенную народом зекер, и отобрал у них мешок с тридцатью дебенами серебра, чтобы компенсировать свою пропажу. На выражение их недовольства он ответил, что удержит их серебро, пока его собственное достояние не будет ему возвращено. Люди зекер остались весьма недовольны, а Ун-Амун поплыл дальше и прибыл в Библ, где вынужден был подыскивать безопасное место. Там он спрятал статую Амона, мешок серебра людей зекер и собственные средства. Но Закар-Баал, князь Библа, не пожелал принять человека, находившегося во враждебных отношениях с народностью зекер, и направил Ун-Амуну приказ: «Покинь мой порт немедленно!» Тогда Ун-Амун послал ему ответ, что все его имущество и статуя Амона хранятся в одном частном доме в Библе. Князь велел собрать все его вещи, погрузить на корабль и отослать обратно в Египет. Текст продолжает:
Я провел девятнадцать дней в его порту, и не проходило дня, чтобы он не присылал сказать мне: «Покинь мой порт немедленно!»
И вот однажды, когда князь совершал жертвоприношения своим богам, бог овладел одним юношей, поверг его в исступление, и в таком состоянии юноша возгласил: «Доставьте сюда образ Амона. Приведите посланца Амона, который хранит его (то есть статую). Отпустите его с миром. Разрешите ему уехать [128 — То есть уехать со всем имуществом, а не «немедленно», бросив оставшееся достояние и тяжелую статую на произвол судьбы. – Прим. пер.]». Пока юноша продолжал находиться в исступлении и провел так всю ночь, я нашел корабль, готовый следовать в Египет, погрузил на него все мое достояние и стал ждать ночи. Я сказал себе: «Когда она (то есть ночь) настанет, я перенесу на корабль бога, чтобы не увидел его чужой глаз».
Вдруг правитель порта явился ко мне с приказом: «Останься до завтрашнего утра по повелению князя!» Я же ответил ему: «Разве не ты тот самый человек, который не упускал возможности ежедневно напоминать мне повеление [князя]: „Покинь мой порт немедленно»? А теперь ты вдруг говоришь: „Останься». И князь желает, чтобы уплыл корабль, который я нашел с таким трудом, а потом ты вновь придешь и скажешь: „Убирайся!»»
Он ушел и сообщил о моих словах князю, который прислал приказ капитану корабля: «Останься по повелению князя».

КНЯЗЬ БИБЛА ПРИЗЫВАЕТ УН-АМУНА В СВОЙ ДВОРЕЦ

Когда настало утро, князь опять прислал ко мне, и меня доставили во дворец. Это было время, когда следовало прислуживать богу, оставшемуся на берегу моря. [129 — Имеется в виду утреннее богослужение, которое, очевидно, Ун-Амун ежедневно проводил сам перед Амоном Дорожным. Из этой фразы следует, что Ун-Амун не стал переносить статую на корабль после приказа задержаться, который он получил от князя Библа, а оставил ее спрятанной на берегу. – Прим. пер.] Я нашел князя сидящим в верхнем покое спиной к окну, за которым шумел прибой великого Сирийского моря, и брызги попадали прямо ему в шею. Я приветствовал его словами: «Милость Амона да будет с тобой». Он же сказал: «Включая сей день, как долго ты отсутствуешь в Доме Амона?» Я ответил ему: «Пять месяцев, включая сегодня». Он сказал мне: «Правду ли ты говоришь? Где у тебя письменное свидетельство (или удостоверение) Амона, которое ты должен иметь при себе? И где письмо от верховного жреца [Амона], которое тоже должно у тебя быть?» Я же ответил ему: «Я отдал их Смендесу и Танутамон». Разгневался он очень сильно и сказал мне: «Так у тебя к тому же нет ни рекомендательного письма, ни верительной грамоты? В таком случае где корабль из кедра, который Смендес дал тебе? И где сирийская команда? Ведь не доверил же он тебя этому капитану корабля, чтобы тот убил тебя и выбросил в море! [Если так], то кто же им вернет бога? И более того, кто им вернет тебя?» Вот так он заговорил со мной.
Я же ответил ему: «Это воистину египетское судно, и на нем египетская команда, которая плавает по приказу Смендеса. Там нет сирийцев». Он сказал мне: «Но здесь двадцать кораблей, в моем порту, на которые у Смендеса имеется частичная собственность. И в Сидоне, который ты мудро посетил (?), находится еще пятьдесят, частично принадлежащих Биркатэлю [130 — Если это имя прочтено правильно, то оно означает «Благословение божье».], и они собираются плыть к его дому». В этот тяжелый момент я хранил молчание.
И он продолжал: «С какой целью (или намерением) ты прибыл ко мне?» Я ответил ему: «Я прибыл за лесом для великой священной барки Амона-Ра, царя богов. Твой отец поставлял [лес], и отец твоего отца, и ты также будешь поставлять [лес]». Так я сказал ему. Он же ответил мне: «Совершенно верно, они поставляли, и, если ты дашь мне что-либо, я тоже поставлю. Истинно, мои предки выполняли такой приказ, но фараон присылал сюда шесть кораблей, груженных товарами Египта, которые разгружали в их товарные склады. Если ты организуешь прибытие какого-либо подобного вознаграждения для меня, [и я сделаю это]».
Тогда приказал князь Библа принести ежедневные бухгалтерские записи своих предков, и их зачитали вслух в моем присутствии. И нашли в этих записях сведения о тысяче дебен серебра в различных предметах, [которые пошли в уплату за лес].

КНЯЗЬ БИБЛА ТРЕБУЕТ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ПОЛНОМОЧИЙ МИССИИ УН-АМУНА

И сказал он мне: «Если бы египетский царь был господином моих владений, я также был бы его слугой. И тогда, если бы он приказал: „Исполняй повеления Амона», ему не надо было бы посылать золото и серебро. Да и отец мой не обязан был подчиняться приказу о поставке [леса], который он получал. Что касается меня лично, то я не слуга тебе и не слуга тому, кто тебя послал. Если я только крикну лесам Ливана, небеса разверзнутся и деревья будут лежать здесь, на морском берегу.
Так покажи же мне паруса, которые ты должен был захватить с собой, чтобы позволить кораблям доставить в Египет тяжелые кедровые бревна! Покажи мне также канаты, которые ты должен иметь, чтобы связать бревна, которые я срублю и дам тебе. Или ты полагаешь, что я должен обеспечить парусами твои корабли? Если нос и корма окажутся перегруженными, корабль разломится надвое, и ты умрешь в море. Ибо смотри: Амон возвышает свой голос (то есть гром), чтобы греметь, и позволяет Сутеху бушевать во время его. Амон снабжает страны все. Он снабжает все страны, и он снабдил тебя, и разве не в первую очередь снабдил он Египет, откуда ты пришел? Разве ремесло пришло в мою страну не из Египта? И разве наука пришла в мою страну не из Египта? Почему же тогда ты путешествуешь в таких жалких условиях, которые они создали тебе?»

УН-АМОН ССЫЛАЕТСЯ НА СИЛУ СТАТУИ АМОНА

И я сказал ему: «Что за чудовищные вещи [ты говоришь]? Мое путешествие не жалкое. Нет корабля, плывущего по водам, который не принадлежал бы Амону. Ему принадлежит и море, да и Ливан, о котором говоришь ты, что он твой. Деревья там растут только для того, чтобы обеспечить лес для священной барки Усерхат-Амон, владыки кораблей. Истинно, Амон-Pa, царь богов, повелел моему господину Хери-Хору послать меня, и это именно он попустил мне прибыть сюда с его могучей статуей. Но смотри: ты вынудил этого могучего бога дожидаться здесь двадцать девять дней после того, как ступил он на берег в твоем порту, а ведь тебе было известно, что он здесь. Он такой же могущественный бог, каким был прежде, а ты еще будешь вставать и торговаться о Ливане с Амоном, его господином! Что до твоих слов „раньше цари посылали золото и серебро», то, если бы они имели „жизнь – здоровье», они бы не посылали тебе эти вещи, они посылали вещи твоим предкам вместо „жизни – здоровья».
Теперь [рассуди]. Амон-Ра – царь богов, господин силы и здоровья, и он был повелителем твоих ушедших предков, которые всю жизнь приносили жертвы Амону. И ты тоже слуга Амона. Если ты сейчас скажешь: „Я исполню это», – и выполнишь его повеление, ты будешь жить, благоденствовать и пользоваться хорошим здоровьем, и будет это на благо тебе и твоей стране. Но не удерживай чего-либо принадлежащего Амону-Ра, царю богов, ибо лев любит свою добычу.
Повели привести сюда твоего писца, чтобы продиктовать мне послание Смендесу и Танутамон, правителям земли, которых утвердил Амон на своих северных рубежах, и они пришлют все необходимое. Я же накажу сказать им: „Пришлите это (то есть плату) до моего возвращения в Верхний Египет, когда я отошлю вам все, что буду должен»». Так я сказал ему, и он отдал мое послание своему гонцу. Затем он погрузил на корабль тимберсы для мачты, балки для кормы и носа [августейшей барки Амона-Ра] и еще четыре балки – всего семь балок – и направил их в Египет.
Гонец же достиг Египта и воротился ко мне в Сирию в первый месяц зимы. Смендес и Танутамон прислали мне:
золота – 4 кувшина и чашу;
серебра – 5 кувшинов;
виссоновых одежд – 10 штук;
египетской льняной ткани – 10 кип (?);
писчего папируса – 500 свитков (?);
бычьей кожи – 500;
мотков канатов – 500;
чечевицы – 20 мешков;
рыбы – 30 корзин.

А мне лично они прислали:
5 смен одежды; льняной ткани – 5 кип;
чечевицы – 1 мешок;
рыбы – 5 корзин.

КНЯЗЬ БИБЛА ОТДАЕТ ПРИКАЗ РУБИТЬ ДЕРЕВЬЯ

Князь остался доволен и собрал три сотни человек и три сотни быков, назначил надсмотрщиков и послал их рубить деревья. И деревья были срублены и оставались лежать до третьего месяца лета. Затем их перетащили на берег моря.
И князь вышел из своего дворца, остановился около бревен и обратился ко мне: «Подойди». Когда поспешил я к нему, тень от его головы упала на меня. И Пенамон, один из его домочадцев, встал между князем и мной и сказал: «Тень фараона, твоего господина, коснулась тебя» [131 — Этот человек, по-видимому, намеревался оскорбить Ун-Амуна, намекая, что отныне князь Библа стал его сувереном вместо фараона и что от него он может ожидать защиты.].
Князь разгневался на него за злобную насмешку и прикрикнул на него, говоря: «Оставь его в покое!» Встал я около князя, а он, повернувшись ко мне, сказал: «Смотри: поручение, которое выполняли мои предки в прежние времена, я выполнил также, хотя ты и не сделал для меня столько, сколько делали твои предшественники. Смотри: принесен и уложен весь твой лес. Подойди же поближе и погрузи его на корабль. Отдан он тебе (то есть теперь ты несешь ответственность за груз). Но не приводи мне [отговорок], что страшит тебя ужас моря! Если же боишься ты ужаса моря, то побойся и меня. Воистину, я же не поступил с тобой так, как поступили с посланцами Хемуаса, которые прожили здесь семнадцать лет и умерли, не покинув пределы этой страны». И сказал князь своему слуге: «Проводи его и покажи ему могилы, где они покоятся» [132 — Предложение князя содержит скрытую угрозу Ун-Амуну: уезжай побыстрее из моего порта и не оправдывай свою задержку страхом перед морской болезнью. Если ты помедлишь, то можешь попасть в тюрьму до конца жизни и умереть в нищете. Тебе известно, что случилось с людьми Хемуаса, – так делай выводы.].
Я же ответил ему: «Не надо мне их показывать. Посланцы, отправленные Хемуасом, были светскими людьми, ибо только такими он мог распоряжаться. Среди его посланцев не было бога, и вдруг ты говоришь мне: „Ступай, посмотри на таких же, как ты!“ Разве не лучше для тебя возрадоваться и воздвигнуть себе памятник с надписью „Амон-Pa, царь богов, послал своего божественного посла Амона Дорожного вместе со смертным посланником Ун-Амуном за лесом для великой священной барки Амона-Ра, царя богов. Я срубил деревья, погрузил их на корабли и отослал их с моими матросами. Я послал их в Египет, чтобы Амон даровал мне 10 000 лет жизни в добавление к отпущенному мне сроку. Да будет так!»
Если пройдут дни и прибудет другой посланец из земли египетской, знающий писания, и прочтет твое имя на этом памятнике, ты получишь воду в загробном мире, так же как боги, пребывающие там».
И сказал он мне: «Великое обещание дал ты мне!» Я же ответил ему: «Что до остальных бревен, которые ты мне дал, то, если достигну я дворца верховного жреца Амона и он увидит, как ты выполнил то, что обязан был выполнить, он заплатит тебе за них по той же цене».

ЛЮДИ НАРОДНОСТИ ЗЕКЕР ХВАТАЮТ УН-АМУНА

Я отправился вниз на берег, к тому месту, где были сложены бревна, и увидел одиннадцать кораблей, приближающихся со стороны моря. Это были корабли людей зе-кер, и у тех, которые на них, был приказ схватить Ун-Амуна и не дать ни одному из его судов отплыть в Египет. Сел я на землю и разрыдался. Вдруг подошел ко мне секретарь князя и спросил: «Что случилось с тобой?» Я ответил ему: «Разве не видишь ты птиц, которые во второй раз летят в Египет? Посмотри на них! Они направляются к своим родным озерам, а я крепко привязан к этому месту. Разве ты не видишь приближения тех, которые хотят взять меня в плен?»
Он отправился и сообщил князю, и князь начал рыдать, когда услышал эту весть, ибо была она весьма печальна. И послал он секретаря ко мне, и передал два кувшина вина и вареной ягнятины (или баранины). Он прислал также Тентнут, египетскую певицу, которая находилась у него, и повелел ей: «Спой для него, пусть не огорчается его сердце». Он также прислал мне послание, в котором говорилось: «Ешь, пей и не давай огорчаться своему сердцу. Завтра ты услышишь то, что я собираюсь тебе сказать».
На следующее утро он собрал своих приближенных (?) и людей зекер при своем дворе и, встав между ними, говорил им: «Что означает ваше прибытие?» Они ответили ему: «Мы прибыли в погоне за кораблями, которые ты посылаешь в Египет и которые обязательно затонут, а на них наши соотечественники». Он сказал им: «Я не могу держать посланника Амона пленником в своей стране. Дайте мне отправить его, а потом догоняйте его и задерживайте сами».
И он отослал меня на корабль для отплытия.
[Далее несколько строк отсутствует.] И ветер сбил меня с курса и пригнал к стране Арса (Алашия, или Кипр). Горожане вышли убить меня, и между ними меня втащили во дворец Хетебы, правительницы города. Я застал ее в тот момент, когда она, выйдя из одного из своих домов, направлялась в другой. Я приветствовал ее и сказал ее сопровождающим, которые находились около нее: «Нет ли среди вас кого-нибудь, кто понимает египетскую речь?» Один из них ответил: «Я понимаю», – и я предложил ему: «Скажи своей госпоже, что я слышал везде, и даже в Фивах, где пребывает Амон, что зло повсюду, правду творят только в стране Арса. А теперь и здесь ежедневно совершаются злые дела». Она спросила меня: «Неужели? Что означают твои речи?» Я ответил ей: «Даже если ревело море и шторм пригнал меня к стране, где ты живешь, ты не должна хватать меня, чтобы убить, потому что я посланец Амона. Поступай осторожно с тем, кого будут искать целую вечность. А твои люди, которые хотят перебить команду князя Библа, так, если князь встретит десять команд из твоих людей, разве он не перебьет их всех?»
Тогда она призвала своих людей к себе, а когда они пришли, она сказала им: «Успокойтесь, ведите себя тихо…»
[Здесь папирус обрывается.]

IX. ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК БОГ ХОНСУ ИЗГНАЛ ДЕМОНА ИЗ ЦАРЕВНЫ БАХТАНА

Это произведение записано иероглифами на каменной стеле, найденной в небольшом храме Хонсу в Фивах; стела хранится в Национальной библиотеке в Париже, а текст был опубликован Приссе д’Авенном (Choix de Monuments Egyptiens, pi. 24) и Э. Де Руже ((Euvres diverses, p. 3, pi. 139). Транскрипция подготовлена к изданию У. Баджем (Egyptian Reading Book, p. 40 f.). Вышло несколько переводов этого текста на английский, французский, немецкий языки. [133 — Перевод на русский язык выполнен А.Е. Демидчиком, см: Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 57–63, 245–256. – Прим. пер.] Стела была установлена жрецами Хонсу ради прославления их бога, текст выполнен в эпоху Нового царства, вскоре после правления Рамсеса II, чьи «сильные имена» (то есть царские титулы) высечены на ней. Историческим фактом является то, что Рамсес II на 34-м году своего правления женился на Маат-нефрура, дочери хеттского царя. Это произведение можно отнести к жанру египетского исторического романа.

«СИЛЬНЫЕ ИМЕНА» РАМСЕСА II

Хор, Могучий Бык, Объединитель венцов.
[Обе Владычицы], Упроченный Царственностью, подобно богу Атуму.
Хор, Могучий руками, Повелитель Девяти Луков, которые сражаются луками (то есть нубийцев).
Царь Верхнего и Нижнего Египта, Владыка Обеих земель, Усермаатра, Избранник Ра.
Сын Ра по плоти, Мериамон Рамсес, возлюбленный Амона-Ра, Владыки Тронов Обеих земель, возлюбленный Эннеады богов, Владык Фив.

Бог благой, сын Амона, порождение Мут, зачатый Ра-Харахти, славный отпрыск Небэрджера [134 — Владыка вселенной. – Прим. пер.], произведенный Камутефом [135 — Бык своей матери.]. Царь Черной земли (то есть Египта), Правитель Красной земли (то есть пустыни), Государь, Покоритель Девяти Луков. Когда вышел он из чрева своей матери, суждено ему было [уже тогда] стать завоевателем; когда пребывал он еще в яйце, предопределено ему было господство. Стойкий сердцем (то есть исполненный храбрости), когда вступает он на поле битвы. Божественный царь, являющийся в день победы, подобно Монту [136 — Бог войны, почитавшийся в Фивах.], могучий доблестью, подобно сыну Нут.

ПОЕЗДКА В БАХТАН

Случилось так, что Его Величество Усермаат-Ра, Избранник Ра, Сын Ра, Рамсес (II), любимый Амоном, по своему ежегодному обыкновению отправился в Нахарину [137 — Область в верховьях Тигра и Евфрата, которая обычно отождествляется с государством Митанни. (См. прим. 1 на с. 100 к «Повести об обреченном царевиче». – Прим. пер.)]. Правители всех областей страны пришли поклониться ему, и спины их сгибались под тяжестью приношений, доставленных из самых отдаленных (?) уголков страны ради Его Величества. Среди даров находились золото, серебро, ляпис-лазурь, бирюза (или малахит); на своих спинах несли они душистую древесину и пряности Страны Бога (то есть Южной Аравии), и каждый был щедрее соседа своего. Князь Бахтана также принес дары и поместил впереди них свою старшую дочь, чтобы приветствовать Его Величество и удостоиться милости от него. Была же она самой красивой девушкой, и понравилась она Его Величеству больше всех остальных приношений. И даровал он ей титул «Великая жена царева Нефрура [138 — Ее имя означает «Краса солнца».]». Когда же возвратился Его Величество в Египет, она носила этот титул и исполняла все обязанности царицы.

ПЕРВОЕ ПОСОЛЬСТВО ИЗ БАХТАНА

В двадцать второй день второго месяца зимы [139 — Месяц паини (май-июнь). (См. прим. 3 на с. 43 к «Повести о Синухете». – Прим. пер.)], год пятнадцатый правления Его Величества, фараон пребывал в Фивах – городе великом, царице городов, – когда он должен был почтить отца своего Амона-Ра, Владыку Карнака, на его прекрасном празднике в Ипет-Сут [140 — Луксор.], где было его излюбленное место с начала времен. И пришли и доложили Его Величеству; «Прибыл посол из Бахтана. Привез он великое множество даров для царицы». Посол и дары доставили к Его Величеству, и посол простерся ниц, поцеловал землю у ног Его Величества и сказал; «Хвала тебе, о Солнце Девяти Луков! Даруй нам жизнь, чтобы жить нам!»
Когда же закончил он прославление Его Величества, то сказал: «Я пришел к тебе, о государь, владыка мой, ради Бентреш [141 — Имя в переводе означает «Дочь радости».], младшей сестры царицы Нефрура, члены ее поразила какая-то болезнь. Я умоляю Твое Величество послать мудреца осмотреть ее».
Его Величество ответил: «Пусть явятся ко мне писцы (или мудрецы) Дома Жизни (то есть царской библиотеки) [142 — Дома Жизни – центры науки, в том числе медицины. Там составлялись и хранились тексты религиозного (гимны) и магического (тексты проклятий) характера. Главной задачей «писцов» Дома Жизни была магическая защита личности фараона, с чем связывалось благополучие страны. – Прим. пер.], которые находятся при дворе». Тотчас же они были приведены. И Его Величество рек: «Я призвал вас, чтобы послушали вы эти слова (то есть слова посланца). Пусть приблизится ко мне один из вас, опытный в своем ремесле и искусный пальцами своими». Тогда царский писец Джхути-эмхеб подошел к Его Величеству, и царь приказал ему последовать вместе с послом в Бахтан.

ДЖХУТИ-ЭМХЕБ ТЕРПИТ НЕУДАЧУ ПРИ ПОПЫТКЕ ВЫЛЕЧИТЬ БЕНТРЕШ

Ученый муж прибыл в Бахтан и нашел, что Бентреш одержима [злым] духом, и обнаружил он, что недостаточно силен, чтобы бороться с этим духом. И вновь отправил князь Бахтана посланца к Его Величеству, говоря: «О царь, мой владыка, да пошлет Твое Величество могучего бога (то есть целительную статую), [чтобы победить демона]». [Второе] посольство прибыло в первый месяц сезона наводнения [143 — Коптский месяц пахон (апрель-май).], год двадцать шестой правления Его Величества, во время праздника Амона, когда Его Величество находился в Фивах.

ЦАРЬ ДЕРЖИТ СОВЕТ С БОГОМ ХОНСУ

Вторично изложил Его Величество это дело перед Хонсу-Фиванским-Неферхотепом, [говоря]: «Снова, господин мой, взываю я к тебе по поводу дочери князя Бахтана». Затем Хонсу-Фиванский-Неферхотеп был доставлен к Хонсу, исполнителю замыслов [144 — Иные варианты перевода эпитета бога: «Хонсу-хранитель», «Хонсу-Определяющий-Судьбу-в-Фивах» (Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 254–255). – Прим. пер.], великому богу, разгоняющему сонмы злых духов. Обратился Его Величество к Хонсу-Фиванскому-Неферхотепу: «О мой господин, обрати лик свой к Хонсу, исполнителю замыслов, богу великому, разгоняющему сонмы злых духов, и повели ему отправиться в Бахтан». [И бог] дважды сильно наклонил голову, [выражая свое согласие] [145 — То есть это статуя, выступавшая в роли оракула. Перед ней оглашали вопрос, требовавший однозначного ответа. Волю бога узнавали по наклону головы статуи, движению руки или ноги, по движению носилок со статуей бога (чтобы лицо статуи обратилось в ту или иную сторону) и т. д. – Прим. пер.].
И Его Величество сказал: «Даруй ему [увеличенную] магическую силу, и я позволю Его Величеству отправиться в Бахтан, чтобы избавить дочь князя Бахтана [от демона]». И Хонсу-Фиванский-Неферхотеп дважды сильно наклонил голову. Затем он наделил четырехкратной магической силой Хонсу, исполнителя замыслов в Фивах.

БОГ ИЗГОНЯЕТ ДЕМОНА ИЗ ЦАРЕВНЫ

Приказал Его Величество Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах, избрать большой корабль с пятью барками сопровождения для [морского пути], парадную повозку и многочисленных лошадей Запада и Востока [для путешествия посуху]. Князь Бахтана вышел со своими воинами и знатью навстречу Хонсу, исполнителю замыслов, распростерся на своем животе перед этим богом и сказал ему: «Добро пожаловать, милосердный, явившийся по приказу царя Усермаат-Ра, Избранника Ра».
Отправился бог этот к тому месту, где находилась Бен-треш, и приложил магическую защиту к дочери князя Бахтана [146 — По-видимому, лечение состояло в том, чтобы прикоснуться к целительной статуе. – Прим. пер.]. И выздоровела она немедленно. Затем демон, поселившийся в ней, сказал Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах: «Добро пожаловать, добро пожаловать в мире (то есть сердечно приветствую тебя), о великий бог, изгоняющий сонмы злых духов, Бахтан – твой город, и жители его – твои слуги. И сам я также твой слуга. Я готов отправиться туда, откуда пришел, чтобы ты умиротворился в отношении причины, из-за которой прибыл, но я прошу Твое Величество приказать отпраздновать радостный день со мной и царевной Бахтана». Кивнул головой этот бог своим жрецам и сообщил им: «Пусть объявит князь Бахтана великое жертвоприношение этому [злому] духу».
Пока происходило такое между Хонсу, исполнителем замыслов в Фивах, и злым духом, князь Бахтана стоял поблизости со своими воинами и был полон ужаса. Затем он устроил большое жертвоприношение Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах, и злому духу и объявил радостный праздник ради них. Дух удалился в мире туда, куда пожелал, следуя приказу Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах. А князь Бахтана сильно радовался вместе со всем народом Бахтана.

ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГА В ЕГИПЕТ

Посоветовался князь Бахтана со своим сердцем и сказал: «Этот бог должен остаться в Бахтане, я не дам ему вернуться в Египет». И задержался этот бог в Бахтане на три года и девять месяцев. Однажды как-то уснул князь Бахтана на своем ложе и увидел сон. Приснилось ему, что вышел бог этот из своего наоса в виде золотого сокола, поднялся в небо и полетел к Египту. Когда же очнулся князь ото сна, все тело его сотрясала дрожь. И сказал он жрецу Хонсу, исполнителя намерений в Фивах: «Бог этот, еще вчера пребывавший с нами, воротился в Египет, пусть же и его колесница отправится туда же». И князь Бахтана дозволил этому богу вернуться в Египет и дал ему дары всех видов из великолепных (драгоценных) вещей и множества воинов и лошадей.
Когда они благополучно достигли Фив, Хонсу, исполнитель намерений в Фивах, вступил в храм Хонсу-Фиванского-Неферхотепа и сложил перед ним все дары и драгоценные предметы, которые были пожертвованы князем Бахтана, не оставив ничего для собственного храма. Хонсу, исполнитель намерений в Фивах, вернулся благополучно к себе в храм в девятнадцатый день второго месяца зимнего сезона [147 — Месяц месоре (июль-август).], на тридцать третьем году правления Усер-маат-Ра, Избранника Ра, да живет он вечно.

X. САТНИ-ХЕМУАС И МУМИИ

История о том, как Хемуас искал магическую книгу, авторство которой приписывалось Тоту, и беседовал с мумиями, записана демотикой на папирусе Каирского музея № 30646. Первые два из шести листов этого произведения утрачены. Папирус был открыт и впервые опубликован О. Мариеттом (Les Papyrus du Musee de Boulaq, 1871, Vol. I, pi. 29–32), следующая публикация содержала некоторые уточнения (Krall. Demotische Lesestticke, 1897). Затем вышли переводы на немецкий, английский и французский языки (Н. Brugsch. Le Roman de Setnau // Rev. Arch. 1867; Le Page Renouf // Records of the Past, 1878; Roeder. Altaegyptische Erzahlungen. Jena, 1927). Наибольшее значение имеют следующие переводы: Н. Brugsch // Deutsche Revue, III, 1, 1828, 1; J.J. Hess. Der demotische Roman von Stne Ha-m-su. Leipzig, 1888; F.Ll. Griffith. Stories of the High Priests of Memphis. Oxford, 1900. Папирус датируется 15-м годом правления Птолемея III (?) Эвергета I, то есть 233 г. до н. э.
Хемуас был сыном Рамсеса II от царицы Исет-Нофрет и большую часть своей жизни провел в Мемфисе, где являлся жрецом семом, или сетемом, и верховным жрецом Мемфиса. Он носил титул Великого Мастера Топора. Хемуас умер на 55-м году правления своего отца и был похоронен близ Великой пирамиды в Гизе. Масперо обнаружил остатки его гробницы в Кафр эль-Батране. Его прекрасная статуя хранится в фондах Британского музея (№ 615). Кралл верно идентифицировал ее с Сетоном (Сатни), жрецом Птаха, о котором упоминает Геродот. Сатни был очень ученым человеком и великим чародеем, некоторые полагали, что он был одним из тех магов, которые демонстрировали перед Моисеем чудо со змеей.
Из текста папируса следует, что каким-то образом Хемуас узнал о магической книге (свитке), сочиненной самим богом Тотом. Тот считался воплощением языка и сердца бога солнца Ра, именно он произносил вслух магические заклинания, выражавшие мысли и волю Ра, которые привели к сотворению (возникновению) мира. Он был богом всяческих знаний, как человеческих, так и божественных, он ввел иероглифическое письмо, составил магические формулы и организовал движение небесных тел по небу в соответствии с математическими вычислениями. Магическую книгу Тота египтяне искали много веков, но как она выглядела и что содержала – неизвестно. Традиция утверждала, что ее нашел жрец Неферка-Птах, сын фараона Мер-неб-Птаха, и что она была погребена с ним в его гробнице в Мемфисе. И Хемуас стал подолгу блуждать по некрополю. И однажды он наткнулся на гробницу Неферка-Птаха, отпер ее и вошел внутрь. Там он встретил духов Неферка-Птаха, его жены Ахуры и их сына Мериба. И там же находилась знаменитая магическая книга, написанная Тотом.
Когда Хемуас протянул руку, чтобы взять книгу, жена Неферка-Птаха Ахура предупредила его, чтобы он не делал этого. Когда он стал настаивать, она умоляла его отказаться от своего замысла и поведала, как попала к ним эта книга и какие муки пришлось пережить ей, ее мужу и сыну для того, чтобы сохранить право на обладание ею.
У папируса отсутствуют первые два листа, но общий ход повествования был восстановлен учеными, которые транскрибировали и перевели оставшуюся часть папируса. По всей видимости, Ахура и ее брат Неферка-Птах, который был старше ее, являлись единственными и единоутробными детьми престарелого фараона Мернеб-Птаха. Царь хотел внуков и однажды закатил пир и пригласил на него сыновей и дочерей знати, чтобы выбрать среди них мужа для дочери и жену для сына.
Но Ахура и ее брат любили друг друга и хотели пожениться. И Ахура, угадав желание царя, сильно встревожилась и устрашилась разлуки со своим старшим братом.

ЦАРЬ НЕ РАЗРЕШАЕТ СВОИМ ДЕТЯМ ВСТУПАТЬ В БРАК ДРУГ С ДРУГОМ

Управляющий царя, глубокий старик, был сильно привязан к Ахуре и ее брату; он знал об их желании пожениться и одобрял его. Ахура попросила их старого друга поговорить с царем и добиться для них разрешения на брак, чтобы им не разлучаться. Управляющий, исполняя данное обещание, отправился к царю и стал просить его поженить Ахуру и Неферка-Птаха, чтобы обеспечить себе внуков. Царь выслушал речь своего управляющего и разгневался, ибо огорчили его эти речи чрезвычайно. Управляющий спросил: «Что заботит царя?» А тот ответил, что смутили его слова управляющего, и добавил: «Ведь у меня только двое детей, так неужели я выдам их друг за друга? Я намерен женить Неферка-Птаха на дочери одного колесничего, а Ахуру отдать за сына другого колесничего. Моя семья оттого увеличится».

ЦАРЬ ГОТОВИТ СВАДЬБУ АХУРЫ, НО В КОНЦЕ КОНЦОВ СОГЛАШАЕТСЯ ВЫДАТЬ ЕЕ ЗА НЕФЕРКА-ПТАХА

Все приготовления были сделаны для свадебного пира, но сердце Ахуры было печально, и фараон сказал ей: «В своем заблуждении ты прислала мне письмо, говоря: „Выдай меня за моего брата Неферка-Птаха». Но я повелел:
„Пусть она выйдет замуж за сына одного из колесничих, а он пусть возьмет в жены дочь другого, чтобы семья моя увеличилась через то“». Затем фараон засмеялся, и Ахура засмеялась вместе с ним, а вскоре фараон приказал своему управляющему доставить Ахуру в дом ее брата Неферка-Птаха на ночь и послать вместе с ней «всякие прекрасные вещи».

БРАТ И СЕСТРА ВСТУПАЮТ В БРАК. РОЖДЕНИЕ МЕРИБА

На следующее утро фараон прислал Ахуре в подарок золото и серебро, и все домочадцы фараона собрались в ее доме, а Неферка-Птах провел радостный день со своей сестрой-женой. Он угощал и развлекал домочадцев фараона. Брак был завершен той ночью, Неферка-Птах наслаждался со своей женой, и каждый из них любил другого. Вскоре Ахура забеременела. Сообщили об этом фараону, и сердце его наполнилось радостью, и прислал он своей дочери множество вещей, которые могли ей пригодиться при родах. Прислал он также золото и серебро, тонкий виссон и прекрасное полотно. Когда же пришло время ей родить, она произвела на свет ребенка, чей дух Хемуас видел перед собой, и дала ему имя Мериб. Имя это сообщили мудрецам и писцам Дома Жизни, и они занесли его в списки, которые вели.

НЕФЕРКА-ПТАХ И ЖРЕЦ ПТАХА

Продолжая свой рассказ Хемуасу, Ахура поведала, что ее брат Неферка-Птах интересовался надписями на стелах и на стенах гробниц в Мемфисском некрополе. Он проводил все время, разбирая эти надписи, не имея никакого
другого занятия. И случилось так, что приблизилось время праздника Птаха [148 — Великий бог-кузнец и творец мира в Мемфисе.], и Неферка-Птах отправился в храм, чтобы присутствовать на церемониях. Когда же шел он в хвосте праздничного шествия, то продолжал читать надписи на [встречных] гробницах. Один старый жрец увидел это и рассмеялся. Неферка-Птах спросил его: «Почему ты смеялся надо мной?» А жрец ответил: «Я смеялся не над тобой. Продолжай и дальше развлекаться, читая то, чего никто не замечает и не читает. Если же хочешь узнать по-настоящему сильное заклинание, то приходи ко мне, и я отведу тебя туда, где спрятана книга, написанная рукой самого Тота в то время, когда он спускался на землю вместе с другими богами. В ней записаны два заклинания. Произнеся первое, ты сможешь навести чары на небо и землю, на загробный мир, горы и моря. Ты станешь понимать язык птиц небесных, ход подземных гадов, увидишь рыб в морских глубинах и познаешь силу бога, пребывающего в воде. Если же произнесешь второе заклинание, то, даже находясь в загробном мире, ты сможешь принять облик, который был присущ тебе при жизни, и узришь в небе солнечного бога Ра, окруженного сонмом богов, и лунного бога, поднимающегося на сияющем диске».
Ответил Неферка-Птах старому жрецу: «Да живешь ты вечно! Скажи, в чем у тебя нужда, и я сделаю так, что получишь ты это, если ты сообщишь мне, как достичь места, где находится эта книга».
И сказал жрец Неферка-Птаху: «Если желаешь услышать, где книга, дай мне сто дебен серебра для моего погребения и два жреческих саркофага (?), которые не подлежат оплате».
Неферка-Птах повелел доставить сто дебен серебра этому жрецу и договорился с начальником сокровищницы, что два жреческих саркофага будут ему предоставлены без оплаты.

СТАРЫЙ ЖРЕЦ УКАЗЫВАЕТ МЕСТО, ГДЕ СПРЯТАНА КНИГА ТОТА

Жрец сообщил Неферка-Птаху, что книга Тота заперта в железном ящике, который находится на дне озера Коптоса, великого города Верхнего Египта. Это озеро было либо ответвлением Нила, либо естественной акваторией на восточном берегу великой реки, сообщавшейся с Нилом под землей. Внутри железного ящика был заключен медный сундук, внутри медного сундука стоял сандаловый сундучок, внутри сандалового сундучка помещался сундучок из эбенового дерева, инкрустированный слоновой костью, внутри эбенового сундучка находился серебряный ларчик, внутри серебряного ларчика была золотая шкатулка, а внутри золотой шкатулки – магическая книга. Железный ящик обвивал кольцами змей, не имевший ни начала, ни конца, а вода на несколько миль вокруг того места кишела змеями, скорпионами и всякими ползучими гадами.
Когда жрец поведал Неферка-Птаху все это, Неферка-Птах впал в изумление и никак не мог прийти в себя. Вышел он из храма Птаха и рассказал своей жене Ахуре все, что произошло между ним и жрецом. И сказал он своей жене: «Я отправляюсь в Коптос, достану тот ящик и немедленно возвращусь на север, в Мемфис». И Ахура пошла к тому жрецу и призвала на его голову кару Амона за то, что он рассказал ее мужу такие ужасные вещи. Она была страшно разгневана на него и сказала ему, что он принес раздор в ее дом и что из-за него она возненавидела Фиваиду (Верхний Египет) как отвратительное место.
Затем Ахура отправилась к своему мужу Неферка-Птаху и попыталась удержать его от поездки в Коптос, но он отказывался внять ее предостережениям. Он добился аудиенции у фараона и поведал ему все, что рассказал ему жрец. Фараон выслушал внимательно и спросил его: «Что тебе нужно?» И Неферка-Птах попросил, чтобы фараон ссудил ему царский корабль на реке с судовой командой, ибо желал он взять с собой свою жену Ахуру и их сына Мериба, съездить на юг и привезти оттуда магическую книгу.

НЕФЕРКА-ПТАХ И АХУРА ОТПРАВЛЯЮТСЯ В КОПТОС

Фараон был рад предоставить в распоряжение Неферка-Птаха свой корабль со всей командой, и Неферка-Птах взял свою жену Ахуру и сына Мериба и взошел на борт. Развернул он свой парус на юг и в должное время прибыл в Коптос. Жрецы Исиды в Коптосе во главе с верховным жрецом вышли на берег навстречу Неферка-Птаху, а храмовые жрицы приветствовали Ахуру. По их приглашению Неферка-Птах поднялся в город к храму Исиды и Харпократа [149 — То есть Хора-ребенка, сына Осириса и Исиды.], сына Исиды, и принес в жертву богине (Исиде) быка и нескольких гусей и устроил возлияние вином в честь бога и богини. После жертвоприношений жрецы отвели Неферка-Птаха, его жену и сына в красиво обставленный дом, и, пока Неферка-Птах в течение четырех дней наслаждался гостеприимством жрецов, жрицы храма Исиды развлекали Ахуру.
На следующее утро Неферка-Птах раздобыл большое количество чистого воска и слепил лодку с рулевыми веслами, матросами и всем оснащением. И он поместил фигурки матросов в эту лодку, произнес над ними заклинание, и они ожили, когда же он дал им дыхание, то пустил восковую лодку по речным волнам. Затем он наполнил песком корабль фараона, взошел на него и направил его вслед за восковой лодкой. И жена его Ахура села на берегу, чтобы сразу же узнать, если что случится с ее мужем.

НЕФЕРКА-ПТАХ ОВЛАДЕВАЕТ МАГИЧЕСКОЙ КНИГОЙ

А Неферка-Птах приказал гребцам восковой лодки проводить его туда, где находилась магическая книга. И они гребли весь день и всю ночь, словно это тоже был день. А на третий день он приблизился к тому месту, где под водой находилась книга, высыпал в воду песок с корабля фараона и разделил реку надвое посередине [150 — То есть образовалась отмель, по-видимому, как раз над тем местом, где хранилась книга.]. И в воде на милю в окружности он обнаружил змей, скорпионов и всяческих гадов, которые кишели вокруг того места. А железный ящик с книгой обвивал змей, не имевший ни начала, ни конца. Неферка-Птах произнес заклинание над тем местом, где кишели змеи и скорпионы, и стали они неподвижны и бессильны. Напал он на бессмертного змея, что обвился вокруг железного ящика, и разрубил его на куски, но куски воссоединились, и чудовище ожило вновь, как ни в чем не бывало. Снова Неферка-Птах напал на него и разрубил на части, и снова куски срослись, а змей продолжал держать ящик в кольцах своего тела. В третий раз бросился на него Неферка-Птах, разрубил его пополам и набросал песок между двумя половинами. Когда же невозможно оказалось воссоединиться двум половинам из-за песка, змей умер. Наконец Неферка-Птах достиг места, где стоял тот железный ящик, открыл его и обнаружил внутри ящик медный (или бронзовый). Открыл он медный ящик, а внутри оказался сундук из сандалового дерева; когда же открыл он сандаловый сундук, то в нем был сундучок из эбенового дерева, инкрустированный слоновой костью. Внутри эбенового сундучка стоял серебряный ларчик, а внутри серебряного ларчика – золотая шкатулка. Открыв же золотую шкатулку, нашел Неферка-Птах магическую книгу Тота.
Прочитал он одну страницу из этой книги из золотой шкатулки и обнаружил заклинания, с помощью которых можно было наложить заклятие на небо, землю и загробный мир, на горы и моря. И дало это ему знание языка птиц небесных, и рыб глубоководных, и зверей гор, так что он смог разговаривать с ними. Прочитал он другую страницу книги и узрел Ра, движущегося по небу в сопровождении его богов, и лунного бога на его диске, увидел рыб в морских глубинах и познал силу бога, обитающего в воде.

НЕФЕРКА-ПТАХ ПРИНОСИТ МАГИЧЕСКУЮ КНИГУ СВОЕЙ ЖЕНЕ

Прочитал Неферка-Птах заклинание над водами реки, которые были разделены надвое отмелью, и они сомкнулись вновь и стали как прежде, до того как высыпал он песок. Взошел он на корабль и сказал гребцам: «Гребите к тому месту, откуда мы начали свой путь». И гребли они ночью и днем и доставили его к тому месту, где сидела его жена в ожидании. Все это время до возвращения мужа она не ела хлеба, не пила воды и не делала чего-либо на земле. Она была в состоянии подобном тому, в котором пребывает ожидающий бальзамирования в Доме Погребений (то есть была подобна умершей). И сказала она Неферка-Птаху: «Покажи мне книгу, ради которой мы столько выстрадали».
Отдал он книгу в ее руки. Прочитала она первое заклинание и обрела силу заклясть небеса, землю и загробный мир, горы и моря, и обрела она знание языков птиц небесных, и рыб глубоководных, и всех зверей. Когда же прочитала она второе заклинание, то смогла увидеть Ра в небе в окружении его богов и лунного бога на его диске среди звезд небесных и их ход в вышине, и узрела она рыб на дне моря и познала силу бога, пребывающего в воде.
Очевидно, далее перед Ахурой и ее мужем встал вопрос об изготовлении копии книги, но Ахура сомневалась в своих возможностях правильной передачи оборотов речи, ведь в своих познаниях она не могла сравниться с братом-супругом, Неферка-Птахом, который являлся уникальным писцом и очень сведущим мудрецом. Тогда Неферка-Птах взял чистый лист папируса и скопировал каждый знак. Затем он вымочил эту копию в пиве, а потом поместил ее в воду. Когда все чернила растворились в воде, он выпил ее и впитал все знания, запечатленные на папирусе [151 — В Судане мне часто приходилось наблюдать, как две спорящие стороны, претендующие на имущество или деньги, обращались к кади с просьбой рассудить их. Кади писал некоторые изречения из Корана на листе бумаги и опускал этот лист в глиняный сосуд с водой. Когда все чернила растворялись в воде, он предлагал каждому из спорщиков выпить половину этой воды. Сила священных слов наполняла их тела и заставляла говорить только правду. Если же виновная сторона продолжала отстаивать свои ложные притязания, то лжец немедленно заболевал, а иногда даже умирал.]. После этого муж и жена вместе вернулись в Коптос и устроили праздник в честь Исиды и Харпократа. Затем они спустились к реке, взошли на корабль фараона и поплыли к северу, в Мемфис. Но не успели они уплыть далеко, как случилась беда.

ТОТ ПРИНОСИТ ЖАЛОБУ РА

Между тем Тот прознал про все совершенное Неферка-Птахом ради обладания магической книгой, которую он написал, и отправился Тот к тому месту, где находился Ра, и принес ему жалобу, говоря: «Утверди мои права и прими мою жалобу на Неферка-Птаха, сына Мернеб-Пта-ха. Проник он в мои владения и ограбил меня. Убил он того, кто стерег мою книгу, и унес ее». И был свыше голос Тоту, рекший: «И он сам, и все его присные в твоих руках. Поступай с ними, как пожелаешь». И сошла с неба на землю Сила Бога, которой велено было не дать Неферка-Птаху и его семье вернуться в Мемфис.

СМЕРТЬ МЕРИБА

Случилось же, что Мериб приблизился к борту корабля фараона и упал в воду во исполнение воли Ра. Команда громко закричала, и Неферка-Птах выскочил из кабины. Когда же увидел он, что случилось, то произнес заклинание и заставил тело Мериба подняться из воды. Когда прочитал он другое заклинание, то ребенок смог говорить и рассказал, что с ним случилось и как Тот жаловался Ра на пропажу книги, которую он написал. Затем Неферка-Птах вернулся назад в Коптос, где Мериба забальзамировали, как подобает бальзамировать царевича, поместили его мумию в саркофаг и погребли в Прекрасном Доме (то есть некрополе) в Коптосе.

НЕФЕРКА-ПТАХ И АХУРА ВТОРИЧНО ПОКИДАЮТ КОПТОС

Затем Неферка-Птах сказал своей жене Ахуре: «Давай поскорее вернемся на север, пусть фараон услышит о том, что случилось, и опечалится сердцем [вместе с нами]». И вот они взошли на корабль и поплыли на север. Когда же корабль поравнялся с тем местом, где упал в Нил Мериб, Ахура приблизилась к борту корабля фараона и упала в реку во исполнение воли Ра. И вся команда громко закричала, и Неферка-Птах выскочил из кабины, чтобы узнать, что случилось. Когда увидел он, что его жена утонула, прочитал он заклинание и заставил ее тело подняться из воды благодаря Силе Бога, пребывавшего в воде над ней. Когда подняли ее тело на корабль, он прочитал над ней другое заклинание. Она смогла говорить и поведала, что с ней случилось и как Тот принес жалобу Ра о пропаже книги, которую он написал. Затем Неферка-Птах вернулся в Коптос и забальзамировал ее тело, как подобает бальзамировать царевну, и поместил ее в ту же гробницу, где находилась мумия Мериба.
Затем Неферка-Птах вернулся на корабль, поплыл к северу и достиг того места, где упали в реку его жена и сын. Пока он плыл, советовался он со своим сердцем и думал, не вернуться ли в Коптос, чтобы поселиться там. Он знал, что по возвращении в Мемфис фараон спросит его об Ахуре и Мерибе и что у него не хватит смелости ответить, что он взял их живыми и здоровыми в Верхний Египет и дал им умереть, в то время как сам вернулся в Мемфис живым и здоровым. Придя к такому решению, он послал за полосой тонкого полотна и, когда ее принесли, сложил полосу, завернул в нее магическую книгу и привязал ее накрепко к своему телу.

НЕФЕРКА-ПТАХ СОВЕРШАЕТ САМОУБИЙСТВО

Затем вышел он из кабины, приблизился к борту корабля и бросился в реку во исполнение воли Ра. И вся команда громко закричала, оплакивая смерть Неферка-Птаха, удивительного мудреца, не имевшего себе равных в искусстве писца. Так как никого не было рядом, кто произнес бы нужное заклинание, чтобы поднять его тело из воды, то корабль продолжал свой путь в Мемфис. И никто не знал, в каком месте упало на дно тело Неферка-Птаха.
Когда корабль причалил в Мемфисе, новости о несчастье сообщили фараону, который облачился в траурные одежды и со всеми домочадцами, верховным жрецом Птаха и остальными жрецами и придворными поспешил на берег. Придя, они заметили тело Неферка-Птаха, зацепившееся за рулевое весло благодаря его искусству великого писца. Когда же они подняли его, то нашли книгу магии, привязанную к этому телу. И фараон приказал, чтобы хранилась та книга в тайном месте (то есть была погребена вместе с Неферка-Птахом), и все жрецы и придворные, обращаясь к царю, просили для Неферка-Птаха жизни вечной, как у Ра, ибо был он очень сведущим человеком и искусным писцом. По приказу царя тело Неферка-Птаха забальзамировали за шестнадцать дней и бинтовали на протяжении тридцати пяти дней. Все погребальные церемонии были выполнены после семидесятого дня, по завершении чего мумию положили в саркофаг.
[Здесь завершается рассказ Ахуры о ее жизни и смерти.]

ХЕМУАС ХОЧЕТ ЗАБРАТЬ МАГИЧЕСКУЮ КНИГУ ТОТА ИЗ ГРОБНИЦЫ НЕФЕРКА-ПТАХА

Таким образом Ахура, жена Неферка-Птаха, поведала Хемуасу обо всех бедах, которые обрушились на ее семью из-за магической книги, обладание которой повлекло за собой смерть ее мужа, ее сына и ее самой. Она отказалась отдать ее Хемуасу. Хемуас пригрозил отобрать книгу силой, и, услышав такое, Неферка-Птах поднялся со своего погребального ложа и спросил Хемуаса, желает ли он получить книгу с помощью искусства писца или сыграв с Неферка-Птахом партию в сенет [152 — Сенет — настольная игра в Древнем Египте, где по черно-бе-лым клеткам игрового поля передвигались фишки с головами шакалов, которые так и назывались: шакалы или собаки. Количество клеток, на которые следовало передвинуть фишку, определялось бросанием кубика. На некоторых клетках нужно было пропустить один или несколько ходов, на других – продвинуть фишку далеко вперед. Выигравший «достигал царства Осириса». Игра была настолько увлекательной, что египтяне помещали игровые наборы в свои гробницы и сообщали в настенных надписях, что желают наслаждаться любимой игрой в загробном царстве. – Прим. пер.] – в последнем случае книгу получит выигравший на доске в пятьдесят две клетки. Хемуас согласился. Фишки были распределены, и игра началась. Неферка-Птах выиграл первую партию, он произнес заклинание над Хемуасом и вогнал его в землю по щиколотки. Затем он выиграл вторую партию, произнес другое заклинание и погрузил Хемуаса в землю до детородного члена. Выиграл он и третью партию, произнес третье заклинание и погрузил Хемуаса в землю до ушей. Хемуас понял, что если проиграет в четвертый раз, то по слову Неферка-Птаха земля поглотит его целиком, поэтому он отказался продолжать игру.

ХЕМУАСА СПАСАЕТ ОДИН ИЗ ЕГО БРАТЬЕВ

Вспомнил Хемуас о своем брате Анх-Херру [153 — Иное прочтение: «Сатни призвал на помощь молочного брата своего Инара».], позвал его и попросил поспешить наверх [154 — То есть Хемуас ходил за книгой Неферка-Птаха не один. – Прим. пер.], сообщить о случившемся фараону и побыстрее доставить в гробницу, где он находился, амулеты отца его, Птаха, и его магические книги. Анх-Херру поспешил наверх, вошел к фараону и поведал ему обо всем, что произошло с Хемуасом. Фараон повелел ему взять амулеты Птаха и магические книги. Повинуясь приказу царя, взял он амулеты и магические свитки и поспешил к гробнице, где оставил Хемуаса. Как только Анх-Херру возложил амулеты на голову Хемуаса, тот поднялся из земли. Тогда Хемуас протянул руку, схватил магическую книгу Тота и вышел с ней наружу. Когда покинул он гробницу Неферка-Птаха, свет двигался впереди него, а тьма – позади, и Ахура, жена Неферка-Птаха, рыдая, славословила тьму как царя и причитала, прощаясь со светом, ибо чувствовала, что с ним покидает их гробницу сила. Неферка-
Птах утешал ее обещанием заставить Хемуаса вернуть на место книгу Тота и говорил, что когда он сделает это, то горшок с углями будет на его голове и палка – в руках [155 — Горшок с углями и палка являлись обычными орудиями наказания. Интересно отметить, что, когда в 1879 г. египетское правительство узнало, что члены семьи Абд эль-Расула обнаружили ка-шет египетских древностей в Дейр-эль-Бахри, мудиру Канаха поручили доставить их в его город и допросить. Когда два брата отказались давать показания, мудир приказал бить их палками по пяткам, когда же это не развязало им языки, он приказал поставить на голову каждого по горшку с углями. Один из братьев умер под пыткой, другой покаялся, но до конца жизни остался инвалидом.].
Хемуас пошел прочь от гробницы Неферка-Птаха, оставив ее запертой, как и когда он впервые в нее вступил. Вошел он к фараону и рассказал о своих приключениях. Фараон посоветовал ему вернуть книгу Тота в гробницу, иначе Неферка-Птах заставит его сделать это с помощью магии и накажет его углями и палкой. Однако Хемуас ответил отказом, оставил книгу у себя и проводил время за чтением и постижением ее сути, причем все во дворце знали об этом.
Однажды Хемуас прогуливался один близ храма Птаха и заметил очень красивую женщину, которая показалась ему самой прекрасной из когда-либо виденных прежде. Она была богато одета, носила много золотых украшений, за ней следовали служанки и свита из пятидесяти двух сопровождающих.

ХЕМУАС И КРАСАВИЦА ТАБУБУ

Когда Хемуас заметил ее, то был так поражен ее красотой, что утратил чувства и забыл, где находится. Собравшись с духом, он кликнул своего слугу и приказал следовать за красавицей по пятам, чтобы узнать, где она живет, и постараться больше выведать о ее положении и жизни. Слуга отправился выполнять поручение и, подойдя поближе к служанкам, окликнул ту, которая шла непосредственно за спиной своей хозяйки, и спросил ее о том, кто ее госпожа. Девушка ответила, что ее зовут Табубу, что она дочь жреца Бает, богини Анхтауи (Мемфиса), что она приходила в храм Птаха помолиться этому великому богу. Слуга вернулся к Хемуасу и сообщил ему обо всем, что узнал.
Услышав это, Хемуас снова отправил его к служанке, чтобы та передала своей госпоже, что он, Хемуас, сын Усер-маат-Ра (то есть Рамсеса II), даст ей десять кусков золота, если она проведет с ним часок. Если она примет его предложение, то он устроит эту встречу в тайном месте, где их никто не найдет. Слуга пошел к служанке красавицы и сообщил ей, что его господин, сын фараона Усермаат-Ра, даст ее госпоже десять кусков золота, если та согласится провести с ним часок. Служанка брезгливо выслушала эти слова и с презрением отвергла притязания Хемуаса как покушение на честь и достоинство своей госпожи. Она, должно быть, очень громко выражала свое негодование, ибо шум достиг ушей Табубу, и та приказала ей прекратить разговор и прислать мужчину к ней. Тогда слуга Хемуаса предстал перед Табубу и повторил предложение, которое перед тем передал ее служанке. В ответ Табубу велела пойти и сказать Хемуасу, что она высокородная дама и что, если он действительно желает провести с ней час, то должен явиться в ее дом в Пер-Басте [156 — Квартал в Мемфисе, где находился храм богини Бает.]. Она добавила, что там имеется все необходимое для подобной встречи и она готова удовлетворить его просьбу без посторонних глаз, но никогда не станет вести себя как публичная женщина улицы. Слуга вернулся и передал Хемуасу слова Табубу, и он согласился сделать так, как она предложила. Между тем те, кто находился вокруг Хемуаса, узнали о его намерении и веселились.
Затем Хемуас послал за лодкой, взошел на нее и спешно поплыл к Пер-Басту. Когда достиг он западной стороны Кеми, то нашел там дом выше одного этажа с верандой. С северной стороны к нему примыкал сад, окруженный стеной. Он спросил у стоящих рядом людей, кому принадлежал тот дом, и они сказали, что дом принадлежал Табубу. Тогда вошел он в сад через калитку в стене, и красота дома поразила его. О его прибытии доложили Табубу, которая вышла из своих покоев, взяла его за руку и выразила радость по поводу его визита в дом пророка богини Бает, Владычицы Анхтауи (Мемфиса). Она пригласила его подняться к ней, и когда он достиг верхнего этажа, то увидел, что приемная представляла собой чистую, хорошо обставленную комнату, стены ее были выложены лазуритом и бирюзой. Там стояло несколько поднятых на возвышение лож, покрытых царским полотном, а на столике были расставлены золотые кубки и иные сосуды. Слуга принес ему вина в золотом кубке, и, пока он пил, Табубу потчевала его угощениями. Отказавшись от еды, Хемуас ответил, что у него нет аппетита. Внесли курильницу с раскаленными докрасна углями, подбросили на них благовония и ароматные смолы, принесли притирания разных видов, достойные фараона, чтобы он умастился ими, и усилилось его желание.
Хемуас раньше никогда не видел женщин, подобных Табубу. Он провел с ней радостный день, но она ни разу не показала ему своей наготы. Он наслаждался беседой с ней и напомнил о цели своего визита. Услышав его слова, она повторила, что она высокородная дама и что перед тем, как она позволит ему выполнить то, за чем он пришел, он должен подписать дарственную о передаче ей своего дома, его обстановки и всех богатств.

ПО ПРИКАЗУ ТАБУБУ ХЕМУАС УБИВАЕТ СВОИХ ДЕТЕЙ

Не колеблясь ни минуты, Хемуас приказал привести писца, чтобы приготовить дарственную, которая делала Табубу владелицей всех его рабов и собственности, включая дом со всей обстановкой. Следует отметить, что он не подписывал этого документа, а приложил к нему свою личную печать. Пока Хемуас беседовал с Табубу, пришел его слуга и доложил, что внизу дожидаются его дети, и Хемуас приказал им подняться наверх, чтобы Табубу увидела их. Тогда Табубу поднялась и накинула покрывало из тонкого полотна (или виссона), столь прозрачного, что все ее тело было хорошо видно за складками ткани. Это зрелище разожгло желание Хемуаса, но, когда он попросил ее уступить ему, она вновь отказалась, требуя устранить всякую возможность, чтобы его дети могли поссориться с ее детьми по поводу имущества, и предложила их убить. Хемуас не возражал, если смерть его детей доставит ему удовлетворение сердца с этой женщиной, но сказал Табубу, что именно она должна убить их, раз такая мысль у нее возникла. Тогда она умертвила детей Хемуаса перед его глазами и приказала выбросить их тела через окно, на растерзание собакам и кошкам. И Хемуас сидел с Табубу и пил с ней вино, прислушиваясь к тому, как под окном в саду собаки и кошки пожирали тела его детей.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТАБУБУ

Затем Хемуас повернулся к Табубу и напомнил ей о цели своего визита, она же предложила ему проследовать в ее комнату. Когда они пришли туда, он бросился на ложе из эбенового дерева с инкрустациями из слоновой кости, и Табубу легла рядом с ним. Но, когда он приблизился к ней, она испустила громкий крик, и он потерял сознание. Очнувшись, обнаружил он, что лежит на земле совершенно голый.
[В тексте нет прямых указаний, но, возможно, речь идет о сновидении, а не о реальных событиях, которые произошли с Хемуасом. Когда вступил он в дом Табубу, ему предложили вино в золотом кубке, разожгли благовония в курильнице и принесли ароматические мази. Когда Табубу попросила передать ей все его имущество, он уступил без колебаний. То обстоятельство, что, когда акт передачи был готов, дети Хемуаса его подписали, отказавшись таким образом от отцовского наследства, может свидетельствовать, что Хемуас продолжал пить, а Табубу ему все подливала и подливала. Примечательно, что, когда собаки и кошки терзали трупы его детей под окнами, Хемуас все еще продолжал пить. Возможно, в вино был добавлен наркотик, и его поступки в отношении имущества и детей говорят о полной неадекватности поведения. Одуряюще могли подействовать на гостя и дымные курения, в которые также мог быть добавлен наркотик. Когда Хемуас вошел в комнату Табубу и бросился на ложе, то в этот миг он погрузился в сон, и ему только приснилось, что Табубу пришла к нему. Когда же он очнулся, то увидел себя на полу безо всякой одежды и уверился, что в вино было что-то подмешано, возможно вещество сродни гашишу (cannabis indica). Хорошо известно, что люди, употребляющие гашиш, видят подобные сны, а под влиянием большой дозы они сами снимают с себя всю одежду. Мне приходилось видеть курильщиков гашиша на улицах Багдада и Каира, даже у дверей мечети, в состоянии одури, и никто из прохожих не обращал на них (то есть на их наготу) внимания.]

ХЕМУАС САМ ДОКЛАДЫВАЕТ ФАРАОНУ О СЛУЧИВШЕМСЯ

Некоторое время спустя Хемуас пришел в себя и увидел фараона, спешащего к нему с большой свитой. Он встал, чтобы поприветствовать его, но из-за наготы не мог стоять прямо. Фараон, однако, узнал его и спросил, как это он дошел до такого состояния. Хемуас ответил, что в эту ловушку вовлек его Неферка-Птах. На это фараон посоветовал ему вернуться в Мемфис, где его дети ждут его. Хемуас ответил, что не может возвращаться в Мемфис нагишом, и фараон приказал одному из рабов отдать ему свою одежду. Одевшись, Хемуас проследовал в Мемфис, где нашел своих детей живыми и здоровыми, и он обнял их.

ХЕМУАС ВОЗВРАЩАЕТ НЕФЕРКА-ПТАХУ КНИГУ ТОТА

Когда Хемуас явился к царю, тот спросил его, не был ли он пьян. (Этот вопрос подтверждает предположение, что Табубу опоила Хемуаса в своем доме.) Затем Хемуас поведал фараону обо всем, что с ним произошло. Когда закончил он свой рассказ, фараон напомнил ему свои слова, что Неферка-Птах убьет его, если он не вернет на место магическую книгу Тота, посоветовал вернуть ее немедленно, и поставить на голову горшок с углями, и взять в руку кол.
Затем Хемуас вышел от фараона, и с горшком на голове и с колом в руках он направился к гробнице Неферка-Птаха. Когда он пришел туда, Ахура приветствовала его словами, что, наверное, сам великий бог Птах спас его, а ее муж засмеялся и напомнил ей о своем обещании, что Хемуас придет обратно с горшком на голове и с колом в руках.

ХЕМУАС ВЕЛИТ ДОСТАВИТЬ В МЕМФИС МУМИИ АХУРЫ И МЕРИБА

Когда Хемуаса приветствовали духи Ахуры и ее супруга, Неферка-Птах велел ему отправляться в Коптос и привезти в Мемфис тела Ахуры и Мериба в ту гробницу, где пребывали их духи. (По-видимому, они не нашли успокоения из-за того, что тела их покоились в Коптосе, а души находились в Мемфисе, в гробнице Неферка-Птаха.) Хемуас взялся выполнить повеление Неферка-Птаха. Он вышел из гробницы и передал фараону все, что сказал ему Неферка-Птах. Фараон повелел ему отправляться в Коптос, доставить оттуда мумии Ахуры и Мериба и использовать для этого корабль фараона со всей командой.

ХЕМУАС ПРИБЫВАЕТ В КОПТОС

Хемуас сел на корабль и отплыл вверх по реке к Коптосу. Когда же верховный жрец и жрецы Исиды прослышали о его прибытии, они пришли на берег и приветствовали его. Посетив храм Коптоса и принеся жертвы Исиде и Харпократу, Хемуас отправился в некрополь в сопровождении жрецов, но, несмотря на тщательные поиски, не мог найти гробницу Ахуры и Мериба. Он был глубоко огорчен постигшей его неудачей, и стало это известно Неферка-Птаху в его гробнице в Мемфисе.

НЕФЕРКА-ПТАХ ЯВЛЯЕТСЯ ХЕМУАСУ В КОПТОСЕ

Затем Неферка-Птах перенесся из своей гробницы в Коптос и явился Хемуасу в виде очень старого жреца. Решив, что старый жрец может оказаться ему полезен, Хемуас спросил его, не знает ли он, где гробница Ахуры и Мериба. Старик ответил, что его прапрадед говорил ему, что она находится под южным углом дома одного жреца. Хемуас приказал срыть дом, и под одним из его углов обнаружилась гробница, которую он искал. Он поместил мумии на корабль и, заново отстроив [снесенный] дом того жреца, отплыл в Мемфис. Фараон вышел на берег встретить корабль и послушать, что случилось с Хемуасом в Коптосе. Мумии Ахуры и Мериба поместили в гробницу Неферка-Птаха, а после этого шахту, которая вела в погребальную камеру, завалили камнями, а гробницу заперли.

XI. САТНИ-ХЕМУАС И ЕГО СЫН СА-ОСИРИС

Демотический текст с этой историей сохранился на оборотной стороне двух папирусов, лицевая сторона которых представляет собой официальные документы на греческом языке. [157 — Когда надобность в документах миновала, оборотная сторона была использована египетским писцом для своих целей. – Прим. пер.] Записи датируются седьмым годом правления императора Клавдия, то есть 46–47 гг. н. э. Два папируса были склеены и составляют один свиток, который ныне хранится в Британском Музее (DCIV). Первый перевод демотического текста с иероглифической транскрипцией подготовил Ф.Л. Гриффис (Stories of the High Priests of Memphis, The Sethon of Herodotus, And The Demotic Tales of Khamuas. – Oxford, 1909). Первый перевод на французский язык выполнил Ревиллу (Revillout // Revue Egyptologique, vol. XII, p. 102–109; vol. XIII, p. 29–38), а на немецкий – Редер (Altag. Marchen, p. 158 f.). Частичные комментарии опубликованы Г. Mac-перо (Journal des Savants, 1911, p. 473–504: “Contes relatifs aux grands pretres de Memphis”). В папирусе недостает первого листа и начала второго, на протяжении всего текста встречаются лакуны. Но большая заслуга Ф.Л. Гриффиса состоит в том, что он, по-видимому, сумел абсолютно верно восстановить магистральную линию повествования.

САТМИ [158 — В первом рассказе Хемуас зовется Сатни; Сатми — производное от жреческого титула сетем.] ХЕМУАС И ЕГО СЫН СА-ОСИРИС

Хемуас, сын фараона Усермаат-Ра, взял в жены свою сестру Мех-усехет [159 — Другое прочтение имени – Мехитуасехет. – Прим. пер.], но, хотя оба хотели иметь детей, они оставались бездетными. Печалились они о том чрезвычайно. Однажды ночью Мех-усехет в сновидении увидела некоего духа, который посоветовал ей на следующее утро отправиться в определенное место, где она найдет растущую дыню. Ей следовало собрать ее семена и вместе с супругом проглотить их [160 — Или отвар из семян и стебля. – Прим. пер.]. После этого следовало разделить ложе с мужем, и у них обязательно родится ребенок.
Проснувшись после своего сна, Мех-усехет сделала, как ей было велено в сновидении, и понесла. Когда сообщили об этом фараону, он возрадовался чрезвычайно и дал ей амулеты и писаные заклинания, чтобы уберечь от злых чар ее и плод в ее чреве.
Однажды ночью Хемуасу приснился сон, что жена его ждет ребенка и родит сына, которого следует назвать Са-Осирис [161 — В переводе означает «Сын Осириса». – Прим. пер.], и что этот сын совершит много удивительных дел в земле египетской. Проснувшись, Хемуас возрадовался чрезвычайно.
Когда истекли положенные месяцы, Мех-усехет родила сына, и, согласно указанию, полученному во сне, отец назвал его Са-Осирис. Мальчик рос красивым, здоровым и таким смышленым, что ему давали на год больше, чем было на самом деле: в два года его принимали за трехлетнего. И Хемуас любил его чрезвычайно, ему нравилось видеть ребенка перед собой, и он никогда не уставал наблюдать за ним.
Между тем мальчик рос и креп, и, когда его отдали в школу, он стал так быстро учиться, что вскоре знал столько же, сколько его учитель. Он мог говорить гладко и красноречиво и вскоре уже был в состоянии беседовать с писцами и учеными из Дома Жизни, которыми руководили жрецы Птаха, и они удивлялись его знаниям и умениям. Его отец также брал его в зал аудиенций, где в окружении своих приближенных принимал посетителей, так что все присутствующие могли любоваться способностями мальчика и славить Хемуаса, отца этого замечательного ребенка.
Однажды, когда Хемуас и Са-Осирис собирались отправиться в царский зал для праздников, ушей их коснулись скорбные звуки плача, когда же Хемуас выглянул из дверей своего дома, чтобы узнать, что происходит, то увидел, что мимо движется погребальная процессия со многими плакальщицами, сопровождающая на кладбище тело богача. Выглянув еще раз, он увидел, что на кладбище несут тело бедняка, и, в то время как погребальная утварь богача была многочисленна и изысканна и многие плакальщицы шли за его телом, бедняк был завернут в простую камышовую циновку, и никто не сопровождал его по пути к некрополю.
Увидев похороны двух человек и сравнив богатство и бедность, Хемуас призвал Птаха и выразил убеждение, что богач, направлявшийся к гробнице в сопровождении плакальщиц, восхвалявших его добродетели во время земной жизни, и на том свете (в Именти) будет благополучнее бедняка, не сопровождавшегося никем. Са-Осирис услышал слова отца и заметил ему, что когда придет его время следовать в Именти, то ему воздадут там так же, как тому бедняку, и не уготовано ему того, что ожидает богача. То есть Са-Осирис владел даром пророчества и умел предвидеть будущее.

ХЕМУАС И СА-ОСИРИС ПОСЕЩАЮТ ЗАГРОБНЫЙ МИР

Слова Са-Осириса озадачили Хемуаса, но, поскольку текст в этом месте поврежден, мы можем только предположить, что он потребовал у сына объяснений. Больше нет речи о празднике у фараона, который собирались посетить отец и сын, ибо, когда повествование вновь делается связным, мы узнаем, что Са-Осирис привел отца к некоему месту, где находился проход в Дуат (место обитания умерших). Неясно, впрочем, каким образом Са-Осирис приобрел силу переступить границу ужасного обиталища мертвых. Книга мертвых сообщает (глава 144), что царство Осириса состояло из семи арит [162 — Вот как описано прохождение покойным через эти арит в папирусе Ани (Новое царство): «Первая арит. Имя хранителя двери – Сехедхери-ашетиру; имя стража – Мети-хех (?); имя глашатая – Ха-херу. Говорит Ани, правогласный (эпитет покойного), когда он подходит к первой арит: «Я – всемогущий, излучающий свет. Я пришел к тебе, Осирис, я поклоняюсь тебе, очистившись от своих отвратительных истечений. Веди меня, приветствую тебя, Осирис, в твоем могуществе и силе в Ра-сетау (некрополь в Абидосе). Поднимись и побеждай, о Осирис, в Абидосе. Ты пересекаешь небо, ты плывешь перед Ра. Ты созерцаешь всех рехит (здесь: люди). Привет тебе, о Ра, который движется по кругу [небесному]. Поистине, я [приблизился к тебе], о Осирис, я – богоподобный правитель. Не допусти, чтобы меня изгнали отсюда, от этих стен сжигания угля.[Я] нашел дорогу в Ра-сетау; я облегчил боль Осириса; [я] дал пройти тому, который был взвешен на весах; я нашел дорогу к нему в долине, великий указал мне путь. Осирис сияет (?)».Вторая арит, охраняемая тремя богами; первый с головой льва, второй с головой человека, третий с головой собаки. Каждый из них держит нож. Имя хранителя двери – Унхат; имя стража – Секед-хери; имя глашатая – Усед. Говорит Осирис (эпитет покойного, которого ассоциировали с богом мертвых) Ани, когда он подходит к этой арит: «Он сидит, чтобы по желанию своего сердца взвешивать слова, как второй Тот. Сила Тота смиряет скрытых богов Маат, что кормятся истиной [во все] годы [их жизни]. Я совершил приношения в момент, когда [он] прошел свой путь, я прошел и вступил на его путь. Дай мне пройти, чтобы на меня обратился взгляд Ра, обращаемый на тех, которые совершают жертвоприношения!»Третья арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой шакала, второй – собаки, третий – змеи. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Кекхауау-энтпехуи; имя стража – Серес-хери, имя глашатая – Аа. Говорит Осирис Ани, [когда подходит он к этой арит]: «Я сокрыт [на] большой глубине, [я] – судья Рехуи. Я пришел и уничтожил противников Осириса. Я воздвигаю место для стояния, что образуется из короны урерит (?). Я завершил его дела в Абидосе, я открыл путь в Ра-сетау, я облегчил боль, которая мучила Осириса. Я распрямил его место для стояния, я проложил [его] путь. Он сияет в Ра-сетау».Четвертая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой человека, второй – сокола, третий – льва. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Хесефхери-ашт-херу; имя стража – Серес-тепу; имя глашатая – Хесеф-ад. Говорит Осирис писец Ани, правогласный, [когда подходит к этой арит]: «Здесь вина взвешивается на правдивых весах. Я доставил его ноздрям вечную жизнь. Я – сын Осириса, я продолжил его путь, я пришел сюда, в Херет-нечер».Пятая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой сокола, второй – человека, третий – змеи. Каждый держит нож. Имя хранителя двери – Анхэфэм-фент; имя стража – Шабу; имя глашатая – Дебхери-кеха-хефт. Говорит Осирис писец Ани, правогласный, [подходя к этой арит]: «Я принес тебе твои челюстные кости в Ра-сетау, я принес тебе твой позвоночник в Гелиополь, собрав вместе все его позвонки там. Я отогнал (змея) Апопа для тебя. Я возлил воду на раны твои, я нашел свою дорогу среди вас. Я – Старец среди богов. Я принес жертвоприношения Осирису. Признан он правогласным, собрав свои кости и соединив вместе все члены своего тела».Шестая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой шакала, второй и третий – с собачьими головами. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Атекау-кехак-херу; имя стража – Анхери; имя глашатая – Адесхери. Говорит Осирис писец Ани, [подходя к этой арит]: «Я прихожу ежедневно, я прихожу ежедневно. Я проделал путь; я прошел вдоль того, что было сотворено Анубисом. Я – владыка короны урерит и магических слов. Я – мститель во имя правды и истины, отмстил за его Око. Я запеленал Око Осириса; [я] нашел дорогу; Осирис Ани прошел [его] с тобой».Седьмая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой зайца, второй – льва, третий – человека. Первый и второй держат в руках ножи, третий – колос (?). Имя хранителя двери – Сехем-Маденусен; имя стража – Аа-маахеру; имя глашатая – Хесеф-хеми. Говорит Осирис [писец] Ани, [подходя к этой арит]: «Я пришел к тебе, о Осирис, очистившись от своих истечений. Ты обходишь небосвод, ты видишь Ра, ты взираешь на рехит. Привет тебе, Единственный! Смотри: ты в ладье Сектет, ты обходишь Горизонт небес. Ты оборачиваешь назад свое лицо. Создаешь ты для меня счастливый путь, [что ведет] к тебе!»], или залов, вот в них-то и входили теперь Са-Осирис со своим отцом.
Неизвестно, что они увидели в первом, втором и третьем залах: текст слишком поврежден, чтобы можно было составить связное представление о происходящем.
В четвертом зале они увидели людей, томимых голодом, в то время как ослы за их спинами угощались обильной едой. У некоторых людей над головой висели лакомства и напитки, но они были бессильны дотянуться до них, потому что другие люди все время рыли ямы у них под ногами.
В пятом зале перед ними предстало множество стоявших добрых духов, а у двери толпились злодеи, взывавшие к ним о помощи. Правый глаз одного из них был пронзен дверным шкворнем, так что он испытывал ужасные муки и молил о пощаде.
В шестом зале собрались царственные владыки Именти, каждый в окружении своей свиты. Они, по-видимому, должны были присутствовать на Суде Осириса над умершими, ожидавшими в предыдущем зале. Это были Хозяева Жизни и Восемь Царственных Начальников, упомянутые в пятом разделе «Книги врат», либо Сорок восемь судей «Книги мертвых» (глава 125).
В седьмом зале они узрели Осириса в короне атеф [163 — Атеф (дословно: его мощь) – один из видов царских венцов. – Прим. пер.], восседающего на золотом троне. Справа от него стоял Тот, доказавший некогда невиновность Осириса и снявший с него те обвинения, которые выдвинул против него Сет перед собранием богов Гелиополя, а слева стоял Анубис. Слева и справа находились также боги-судьи. В центре зала были расположены великие весы, Анубис отвечал за правильность взвешивания сердец и сообщал Тоту результат, который записывался. Те, чьи злые деяния превышали добрые, отдавались чудовищу, пожиравшему их души и тела, навеки лишая их надежды на продолжение жизни. Это чудовище было, вне всякого сомнения, Унеммит, Пожирательница мертвых, изображенная на виньетке к 125 главе «Книги мертвых». У нее были голова крокодила, передняя часть тела льва и задняя – бегемота. Описание заседания суда согласуется с данными «Книги мертвых» в списках XVIII династии.
Так, на саркофаге Сети I изображен Осирис на троне, к которому ведут девять ступеней, наверху расположены весы с двумя чашами, причем стойка сделана в виде мумии. Над весами находится Анубис, а рядом с ними – лодка с черной свиньей, которую бьет палкой обезьяна [164 — Budge. Heaven and Hell, vol. II, p. 159.]. Черная свинья – воплощение Сета, бога зла, вырвавшего Око Хора, бога солнца.

ВЕЛИКИЕ ВЕСЫ В ЗАЛЕ СУДА ОСИРИСА

Вернувшись к сцене взвешивания сердца, мы узнаем из текста, что человек, чьи добрые деяния перевешивали злые, принимался в число Владык Именти, а душа его возносилась на небо. Если же добрые и злые дела уравновешивались, душа присоединялась к тем, кто служил Сокар-Осирису [165 — Сокар в Мемфисе почитался равным Осирису. Птах-Сокар-Осирис – божество, равнозначное Осирису. Он изображался в виде карлика с жуком на голове.].
Оглянувшись, Хемуас заметил высокого человека, облаченного в виссон, стоящего около Осириса. Са-Осирис сказал ему, что это тот бедняк, которого несли завернутым в камышовую циновку. Когда достиг он Дуата, его добрые дела были взвешены на Великих весах против его злых дел, и оказалось, что добрые дела его чрезвычайно многочисленны, если принимать во внимание низкое положение среди живых, что и записал Тот. Поэтому было провозглашено перед Осирисом, что пышное облачение богача, которого несли на кладбище в великолепном погребальном убранстве, отдадут бедняку, который занял место среди просветленных душ вокруг Осириса. Что до богача, то Са-Осирис сказал отцу, что именно его они видели в пятом зале с дверным шкворнем в правом глазу, и каждый раз, когда дверь открывается и закрывается, он терпит великие муки. Когда были взвешены дела его на земле, то злые дела перевесили, за что и подвергается он наказанию. Са-Осирис знал о посмертной судьбе богача, когда говорил отцу, что тот не удостоится подобного, но станет благоденствовать, подобно бедняку.
Хемуас сильно подивился тому, что увидел в Именти, и попросил сына побольше рассказать ему о духах, которые находились в четвертом зале. В ответ Са-Осирис поведал, что голодными и прожорливыми духами стали те люди, которые на земле были прокляты Богом: они работали день и ночь, но их женщины обкрадывали их, и они все время оставались голодными. Духи, над чьими головами подвешены еда и напитки, а они не могут дотянуться до них, потому что другие копают ямы у них под ногами, также были людьми, и это Бог повелел рыть ямы у них под ногами. Злые деяния тех и других перевесили добрые, и когда спустились они в Дуат, то получили соответствующее наказание. Правители Именти награждают за добро на земле и карают за зло. Таков закон, управляющий миром, пояснил Са-Осирис, и закон этот вечен и непреложен. [166 — Ср. доктрину Моисея в Ветхом Завете: «Если согрешите перед Господом, то испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас» (Числа: XXXII, 23). А св. Павел в Новом Завете утверждал: «Что посеет человек, то и пожнет» (Галатам: VI, 7).] Каждый из сорока двух номов Египта имеет свой
Дуат, и в каждом судьи Осириса взвешивают земные деяния, и в каждом Дуате праведники вознаграждаются, а грешники караются. Сказав это, Са-Осирис взял отца за руку и вывел его из Именти другим путем, но отказался сообщить ему, та ли это дорога, по которой они пришли сюда. И Хемуас дивился осведомленности своего сына в подобных вещах и предвидел, что когда-нибудь и он станет просветленным духом, человеком Бога, и, идя рядом с Са-Осирисом, он испытывал гордость за то, что тот его сын. И все же Хемуаса пугало увиденное, и он бормотал заклинания «Книги мертвых», чтобы подбодрить себя. По-видимому, Са-Осирис устроил это путешествие в Дуат прежде достижения своего двенадцатилетия, ибо дальше текст сообщает, что, когда исполнилось ему двенадцать лет, во всем Египте никто не мог сравняться с ним в искусстве магии.

ПОСОЛ С ЮГА

Вскоре после этих событий царь Усермаат-Ра вышел во двор своего дворца в Мемфисе, чтобы держать совет со знатными людьми города, которые присутствовали здесь – каждый стоял на своем месте согласно занимаемому им рангу. И вот вошел вестник во двор и объявил, что прибыл посол из Страны Негров [167 — Египтяне называли эту землю «Страна Куш», обозначая этим названием египетские, а впоследствии самостоятельные территории южнее Элефантины. Другие названия: Та-Сети («Земля Луков») и Та-Нехси («Земля (или Страна) Негров»), – Прим. пер.] и что он имеет при себе запечатанное послание; содержание его он огласит перед царем, не ломая печати и не разворачивая документа. Далее он сказал, что если не найдется человека в Египте, который сумеет прочесть то письмо, не сломав печати и не развернув письма, то он вернется в Страну Негров с нераспечатанным письмом, что явится признаком превосходства их над Египтом.
Когда услышали то фараон и члены его совета, они изумились, а один из присутствующих, призвав великого бога Птаха, заметил, что невероятно это для любого писца – прочесть то, чего не видят его глаза, и что невозможно ожидать от человека, чтобы он читал и переводил письмо, не разворачивая свиток.
Опомнившись от удивления, фараон приказал призвать своего сына Хемуаса. Слуги побежали и привели его. Вступив во двор дворца, Хемуас поклонился до земли и восславил царя, и, даже выпрямившись, он продолжал призывать благословения на голову своего царственного отца. Фараон повторил перед ним сказанное негритянским послом, и Хемуас изумился такому требованию. Затем он сказал фараону: «О мой великий владыка, разве способен человек читать запечатанные свитки?» Он попросил, чтобы дали ему десять дней на раздумье, чтобы не пришлось Египту признать превосходство Страны Негров, и когда вернется посол в свою страну, где люди едят камедь, то да не скажет он, что не нашлось в Египте человека, способного прочесть это письмо.
Эту отсрочку приняли и фараон, и, по-видимому, посол. Послу отвели покои, назначили пищевой рацион и обеспечили развратные развлечения, столь любезные для «народов Юга». Фараон же распустил свой совет с очень печальным сердцем и возлег на свое ложе.
Хемуас был в полном недоумении и проделал путь домой как во сне. Когда пришел он домой, то лег на ложе и закрылся с головы до ног, не зная, как выпутаться из беды. Его жена Мех-усехет пришла к нему, коснулась его и почувствовала, что тело его холодно, и не отвечал он на ее расспросы. Она видела, что он опечален и болен, и решила, что им овладел злой дух. Наконец он заговорил с ней и попросил оставить его одного, ибо дело, которым он озабочен, не из тех, что можно доверить своей «сестре Мех-усехет».
Вскоре после этого Са-Осирис заглянул в его комнату и, подойдя к отцу, спросил, отчего он лежит в печали, и попросил поделиться с ним своими тревогами, чтобы и он мог подумать, как помочь делу. На это Хемуас попросил оставить его в покое потому-де, что сын слишком молод, чтобы понять причину его тревог, и он просит его удалиться и заняться своими делами. Но Са-Осирис не ушел и продолжал настаивать. Тогда Хемуас рассказал сыну о прибытии кушитского посла со своим письмом.
Когда услышал Са-Осирис, в чем дело, он расхохотался и смеялся так долго и громко, что отец поинтересовался, в чем причина такого веселья. Сын же ему ответил, что его отец позволил себе отдаться печали из-за совершенно пустячного дела. И он приказал Хемуасу встать, ибо он мог прочесть письмо эфиопа, не разворачивая свитка и не ломая печати. Хемуас, ободренный словами Са-Осириса, вскочил и потребовал у сына доказательств его слов.
В ответ Са-Осирис предложил ему спуститься в подземную камеру, где он хранил свои книги, предложил Хемуасу достать одну из них из ее чехла, не показывая сыну, который, находясь в другом помещении на первом этаже, скажет ему, что это за книга, и прочтет ее, не имея перед глазами текста. Тогда Хемуас отправился в подземную камеру и достал свои книги: он брал каждую книгу из ее чехла, а Са-Осирис говорил ему, что это была за книга, и читал ее вслух. Хемуас чрезвычайно обрадовался, поспешил во дворец и сообщил фараону обо всем, что Са-Осирис сказал и показал ему. Тогда фараон приказал подавать себе трапезу, пригласил Са-Осириса разделить ее, и они выпили вместе и были очень радостны.
На следующий день фараон собрал своих придворных рано поутру и призвал кушитского посла. Негр явился со своим запечатанным письмом и предстал перед фараоном и его придворными. Тогда выступил вперед Са-Осирис и встал рядом с ним и призвал кару Амона на голову посла, потому что тот прибыл в Египет, сад Осириса, ножную скамеечку Ра-Харахти (то есть Ра-Хора-Обоих-Горизон-тов), горизонт Шаи (бога судьбы), с намерением унизить Египет. Наградив посла нелестными эпитетами, он сказал ему, что может прочитать его письмо и ради страха божьего просит засвидетельствовать перед владыкой фараоном, что чтение его не ложно.
Кушит посмотрел на Са-Осириса и наклонил голову в знак того, что не назовет ложным правильное прочтение того, что содержалось в послании. Тогда выступил Са-Осирис перед фараоном, его придворными и народом египетским, и, в то время как они внимали ему, начал читать содержимое запечатанного письма, которое привез посол.

ЗАПЕЧАТАННОЕ ПИСЬМО

Содержание же письма, как прочел его Са-Осирис, было следующее: «В дни фараона „Менх-па-Ра, Сына Амона» [168 — Возможно, искаженная форма имени Тутмоса III (Менхеперра).] весь Египет богател благодаря мудрому и доброму царю, храмы его процветали вследствие обильных приношений, царь же не прикладывал никаких усилий для достижения такого изобилия. Однажды правитель Страны Черных прогуливался во владениях бога Амона [169 — То есть на землях храма Амона, который также почитался в Куше. – Прим. пер.] и услышал разговор двух негров, находившихся в доме поблизости от него. Один из них заявил, что, если бы не страх перед Амоном и ужас наказания, которому подвергнет его египетский наместник, он мог бы навести на Египет чары и погрузить страну во тьму на три дня и три ночи, лишив египетский народ всякого света, кроме получаемого от масляных светильников. Другими словами, он был способен погасить дневное и ночное светила на целых трое суток.
Другой негр сказал, что, если бы не две вышеупомянутые причины, он мог бы навести на Египет свои чары и перенести фараона в Страну Негров и в присутствии правителя Страны Черных его бы отодрали пятью сотнями палочных ударов, а через шесть часов он вернул бы его обратно в Египет. Третий же негр уверял, что с помощью чар может обратить плодородную египетскую землю в пустыню на три года. Иными словами, он мог предотвратить разливы Нила на целых три года.
Когда правитель услышал разговор трех негров, он велел привести их к себе и подробно их расспросил. В ответ на его вопрос они сказали ему, что первого говорившего звали Хор, сын свиноматки, второго – Хор, сын негритянки-рабыни, а третьего – Хор, сын свободной женщины. Таким образом, все трое носили одинаковое имя „Хор“ (то есть Хорус). Затем правитель Страны Черных обратился к Хору, сыну негритянки-рабыни, и приказал ему выполнить обещанное, причем он поклялся именем Амона, Божественного Быка Мероэ, что если тот сделает это, то получит достойную награду.
Немедленно Хор изготовил из воска носилки и четырех носильщиков; прочитав над ними заклинание, он превратил фигурки в живых людей. Затем он приказал этим людям отправляться в Египет и доставить фараона в Страну Негров, когда же ему отсчитают пятьсот ударов палками, отнести его обратно в Египет. Путешествие в два конца и битье должны были занять шесть часов. Четверо бегунов обещали выполнить приказ без проволочек. И вот они отправились в Египет, доставили фараона Менх-па-Ра, сына Амона, в Страну Негров, нанесли ему пять сотен ударов в присутствии правителя и вернули обратно в Египет – и все это заняло у них ровно шесть часов».
Когда Са-Осирис прочел это в присутствии фараона и его придворных, он повернулся к послу, призвал в свидетели Амона и спросил, подлинны ли те слова, которые он только что прочел из запечатанного письма. Посол ответил, что прочитанное точно соответствует содержанию, и просил продолжать.
И Са-Осирис прочитал: «После того как фараон, сын Амона, был подвергнут побоям, они вернули его в Египет. Спина царя была изранена немилосердно, он страдал от великой боли и лег в святилище Пер-Херу. На следующий день фараон поинтересовался у приближенных, что случилось с Египтом и отчего ему пришлось покинуть его пределы. И он сказал, что если кто-либо из приближенных усомнится в рассудке фараона, то да будет ему стыдно. В ответ те заверили своего великого владыку, что он был абсолютно здоров и что богиня Исида дарует ему исцеление, [если это ему необходимо]. Они спросили только, как это он мог обратиться к ним с таким странным вопросом, и указали, что ведь он спал в святилище Пер-Херу, где его охраняли сами боги.
Тогда фараон поднялся, повернулся к приближенным спиной, и по рубцам и кровоподтекам они поняли, что их повелитель был немилосердно избит. А царь поклялся жизнью Птаха, что его унесли в Страну Негров прошлой ночью и в присутствии правителя этой земли всыпали ему пятьсот палочных ударов, а затем доставили обратно в Египет – и все это за шесть часов.
Когда придворные убедились, что спина их господина жестоко избита, они испустили громкий крик удивления.
А среди придворных фараона был один ученый мудрец по имени Хор, сын Панеше. Когда он явился к фараону и увидел его спину, то объявил, что царь пострадал от чар черных кушитов. Он поклялся жизнью фараона, что приведет виновников этого преступления на плаху. И фараон умолял его, когда тому понадобилось отлучиться, побыстрее возвращаться, чтобы не дать возможности черным колдунам вновь утащить его в Страну Негров. Хор ушел, а когда вернулся, то принес магические папирусы и амулеты. Он прочитал заклинания над царем, привязал к его телу амулеты и покинул царя, будучи уверен, что тот надежно огражден от покушений эфиопских колдунов.
Собрав все необходимое для жертвоприношений мясом и напитками, Хор, сын Панеше, взошел на борт корабля и отплыл в Хемен – город, который греки назвали Гермополем, а египтяне и до сего дня называют Ашму-нен [170 — Ашмунен, иначе Шмун (современный Даманхур), – столица XV нома Верхнего Египта, центр культа Тота. – Прим. пер.], где почитали Тота, „девять раз величайшего» бога. Вступив в его храм, Хор, сын Панеше, совершил жертвоприношения и попросил Тота внять его мольбам. Он обратился к нему как к изобретателю письменных магических заклятий, создателю земли, неба и преисподней, опоры богов, и попросил подсказать ему, как охранить фараона от кушитских колдунов и уберечь Египет от позора.
Затем Хор лег в храме этого бога и заснул, а ночью во сне явился ему Тот и повелел на следующее утро отправиться в храмовую библиотеку и разыскать там запертый и запечатанный сундук (или дарохранительницу). Он приказал ему сломать печати и открыть сундук, в нем он найдет свиток папируса, на котором этот бог своей рукой записал магическое заклинание. Это заклинание обеспечивало богу одоление всех врагов, и Тот повелел Хору сделать копию текста и вернуть папирус в сундук. Писание, обеспечивающее победу, безусловно спасет фараона от чар Страны Черных. Восстав ото сна, Хор понял, что Тот ответил ему, и отправился на поиски заветного сундука. Он нашел его, и внутри оказался свиток, который он скопировал ради защиты фараона.
На следующую ночь волшебные носильщики со своими носилками снова прибыли в Египет с намерением утащить фараона в Страну Негров, но сила Хора, сына негритянки-рабыни, оказалась недейственна, ибо ее нейтрализовали заклинания и амулеты, которыми Хор, сын Панеше, снабдил фараона. На следующее утро фараон сообщил Хору, сыну Панеше, что носильщики с носилками опять приходили ночью, но оказались бессильны унести его в Страну Негров из-за заклинаний и амулетов, которые были у него.
Тогда Хор, сын Панеше, потребовал много воска и слепил носилки и четырех носильщиков. Наделив их дыханием жизни с помощью заклинаний, он послал их в Страну Негров и приказал доставить правителя той страны, чтобы отсчитать ему пятьсот палочных ударов в присутствии фараона. После того как это случится с правителем, его следовало доставить обратно в его страну, и все должно было совершиться за шесть часов. Пообещав исполнить все без проволочек, восковые человечки полетели по воздуху близ облаков и, когда прилетели они в Страну Негров, схватили правителя и доставили в Египет, где побили его палками в присутствии фараона, а затем привезли обратно – и все за шесть часов».
На этом месте прервал чтение Са-Осирис и спросил посла, соответствует ли прочитанное содержанию запечатанного письма, и тот подтвердил полное соответствие и предложил читать дальше.
Са-Осирис продолжал: «Когда правитель Страны Негров после наказания воротился в свою страну через шесть часов, его слуги отвели его в его дом, и он лег на ложе. На следующее утро он рассказал своим приближенным, что с ним случилось, и показал им изъязвленную спину, они же дали полную волю своей ярости и громко закричали.
Тогда правитель послал за Хором, сыном негритянки-рабыни, горячо отругал его во имя Амона, Божественного Быка Мероэ, и приказал использовать свои чары во спасение его от колдовства Хора, сына Панеше. Но черный маг не смог защитить своего господина. После этого во второй и в третий раз правитель Страны Негров был унесен в
Египет чарами Хора, сына Панеше, и каждый раз получал по пятьсот палочных ударов и возвращался в Страну Негров через шесть часов.
На следующий день после третьего похищения правитель послал за Хором, сыном негритянки-рабыни, и обвинил его в том, что по его вине он был опозорен перед египтянами. И он поклялся именем Амона, Божественного Быка Мероэ, что если тот не избавит его от летающих египетских носильщиков, то он пошлет его на смерть.
Попросил Хор, чтобы правитель отправил его в Египет, чтобы увидеть ему того мага, который был искуснее его в магии, и он поклялся превзойти его и дать ему ощутить на своем теле силу ненависти, которая была в его сердце. Правитель согласился, и маг отправился к матери, чтобы сообщить ей о своих планах. Когда негритянка-рабыня услышала о планах своего сына, они не показались ей хорошими, и она посоветовала ему, чтобы он хорошенько спрятался, когда прибудет в Египет, ибо знала она, что не сравняться ему с египетскими магами. И она предупредила его, чтобы не попадался он к ним в руки, если же такое случится, то не вернется он более в Страну Негров. Хор не придал значения словам матери и объявил, что твердо решил отправиться в Египет. В ответ мать сказала, что если решение его непреложно, то пусть оставит он ей какой-нибудь знак, по которому она знала бы, где он находится и как обстоят его дела. Если же случится с ним беда, то она обещала прийти к нему и попытаться его спасти.
И Хор сказал: если, когда захочется ей пить, напиток приобретет цвет крови, а когда захочется есть, [жареное] мясо станет цвета сырого мяса, и если небо станет багровым, то это будет означать, что с ним случилась беда и ей следует идти к нему. Затем Хор поручил себя охранительным чарам, направился в Египет и, когда достиг Мемфиса, начал повсюду искать могучего мага, ради которого прибыл. Как-то ему удалось получить доступ во дворец фараона, и, возвысив голос, он стал кликать того чародея, который заставил правителя Страны Негров прилетать в Египет, где его избивали.
Когда закончил он свои призывы, Хор, сын Панеше, встал и обругал Хора-Негра и напомнил ему, что когда-то спас его и его друга из воды. Затем он перешел к осуждению великого позора, которому тот подверг фараона, и объявил, что великие боги Гелиополя предрекли его поражение. Хор-Негр ответил взаимными обвинениями и с помощью чар навел пламя на зал приемов фараона, и фараон, загоревшись, призвал Хора, сына Панеше, на помощь. Хор, сын Панеше, заставил небо пролиться обильным дождем, который погасил пламя. Тогда Хор-Негр наполнил дворец фараона тьмой, которая была такой густой, что ни один человек не видел соседа, но Хор, сын Панеше, вызвал ветер, который наполнил весь дворец и разогнал тьму.
Тогда Хор-Негр сотворил громадную каменную плиту длиной в двести локтей и шириной в пятьдесят, которая нависла над головами фараона и его придворных, и собирался опустить ее на них, чтобы не осталось никого живого. Когда фараон увидел это, то и он, и все присутствующие издали громкий крик ужаса. А Хор, сын Панеше, сотворил папирусную барку под этой плитой, и она увлекла ее прочь, в море.
Тут Хор-Негр убедился, что египетский маг превосходит его в волшебном искусстве, и прочитал заклинание, чтобы стать невидимым и вернуться назад, в Страну Негров. Но он не смог выйти наружу, ибо Хор, сын Панеше, произнес другое заклинание, и Хор-Негр стал виден фараону и его придворным в облике гуся [171 — Дикий египетский гусь (Chenalopex Aegyptiaca), издающий крик, похожий на лай собаки.], который упал на спину перед птичником с ножом в руке, готовым его прирезать.
Пока творились эти события, прибыла мать Хора-Негра, исполняя данное сыну обещание. Явилась она в облике гусыни, вступила во дворец фараона и начала криком призывать своего сына. Хор, сын Панеше, заметил ее перелетающей с места на место, прочитал заклинание, и она пала на землю. Когда птичник приготовился зарезать и ее, она превратилась в рабыню-негритянку и стала молить о снисхождении и прощении за причиненное ее сыном зло. Она попросила Хора, сына Панеше, дать ей воздушную ладью, чтобы они с сыном могли вернуться в свою страну и никогда более не возвращаться в Египет. Хор, сын Панеше, ответил ей, что не прекратит своих чар над ней, пока она не поклянется, что действительно никогда не вернется в Египет. Негритянка-рабыня подняла руку и поклялась, что не ступит на египетскую землю, а сын ее поклялся, что пятнадцать столетий будет пребывать вдали от Египта. Тогда Хор, сын Панеше, дал им воздушную ладью, и черный маг с матерью вернулись на родину».
Таково было содержание запечатанного письма, которое привез посол с Юга. Когда же закончил Са-Осирис чтение перед фараоном и его придворными и отцом своим Хемуасом, то обратился он лицом к фараону и поклялся жизнью царя, что кушит, доставивший послание, был тот самый Хор, сын негритянки-рабыни, о котором говорилось в письме. Тогда он поклялся, что не вступит на египетскую землю пятнадцать столетий, но срок этот истек, и черный маг осмелился вернуться, чтобы посрамить Египет. Очевидно, что слова его были приняты фараоном благосклонно, и тогда Са-Осирис заявил, что он – Хор, сын Панеше, победивший некогда Хора, сына негритянки-рабыни.
Когда пребывал он в Именти, царстве мертвых, которым правит Осирис, то узнал о намерении Хора, сына негритянки-рабыни, взять реванш в Египте, а выяснив, что нет в стране достаточно искусного мага, готового противостоять ему, умолил Осириса дозволить ему вернуться на землю. Осирис дозволил, и Хор, сын Панеше, покинул Именти, пришел на землю и вошел в росток дыни, отвар которой выпил Хемуас перед совокуплением со своей женой. Мех-усехет понесла и родила Са-Осириса, который с младенчества обладал всей мудростью и знаниями Хора, сына Панеше, и был настоящим мастером своего дела.
И тотчас Са-Осирис направил свои чары против посла, привезшего запечатанное письмо, вокруг того возникло пламя и поглотило его в присутствии фараона и его приближенных. Совершив это, Са-Осирис постепенно растаял в воздухе, как тень, и исчез из дворца. Фараон был опечален увиденным и просил Хемуаса оставаться рядом с ним, чтобы утешать его. В ту ночь Мех-усехет вновь понесла и родила сына, которого назвали Усимен-Хор. А Хемуас с тех пор до конца своих дней приносил заупокойные жертвы для духа Хора, сына Панеше.

XII. ХЕМУАС – СПАСИТЕЛЬ ЕГИПТА

По свидетельству Геродота (II, 141), после фараона-слеп-ца Анисиса трон занимал жрец Гефеста (Птаха) по имени Сетон. Этот царь с истинно жреческим высокомерием пренебрегал воинами египетской армии и не желал видеть в них опору государства. Он обижал их, когда только предоставлялась возможность, и конфисковал земли, дарованные им его предшественником.
После этого пошел войной на Египет с сильным войском Сеннахериб, царь ассирийцев и арабов, а египетские воины отказались выступать против него и защищать свою страну. Сетон, не имея сил противостоять, отправился в храм Птаха и, встав перед статуей бога, горько жаловался на свалившееся на него злосчастье и рыдал при мысли об опасности, угрожавшей ему и его стране. Утомленный рыданиями, он уснул и увидел сон. Привиделось ему, что предстал перед ним бог и призвал его утешиться. Он обещал, что никакое зло не постигнет его во время битвы, потому что он сам пошлет ему помощь. Сновидение ободрило царя и придало ему смелости; он покинул храм и отправился собирать людей, готовых следовать за ним. Он разбил стан в Пелусии, где находятся «северо-восточные ворота» в Египет. Никто из воинов не последовал за ним, и войско состояло из пестрого сборища мелких торговцев, ремесленников и крестьян, возделывавших землю. Ассирийцы и арабы двинулись на город и начали штурм. Но ночью полчища полевых мышей напали на лагерь ассирийцев и изгрызли колчаны врагов и их луки и кожаные рукояти их щитов. И оказалось на следующий день, когда собрались ассирийцы на битву, что не могли они держать щиты, и луки их были бесполезны, и колчаны в дырах. Вынуждены они были повернуть спины к бегству, и множество их полегло. Впоследствии поставили в храме Птаха каменную статую Сетона, которая изображала его с мышью в руках, а надпись от лица царя гласила: «Увидевший меня да восславит бога».
Первым, кто идентифицировал геродотовского Сетона с Сатни-Хемуасом, был Кралл [172 — Имеется в виду «возвращение на землю» вроде того, которое совершил Хор, сын Панеше. Но в отличие от того, принявшего имя Са-Осирис (то есть «Сын Осириса»), получается, что Сатни сохранил свое прежнее имя. – Прим. пер.]. Гриффис признал это сравнение справедливым в своей книге «Рассказы о верховных жрецах Мемфиса» (“Stories of the High Priests of Memphis, p. 1 f.”). Были ли мыши посланы Птахом или Сатни наколдовал их – не важно, все равно это божественная сила Птаха спасла Египет. Историческим фактом является то, что клинописные источники не сообщают о каких-либо попытках Сеннахериба захватить Египет. Зато его сын Эсархаддон вторгался в его пределы, и во время одной из попыток вся его армия была захвачена ужасной песчаной бурей и погибла.

ОТ АВТОРА

Дешифровка египетских иероглифов, триумфально завершенная к середине XIX столетия, позволила невероятно расширить наши представления о древних египтянах и их стране, истории, языке и литературе на протяжении почти 4000-летнего существования древней цивилизации в долине Нила. Эти знания существенно пополнились фактами и выводами, полученными на основе тщательных археологических раскопок поселений и погребений Верхнего Египта и Нубии, Судана и Синайского перешейка, на чем, собственно, вкупе с письменными источниками, и базируется египтология. Эта наука заставила историков скорректировать и пересмотреть ряд положений о Древнем Египте, принадлежавших античным историкам и писателям, устранив неверные трактовки и ошибочные концепции и позволяя полнее проследить историческую последовательность событий. Изучение египетского языка открыло новые горизонты для филологов, постепенно обнаруживая его родство с диалектами банту, хамитскими наречиями Восточной Африки и семитскими языками. Некоторые семитские элементы были восприняты местными африканскими наречиями за много веков до IV тысячелетия до н. э.
Различные редакции «Книги мертвых» и близких к ней книг о загробном мире дают огромный материал для ученых, работающих в области сравнительного религиоведения и фольклористики, которым подчас известно больше о религии египтян, их эсхатологии и вере в загробную жизнь, чем даже ученым жрецам Бусириса, Гелиополя, Мемфиса, Гераклеополя, Гермополя и Фив. Студент-биб-леист также получил бесценную информацию благодаря дешифровке египетских иероглифов, ибо в повествование Исхода включены сведения, основанные на египетских документах, и сюжет об исходе евреев из Египта являлся чем-то вроде подтасованной версии широко распространенной традиции, сложившейся на базе исторических фактов. Некоторые положения истории Моисея имеют аналогии в Повести о Синухете, дуэль между Синухетом и силачом из Речену напоминает схватку Давида с Голиафом, а события египетской истории с XXII династии позволяют проследить соответствия пророчеств Исайи и Иеремии о Египте, которые получили должную оценку лишь после дешифровки египетской письменности.
То, что евреям было многое известно о Египте, не должно нас удивлять, ведь Агарь, великая праматерь израильтян, была египтянкой, а Моисей, Соломон и Иосиф имели египетских жен.
Ранние египтологи основное внимание обращали на источники, освещавшие историю, хронологию и язык Древнего Египта, меньше интересуясь повседневной жизнью, нравами и обычаями, беллетристикой, поэзией и развлечениями обитателей этой изумительной страны. Они полагали, что эти сферы не могли вобрать в себя «мудрость египтян», о которой говорится в Новом Завете (Деяния: VII, 22).
Вот почему весь научный мир Европы был потрясен, когда в 1815 г. виконт де Руже опубликовал в Revue Archeologique (1852, vol. VIII, p. 30 ff.) сказку, сюжет которой живо напоминает рассказ из сборника «Тысячи и одной ночи». Текст этой сказки записан иератическим письмом на свитке папируса, купленного в Италии мадам
Э. д’Орбиней. Неизвестно, как папирус оказался в Италии, скорее всего, он был доставлен туда одним из итальянских консулов в Египте в первой половине XIX века. Мадам д’Орбиней показала папирус де Руже, и по рекомендации доктора Бирча он был приобретен Британским музеем, где и хранится в настоящее время под номером 19183 [173 — Иератический текст издан Бирчем (Select Papyri, II, pi. IX–XIX).]. Папирус повествует о двух братьях, у одного из которых была жена, благополучно проживавшая с ним в его доме. Жена старшего брата воспылала страстью к младшему и предложила ему себя, но юноша отверг ее. В ярости женщина притворилась больной и решила исказить случившееся, словно это именно ее пытались подвергнуть насилию. Она легла наземь и ожидала возвращения супруга, не разжигая очага и не засветив лампу.
Когда вечером муж вернулся и спросил, что с ней случилось, она рассказала, что его брат набросился на нее и пытался изнасиловать, тогда старший брат поклялся убить ее обидчика. Он схватил нож и бросился на поиски младшего брата. Тот, предупрежденный коровами, бежал, преследуемый братом. Бог солнца, великий небесный судья, сотворил канал, наполненный крокодилами, разделивший преследуемого и преследователя. С другого берега младший брат рассказал старшему, как все обстояло на самом деле, и, оскопив себя, отправился в Долину Кедра, где поместил свое сердце в цветок на вершине кедра. Старший брат вернулся домой, убил свою жену и бросил ее останки на съедение псам. Вторая часть повести, по сути отдельный рассказ, соединенный с первым, будет рассмотрена нами ниже.
Когда в Европе познакомились с этой сказкой, многие решили, что она представляет собой изначальную форму сюжета об Иосифе и жене Потифара, но это не обязательно так, ведь мотив о похотливой жене очень распространен в литературе многих народов разных эпох. Один из самых известных примеров представлен в сказках папируса Вест-кар. Он рассказывает о жене великого чародея Убаонера, жившего во времена фараона Хуфу (Хеопса), строителя Великой пирамиды. Соблазнитель был отдан крокодилу, сотворенному заклинанием Убаонера, а неверная жена приговорена к сожжению на костре.
Прежде чем ученые успели оправиться от удивления после прочтения папируса д’Орбиней, благодаря великому египтологу Генри Бругшу к ним в руки попали еще несколько удивительных повестей. В 60-е годы XIX века гробнице коптского монаха в Дейр-эль-Медине был обнаружен деревянный саркофаг, в котором оказался папирус с демотическим текстом, то есть сравнительно поздней и условной формой письма, основанной на иератической письменности, которая, в свою очередь, являлась модификацией иероглифики. Этот папирус был доставлен Бругшу, единственному в то время знатоку демотики, который перевел его с изумительной точностью [174 — Этот перевод был опубликован в Revue Archeologique, 1867.]. Первый рассказ повествует о том, как Сетон, или Сатни-Хемуас, – царевич и великий чародей – попытался овладеть великой книгой заклинаний, написанной самим богом Тотом, ради чего он спустился в гробницу и вошел в контакт с мумиями, которые покоились в этой гробнице. Второй рассказ, фабульно не связанный с первым, посвящен истории любви Сатни-Хемуаса к потрясающей красавице Табубу, которая, впрочем, не принесла влюбленному счастья. Эти рассказы, наряду с повестью папируса д’Орбиней, свидетельствуют, что египтяне, помимо литературы мудрости, любили сказки и верили, что некогда водились на свете чародеи, волшебники и овладевшие их искусством «маленькие люди», а животные, рептилии и растения понимали человеческую речь и могли разговаривать с людьми, что Эннеада богов была способна создать такую красивую женщину, что даже река «воспылала к ней страстью», что одуряющий аромат от пряди ее волос был так силен, что сам фараон выслал войска в далекую Долину Кедра, чтобы они доставили ему женщину, с чьей головы упала эта прядь.
Появление этих произведений заставило египтологов тщательно исследовать каждый папирус, и их усилия часто приносили успех. В собрании древностей, которое александрийский консул Харрис предложил приобрести Британскому музею, оказался папирус, свидетельствовавший, что египтяне составляли целые коллекции сказок и произведений того направления, которое можно отнести к «историческому роману». На это указывает, в частности, источник, известный под названием «Папирус Харрис 500», который соединяет сказку с историческим романом. В нем говорится о царевиче, которому волшебницы, названные «Семью Хатхор», предрекли насильственную смерть от змеи, крокодила или собаки. Благодаря исключительной ловкости царевич умудрился допрыгнуть до окна высокой башни, где была заточена прекрасная царевна, и женился на ней. С детства его спутником и другом был пес охотничьей породы салюки. Жена царевича ухитрилась убить змею, которая приползла в дом, чтобы ужалить ее мужа, избавив его, таким образом, от одной судьбы. Затем царевич попал в большую беду, столкнувшись с крокодилом, который время от времени выходил из воды, но был спасен неким великаном (?). Конец папируса сильно испорчен. Сохранившийся текст позволяет предположить, что пес царевича при виде того, как он сражается с крокодилом, бросается ему на помощь. Стремясь поразить крокодила, пес наносит рану царевичу, которая приводит того к смерти. Таким образом исполнилось пророчество Семи Хатхор, и автор папируса настойчиво призывал читателей извлечь из этого вывод, что никто не в силах изменить свою судьбу. Египтяне, подобно арабам, верили, что предначертанное (MaktUb) должно обязательно сбываться.
Второй рассказ Папируса Харрис 500 описывает взятие города Яффы (Иоппы?). Египетский военачальник сумел хитростью втащить в осажденный город сосуды или корзины, в которых находились две сотни воинов, и, когда он двинулся на приступ города, воины вышли из своих укрытий. Горожане, оказавшись между двух огней, сдались. [175 — Первый перевод этого текста выполнен Гудвином (Transactions of the Society of Biblical Archeology, vol. Ill, p. 349 (1874)); факсимильное издание с французским переводом подготовлено Г. Масперо (Etudes Egyptiennes, 1879); английское факсимильное издание осуществлено под редакцией Баджа (Hieratic Papyri in the British Museum, Second Series, London, 1924).] Очень возможно, что в основу истории об Али-Бабе и сорока разбойниках из сборника «Тысячи и одной ночи» лег именно этот египетский рассказ о военной хитрости, примененной при взятии Яффы. Осада имела место в ходе одного из сирийских походов Тутмоса III.
Древнейшая подборка египетских сказок содержится в папирусе Весткар, который хранится в Берлинском музее. В них говорится об удивительных чудесах, совершенных великими чародеями, жившими при царях III–IV династий. Папирус был записан примерно между XII и XVIII династиями – возможно, в эпоху гиксосского правления. Так как переводы этих сказок включены в данную книгу, то нет нужды подробно говорить о их содержании. Приключения потерпевшего кораблекрушение представляет собой небольшое, но весьма любопытное произведение.
Большинство перечисленных текстов, безусловно, было призвано развлечь читателя, но тексты имели также и дидактический характер. Особенно это касается следующих текстов.
1. Девять жалоб о справедливости и возмещении убытков обиженного земледельца Хунанупу, чьи ослы с грузом были захвачены домоправителем знатного человека по имени Ренси. Язык, в который облечены эти жалобы, изобилует метафорами и изысканными оборотами речи, и все произведение является прекрасным примером элитной египетской литературы, которое многократно копировали и изучали в школах на протяжении, по крайней мере, шести столетий.
2. Повесть о Синухете, исторический роман, записанный в начале XII династии.
3. Путешествия Ун-Амуна, посланного в Ливан ради приобретения кедровых бревен для строительства новой церемониальной барки Амона-Ра, царя богов в Фивах.
4. Ссора между гиксосским царем Апопом, или Апопи, и фиванским царем Секененра. Фрагменты этой истории сохранились на папирусе Салье 1 из собрания Британского музея. Рассказ начинается с преамбулы, в которой говорится, что Египет в то время находился под игом «мерзкого народа», то есть гиксосов, чей царь Ра-Апопи управлял Севером, то есть Дельтой, из города Хавару (у Манефона – Аварис) или Таниса. Югом страны правил фараон Секененра, его столицей являлись Фивы, а великим богом – Ра-Харахти. Гиксосский царь поклонялся Сутеху, которому Ра-Апопи выстроил большой храм, ежедневно там совершались жертвоприношения в присутствии царя и его приближенных, а весь Египет платил дань гиксос-скому царю. Посоветовавшись со своими приближенными, Ра-Апопи отправил к Секененра в Фивы посла, который от имени своего господина потребовал уничтожить всех бегемотов, потому что они так плещутся и пыхтят, что не дают спать Ра-Апопи ни ночью, ни днем. В том случае, если Секененра не выполнит этого требования, Ра-Апопи требовал признать Сутеха и ввести поклонение ему – тогда Ра-Апопи не опустошит Египет и поклонится царю богов Амону-Ра. Секененра принял посла с честью и отослал его назад с дарами. Трудно судить, чем закончилась эта история, так как конец папируса утрачен. Но утверждение, что плеск бегемотов в каналах за пять сотен миль от Авариса не давал царю спать, разумеется, являлось преувеличением и было рассчитано на то, чтобы спровоцировать в Египте открытую войну.
Данные гробниц и папирусов заупокойного культа свидетельствуют, что древние египтяне, подобно их сегодняшним потомкам, подчас находили жизнь утомительной, скучной и монотонной – во всяком случае, пребывание среди живых иногда им приедалось. Благочестивые родственники часто помещали в семейные гробницы игровые доски, чтобы обитателям гробниц было чем развлечься в «жизни вечной-вековечной». Папирус Ани свидетельствует, что великий писец и инспектор всех доходов и жертвенных даров Фив и Абидоса был так уверен, что не будет перегружен делами в загробном мире, что был не прочь поиграть в настольную игру со своей супругой. Современные египтяне по многу часов проводят за играми в домино, шашки или карты, но настоящее удовольствие жители городов получают от посещения кафе, где можно попить кофе, покуривая табак и даже иногда гашиш (cannabis Indica), и послушать «сказителя» – Rawo. В деревнях мужчины собираются на открытом месте вокруг костра, в который бросают коровий навоз, и, словно дети, просят Rawo: «Расскажи сказочку». Очень популярны истории о «великих днях», то есть битвах эпохи халифата, живые и страстные любовные истории, рассказы о чудесах, совершенных волшебниками, но особое удовольствие вызывают рассказы о повседневной жизни с намеками на местные события. Трудно судить, насколько современные египтяне или их далекие предки эпохи фараонов верят и верили, что их поступки способны стать темой для сказителей загробного мира, но, вероятно, они допускали такую возможность. Во всяком случае, не может быть сомнений, что профессиональные сказители существовали еще в фараоновский период.
Об этом свидетельствуют сказки и полные воображения истории, дошедшие до нас, особенно представленные в текстах папируса Весткар. Этот источник сообщает, что великий фараон и строитель величайшей пирамиды Хуфу (которого греки называли Хеопсом), страдая от скуки и утомившись от государственных дел, призвал к себе царевичей, своих сыновей, и приказал им по очереди рассказывать истории о чудесах, которые обычно приписывались ученым жрецам из Мемфиса, имевшим славу могучих чародеев. Не удовлетворившись рассказами о событиях, случившихся при его предшественниках Небка и Снофру, царь пожелал воочию убедиться, что современные ему маги действительно обладают теми возможностями, которые им приписывают. Желание царя помог исполнить его сын Дедефхор, лично знавший великого мага по имени Деди, жившего в деревне к югу от Мемфиса. По приказу Хуфу Дедефхор взял одну из царских барок и поплыл вверх по реке к той деревне, где нашел мудреца лежащим на циновке у дверей своего дома, причем один слуга поддерживал его голову, а другой растирал ему ноги. Царевич доставил Деди в Мемфис, привел к царю, и чародей совершил перед ним два чуда. Он приставил отрубленные головы утки и гуся [176 — У Масперо фигурирует третья птица – пеликан (?). В переводе И. Лившица – два гуся (Сказки Древнего Египта. – М.: Алетейа, 1998. – С. 42). – Прим. пер.] к их шеям, они приросли, птицы вскочили и закричали. Затем он приставил отрубленную голову быка, и, хотя текст в этом месте не совсем ясен, по-видимому, бык поднялся и поклонился. [177 — У И. Лившица: «Бык встал позади него (то есть Деди. – С.А.), причем его веревка упала на землю» (Там же. – С. 42). – Прим. пер.] Головы птицы и быка были положены у стены с одной стороны аудиенц-залы, а тела – с другой. Когда Деди произнес заклинание, головы и тела двинулись навстречу друг другу и соединившись, встали каждая на свое место. Если верен комментарий Масперо, что веревка быка упала на землю, то в тексте в этом месте нет пропуска.
Конец сеанса принес царю разочарование. Фараон заставил мага открыть ему число и местонахождение магических замков Тота. В своем ответе маг сообщил царю, что бог солнца Ра решил завершить его династию и третьим его преемником на престоле станет сын жреца бога Ра из Сахебу. Исторические данные свидетельствуют, что ответ оракула был верен лишь отчасти, так как фараон Сахура, сын жреца Ра из Сахебу, был вторым, а не первым царем V династии.
В первую часть нашей книги вошли одиннадцать сказок и историй, среди них рассказы о путешествиях, исторические романы и религиозные произведения, сохранившиеся в иератических папирусах, и легенда о боге Хонсу из Фив, записанная иероглифическим письмом на каменной плите. Собранные воедино, они дают прекрасное представление о литературе Древнего Египта, а каждое в отдельности служит хорошим примером языка и литературного стиля той эпохи, к которой оно относится… Архетип Жалоб красноречивого был составлен в правление Небкаура [178 — Небкаура Хети – четвертый царь X (гераклеопольской) династии. – Прим. пер.], возможно идентичного Ахтою греков, правление которого пришлось на период между VI и XI династиями. Царь Хеопс и волшебники и Приключения потерпевшего кораблекрушение датируются ранней гиксосской эпохой. Возможно, Повесть о Синухете того же времени. Сказка о двух братьях, Повесть об обреченном царевиче, Легенда об Исиде и Ра, Путешествие Ун-Амуна в Ливан записаны в период Нового царства. Каменная плита с текстом легенды о Хонсу, вероятно, относится к птолемеевской эпохе, хотя сама легенда может быть датирована периодом правления Рамсеса II.
Последние два произведения из вошедших в этот сборник были записаны демотическим письмом и повествуют о деяниях сына Рамсеса II и верховного жреца в Мемфисе Сатни-Хемуаса и его сына Са-Осириса. Невозможно точно датировать папирусы, на которых они записаны, но текст был выполнен между 200 г. до н. э. и 100 г. н. э. Известны другие литературные тексты, записанные демотикой (например, История Петубаста // Krall. Ein neuer historischer Roman in Demotischer Schrift [in: Mitteilungen aus der Sammlung der Papyrus Rainer, 1897, vol. VI, p. 19–30], Spiegelberg. Der Sagenkreis des Konigs Petubastis, Leipzig, 1910), но сказание о деяниях Сатни-Хемуаса и Са-Осири-са представляется мне наиболее интересным и одновременно содержательным, поэтому оно и включено в этот сборник.
Представленные выше одиннадцать текстов являются оригинальными произведениями египетских авторов, которые были высокообразованными людьми и прекрасно знали литературу своего времени. С другой стороны, их географические познания не были так точны, названия отдельных мест и имена иногда искажались, а важные исторические подробности опускались или просто забывались. Эти рассказы были призваны развлекать читателя, а не наставлять его. Никакие географические познания не могут помочь локализовать остров Ка, на который был выброшен волной моря потерпевший кораблекрушение, а памятники и царские списки свидетельствуют, что Деди либо полностью забыл, либо проигнорировал тот факт, что целых пять царей правили между смертью Хуфу, фараона IV династии, и первым представителем V династии. Но форма и характер рассказов указывают на чисто египетское происхождение, ничто не свидетельствует в пользу того, что авторы или писцы заимствовали их из чужеземных источников.
Однако Сказка о двух братьях и Повесть о Сатни Хемуасе и мумиях служат примером того, что, когда это отвечало их целям, писцы допускали вставки из других произведений, не имевших с первыми никакой связи. В своем первоначальном виде Сказка о двух братьях заканчивалась казнью жены Анупу, так же как история о жреце Убаонере завершается сожжением его жены. Но автор Сказки о двух братьях решил, что по отношению к Бате допущена несправедливость, и заставил богов сотворить для него красавицу-жену. Благоуханная прядь ее волос, влюбившаяся в девушку река, армия, посланная фараоном на ее поиски, и все остальное не связано с первой частью сказки. Для египтянина не было ничего странного в том, что Бата превратился в быка, так как в «Книге мертвых» имеются главы, предназначенные дать умершему способность по своему желанию превращаться в птицу, змею, крокодила, цветок лотоса или принимать иные формы. Ничего странного не было и в том, что в облике быка Бата мог разговаривать со своей женой, и в том, что коровы предупредили его, что брат собирается его убить, ведь животные разговаривают и в «Книге мертвых» [179 — «Да будет сказано мне теми, которые воззовут ко мне: „Приди, приди в мире», ибо слышал я слова, сказанные Ослом Коту в доме Хапет-ра». Глава CXXV, Обращение к богам, строки 12–13 (папирус Ну, Британский музей № 10447, лист 24).]. А на острове Ка змей вступает в диалог с потерпевшим кораблекрушение. Но если вернуться к истории о Хемуасе и его интересу к тайной книге магии (волшебным замкам?), становится очевидно, что визиты царевича в дом красавицы Табубу не имели ничего общего с его поисками. Масперо перечислил (Romans et Contes Egyp-tiennes, IV ed.) исследования некоторых ученых, обнаруживших параллели нескольким мотивам Сказки о двух братьях в литературе многих народов Европы, Малой Азии и Индии. Но автор или переписчик сказки не мог знать об этих параллелях, ибо он жил на тысячу лет раньше Христа! Хотя, может быть, уже тогда рассказ считался древним, а писец только переписал его или создал собственную версию более ранней редакции.

Но алхимики древности, открывшие чудеса природы и тайны сверхъестественного мира, — чёрные маги, по мнению людей, — простирались ниц в смиренном трепете перед самой Идеей Бога. Превознося её святость; они смотрели на Природу во ВСЕХ её ПРОЯВЛЕНИЯХ и воплощениях сверхчувственного начала как глазами обычного человека, так и глазами философа. Духовным образом они познали суть истинного значения первого греха Ангелов и первого греха Адама и Евы. Алхимики считали возможным (при условии верного понимания «первого греха» и «грехопадения Ангелов») задействовать в (сексуальной) магии СЕМЕНА БОЖЕСТВЕННОСТИ, пребывающие в каждом существе, для познания САМОГО БОГА и ЕДИНЕНИЯ С БОГОМ. Это называется великим действом трансмутации репродуктивной энергии. Это Великое Таинство воплощено в церковном причастии. Это скрытая Герметическая Тайна. И церковь, и алхимики всегда использовали уловки и обман; герметические тайны никогда не раскрывались публично и не издавались в печати. Ясно сознавая это, теперь мы можем дать определение Тонким Силам Природы, которое приведёт к осознанию сути Мистической Анатомии. Герметическая Наука учит нас, что Симпатическая Нервная Система — это Шива Вина (Shiva Vina) (или Вина Кали), т.е. Творящий Струнный Инструмент Бога. Он символически представлен в виде арфы. На струнах симпатической системы играют тантристы, это и есть письмо Шакти или поклонение женской энергии. Нервные волокна в восточной алхимии называются Нади.

Три основных Нади это:

а)        Сушумна — в центральном спинном мозге и продолговатом мозге.

б)        Ида — слева от Шушумы.

в)        Пингала — справа от Шушумы.

Эти Нади начинаются от Лотоса Аджны (Triveni Plexus) и соединяются между бровями над носом. Ида — негативная Нади, соответствует ЛУНЕ; Пингала — позитивная, соответствует СОЛНЦУ. Ида выходит через левую ноздрю, Пингала — через правую. Кроме вышеперечисленных трёх основных Нади, существуют и другие. Всего их насчитывается 14: Сушумна, Пингала, Ида, Гандхари, Хасти- джихвика, Куху (связана с размножением), Саравасти, Пуса, Санкхини, Паясвини, Варуни, Алумбуса, Вискводан и Ясасвини.

Читта — принцип мышления.

Нервное сплетение в восточной алхимии называется Лотосом.

Лотосы — это психические центры тела, где накапливается сила и жизненная энергия. Существует сорок два Лотоса, семь из которых особо ценны и важны с практической точки зрения:

Лотос Муладхара, внутри которого располагается «свернувшаяся» Кундалини Нади; находится в основании Сушумны в крестцовом сплетении. Это спящая сила Высшей жизни. Муладхара охватывает 3 канала — Иду, Пингалу и Сушумну, или ЛУНУ, СОЛНЦЕ и ОГОНЬ, или НЕГАТИВНОЕ, ПОЗИТИВНОЕ и СОЮЗ ОБОИХ. И РЕЗУЛЬТАТ. Солнечное сплетение. Чрево. Инструмент Бога. Он известен как «Лотос-основа» или «Основа жизни». Энергия, окружающая этот Лотос, — Семя Любви, и всё вместе это называется Лотосом Муладхара с четырьмя лепестками.

У Лотоса Свадхистана 6 лепестков.

У Лотоса Манипура 10 лепестков. Он находится под пупком.

У Лотоса Анахата 12 лепестков. Он находится в сердце. Внутри него обитает пламя Ван-Линга!

У Лотоса Вишудха 16 лепестков.

У Лотоса Аджна, находящегося между глазами на переносице, 2 лепестка. Сушумна проходит из крестцового сплетения через спинной мозг к правой стороне Лотоса Аджна (Пингала) и к левой (Ида). Пингала проходит слева от Лотоса Аджна и через правую ноздрю.

Тысячелепестковый Лотос Сахасрара находится над черепом. ХА — это ЛУНА, или Ида; ТХА — это СОЛНЦЕ, или Пингала; ХА-ТХА — союз Праны и Апаны под пупком.

Отсюда — Ха-тха йога, Союз или Соитие Его и Её.

Прана идет от сердца вниз, Апана идет от заднего прохода вверх.

Из сказанного выше о Герметическом или Мистическом значении симпатической нервной системы видно, что симпатическая нервная система, о которой науке известно очень мало, соединяет приземлённую, материалистическую концепцию человеческого Тела (Микрокосма) с высшей и скрытой, эзотерической и алхимической концепцией Высших сил Человеческой природы. В Макрокосме все происходит так же, как и в Микрокосме!

В Макрокосме находится (говоря языком алхимии) Семь сил, или Семь центров сил, будь то Семь Лок (сфер бытия в вечности), или Семь Таттв (причин бытия: Я есть Я), или вообще любая Семеричность; Макрокосмические это силы или Микрокосмические, они существуют в одном и том же порядке и в одинаковых отношениях. Семь Таттв таковы:

Ади Таттва, фундаментальная сила вселенной, возникшая в начале проявления, или «Творящий» период от вечного неизменного САТ, основа ВСЕГО. Она соответствует Золотому Яйцу, которое окружает как всю планету, так и каждого человека. Это Сила, происходящая от Первого — Непроявленного Логоса! Эквивалент СОЛНЦА! Отец! Vater!

Анупадака Таттва, первое различие на плане бытия, Таттва не имеет родителей. Бог Брахма появился на свет без отца и матери, он возник из пупка Вишну. Эквивалент ЛУНЫ. Логос, Сын! Sohn!

Акаша Таттва. От неё происходят все религии: Юпитер, Индра, Отец Эфир, Пневма, Проявленный Логос и библейский Святой Дух! Heilige Geist! Это эквивалент Сатурна.

Вайю Таттва — воздушный план; Таджас Таттва — план нашей атмосферы;

Апас Таттва, жидкая субстанция Воды; Притхиви Таттва, твёрдая субстанция Земли.

Последние четыре соответствуют четырём элементам:

Вайю — Воздуху и Юпитеру;

Аджна (Агни) — Огню и Марсу;

Апас — Воде и Венере;

Притхиви — Земле и Меркурию.

Согласно Мистической анатомии Акаша Таттва находится в мозге; Таджас Таттва — в плечах; Вайю Таттва — в пупке; Апас Таттва — в коленях; Притхиви Таттва — в ступнях.

Далее, согласно Мистической анатомии:

Селезенке соответствует Линга Шарира;

Почкам — Кама;

Сердцу — Прана;

Телу с четырьмя конечностями — Кама-Манас;

Слизистой — Манас Антакарана;

Шишковидной железе — Манас, а когда её касается Кундалини, она превращается в Буддхи Манас, Божественную Мысль.

Особое значение для Мистической Анатомии имеет слизистая в основе мозга. Слизистая, или Hypophys Cerebri, связана с эпифизом, шишковидной железой. Hypophys Cerebri и эпифиз покрыты серым песком, именуемым «мозговым песком» — Acervulus Cerebri или псаммозными тельцами. Этот песок, о котором физиологи ничего не знают, появляется в человеке только после 7 лет.

Этот песок имеет огромное тайное значение. Он связан с производством САТ, главной сутью Всего. Он связан с Центральным органом всей влаги, МАТКОЙ, и в матке находится ПРАНА, Великий архитектор ребенка. ПРАНА находится в воздухе и поглощается живыми существами.

Без Праны ничего бы не выжило. Но Прана находится не только в воздухе, но ещё и там, куда он не может проникнуть. Она не зависит от воздуха, в то время как воздух зависит от Праны. Прана рождается от Атмы (Atem Gottes, дыхание божье). Она возникает в Атме как тень в теле.

Мы поглощаем Прану из воздуха с каждым вдохом. Но мы можем научиться вдыхать больше Праны чем нам обычно требуется для повседневной жизни. Эту лишнюю Прану можно хранить в наших нервных центрах — Лотосах и сплетениях — до тех пор, пока она срочно не понадобится. Эта способность сравнима с хранением электричества в лейденской банке. Через это целенаправленное, сознательное накопление дополнительной Праны в теле, физическое тело развивает такие особые силы, которые раньше в нём спали. Люди, которые через накопление дополнительной Праны развили особые Силы, благодаря интеллектуальным тренировкам способны перемещать, выдыхать, распространять, передавать накопленную Прану другим! Это называется ЛЕЧЕНИЕМ ПРАНОЙ, которое 1893 (1894) г. систематизировал Теодор Ройсс в работе «ПРАНА-ТЕРАПИЯ». Научный труд, посвященный этой теме, был опубликован в 1893 г. в журнале «Сфинкс» доктора Губбе-Шлайдена из Ганновера под псевдонимом «Теодор Регенс». Этот труд был позже издан отдельно маленькой книгой под названием «Пранатерапия».

(Oriflamme, 1913)

© Перевод — Sr. Imilia, редактура — Fr. TITHIVN, B.O.T.O., 2009 e.v.

АРХЕТИПЫ АСТРАЛЬНОГО УНИВЕРСУМА СОГЛАСНО МИФОЛОГИИ И ЗАПАДНЫМ ТРАДИЦИЯМ¹

ПРЕДИСЛОВИЕ

Элифас Леви (Альфонс Луи Констант, 1810 1875) несостоявшийся католический священник, некогда фанатичный сектант, затем разочаровавшийся революционер, наконец, трезвомыслящий писатель-оккультист, снискавший себе на этом поприще мировую известность, благодаря своим знаниям, опыту и писательскому таланту. «Ключ к великим тайнам» третья и, пожалуй, главная книга среди его работ по Высшей Магии, которая обобщает и завершает две предыдущие книги его Трилогии, каковыми являются «Догмат и ритуал высшей магии» и «История магии». Эти две книги известны русскоязычному читателю, но их переводы выполнены столь скверно, что едва ли по ним можно составить правильное представление о той Высшей Магии, которой учил Элифас. Перевод настоящей книги, за которым вскоре последуют и остальные, призван исправить эту ситуацию.

Абсолютный ключ к оккультным наукам, данный Гийомом Постелем и завершённый Элифасом Леви

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Предлагаемый русскому читателю перевод третьей книги одного из самых выдающихся писателей-оккультистов XIX века, Элифаса Леви, в рождении Альфонса Луи Константа, оказавшего неизгладимое влияние на всю дальнейшую оккультную жизнь Франции, да и всей Западной Европы, является первым в моём замысле перевести все сочинения Элифаса. Настоящая книга, согласно словам автора «завершает и объясняет» две предыдущие его книги по магии, а именно «Догмат и ритуал высшей магии» и «История магии». Эти две книги уже издавались на русском языке и именно с них я начал своё знакомство с оккультизмом. Тогда эти книги произвели на меня смешанное впечатление, так как среди вполне ясно изложенных идей содержались такие фрагменты текста, а часто и целые главы, осмыслить которые было невозможно. Причина этого выяснилась спустя некоторое время, когда я, улучшая свой французский чтением разнообразной литературы, решил почитать и Элифаса Леви. Уже с первых страниц стало ясно, что переводчик совсем не заботился о точности перевода, передавая одни и те же термины различными русскими словами, сокращая предложения, опуская предложения, а часто и целые абзацы, и даже страницы. Иногда абсурдность перевода вызывала смех; например, когда «жрица Юнона» переведена «папой Иоанном» или, приводится цитата из Библии, которую переводчик переводит своими словами, и вместо «сказано в книге Иова» пишет «говорится в книге Трудов». Но что по-настоящему меня удивило, так это явное искажение смысла. Чтобы не быть голословным приведу несколько выдержек.

Из книги «Ритуал трансцендентальной магии» (Dogme et rituel de la haute magie, t.2):

Из книги «Великий аркан или разоблачённый оккультизм» (Le grand arcane ou occultisme dévoilé):

К ущербности существующих переводов добавляется ещё и то, что 10 15% текста оригинала в них вообще отсутствует. Всё это вместе не позволяет следить за мыслью автора. То и дело возникает впечатление недоговорок, противоречий, косноязычия, тогда как на самом деле книги Элифаса Леви своим красноречием и доходчивостью изложения затмевают книги всех остальных, известных мне французских оккультных писателей. Так что не удивительно, что труды Элифаса Леви не вызвали к себе должного внимания русскоязычных читателей. Надеюсь, что настоящий перевод, который я старался делать дословным везде, где позволял русский язык, и последующие, которые я намерен сделать, исправят это положение.

И.Х.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Тайна будоражит умы. Тайна это бездна, непрестанно притягивающая наше неугомонное любопытство своими неизведанными глубинами.

Величайшая тайна бесконечности это существование Того, единственно для Кого нет ничего тайного.

Вмещающий в себя бесконечность, которая в принципе невмещаема, Он сам оказывается бесконечной и никогда не постижимой тайной; иначе говоря, Он и есть тот абсурд, в который верил Тертуллиан[1].

Неизбежно абсурдный, ибо разум навсегда должен отказаться Его постичь; неизбежно веруемый, ибо наука и разум, будучи не в состоянии доказать, что Его нет, обречены верить, что Он есть, и слепо Ему поклоняться.

Вот почему этот абсурд является бесконечным источником разума, вечно исходящим светом из вечной тьмы; наука, эта вавилонская башня ума, может извиваться и прирастать своими витками, всегда поднимаясь; она сможет расшатать землю, но она никогда не коснётся неба.

Бог это то, для познания чего надо учиться всегда. Следовательно, это то, чего мы не познаем никогда.

Итак, область тайны это поле, всегда открытое для завоеваний ума. По нему можно смело шагать, протяженность его никогда не уменьшиться, лишь отодвинутся горизонты. Знать всё несбыточная мечта, но горе тому, кто не решается познать всё и тому, кто не знает, что для того чтобы знать хоть что-нибудь, надо быть готовым учиться всегда!

Говорят, для того чтобы что-нибудь хорошо выучить, надо это несколько раз забыть. Мир следует этому правилу. Всё, над чем думают в наши дни, уже было решено древними; предшествующие нашим историческим летописям, их решения, записанные иероглифами, больше не несут для нас смысла; один человек нашёл к ним ключ, он вскрыл некрополь древней науки, и дал в своё время всему миру забытые теоремы, простые и величественные как сама природа обобщения, всегда исходящие из единицы и умножающиеся как числа в таких точных пропорциях, что известное открывает и доказывает неизвестное. Усвоить эту науку это увидеть Бога. Автор настоящей книги, завершая свой труд, надеется, что доказал это.

Но когда вы увидите Бога, жрец скажет вам: «Обернись!», и в тени, что вы отбрасываете в присутствии этого солнца умов, вам покажется дьявол чёрный призрак, которого вы будете видеть, когда не будете смотреть на Бога; и тогда вам покажется, что вы заелонили своей тенью всё небо, ибо поднимающиеся испарения земли, кажется, увеличивают её.

Согласовать познание с откровением и разум с верой в области религии; показать абсолютные начала, которые примиряют все противоречия в философии; наконец, раскрыть универсальное равновесие природных сил такова тройная цель этого труда, который, поэтому, будет разделён на три части.

Итак, мы покажем истинную религию в таком свете, что каждый, верующий или нет, не сможет понять её неправильно, и это будет абсолютом в области религии. В философии мы установим незыблемые черты той ИСТИНЫ, которая, для науки, является РЕАЛЬНОСТЬЮ, для рассудка СМЫСЛОМ [разумом], для сердца-I—г О ПРАВДОЙ. Наконец, мы поведаем о тех законах природы, равновесие которой они поддерживают, и мы покажем насколько бесплодны домыслы нашего воображения перед плодородными реальностями движения и жизни. Итак, мы призываем великих поэтов будущего переделать божественную комедию[2], но не по человеческому воображению, а по божественной математике.

Тайны иных миров, скрытые силы, необычайные откровения, таинственные болезни, редкие способности, духи, привидения, магические парадоксы, герметические арканы мы обо всём расскажем и всё объясним. Но что же наделило нас таким могуществом? Мы и это не побоимся раскрыть нашим читателям.

Существует одна тайная и священная азбука, создание которой евреи приписывали Еноху, египтяне — Тоту или Гермесу [Меркурию] Трисмегисту, греки Кадму и Паламеду. Эта азбука, известная пифагорейцам, состоит из абсолютных идей, соотнесённых со знаками и числами, сочетаниями которых реализуется математическое мышление. Соломон представил эту азбуку в виде семидесяти двух имён, написанных на тридцати шести талисманах, и именно это посвящённые Востока ещё называют маленькими ключами или ключиками Соломона. Эти ключи описаны, а их употребление объяснено в одной книге, которую предание возводит к патриарху Аврааму; это Сефер-Иецира [книга творения], и с ведением Сефер-Иециры проникают в скрытый смысл книги Зогар великой догматической книги Каббалы евреев. Ключики Соломона, со временем забытые, говорят даже, потерянные, мы их отыскали и без труда отворили все врата древних святилищ, где, кажется, дремала абсолютная истина, вечно молодая и всегда прекрасная, как та принцесса из детской сказки, которая целый век ждала во сне своего жениха, который должен был её разбудить.

После нашей книги, всё ещё будут тайны, но выше и дальше в бесконечных глубинах. Это издание луч света, или безумие; мистификация, или памятник. Читайте, думайте и судите.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТАЙНЫ РЕЛИГИИ.

РЕШАЕМЫЕ ВОПРОСЫ:

1.       Доказать, однозначно и абсолютно, существование Бога, и предложить такое понимание Его, которое бы удовлетворило каждого.

2.       Установить существование истинной религии таким образом, чтобы оно было неоспоримым.

3.       Указать на значение и на смысл всех тайн единой, истинной и универсальной религии.

4.       Обратить возражения философии за истинную религию.

5.       Обозначить границу между религией и суеверием, и обосновать чудеса и дива.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ

Когда граф Жозеф де Местр[3], этот великий страстный логик, сказал с отчаяньем: «Мир без религии», он уподобился тем, кто безрассудно говорят: «Нет Бога».

Мир, и в самом деле, без религии графа Жозефа Местра, так же как, вероятно, и Бога, как его понимают большинство атеистов, не существует.

Религия опирается на незыблемый и универсальный факт:религия неизбежно имеет абсолютный смысл. Сама природа освящает понятие, обозначаемое этим словом, и возводит его на высоту начала [принципа].

Потребность верить тесно связана с потребностью любить вот почему души имеют нужду разделять одни и те же надежды и одну и ту же любовь. Обособленные верования не что иное, как сомнения; узы взаимодоверия вот что делает религию[4], создавая веру.

Вера не изобретается, не навязывается, не учреждается посредством политического соглашения; она проявляется как и жизнь с какой-то неотвратимостью. Та же самая сила, которая управляет явлениями природы, простирает и ограничивает, вне всякого человеческого предвидения, сверхъестественную область веры. Откровения не измышляют, им подчиняются и в них верят. Напрасно ум протестует против тёмности догматов, ведь именно эти тёмности и влекут его к себе, и часто, даже самый непримиримый мыслитель стыдится принять на себя прозвище «человек без религии».

Религия занимает настолько важное место среди реалий жизни, что те, которые обходятся без религии (точнее, которые считают, что обходятся без неё), и представить себе даже не могут. Всё, что возвышает человека над животными, как то: любовь, самопожертвование, честь по своей сути является религиозными чувствами. Культ родины и семьи, святость присяги и памяти вот то, от чего человечество никогда не отречётся, если только оно полностью не деградирует; вот то, что не будет существовать без веры в нечто большее, чем бренная жизнь со всеми её злоключениями, её невежеством и её бедами.

Если бы результатом всех наших устремлений к вещам возвышенным, кажущихся нам вечными, была бы вечная погибель, то единственными нашими обязанностями были бы наслаждение настоящим, забвение прошлого и беспечность о будущем; и было бы совершенно справедливо сказать в один голос с одним известным софистом, что думающий человек это деградированное животное.

Итак, из всех страстей человека, религиозная страсть самая могучая и самая живучая. Она с равным фанатизмом порождается как через утверждение, так и через отрицание; одни с упорством утверждают бога, которого они создали по своему образу, другие с безрассудством его отрицают, как если бы они могли понять или разрушить одной только мыслью всю бесконечность, связанную с этим великим именем.

Философы не достаточно размышляли над физиологической стороной религии у человечества; религия, по сути, существует вне всяких догматических споров. Она одна из способностей души человека, как рассуждение или любовь. Пока будет человек, будет существовать и религия. С этой точки зрения, она не что иное, как потребность в абсолютном [бесконечном] идеализме; потребность, которая оправдывает все надежды на развитие, которая воодушевляет на самопожертвование, которая единственная не допускает добродетели и чести быть пустыми словами, служащими для обольщения слабых и простаков на выгоду сильных и хитрецов.

Именно этой врождённой потребности верить и можно дать имя природной [естественной] религии, а всё, что стремится уменьшить или ограничить порыв этой веры, находится, с точки зрения религии, в противостоянии с природой. Сущность религии тайна, ибо вера начинается с неизвестного, всё остальное она оставляет исследованиям науки. Сомнение же смертельно для веры; она чувствует, что вмешательство 60жественной сущности необходимо, чтобы заполнить пропасть, которая отделяет конечное от бесконечного, и она утверждает это вмешательство со всей ревностью своего сердца, со всей кротостью своего ума. Вне этого акта веры [т.е. утверждения божественного вмешательства], религиозная потребность не находит удовлетворения и сменяется скептицизмом и отчаяньем. Но чтобы этот акт веры не стал актом глупости, разум желает, чтобы он был управляемым и упорядоченным. Но чем? Наукой? Мы увидели, что наука здесь ничего не может. Светской властью? Но это абсурд. Жандармы будут надзирать над священниками!

Остаётся только духовная [моральная] власть, которая только одна может учредить догматы и установить порядок культа, на этот раз сообща со светской властью, но не по её приказам; одним словом, надо, чтобы вера доставляла религиозной потребности ощутимое, полное, постоянное, не вызывающее сомнений удовлетворение. Для этого нужно утверждение какого-нибудь абсолютного, неизменного догмата, хранимого уполномоченной иерархией. Нужен действенный культ, который, вместе с абсолютной верой, давал бы субстанциональное осуществление символам вероисповедания.

Религия, понимаемая таким образом, будучи единственной, удовлетворяющей естественную религиозную потребность, должна называться единственной истинно естественной. И мы приходим к такому двоякому определению: истинная естественная религия это религия откровения; истинная религия откровения это религия иерархическая и основанная на предании, которая утверждается абсолютно, несмотря на человеческие споры, через причастие к вере, надежде и любви.

Представляя духовную власть и осуществляя её через действенность своего служения, священничество свято и непогрешимо, тогда как человечество подвержено порокам и заблуждениям. Священник, действующий как священник, всегда является представителем Бога. Ошибки или даже преступления человека не в счёт. Когда Александр VI осуществлял рукоположение, это не отравитель налагал руки на епископов, но папа. Итак, папа Александр VI никогда ни искажал и ни подменял догматы, которые его осуждали; таинства, которые в его руках спасали других, не оправдывали его самого. Всегда и везде есть лжецы и преступники, но в иерархической и божественно уполномоченной Церкви никогда не было и никогда не будет ни плохих пап, ни плохих священников. Плохой и священник слова несовместимые.

Мы упомянули Александра VI и думаем, что этого имени будет достаточно, чтобы нам не противополагали другие напоминания, справедливо ненавистные. Великие преступники бесчестили себя вдвойне по причине священного сана, в который они были возведены; но не в их власти обесчестить этот сан, всегда остающийся лучезарным и сияющим над падшим человечеством.

Мы уже сказали, что нет религии без тайн; добавим, что нет и тайн без символов. Символ, являясь формулой или выражением тайны, выражает её неизведанную глубину не иначе как через парадоксальные образы, заимствованные у изведанного. Символическая форма, должная характеризовать то, что выше научного смысла, неизбежно должна находиться вне этого смысла вот откуда взялись те знаменитые и совершенно правильные слова одного из Отцов Церкви: credo quia absurdum [верую, ибо абсурдно].

Если наука утверждает то, чего не знает, она саморазрушается. Итак, наука не должна заниматься делами веры, равно как и вера не может принимать решения по вопросам науки. Любой постулат веры, которым наука имеет наглость заниматься, не может для неё не быть абсурдом, так же как и любой научный постулат, который предлагают нам в качестве предмета веры, будет абсурдом в области религии. Верить и знать это два понятия, которые никогда нельзя смешивать.

Их также нельзя и противопоставлять друг другу. В самом деле, невозможно верить в противоположное тому, что знаешь наверняка, просто потому что знаешь это, и равно невозможно узнать противоположное тому, во что веришь, тотчас же не перестав верить.

Отрицать или же оспаривать решения веры от имени науки это доказывать, что не понимаешь ни науки, ни веры; ведь тайна Бога в трёх лицах это не математическая задача; воплощение Слова это явление, не относящееся к медицине; искупление ускользает от критики историков. Наука совершенно неспособна решить такой вопрос: ошибочно или разумно верить или не верить в догмат; она может только констатировать результаты вероисповедания, и если вера явно делает людей лучшими, и если, к тому же, сама вера, как физиологическая потребность, является необходимостью и силою, то науке надлежало бы её принять и с нею считаться.

Теперь осмелимся утверждать, что существует нечто огромное, равно ценимое и верой и наукой, нечто, что делает Бога некоторым образом видимым на земле; нечто бесспорное и всем доступное; это нечто это проявление в мире, начиная с эпохи христианского откровения, духа, неизвестного древним; духа, явно божественного, более достоверного, чем наука в своих трудах, 60лее величественного идеала в своих надеждах, чем самая высокая поэзия; духа, для которого потребовалось создать новое имя, никогда раньше неслышимое в святилищах древнего мира. Итак, имя было создано, и мы докажем, что это имя как для науки, так и для веры является выражением абсолюта, и слово это ЛЮБОВЬ, а дух, о котором мы говорим, нарицается духом любви[5].

Перед любовью вера падает ниц, а побеждённая наука склоняется. Здесь явно есть нечто большее, чем просто человечность; любовь доказывает своими делами, что она не есть плод воображения. Она сильнее всех страстей; она торжествует над страданиями и смертью; она даёт понять Бога всем сердцам и, кажется, заполняет даже саму вечность через начатую реализацию своих законных надежд.

Какой Прудон осмелится богохульствовать перед живой и деятельной любовью? Какой Вольтер посмеет смеяться?

Свалите один на другой все софизмы Дидро, критические аргументы Штрауса[6], «Руины» Вольнея[7] (очень меткое название, ибо этот человек не мог делать ничего, кроме руин), богохульства той революции, чей голос уже один раз потонул в крови, а другой раз в презрительном молчании; прибавьте туда те ужасы и бредни, что готовит для нас будущее; затем пусть придёт самая смиренная и самая простая из всех сестёр милосердия и мир оставит все свои глупости, все свои преступления, все свои нездоровые бредни, чтобы склониться перед этой высшей реальностью.

Любовь! Вот божественное слово; единственное слово, которое позволяет понять Бога; слово, которое содержит в себе всё откровение целиком! Дух любви, союз двух слов, вот всё решение и весь ответ! В самом деле, на какой вопрос не могут ответить эти два слова?

Что такое для нас Бог, если не дух любви? Что такое православие? Не дух ли это любви, который не спорит о вере, чтобы не пошатнуть доверие малых, и чтобы не нарушить мира причастия? Итак, является ли вселенекая Церковь чем-то иным, чем причастием в духе любви? Именно благодаря духу любви Церковь является непогрешимой. Именно дух любви является божественной добродетелью священства.

Обязанность человека, гарантия его прав, свидетельство его бессмертия, вечность блаженства, начатого для него на земле, славный конец его существования, результат и орудие его усилий, совершенствование его личной, светской и религиозной нравственности дух любви включает в себя всё, прилагается ко всему, может на всё надеяться, за всё взяться и всё исполнить.

Это духом любви Иисус, умирая на кресте, дал своей матери сына в лице святого Иоанна и, торжествуя над муками ужасной казни, испустил вопль избавления и спасения, возгласив: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой».

Это любовью двенадцать мастеров из Галилеи завоевали мир; они любили истину больше жизни, и они сами ходили её проповедовать народам и царям; пройдя испытание пытками, они остались верными. Они многим показали бессмертие, живущее в их смерти, и они окропили землю кровью, тепло которой не остынет, ибо все они пылали жаром любви.

Это духом любви апостолы учредили их символ. Они сказали, что лучше верить совместно, чем сомневаться по отдельности; они основали иерархию на послушании, ставшим таким благородным, и таким величественным благодаря духу любви, и сказали, что так прислуживать это властвовать; они сформулировали веру всех и надежду всех, и заключили этот символ под стражу любви всех. Горе эгоисту, который присваивает себе лишь одно слово из этого наследия Слова, ибо это богоубийца, который хочет расчленить тело Господа.

Этот символ это святой ковчег любви, кто коснётся его умрёт смертью вечной, ибо от него отвернётся любовь. Это священное наследство наших детей, это цена крови наших отцов!

Это любовью мученики умиротворялись в темницах цезарей и обращали в свою веру своих тюремщиков и палачей.

Это во имя любви св. Мартин Турский возражал против казни присциллиан и отделился от причастия с тираном, который хотел насадить веру мечом.

Это любовью столькие святые дали утешение миру преступлений, совершённых во имя самой религии!

Это любовью святой Винсент де Поль и Фенелон заставили себе поклоняться века, даже самые безбожные, и заранее ниспровергли смех детей Вольтера перед внушительной серьезностью своих добродетелей.

И наконец, благодаря любви, безумие креста стало мудростью народов, поскольку все благородные сердца понимают, что гораздо лучше верить с теми, кто любит и жертвует собой, чем сомневаться с эгоистами и рабами страстей!

СЛОВО ПЕРВОЕ. РЕШЕНИЕ ПЕРВОГО ВОПРОСА ИСТИННЫЙ БОГ

Бога можно определить только через веру; наука не может ни отрицать, ни утверждать его существование.

Бог это абсолютный объект человеческой веры. В бесконечном это верховный ум и творец порядка. В миру это дух любви.

Вселенский Сущий[8], кто Он? роковая машина, вечно перемалывающая разумных существ по воле случая, или прозорливый Ум, направляющий силы на возделывание умов.

Первая гипотеза противна разуму, она отвратительна и аморальна.

Следовательно, наука и разум должны склонится ко второй.

Да, Прудон, Бог это гипотеза; но эта гипотеза столь необходима, что без неё все теоремы становятся нелепыми и сомнительными.

Для посвящённых в каббалу, Бог это абсолютное единство, которое творит и одушевляет числа.

Единство человеческого ума доказывает единство Бога.

Ключ к числам это ключ к символам, поскольку символы это аналоговые фигуры гармонии, происходящие из чисел.

Математика не знает как доказать слепой рок, поскольку она является выражением точности, которая является особенностью высшего разума [логики].

Единица доказывает аналогию противоположностей; она есть начало, равновесие и конец всех чисел. Акт веры исходит из единства и возвращается к единству.

Мы собираемся дать краткое объяснение Библии через числа, поскольку Библия это книга образов Бога.

Мы спросим у чисел о смысле догматов вечной религии, и числа нам ответят на все вопросы, объединяясь в синтезе единства.

Следующие несколько страниц это всего лишь замечания относительно каббалистических гипотез; они в стороне от веры, и мы указываем на них только как на занимательные исследования. Не наше дело вводить новшества в области догматов, и наши утверждения как посвященного всецело подчинены нашей покорности как христианина.

ОЧЕРК ПРОРОЧЕСКОГО БОГОСЛОВИЯ ЧИСЕЛ

I. ЕДИНИЦА

Единица есть начало и конец [синтез] чисел, она идея Бога и человека, она союз разума и веры.

Вера не может быть противопоставлена разуму, она обусловлена любовью, она тождественна надежде. Любить это верить и надеяться, и этот тройной порыв души называется добродетелью, так как чтобы её делать нужна добрая воля [мужество]. Но откуда взялась бы добрая воля, если бы не было возможно сомнение? Итак, мочь сомневаться это сомневаться. Сомнение есть сила, уравновешивающая веру, и оно придаёт ей всё достоинство.

Сама природа побуждает нас верить, но формулы веры являются общественными установлениями наклонностей веры в данную эпоху. Именно это составляет непогрешимость церкви, непогрешимость свидетельства и дела.

Бог необходимо является самым неизвестным из всех существ, потому что он определяется только через обратный смысл наших выражений, он есть всё то, чем не есть мы, это бесконечное, противопоставленное конечному гипотезой от противного.

Вера и, следовательно, надежда и любовь такие же свободные как и человек, их невозможно наложить на других, не наложив их на себя.

Это благодати, говорит религия. Итак, постижимо ли навязывать благодать, т.е. хотеть подчинить людей тому, что приходит свободно и даром с небес? Её надо им жаждать.

Рассуждать о вере это бредить, ибо предмет веры вне рассудка. Если меня спросят: Есть ли Бог? Я отвечу: Я в Него верю. Но знаете ли вы это наверняка? О, если бы я это знал, то я в Него бы не верил, но знал бы Его.

Сформулировать веру это согласовать терминологию общепринятой гипотезы.

Вера начинается там, где заканчиваются знания. Может показаться, что прибавлять знания это отнимать у веры, но в действительности, это равно увеличивает их область, ибо это расширяет их основание.

Невозможно разгадать неизвестное, разве только через его предположенные и предполагаемые отношения с известным.

Аналогия была единственным догматом древних магов. Догмат действительно является посредником, ибо он наполовину научен, наполовину гипотетичен, наполовину разумен и наполовину поэтичен. Этот догмат был и всегда будет источником всех других.

Что такое Богочеловек? Это тот, кто осуществил в наиболее человеческой жизни наиболее божественный идеал.

Вера это божественная интуиция [divination] ума и сердца [вёдения и любви], направляемая указаниями природы и разума [логики].

Таким образом, в самой сущности веры заложена недоступность для науки, сомнение для философии и неопределимость для определения.

Вера гипотетичное осуществление и условное определение конечной надежды. Это прилепление к видимому знаку невидимых вещей.

Sperandarum substantia rerum

Argumentum non apparentium.

Чтобы утверждать, без безумия, что Бог есть или его нет, надо исходить от разумного или неразумного определения Бога. Итак, это определение, чтобы быть разумным должно быть гипотетичным, аналоговым и в меру отрицательным. Можно отрицать какого-то одного бога, но абсолютный Бог отрицается не больше, чем доказывается; его разумно предполагают и в него верят.

Блаженны чистые сердцем, ибо тии Бога узрят сказал Учитель; видеть сердцем это верить, и, если эта вера относиться к истинному благу, она не может заблуждаться, при условии, что она не стремиться к чрезмерному определению, следуя опасным побуждениям личного невежества. Наши суждения в вопросах веры прилагаются к нам самим, они сделают нас такими, какими мы будем верить. Т.е., мы сделаем себя по подобию нашего идеала.

Те, кто создают богов, становятся подобны им, говорит псалмист, также как и все те, кто в них верит.

Божественный идеал древнего мира создал цивилизацию, которая подходит к концу, и не надо отчаиваться при виде того, как бог наших отцов-варваров становится дьяволом наших более просвещённых детей. Дьяволов создают из свергнутых богов, и Сатана является таким противоречивым и таким безобразным только потому, что сделан из обрывков древних теогоний. Это сфинкс без отгадки, это загадка без разгадки, это тайна без истины, это абсолют без реальности и без света.

Человек это сын Бога, потому что Бог проявился, осуществился и воплотился на земле, назвавшись Сыном человеческим.

Только создав Бога в своём уме и в своём сердце [в своей любви], человечество поняло высшее Слово, которое сказало: Да будет свет!

Человек это форма божественной мысли, а Бог это идеал человеческой мысли.

Итак, Слово Бога есть свидетельство человека, а Слово человека есть свидетельство Бога.

Человек это Бог мира, а Бог это человек неба.

Прежде чем сказать: «Бог хочет», захотел человек.

Чтобы понять и прославить всемогущего Бога, человеку надо быть свободным.

Слушаясь и воздерживаясь от плода познания из-за страха, человек был бы невинным и глупым как ягнёнок; будучи же любопытным и мятежным как ангел света, он сам отрезал свою пуповину и, ниспав свободным на землю, он увлёк за собой в своём падении Бога.

И вот почему со дна этого высокого падения, он поднимается во славе с великим осуждённым Голгофы и входит с ним в царствие небесное.

Так как царствие небесное принадлежит уму и сердцу [ведению и любви], то они оба дети свободы!

Бог показал человеку свободу как его возлюбленную и, дабы испытать его сердце, он послал между ней и ним призрак смерти.

Человек [её] возлюбил, и он чувствует себя Богом; он дал для неё то, что Бог пришёл дать ему: вечную надежду.

Он устремляется к своей невесте сквозь мрак смерти и сей призрак исчезает.

Человек обладает свободой; он обнимает жизнь.

Искупляй же теперь свою славу, Прометей!

Твоё без конца пожираемое сердце[9] не может умереть; умрёт твой ворон и Юпитер.

Придёт день и мы, наконец, проснёмся от болезненных сновидений мучительной жизни; наше испытание будет завершено, мы будем достаточно сильны против боли, дабы быть бессмертными.

Тогда мы будем жить в Боге более полной жизнью, и мы снизойдём в его творения со светом его мысли, мы будем унесены в бесконечность дыханием его любви.

Нет сомнений, мы будем старшими новой расы; ангелами грядущих людей.

Как небесные посланники, мы будем бороздить бескрайние просторы, и звёзды будут нашими белыми корабликами.

Мы преобразимся в кротких видениях, чтобы дать отдохновение слезящимся глазам; мы соберём лучезарные лилии на неизвестных лугах, и мы стряхнём с них росу на землю.

Мы прикоснёмся к векам засыпающего ребёнка, и мы кротко развеселим сердце его матери зрелищем красоты её любимого сына.

II. ДВОИЦА

Двоица, в первую очередь, это число женщины, супруги мужа и матери общества.

Мужчина это любовь в ведении, женщина ведение в любви.

Женщина улыбка Творца, довольного собой; лишь сделав дело, он ушёл почивать, говорит небесная притча.

Женщина прежде мужчины, поскольку она мать и ей заранее всё прощается, поскольку она рождает в муках.

Женщина первой посвящена в бессмертие через смерть; тогда муж увидел в ней такую красоту и осознал в ней такое благородство, что захотел[10] последовать за нею, и он полюбил её больше жизни, больше своего вечного блаженства.

Блаженны изгнанные! Ибо она им дана спутницей в их изгнании!

Но дети Каина взбунтовались против матери Авеля и они поработили свою мать.

Красота женщины стала добычей дикости мужчин без любви.

Тогда женщина закрыла своё сердце, как закрывают святилище, которым пренебрегают, и сказала недостойным её мужчинам: «Я дева, но я желаю быть матерью, и мой сын научит вас любить меня».

О Ева! Будь спасенна и обожаема в твоём падении!

О Мария! Будь благословенна и обожаема в твоих муках и в твоей славе!

Святой Распятый, который пережил твоего Бога, дабы погрести твоего сына, будь для нас последним еловом божественного откровения!

Моисей называл Бога Господом, Иисус своим отцом, а мы, думая о тебе, скажем Провидению[11]: «Ты наша мать!»

Дети женщины, простим же падшей женщине.

Дети женщины, поклонимся обновлённой женщине.

Дети женщины, спавшие на её груди, убаюкиваемые на её руках и утешаемые её ласками, возлюбим же её и друг друга!

III. ТРОИЦА

Троица число творения.

Бог творит себя вечно, и бесконечность, которую он заполняет своими трудами, есть непрестанное и нескончаемое творение.

Высшая любовь любуется красотой как в зеркале, и она примеряет все формы, как наряды, ибо она невеста жизни.

Человек также утверждает и создаёт себя сам: он украшает себя своими победами, он освещает себя своими замыслами, он облачается в свои труды, как в брачные одежды.

Великая неделя творения была скопирована гением человека, обожествляющего формы природы.

Каждый день предоставляет новое откровение, каждый новый прогрессивный царь мира был на один день образом воплощённого Бога! Высшая мечта, объясняющая тайны Индии и оправдывающая весь её символизм!

Высокое понятие Богочеловек соответствует творению Адама, и христианство, в первые дни подобное обычному человеку в земном раю, было всего лишь надеждой и вдовством.

Мы ожидаем культа супруги и матери, мы надеемся на брак нового союза.

Тогда бедные, слепые, все изгнанники старого мира будут приглашены на пир и получат брачные одежды; и они будут смотреть друг на друга с великой кротостью и неизгладимой улыбкой, ибо они долго плакали.

IV. ЧЕТВЁРКА

Четвёрка число силы. Это троица, дополненная ׳ своим произведением, это взбунтовавшаяся еди’ ница, умиротворённая верховной троицей.

В первом порыве жизни, человек, забыв свою мать, понимал Бога только как ревнивого и непреклонного отца.

Угрюмый Сатурн, вооружённый своей детоубийственной косой, приступил к пожиранию своих детей.

Юпитер имел брови, которые сотрясали Олимп, а Иегова громы, которые оглушали Синайскую пустынь.

Однако отец людей, бывая часто пьяным, как Ной, допустил миру воспринять тайны жизни.

Психея, обожествившаяся через свои страдания, стала невестой Амура; воскресший Адонис обрёл Венеру на Олимпе; Иов, победивший зло, обрёл больше, чем потерял.

Закон это испытание мужества.

Любить жизнь больше, чем бояться угроз смерти это удостоиться жизни.

Избранны те, кто смеют; горе тёплым!

Итак, рабы закона, сделавшиеся тиранами совести, и прислужниками страха, и скупыми на надежду, и фарисеями всех синагог и всех церквей, вот кто отвержен и проклят Отцом!

Разве Христос не был отлучён и распят синагогой?

Разве Савонарола не был сожжён по приказу верховного понтифика христианской религии?

Разве сегодня нет таких фарисеев, какие были во времена Каиафы?

Если кто-то говорит им от имени ума и сердца [любви], разве они его слушают?

Только вырвав детей свободы из тирании фараонов, Моисей положил начало царству Отца.

Только сбросив невыносимое иго моисейского фарисейства, Иисус призвал всех людей к братству с единородным сыном Бога.

Когда падут последние идолы, когда разорвутся последние материальные цепи совести, когда последние убийцы пророков, когда последние душители Слова будут разоблачены, только тогда настанет царство Святого Духа.

Слава Отцу, похоронившему армию фараона в Красном море!

Слава Сыну, сорвавшему занавес с храма, и чей слишком тяжёлый крест, возложенный на короны Кесарей, разбил о землю лбы Кесарей!

Слава Святому Духу, который должен смести с земли своим ужасным дыханием всех разбойников и всех палачей, чтобы очистить место для пира детей Бога!

Слава Святому Духу, который пообещал завоевание земли и неба ангелу свободы!

Ангел свободы рождён до восхода первого дня, до пробуждения самого ума, и Бог назвал его утренней звездой.

О, Люцифер! Ты добровольно и горделиво отпал от неба, где солнце ласкало тебя своим светом, чтобы своими собственными лучами вспахать целинную ночь.

Ты сверкаешь, когда солнце почивает, и твой блестящий взгляд предшествует восходу дня.

Ты заходишь, чтобы взойти; ты вкушаешь смерть, чтобы лучше познать жизнь.

Ради славы древнего мира ты являешься вечерней звездой; ради возрождающейся истины прекрасной утренней звездой!

Свобода не предоставляется по разрешению, ибо разрешение это тирания.

Свобода стоит на страже обязанностей, ибо она предъявляет права.

Люцифер, кого век тьмы сделал духом зла, воистину станет ангелом света, когда, завоевав свободу ценой осуждения, он воспользуется ею, дабы подчиниться вечному порядку, прославя тем самым добровольное послушание.

Право это не что иное, как корень обязанности; чтобы давать надо иметь.

Итак, вот как одна высокая и глубокая поэзия объясняет падение ангелов.

Бог дал духам свет и жизнь, затем он им сказал: «Любите».

— Что такое «любить»? спросили духи.

— Любить это давать себя другим, ответил Бог. Те, кто будут любить, будут страдать, но они будут любимы.

— Мы имеем право ничего не давать, и мы не желаем ни от чего страдать, сказали духи, враждебные любви.

— Пользуйте ваше право, ответил Бог, и отойдите от нас. Я и те, что со мною, мы желаем страдать и даже умирать ради любви. Это наш долг [обязанность]!

Итак, падший ангел это тот, который с самого начала отказался любить; он не любит и в этом всё его наказание; он не даёт, и в этом его нищета; он не страдает, и в этом его небытие; он не умирает, и в этом его изгнание.

Падший ангел это не Люцифер-Светоносец, это Сатана, клеветник любви.

Быть богатым означает давать; ничего не давать означает быть бедным; жить означает любить; ничего не любить означает быть мёртвым; быть счастливым означает отдавать себя; существовать только для себя означает осуждать себя и уединяться в аду.

Небеса это гармония благородных чувств; ад это соперничество трусливых инстинктов.

Человек права это Каин, который убивает Авеля из зависти; человек долга это Авель, который умирает за Каина из любви.

Таковой была и миссия Христа великого Авеля человечества.

Не ради права мы должны быть готовы на всё, но ради долга.

Именно долг есть расширение и радость свободы; обособленное право есть начало рабства.

Долг это самоотречение, право это самолюбие.

Долг это жертвование, право это грабёж и воровство.

Долг это любовь, право это ненависть.

Долг это бесконечная жизнь, право это вечная смерть.

За права надо бороться разве лишь ради того, чтобы стяжать силу обязанностей; и зачем ещё нам быть свободными, если не затем, чтобы любить, жертвовать собою и, тем самым, приближаться к Богу!

Если и нужно нарушить закон, то лишь тогда, когда он порабощает любовь страхом.

Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, говорит святая книга, а кто потеряет душу свою [ради

Меня], тот обретёт её.[12]

Долг в том, чтобы любить; уничтожьте всё, что стойт препятствием любви! Да умолкнут уста ненависти! Долой ложных богов эгоизма и страха! Позор рабам, скупым на любовь!

Бог любит блудных детей!

Вера это не глупая доверчивость очарованного невежества.

Вера это познание любви и уверенность в ней.

Вера это крик разума, который продолжает отрицать абсурд, даже перед неизвестным.

Вера это чувство, необходимое душе, как дыхание необходимо жизни: это достоинство сердца, это реальность воодушевления.

Вера состоит не в утверждении того или иного символа, но в искреннем и постоянном устремлении к истинам, скрытым под покровом всех символов.

V. ПЯТЁРКА

Пятерка есть число религии, ибо оно есть число Бога, соединённое с числом женщины.

Человек отторгает недостойную идею божества, он разбивает её ложные образы, он бунтует против мерзкого идолопоклонства, и вы говорите, что он атеист?

Римские гонители времён упадка также называли первых христиан атеистами, потому что те не поклонялись идолам Калигулы и Нерона.

Лучше отрицать всю религию, и даже все религии, чем принимать их формулы, которые отвергает сознание вот мужественный и высший акт веры.

Всякий человек, который страдает за свои убеждения мученик веры.

Возможно, он плохо выражается, но он всему предпочитает правду и истину; не осуждайте его, не выслушав.

Верить в высшую истину не означает определять её; а заявлять, что в неё веришь означает признавать, что её не знаешь.

Апостол Павел всю веру сводил к двум вещам: Верить, что Бог есть, и что он воздаёт тем, кто его ищут.

Вера гораздо больше, чем религии, поскольку она устанавливает меньше пунктов вероисповедания.

Какой-либо догмат устанавливает одно только верование и принадлежит только к одному особому вероисповеданию; вера же это общее для всего человечества чувство.

Чем больше рассуждают, чтобы уточнить, тем меньше верят; ещё один догмат это ещё одно верование, которое себе присваивает какая-то секта и, таким образом, забирает у всемирной веры.

Пусть сектанты устанавливают и переустанавливают свои догматы, пусть суеверные уточняют и выражают свои суеверия, пусть мёртвые погребают своих мертвецов, как сказал Учитель, мы же будем верить в невыразимую истину, в абсолют, который разум принимает, не понимая его; в то, что мы предчувствуем, не зная того.

Будем же верить в высший разум.

Будем же верить в бесконечную любовь, и будем сочувствовать школьным глупостям и дикостям ложной религии.

О человек! Скажи мне, на что ты надеешься, и я скажу тебе, чего ты хочешь.

Ты молишься, ты постишься, ты бдишь и ты веришь, что ты один или почти один избежишь этим погибели, уготованной людям ревнивым Богом? ты лицемер и безбожник.

Ты сделал из жизни оргию, и ты надеешься на небытие во сне, ты болен или безумен.

Ты готов страдать как другие и ради других, и ты надеешься на спасение всех ты мудр и праведен.

Надеются без страха.

Страшиться Бога! какое богохульство!

Акт надежды это молитва.

Молитва это излияние души в вечные мудрость и любовь.

Это взгляд ума в сторону истины, и воздыхание

сердца о высшей красоте.

Это улыбка ребёнка к своей матери.

Это шёпот влюблённого, наклонившегося с поцелуем к своей возлюбленной.

Это кроткая радость любящей души, которая растворяется в океане любви.

Это грусть невесты из-за отсутствия жениха

Это воздыхание путешественника, который думает о своей родине.

Это мысль бедного, который работает, чтобы накормить свою жену и своих детей.

Будем молиться в тишине, и поднимем к нашему неведомому Отцу взгляд, полный доверия и любви; примем же с верою и смирением ту долю, что он даёт нам в горестях жизни, и пусть каждый удар нашего сердца будет словом молитвы.

Разве нам нужно учить Бога, что нам от Него нужно; разве Он сам не знает, в чём мы имеем нужду?

Если мы плачем поднесём Ему наши слёзы; если мы радуемся покажем Ему нашу улыбку; если Он нас ударит склоним голову; если Он нас приласкает заснём на Его руках!

Наша молитва будет совершенной тогда, когда мы будем молиться, даже не зная, что мы молимся.[13]

Молитва это не шум, стучащий в уши, но тишина, проникающая в сердце.

И появляются нежные слёзы, чтобы увлажнить глаза, и вырываются вздохи, как дым ладана.

Тогда чувствуют себя охваченным неизречённой любовью ко всему прекрасному, истинному и справедливому; чувствуют биение новой жизни и больше не бояться умереть. Ибо молитва это вечная жизнь ведения и любви [ума и сердца]; это жизнь Бога на земле.

Любите друг друга вот закон и пророки! Поразмыслите и поймите эти слова.

А когда вы поймёте, не читайте более, не ищите 60лее, не сомневайтесь более, любите!

Больше не будьте мудрыми, больше не будьте учёными, любите! В этом всё учение истинной религии; религия подразумевает любовь, и сам Бог есть не что иное, как любовь.

Я уже вам сказал: любить это давать.

Безбожником есть тот, кто поглощает других.

Набожным есть тот, кто изливается в человечество.

Если сердце человека сосредоточит в себе тот огонь, что вдохнул в него Бог, оно создаст себе ад, который поглотит всё и заполниться пеплом; если же заставить его сиять во вне, оно станет кротким солнцем любви.

Долг мужчины перед его семьёй, долг семьи перед её родиной, долг родины перед человечеством.

Эгоистичный человек заслуживает изоляции и отчаянья, эгоистичная семья заслуживает распада и изгнания, эгоистичная страна заслуживает войны и завоевания.

Человек, который изолирует себя от всякой человеческой любви, говоря: «Я служу Богу», обманывает себя. Ибо, сказал апостол Иоанн, кто не любит своего ближнего, которого он видит, как полюбит он Бога, которого не видит?

Надо отдать Богу Богово, но не надо отказывать и Кесарю в Кесаревом.

Бог есть тот, кто даёт жизнь, Кесарь это тот, кто может дать смерть.

Надо любить Бога и не бояться Кесаря, ибо сказано в священной книге: кто мечом убивает, тому самому надлежит быть у биту мечом.

Хотите быть добрыми, будьте праведными; хотите быть праведными, будьте свободными!

Посмотрите на пьяницу и скажите мне, может ли это грязное животное быть свободным!

Скупой проклинает жизнь своего отца и, как ворон, он жаждет трупов.

Тщеславный хочет разрухи, это завистник в бреду; развратник плюёт на грудь своей матери и заполняет выкидышами утробу смерти.

Все эти сердца без любви наказаны самым жестоким наказанием ненавистью.

Ибо, знайте же, что искупление заключено в грехе.

Человек, творящий зло как тот неудавшийся глиняный горшок, он разобьётся так хочет рок.

Из обломков миров Бог сделал звёзды, из обломков душ он сделал ангелов.

VI. ШЕСТЁРКА

Шестёрка это число посвящения через испытание; это число равновесия; это иероглиф познания добра и зла.

Тот, кто ищет источник зла ищет, откуда произошло то, чего нет.

Зло это неупорядоченный позыв к добру, это бесплодная попытка неумелой воли.

Каждый пожинает плоды своих трудов, и бедность есть не что иное, как стимул к работе.

Для людского стада, страдание это как пёс пастуха, который кусает овец за шерсть, чтобы направить их на дорогу.

Благодаря тени мы можем видеть свет; благодаря холоду мы чувствуем тепло; благодаря боли мы чувствительны к удовольствиям.

Итак, зло для нас это повод к добру и начало его.

Но в грёзах нашего несовершенного ведения, мы обвиняем работу провидения, не понимая её.

Мы похожи на невежду, который судит о ещё незаконченной картине по её виду и, когда нарисована только голова, он говорит: «У этой фигуры нет тела?»

Природа остаётся спокойной и делает своё дело.

Соха не жестока, когда она разрезает лоно земли, и великие революции мира это пахота Бога.

Всё хорошо в своё время: диким народам жестокие правители; скотам мясники; людям судьи и отцы.

Если бы время могло превратить баранов во львов, они бы съели мясников и пастухов.

Бараны никогда не изменяться, потому что они не обучаемы, но люди обучаемы.

Пастухи и мясники людей! у вас есть причина смотреть на тех, кто говорит к вашему стаду, как на своих врагов.

Стадо! знающее только своих пастухов, и не желающее замечать их коммерцию с мясниками, вам простительно побивать камнями тех, кто вас оскорбляет, и кто вас раздражает, говоря вам о ваших правах.

Христе! великие Тебя осудили, Твои ученики от Тебя отреклись, народ Тебя проклял и одобрил Твою казнь, одна только Твоя мать плакала, Бог Тебя оставил!

Элои! Элои! ламма савахфани!

Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?

Библия это не история, это сборник поэм, это книга иносказаний и образов.

Адам и Ева не что иное, как прообраз человечества; змий искуситель это испытание временем; древо познания это право; искупление трудом это обязанность [долг].

Каин и Авель представляют собой плоть и дух, силу и знание, насилие и гармонию.

Исполины это древние узурпаторы земли; потоп был великой революцией.

VII СЕДМИЦА

Седмица великое библейское число. Оно ключ к творению Моисея и символ религии. Моисей оставил пять книг, и закон заключается в двух заветах.

Ковчег это предание, сохранённое одной семьёй; религия той эпохи стала тайной и достоянием одной расы. Хам проклят за то, что открыл её.

Немврод и Вавилон это две древние аллегории о самодержце и мировой империи, с тех пор всегда мечтавмой; последовательно предпринимаемой Ассирийцами, Мидийцами, Персами, Александром Македонским, Римом, Наполеоном, последователями Петра Великого, и всегда не достижимой по причине рассеивания интересов, изображённых смешением языков.

Мировая империя не может быть построена силой, но ведением и любовью [умом и сердцем]. Так, Немвроду, человеку дикого права, Библия противопоставляет Авраама, человека долга, который уходит, чтобы найти свободу, и борется за неё на чужой земле, которой он овладевает мыслью.

У него бесплодная супруга его мысль, и плодоносная рабыня его сила; но когда сила рождает свой плод, его мысль становиться плодоносной, и сын ведения изгоняет дитя силы. Человек вёдения подвергается жестоким испытаниям; он должен подтверждать свои завоевания жертвами. Бог хочет, чтобы он принёс в жертву своего сына, что означает, что сомнение должно испытать догмат, и что человек ведения должен быть готов всё принести в жертву верховному разуму. Тогда вмешивается Бог мировой разум уступает усилиям труда, он показывается знанию, и лишь материальная сторона догмата приноситься в жертву. Именно это означает овен, запутавшийся в чаще своими рогами. Так что история Авраама есть символ в древней манере, который содержит в себе высокое откровение о предназначении души человека. Понимаемый буквально, этот рассказ абсурден и вызывает возмущение. Но святой Августин, разве он не понял буквально золотого осла Апулея! О, несчастные великие люди!

История Исаака ещё одна легенда. Ревекка типичная восточная женщина: трудолюбивая, гостеприимная, страстная, хитрая. Иаков и Исав вот ещё два персонажа, воспроизводящих Каина и Авеля; но здесь Авель мстит: раскрепощённый ум торжествует над хитростью. Весь еврейский гений заключён в характере Иакова, терпеливый и трудолюбивый человек, вытесняющий другого, поддаётся гневу Исава, становиться богатым, и покупает прощение у своего брата. Когда древние хотели философствовать, они рассказывали байки, не надо об этом забывать.

История или легенда о Иосифе содержит в зародыше весь дух Евангелия, и Христос, непризнанный своим народом, должен был плакать больше одного раза, перечитывая ту сцену, где наместник Египта бросается на шею Вениамина, издавая громкий крик и говоря: «Я Иосиф!»

Израиль стал народом Бога, т.е. хранителем идеи и владетелем слова. Эта идея это идея человеческой независимости и царствия, достигаемых трудом, но её тщательно спрятали, как драгоценный камень. Горестный и неизгладимый знак несут на себе посвящённые, любой образ истины запрещён, и дети Иакова с саблей в руках стоят на страже скинии. Гемор и Сихем хотели ввести силу в святую семью и погибли со своим народом в результате мнимого посвящения. Чтобы господствовать над народами, святилище должно быть окружено жертвами и страхом.

Служение детей Иакова подготовило их освобождение: ибо у них была идея, и они не заковали эту идею; у них была религия, и они не чинили насилие над религией; наконец, они были народом, и они не поработили истинный народ. Преследование порождает мстителей, идея воплощается в человеке, Моисей поднялся, Фараон ниспал, и столп облачный и огненный, который предшествовал освобождённому народу, величественно двигался в пустыни.

Христос это священник и царь по ведению и по любви [по уму и сердцу].

Он получил святое помазание, помазание духом, помазание верой, помазание истиной, которая есть сила.

Он пришёл, когда исчерпалось священство, когда старые символы не имели больше добродетели, когда родина ведения угасла.

Он пришёл, чтобы призвать Израиль к жизни, и еели он не смог гальванизировать Израиль, убитый фарисеями, он воскресит мир, преданный мёртвому культу идолов!

Христос это право долга.

Человек имеет право исполнять свой долг и другого права у него нет.

Человече, ты имеешь право сопротивляться до смерти всему, что мешает тебе исполнить твой долг!

Мать, твоё дитя тонет; один человек мешает тебе спасти его; ты убиваешь этого человека и бежишь спасать своего сына! Кто посмеет осудить тебя за это?

Христос пришёл противопоставить право долга долгу права.

У евреев право было учением фарисеев. В самом деле, они, кажется, обрели привилегию учреждать законы [догматы]; не были ли они законными наследниками синагоги?

Они имели право осудить Спасителя, и Спаситель знал, что его долг им противостоять.

Христос это живой протест.

Но протест чего? плоти против ума? Нет!

Права против долга? Нет!

Влечения физического против влечения духовного? Нет, нет!

Воображения против мирового разума? Безумия против мудрости? Нет, тысячу раз нет, и ещё один раз!

Христос это подлинный долг, который вечно протестует против воображаемого права.

Это раскрепощение духа, который разбивает оковы плоти.

Это самоотречение, взбунтовавшееся против самолюбия.

Это высшая скромность, отвечающая гордости: Я не подчинюсь тебе!

Христос вдовец, Христос одинок, Христос печален, почему?

Потому что женщина блудодействует.

Потому что общество обвинено в воровстве.

Потому что эгоистичная радость нечестива!

Христос осужден, он приговорён, он казнён и ему поклоняются!

Это произошло в мире, быть может настолько же серьёзном, как и наш.

Судьи мира, в котором мы живём, будьте внимательны и думайте о тех, кого осуждают ваши приговоры.

Но прежде чем умереть, Спаситель завещал своим детям бессметный знак спасения причастие.

Причастие [communion]! Общий союз [union commune]! последнее слово Спасителя мира.

Хлеб и вино, разделяемое между вами, сказал он, это моя плоть и моя кровь!

Он отдал свою плоть палачам, свою кровь земле, которая пожелала её испить почему?

Чтобы все разделили хлеб ведения и вино любви.

О! знак союза людей! О! общий стол, о! пир братства и равенства, когда же ты будешь лучше понято?

Мученики человечества, все вы, кто отдали ваши жизни, дабы все имели хлеб, который кормит, и вино, которое укрепляет, не говорите ли вы также, налагая руки на эти знаки мирового причастия: это наша плоть и наша кровь!

А вы, люди всего мира, вы, кого Учитель назвал своими братьями, о! разве не чувствуете вы, что мировой хлеб, братский хлеб, хлеб причастия это Бог!

Вы, торговцы распятым, все, которые не готовы дать человечеству свою кровь, свою плоть и свою жизнь, вы не достойны причастия Сына Бога! Не проливайте его кровь на себя, ибо она оставит вам пятна на лбу!

Не приближайте ваши губы к сердцу Бога, он почувствует ваш укус.

Не пейте крови Христа, она обожжёт вам внутренности; достаточно и той, что напрасно пролилась ради вас!

VIII. ЧИСЛО ВОСЕМЬ

Восьмёрка это число противодействия и уравновешивающей справедливости.

Всякое действие вызывает противодействие.

Это универсальный закон мира.

Христианство должно было вызвать антихристианство.

Антихрист это тень, это клин [выколотка], это доказательство Христа.

Антихрист возник в Церкви ещё в эпоху апостолов. «Ибо тайна беззакония уже в действии, говорит апостол Павел, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник.»[14]

Протестанты сказали: Антихрист это папа.

Папа ответил: Всякий еретик антихрист.

Папа не больший антихрист, чем Лютер; антихрист это дух, противный духу Христа.

Это узурпация права ради права; это гордость господства и деспотизм мысли.

Это эгоизм протестантов, выдаваемый за религиозность, точно так же, как и суеверное и крайнее невежество плохих католиков.

Антихрист это тот, кто разделяет людей, вместо того чтобы объединять; это дух спора, упрямства богословов и сектантов, нечестивое желание присвоить себе истину и отлучить от неё других, или силой заставить весь мир подчиниться узости своих суждений.

Антихрист это священник, который осуждает вместо того, чтобы благословлять, кто удаляет вместо того, чтобы приближать, кто вводит в искушение вместо того, чтобы наставлять, кто проклинает вместо того, чтобы спасать.

Это яростный фанатизм, который подавляет добрую волю.

Это культ смерти, печали и уродства.

Какое будущее приготовим мы нашему сыну? вопрошают безрассудные родители, он слаб духом и телом, и его сердце ещё не показало признаков жизни: мы отдадим его на священника, чтобы он жил с алтаря. Они не понимают, что алтарь не кормушка для ленивых животных.

Итак, взгляните на недостойных священников, посмотрите на этих притворных служителей алтаря. Что говорят вашему сердцу эти тучные или похожие на труп люди своими глазами без взгляда, своими сжатыми или оттопыренными губами?

Послушайте как они говорят; чему поучает вас этот неприятный и монотонный шум?

Они молятся так же как и спят, и они приносят жертву так же как и едят.

Это мехи для хлеба, мяса, вина, и пустых бессмысленных слов.

И когда они радуются, как олух солнцу, не имея ни мышления, ни любви, они говорят, что у них в душе мир.

У них мир скотов, но для человека лучше мир могилы; это священники глупости и невежества, это служители антихриста.

Истинный священник Христов это человек, который живёт, который страдает, который любит, и который сражается за правду. Он не спорит, не осуждает, он раздаёт прощение, ведение и любовь.

Истинный христианин чужд духу сектантства; он для всех и каждого, и смотрит на всех людей, как на детей общего отца, которых всех хочет спасти; весь символ [веры] имеет для него лишь смысл кротости и любви: он оставляет Богу секреты правосудия и понимает лишь любовь.

Он смотрит на злых, как на больных, которых надо жалеть и лечить; мир для него, со своими заблуждениями и своими пороками, больница Бога, и он хочет в ней быть медбратом.

Он не считает себя лучшим других; он просто говорит: Пока я буду чувствовать себя хорошо, будем служить другим, а когда придётся слечь и умереть, другие, быть может, займут моё место и будут служить нам.

IX. ЧИСЛО ДЕВЯТЬ

Вот отшельник [карт] таро; вот число посвященных и пророков.

Пророки одиноки, ибо их судьба в том, чтобы не быть услышанными.

Они видят иначе, чем другие; они предчувствуют грядущие несчастья. Поэтому их заключают в темницы, их убивают, их осмеивают, их отталкивают как прокажённых и оставляют помирать с голоду.

Затем, когда настают предсказываемые события, люди говорят: Это те люди принесли нам несчастье.

Теперь, как и всегда накануне великих потрясений, наши улицы полны пророков.

Я встречал их в тюрьмах; я видел, как они умирали в забвении на чердаках.

Каждый большой город видел одного из них, чьё молчаливое пророчество беспрестанно вращалось и постоянно шествовало, покрытое лохмотьями, в дворце роскоши и богатства.

Я видел одного из них, чьё лицо сияло как лицо Христа: руки его мозолистые и одежда его одежда рабочего, и он замешивал эпопеи на глине. Он скрутил воедино меч права и жезл долга, и на этот золотой и железный столп он водрузил созидательный знак любви.

Однажды, на большом собрании народа, он спустился на улицу, держа буханку хлеба, которую он разламывал и раздавал, говоря: Божий хлеб, делай хлеб для всех!

Знал я и другого, который написал: Я не желаю больше поклоняться Богу дьявола; я не желаю палача для моего Бога! И люди считали, что он богохульствует.

Нет, но рвение его веры изливалось словами неточными и безрассудными.

Ещё он говорил в безумии своей раненой любви:

Все люди единодушны, и они искупляют друг друга, равно как и получают воздаяние друг за друга.

Наказание за грех смерть.

Впрочем, грех и сам по себе есть наказание, и самое из больших наказаний. Большое преступление не что иное, как большое несчастье.

Самый злой из людей это тот, кто считает себя лучшим других.

Люди страстей [passionnés] извенительны, поскольку они страстны [passifs пассивны]. Страсть означает страдание и искупление болью.

То, что мы называем свободой не что иное, как всемогущество божественного влечения. Мученики говорят: Уж лучше подчиняться Богу, чем людям.

Самый несовершенный акт любви стоит больше, чем тысячи набожных слов.

Не судите, ничего не говорите, любите и действуйте.

Пришёл другой и сказал: Протестуйте против плохих учений добрыми делами, но никого не отлучайте.

Поднимайте все алтари, очищайте все храмы, и готовьтесь к приходу духа любви.

Пусть каждый молиться по своему обычаю и причащается со своими, но не осуждайте других.

Никакая религиозная практика никогда не является презренной, ибо она знак великой и святой мысли.

Молиться вместе это причащаться к одной надежде, к одной вере и одной любви.

Сам по себе знак ничто, его освящает вера.

Религия это связь[15] самая священная и самая сильная, связывающая людей в объединении, и совершать акт религии это совершать акт человечности.

Тогда когда люди, в конце концов, поймут, что нельзя спорить о том, чего не знают;

Когда они почувствуют, что немножко любви стоит больше, чем много влияния и господства;

Когда все будут уважать то, что сам Бог уважает в самом малом из своих творений стихийность послушания и свободу долга;

Тогда не будет в мире религий, кроме одной, христианской и вселенской, истинно кафолической религии, которая больше не будет отрицать сама себя через ограничения местом и людьми.

Жено, сказал Спаситель Самаритянке, поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Богу, ибо Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.

X. АБСОЛЮТНОЕ ЧИСЛО КАББАЛЫ

Ключ сефирот (см. Догмат и ритуал высшей магии).

XI. ЧИСЛО ОДИННАДЦАТЬ

Одиннадцать число силы; это число борьбы и мученичества.

Всякий человек, умирающий за идею мученик, ибо в нём устремления духа восторжествовали над страхами животного.

Всякий человек, который погибает на войне мученик, ибо он умирает за других.

Всякий человек, который умирает от нищеты мученик, ибо он подобен солдату, убитому в битве жизни.

Умирающие за право также святы в своей жертве, как и жертвы долга, и в великих сражениях революции против власти мученики погибают равно с двух сторон.

Право корень долга, наш долг защищать наши права.

Что такое преступление? Это превышение права. Убийство и грабёж отвергаются обществом; это изолированный деспотизм одного, который узурпировал царскую власть и ведёт войну на свой страх и риск.

Несомненно, преступление надо пресекать, и общество должно защищаться; но кто же достаточно праведен, достаточно велик, достаточно чист, чтобы иметь дерзость наказывать?

Мир же всем тем, кто погибает на войне, даже на незаконной войне; ибо они рисковали своей головой и потеряли её, и раз они заплатили, чего же ещё мы можем требовать!

Честь всем тем, кто храбро и честно сражались! Позор только предателям и трусам!

Христос умер меж двух разбойников, и он увлёк одного с собой на небо.

Царствие небесное для борцов, и оно силою берётся.

Бог дал своё всемогущество любви. Он любит побеждать ненависть, но его тошнит от тёплых.

Долг в том, чтобы жить, даже одно мгновенье!

Хорошо царствовать один день, даже один час! Как то было под мечом Дамокла, или за щитом Сарданапала!

Но ещё лучше увидеть у своих ног все короны мира и сказать: Я буду царём нищих, и мой трон будет на Голгофе.

Есть человек сильнее того, кто убивает, и это тот, кто умирает, чтобы спасти.

Нет самостоятельных преступлений, как и нет одиноких искуплений.

Нет личных заслуг, как и нет потерянных самоотречений.

Даже самый безупречный причастен всему злу, и даже самый извращённый может причаститься ко всему добру.

Именно поэтому казнь это всегда гуманное искупление, и каждой голове, которую поднимают под эшафотом, можно кланяться и приветствовать, как голову мученика.

Именно поэтому также самый благородный и самый святой из мучеников смог, придя в сознание, оказаться достойным казни, которой ему предстояло подвергнуться, и сказал, приветствуя меч, готовый поразить его: Да свершиться правосудие!

Чистые жертвы римских катакомб, евреи и протестанты, зарезанные недостойными христианами;

Священники Аббатства и Кармеза, гильотинированные в эпоху террора, закланные роялисты, принесённые в жертву в свою очередь революционеры, солдаты наших великих армий, которые рассеяли свои кости по миру, все вы, умершие, не завершив своих трудов, работники, борцы, смельчаки всех мастей, храбрые дети Прометея, которые не убоялись ни молнии, ни ворона, слава вашему рассеянному праху! Мир и честь вашей памяти! Вы герои прогресса, мученики человечества!

XII. ЧИСЛО ДВЕНАДЦАТЬ

12 — число круговое; это число универсального символа.

Вот стихотворный перевод магического и в полном смысле кафолического символа [веры]:[16]

Верую во единого всемогущего Бога, нашего отца, Неба и земли вечного творца.

Верую в Царя Спасителя, человечества руководителя, Сына, слово и славу Бога.

Вечной любви живое зачатие, Видимое божество и света сияние.

От начала мира ожидаемого, Бога, но от Бога не отделяемого.

К нам спустившегося для освобождения земли, Освятившего женщину в лице своей матери.

Небесного человека, мудрого и кроткого,

Чтобы пострадать родившегося, и как мы умершего.

Невежеством изгнанного, завистью обвинённого, На кресте умершего, чтобы жизнь нам даровать.

Все за учителя и наставника принявшие его, Как и он богом стать могут через учение его.

Он воскрес, чтобы над ангелами царствовать; Он пришёл, чтобы с невежества тучи прогнать.

Заповеди его, в известный день, Станут приговором живым и мёртвым.

Верую в Духа Святого, которого выразителями Есть дух и сердце пророков и святителей.

Дыхание жизни и плодородия, Исходящее от Отца и человечества.

Верую в единую и всегда святую семью праведных, Которых небо объединило в своём страхе.

Верую в единство символа, места, Патриарха и культа во славу единого Бога.

Верую, что смерть обновит нас, И что, как и у Бога жизнь вечна у нас.

XIII. ЧИСЛО ТРИНАДЦАТЬ

Тринадцать число смерти и рождения; это число собственности и наследства, общества и семьи, войны и договоров.

В основе общества лежат обмены правами, обязанностями и взаимной верой.

Право это собственность; обмен это необходимость; добрая вера это обязанность.

Тот, кто хочет получить больше, чем дать, или кто хочет получить, не давая, тот вор.

Собственность это право одной стороны раздавать общее достояние; это не право уничтожать, и не право изымать.

Уничтожать или изымать общественное добро это не владеть, это воровать.

Я сказал общественное добро, потому что истинный владелец всего Бог, который хочет, чтобы всё было всех. Что бы вы ни делали, вы не возьмёте на тот свет ничего из добра этого мира. Итак, всё то что будет от вас когда-то отнято, не является вашим по-настоящему. Это вам было только одолжено.

Что до права пользования это результат работы; но сама работа ещё не надёжная гарантия обладания; может придти война, и через опустошение и пожар, переместить собственность.

Воспользуйтесь же гибнущими вещами, вы, погибнущие прежде них!

Задумайтесь о том, что эгоизм вызывает эгоизм, и что на аморальность богатого отвечают преступления бедных.

Чего хочет бедный, если он честный?

Он хочет трудиться. Используйте ваше право, но исполняйте ваш долг: долг богатого распределять 60гатство; добро, что не перетекает, мертво; не накапливайте смерть.

Один софист сказал: Собственность это воровство. И он, несомненно, говорил о захваченной собственности, избавленной от обмена, похищенной у общей пользы.

Если таковой была его мысль, он мог бы пойти дальше и сказать, что такое подавление общественной жизни это настоящее убийство.

Именно преступление захвата, общественный инстинкт рассматривает как преступление оскорбления величества человека.

Семья это природный союз, происходящий от супружества.

Супружество это союз двух человек, любовь которых объединилась, и которые пообещали себе взаимное самоотречение ради интересов детей, которые могут родиться.

Супруги, у которых есть ребёнок, и которые разводятся это безбожники. Хотят ли они исполнить решение Соломона и разделить также и ребёнка?

Обещать друг другу вечную любовь это наивность: любовь полов, несомненно, божественная эмоция, но стихийная, непроизвольная и преходящая; но обещание взаимного самоотречения вот сущность брака и начало семьи.

Одобрением и гарантией этого обещания должно быть абсолютное доверие.

Любая ревность есть подозрение, а любое подозрение это оскорбление.

Настоящее прелюбодеяние это измена доверию. Жена, которая жалуется на своего мужа в присутствии другого мужчины; муж, который доверяет радости и горечи своего сердца другой женщине вот кто действительно предают супружескую веру.

Случайные порывы чувств являются изменами только по причине увлечений сердца, которое более-менее предаётся удовольствиям. Помимо этого, есть человеческие ошибки, от которых надо краснеть и должно скрывать; есть неприличия, которые надо не допускать, устраняя повод к ним, но которых никогда не надо пытаться застать врасплох: нравы это запрещение скандала.

Любой скандал это мерзость. Человек неприличен не потому, что у него есть органы, которые стыд не позволяет назвать; но неприличен тогда, когда он их показывает.

Мужья, прячьте ваши семейные раны; не выставляйте ваших жён раздетыми на всеобщее осмеяние!

Жёны, не выставляйте напоказ недостатки супружеского ложа; в глазах общественности, это всё равно что назваться блудницей.

Нужно иметь достоинство в сердце, чтобы соблюдать супружескую веру; это героическое обязательство, глубину которого могут понять только великие души.

Браки, которые разрушаются, не есть браки; это совокупления.

Жена, которая бросает своего мужа, кем она может стать? Она больше не супруга, она не вдова; кто же она? Это честеотступница, которая вынуждена быть распутной, потому что она ни дева, ни свободная.

Муж, который бросает свою жену, делает её блудницей и заслуживает того позорного имени, которое дают любовникам падших женщин.

Итак, брак священен, нерушим, когда он существует на самом деле.

Но он может существовать на самом деле только для людей широкого ума и благородного сердца.

Животные не женятся, и люди, которые живут как животные подчиняются фатальностям своей природы.

Они непрестанно совершают неудачные попытки, пытаясь действовать разумно. Их обещания это попытки и подобия обещаний; их браки попытки и подобие брака; их любовь попытки и подобия любви. Им всегда хочется, но они никогда не желают; они за всё берутся, но ничего не доводят до конца. К таким людям, применимы только репрессивные законы.

У таких родителей может быть только выводок, но у них никогда нет семьи; брак, семья это права человека совершенного, раскрепощённого, сознательного и свободного.

Итак, обратитесь к хроникам трибуналов и прочтите историю отцеубийц.

Приподнимите чёрную вуаль со всех отрезанных голов и спросите их о том, что они думали о браке и семье; какое молоко они сосали, какими ласками их одаряли… Затем содрогнитесь, все вы, не дающие своим детям хлеба ведения и любви, все вы, не поддерживающие родительский авторитет хорошим примером…

Эти несчастные были сиротами по уму и сердцу, и они отомстили за своё рождение!…

Мы живём в век, когда более чем когда-либо в семье не видят того, что в ней есть возвышенного и священного: материальная выгода убивает ведение и любовь; уроками жизни пренебрегают, божественным торгуют. Плоть нападает на дух, обман смеётся в лицо верности. Нет больше идеалов, нет больше правды: человеческая жизнь сделалась круглой сиротой.

Мужество и терпение! Этот век пойдёт туда, куда должны идти великие преступники. Смотрите, какой он грустный! Скука это чёрная вуаль, покрывающая его [отрубленную] голову… повозка катиться, и за ней с дрожью следует толпа…

Вскоре ещё один век будет рассужен историей, и на великой могиле руин напишут:

Здесь скончался век отцеубийц! Век палач своего Бога и своего Христа!

На войне имеют право убивать, чтобы не умереть; но в битве жизни, самым высоким правом есть право умереть, чтобы не убивать.

Ведение и любовь должны сопротивляться угнетению до смерти, но никогда до убийства.

Великодушный человек! жизнь оскорбившего тебя в твоих руках, ибо тот является хозяином жизни других, кто не держится за свою… Раздави его твоим величием сделай ему милость!

Но разве нельзя убить тигра, который нам угрожает?

— Если это тигр с человеческим лицом, то гораздо лучше позволить себя сожрать, однако мораль здесь ничего не предписывает.

— Но если такой тигр угрожает моим детям?…

— Пусть сама природа ответит вам.

В честь Гармодия и Аристогитона в древней Греции были установлены праздники и статуи. Библия освятила имена Иегудифы и Иудии, и одной из самых великих фигур святой книги есть фигура слепого и закованного в цепи Самсона, сотрясающего столбы храма, с криком: «Умри, душа моя, с Филистимлянами!»

Думаете ли вы, что если бы Иисус, прежде чем умереть, пошёл бы в Рим заколоть Тиберия, то он спас бы мир, как он это сделал, прощая своих палачей и умирая даже за самого Тиберия?

Брут, убив Цезаря, разве он спас римскую свободу? Убив Калигулу, разве Херея не приготовил, тем самым, место для Клода и Нерона. Отвечать против насилия насилием это его оправдывать и вынуждать его повторяться.

Но победить зло добром, эгоизм самоотречением, беспощадность прощением: вот секрет христианства и вечной победы.

Я видел место, где земля ещё кровоточит из-за убийства Авеля, и на этом месте протекает ручей слёз.

Тысячи человек, ведомые веками, проходили мимо, проливая слёзы в этот ручей.

И сгорбленная и мрачная вечность смотрела на падающие слёзы, она считала их, одну за другой, и никогда их там не было достаточно, чтобы смыть пятно крови.

Но меж двух толп и двух веков пришёл Христос бледная и лучезарная фигура.

И на земле крови и слёз он насадил виноградник братства, и слёзы и кровь, впитанные корнями божественного дерева, превратились в восхитительный виноградный сок, который должен опьянить любовью сынов будущего.

XIV. ЧИСЛО ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Четырнадцать число слияния, союза и мирового ־ единства, и во имя того, что это число представляет, мы обращаемся здесь к народам, начиная с самого древнего и самого святого.

Дети Израиля, почему среди движения народов, остаётесь вы неподвижными, как если бы вы охраняли могилы отцов ваших?

Ваши отцы не там, они воскресли: ибо Бог Авраама, Исаака и Иакова не есть Бог мёртвых!

Почему вы всегда оставляете на своих детях кровавый знак ножа?[17]

Бог не хочет больше отделять вас от других людей; будьте нашими братьями, и ешьте с нами примиряющие просвиры на алтарях, на которых никогда не проливалась кровь.

Закон Моисея исполнился: читайте ваши книги и поймите, что вы были слепым и упрямым народом, как то говорили все ваши пророки.

Но вы также были народом смелым и настойчивым в борьбе.

Дети Израиля, станьте детьми Бога: поймите и любите!

Бог изгладил с вашего лба знак Каина, и люди, видя вас проходящими больше не скажут: «Вот жиды!» Они воскликнут: «Место нашим братьям! Место нашим старшим братьям в вере!»

И мы будем ходить с вами каждый год вкушать пасху в новом Иерусалиме.

И мы будем отдыхать под вашим виноградником и под вашей смоковницей; ибо вы ещё будете друзьями странников, в память Авраама, Товии и ангелов, что их посещали.

И в память того, кто сказал: «Тот, кто принял одного из сих меньших, тот принял Меня самого».

Ибо отныне вы больше не откажете в приюте в вашем доме и в вашем сердце вашему брату Иосифу, которого вы продали народам[18].

Ведь он приобрёл власть в земле египетской, в которой вы искали хлеба, во дни голода.

И он вспомнил о своём отце Иакове и Вениамине, младшем брате своём; и он вам прощает вашу зависть, и он вас обнимает с плачем.

Дети правоверных! мы будем петь с вами: «Нет Вога кроме Бога и Магомет пророк Его».

Скажем вместе с детьми Израиля: «Нет Бога кроме Бога и Моисей пророк Его!»

Скажем вместе с христианами: «Нет Бога кроме Бога и Иисус Христос пророк Его!»

Магомет это тень Моисея. Моисей это предтеча Иисуса.

Кто таков пророк? Это представитель человечества, который ищет Бога. Бог есть Бог; человек тогда является пророком Бога, когда он сделает так, что мы уверуем в Бога.

Библия, Коран и Евангелие это три перевода одной и той же книги. Есть только один закон, как есть только один Бог.

О идеальная женщина, о награда избранным, разве ты красивее Марии?

О Мария, дочь Востока, целомудренная как чистая любовь, великая как материнские чаяния, приди научить детей Ислама тайнам небес и секретам красоты.

Пригласим их на пир в честь нового союза, где на трёх тронах, сверкающих драгоценными камнями, будут восседать три пророка.

Дерево туба[19] сделает из своих изогнутых ветвей свод над небесным столом.

Невеста будет белой как луна, и румяной как улыбка утренней зари.

Все народы прибегут, чтобы увидеть её, и они больше не будут бояться переправиться через АльКяусар[20], ибо на этом мосту, тонком как лезвие бритвы, Спаситель распрострёт свой крест и придёт протянуть руку шатающимся, а падающим невеста протянет свою благоуханную вуаль и притянет их к себе.

Люди! Рукоплещите и приветствуйте окончательную победу любви! Лишь одна смерть останется мёртвой, и лишь один ад будет гореть.

Народы Европы, которым Восток протягивает руки, объединяйтесь, чтобы оттолкнуть медведей Севера![21] Пусть последняя война приведёт к торжеству ведения и любви, пусть торговля переплетёт руки мира и пусть новая цивилизация выйдет, вооружённая Евангелием, чтобы воссоединить все племена земли под посохом одного .28пастыря!

Таковыми будут завоевания прогресса; такова цель, к которой нас толкает мир всем своим движением.

Прогресс это движение; а движение это жизнь.

Отрицать прогресс это утверждать небытие и обожествлять смерть.

Прогресс является единственным ответом, который разум может противопоставить возражениям относительно существования зла.

Не всё хорошо, но всё будет хорошо когда-то. Бог начал, и Он закончит своё дело.

Без прогресса, зло было бы неподвижным, как Бог!

Прогресс объясняет разрушения и утешает плачущего Иеремию.

Народы сменяют друг друга, как и люди, и нет ничего устойчивого, потому что всё движется к совершенству.

Великий человек, умерев, завещает своей родине плоды своих трудов; великий народ, исчезающий с лица земли, преображается в звезду, дабы освещать тёмные стороны истории.

То, что он написал своими действиями, остаётся начертанным в вечной книге; он добавил одну страницу к библии рода человеческого.

Не говорите, что цивилизация плохая; ибо она подобна влажной теплоте, которая позволяет созревать урожаю, она быстро развивает начала жизни и смерти, она убивает и животворит.

Она как судный ангел, отделяющий злых из среды добрых.

Цивилизация преобразует в ангелов света людей доброй воли, и опускает эгоиста ниже животного; это разложение тел и раскрепощение душ.

Безбожный мир исполинов поднял на небо душу Еноха; над вакханалиями первобытной Греции возвысился гармоничный дух Орфея.

Сократ и Пифагор, Платон и Аристотель сжато изложили и объяснили все чаяния и всё, что было славного в древнем мире; сказки Гомера остаются более правдивыми, чем история, и величия Рима оставили нам только бессмертные писания, созданные в эпоху Августа.

Так что Рим, быть может, лишь для того потрясал мир войнами, чтобы породить своего Вергилия.

Христианство является плодом размышлений всех мудрецов Востока, которые ожили в Иисусе Христе.

Так что свет умов восходит там, где восходит солнце мира; Христос завоевал Запад и два луча солнца Азии прикоснулись ко льдам Севера.

Расшевеленные этой неведомой теплотой, новые муравейники людей распространились по утомлённому миру; души умерших людей светят на молодые народы и увеличивают в них дух жизни.

Есть в мире один народ, который называет себя вольным [franchise] и свободным, ибо эти два слова есть синонимами имени Франция.

Этот народ всегда был, в некотором роде, более католическим, чем папа и более протестантским, чем Лютер.

Франция крестовых походов, Франция трубадуров и песен, Франция Рабле и Вольтера, Франция Боссюэ и Паскаля, это она синтез этих людей; это она освящает союз разума и веры, революции и власти, самой нежной веры и самого яростного человеческого достоинства.

Так что сморите, как она ступает, как она переживает, как она борется, как она растёт!

Часто заблуждающаяся и ранимая, никогда не побитая, воодушевлённая своими победами, смелая своими мечтами, она смеётся, она поёт, она умирает, и она учит мир вере в бессмертие.

Старая гвардия не сдаётся, но она также и не умирает: верьте в рвение наших детей, которые хотят однажды стать солдатами старой гвардии!

Наполеон больше не просто человек, это сам дух Франции, это второй спаситель мира, и он также дал в качестве знака своим апостолам крест!

Остров Святой Елены и Голгофа это вехи новой цивилизации; это две стойки огромной арки [ковчега], что образует радугу последнего потопа и которая перебросит мост меж двух миров.

И вы можете верить, что какое-то прошлое без нимба и славы могло захватить и поглотить столько будущего?

И вы думаете, что шпора какого-то татарина разорвёт когда-то пакт наших славных дел, завет наших свобод!

Скорее мы снова станем детьми и войдём в лоно наших матерей!

Иди себе! говорит божественный голос Аазаверусу [вечный жид]. Вперёд, вперёд! кричит Франции судьба мира!… И куда же мы идём? В неизвестность; быть может, в пропасть, неважно! Но в прошлое, к кладбищам забвения, к пелёнкам, которые само наше детство разорвало, к тупости и невежеству первых веков… никогда!

XV. ЧИСЛО ПЯТНАДЦАТЬ

Пятнадцать число противоборства и католичества.

Сейчас христианство разделено на две церкви: Церковь цивилизирующую и Церковь варварскую, Церковь прогрессивную и Церковь застоя.

Одна активна, другая пассивна; одна всегда приказывает народам и управляет ими, поскольку короли её боятся; другая подчиняется всем деспотиям и является лишь орудием порабощения.

Активная Церковь выполняет для людей функции Бога и единственная верит в божественность человеческого Слова, переводящего слово Бога.

Что же такое, в конце концов, непогрешимость папы, если не самовластие ведения, подтверждённое всеобщим голосом веры?

На этом основании, говорят, папа должен быть

первым гением своего века. Почему? На самом деле, было бы лучше, чтобы он был обыкновенным человеком. Тогда его превосходство было бы только божественнее, потому что оно, в некотором роде, было бы более человеческим.

Разве дела не говорят громче злословия и атеистического невежества? Разве вы не видите, что католическая Франция поддерживает одной рукой слабеющее папство, а в другой держит меч, чтобы сражаться во главе армии прогресса?

Католики, израильтяне, турки, протестанты уже сражаются под одним знаменем ; соединив полумесяц с латинским крестом, все вместе мы боремся против нашествия варваров и против их дикого православия.

Это навсегда свершившийся факт. Приняв новые догматы, престол святого Петра торжественно объявил себя прогрессивным.

Родина католического христианства является родиной наук и искусств, и вечное Слово живого и воплощённого в видимых властях Евангелия есть ещё и свет мира.

Так пусть же замолчат фарисеи новой синагоги! Пусть замолчат ненавистные традиции этой Школы, спесивое пресвитерианство, абсурдный янсенизм, и все те позорные и суеверные толкования вечного учения, так справедливо заклеймённые безжалостным гением Вольтера!

Вольтер и Наполеон умерли католиками . А знаете ли вы, чем должен быть католицизм будущего?

Это будет евангельское учение, очищенное как 30лото растворяющей критикой Вольтера, и осуществлённое в управлении миром гением Наполеона-христианина!

Те, кто не желают идти сами, тех потянут или по ним пройдутся события!

Великие бедствия ещё могут нависнуть над миром. Армии Апокалипсиса, быть может, придут однажды спустить с цепей четыре бича. Святилище будет очищено. Святая и жестокая бедность пошлёт своих апостолов, дабы поддержать всех шатающихся, поднять побитых и смазать святым елеем все раны.

Деспотизм и анархия вот два жаждущих крови чудовища, которые, после непродолжительной взаимоподдержки, раздерут и уничтожат друг друга в самих объятиях своей борьбы.

И правительство будущего будет правительством, образец которого показан нам в природе семьи, в религиозном идеале иерархией пастырей. Избранные должны будут царствовать с Иисусом Христом в течение тысячи лет, говорит апостольское предание, что означает, что в течение веков, ведение и любовь избранных людей, взявших на себя бремя власти, учредят интересы и блага мировой семьи.

И тогда, по обещанию Евангелия, будет одно стадо и один Пастырь.

XVI. ЧИСЛО ШЕСТНАДЦАТЬ

Шестнадцать число храма. Скажем же, чем будет храм будущего.

Когда дух ведения и любви проснётся, вся троица проявится в своей истине и в своей славе.

Человечество, ставшее царём и как бы воскресшее, будет иметь благодать детства в своей поэзии, энергию молодости в своём разуме и мудрость зрелости в своих делах.

Все формы, в которые последовательно облачалась божественная мысль, возродятся бессмертными и совершенными.

Все черты, которые последовательно принимало искусство народов, объединятся и сформируют совершенный образ Бога.

Иерусалим восстановит храм Господа по образцу, о котором пророчествовал Иезекииль; и Христос, новый и вечный Соломон, воспоёт, под убранством кедров и кипарисов, свой брак со святой свободой, молодой невестой из Песни Песней!

И Господь отложит в сторону свои молнии, чтобы благословить обеими руками жениха и невесту; он явится с улыбкой меж двух новобрачных и возрадуется, услышав, что его называют отцом.

Однако поэзия Востока в своих магических воспоминаниях и дальше будет называть его Брахманом и Юпитером. Индия научит наши волшебные края чудесным сказкам Вишну, и мы примерим к ещё кровоточащему челу нашего возлюбленного Христа тройной жемчужный венец мистического Тримурти. Очищенная Венера под вуалью Марии больше не будет оплакивать своего Адониса.

Жених воскрес, чтобы больше не умирать, а пекельный вепрь нашёл смерть в своей кратковременной победе.

Восстаньте же, храмы Дельф и Эфеса! Бог света и искусств стал богом мира, и слово Бога желает называться Аполлоном! Диана больше не будет царствовать вдовой в пустынных полях ночи; её серебряный полумесяц теперь лежит под ногами невесты.

Но Диана не покорена Венерой; её Эндимион проснулся, и девство собирается возгордиться материнством!

Выйди из гроба, о Фидий, и возрадуйся о низложении твоего первого Зевса: именно теперь ты собираешься породить Бога!

О Рим! Пусть твои храмы восстанут рядом с твоими базиликами; стань ещё раз царём мира и пантеоном народов; пусть Вергилий будет коронован на Капитолии рукою святого Петра; и пусть Олимп и Кармил объединят свои божественности под кистью Рафаэля!

Преобразитесь, древние соборы наших отцов; запустите до самых туч ваши чеканные и живые стрелы, и пусть камень расскажет ожившими образами мрачные легенды Севера радостными, золотистыми и чудесными притчами Корана!

Пусть Восток поклоняется Иисусу Христу в своих мечетях, и пусть, под минаретами новой Святой Софии, возвысится крест посреди полумесяца!

Пусть Магомет раскрепостит женщину, чтобы дать правоверным красавиц, о которых они так мечтают, и пусть мученики Спасителя научат добрых ангелов Магомета целомудренным ласкам.

Вся земля одетая богатыми нарядами, которыми её украшают все искусства, будет великолепным храмом, вечным священником которого будет человек!

Всё, что было истинного, всё, что было прекрасного, всё, что было нежного в прошедших веках, славно оживёт в этом преображении мира.

И красивая форма будет неотделимой от истинной идеи, как тело, когда-то, станет неотделимым от души, когда душа, обретя всю свою власть, сделает себя телом своего образа.

Именно тогда настанет царствие небесное на земле, и тела станут храмами души, как и возрождённая вселенная станет храмом Бога.

И тела и души, и форма и мысль, и вся вселенная станут светом, словом и постоянным и видимым откровением Бога. Аминь! Да будет так!

XVII. ЧИСЛО СЕМНАДЦАТЬ

Семнадцать число светила [звезды]; это число ведения и любви.

Воинственное, отважное ведение, сообщник божественного Прометея, старшее дитя Люцифера, слава тебе в твоей отваге! Ты захотело знать, чтобы иметь, ты не побоялось никаких громов и пренебрегло всеми безднами!

Ведение, ты, которого бедные грешники возлюбили до безумия, до бесчинства, до осуждения! Ты, божественное право человека, сущность и душа свободы, елава тебе! Ибо люди, домогаясь тебя, ради тебя топчут ногами самые дорогие мечты своего воображения, самые любимые иллюзии своих сердец!

Тебя ради, они отвержены и осуждены; тебя ради, они терпят тяготы заточения, лишения, голод, жажду, оставление теми, кого они любят, и горькие искушения отчаяньем! Ты было их правом, и они тобой овладели! Теперь они могут плакать и верить, они могут скориться и молиться!

Раскаявшийся Каин был бы больше Авеля, так как именно законная удовлетворённая гордость имеет право стать смиренной!

Я верю потому, что я знаю, зачем и как надо верить; я верю потому, что я люблю и потому что я больше ничего не боюсь.

Любовь! Любовь! Высшая искупительница и исправительница; ты, что доставляешь столько счастья столькими мучениями, ты, жертвоприносительница крови и слёз, ты, сама добродетель и вознаграждение за добродетель; сила смирения, свобода подчинения, радость мук, жизнь смерти, часть тебе и хвала! Если ведение светильник, то ты его пламень; если оно право, то ты обязанность; если оно достоинство, ты счастье! Любовь, полная благородства и стыдливости в своих тайнах, любовь божественная, любовь тайная, любовь безумная и высокая, Титан, двумя руками удерживающий небо, которое силиться его опустить, последний и неизречённый секрет христианского вдовства, вечная любовь, любовь бесконечная, идеал, страдающий ради творения миров, любовь! Любовь! Будь благословенна и славна! Слава ведению, покрывающему себя вуалью, дабы не повредить больные глаза! Слава праву, целиком и полностью преобразившемуся в обязанность и ставшему самоотречением! вдовьим душам, любящим и увядающим без ответной любви! тем, кто страдают и не причиняют страдания другим, тем, кто прощают неблагодарных, тем, кто любят своих врагов! Блаженны всегда, блаженны больше чем когда-либо те, кто обедняются сами, и кто исчерпываются отдавая! Блаженны души, всегда приносящие мир! Блаженны сердца чистые и простые, не считающие себя лучшими других! Человечность моя мать, человечность дочь и мать Бога, человечность, зачатая без греха, мировая Церковь, Мария! Блажен тот, кто готов на всё, чтобы познать тебя и понять тебя, и кто готов также всё вытерпеть ради того, чтобы служить тебе и любить тебя!

XVIII. ЧИСЛО ВОСЕМНАДЦАТЬ

Это число число религиозного учения, которое есть чистая поэзия и сама тайна.

Евангелие говорит, что со смертью Спасителя разорвалась завеса храма, потому что эта смерть проявила торжество самоотречения, чудо любви, могущество Бога в человеке, божественную человечность и человеческую божественность, последний и самый высокий из арканов, последнее слово всех посвящений.

Но Спаситель знал, что его не поймут вначале, и он сказал: «Вы теперь не можете вместить весь свет моего учения; когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину, и он вам возвестит смысл того, что я вам сказал» .

Итак, дух истины это дух знания и ведения, дух силы и совета;

Этот дух торжественно пришёл в римскую Церковь, когда она объявила в четырёх словах своё постановление от 12 декабря 1845 года:

1.     Что если вера выше разума, разум должен опереться на вдохновение веры;

2.     Что вера и знание имеют каждый свою отдельную область, и что одно не должно узурпировать функции другого;

3.     Что присущим вере и благодати свойством есть не ослабление, но, наоборот, укрепление и развитие разума;

4.     Что соперничество разума, проверяющего не решения веры, но природные и рациональные основы власти, принимающей эти решения, не может повредить вере, а может быть ей только полезным; иначе говоря, что совершенно разумная в своих началах вера не должна опасаться, но должна, наоборот, желать искренней проверки разумом.

Подобное постановление это свершившаяся религиозная революция, это венчание на царство Духа Святого на земле.

XIX. ЧИСЛО ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Это число света.

Это существование Бога, доказанное самой идеей Бога.

Либо надо сказать, что необъятное Существо есть всемирный гроб, где мечется самоподдерживаемым движением некая форма, всегда мёртвая и трупная, либо надо принять абсолютное начало ведения и жизни.

Всемирный [универсальный] свет, мёртв он, или жив? Обречён ли на дело разрушения, или направляем провидением на рождение в бессмертие?

Если нет Бога, ведение оказывается лишь обманом, ибо ему недостаёт абсолюта и его идеал есть ложь.

Без Бога, бытие есть самоутверждающееся небытие, а жизнь замаскированная смерть. Свет ночь, постоянно вводимая в заблуждение иллюзиями снов.

Итак, первый и самый существенный из актов веры таков:

Бытие есть, а бытие бытия, истина бытия это Бог.

Бытие есть житие с ведением, а живое ведение абсолютного Бытия это Бог.

Слово мирового разума есть утверждение, а не отрицание.

Слепы те, кто не видят, что свет физический есть не что иное, как орудие мышления!

Только одно мышление видит свет и творит его, употребляя его в своих целях.

Утверждение атеизма это догмат вечной ночи; утверждение Бога это догмат света!

Мы останавливаемся здесь на девятнадцатом числе, хотя священная азбука имеет двадцать две буквы; но девятнадцать первых являются ключами оккультного богословия. Другие являются ключами природы; мы вернёмся к ним в третьей части этой книги.

* * *

Подведём итог всему тому, что мы сказали о Боге, процитировав одно прекрасное воззвание, взятое из еврейской литургии. Это одна страница из Кетер-Малхут[22], кабалистической поэмы раввина Соломона, сына Габироля.

«Вы один, начало всех чисел, и основа всех зданий; вы один, и в секрете вашего единства теряются учёнейшие мужи, ибо они его не понимают. Вы один, и ваше единство никогда не умаляется, ни увеличивается, ни терпит никакого изменения. Вы один, но не так, как в счёте, ибо ваше единство не допускает ни умножения, ни перестановки, ни формы. Вы один, кого не может ни одно из моих представлений ограничить и определить; вот почему я блюду за своим поведением, храня себя от ошибок моего языка. Вы один, наконец, чьё превосходство так велико, что оно никак не может упасть, и не как тот один, кто может престать быть.

Вы сущий; однако рассудок и зрение смертных не может добраться до вашего существования, ни поставить о вас вопросы где, как и почему. Вы сущий, но в самом себе, поскольку никто другой не может существовать с вами. Вы сущий, до начала времён, и без места. Вы сущий, наконец, и ваше существование так скрыто и так глубоко, что никто не может его открыть, ни проникнуть в его секрет.

Вы живущий, но не начиная с какого-то времени; вы живущий, но не духом или душой; ибо вы душа всех душ. Вы живущий, но не так, как жизни смертных, сравнимых с дыханием, и чьим концом будет стать пищей червям. Вы живущий, и тот, кто может постичь ваши тайны, возрадуется вечными наслаждениями, и будет жить в вечности.

Вы великий, и пред вашим величием склоняются все величия, и всё самое превосходное становиться ущербным. Вы великий, выше всякого представления, и вы возвышаетесь над всей небесной иерархией. Вы великий, выше всякого величия, и вы возвышенны выше всех похвал.

Вы сильный, и ни одно из ваших творений не может совершить ваши дела, ни его сила не сравниться с вашею. Вы сильный, и вам принадлежит та непобедимая сила, что никогда ни изменяется. Вы сильный, и вашим великодушием вы прощаете в своё время ваш самый жестокий гнев, и вы показываете терпение к грешникам. Вы сильный, и ваше милосердие, существующее во все времена, распространяется на все ваши творения.

Вы вечный свет, который видят чистые души, и который туча грехов скрывает от глаз грешников. Вы свет, что скрыт от этого мира, и видимый в мире ином, где явится слава Господня.

Вы самодержец, и желающие видеть вас очи ума удивляются от того, что могут охватить только часть, и никогда не целое. Вы Бог богов, свидетель всех ваших творений; и в честь этого великого имени, они все должны служить культ. Вы Бог, и всё сотворённое служит вам и поклоняется; ваша слава не потускнеет, хотя бы они поклонялись и другим, ибо их намерение направлено на вас; они как слепые, чья задача следовать широкой дорогой, и они заблуждаются; один утопает в колодце, а другой падает в яму; все вместе верят в достижение своих желаний и, однако, они истощают себя напрасно. Но ваши рабы как прозорливые, шагающие по верной дороге, и никогда не отклоняющиеся ни направо, ни налево, пока они не вступят на паперть царского дворца. Вы Бог, поддерживающий вашей божественностью всех существ и помогающий вашим единством всем творениям. Вы Бог, и нет разницы между вашей божественностью, вашим единством, вашей вечностью, вашим существованием; ибо всё одна тайна; и каково бы ни было имя всё сводиться к одному. Вы сведущий, и то знание, что является источником жизни, исходит от вас; и в сравнении с вашим знанием, самые сведущие люди глупцы. Вы сведущий, и древний из древних, и наука всегда питается после вас. Вы сведущий, и вы не получили знание ни от кого, ни приобрели ни от кого другого, кроме вас. Вы сведущий, и вы, как работник и архитектор, взявшего из своего знания божественную волю в заданное время, чтобы притянуть бытие из ничего; точно так же, как свет, исходящий из глаз, притягивается к своему собственному центру без единого инструмента или орудия. Эта божественная воля выкопала, начертила, очистила и отлила; она приказала ничему открыться, бытию углубиться, и миру растянуться. Она измерила небо ладонью, со своею властью собрала сферы, шнурками своей власти связала ткани творений вселенной, и коснувшись с силою края ткани творения соединила высшую часть с низшей.»

(Выдержка из молитв йом-киппур [еврейский праздник «ДеньИскупления» литургия Судного дня]).

* * *

Мы придали этим дерзким каббалистическим спекуляциям единственно подобающий им вид поэтический или вдохновение сердца.

Верующие души не имеют нужды в рациональных гипотезах, содержащихся в этом новом объяснении библейских образов, но искренние сердца, томимые сомнением и мучимые критикой восемнадцатого века, поймут, прочитав это, что даже разум без веры может найти в священной книге кое-что, а не только камни преткновения; если покрывала, которыми покрыты божественные тексты отбрасывают большую тень, то эта тень чудесно вырисованная контрастами света, и она становиться единственным умопостигаемым образом божественного идеала.

Идеал непостижим как бесконечность, и необходим как сама сущность тайны.

Великий пантакль из видения св. Иоанна

СЛОВО ВТОРОЕ. РЕШЕНИЕ ВТОРОГО ВОПРОСА. ИСТИННАЯ РЕЛИГИЯ

Религия в человечестве существует, как существует и любовь.

Религия единственна в своём роде, как и она.

Как и она, она либо существует, либо нет в такойто душе; но принимают ли её, или отрицают неважно она есть в человечестве, она есть даже в жизни, она есть в природе, её существование неоспоримо перед лицом науки и даже перед разумом.

Истинная религия это та, что всегда существовала, существует, и всегда будет существовать.

Нам могут сказать, что религия такая или эдакая; но религия есть таковой, каковой она есть. Религия это религия, и ложные религии это имитирующие её суеверия, у неё заимствующие, обманчивые тени её самой.

О религии можно сказать то же что и об истинном искусстве. Рисунки или истуканы дикарей это попытки невежества добраться до истины. Искусство говорит само за себя, оно сияет своим собственным сиянием, оно единственно в своём роде и вечно, как и красота.

Истинная религия прекрасна, и именно этим божественным характером она заставляет науку уважать себя и получает одобрение от разума.

Наука не может без безрассудства утверждать или отрицать те гипотезы догмата, которые являются истинами для веры; но она может распознать по определённым признакам единственно истинную религию, т.е. религию, которая единственно заслуживает носить это имя35, соединяющую всех людей, которые разделяют это великое и универсальное устремление человеческой души.

Нечто очевидно божественное проявлено в мире.

Это любовь.

Дело истинной религии в том, чтобы создавать, сохранять и распространять дух любви.

Для достижения этой цели, надо чтобы она сама содержала в себе все черты любви, так чтобы можно было её вполне определить, назвав её саму организованнойлюбовью.

Итак, каковы черты любви.

Этому нас учит святой Павел:

Любовь терпелива.

Терпелива как Бог, ибо она вечна как Он. Она терпит преследования и никого не преследует.

Она доброжелательна и снисходительна, призывает к себе малых и не отталкивает старых.

Она не завидует. С чего бы и для чего бы стала она завидовать, разве она не есть та лучшая часть, которая никогда не отнимется?

Она ни суетится, ни строит козни.

Она не гордиться, не превозноситься, не ищет своего, не раздражается.

Она никогда не замышляет зла и не радуется неправде, ибо вся её радость в истине.

Она переносит всё, никогда не смиряясь со злом.

Она всему верит; её вера проста, покорна, иерархична и универсальна.

Она всё выдерживает, и никогда не налагает бремя, которое она не испытала первой.

Религия терпелива, это религия великих работников ума; это религия мучеников.

Она доброжелательна как Христос и апостолы, как Винсент де Поль и Фенелон .

Она не завидует ни земным достоинствам, ни земному добру. Это религия отцов пустынь, святого Франциска Ассизского и святого Бруно, сестёр милосердия и братьев Святого Иоанна Божьего.

Она ни суетится, ни строит козни, она молится, она творит добро и она ждёт.

Она скромна, она кротка, она вдохновляет только на самоотречение и самопожертвование. Она, наконец, содержит в себе все черты любви, ибо она сама любовь.

Люди, наоборот, нетерпеливы, преследующи, завистливы, жестоки, горделивы, несправедливы, и они показывают себя такими даже во имя той религии, на которую они клевещут, но которую они никогда не опровергнут. Люди проходят, истина остаётся.

Дщерь любви и, в свою очередь, создательница любви истинная религия является осуществляющей по сути; она верит в чудеса веры, потому что она совершает их каждый день, когда она творит любовь. Итак, религия, творящая любовь, может надеяться на осуществление всех мечтаний божественной любви. Также и вера иерархической Церкви, разве она не преображает мистицизм в реализм через действенность своих таинств. Больше никаких знаков, больше никаких образов, что не черпают свою силу в благодати, и которые не дают в реальности то, что они обещают. Вера всё одушевляет, делает всё некоторым образом видимым и осязаемым; даже притчи Иисуса Христа принимают тело и душу.

Иерусалиму показывают дом плохого богача. Разрозненный символизм древних религий, брошенный наукой и лишённый жизни веры, напоминает те выцветшие кости, которые покрывали поле Иезекииля. Дух Спасителя, дух веры, дух любви подули на этот прах и все бывшие мёртвыми восстали к жизни такой реальной, что больше не видели в этих сегодня живущих вчерашних трупов. И почему их отличать, ведь мир обновился, ведь святой Павел сжёг в Эфесе книги иерофантов. Так был ли святой Павел дикарём, и не совершил ли он преступление против науки? Нет, но он сжёг плащаницы воскресших, чтобы заставить их забыть смерть. Почему же мы сегодня вспоминаем истоки каббалистического учения? Почему связываем мы библейские образы с аллегориями Гермеса? Для того ли чтобы осудить святого Павла, чтобы посеять сомнение в души верующих? Нет, конечно же, ибо верующие не имеют нужды читать нашу книгу, они не будут её читать, да и не пожелают её понять. Но мы хотим показать несметному множеству тех, кто сомневаются, то, что вера связана с разумом всех времен, со знанием всех мудрецов. Мы хотим заставить свободу человека уважать власть Бога, разум распознать основы веры, чтобы эти вера и власть, в свою очередь, не запрещали больше никогда ни свободу, ни разум.

Вера, дабы сформулировать свои устремления, вынуждена заимствовать сравнения и образы у известного.

Но она специализирует употребление этих форм, располагая их способом, невозможным для известного порядка. В этом вся причина кажущейся абсурдности символизма.

Приведём пример.

СЛОВО ТРЕТЬЕ. РЕШЕНИЕ ТРЕТЬЕГО ВОПРОСА. СМЫСЛ ТАЙН

Вера является устремлением к неизвестному, так что объект веры это безусловно и необходимо тайна.

Если бы вера сказала, что Бог безличен, то можно было бы заключить, что Бог не более чем слово или, самое большее, вещь.

Если бы она сказала, что Бог личность, то можно было бы представить себе мыслящую бесконечность в необходимо ограниченном виде индивидуума.

Она говорит: Бог один в трёх лицах, дабы выразить, что в Боге надо понимать единицу и число.

Формула тайны необходимо исключает логичность даже из себя, когда она заимствует у Слова нечто известное, ибо если её будут понимать, она будет выражать известное, а не неизвестное.

Тогда она принадлежала бы к науке, а не к религии, т.е. вере.

Предмет веры математическая задача, чьё неизвестное ускользает от алгоритмов нашей алгебры.

Абсолютная математика лишь доказывает её необходимость, и как следствие, существование этого неизвестного, обозначаемого необъяснимым иксом.

Итак, что бы наука ни делала в своём бесконечном, но всегда относительно конечном развитии, она никогда не найдет в конечном языке полное выражение бесконечного. Тайна, таким образом, вечна.

Вместить в рамки логики известного термины какого-либо вероисповедания это выйти из веры, основой которой является алогизм, т.е. невозможность логического объяснения неизвестного.

У иудеев, Бог отделён от человечества, он не живёт в творениях, это бесконечный эгоизм.

У мусульман, Бог есть слово, перед которым падают ниц по вере Магомета.

У христиан, Бог открылся в человечестве, он доказывает себя любовью, он царствует благодаря порядку, устанавливающем иерархию.

Иерархия страж догмата, букву и дух которого она хочет, чтобы уважали. Сектанты, именем своего разума или, скорее, их личного неразумия, посягнули на догмат и тем самым утратили дух любви, они отлучили себя сами.

Догмат католический, т.е. вселенский [универсальный], заслуживает это прекрасное имя тем, что заключает в себе все религиозные устремления мира; он утверждает единство Бога с Моисеем и Магометом, он признаёт в Нём бесконечную троицу вечного рождения вместе с Зороастром, Гермесом и Плотином, он примиряет со Словом святого Иоанна живые числа Пифагора, вот что могут констатировать наука и разум. Таким образом, ещё прежде самого разума и прежде науки, самый совершенный, т.е. самый полный, догмат пришёл в мир. Пусть наука и разум согласуют это, большего от них мы и не требуем.

Бог существует, есть только один Бог, и он наказывает тех, кто творит зло, сказал Моисей.

Бог повсюду, Он в нас, и что мы делаем доброго людям, то мы делаем Богу, сказал Иисус.

Страшитесь таков итог учения Моисея.

Любите вот итог учения Иисуса.

Характерный идеал Божественной жизни в человечестве это воплощение.

Воплощение необходимо влечёт искупление и действует во имя обратимости солидарности, другими еловами, во имя всеобщего [универсального] причастия догматического начала духа любви.

Заменить произвол человека узаконенным деспотизмом закона, иначе говоря, поставить тиранию на место власти вот дела всех протестантов и всех демократий. То, что люди называют свободой это одобрение незаконной власти или, скорее, подражание силе, не одобренной властью.

Жан Кальвин протестовал против костров Рима, чтобы присвоить себе право сжечь Мишеля Сервенто. Все люди, освободившиеся от Карла Первого или от Луи XVI-го, попали в рабство Робеспьера или Кромвеля, и после всякого протеста против законного папства появляется более-менее абсурдный антипапа.

Божественность Иисуса Христа существует только в кафолической Церкви, которой Он иерархически передал свою жизнь и свою божественную власть. Эта божественность жреческая и царская по причастию, но, вне этого причастия, любое утверждение божественности Иисуса Христа есть идолопоклонство, ибо Иисус Христос не может быть отдельным Богом.

Для католической истины не имеет значения число протестантов.

Если бы все люди были слепы, разве был бы смысл отрицать существование Солнца?

Разум, протестуя против догмата, доказывает тем самым, что не он его изобрёл, но он вынужден почитать мораль, вытекающую из этого догмата. Итак, если мораль это свет, то догмат должен быть солнцем; свет не исходит из тьмы.

Между двух бездн многобожия и деизма, абсурдного и ограниченного, есть только одна возможная середина тайна пресвятой Троицы.

Между спекулятивным атеизмом и антропоморфизмом, есть только одна возможная середина тайна воплощения.

Между аморальным роком и драконовской ответственностью, ведущей к проклятию всех существ, есть только одна возможная середина тайна искупления.

Троица это вера.

Воплощение это надежда.

Искупление это любовь.

Троица это иерархия.

Воплощение это божественная власть Церкви.

Искупление это единственное, непогрешимое, нерушимое и католическое духовенство.

Католическая Церковь одна обладает неизменным учением и находиться, в силу самого своего устроения, вне морального развращения; она не обновляет, она объясняет. Так, например, догмат о непорочном зачатии не нов, он целиком содержался в теотоконе Эфесского собора, и теотокон есть прямое следствие из католического догмата о воплощении.

Точно так же, католическая Церковь не отлучает от церкви, она это только объявляет и может лишь объявлять, потому что она единственный страж единства.

Вне корабля Петра только пропасть. Протестанты подобны людям, которые, устав от качки, бросаются в воду, чтобы избавиться от морской болезни.

Это о католичестве, таком, каким оно учреждено в римской Церкви, надо сказать то, что сказал Вольтер о Боге с такой дерзостью:

Если бы её не существовало, её надо было бы изобрести.

Но если бы человек был способен изобрести дух любви, то он изобрёл бы и Бога. Любовь не изобретается, она обнаруживается своими делами, и именно тогда можно закричать вместе со Спасителем мира: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят!»

Понять дух любви это иметь ведение всех тайн.

СЛОВО ЧЕТВЁРТОЕ. РЕШЕНИЕ ЧЕТВЁРТОГО ВОПРОСА. РЕЛИГИЯ, ДОКАЗАННАЯ ЧЕРЕЗ ВОЗРАЖЕНИЯ, ЕЙ ПРОТИВОПОСТАВЛЯЕМЫЕ

Возражения, которые могут выдвигать против религии, могут быть либо от имени науки, либо от имени разума, либо от имени веры.

Наука не может отрицать фактов существования религии, её становления и её влияния на исторические события. Ей нельзя касаться догматов; догматы целиком относятся к вере.

Как правило, наука ополчается против религии рядом фактов, которым она имеет право давать оценку, которые она действительно оценивает строго, но которые и религия осуждает ещё более рьяно, чем наука.

Поступая так, наука оправдывает религию, и обвиняет саму себя; ей недостаёт логики, чтобы обличить беспорядок, который привносит всякая греховная страсть в умы людей, и то что ум нуждается в непрестанном исправлении и руководстве духом любви.

Разум, со своей стороны, исследует догматы и находит их абсурдными.

Но если бы это было не так, то разум понял бы их; если бы он их понял, они не были бы более выражениями [формулами] неизвестного.

Это было бы математическое доказательство бесконечного.

Это было бы конечное бесконечное, известное неизвестное, измеренное неизмеримое, выраженное невыражаемое.

То есть, догматы не перестали бы быть абсурдными перед разумом, но стали бы самыми чудовищными и самыми невозможными из всех абсурдностей перед верой, наукой и разумом и здравым смыслом вместе взятыми.

Остаются возражения раскольнической веры.

Иудеи, наши отцы в религии, укоряют нас в посягательстве на единство Бога, в изменении неизменного и вечного закона, в поклонении творению вместо творца.

Эти столь тяжкие упрёки основываются на одном совершенно ложном понимании христианства.

Наш Бог это Бог Моисея, Бог единственный, нематериальный, бесконечный, единственно достойный поклонения и всегда один и тот же.

Как и иудеи, мы верим в то, что Он присутствует везде, но как следовало бы и им делать, мы верим, что Он живёт в человечестве, думает о нём и любит его, и мы поклоняемся Ему в Его делах.

Мы не изменили Его закон, ибо десять заповедей иудеев являются также и законом для христиан.

Закон неизменен, потому что он основывается на вечных началах природы; но культ, обусловленный нуждами людей, может изменяться и преобразовываться у людей.

То, что культ символизирует неизменно, но сам культ видоизменяется, подобно языкам.

Культ это обучение, это язык, его нужно перевести, когда народы перестают его понимать.

Мы перевели, а не упразднили культ Моисея и пророков.

Поклоняясь Богу в творении, мы не поклоняемся самому творению.

Поклоняясь Богу в Иисусе Христе, мы поклоняемся самому Богу, но Богу, соединившемуся с человечеством.

Обожествив человечество, христианство открыло человеческую божественность.

Бог иудеев был нечеловечен, потому что они не понимали Его в Его делах.

Таким образом, мы являемся большими иудеями, чем сами иудеи. В то, во что верят они, мы верим вместе с ними и лучше, чем они. Они нас упрекают в отделении от них, но это как раз они захотели отделиться от нас.

Мы ждём их с открытым сердцем и распростёртыми объятьями.

Мы, как и они, ученики Моисея.

Как и они, мы вышли из Египта и нам ненавистно его рабство. Но мы вошли в землю обетованную, а они заупрямились и решили остаться и умереть в пустыни.

Мусульмане это внебрачные иудеи, или, скорее, они их братья, лишённые наследства как Исав.

Их верования алогичны, ибо они признают, что Иисус великий пророк, но при этом считают христиан неверными.

Они признают божественное вдохновение Моисея, но они не считают евреев своими братьями.

Они слепо верят своему слепому пророку фаталистичному Магомету, врагу прогресса и свободы.

Но не лишим Магомета славы провозгласить единство Бога среди арабских идолопоклонников.

В Коране находятся чистые и возвышенные страницы.

Читая эти страницы, можно сказать вместе с детьми Измаила: «Нет Бога кроме Бога, и Магомет пророк Его».

Есть на небесах три престола для трёх пророков народов; но к скончанию времён Магомета сместит Илия37.

Мусульмане не упрекают христиан ни в чём, они их оскорбляют.

Они называют их неверными и гяурами, т.е. собаками. Нам нечего им ответить.

Не надо отвергать турок и арабов, их надо обучать и цивилизовывать.

Оставайтесь христианами-раскольниками, т.е. теми, кто, разорвав узы единства, объявляют себя чуждыми любви Церкви.

Православие, эта копия римской Церкви, которая не расширилась со времени своего отделения, которая не числится в религиозных летописях, которая, со времён Фотия, не осенилась ни одним красноречием; Церковь, ставшая совершенно мирской, и чьё духовенство лишь исполняет функции, установленные имперской политикой царя всея Руси; забавная мумия древней Церкви, всё ещё разукрашенной и позолоченной всеми своими легендами и всеми своими обрядами, которые папы больше не понимают; тень живой Церкви, которая захотела остановиться, когда та Церковь пошла, и которая представляет собой лишь выцветший и безглавый силуэт.

Затем протестанты, эти вечные регуляторы анархии, которые разбили догматы и которые всегда пытаются восполнить их рассуждениями как [бездонную] бочку Данаида; эти религиозные фантазёры, все новшества которых носят отрицательный характер, которые сформулировали для своего пользования неизвестное как лучше известное, лучше объяснённые тайны, более определённое бесконечное, более ограниченную неизмеримость, более сомнительную веру, являющуюся квинтэссенцией абсурда, которая расщепила любовь, и деяния анархии взяла за начала иерархии навсегда невозможной; это люди, что хотят осуществить спасение одной лишь верой, потому что их покинула любовь, и которые больше ничего не могут осуществить, даже на земле, ибо их так называемые таинства больше не что иное, как аллегорическое притворство, они больше не дают благодати, они больше не дают увидеть Бога и коснуться Его, одним словом, это больше не символы всемогущества веры, но вынужденные свидетельства вечной беспомощности сомнения.

Таким образом, именно против самой веры направлена их реформа. Протестанты были правы только в своём сопротивлении необдуманному и преследовательскому рвению, которое чинило насилие над совестью. Они провозгласили право сомневаться, право иметь меньше религии или не иметь её вообще; они проливали свою кровь за эту жалкую привилегию; они её добились, они ею владеют, но они не лишили нас привилегии их оплакивать и их любить. Когда нужда верить вновь овладеет ими, когда их сердца, в свой черёд, взбунтуются против тирании ложного разума, когда им надоедят сухие абстракции их произвольных догматов, бесполезные правила их бездейственного культа, когда их причастие, без настоящего присутствия, когда их церкви без благодати и их мораль без прощения, наконец, ужаснёт их, когда они заболеют тоской по Богу, не поднимутся ли они, как блудные дети, и не бросятся ли они в ноги правопреемников Петра с такими словами: «Отче, мы согрешили против неба и против тебя, уже и сыном твоим мы не достойны называться, но прими нас хотя бы среди самых покорных из твоих рабов.»

Мы не будем говорить о критике Вольтера. Над этим великим умом господствовала пылкая любовь к истине и правде, но ей не хватало той прямоты сердца, которая приводит к ведению веры. Вольтер не мог принять веру, потому что он не умел любить. Дух любви не открылся этой душе, лишённой нежности, и он с жёлчью критиковал очаг, тепло которого он не чувствовал, и светильник, свет от которого он не видел. Если бы религия была таковой, какой он её видел, он был бы тысячу раз прав, нападая на неё, и перед героизмом его мужества надо было бы склониться на колени. Вольтер был бы мессией здравого смысла, Гераклом, разрушителем фанатизма… Но этот человек слишком много смеялся, чтобы понять того, кто сказал: «Блаженны плачущие», и философия смеха никогда не будет иметь ничего общего с религией слёз.

Вольтер спародировал Библию, догматы, культ, затем он насмехался, глумился, издевался над своей пародией.

Только те могут обижаться на это, кто в пародии Вольтера видят религию. Вольтерианцы напоминают лягушек из басни, которые запрыгивали на пень и затем осмеивали «его королевское величество». Они вольны принимать пень за трон короля, они вольны переделать ту римскую карикатуру, над которой смеялся Тертуллиан, и которая представляла Бога христиан под видом человека с ослиной головой. Христиане только пожмут плечами, увидев эту шалость, и будут молиться Богу за несчастных невежд, которые думают, что они их оскорбляют.

Граф Жозеф де Местр в одном из своих красноречивых парадоксов, после того как представил палача, как священное лицо, и как постоянное воплощение божественной справедливости на земле, захотел, чтобы старику из Фернея [т.е. Вольтеру] воздвигли памятник рукой палача. В этой мысли есть глубина. Вольтер и в самом деле был в мире человеком в одночасье управляемым и провидением, и роком, наделённым нечувствительностью, для того чтобы исполнять свои ужасные функции. В области мышления он был палачом, истребителем, вооружённым самой правдой Бога.

Бог послал Вольтера между веками Боссюэ и Наполеона, чтобы уничтожить всё, что отделяло этих двух гениев, и воссоединить их воедино.

Это был Самсон ума, всегда готовый сокрушить столбы храма; но чтобы заставить его, против его воли, вращать жернова религиозного прогресса, Провидение, кажется, ослепило его сердце.

СЛОВО ПЯТОЕ. РЕШЕНИЕ ПОСЛЕДНЕГО ВОПРОСА. ОТДЕЛЕНИЕ РЕЛИГИИ ОТ СУЕВЕРИЙ И ФАНАТИЗМА

Суеверие [superstition] происходит от латинского слова superstes пережиток, это символ, переживший идею; это когда предпочтение отдают образу, это смех без причины, это вера, ставшая безумием, от того что она обособилась. Это, следовательно, труп религии, это смерть жизни, это отупение, заместившее вдохновение.

Фанатизм это суеверие со страстью, имя его происходит от слова fanum, что означает храм; это храм вместо Бога, это мирской интерес священника, заместивший честь священства, это жалкая страсть человека, эксплуатирующего веру верующих.

В басне про осла, навьюченного мощами, Лафонтен говорит нам, что это животное думает, что это ему поклоняются, но он не говорит нам, что некоторые люди и в самом деле поклоняются животному. Люди эти это суеверные.

Если кто-нибудь посмеётся над их звериным пониманием, они его, быть может, убьют, ибо от суеверия до фанатизма один шаг.

Суеверие это религия, в понимании зверей; фанатизм это религия, служащая предлогом для ярости.

Те, кто преднамеренно и предвзято смешивают собственно религию с суеверием и фанатизмом, заимствуют свои слепые предубеждения у зверей, и позаимствовали бы даже у фанатизма его несправедливости и его гнев.

Инквизиторы и септембризадисты[23], имена не имеют значения! Религия Иисуса Христа осуждает, и всегда осуждала убийц.

ИТОГ ПЕРВОЙ ЧАСТИ В ФОРМЕ ДИАЛОГА

ВЕРА, НАУКА, РАЗУМ

НАУКА:

Никогда вы меня не заставите поверить в существование Бога.

ВЕРА:

У вас нет дара веры, но вы никогда не сможете мне доказать, что Бог не существует.

НАУКА.

Чтобы вам это доказать, сначала мне надо узнать, что такое Бог.

ВЕРА.

Вы этого никогда не узнаете. Если бы вы это знали, вы могли бы меня научить, а когда я бы узнала, то больше бы не верила.

НАУКА.

Итак, вы верите, не зная того, во что верите?

ВЕРА.

О! не играйте словами. Это вы не знаете того, во что я верю, но я верю в это именно потому, что вы этого не знаете. Не претендуете ли вы быть бесконечной? Не останавливаетесь ли вы каждый раз, встречая тайну? Тайна для вас это бесконечное невежество, которое свело бы на ничто конечность вашего знания, если б я её не освещала своей горячей надеждой, и когда вы бы сказали: «Я больше не знаю», если б я не воскликнула: «А я, я начинаю верить».

НАУКА.

Но ваши надежды и их предмет не есть, да и не может быть для меня больше, чем гипотезы.

ВЕРА.

Несомненно, но для меня это аксиомы, ибо без этих гипотез я сомневалась бы даже в ваших аксиомах.

НАУКА.

Но если вы начинаете там, где я останавливаюсь, вы явно начинаете слишком рано и безрассудно. Моё развитие свидетельствует о том, что я всегда иду вперёд.

ВЕРА.

Какое значение имеет ваше развитие, если я иду всегда перед вами?

НАУКА.

Ты идёшь? Вечная мечтательница, ты слишком пренебрегала землей, твои ноги отяжелели.

ВЕРА.

Меня носят мои дети.

НАУКА.

Это слепцы, которые, ведя других, падают в пропасть!

ВЕРА.

Нет, мои дети не слепы, совсем наоборот, у них двойное зрение, они смотрят твоими глазами на то, что ты можешь им показать на земле, и созерцают моими то, что я им показываю на небе.

НАУКА.

А что думает разум?

РАЗУМ.

Я думаю, мои дорогие педагоги, что вы могли бы сыграть одну трогательную притчу, о калеке и слепом. Наука упрекает веру в том, что та не умеет ходить по земле, а вера говорит, что наука совсем не видит в небе надежды и вечности. Вместо того чтобы ссориться, науке и вере следует объединиться; пусть наука ведет веру, и пусть вера утешает науку, научая её надеяться и любить.

НАУКА.

Эта идея хороша, но это утопия. Вера будет говорить мне абсурдности, да и мне захочется идти без неё.

ВЕРА.

Что ты называешь абсурдом? НАУКА.

Я называю абсурдом утверждения, противоречащие моим доказательствам, как например, что три составляют одно, что Бог сделался человеком, то есть, что бесконечное сделалось конечным. Что Всевышний умер, что Бог наказал своего неповинного сына за грехи повинных людей…

ВЕРА.

Не торопись с выводами. В твоём изложении, эти утверждения действительно являются абсурдными. Но знаешь ли ты, что такое число в Боге, ты, которая не знает Бога? Можешь ли ты рассуждать о действиях неизвестного, можешь ли ты понимать тайны любви? Я навсегда должна оставаться глупостью для тебя, ибо, еели бы ты их поняла, то мои утверждения поглотили бы твои теоремы; я стала бы тобою, а ты мною, иначе говоря, я прекратила бы существовать, а разум, пред лицом бесконечного, оставался бы всегда слепым из-за твоих сомнений, таких же бесконечных как само пространство.

НАУКА.

По меньшей мере, никогда не покушайся на мои права, не делайте опровержений в моих владениях.

ВЕРА.

Я этого никогда не делала и никогда не смогу еделать.

НАУКА.

То есть, ты никогда не верила, например, что дева может стать матерью и остаться девой, и это в смысле физическом, естественном, фактическом, вопреки законам природы; разве ты не утверждаешь, что кусок хлеба это не только Бог, но настоящее человеческое тело с его костями и жилами, его органами, его кровью, так что ты превращаешь своих детей, которые едят этот хлеб в людоедов.

ВЕРА.

Нет такого христианина, который бы не возмутился тому, что ты сказала. И это вполне доказывает, что они не понимают моих учений таким позитивистским и грубым образом. Сверхъестественное, о котором я утверждаю, выше природы и, следовательно, не может ей противоречить; слова веры могут быть поняты только верой; всё что ни повторит наука она исказит. Я употребляю твои слова, за неимением других; но поскольку мои рассуждения кажутся тебе абсурдными, тебе следует заключить, что я придаю этим словам иное значение, которое от тебя ускользает. Спаситель, открыв догмат пресуществления, разве не сказал: «[Дух животворит] плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь». Я не предлагаю тебе принимать тайну воплощения как предмет анатомии, ни тайну пресуществления как химический опыт. По какому праву кричишь ты об абсурде? Я не рассуждаю ни о чём из того, что ты знаешь; по какому праву ты говоришь, что я безрассудствую?

НАУКА.

Я начинаю тебя понимать, или, скорее, я вижу, что никогда тебя не понимала. В таком случае, будем держаться отдельно, у меня никогда не будет в тебе нужды.

ВЕРА.

Я не такая гордая, и я признаю, что ты можешь быть мне полезной. Также, быть может, без меня ты бы слишком грустила и слишком отчаивалась, и я не хочу держаться от тебя отдельно, если только разум того не посоветует.

РАЗУМ.

Остерегайтесь делать это. Я необходим вам обеим. И я, что я делал бы без вас? Мне потребно знать и верить, чтобы быть справедливым. Но я никогда не должен смешивать то, что я знаю с тем, во что я верю. Знать означает больше не верить, верить ещё не знать. Предметом науки является известное, вера же этим не занимается, предоставляя это науке. Предметом веры является неизвестное, наука может его искать, но не сможет его определить; так что она вынуждена, по крайней мере, временно, принять определения веры, которые даже невозможно критиковать. Но как только наука отказывается от веры, она отказывается от надежды и любви, существование и необходимость которых также очевидно для науки, как и для веры. Вера, как психическое явление, относится к области науки, а наука, как проявление божественного света в человеческом уме к области веры. Так что наука и вера должны друг друга признавать, уважать, даже поддерживать и оказывать взаимопомощь, но никогда друг на друга не покушаться. Чтобы их объединить, никогда не надо их смешивать. Никогда между ними не может быть противоречия, ибо хотя они и используют одни и те же слова, говорят они на разных языках.

ВЕРА.

Ну что ж! Что скажете на это вы, сестра моя наука?

НАУКА.

Я скажу, что нас разделяло прискорбное недоразумение, и что отныне мы можем идти вместе. Но какой из твоих многочисленных символов ты мне присвоишь? Буду ли я иудейской, католической, мусульманской, или протестантской?

ВЕРА.

Ты останешься наукой, и ты будешь вселенской [универсальной].

НАУКА.

То есть католической, если я правильно понимаю. Но что же мне думать о различных религиях?

ВЕРА.

По делам их суди о них. Ищи истинной любви, а когда найдешь её, спроси: какому культу она принадлежит.

НАУКА.

Определённо она не принадлежит инквизиторам и палачам Святого Варфоломея.

ВЕРА.

Она принадлежит св. Жанну Омоньеру, св. Франсуа-де-Салю, св. Винсенту де Полю, Фенелону и другим.

НАУКА.

Признайтесь, что если религия и принесла немного добра, она также совершила и доброе количество зла.

ВЕРА.

Когда убивают во имя Бога, который сказал: Не убий; когда преследуют во имя того, кто хочет, чтобы прощали своих врагов; когда распространяют тьму во имя того, кто не желает, чтобы светильник ставили под сосуд, справедливо ли приписывать преступление самому закону, который это осуждает? Скажи, если хочешь быть справедливой, сколько зла было сделано на земле вопреки религии. Но также, сколько добродетелей она породила, сколько неведомых самоотречений и самопожертвований? Сосчитала ли ты те благородные сердца обеих полов, что отказались от всех радостей, ради служения всем горестям? Эти души посвятили себя труду и молитве, которые прошли, делая добро? А кто основывал приюты для сирот и стариков, богадельни для больных, пристанища для раскаявшихся? Эти заведения, будучи настолько славными, насколько и скромными, являются настоящими делами, заполняющими летописи Церкви; религиозные войны и преступления фанатиков принадлежат политике варварских веков. К тому же, фанатики сами были убийцами. Забыли ли вы костёр Мишеля Сервенто и резню, устроенную во имя человечества и разума нашими отцами-революционерами, врагами инквизиции и Святого Варфоломея? Люди всегда жестоки тогда, когда они забывают религию, которая благословляет и прощает.

НАУКА.

О, вера! Прости же мне, если я не смогу поверить, но теперь я знаю, почему веришь ты. Я уважаю твои надежды, и разделяю твои желания. Но я нахожу в процессе поиска и мне надо сомневаться, чтобы найти.

РАЗУМ.

Трудись же и ищи, наука! но уважай пророчества веры. Когда твои сомнения оставят лакуну в универсальном учении, позволь её заполнить вере. Идите же порознь, но опирайтесь друг на друга и вы никогда не собьетесь с пути.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТАЙНЫ. ФИЛОСОФСКИЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ РАССУЖДЕНИЯ

Говорят, что прекрасное это отблеск истинного.

Итак, духовная красота это доброта. Прекрасно быть добрым.

Чтобы быть добрым с рассудительностью, надо быть справедливым.

Чтобы быть справедливым, надо действовать с разумом.

Чтобы действовать с разумом, надо знать действительность.

Чтобы знать действительность, надо познать истину.

Чтобы познать истину, надо иметь точное понятие о бытии.

Бытие, истина, разум и правда являются общими предметами как изысканий науки, так и чаяний веры. Концепция верховной власти, будь то действительной, или гипотетической, преобразует справедливость в Провидение, и понятие божества, с этой точки зрения, становиться доступным даже для науки.

Наука изучает бытие в его частных проявлениях, вера его предполагает, или скорее, a priori признаёт во всей его полноте.

Наука ищет истину во всём, вера сводит всё к одной всемирной и абсолютной истине.

Наука устанавливает реальности частного, вера их объясняет через общую реальность, которую наука не может установить, но само существование частного которой, кажется, заставляет её узнать и признать.

Наука подчиняет разум людей и смысл вещей всемирному математическому разуму; вера ищет, или скорее предполагает в самой математике и над нею всеведущий и абсолютный разум.

Наука доказывает правду правильностью (точностью); вера даёт абсолютную правильность (точность) правде, подчиняя её Провидению.

Здесь видно всё, что вера заимствует у науки и всё, чем наука, в свою очередь, обязана вере.

Без веры наука ограничена абсолютным сомнением и вечно пребывает в загоне случайного эмпиризма словоблудного скептицизма; без науки вера строит свои гипотезы случайно и может только слепо судить о причинах следствий, которые она не знает.

Великая цепь, которая соединяет науку с верой это аналогия.

Наука вынуждена уважать веру, гипотезы которой аналогичны доказанным истинам. Вера, которая всё приписывает Богу, вынуждена признать науку, как природное откровение, которое через частичное проявление законов вечного разума даёт шкалу пропорций всем устремлениям и всем порывам души в область неизвестного.

Итак, только вера может дать решение тайн науки, и наоборот, только наука показывает смысл тайн веры.

Вне союза и соревнования этих двух живых сил ума, науке остаётся только скептицизм и отчаянье, вере же неумеренность и фанатизм.

Если вера нападает на науку она богохульствует; если наука презирает веру она низлагается.

Послушаем же теперь, как они говорят заодно.

Бытие везде, говорит наука, оно множественно и разнообразно в своих формах, единственно в своей сущности и неизменно в своих законах. Относительное доказывает существование абсолютного. В бытии существует дух [разум]. Дух ведения одушевляет и преображает материю.

— Дух ведения везде, говорит вера. Никакая часть жизни не является фатальной, поскольку она управляема. Правило это выражение премудрости. Абсолют в духе ведения, верховный управитель форм, живой идеал умов это Бог.

— В своей тождественности с идеей, бытие есть истина, говорит наука.

— В своей тождественности с идеальным, истина есть Бог, отвечает вера.

— В своей тождественности с моими открытиями, бытие есть реальность, говорит наука.

— В своей тождественности с моими законными чаяниями, реальность это мой догмат, говорит вера.

— В своей тождественности слову, бытие есть дух ведения, говорит наука.

— В своей тождественности духу любви, наивысшее ведение [что наиболее разумно] это моё послушание, говорит вера.

— В своей тождественности мотиву разумного поведения, бытие есть правда, говорит наука.

— В своей тождественности началу любви, правда это Провидение, отвечает вера.

Высшее согласие всех уверенностей со всеми надеждами, абсолютного в ведении и абсолютного в любви. Святой Дух, дух любви также должен всё примирить и всё преобразить в своём собственном свете. Разве он не является духом ведения, духом науки, духом совета, духом силы? Он должен прийти, говорит католическая литургия, и это будет как новое творение и он изменит лицо земли.

«Насмехаться с философии это уже философствовать», сказал Паскаль, намекая на ту скептическую и сомневающуюся философию, которая совершенно не признаёт веры. И если существует вера, которая попирает ногами науку, мы не скажем, что насмехаться над подобной верой было бы актом настоящей религии, ибо религия, являющаяся всецело любовью, не терпит насмешек, но есть смысл обвинять эту любовь за её невежество и сказать этой безрассудной вере: Раз ты не признаёшь свою сестру, ты не дочь Бога!

Истина, реальность, разум, правда, провидение таковы пять лучей огненной звезды, в центре которой наука вписала слово Бытие, к которому вера прибавила нестираемое имя Бога.

РЕШЕНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ПРОБЛЕМ

ПЕРВАЯ СЕРИЯ

Вопрос: Что есть истина?

Ответ: Это идея, тождественная бытию.

В. Что есть реальность?

О. Это знание, тождественное бытию.

В. Что есть разум?

О. Это слово, тождественное бытию.

В. Что есть правда?

О. Это повод к действиям, тождественный бытию.

В. Что есть абсолют?

О. Это бытие.

В. Понимается ли что-то за бытием?

О. Нет, но даже в бытии понимается нечто превосходное и трансцендентное.

В. Что же это?

О. Высший смысл [разум] бытия.

В. Вы его знаете и можете определить?

О. Только вера его утверждает и именует Богом.

В. Есть ли что-то за истиной?

О. За известной истиной есть неизвестная истина.

В. Как можно разумно предполагать эту истину?

О. По аналогии и масштабу.

В. Как можно её определить?

О. Через символы веры.

В. Можно ли сказать о реальности то же самое, что и об истине?

О. В точности то же самое.

В. Есть ли что-либо за разумом?

О. За конечным разумом есть бесконечный разум?

В. Что такое бесконечный разум?

О. Это тот высший разум [смысл] бытия, которого вера называет Богом.

В. Есть ли что-либо за правдой?

О. Да, согласно вере, у Бога есть провидение, а у человека жертва.

В. Что есть жертва?

О. Это добровольный и самопроизвольный отказ от прав.

В. Жертва, это разумно?

О. Нет, это вид безумия, более великого, чем разум, ибо разум вынужден им восхищаться.

В. Как называют человека, который действует по истине, реальности, разуму и правде?

О. Это нравственный человек.

В. А если ради правды он жертвует своими желаниями?

О. Это человек чести.

В. А если, ради подражания величию и благу Провидения, он делает сверх своих обязанностей и жертвует своими правами ради блага других?

О. Это герой.

В. Каково начало истинного героизма?

О. Вера.

В. Что её поддерживает?

О. Надежда.

В. Что ею руководит?

О. Любовь.

В. Что есть добро?

О. Порядок.

В. Что есть зло?

О. Беспорядок.

В. Какие удовольствия позволены?

О. Радость порядку.

В. Какие удовольствия запрещены?

О. Радость беспорядку.

В. Каковы следствия от одного и другого?

О. Нравственная жизнь и смерть.

В. То есть ад со всеми его ужасами имеет своё право на существование в религиозных догматах?

О. Да, это неизбежное следствие одного начала.

В. И что же это за начало?

О. Свобода.

В. Что есть свобода?

О. Это право исполнять свой долг с возможностью его не исполнять.

В. Что означает не исполнить свой долг?

О. Это значит потерять своё право. А так как право вечно, потерять его означает вечную потерю.

В. Можно ли исправить ошибку?

О. Да, искуплением.

В. Что есть искупление?

О. Чрезмерный труд. Так, если вчера я поленился, сегодня я должен потрудиться вдвойне.

В. Что думать о тех, кто намеренно подвергает себя страданиям?

О. Если это для исцеления от скотских страстей, они мудры; если речь идёт о страдании за других они великодушны; но если они делают это без ума и без меры они безрассудны.

В. Итак, перед лицом истинной философии, религия мудра во всём, что она предписывает?

О. Вы это увидите.

В. Но если мы, всё-таки, обманемся в наших вечных надеждах?

О. Вера не допускает такого сомнения. Но сама философия должна ответить, что все земные удовольствия не стоят и одного дня мудрости, и что все торжества тщеславия не стоят и одного мгновенья героизма и любви.

ВТОРАЯ СЕРИЯ

В. Что есть человек?

О. Человек есть духовное и телесное существо, еделанное по образу Бога и мира, единый по сущности, тройственный по субстанции, бессмертный и смертный.

В. Вы говорите тройственный по субстанции. Разве человек имеет две души или два тела?

О. Нет, в нём есть одна духовная душа, одно материальное тело и один пластичный посредник.

В. Какова субстанция этого посредника?

О. Она есть свет, частично летучий и частично осаждённый.

В. Что такое летучая часть этого света?

О. Магнетический флюид.

В. А осаждённая часть?

О. Флюидное или аромальное [aromal] тело.

В. Существование этого тела доказано?

О. Да, самыми любопытными и самыми неопровержимыми экспериментами. Мы поговорим о них в третьей части этого труда.

В. Эти эксперименты требуют веры?

О. Нет, они принадлежат науке.

В. Но будет ли заниматься ими наука?

О. Она уже ими занимается, поскольку мы написали эту книгу и поскольку вы её читаете.

В. Дайте нам некоторое понятие об этом пластичном посреднике.

О. Он образован астральным или земным светом и передаёт человеческому телу двоякое намагничивание. Душа, воздействуя на этот свет своими актами воли, может его растворять или сгущать, отталкивать или притягивать. Он является зеркалом воображения и сновидений. Он воздействует на нервную систему и таким обра30м производит движения тела. Этот свет может расширяться безгранично и передавать свои образы на значительные расстояния, он намагничивает тела, подвергшиеся действию человека, и может, стягиваясь, притягивать их к нему. Оно может принимать любые формы, вызванные мыслью и, мимолётными сгущениями своей лучистой части являться зрению и даже оказывать некоторое сопротивление прикосновению. Но такие проявления и такие употребления пластичного посредника, будучи неестественными, тонкий световой инструмент не может производить, не повреждаясь, и они необходимо вызывают либо повседневные галлюцинации, либо безумие.

В. Что такое животный магнетизм?

О. Действие одного пластичного посредника на другого, сводящееся к растворению или сгущению. Увеличивая эластичность жизненного света и его силу проекции, его посылают так далеко как желают, и его возвращают заряженного образами; но надо, чтобы эта операция была облагоприятствована сном субъекта, который вызывают сгустив сперва осаждённую часть его посредника.

В. Противоречит ли магнетизм морали и религии?

О. Да, когда им злоупотребляют.

В. Что означает злоупотреблять им?

О. Использовать его беспорядочным образом или для беспорядочной цели.

В. Что такое беспорядочный магнетизм?

О. Это нездоровое флюидическое излучение, совершаемое с дурным намерением, например, чтобы выведать секреты других, или чтобы достичь неправедных целей.

В. Каков в таком случае результат?

О. Порча у магнетизёра и магнетизируемого тонкого флюидического инструмента. Именно этой причине следует приписать аморальности и безумия большого

числа людей, занимающихся магнетизмом.

В. Каковы требуемые условия для того, чтобы правильно магнетизировать?

О. Здоровый дух и тело; правильное намерение и сдержанная практика.

В. Какие результаты можно получить правильно управляемым магнетизмом?

О. Излечение нервных болезней, анализ предчувствий, установление флюидических гармоний, открытие некоторых секретов природы.

В. Объясните нам всё это более полным образом.

О. Мы сделаем это в третьей части этого труда, который специально будет толковать о тайнах природы.

Десятый ключ Таро

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ТАЙНЫ ПРИРОДЫ. ВЕЛИКОЕ МАГИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЕ НАЧАЛО

Мы уже говорили об одной субстанции, разлитой в бесконечности.

Эта субстанция одна как на небе, так и на земле, т.е. она и летучая, и осаждённая, в зависимости от её степени поляризации.

Это та самая субстанция, которую Гермес Трисмегист называет великой Тепэсмой. Когда она производит сияние, она именуется светом.

Именно эту субстанцию сотворил Бог прежде всякой вещи, когда сказал: Да будет свет.

Она в одночасье является и веществом [субстанцией], и движением.

Она флюид и непрестанная вибрация.

Сила, приводящая её в действие и от неё неотделимая, именуется магнетизмом.

В бесконечном, эта единственная в своём роде субстанция является эфиром или же эфирным светом.

В звёздах, которые она намагничивает, она становится астральным светом.

В живых существах магнетическим светом или флюидом.

В человеке, она образует астральное тело, или пластичный посредник.

Воля наделённых умом существ действует на этот свет непосредственно, а через него и на всю природу, подчинённую преобразованиям ума.

Этот свет это общее зеркало, в котором отражаются все мысли и все формы; он хранит в себе образы всего того, что было и будет: отражения ушедших миров и, в силу аналогии, эскизы миров грядущих. Этот свет орудие чудотворчества и прозорливости, как то нам осталось объяснить в этой третьей и последней части нашего труда.

КНИГА ПЕРВАЯ. МАГНЕТИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ

ГЛАВА 1. КЛЮЧ К МЕСМЕРИЗМУ

Месмер лишь отыскал тайную науку природы, а отнюдь не изобрёл её.

Та первичная, единственная и простейшая субстанция, существование которой он провозгласил в своих афоризмах, была известна со времён Гермеса и Пифагора.

Вот как Синезий воспел её в своих гимнах, отыскав упоминание о ней среди памяток платоников Александрийской школы:

(Гимны Синезия, гимн 2)[24]Месмер увидел в простейшей материи субстанцию,

безразличную как к движению, так и к покою. Подчинённая движению она летучая, ниспавшая в покой она осаждённая; и он не понял, что движение неотъемлемо от первой субстанции; что оно проистекает не из её безразличия [к движению и покою], но из её двоякой предрасположенности как к движению, так и к покою, уравновешенных друг другом; что абсолютного покоя нет нигде в живой материи Вселенной, но что осаждённое притягивает летучее, чтобы его осадить, а летучее разъедает осаждённое, чтобы его улетучить. Что кажущийся покой осаждённых частиц это только ожесточённейшая борьба и огромнейшее напряжение их текучих [флюидных] сил, обездвиживающих себя самонейтрализацией. Так, согласно Гермесу, то что вверху как то что внизу; та же сила, что расширяет пар, сжимает и делает твёрдым лёд; всё подчиняется законам жизни, присущим этой первой субстанции; эта субстанция притягивает и отталкивает, и осаждается и растворяется в постоянной гармонии; она двоякая; она двуполая; она обнимается и оплодотворяется; она борется, она торжествует, она разрушается, она возобновляется, но она никогда не поддаётся инертности, ибо инертность была бы для неё смертью.

Это та самая первая субстанция, на которую указывает священное писание книги Бытия, когда слово Элоимов создаёт свет, приказав ему быть.

И сказал Бог [Элоим]: Да будет свет. И стал свет.

Этот свет, еврейское имя которого אור (аур) это жидкое [флюидное] и живое золото герметических философов. Его положительное начало это их сера, его отрицательное начало их ртуть, а его равновесные начала составляют то, что они называют солью.

Итак, вместо шестого афоризма Месмера, звучащего: «Материя безразлична к тому, чтобы быть в движении или быть в покое», нужно установить такой:

Универсальная материя понуждает»! к движению своей двоякой намагниченностью, и обречённо ищет равновесия.

Из которого выводится следующий:

Постоянство и изменчивость в деижении ח рои стекаег из различных сочетаний равновесия.

Всесторонне уравновешенная точка пребывает неподвижной именно потому, что она наделена движением.

Флюид это материя в сильном движении, всегда взбалтываемая изменчивостью равновесий.

Твёрдое тело та же материя в слабом движении или в кажущемся покое, поскольку она более или менее твёрдо уравновешена.

Нет такого твёрдого тела, которое не могло бы немедленно распылиться, рассеяться в дым и стать невидимым, если бы внезапно нарушилось равновесие его молекул.

Нет такого текучего [флюидного] тела, которое не могло бы в мгновенье стать твёрже алмаза, если бы удалось моментально уравновесить составляющие его молекулы.

Итак, управлять магнитами это разрушать или создавать формы, это заставлять появляться или исчезать тела, это практиковать всемогущество природы.

Наш пластичный посредник является магнитом, который притягивает или отталкивает астральный свет под давлением воли. Это светящееся тело, которое с величайшей лёгкостью воспроизводит формы, соответствующие идеям.

Это зеркало воображения. Тело это питается астральным светом, точно так же, как органическое тело питается плодами земли. Во время сна, оно поглощает астральный свет путём погружения [в него], а во время бодрствования путём особого поверхностного [медленного] дыхания. Явления естественного сомнамбулизма происходят тогда, когда пластичный посредник переполнен плохоперевариваемой пищей. Тогда воля, хотя и связанная оковами сна, инстинктивно толкает посредника к органам, чтобы высвободить их, и возникает ответная реакция, в некотором роде механическая, которая уравновешивает движением тела свет посредника. Вот почему так опасно внезапно будить человека, находящегося в сомнамбулизме, потому что тогда застрявший посредник может внезапно вернуться к своему общему вместилищу и полностью покинуть органы, которые окажутся отделёнными от души, а это вызывает смерть.

Таким образом, сомнамбулическое состояние, естественное или искусственное, чрезвычайно опасно, потому что, соединяя в себе явления бодрствования с явлениями сна, оно представляет нечто вроде шпагата меж двух миров. Душа, приводя в движение пружины частной жизни, купаясь при этом в жизни общей, испытывает невыразимое блаженство и добровольно отпускает нервные нити, которые удерживают её над потоком. Такая же ситуация имеет место во всех видах исступления [экстаза].

Если же воля погружается туда [в астральный свет] с пристрастием или даже отдаётся вся целиком, такой человек [после внезапного пробуждения] может навсегда остаться идиотом, парализованным или даже умереть.

Галлюцинации и видения происходят от ран, наносимых пластичному посреднику и от его частичного паралича. То он прекращает излучать, и замещает показываемую светом реальность образами, некоторым образом сгущёнными, то он излучает с излишней силой, и сгущается снаружи, около какого-нибудь случайного очага, подобно тому, как кровь сгущается в наростах плоти, и тогда химеры нашего мозга обзаводятся телом и, кажется, душой, и мы кажемся себе лучезарными или безобразными, в зависимости от идеалов наших желаний или наших страхов.

Галлюцинации, будучи сновидениями бодрствующего человека, всегда предполагают состояние аналогичное сомнамбулизму, только наоборот: сомнамбулизм это сон, заимствующий свои явления у бдения; галлюцинации же это бдение, частично подверженное астральному опьянению сном.

Наши текучие [флюидные] тела притягиваются друг к другу и отталкиваются друг от друга, в соответствии с законами, согласующимися с законами электричества. Вот что порождает инстинктивные симпатии или антипатии. Вот как они уравновешиваются друг другом, и именно поэтому галлюцинации так часто являются заразительными; ненормальные проекции меняют световые потоки; расстройство одного больного захватывает самые чувствительные натуры, устанавливается круг иллюзий, в который легко вовлекаются целые толпы. Вот как объясняются истории о странных привидениях и простонародных чудесах. Так объясняются чудеса американских медиумов и умопомрачения столовращателей [спиритистов], которые воспроизводят в наши дни состояния исступления вертящихся дервишей. Лапландские шаманы со своими магическими бубнами и колдуны дикарей приходят к подобным результатам подобными же методами; их боги, или их дьявол, здесь ни при чём.

Сумасшедшие или полоумные более чувствительны к магнетизму, чем люди здравого ума; причину этого легко понять совсем мало надо для того, чтобы вскружить голову пьяному, и болезнь подхватывают легче, когда все органы заранее предрасположены к её воздействию и к проявлению её расстройств.

Флюидические болезни имеют свои неизбежные кризисы. Всякое неестественное напряжение нервного аппарата приводит к противоположному напряжению, в соответствии с непреложными законами равновесия. Так, чрезмерная любовь переменяется на отвращение, и всякая доведённая до предела ненависть граничит с любовью; реакция приходит внезапно со скоростью и силой молнии. Тогда невежество сетует или негодует; знание смиряется и молчит.

Есть две любви любовь сердца и любовь рассудка; любовь сердца никогда не бывает исступлённой [экзальтированной], она медленно обретается и медленно возрастает, по мере прохождения через испытания и жертвы; любовь рассудка чисто нервная и страстная, живёт только энтузиазмом, спотыкается обо все обязанности, смотрит на объект любви как на нечто, что надо завоевать; она эгоистична, требовательна, нетерпелива, деспотична, и неизбежно влечёт за собой самоубийство, как окончательную развязку, или прелюбодеяние, как лекарство. Эти явления постоянны как сама природа, неумолимы как рок.

Одна молодая артистка, полная смелости и подающая большие надежды, имела мужем одного порядочного человека, исследователя науки, поэта, которого она могла упрекнуть разве что в чрезмерной к себе любви; она его бросила, оскорбив его, и с тех пор стала его ненавидеть. И хотя она также была порядочной женщиной, но безжалостный мир осудил её и проклял. Однако это не означает, что она виновата. Её единственная ошибка, в которой её и можно упрекнуть, в том, что она сначала безумно и страстно любила своего мужа.

Но, скажут, разве душа человека не свободна? Нет, как только она отдалась умопомрачению страстей, она больше не свободна. Только мудрость является свободной, необузданные страсти относятся к области безумия, а безумие это рок.

То, что мы сказали о любви, можно сказать также и о религии, которая более могущественна, но также и 60лее пьяняща, чем любовь. Религиозные страсти также имеют свои чрезмерности и свои роковые реакции. Можно иметь исступления и стигматы, как святой Франциск Ассизский, а затем упасть в пропасть разврата и святотатства.

Страстные натуры это воспалённые магниты, они с силой притягивают или отталкивают.

Магнетизировать можно двумя способами: вопервых, действуя волей на пластичного посредника другого человека, воля и поступки которого, тем самым, окажутся подчинёнными этому действию.

Во-вторых, подействовав на волю человека, либо запугиванием, либо убеждением, так что впечатлённая воля видоизменит, по нашему желанию, пластичного посредника и поступки этого человека.

Магнетизируют излучением, прикосновением, взглядом и словом.

Вибрации голоса видоизменяют движение астрального света, и являются могучим носителем магнетизма.

Тёплое дыхание магнетизирует положительно, а холодное отрицательно.

Тёплое и продолжительное дыхание на позвоночник под мозжечком, может вызвать эротические явления.

Если положить правую руку на голову, а левую под ступни человека, закутанного в шерсть или шёлк, то через всего него проскочит магнетическая искра, и в его организме можно будет вызвать нервный переворот со скоростью молнии.

Магнетические пассы служат не чему иному, как направлению воли магнетизёра, подтверждаемой действиями. Это лишь знаки и ничего более. Действие воли выражается, а не совершается этими знаками.

Угольная пыль поглощает и удерживает астральный свет. Это объясняет действие магических зеркал Дюпоте.

Фигуры, начертанные углём, замагнетизированному человеку кажутся светящимися, и принимают для него прекраснейшие или устрашающие формы, следуя направлению, данному волей магнетизёра.

Астральный или, скорее, животворящий свет пластичного посредника, поглощённый углём, весь становится отрицательным; вот почему животные, которым досаждает [статическое] электричество, как например кошки, любят валяться в угле. Когда-нибудь медицина воспользуется этим свойством, и люди, страдающие неврозами, найдут в нём великое облегчение.

ГЛАВА 2. ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. БДЕНИЕ И СОН.

Сон это неполная смерть; смерть это совершенный сон.

Природа подвергает нас сну, чтобы привить нам

мысль о смерти, и чтобы через сновидения предупредить нас о продолжении существования другой жизнью.

Астральный свет, в который нас окунает сон, подобен океану, в котором плавают бесчисленные образы, обломки кораблекрушений, миражи и отражения прошедшего, предчувствия нарождающегося.

Предрасположенность нашей нервной системы притягивает к нам те из тамошних образов, которые соответствуют нашим волнениям, нашим особым томлениям, как некий магнит, проходя через металлическую стружку, избирательно притягивает железные опилки.

Сновидения открывают нам недуг или здравие, спокойствие или волнение нашего пластичного посредника, и, как следствие, нашего нервного аппарата.

Они формулируют наши предчувствия через аналогию образов. Ибо все идеи имеют для нас двоякое значение, соответственно нашей двоякой жизни.

Существует некий язык снов, который невозможно понять в состоянии бдения и даже подобрать для него слова.

Язык снов это язык природы, иероглифический в своих знаках и ритмический лишь в своих звуках.

Сон может быть умопомрачённым или осознанным .

Безумие это постоянное состояние умопомрачённого сомнамбулизма.

Сильное потрясение может как разбудить безумного, так и убить его.

Галлюцинации, когда они приводят к заторможенности мышления, являются проходящими приступами безумия.

Всякая усталость ума причиняет сон; но если усталость сопровождается нервным раздражением, сон может быть неполным и принять характер сомнамбулизма.

Иногда засыпают, не понимая этого, прямо на ходу, и тогда, вместо того, чтобы размышлять, грезят [сновидят].

Почему у нас есть воспоминания о событиях, которые никогда с нами не случались? Да потому, что мы их сновидели бодрствуя.

Эти явления непроизвольного и незаметного сна, внезапно вторгающегося в реальную жизнь, часто происходят со всеми теми, кто перевозбуждают свою нервную систему чрезмерностями, будь то работой, бдениями, напитками, или какой-либо повышенной возбудимостью [раздражительностью].

Когда мономаны [психические больные] погружены в безрассудные действия они спят, и по пробуждении ничего не помнят.

Когда Папавуан был задержан жандармами, он ответствовал им такими примечательными словами:

Вы обознались.

Это было сказано всё ещё сомнамбулом.

Эдгар По, этот несчастный гениальный, опьянявший себя человек, ужасающе точно описал сомнамбулизм мономанов. Это может быть убийца, который слышит, и думает, что все другие тоже слышат, как из могилы доносится стук сердца его жертвы; это может быть отравитель, который говорит себе: «Я в безопасности, при условии, что я сам себя не выдам», а заканчивает тем, что ему сниться, как он себя выдаёт и этот сон оказывается явью. Сам Эдгар По не изобретал ни персонажей, ни событий своих странных романов, он их сновидел наяву, и именно поэтому он наделял их такими яркими цветами страшной реальности.

Доктор Бриер-де-Буамон, в своей замечательной книге о Галлюцинациях[25], рассказывает историю одного англичанина, в остальном вполне здравомыслящего, которому казалось, что он повстречался с одним человеком, с которым завёл знакомство, и который пригласил его в таверну пообедать, а затем, пригласив его посетить с ним церковь Святого Павла, попытался сбросить его с колокольни, куда они вместе взобрались.

С этого момента этот англичанин стал одержим этим неизвестным, которого мог видеть только он один, и которого он всегда встречал после плотного обеда, когда был один.

Бездна притягивает; опьянение вызывает опьянение; безумие испытывает непреодолимое влечение к безумию. Когда человек впадает в сон, он страшится всего, что может его разбудить. То же самое происходит и с подверженными галлюцинациям, постоянными сомнамбулами, маньяками, эпилептиками и со всеми теми, которые забываются в бреду какой-либо страсти. Они слышат роковую музыку, они вовлечены в пляску смерти, и они чувствуют себя вовлечёнными в водоворот умопомрачения. Вы обращаетесь к ним, но они вас больше не слышат, вы их предостерегаете, но они вас больше не понимают, ваш голос им докучает; им снится сон смерти.

Смерть это всевовлекающий поток, всепоглощающая пропасть, но, будучи на дне, малейшее движение может вас поднять. Сила отталкивания, будучи равной силе притяжения, приводит к тому, что зачастую именно в самый момент кончины человек неистово цепляется за жизнь; также, в силу того же закона равновесия часто переходят ото сна к смерти, из любезности ко сну.

Возле берега озера покачивается лодочка. В неё вступает дитя; сверкающая тысячью отражениями, вода танцует вокруг него и зовёт его; цепь, что держит лодку, натягивается и, кажется, вот-вот разорвется; затем, с берега взлетает чудесная птица и, напеваючи, парит над весёлыми волнами; дитя хочет последовать за нею, оно протягивает руку к цепи, оно отцепляет кольцо.

Древние разгадали тайну пленительной смерти и представили её в мифе о Гиласе. Утомлённый длинным плаванием, Гилас причалил к одному цветущему острову, он приблизился к роднику, чтобы набрать воды, и вот ему улыбнулся какой-то прекрасный мираж; он увидел нимфу, протягивающую ему руки, его руки ослабли и не смогли поднять отяжелевший кувшин; свежесть источника усыпила его, аромат берега опьянил его, и вот он, склонённый над водой, как тот нарцисс, которому повредил стебель какой-то ребёнок, играючи с ним; полный кувшин падает на дно и за ним следует Гилас; он умирает, видя во сне ласкающих его нимф, и не слышит более голоса Геракла, который его призывает к труду этой жизни, и который обходит весь берег, тысячу раз вопия: Гилас! Гилас!

Другой миф, не менее трогательный, который вышел из под сени орфического посвящения, это миф об Эвридике, призванной к жизни чудесами гармонии и любви. Эвридика, эта чувствительность, сражённая в самый день своей свадьбы, что укрылась в могиле, вся дрожа от стыда! Вскоре она услышит лиру Орфея и медленно начнёт подниматься к свету; ужасные божества Эреба не посмеют заградить ей путь. Она следует за поэтом, или, скорее, поэзией, которую она обожает… Но горе влюблённому, если он изменит магнетический поток и если он хоть раз уронит свой взгляд на ту, которую он должен только притягивать! Сакральная, девственная любовь, любовь, что сильнее за смерть, ищет только самопожертвования и теряется перед эгоизмом желания. Орфей знал это, но на мгновенье забыл. Эвридика, в своём белом наряде невесты, лежала на брачном ложе, он в своих одеждах верховного жреца стоял, с арфой в руке, с венком из священного лавра на голове, со взором обращенным на Восток; он пел. Он пел, как сверкающие стрелы любви пронзают тени древнего хаоса, как потоки мягкого света изливаются из чёрной груди матери богов, за которую уцепились два дитя, Эрос и Антэрос. Как Адонис возвращается к жизни, чтобы послушать жалобные стоны Афродиты и оживает, как цветок под блестящей росой её слёз; как Кастор и Поллукс, которых смерть не смогла разлучить, любят друг друга попеременно то в аду, то на земле… Затем он нежно призвал Эвридику, свою дорогую Эвридику, свою так сильно любимую Эвридику:

Ah! miseram Eurydicen anima fugiente vocabat,

Eurydicen toto referebant flumine ripae.[26]

Пока он пел, эта соделанная смертью бледная статуя зарумянилась румянцем жизни, её бледные губы начали краснеть как утренний рассвет… Орфей это видит, он дрожит, он шепчет; стихла песнь на его устах, и вот, она снова бледнеет; тогда верховный жрец извлекает из своей арфы душераздирающие и прекраснейшие звуки, он больше не смотрит ни на что, кроме неба, он плачет, он умоляет, и Эвридика открывает глаза… Несчастный, не смотри на неё, играй ещё, не спугни бабочку Психеи, что хочет закрепится на этом цветке!… Но безумец проронил взгляд на воскресшую, верховный жрец поддался опьянению любовника, его арфа выпала из его рук, он взглянул на Эвридику и бросился к ней… Он схватил её за руки, но они оказались ледяными, её глаза закрылись, её губы стали бледными и холодными как никогда, чувственность вздрогнула, и хрупкая связь между телом и душой разорвалась вновь, и теперь навеки… Эвридика мертва, и песни Орфея больше не призовут её к жизни.

В нашей книге «Догмат и ритуал высшей магии», мы осмелились сказать, что воскресение мёртвых явление не невозможное даже в рамках законов природы, и что этим, мы никоим образом ни отрицаем и ни противоречим неумолимому закону смерти. Смерть, которую можно прервать, не что иное, как летаргия и сон, но именно с летаргии и сна всегда начинается смерть. Состояние глубокой умиротворённости, которое наступает вслед за душевными волнениями, уносит тогда расслабленную и уснувшую душу; её можно разбудить, заставить заново погрузиться в тело, только неистово возбудив все её страсти и все её желания. Когда Иисус, Спаситель мира, был на земле, земля была прекраснее и желаннее неба, и, однако, и Иисусу понадобился вопль и толчок, чтобы разбудить дочь Иаиры. Только силою сокрушений и слёз он вызвал своего друга Лазаря из гроба вот как трудно прервать сон изнурённой души, которая заснула своим первым сном!

Однако лицо смерти не имеет одно и то же светлое выражение для всех смотрящих в него душ; когда ещё не исполнили цели своей жизни, когда уносят с собою необузданные вожделения или неутолённые ненависти, вечность выглядит в глазах такой невежественной или преступной души в таких ужасающих пропорциях горестей, что она иногда пытается вернуться к тленной жизни. Сколько душ, взволнованных кошмарами ада, пытаются укрыться в своих окоченевших телах и уже придавленных гробовою плитою! Иногда находят перевёрнутые, скорченные, согнутые скелеты, и тогда говорят: «Вот люди, которых похоронили заживо». Но люди часто заблуждаются, и это почти всегда выброшенные обломки смерти, воскресшие из могил, которые, пытаясь избавиться от агоний порога вечности, входят туда два раза.

Один знаменитый магнетизёр, барон Дюпотэ, в своей секретной книге по магии , учит, что магнетизмом можно убить так же как и электричеством. Это откровение ничуть не странно для того, кто хорошо знает аналогии природы. Не вызывает сомнений, что чрезмерно расширяя или внезапно сжимая [сгущая] пластичный посредник человека, можно отделить его душу от его тела. Иногда достаточно возбудить в человеке неистовый гнев или чрезмерный страх, чтобы мгновенно убить его.

Привычное употребление магнетизма, обычно отдаёт человека, ему подвергающегося, на милость магнетизёра. Когда связь хорошо установлена, когда магнетизёр может по своей воле произвести сон, нечувствительность, каталепсию и т.п., ему не составит дополнительного труда вызвать также и смерть.

Как-то нам рассказали одну якобы правдивую историю, хотя мы не поручимся за её достоверность. Тем не менее, мы её расскажем, поскольку она вполне правдоподобна и могла бы быть.

Несколько человек, сомневающихся как в религии, так и в магнетизме, склонные ко всякому суеверию и фанатизму, решили подвергнуть своим опытам одну бедную девушку за денежное вознаграждение. Она была впечатлительной и нервной натурой, и к тому же, утомлённой от излишеств жизни, которая была более чем просто распутной, и уже потерявшая вкус к существованию. Её усыпили; ей приказали видеть; она плакала и сопротивлялась. Ей сказали увидеть Бога…, по её телу пробежала дрожь.

— Нет, сказала она, нет, мне страшно; я не хочу смотреть на него.

— Смотрите на него, я так хочу.

Тогда она открыла глаза; её зрачки расширились; её охватил страх.

— Что вы видите?

— Я не знаю, как сказать… Ах! Ради бога, умоляю, разбудите меня!

— Нет, смотрите и скажите, что вы видите.

— Я вижу тёмную ночь, в которой клубятся искры всех цветов вокруг двух огромных не престающих вращаться глаз. Из этих глаз исходят лучи, которые вращаются штопором и заполняют всё пространство… Ах! Мне плохо! Разбудите же меня!

— Нет, смотрите.

— Куда хотите вы, чтобы я ещё смотрела?

— Смотрите в рай.

— Нет, я не могу туда подняться; непроглядная тьма отталкивает меня, и я всё время падаю.

— Ну, хорошо! Смотрите в ад.

Здесь, сомнамбула судорожно вздрогнула.

— Нет! Нет! Прокричала она, рыдая, я не хочу; у меня помрачается ум; я падаю. Ах! Держите меня, держите!

— Нет, спускайтесь.

— Куда вы хотите, чтобы я спустилась?

— В ад.

— Но это ужасно! Нет, нет, я не хочу туда идти!

— Идите туда!

— Смилуйтесь!

— Идите туда, я так хочу.

На лицо сомнамбулы стало страшно смотреть; на её голове волосы встали дыбом; её широко открытые глаза закатились кверху; её грудь поднялась и испустила пронзительный хрип.

— Идите туда, я так хочу, повторил магнетизёр.

— Я уже там, процедила сквозь зубы несчастная, падая в изнеможении. Она больше не отвечала; её инертная голова свесилась на её плечо; руки повисли вдоль её тела. К ней подошли и прикоснулись. Будить её было уже слишком поздно; свершилось преступление; женщина была мертва, а авторов этого кощунственного опыта, благодаря всеобщему неверию в магнетические явления, так и не преследовали. Судебный врач констатировал смерть, причину которой связали с разрывом сосудов. К тому же тело не имело никаких следов насилия; её похоронили и на том конец.

Вот другая история, рассказанная нам участниками «Тур де Франс».

Два участника соревнований поселились в одной гостинице и разделили одну комнату. У одного из них была привычка разговаривать во сне и отвечать на вопросы, которые обращал к нему его товарищ. Как-то ночью, он, вдруг, издал приглушённый крик, другой проснулся и спросил его, что случилось.

— Разве ты не видишь, сказал спящий, не видишь этого громадного камня… он сорвался с горы… он падает на меня, и сейчас меня раздавит.

— Так спасайся!

— Не могу, мои ноги запутались в зарослях ежевики, они всё сильнее затягиваются… Ай-я-яй! Спасите! Помогите! Вот он… вот он, огромный камень, что падает на меня.

А вот и он! сказал, смеясь, его сосед, бросая ему в голову свою подушку, чтобы разбудить.

Внезапно он издал ужасный крик, судорожно дёрнулся, застонал и больше ничего. Неудачный шутник поднялся, взял своего товарища за руку, окликнул его и, испугавшись, в свою очередь, закричал; на крик сбежались соседи, зажгли свет… несчастный сомнамбул был мёртв.

ГЛАВА 3. ТАЙНЫ ГАЛЛЮЦИНАЦИЙ И ВЫЗЫВАНИЙ ДУХОВ

Галлюцинация это иллюзия, вызванная неправильным движением астрального света.

Это, как мы уже сказали ранее, смешение явлений сна с явлениями бдения.

Нашастральный свет, или живую душу земли, как наше тело вдыхает и выдыхает земную атмосферу. И точно так же, как в определённых местах воздух нечист и не пригоден для дыхания, точно так же некоторые исключительные обстоятельства могут сделать астральный свет вредным и неусваиваемым.

Но такой воздух также может быть и слишком животворным для одних людей, и идеально подходить другим; то же самое имеет место и с магнетическим светом.

Пластичный посредник походит на металлическую статую в плавильной печи. Если отливная матрица с изъянами, он также будет искажён; если матрица разобьется он вытечет.

Матрица пластичного посредника это жизненная сила, уравновешенная и поляризованная. Наше тело, посредством нервной системы, притягивает и отталкивает эту неустойчивую форму особого света; но местная усталость или частичное перевозбуждение этого аппарата может произвести флюидические искажения.

Эти искажения частично искривляют зеркало воображения и производят обыкновенные галлюцинации, свойственные экстатичным] видящим.

Пластичный посредник, сделанный по образу и подобию нашего тела, чьи органы чувств он светосильно изображает, имеет свойственное ему зрение, осязание, слух, обоняние и вкус; он может, когда пребывает в перевозбуждённом состоянии, сообщить их посредством вибраций нервному аппарату, тем самым вызвав галлюцинации. Тогда, кажется, воображение торжествует над самой природой, и производит поистине странные явления. Материальное тело, залитое флюидом, KcLÎKGTCil 1 приобретает качество текучести [флюидности]; оно ускользает от законов тяготения, оно мгновенно становиться неуязвимым и даже невидимым в кругу заражённых галлюцинирующих. Известно, что конвульсивные из Сен-Медара мучили, избивали, терзали себя, распинались, не испытывая при этом никакой боли; они приподнимались над землёй, ходили вниз головой, глотали закрученные булавки и переваривали их.

Мы считаем себя обязанными сообщить здесь то, что уже опубликовали в журнале «Эстафетт» о чудесах американского медиума Хоума и о многих явлениях такого же рода.

Сами мы никогда не были свидетелем чудес г-на Хоума, но наши сведения взяты из лучших источников; мы получили их в доме, в котором этот американский медиум был принят радушно, когда был несчастен, и снисходительно, когда он принял свою болезнь за счастье и удачу. Это было у одной дамы[27], уроженки Польши, но трижды француженки по благородству своего сердца, по несказанному очарованию своего ума и европейской знаменитости своего имени.

Публикация этих сведений в «Эстафетт» навлекла на нас тогда, хотя мы и не знали почему, оскорбления некого г-на Депена, ставшего впоследствии известным своей несчастной дуэлью. Тогда нам вспомнилась басня Лафонтена о безумце, бросающем камни в мудреца. Г-н Депен говорил о нас, как об отлучённом священнике и плохом католике. Но, по крайней мере, мы показали себя хорошим христианином, жалея его и прощая, и так как невозможно быть отлучённым священником тому, кто никогда не был священником, то мы позволяем кануть в воду оскорблению, которое нас не достигло.

ПРИЗРАКИ В ПАРИЖЕ

Г-н Хоум на минувшей неделе хотел ещё раз покинуть Париж, этот Париж, где сами ангелы и демоны, еели они и появляются в какой-либо форме, не долго принимаются за чудесных существ, и им не остается ничего лучшего, как поскорее возвратиться на небеса или в ад, во избежание людского пренебрежения и забвения.

Г-н Хоум, с печальным и разочарованным видом, откланялся перед благородной дамой, чей радушный приём стал для него одним из первых везений во Франции. Мадам де Б. была добра с ним тем днём, как и всегда, и хотела задержать его до обеда; таинственный персонаж уже хотел было согласиться, как кто-то сказал, что они ждут одного каббалиста, известного в оккультных кругах публикацией книги, озаглавленной «Догмат и ритуал высшей магии». Внезапно у г-на Хоума изменилось выражение лица, и он заявил, заикаясь и с видимым замешательством, что не может остаться, и что присутствие этого учителя магии вызывает в нём непреодолимый страх. Никакими уговорами не удалось его разубедить. «Я не осуждаю этого человека, сказал он, я не утверждаю, хороший он или плохой, я этого не знаю, но от его атмосферы мне становится дурно, около него я чувствую себя лишённым силы и как бы жизни». После этого объяснения, г-н Хоум поспешил попрощаться и уйти.

Этот страх, который испытывают обольстители в присутствии истинных посвящённых в науку, не является чем-то новым для анналов оккультизма. У Филострата можно прочитать историю о ведьме, которая впала в дрожь, услышав только о приходе Аполлония Тианского. Наш замечательный рассказчик Александр Дюма драматически изложил эту магическую историю, как резюме всех легенд, которая должна послужить предисловием к его великой романтической эпопее «Вечный Жид»[28]. Сцена разворачивается в Коринфе; это античная свадьба с её молодыми, увенчанными цветами, держащими брачные факелы и поющими прекрасные свадебные песни, и всё разукрашено сладострастными образами, как поэзия Катулла. Невеста в своих целомудренных нарядах прекрасна, как античная Полигимния48; она влюблена и выглядит восхитительно вызывающей в своём целомудрии, как Венера Коррежа или Грация Канова. Её жених, Клиний ученик знаменитого Аполлония Тианского. Учитель обещал придти на свадьбу своего ученика, но он не пришёл, и прекрасная невеста вздохнула с облегчением, ибо она боялась Аполлония. Однако день ещё не закончился. Пришёл час брачного ложа, и вдруг Мероэ вздрогнула, побледнела, её взор остановился на дверях, в ужасе она протянула руку и задыхающимся голосом произнесла: «Вот там! Это он!» Это и в самом деле был Аполлоний. Вот маг, вот учитель; действие чар прошло, прелесть низвергнута перед лицом истинной науки. Все ищут прекрасную супругу, белую Мероэ, но видят только старуху, колдунью Канидию, пожирательницу маленьких детей. С Клиния спали чары, он благодарит своего учителя, он спасён.

Обыватели всегда заблуждаются относительно магии и путают адептов с чародеями. Истинная магия, т.е. традиционная наука магов смертельный враг всяких чар; она препятствует или прекращает ложные чудеса врагов света и очарователей малого числа специально подготовленных или легковерных свидетелей. Видимое нарушение порядка в естественных законах это обман; это не чудо. Истинное чудо, настоящее диво, всегда поражающее глаза всех, это постоянная гармония следствий и причин, это сияние вечного порядка!

Мы не можем сказать, смог бы Калиостро совершать чудеса перед Сведенборгом, но он определённо боялся бы присутствия Парацельса и Генриха Кунрата, если бы эти великие люди были его современниками.

Однако мы далеки от мысли объявить г-на Хоума колдуном низшего разряда, т.е. шарлатаном. Знаменитый американский медиум кроток и наивен как дитя. Это бедное, чрезмерно чувствительное существо, не плетущий интриги; он игрушка страшной силы, которую он не знает, и первый из обманутых им это, определённо, он сам.

Изучение тех странных явлений, которые происходят вокруг этого молодого человека, является делом очень важным. Следует держаться подальше от слишком легкомысленных отрицаний восемнадцатого века, и открыть перед наукой и перед разумом горизонты более широкие, чем горизонты обывательской критики, отрицающей всё то, что она не может ещё объяснить. Факты непреклонны, и настоящая здоровая вера никогда не должна бояться их исследовать.

Объяснение этих фактов, о которых упорно твердят все предания, и которые разворачиваются перед нами с назойливой публичностью; объяснение, древнее как сами факты, строгое как сама математика, но впервые выведенное из тени, где его прятали жрецы всех времён, станет великим научным событием, если оно сможет получить достаточно света и публичности. Это событие мы, быть может, только приготавливаем, ибо мы не смеем надеяться его исполнить.

Итак, вот для начала факты во всей их необычности. Мы их приводим и восстанавливаем со строгой точностью, воздерживаясь поначалу от каких бы то ни было объяснений и комментариев.

Г-н Хоум подвержен исступлениям [экстазам], которые, согласно ему, устанавливают прямую связь между ним и душой его матери и, при её посредничестве, со всем миром духов. Он описывает, подобно сомнамбулам Кахагнэ[29], людей, которых он никогда не видел и которые узнаются теми, кто их вызывает; он назовёт вам даже их имена и ответит от их имени на вопросы, которые могут быть только известны вызываемым душам и вам самим.

Когда он находится в квартире, слышатся необъяснимые звуки. В мебели и стенах раздаются громкие стуки; иногда отворяются двери и окна, как при урагане; с улицы даже доносятся звуки ветра и дождя, но выйдя из дома, небо оказывается без облачка и не чувствуется даже малейшего дуновения ветерка.

Мебель приподнимается и смещается, но никто к ней не прикасается.

Карандаши пишут сами собой. Их почерк принадлежит г-ну Хоуму, и они делают те же грамматические ошибки, что и он.

Присутствующие чувствуют прикосновения и хватания от невидимых рук. Эти касания, которые, кажется, предпочитают дам, лишены серьезности и иногда даже приличия, в отношении мест прикосновения. Думаю, нас вполне понимают.

Видимые и осязаемые руки выходят или кажутся выходящими из стола, но для этого надо, чтобы стол был накрыт скатертью. Невидимому действующему началу необходимы определённые грунтовки, также как то необходимо самым ловким последователям Роберта Гудини.

Эти руки показываются главным образом в темноте; они тёплые и мерцающие, или же холодные и чёрные. Они пишут нелепости, или прикасаются к пианино; и когда они коснуться пианино, необходимо будет приглашать настройщика их контакт всегда фатален для настроя инструмента.

Наиболее достойный доверия человек в Англии, сэр Эдвард Бульвер-Литтон[30], видел и касался ладонь этих рук; мы читали свидетельство, написанное и подписанное им. Он даже заявляет, что схватил и потянул её к себе со всей силы, чтобы заставить выйти из своего инкогнито целую руку, к которой она, естественно, должна крепиться. Но нечто невидимое оказалось более сильным, чем английский романист, и эти руки ускользнули от него.

Один знатный русский дворянин, являющийся покровителем г-на Хоума, и чей характер и здоровая вера не вызывают ни у кого сомнения, граф А. Б., также видел и крепко хватал эти таинственные руки. Они были, говорил он, совершенно человеческой формы, тёплыми и живыми; только не чувствовалось костей. Попав в неосвободимый захват, эти руки не боролись, чтобы ускользнуть, но сокращались, некоторым образом таяли, так что графу нечего было больше удерживать.

Другие видевшие и касавшиеся этих рук говорят, что их пальцы одутловатые и жёсткие, и сравнивают их с резиновой перчаткой, надутой мерцающим и тёплым воздухом. Иногда, вместо рук, появляются ноги, но никогда не непокрытые. Дух, которому вероятно недостаёт обуви, по крайней мере, уважает стыдливость дам, и всегда показывает свои ноги только под сукном или бельём.

Появления этих ног весьма утомляет и истощает гна Хоума. Тогда он старается приблизиться к комунибудь с хорошим здоровьем; он хватается за него, как если бы боялся утонуть; а человек, таким образом схваченный медиумом, сразу же чувствует себя в состоянии особого телесного и умственного истощения.

Один польский дворянин, присутствовавший на одном из сеансов г-на Хоума, положил на землю, у себя под ногами, карандаш на лист бумаги. В течение нескольких мгновений ничего не двигалось. Но внезапно карандаш швырнуло в другой конец комнаты. Дворянин наклонился, взял бумагу и увидел на ней три каббалистических знака, которые никто не смог понять. Только г-н Хоум, глядя на них, кажется, испытал сильное неприятное чувство и показал некоторый ужас, но он отказался объясниться относительно природы и значения этих знаков. Однако их сохранили и принесли тому самому учителю высшей магии, приближения которого так боялся наш медиум. Мы их посмотрели, и вот их точное описание.

Они были начертаны с силой, так что карандаш почти прорезал бумагу.

Они были разбросаны на листе без порядка и выравнивания.

Первым был знак, который египетские посвященные помещали обычно на руке Тифона, Тау, в виде открытой вертикальной двойной черты в форме циркуля, Т-крест с кольцом на верху; под кольцом двойная горизонтальная черта, под двойной горизонтальной чертой двойная наклонная черта в форме перевёрнутой V.

Второй знак представлял собой крест верховного жреца с тремя жреческими поперечинами. Этот символ, который восходит к самой глубокой древности, является ещё и принадлежностью наших понтификов и им завершается верхний конец их пасторского посоха. Но знак, начертанный карандашом, имел ту особенность, что верхняя ветка, голова креста, была раздвоенной и снова образовывала ужасную V тифона знак противоборства и разделения, символ ненависти и вечной битвы.

Третий знак являлся тем, который Масоны именуют философским крестом, крестом с четырьмя равными ветками с одной точкой в каждом из углов. Но, вместо четырёх точек, было только две, находящихся в двух прямых углах, снова знак разделения и отрицания.

Учитель, да позволят здесь нам отличать его от рассказчика и называть в третьем лице, чтобы не утомлять наших читателей, говоря им о нас; так вот, этот учитель, Элифас Леви, дал собравшимся в салоне мадам де Б. научное объяснение этих трёх знаков, и вот, что он сказал:

«Эти три знака принадлежат к разряду сакральных и первичных иероглифов, известных лишь посвящённым первого ранга; первый это знак Тифона. Он выражает кощунство этого духа зла, вводя дуализм в творческое начало, и вот почему. Т-крест Осириса является перевёрнутым лингамом и представляет собой отцовскую и активную силу Бога (вертикальна линия, исходящая из круга), оплодотворяющую пассивную природу (горизонтальная линия). Раздвоить вертикальную линию это утверждать, что у природы два отца; это заменить прелюбодеянием божественное материнство, это утверждать, вместо первого разумного начала, слепой рок, имеющий результатом вечный конфликт видимостей в небытии; таким образом, это самый древний, самый аутентичный и самый ужасный из всех знаков ада. Он обозначает атеиоптического бога, это знак Сатаны.

Этот первый знак является жреческим и относится к оккультным знакам божественного мира.

Второй принадлежит к иероглифам философским, он представляет меру восхождения мысли и постепенное расширение формы.

Это перевёрнутое тройное тау, это человеческая мысль, утверждающая по очереди абсолют в трёх мирах, и этот абсолют завершается здесь вилкой, т.е. знаком сомнения и противоборства. Так что, если первый знак хочет сказать:Иерархическая истина не существует.

Третий, или философский крест, является, во всех посвящениях, символом природы и её четырёх стихийных форм; четыре точки представляют четыре невыразимые и непередаваемые буквы оккультной тетраграммы, этой вечной формулы великого аркана G.’. А.’.

Две точки справа представляют силу, точки слева изображают любовь и четыре буквы должно читать спра-

ва налево, начиная с вершины направо и переходя оттуда к букве снизу налево, и так далее, совершая крест Святого Андрея.

Отсутствие двух точек слева выражает, таким обра30м, отрицание креста, отрицание милосердия и любви.

Это утверждение абсолютного царства силы и его вечного противоборства, от верха до низа и от низа до верха.

Это прославление тирании и бунта.

Это иероглифический знак нечистого порока, который, ошибочно или нет, приписывали Храмовникам, это знак нарушения порядка и вечного отчаяния.

Таковы первые откровения скрываемой магами науки относительно сверхъестественных проявлений. Теперь, да позволят нам сопоставить эти странные начертания с другими современными проявлениями письмён, ибо это настоящее судебное дело, которое наука должна рассмотреть, прежде чем выносить его на суд общественного разума. Не надо пренебрегать никакими расследованиями и никакими уликами.

В окрестностях Кан, в Тилли-на-Селле [Tilly-surSeulles], несколько лет назад произошёл ряд необъяснимых событий, связанных с одним медиумом или экстатичным, по имени Евгений Винтра.

Некоторые нелепые обстоятельства и судебный процесс по делу о мошенничестве вскоре предали забвению и даже презрению этого чудотворца, к тому же подвергшегося диким нападкам в памфлетах, авторы которых были бывшими почитателями его доктрины, ибо медиум Винтра брался за догматизацию. Однако в этих поношениях, объектом которых он был, есть нечто замечательное; это то, что его противники, изо всех сил стараясь его заклеймить, признают реальность его чудес, но приписывают их бесам.

Что же это за такие подлинные чудеса Винтры? Мы более чем кто бы то ни было осведомлены по этому поводу, как вы вскоре то увидите. Нам были переданы протоколы, подписанные порядочными свидетелями, художниками, врачами, священниками, безукоризненными в других отношениях; нами были опрошены очевидцы и, сверх того, мы видели сами. Кое-что заслуживает быть рассказанным с некоторыми подробностями.

Есть в Париже один немножко эксцентричный писатель по имени Мадроль. Это старик, семья и родня которого вполне порядочные люди. Вначале он писал в очень возвышенном духе католицизма, и получал самые лестные одобрения от церковных властей и даже короткие листовки от святого престола, но затем он познакомилея с Винтрой и, захваченный прелестью его чудес, превратился в ярого сектанта и непримиримого врага иерархии и духовенства.

В то время, когда Элифас Леви публиковал свой «Догмат и ритуал высшей магии», он получил одну брошюру от г-на Мадроля, которая его крайне удивила. Её автор самым категоричным образом отстаивал самые неслыханные нелепости в бессвязном стиле экстатичных. Жизни для него было достаточно для того, чтобы искупить самые страшные преступления, поскольку она является следствием остановки смерти. Самые грешные люди, будучи самыми несчастными из всех, казались ему приносящими Богу самое великое искупление. Он воеставал против любых наказаний и любых проклятий. «Религия, что проклинает, писал он, проклятая религия!» Затем он проповедовал полнейшую распущенность под предлогом любви, и договорился до того, что сказал, что самый несовершенный и предосудительный на вид акт любви стоит больше, чем лучшие молитвы. Да уж! Маркиз де Сад стал проповедником. Затем он отрицал дьявола с одержимостью иногда полной красноречия.

«Представьте себе, говорит он, дьявола, которого Бог терпит, которого Бог наделяет полномочиями! Представьте себе сперва Бога, создавшего дьявола и позволившего ему ожесточиться на его творения, такие слабые, и которых так легко можно обмануть! Наконец, Бога дьявола, приспешника, предвосхитившего и едва ли не превзошедшего в своей мстительности дьявола Бога!..» Остаток брошюры написан с такой же силой. Учитель магии почти что ужаснулся и решил отыскать г-на Мадроля. Не без труда ему удалось разыскать этого странного памфлетиста, и вот приблизительно какой была их беседа.

Э. JL: Месье, я получил от вас брошюру. Покорнейше вас благодарю за такую посылку и в то же время хочу вам засвидетельствовать своё удивление и огорчение.

Г-н Мадроль: Ваше огорчение, месье! Извольте объяснить, я вас не понимаю.

— Мне искренне жаль, месье, видеть, как вы совершаете те же ошибки, в которые и я сам когда-то впадал. Но мне тогда, по крайней мере, можно было простить по неопытности и молодости. Вашей брошюре недостает силы убеждения, поскольку ей недостает меры. Вашим намерением, несомненно, был протест против заблуждений веры, против злоупотреблений духовенства; но оказывается, что именно саму веру и духовенство вы и подвергаете нападкам. Экзальтация, переливающаяся через край в вашем маленьком опусе, должно быть заставила вас совершить самую серьёзную ошибку, и некоторые из ваших лучших друзей должно быть испытывают беспокойство по поводу вашего здоровья…

— Да, несомненно! Многие говорили и продолжают говорить, что я безумен. Но давно не ново, что верующие должны подвергаться безумию креста. Я воспалён, месье, но вы и сами были бы таковым на моём месте, поскольку невозможно оставаться холодным в присутствии чудес…

— О! Вы говорите о чудесах, это интересно. Ну же, между нами, правды ради, о каких чудесах идёт речь?

— А! О каких чудесах, как не о чудесах великого пророка Ильи, вернувшегося на землю под именем Пьерра-Мишеля.

— А, всё ясно. Вы говорите о Евгении Винтре. Мне говорили о его деяниях. Но действительно ли он творит чудеса?

(Здесь г-н Мадроль вскочил со своего кресла, вознёс свой взгляд и руки к небу, и завершил снисходительной улыбкой, напоминающей глубокое сожаление.)

— Творит ли он чудеса, месье!

— Величайшие!…

— Поразительнейшие!…

— Неоспоримейшие!…

— Самые настоящие чудеса, когда либо совершавшиеся на земле со времён Иисуса Христа!… Как?! Тысячи просвир появляются на алтарях, где не было ни одной, пустые чаши наполняются вином и это не иллюзия, это вино, прекрасное вино… раздаётся небесная музыка, распространяются благоухания иного мира… и, наконец, кровь… настоящая человеческая кровь (исследованная врачами!), настоящая кровь, говорю я вам, сочиться и иногда струиться из просвир! Я говорю вам то, что видел, что слышал, то к чему прикасался, то что вкушал! И вы хотите, чтобы я оставался холодным перед лицом церковных властей, для которых удобнее всё отрицать, чем исследовать хоть что-нибудь!..

— Но позвольте, месье; именно в вопросах религии церковные власти никогда не могут ошибаться… Для религии, добро это иерархия, а зло это анархия; ведь, в самом деле, к чему сведётся влияние священничества, если вы возводите в ранг аксиом то, что надо верить свидетельству своих чувств, а не решениям Церкви? Церковь, разве она не более видима, чем все ваши чудеса? Те, кто видят чудеса и не видят Церкви, достойны большего сожаления, чем слепые, ибо они не оставляют себе даже возможности быть ведомыми…

— Месье, я, как и вы, знаю эти вещи. Но Бог не может быть в разногласии с самим собою. Он не может допустить, чтобы искренняя вера обманывалась, да и сама Церковь не вправе решать, что я слеп, когда у меня есть глаза… Послушайте, вот что можно прочесть в письмах Яна Гуса[31]; письмо сорок третье, ближе к концу:

«Один богослов мне сказал: Я во всём подчиняюсь решениям Собора, каковы бы ни были его решения, они хороши и законны для меня. Ещё он добавил: Если бы Собор сказал, что у вас один глаз, хотя их у вас два, то и тогда следовало бы сказать, что Собор не ошибся. Тогда я ответил: Даже если бы весь мир утверждал нечто подобное, то пока я могу пользоваться своим разумом, я не смог бы этого понять, не повредив своё сознание.» И я скажу вам, как и Ян Гус: прежде Церкви и её Соборов, есть истина и разум.

— Я вас перебью, дорогой мой месье. Когда-то вы были католиком, больше вы им не являетесь; совесть свободна. Я вам только покажу, что институты иерархической непогрешимости в вопросах догматов являются куда более разумными и более истинными, чем все чудеса мира. К тому же, чего не сделаешь ради сохранения мира! Как вы думаете, не был бы Ян Гус более великим человеком, если бы пожертвовал одним из своих глаз ради всеобщего согласия, а не залил бы Европу кровью! О, месье, пусть Церковь решит, когда захочет, что я слеп на один глаз; я попрошу её только об одной милости: сказать мне на какой именно, дабы я мог его закрыть и смотреть другим безупречным православным взглядом!

— Должен вам признаться, что я не являюсь православным в вашем понимании.

— Я это уже понял. Но вернёмся к чудесам! Вы же их видели, осязали, ощущали, вкушали; но, оставив в стороне исступление, не будете ли вы столь любезны, чтобы рассказать мне о них в подробностях, обстоятельно, и в особенности о тех из них, что претендуют на очевидное чудо. Не нескромно ли с моей стороны, просить вас об этом?

— Отнюдь; но какое же чудо мне выбрать? Их столько!

— Ну, хорошо, добавил г-н Мадроль, после недолгого размышления и с лёгкой эмоциональной дрожью в голосе, сейчас наш пророк в Лондоне, а мы здесь. Итак, если вы одной только мыслью попросите пророка послать вам сей же час причастие, и если, в назначенном вами месте, у вас дома, на такой-то полке, в такой-то книге, вы, вернувшись, обнаружите просвиру, что вы скажете?

— Я объявлю это событие необъяснимым обычными средствами рассудка.

А! месье, закричал тогда г-н Мадроль торжественно, но ведь со мной это происходит всегда, когда я того пожелаю, то есть когда я готов и когда я надеюсь оказаться достойным! Да, месье, я нахожу просвиру, когда я её прошу; я самым настоящим образом нахожу её, осязаемой, и часто украшенной маленькими чудными сердечками, которые, как считают, нарисованы Рафаэлем.

Элифас Леви, чувствуя себя неудобно от того, что приходится обсуждать вещи, которые некоторым образом оскверняют святыню, откланявшись бывшему католическому писателю, удалился, размышляя над странным влиянием этого Винтры, который так заморочил старую голову этого учёного.

Несколько дней спустя, каббалист Элифас был разбужен ранним утром неизвестным посетителем. Это был беловолосый человек, весь в чёрном, с лицом священника, погружённого в молитву, одним словом, почтенного вида.

Этот духовник имел при себе рекомендательное письмо с таким содержанием:

«Дорогой учитель,

Направляю к вам одного старого учёного, который хотел бы переговорить с вами об использовании еврейского письма в колдовстве. Примите его так, как я сам (я хочу сказать, примите так, как я сам его принял), избавившись от него как можно скорее.

Искренне ваш, во имя сакрально святой Каббалы.

А. Дебарроль»

— Месье аббат, улыбаясь, сказал Элифас, прочитав письмо, я весь к вашим услугам и я ни в чём не могу отказать написавшему мне другу, ведь вы видели моего прекрасного ученика Дебарроля?

— Да, месье, и я увидел в нём человека весьма любезного и весьма учёного. Вы и он, думаю, вы оба достойны истины, которая вновь проявилась в поразительных чудесах и в достоверных откровениях святого архангела Михаила.

— Месье, вы оказываете нам честь. Уважаемый Дебарроль[32], он что, поразил вас своими знаниями?

— О да! Он владеет секретами хиромантии в удивительной мере; обследовав лишь мою руку, он рассказал мне почти всю историю моей жизни.

— Да, он на это способен. Но углублялся ли он в подробности?

— Вполне, месье, чтобы убедить меня в своих чрезвычайных познаниях.

— Говорил ли он вам, что вы бывший приходской священник из Монт-Луи, что в епархии Туры? Что вы самый ревностный последователь экстатичного Евгения Винтры? И что вас,… вас зовут … Шарвоз?

Пока я это говорил, разыгралось настоящее театральное представление: старый священник, после каждого из этих трёх предложений, подскакивал в своём кресле. Когда же он услышал своё имя, он побледнел и подпрыгнул как пружина, которая выпрямляется, будучи отпущенной.

— Воистину, вы волшебник! закричал он. Шарвоз, это действительно моё имя, но я ношу другое; я называюсь Ла Параз…

— Я знаю. Ла-Параз имя вашей матери. Вы оставили, месье, достаточно завидную должность, должность приходского священника и весьма уютный дом, ради того чтобы разделить суетное существование одного сектанта…

— Вы хотите сказать, великого пророка!

— Месье, я вполне верю в вашу искреннюю веру. Но позвольте мне ещё немного исследовать миссию и характер вашего пророка.

— Да, месье, исследование, ясность, свет науки, вот о чём мы просим. Приезжайте в Лондон, месье, и вы увидите! Чудеса там в изобилии.

— Не дадите ли мне, месье, сперва, некоторые точные и достоверные подробности об этих чудесах?

— О! Сколько вам будет угодно.

И вот, старый священник стал рассказывать такие вещи, какие весь мир находит невозможными, но которые не заставили и глазом моргнуть учителя высшей магии.

Вот, например:

Однажды, Винтра, с избытком рвения, проповедовал перед инославным алтарём; при этой проповеди присутствовало двадцать пять человек. На алтаре находилась пустая чаша, хорошо известная отцу Шарвозу; он сам принёс её из своей церкви в Монт-Луи, и он был совершенно уверен, что этот священный сосуд не имел ни тайных каналов, ни двойного дна.

— Чтобы доказать вам, сказал Винтра, что это сам Бог входит в меня, он дал мне знать, что эта чаша сейчас наполнится каплями его крови под видом вина, и каждый из вас сможет вкусить виноградный напиток грядущего, вино, которое мы будем пить со Спасителем в царстве его отца…

— Охваченный удивлением и страхом, продолжал отец Шарвоз, я поднимаюсь к алтарю, беру чашу, смотрю на её дно: она совершенно пустая. Я переворачиваю её перед всеми, затем я встаю на колени у подножия алтаря, держа чашу обеими руками… Внезапно раздаётся лёгкий шум, отчётливо слышится шум капли, падающей с потолка в чашу, и на дне сосуда появляется капля вина.

Все глаза обращаются ко мне, все смотрят на потолок, поскольку наша часовенка располагается в убогой комнате; на потолке нет ни отверстия, ни трещины, видно, что ничего не падает, и, однако же, шум от падения капель умножается всё быстрее и плотнее…

Когда чаша наполнилась, я медленно подношу её перед взоры собравшихся, затем пророк пригубляется к ней, и все, друг за другом, вкушают чудесного вина. Никакой изысканный вкус чего бы то ни было, не может передать его вкус…

И вот что я вам скажу, добавил отец Шарвоз, об этих чудесах с кровью, которые нас удивляют каждый день. Тысячи окровавленных просвир появляются на наших алтарях. Священные стигматы появляются перед всяким желающим их видеть. Просвиры, сперва белые, медленно покрываются окровавленными знаками и сердечками… Следует ли верить, что Бог отдал в прелесть демона самые святые вещи? Или же, скорее, не следует ли поклонятся и верить, что пришёл час наивысшего и последнего откровения.

Отец Шарвоз, говоря всё это, имел в голосе особую нервную дрожь, которую Элифас Леви уже замечал у гна Мадроля. Маг задумчиво покачал головой; затем внезапно:

— Месье, обратился он к этому отцу, у вас есть с собой одна, или несколько тех чудесный просвир. Будьте так добры, показать мне их.

— Месье…

— Они у вас есть, я знаю; почему вы пытаетесь это отрицать?

— Я это не отрицаю, сказал отец Шарвоз, но позвольте мне не представлять на исследование неверия предметы самой искренней и самой беззаветной веры.

— Месье, строго сказал Элифас, неверие это недоверие невежества, готового обмануться. Наука это не неверие. Для начала, я верю в вашу убежденность, поскольку вы приняли на себя жизнь полную лишений и даже порицания ради этой несчастной веры. Покажите же мне ваши чудесные просвиры и поверьте в моё полное уважение к предметам искреннего почитания.

— Ну, хорошо, сказал отец Шарвоз после недолгих колебаний, я покажу их вам.

Затем он расстегнул вверху свою чёрную жилетку и достал из-под неё маленький серебряный ковчежец, перед которым он стал на колени со слезами на глазах и молитвой на устах; Элифас стал на колени подле него и он открыл ковчежец.

В ковчежце находилось три просвиры, одна целая, две другие смятые и как бы замешанные на крови.

Цельная просвира имела в середине выдавленное сердечко с обеих сторон; в сердечко был влеплен сгусток крови, который, казалось, образовался в самой просвире необъяснимым образом. Кровь не могла быть приложена извне, поскольку закрашивание через смачивание оставило бы белые прилегающие точки с внешней стороны. Обе стороны выглядели одинаково. Учителя магии охватила непроизвольная дрожь.

Эта эмоция не избежала и старого священника, который, ещё раз поклонившись и сжав свой ковчежец, достал из своего кармана какой-то альбом и вручил его Элифасу, ничего не говоря. Там были изображения всех кровавых знаков, наблюдаемых на просвирах с самого начала экстазов и чудес Винтры.

Там были сердечка всех видов, эмблемы всех родов. Но три из них в особенности возбудили любопытство Элифаса, доведя его до высшей степени…

— Месье, сказал он Шарвозу, знаете ли вы эти три знака?

— Нет, простодушно ответил тот, но пророк уверяет, что они обладают первостепенной важностью, и что их скрытое значение должно стать известно вскоре, т.е. к концу времён.

— Ну что ж, месье, торжественно сказал учитель магии, ещё прежде скончания времён я вам их объясню: эти три каббалистических знака знаки дьявола!

— Это невозможно! прокричал старый священник.

— Это так, с силой повторил Элифас.

Итак, вот каковы эти знаки:

1. Звезда микрокосма, или магическая пентаграмма. Это пятиконечная звезда оккультного масонства, звезда, в которую Агриппа вписывал фигуру человека, с головой в верхнем конце и четырьмя конечностями в четырёх других концах. Огненная звезда, которая в перевёрнутом виде является иероглифическим знаком козла чёрной магии, чья голова может быть вписана в звезду с двумя рогами вверху, с ушами по правую и левую стороны, и 60родой внизу. Это знак противоборства и рока. Это похотливый козёл, бодающий небеса своими рогами. Этого знака гнушаются даже на шабаше посвящённые высшего порядка.

2. Две герметические змеи, но с головами и хвостами, которые вместо того чтобы сближаться по двум «параллельным» полуокружностям, направлены во вне, и совершенно отсутствует срединная линия, олицетворяющая кадуцей. Над головами змей виднеется роковое V, тифоническая вилка, знак ада. Справа и слева священные числа III и VII, отодвинутые к горизонтальной линии, которая представляет нечто пассивное и второстепенное. Итак, смысл знака таков:

Противоборство вечно.

Бог это борьба роковых сил, которые постоянно творят, разрушая.

Религиозные вещи являются пассивным и проходящим.

Дерзость ими пользуется, война извлекает выгоду, и через них вечно продолжается разногласие.

3. Наконец, каббалистическая монограмма Иеговы, буквы йод и хе, но перевёрнутые, что образовывает, согласно докторам оккультной науки, самое отвратительное из всех богохульств, и обозначает, в некотором роде следующее: «Есть только рок; Бога и духа нет. Материя повсюду, а дух не более чем выдумка этой самой материи в состоянии слабоумия. Форма больше идеи, женщина больше мужа, наслаждение больше мышления, страсть больше добродетели, толпа больше своих вождей, дети своих родителей, безумие разума!»

Вот что написано кровавыми знаками на якобы чудесных просвирах Винтры!

Мы удостоверяем, что всё происшедшее было таким как мы и описали, и что мы сами видели и объяснили эти знаки согласно истинной магической науке и истинным ключам каббалы.

Ученик Винтры сообщил нам также описание и рисунок патриаршего облачения, данного, как он сказал, самим Иисусом Христом так называемому пророку во время одного из своих экстатических снов. Винтра изготовил это одеяние, и наряжался в него, чтобы совершать свои чудеса. Они красного цвета. Он должен носить на лбу крест в форме лингама, иметь пасторский посох, возвышающийся над рукой, пальцы которой сжаты, за исключением большого и мизинца.

Итак, всё это является в высшей степени дьявольским, и разве это воистину не чудно, эта интуиция знаков потерянной науки? Ибо именно высшая магия, которая опирает Вселенную на два столпа Гермеса и Соломона, разделяет метафизический мир на две умопостигаемые области, одну белую и светлую, заключающую положительные идеи, другую чёрную и тёмную, содержащую отрицательные идеи, и которая дала синтетическому понятию первого имя Бог, синтезу другого имя дьявол или Сатана.

Знак лингама, носимый на лбу, является, в Индии, отличительным знаком почитателей Шивы Разрушителя; ибо этот знак, будучи знаком великого магического аркана, принадлежит к тайне вселенского рождения, носить его на лбу это исповедовать догматическую наглость. Итак, говорят на Востоке, в день, когда больше не будет стыдливости в мире, мир впадёт в разврат, который, будучи бесплодным, вскоре довершит ошибку матерей. Стыдливость это приятие материнства.

Рука с тремя сжатыми пальцами выражает отрицание триады и утверждение одних природных сил.

Древние жрецы, как объясняет наш учёный и духовный друг Дебарроль в своей прекрасной книге акт самой несовершенной и самой виновной на вид любви стоит больше, чем лучшие молитвы. И вы ещё спрашиваете, что это за сила, которая, независимо от воли, и более-менее от человеческих знаний (ибо Винтра является человеком безграмотным и необразованным), формулирует свои догматы знаками, погребёнными под руинами древнего мира, восстанавливает тайны Фив и Элевсин, и пишет нам учёнейшие выдумки Индии с помощью оккультной азбуки Гермеса.

Что это за сила? Я вам скажу. Но у меня для вас есть ещё и другие чудеса, и это, говорю я вам, подобно судебному следствию. Прежде всего, мы должны его закончить.

Однако позвольте нам, прежде чем перейти к другим повествованиям, перевести здесь одну страницу одного немецкого просветлённого [иллюмината], Людвига Тика [Ludwig Tieck],

«Если, например, как сообщает одно древнее предание, одна часть сотворённых ангелов не замедлила с падением, и если это точно были, как говорят, самые светлые из ангелов, то под этим падением можно понять просто то, что они искали новый путь, иную деятельность, иные занятия и иную жизнь, чем те православные духи или более пассивные, которые остались в области им назначенной и совсем не воспользовались свободой, их общим уделом. Их падение создало ту тяжесть формы, которую мы сейчас называем реальностью, и которая является протестом обособленного существования против поглощения в бездне мирового духа. Вот почему смерть сохраняет и воспроизводит жизнь, вот почему жизнь является невестой смерти… Понимаете ли вы теперь, что такое Люцифер? Не сам ли это дух древнего Прометея, та сила, что дала толчок миру, жизни, самому движению и которая управляет ходом последовательных форм? Эта сила, своим сопротивлением, уравновесила творческое начало. Вот почему элоимы породили мир. Когда затем на землю Господом были помещены люди, как промежуточные духи, они, в своём рвении, которое их заставило исследовать природу и её глубины, отдались влиянию этого надменного и могущественного духа, и когда с приятнейшим восхищением они бросились в смерть, чтобы найти там жизнь, только тогда они начали существовать настоящим, естественным способом, как то подобает творениям.»

Этот отрывок не нуждается в комментариях, и достаточно объясняет тенденции того, что называют спиритизмом или спиритической доктриной.

Уже давно эта доктрина или же антидоктрина обрабатывает мир, чтобы ввергнуть его во всеобщую анархию. Но закон равновесия спасёт нас, и уже начинается великое реакционное движение.

Но продолжим повествование об интересующих нас явлениях.

Однажды к Элифасу Леви пришёл один рабочий. Это был человек лет пятидесяти, высокого роста, смотрящий прямо в лицо и весьма разумно рассуждающий. Поинтересовавшись о причинах его визита, он ответил: «Вам должно быть это хорошо известно, я пришёл просить и умолять вас вернуть мне то, что я потерял».

Чтобы быть искренним, мы должны сказать, что Элифас не знал ничего ни об этом гостье, ни о том что он потерял. Он ему ответил так: «Вы считаете меня куда большим колдуном, чем я являюсь; я не знаю ни кто вы, ни что вы ищете; так что, если вы считаете, что я могу быть вам чем-то полезен, вам следует объяснить и уточнить вашу просьбу».

Ну хорошо, раз уж вы не желаете понять меня, то по крайней мере вы узнаете это, сказал незнакомец, доставая из своего кармана маленькую чёрную и потрёпанную книжицу.

Это был гримуар папы Гонориуса.

Скажем одно слово об этой столь порицаемой книжице.

Гримуар Гонориуса состоит из апокрифического свода Гонориуса II, предназначенного для вызывания и повелевания духами; и ещё из нескольких суеверных повествований… Это руководство для нечистых священников, практиковавших чёрную магию в самые мрачные времена средневековья. Там находятся кровавые обряды, смешанные с осквернением мессы и святых таинств, колдовские и зловредительские формулы, далее, практики, которые лишь глупость может допустить и коварство советовать. Наконец, эта книга в своём роде совершенная; она стала очень редкой у книготорговцев, а спекулянты правят за неё очень дорого на публичных торжищах.

— Уважаемый месье, вздыхая, сказал рабочий, вот уже с десятилетнего возраста, ни разу ещё не было, чтобы мне не удалась моя служба. Эта книга не покидает меня, и я строго следую всем предписаниям, в ней содержащимся. Почему же те, кто посещали меня, покинули меня? Элои, Элои, Ламма[34]…

— Остановитесь, сказал Элифас, и не перекривляйте самые страшные слова агонии, которые когда-либо слышал мир! Что за существа посещали вас силою этой ужасной книги? Вы их знаете? Обещали ли вы им чтонибудь? Подписывали ли какой-нибудь пакт?

— Нет, перебил владелец гримуара, я их не знаю и не заключал с ними никаких договоров. Я лишь знаю, что среди них есть начальники, которые добры, промежуточные духи бывают то добрыми, то злыми, а низшие злые, потому что они не могут делать добро.

Те, которых я вызывал, и которые часто являлись мне, принадлежали самому высокому рангу, ибо были приятной наружности, хорошо одеты и всегда давали приятные ответы. Но я потерял одну страницу своего гримуара, первую, самую важную, ту, что носит личную подпись духа, и с тех пор, он больше не появляется, когда я его призываю.

Я пропащий человек. Я голый как Иов, у меня больше нет ни силы, ни мужества. О, учитель, заклинаю вас, вас, кому достаточно сказать одно слово, сделать один знак, и духи подчинятся, сжальтесь надо мною и верните мне то, что я потерял!

— Дайте-ка мне ваш гримуар, сказал Элифас.

— Как вы величали духа, который являлся вам?

— Я называл его Адонай.

— И на каком языке была подпись?

— Я не знаю, но думаю, что на еврейском.

— Держите, сказал учитель высшей магии, после того как начертил два еврейских слова в начале и в конце книги, вот две подписи, какие никогда не подделают духи тьмы. Ступайте с миром, спите спокойно и больше не вызывайте призраков.

Рабочий удалился.

Восемь дней спустя, он вернулся, чтобы повидаться с человеком знания.

— Вы вернули мне надежду и даже жизнь, сказал он ему, моя сила частично ко мне вернулась, я могу, при помощи надписей, которые вы мне дали, облегчать муки страждущих и избавлять одержимых, но еэо, я не могу увидеть вновь, и пока я его не увижу вновь, я буду в печали до самой смерти. Прежде, он всегда пребывал возле меня, иногда он прикасался ко мне и будил ночью, чтобы сказать всё, в чём я имел нужду знать. Учитель, умоляю вас, сделайте так, чтобы я вновь его увидел…

— Кого же?

— Адоная.

— Знаете ли вы, кто такой Адонай?

— Нет, но я хотел бы его увидеть.

— Адонай невидим.

— Я видел его.

— У него нет формы.

— Я касался его.

— Он бесконечен.

— Он примерно моего роста.

— Пророки говорят о нём, что края его одежды простираются с Востока на Запад, сметая утренние звезды.

— У него чистое пальто из чистой белой ткани.

— Святое писание говорит ещё, что его невозможно увидеть, чтобы не умереть.

— У него добрый и весёлый вид.

— Но как вы действовали, чтобы добиться таких видений?

— Я делал всё, что обозначено в великом гримуаре.

— Как? Даже кровавые жертвоприношения? -AKctKж6׳.

— О, несчастный! Но кем же были ваши жертвы?

При этом вопросе, рабочий содрогнулся, он побледнел и его взгляд смутился.

— Учитель, вам лучше знать каковы они, сказал он смиренно тихим голосом. Да, это стоило мне многого; в особенности первый раз, перерезать горло одним взмахом магическим ножом тому невинному созданию! Той ночью я решился совершить зловещий обряд; я сидел в круге, на внутреннем пороге моих дверей, а жертва догорала в большом костре из ольхи и кипариса… Внезапно, возле меня… я увидел его, или скорее, я почувствовал его приход… В моих ушах раздался душераздирающий стон… можно сказать это был её плач, и с тех пор, мне кажется, я слышу его всегда.

Элифас поднялся и пристально посмотрел на своего собеседника. Был ли перед ним опасный безумец, способный возобновить зверства барона Рейского[35]? Однако внешне этот человек выглядел кротким и порядочным. Нет, это невозможно.

— Но всё-таки, эта жертва… скажите же мне точно, кем она была. Вы думаете, что я это и так знаю, да, я знаю это, быть может, но у меня есть основания просить вас сказать мне это.

— Это, согласно магическому ритуалу, молодой годовалый козлёнок, девственный и без изъяна.

— Настоящий козлёнок?

— Ну да. Будьте уверены, это не была ни кукла ребёнка, ни чучело животного.

Элифас облегчённо вздохнул.

Ну, слава богу, подумал он, этот человек не является колдуном, заслуживающим костра. Он не знает, что те мерзавцы, авторы гримуаров, когда говорят девственный козлёнок, подразумевают маленький ребёнок.

— Ну, хорошо, сказал он тогда пришедшему за разъяснениями, расскажите мне подробно о своих видениях. То, что вы мне рассказываете, интересно мне в высшей степени.

Колдун, ибо так и надлежит его называть, рассказал ему тогда о целом ряде странных явлений, свидетелями которых были две семьи, и эти явления в точности совпадали с явлениями в случае г-на Хоума, а именно: выходящие из стен руки, дрожание мебели, мерцающие призраки. Однажды, этот безрассудный ученик магии осмелился вызвать Астарота, и увидел, как появилось некое огромное чудовище с телом свиньи и головой в виде черепа огромного быка. Но всё это было рассказано правдивым тоном, с уверенностью очевидца, что исключало всякие сомнения в искренности и полной убежденности рассказчика. Элифас, будучи в магии мастером, был очарован такой находкой. В девятнадцатом-то веке, настоящий средневековый колдун, простодушный и убеждённый! Колдун, видевший Сатану под именем Адоная, Сатану, в одежде мещанина и Астарота в своем настоящем дьявольском обличим! Какая находка! Какой памятник археологии!

— Друг мой, сказал он своему новому ученику, я хочу вам помочь вернуть то, что, по вашим словам, вы утратили. Возьмите мою книгу, следуйте предписаниям ритуала и зайдите ко мне через восемь дней.

Восемь дней спустя, состоялась новая встреча, на которой рабочий заявил, что он изобрёл спасательный механизм величайшего значения для моряков. Механизм совершенен; только есть одна проблема… он не работает: какой-то неуловимый изъян в его работе. Что это за изъян? Только злой дух может сказать. Таким образом, его надо вызвать во что бы то ни стало!…

— Поостерегитесь, сказал Элифас, лучше читайте в течение девяти дней вот это каббалистическое вызывание (и он вручил ему рукописный лист). Начните сегодня вечером, и завтра придёте сказать мне, что вы увидели, ибо этой ночью у вас будет видение.

Завтра, наш человек не заставил себя ждать.

— Я проснулся внезапно, сказал он, в ранний час. Перед своей кроватью, я увидел величественное сияние, а в нём тень руки, двигающаяся передо мною, как если бы меня магнетизировала. Затем, я снова задремал, и, несколько мгновений спустя, проснулся вновь; я вновь увидел то же сияние, но оно изменило своё местоположение. Оно прошло слева направо, и в светящейся глубине я различил силуэт какого-то человека, со окрещёнными руками, смотрящего на меня.

— Каким был этот человек?

— Примерно вашего роста и вашего телосложения.

— Это хорошо. Ступайте и продолжайте делать то, что я вам сказал.

Прошло девять дней; по истечении этого времени, новое посещение адепта; но на этот раз, он был полон радости и впечатлений. Едва завидев Элифаса, он прокричал:

— Благодарю, учитель; механизм работает, незнакомые мне люди предоставили в моё распоряжение средства, которые были мне необходимы для осуществления моего предприятия, я обрёл спокойный сон, и всё это благодаря вашему могуществу.

— Скажите лучше спасибо своей вере и своему послушанию, а теперь, прощайте, мне надо работать… Ну что ещё? Что значит этот ваш умоляющий вид, чего ещё вы хотите от меня?

— О, если ваша милость…

— Чего же? Разве вы не получили всё чего просили и даже больше того, ибо вы не говорили мне о деньгах.

— Да, конечно, сказал он со вздохом, но я хотел бы увидеть его вновь!

— Неисправимый! сказал Элифас.

Несколько недель спустя, учитель высшей магии был разбужен в два часа утра острой головной болью. Несколько мгновений он опасался кровоизлияния в мозг; он встал, зажёг лампу, открыл окно, прошёлся по своему рабочему кабинету, затем, успокоившись свежим утренним воздухом, вернулся в кровать и заснул глубоким сном, тогда случился кошмар: он увидел, с ужасающей реальностью, гиганта с бычьей головой, лишённой мяса, о котором ему рассказывал рабочий-механик. Это чудовище преследовало и нападало на него. Когда он проснулся, был ясный день, и кто-то стучался в дверь. Элифас встал, набросил на себя одежду и пошёл отпирать; это был тот самый рабочий.

— Учитель, сказал он, входя с впечатлённым и встревоженным видом, как вы себя чувствуете?

— Хорошо, ответил Элифас.

— Но разве этой ночью, в два часа утра, вам не угрожала опасность?

Элифас был не в курсе, и ещё не вспомнил о своём недомогания этой ночью.

— Опасности? сказал он, нет, насколько я знаю.

— Разве вы не подверглись нападению чудовищного призрака, который хотел вас проглотить! Вы не пострадали?

Элифас вспомнил.

— Да, сказал он, конечно, у меня чуть было не случилось кровоизлияние, и был ужасный сон. Но как вы узнали об этом?

— В тот самый час, невидимая рука жёстко похлопала меня по плечу, внезапно разбудив. Тогда мне снилось, что я видел вас борющимся с Астаротом. Я приподнялся, и некий голос мне сказал прямо в ухо: «Вставай и поспеши на помощь к своему учителю, он в опасности». Я поспешно встал. Но куда бежать? Что за опасность вам грозит? У вас ли дома, или где-то в другом месте? Голос ничего об этом не сказал. Я решил ждать до утра, и как только рассвело, я побежал, и вот я здесь.

Спасибо, друг, сказал маг, подавая ему руку, Астарот злой шутник, но этой ночью мне только немного ударила кровь в голову. Сейчас я чувствую себя совершенно здоровым. Так что можете не волноваться и отправляться к вашим делам.

Каковыми бы странными ни были рассказанные нами события, нам остаётся раскрыть ещё одну зловещую драму, ещё более необычную.

Речь идёт о кровавом событии, которое произошло вначале этого года и повергло в печаль и оцепенение весь Париж и всё христианство; событие, в котором никто не заподозрил присутствие чёрной магии.

Вот что произошло.

Зимой, в начале прошлого года, один книготорговец сообщил автору «Догмата и ритуала высшей магии», что один священнослужитель пытается узнать его адрес и засвидетельствовал большое желание увидеть его. Элифас Леви не почувствовал доверия к этому незнакомцу, чтобы предоставить себя его визитам без предосторожности; так что он сообщил адрес дома своего друга, где он будет находиться со своим верным учеником Дебарролем. В назначенный час и день он отправился к мадам А., и обнаружил священнослужителя, который вот уже несколько минут их ждал.

Это был молодой человек, весьма худощавый, с заострённым орлиным носом и мутными голубыми глазами. Его костистый и выступающий лоб был шире, чем выше; голова была вытянута назад, волосы гладкие и короткие, разделённые полосой сбоку, были светло-серого цвета, переходящего в светло-каштановый, но с особенным неприятным оттенком. Его уста уста сладострастца и забияки; впрочем, его манеры были любезными, голос кротким и немного закрепощённым. Будучи спрошен Элифасом Леви о цели своего визита, он ответил, что находиться в поисках гримуара Гонориуса, и пришёл, чтобы разузнать у учителя оккультных наук о способе добыть эту чёрную книжицу, ставшую почти ненаходимой.

— Я не пожалел бы и ста франков за экземпляр этого гримуара, сказал он.

— Эта книга сама по себе не стоит ничего, сказал Элифас. Это свод, приписываемый Гонориусу II, который вы можете найти цитированным несколькими собирателями апокрифических сводов; вы можете поискать в библиотеке.

— Я это делал, так как провожу в Париже почти всё своё время в публичных библиотеках.

— Не занимаете ли вы должность на церковной кафедре Парижа?

— Нет, не сейчас. Некоторое время я занимал должность в приходе Сен-Жермен-л’Оксеррва.

— А сейчас вы погружены, как я вижу, в любопытнейшие исследования в области оккультных наук.

— Не совсем; но я стремлюсь осуществить одну идею… мне надо кое-что сделать.

Я думаю это не операция чёрной магии; вы сами знаете, как и я, месье аббат, что Церковь всегда проклинала и продолжает жестоко проклинает всё, что относится к этим запрещённым практикам.

Бледная улыбка, отпечаток некой язвительной иронии, вот и весь ответ аббата; разговор окончен.

Тем временем хиромант Дебарроль внимательно рассматривал руку священника; тот это заметил, после чего последовало вполне естественное объяснение; тогда аббат сам любезно предложил свою руку для эксперимента. Дебарроль нахмурил брови и выглядел в замешательстве. Рука была влажной и холодной, пальцы гладкими и сплющенными; холм Венеры, или же часть ладони руки, прилегающая к большому пальцу, был заметно развит, линия жизни короткая и обрывистая, крест в середине руки, звёзды на холме Луны.

Месье аббат, сказал Дебарроль, если у вас нет прочных религиозных взглядов, вы легко станете опасным сектантом, так как с одной стороны, вы склонны к самому воспламенённому мистицизму, а с другой к максимально сосредоточенному и минимально разглашаемому упрямству, когда-либо бывшему в мире. Вы много ищите, но ещё больше воображаете, а так как вы никому не исповедуете объекты вашего воображения, они могут достичь таких пропорций, что сделаются вашими настоящими врагами. Ваши привычки созерцательны и изнеженны, но именно сонливость и боится пробуждения. Вы находитесь во власти одной страсти, ваше состояние… Но, простите, месье аббат, боюсь я перейду за границы вежливости.

— Говорите всё, месье, я готов выслушать всё и я желаю знать всё.

— Ну хорошо, если вы, в чём я не сомневаюсь, повернёте на пользу милосердия всю вашу озабоченную деятельность, которую вы уделяете страстям сердца, вас часто будут благословлять за ваши добрые дела.

Аббат ещё раз неоднозначно и зловеще улыбнулся улыбкой, которая придала его бледному лицу крайне необычное выражение.

Он встал и откланялся, так и не назвав своего имени, и так никто и не подумал спросить его о том.

Элифас и Дебарроль проводили его до лестницы изза уважения к его сану священника.

Возле лестницы, он обернулся и медленно произнёс:

— Пройдет немного времени, и вы услышите коечто… Вы услышите обо мне, добавил он, подчёркивая каждое слово. Затем он сделал прощальный жест головой и рукой, развернулся, не говоря ни слова, и спустился по лестнице.

Двое друзей возвратились к мадам А…

— Крайне странный тип, сказал Элифас. Мне кажется, я видел Пьера Фунамбуля [Pierrot Funambules] в роли предателя. То, что он нам сказал, уходя, очень похоже на угрозу.

— Вы его напугали, сказала мадам А., до вашего прихода, он уже начал было рассказывать о своих намерениях, но вы ему напомнили о совести и законах Церкви, так что он не осмелился признаться вам в том, чего он хотел.

— Ах вот оно что! И чего же он хотел?

— Увидеть дьявола.

— Не думал ли он, что он у меня в кармане?

— Нет, но он знал, что вы даёте уроки каббалы и магии; он надеялся, что вы поможете ему в его предприятии. Он рассказал нам, мне и моей дочери, что в своём доме, в селе, он одним вечером как-то совершал вызывание с помощью одного деревенского гримуара. Тогда, сказал он, появился вихрь, который потряс его дом, заскрипели балки, затрещали доски, захлопали двери, с грохотом отворились окна, и во всех углах дома послышалея свист. Тогда он приготовился к страшному видению, но так ничего и не увидел, чудовище не явилось, одним словом, дьявол не захотел появиться. Вот почему он ищет гримуар Гонориуса, в нём он надеется отыскать самые сильные заклинания и самые действенные ритуалы.

— Воистину, этот человек чудовище… или просто безумец.

— Должно быть, он безнадёжно влюблён, сказал Дебарроль. Он одержим какой-то нелепой страстью, и совершенно ни на что не надеется без участия дьявола.

— Но как же тогда мы услышим о нём?

— Кто знает. Возможно, он рассчитывает свергнуть английскую королеву или султаншу Валидэ.

На этом беседа закончилась. Минул целый год, в течение которого ни мадам А., ни Дебарроль, ни Элифас ничего не слышали о молодом неизвестном священнике.

В ночь с первого на второе января 1857 года, Элифас Леви судорожно проснулся от эмоций, вызванных запутанным и зловещим сновидением. Ему казалось, что он был в обветшалой комнате в готическом стиле, очень похожей на заброшенную часовню старого замка. Скрытая за чёрной ширмой дверь вела в эту комнату, за ширмой виднелось слабое красноватое сияние от свечей, и Элифасу показалось, что он, подталкиваемый полным страха любопытством, приблизился к чёрной ширме… Затем ширма приоткрылась, вытянулась рука и схватила руку Элифаса. Он никого не видел, но слышал низкий голос, говоривший ему в ухо:

— Иди, повидайся со своим умирающим отцом!

Маг проснулся с клокочущим сердцем и покрытым потом лбом.

Что значит это сновидение? раздумывал он. Уже давно как мой отец мёртв; почему мне сказали, что он умирающий, и почему эта весть так взволновала моё сердце?

Следующей ночью сновидение повторилось с теми же обстоятельствами, и Элифас Леви ещё раз пробудился, услышав у себя в ушах:

— Иди, повидайся со своим умирающим отцом!

Это повторение кошмара произвело мучительное впечатление на Элифаса. На третье января он был приглашён отужинать в одном весёлом обществе, но он написал извинительную, что он не расположен к веселью пиршества артистов. Итак, он остался в своём рабочем кабинете; было пасмурно; в полдень его посетил один из его учеников в магии, г-н виконт де М. Тогда лил такой ливень, что Элифас предложил виконту свой зонтик, который тот отказался принять. Затем последовали препирательства учтивости, результатом которых стало то, что Элифас вышел, чтобы проводить виконта. Пока они были на улице, дождь прекратился, виконт нанял экипаж, а Элифас, вместо того, чтобы вернуться к себе, машинально пересёк улицу Люксембург, вышел через ворота, которые выходили на улицу Энфер [Ад], и оказался лицом к Пантеону.

Двойной ряд лавок, временно поставленных на девятерицу святой Женевьевы, указывал паломникам дорогу на Сент-Этьенн-дю-Монт. Элифас, чьё сердце было печально и, следовательно, расположено к молитве, последовал этим путём и зашёл в церковь. Возможно, в это время, было четыре часа по полудню.

Церковь была полна верующих, и служба проходила с особой рачительностью и необычайной торжественностью. Хоругви приходских церквей города и пригорода свидетельствовали о народном почитании этой девы, спасшей Париж от голода и завоевания. Внутри церкви находилась гробница Святой Женевьевы, освещённая светом. Пелись ектеньи, и из хора вышла процессия.

Вслед за крестом, сопровождаемым его прислужниками, за которыми следовали дети из клироса, несли хоругвь святой Женевьевы; затем двумя рядами пошли сёстры из ордена Женевьевы, одетые в чёрное, с белой вуалью на голове, с синей лентой и медальоном на шее, в руке свеча, накрытая маленьким фонариком в готическом стиле, как предписывает предание образам святых. Ибо, в житиях, святая Женевьева всегда предстаёт с медальоном на шее, тем, который ей дал святой Жермен д’Осёр, и держит свечу, которую покушается загасить бес, но которая защищена от дыхания нечистого духа маленькой чудесной скинией.

Вслед за женевьевскими сёстрами вышло духовенство, затем, наконец, появился преподобный архиепископ Парижа, в белой митре, облачённый в мантию, которую с каждой стороны поднимали два его главных викария; прелат, опираясь на крест, медленно шёл и благословлял направо и налево толпу, падающую на колени при его прохождении. Элифас видел этого архиепископа впервые и разглядел черты его лица. Они выражали добродушие и кротость; но можно было заметить и выражение огромной усталости и даже душевного страдания с трудом скрываемого.

Процессия спустилась до подножия церкви, пересекая неф, затем поднялась по боковому нефу слева от входа, и возвратились к подножию гробницы святой Женевьевы; затем снова пошла по боковому нефу справа, продолжая петь ектеньи.

Группа верующих следовала за процессией и шла непосредственно позади архиепископа.

Элифас смешался с этой группой, чтобы легко пройти сквозь толпу, которая собиралась перестроиться, дабы вернуться ко входу в церковь, задумчивый и умилённый этой набожной торжественностью.

Голова процессии уже было вошла в клирос, а архиепископ достиг ограды нефа: там был слишком узкий проход, чтобы могли пройти три человека одновременно; так что архиепископ вышел вперёд, а два главных викария стали позади него, не выпуская из рук краёв его мантии, которая оказалась таким образом оттянутой назад, так что грудь прелата оказалась раскрытой и защищенной только вышитой крестиком епитрахилью.

Затем, те, кто находились позади архиепископа, увидели как он вздрогнул, и можно было услышать громкий возглас, однако без надрыва голоса и крика. Что же было сказано? Кажется, это было: «Долой богинь!» Но думается, это было услышано неправильно, настолько эти слова были неуместны и бессмысленны. Однако воеклицание повторилось два или три раза, и затем кто-то закричал: «Помогите архиепископу!» Другой голос ответил: «К оружию!» Тогда толпа отпрянула, опрокинув стулья и ограждения, и с криком ринулась к выходам. Раздались детский плач, женские вопли, и Элифас, увлекаемый толпой, был вынесен из церкви; но последние взгляды, которые он смог туда бросить, произвели ужасное и неизгладимое впечатление.

Посреди расступившихся от страха окружающих, стоял прелат, один, опираясь на свой крест-посох и поддерживаемый жёсткостью своей мантии, которую главные викарии бросили, и которая свесилась на землю.

Голова у архиепископа была несколько запрокинутой, его глаза и одна из его рук та что не держала крест были обращены к небу. Его поза была такой, какую придал Эжен Делакруа епископу Льежскому, убитому разбойниками из Сангльер де Арденн; в его жесте была отражена вся эпопея мученика, это было принятие и жертва, молитва за свой народ и прощение своему палачу.

День близился к закату, церковь стала погружаться во мрак. Архиепископ, с поднятыми к небу руками, освещенный последним лучом, идущим от окна нефа, выделялся на мрачном фоне, где уже с трудом можно было разглядеть постамент без статуи, на котором были написаны те два слова страстей Христовых: ЕССЕ HOMO[36], и дальше, в глубине, апокалиптическая картина, изображающая четыре бича, готовые поразить мир, и адские вихри, следующие за пыльными следами бледного коня смерти.

Возле архиепископа, поднятая рука, просматривающаяся в тени, как адский силуэт, держала и размахивала ножом. Полицейские пробирались со шпагами в руках.

И пока происходила вся эта суматоха у подножия церкви, пение ектений продолжалось в сердце, как всегда продолжает звучать гармония небесных сфер, внимательная к нашим революциям и нашим агониям.

Элифас Леви был вынесен толпой из храма. Он вышел через правую дверь. Почти в то же самое время, с грохотом открылась левая дверь, и из церкви вырвалась группа разъярённых людей.

Эта группа вертелась вокруг одного человека, которого, кажется, держали пятьдесят рук, а сотня вытянутых кулаков рвалась его бить.

Позже, этот человек жаловался, что полицейские с ним плохо обращались; однако насколько можно было разглядеть в этой сумятице, полицейские его как раз-то и защищали от ожесточения толпы.

Женщины бежали за ним с криком: «Убейте его!»

— Но что он сделал? раздавались другие голоса.

— Несчастный! Он ударил архиепископа кулаком, говорили женщины.

Затем из церкви вышли и другие люди, и начались споры.

— Архиепископ был напуган и почувствовал себя дурно, говорили одни.

— Он мёртв, отвечали другие.

— Вы видели нож? добавил новый собеседник. Он длинный как сабля, и его лезвие всё в крови.

— О, Его Преосвященство! Он потерял свой туфель, заметила одна старая женщина, всплеснув руками.

— Ничего не было! Ничего не было! закричала займодательница стульев. Вы можете вернуться в церковь; Его Преосвященство не пострадал, это только что объявили с кафедры.

Толпа ринулась ко входу в церковь.

— Выходите! Выходите! раздался в этот момент низкий унылый голос одного священника, служба не может быть продолжена. Церковь закрывается; она осквернена.

— Что с архиепископом? спросил тогда один.

— Господа, ответствовал священник, архиепископ умирает, и быть может в этот самый момент, когда я говорю, он уже мёртв!

Подавленная толпа рассеялась, чтобы разнести эту зловещую новость по всему Парижу.

В это время с Элифасом случилось странное событие, которое как-то отвлекло его от глубокого горя, вызванного только что произошедшим.

В момент смятения, одна пожилая и почтительной наружности женщина взяла его за руку, демонстрируя свою защиту.

Он почувствовал себя должным ответить на этот вызов, и тогда он вышел из толпы с этой дамой.

— Как я счастлива, сказала она ему, встретить человека, который скорбит об этом великом преступлении, тогда как столько несчастных радуются в этот момент!

— Что вы такое говорите, мадам, и как могут быть существа настолько испорченные, чтобы радоваться такому великому несчастью?

— Тише! сказала старая дама, нас могут услышать… Да, добавила она, понижая голос, есть люди, которые рады происходящему, и вот что я вам скажу, в тот самый час, один человек со злорадным выражением лица, сказал взволнованной толпе, когда его спрашивали о том, что произошло: «О! Ничего страшного! Просто упал паук!»

— Нет, мадам, вам послышалось. Толпа не стерпела бы таких ужасных слов, и такого человека немедленно бы задержали.

— Дай Бог, чтобы вся общественность думала как вы, сказала дама.

Затем она добавила.

— Вверяю себя вашим молитвам, ибо я хорошо вижу, что вы божий человек.

— Это не может быть мнением всей общественности, ответил Элифас.

— Какое нам дело до общественности? резко отрезала дама, они лжецы, они клеветники, они святотатцы! Возможно, они отзываются зло и о вас. Я этому не удивлюсь, и если бы вы знали, что они говорят обо мне, то поняли бы, почему я презираю их мнение.

— Общественность зло говорит о вас? Мадам.

— Да, определённо, и самое великое зло, какое только можно сказать.

— Это как же?

— Они обвиняют меня в осквернении.

— Вы меня пугаете. Но в каком-таком осквернении, прошу вас объяснить?

— В недостойной комедии, что я разыграла, чтобы обмануть двух детей на горе Ла-Салетт.[37]

— Как? Вы должно быть…

— Да, я мадмуазель Мерльер [Merlière].

— Я слышал о вашем судебном разбирательстве, мадмуазель, и вызванном им скандале, но мне кажется, что ваш возраст и ваша почтенность должны бы уберечь вас от подобных обвинений.

— Зайдите ко мне, месье, и я познакомлю вас с моим адвокатом, г-ном Фавром, это человек большого таланта, который и я хотела бы снискать у Бога.

Так разговаривая, два собеседника дошли до улицы Вьё-Колобьер [Старая Голубятня]. Дама поблагодарила своего скороспелого кавалера и повторила своё приглашение навестить её.

— Я польщён, сказал Элифас, но, если я приду, я должен буду спросить у привратника мадмуазель Мерльер?

— Поостерегитесь, сказала она, меня не знают под этим именем; спросите мадам Дютрюк.

— Дютрюк, пусть будет так; моё почтение, мадам.

И они расстались.

Начался судебный процесс над убийцей, и Элифас, читая в газетах, что этот человек был священником, что он принадлежал к духовенству из Сент-Жерменл’Осеруа, что он был сельским священником, что выглядел воспламенённым до ярости, вспомнил о бледном священнике, который годом ранее искал гримуар Гонориуса. Но приметы, которые давала об этом преступнике публичная печать запутали воспоминания учителя магии. Так, большинство газет наделили его чёрными волосами… Это не он, подумал Элифас. Однако у меня в ушах и в памяти продолжали звучать слова, теперь для меня ясные, этого великого преступника: «Вы не замедлите кое-что узнать. Вскоре вы услышите обо мне.»

Процесс проходил со всеми ужасными подробностями, о которых знали все, и обвиняемый был приговорён к смерти.

Назавтра, Элифас прочёл в одной судебной газете отчёт об этой неслыханной сцене; и с его глаз спала пелена, когда он дочитал до того места, где приводились приметы обвиняемого: «Он блондин».

— Это должен быть он, сказал учитель магии.

Несколько дней спустя, человек, набросавший портрет приговорённого для общественности, представил его Элифасу.

— Позвольте мне снять копию рисунка, сказал он с волнением.

Он снял копию и отнёс её своему другу Дебарролю, которого спросил без всяких пояснений:

— Узнаёте это лицо?

— Да, отрезал Дебарроль, постойте-ка, ведь это тот самый таинственный священник, которого мы видели у мадам А., и который желал совершить магические вызывания.

— Да, мой друг, вы подкрепили мою уверенность. Человек, которого мы видели, мы больше не увидим, руку, которую вы исследовали, покрылась кровью. Мы услышали о нём, как он нам и объявил; ведь этот бледный священник, знаете, как его зовут?

— О, Боже! сказал Дебарроль, меняясь в цвете, мне страшно это знать.

— Да, вы знаете, этот несчастный Луи Верже!

Несколько недель спустя после только что рассказанных событий, Элифас Леви беседовал с одним книготорговцем, специализировавшимся на собирании старых книг, посвященных оккультным наукам.

Разговор зашёл о гримуаре Гонориуса.

— Сейчас эта книга недоступна, сказал продавец. Последнюю, что я держал в руках, я уступил одному молодому священнику, предложившему мне за неё сто франков.

— Молодому священнику! И вы запомнили, как он выглядел.

— О, в совершенстве. Но вы должны знать его лучше, ведь он мне сказал, что видел вас, и что это вы его направили ко мне.

Итак, больше никаких сомнений, несчастный священник нашёл роковой гримуар, осуществил вызывание и подготовился к убийству серией святотатств, ведь вот в чём состоит адское вызывание, согласно гримуару Гонориуса.

«Возьмите чёрного петуха и нареките его именем духа тьмы, которого желаете вызвать.

Убейте петуха, взяв от него язык, сердце и первое перо с левого крыла.

Высушите язык и сердце и сотрите их в порошок.

В этот день не ешьте мяса и не пейте вина.

Во вторник, на рассвете дня, отслужите мессу ангелов .

Начертите на самом алтаре тем пером петуха, смоченным в освящённом вине, дьявольские подписи (подписи, начертанные карандашом г-на Хоума, и изображённые на кровавых просвирах Винтры).

В среду, приготовьте свечу из жёлтого воска; встаньте в полночь и, один в церкви, начните заупокойную службу.

Вставьте в эту службу адские воззвания.

Совершите службу при свете одной свечи, которая затем должна угаснуть, и оставайтесь в таким образом осквернённой церкви до восхода солнца.

В четверг, перемешайте со святой водой порошок из языка и сердца чёрного петуха, и заставьте проглотить всё это девятидневного ягнёнка (самца)…»

Рука отказывается писать остальное. Это смесь зверских практик и возмутительных преступлений, способных навсегда убить рассудок и совесть.

Но чтобы общаться с призраком абсолютного зла, чтобы воплотить этот призрак до такой степени, чтобы его увидеть и коснуться, не нужно ли обязательно быть без совести и рассудка?

Вот, несомненно, секрет той невероятной извращённости, той ярости убийц, той болезненной ненависти против всякого порядка, всякого государственного устройства, всякой иерархии, ярости, направленной в первую очередь, против догмата, освящающего мир, против послушания, кротости и чистоты в столь трогательном образе матери.

Этот несчастный был уверен, что не умрёт. Император, думал он, будет вынужден помиловать его, его ждёт почётное изгнание, его преступление сделает его знаменитым, его фантазии будут покупаться книготорговцами на вес золота. Он станет непомерно богатым, привлечёт внимание какой-нибудь знатной дамы, и жениться за морями. Некогда подобными обещаниями призрак демона подтолкнул и заставил идти от преступления к преступлению Жиля де Лаваля, барона Рейского. Человек, способный вызвать дьявола, следуя ритуалам гримуара Гонориуса, становиться на дорогу зла, и отдаётся во власть всяким галлюцинациям и всякой лжи. Так, Верже усыпил себя кровью, чтобы сновидеть не знаю какой отвратительный Пантеон; и он проснулся на эшафоте.

Но заблуждения извращённости не обусловлены одним только безумием; казнь этого несчастного это доказала.

Известно, какое отчаянное сопротивление он оказывал палачам. Это измена, предательство, говорил он, я не могу так умереть! Только один час, один час, чтобы написать Императору! Император должен меня спасти.

Кто же его предал?

И кто обещал ему жизнь?

Кто прежде убеждал его в невозможной к нему милости, из-за возмущения общественной совести?

Спросите всё это у гримуара Гонориуса!

Две вещи из этой столь трагичной истории относятся к явлениям, производимым г-ном Хоумом: шум урагана, слышимый нечистым священником с самых первых его вызываний, и смущение, помешавшее ему раскрыть свои мысли в присутствии Элифаса Леви.

Можно также отметить видение какого-то ухмыляющегося человека, радующегося общему горю и держащего поистине адское слово среди раздавленной горем толпы, видение, замеченное только экстатичной из ЛаСалетт, этой знаменитой мадмуазелью де Ла Мерльер, которая, впрочем, производила впечатление порядочной и уважаемой личности, но была слишком экзальтированная и, быть может, способная действовать и говорить без своего ведома под влиянием определённого аскетического сомнамбулизма.

Это слово сомнамбулизм возвращает нас к г-ну Хоуму, и наши повествования не заставляют нас забыть то, что обещало заглавие нашей работы нашим читателям.

Мы должны были им сказать, кто же такой этот г-н Хоум.

Мы держим наше обещание. Г-нХоум это больной заразным сомнамбулизмом.

Пока что, это лишь предположение.

Нам остаётся привести объяснение и доказательство.

Такое объяснение и такое доказательство, чтобы быть полными, потребовали бы работы, способной вместиться в целую книгу.

Такая книга написана, и мы её вскоре опубликуем.

Вот её название:

«Смысл чудес, или дьявол перед лицом науки»[38].

Почему дьявол?

Потому что мы доказали на деле то, что г-н де Мирвилль неполно предчувствовал прежде нас.

Мы говорим неполно, потому что дьявол, для г-на де Мирвилля, является вымышленным персонажем, тогда как для нас это злоупотребление одной естественной силой.

Один медиум сказал: «Ад это не место, это состояние».

Мы можем добавить: Дьявол это ни личность, ни сила, это порок и, следовательно, слабость.

Но вернёмся на мгновенье к изучению наших явлений.

Медиумы, в своём большинстве, существа больные и ограниченные.

Они ничего не могут сделать необычайного перед людьми спокойными и образованными.

Надо привыкнуть к их контакту, чтобы что-то увидеть и почувствовать.

Происходящие явления не одни и те же для всех присутствующих. Так, когда один видит руку, другой воспринимает только белую дымку.

Лица, восприимчивые к магнетизму г-на Хоума, испытывают определённое недомогание; им кажется, что комната поворачивается, а температура быстро падает.

Чудеса или прелесть[39] лучше осуществляются перед небольшим количеством отобранных самим медиумом свидетелей.

В группе лиц, которые видят прелести, может найтись один, который не видит совершенно ничего.

Среди лиц, которые видят, не все видят одно и то же.

Так, например, одним вечером, у мадам де Б., медиум заставил появиться ребёнка, которого эта дама потеряла. Мадам де Б. была единственной, кто видел ребёнка, граф де М. видел маленькое облачко дыма в форме пирамиды, другие не видели ничего.

Всем известно, что некоторые вещества, например гашиш, опьяняют, но не отключают рассудок, и заставляют видеть с поразительной реалистичностью несуществующие вещи.

Большая часть явлений, производимых г-ном Хоумом, обусловлена неким естественным воздействием, подобным воздействию гашиша.

Вот почему медиум не желает действовать, кроме как перед небольшим числом людей, которых он отбирает сам.

Остальные из этих явлений должно отнести на счёт магнетической силы.

Видеть что-нибудь на сеансах г-на Хоума не является убедительным указанием на плохое здоровье того, кто видит.

И даже когда здоровье превосходное, эти видения, всё же, свидетельствуют о временном расстройстве нервного аппарата, в части воображения и световосприятия.

Если такое расстройство часто повторять, человек серьёзно заболеет.

Кто знает, сколько уже произвело каталепсий, столбняков, умопомешательств и насильственных смертей пристрастие к столоверчению [спиритизму]?

Эти явления становятся в особенности страшными, когда к ним добавляется извращённость.

Именно тогда могут по-настоящему утверждать о вторжении и присутствии духа зла.

Извращённость и фатальность [рок] вот две силы, от которых зависят ложные чудеса.

Что касается каббалистических начертаний и тайных подписей, мы скажем, что они воспроизводятся с помощью магнетической интуиции миражей мыслей в мировом жизненном флюиде.

Эти инстинктивные отражения могут воспроизводиться, если в магическом Слове нет ничего произвольного, и если знаки оккультного святилища являются естественным выражением абсолютных идей.

Это мы и докажем в нашей следующей книге.

Но чтобы не отсылать наших читателей от неизвестного к будущему, мы заранее извлечём две главы этого неизданного труда, одну о каббалистическом Слове, другую о секретах каббалы, и мы выведем из них заключения, которые завершат удовлетворительным обра30м всё объяснение, что мы обещали о явлениях г-на Хоума.

Итак, существует сила, порождающая формы; эта сила это свет.

Свет творит формы, следуя вечным математическим законам, через мировое равновесие дня и ночи.

Первичные знаки мысли чертятся сами собой в свете, являющимся материальным орудием мысли.

Бог это душа света. Мировой и бесконечный свет является для нас, как бы телом Бога.

Каббала или высшая магия это наука света.

Свет соответствует жизни.

Царство тьмы это смерть.

Все догматы истинной религии записаны в каббале знаками света на странице тени.

Страница тени это слепые верования.

Свет это великий пластичный посредник.

Союз души с телом это свадьба света и тени.

Свет это орудие Слова, это белое письмо Бога на страницах великой книги ночи.

Свет это источник мыслей, и именно в нём надо искать начало всех религиозных догматов. Но есть только один истинный догмат, как есть один чистый свет; только тень бесконечно изменчива.

Свет, тень и их согласование, являющееся видением существ, таково аналогическое начало великих догматов Троицы, Воплощения и Искупления.

Таковы также и тайны креста.

Вот что нам будет легко доказать через религиозные памятники, через знаки первичного Слова, через посвящённые каббале книги и, наконец, через разумное объяснение всех тайн посредством ключей каббалистической магии.

И в самом деле, во всех символизмах мы находим идеи противоборства и гармонии, производящие понятие троичности в божественном понимании, затем мифологическая персонификация четырёх сторон неба завершает священную седмицу, основу всех догматов и всех обрядов. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать и размыслить над учёным трудом Дюпюи, который был бы великим каббалистом, если бы увидел гармонию истины там, где его негативные занятия позволили ему увидеть только ансамбль заблуждений.

Мы здесь не намерены переделывать его работу, известную всем; но что стоит доказать, так это то, что

религиозное преобразование Моисея было всецело каббалистическим, и что христианство, учредившее новый догмат, всего лишь приблизилось к первичным источникам учения Моисея, и что Евангелие не что иное, как прозрачная вуаль восточного посвящения, накинутая на тайны мира и природы.

Один выдающийся учёный, хотя и малоизвестный, г-н П. Лакур, в своей книге об Элоимах или богах Моисея, пролил много света на этот вопрос и отыскал в египетском символизме все аллегорические образы книги Бытия. Совсем недавно, другой смелый исследователь, широкой эрудиции, г-н Винсент (де л’Ионн), опубликовал один трактат об идолопоклонстве у древних и современных, где он приподнял вуаль с мировой мифологии.

Мы призываем серьёзных людей прочесть эти труды; мы же, здесь, ограничимся лишь частным изучением каббалы евреев.

Слово, согласно посвященным в эту науку, являет собой всё откровение, а это значит, что начала высшей каббалы должны оказаться в самих знаках, составляющих первичную азбуку.

Итак, вот что мы находим во всех еврейских грамматиках.

Имеется изначальная и универсальная буква, порождающая все другие. Это йод י.

Имеются две другие буквы-матери, противоположные и аналогичные между собой: алеф א и мем ם, или, согласно другим, шин ש.

Имеется семь двоичных букв: бет ב, гимель ג, далет ד, кап כ, ne פ, реш ר и тау ת.

Наконец, имеется двенадцать простых, оставшихся букв; всего двадцать две.

Единица представлена относительным способом через алеф, троица изображена либо через йод, мем, шин, либо через алеф, мем, шин.

Седмица через бет, гимель, далет, кап, пе, реш, тау.

Дюжина остальными буквами.

Дюжина это троица, умноженная на четыре; и так она входит в символизм седмицы.

Каждая буква представляет число.

Каждая группа букв ряд чисел.

Числа представляют абсолютные философские идеи.

Буквы являются сокращёнными иероглифами.

Теперь посмотрим на иероглифические и философические значения каждой из двадцати двух букв. (См. книги Беллармина, Рейхлина, Сен-Жерома; Каббала денудата, Сифер Иецира, Любопытная Техника отца Шотта, Пико-де-ла-Мирандоля и других, в особенности из Коллекции Писториуса.)

Матери.

• Иод. Абсолютное начало, производящее бытие;
• Мем. Дух, или столп Иахим Соломона;
• Шин. Материя, или столп Воаз.

Двоичные.

• Бет: Отражение, мысль, луна, ангел Габриэль, князь тайн;
• Гимель: Любовь, воля, Венера, ангел Анаэль, князь жизни и смерти;
• Далет: Сила, могущество, Юпитер, Сашиэль Meлех, царь царей;
• Кап: Насилие, борьба, труд, Марс, Самаэль Зебаот, князь войск;
• Пе: Красноречие, ум, Меркурий, Рафаэль, князь наук;
• Реш: Разрушение и перерождение, Время, Сатурн, Кассиэль, царь могил и уединения;
• Тау: Истина, свет, Солнце, Михаэль, царь Элоимов.

Простые.

Простые подразделяются на четыре троицы, имеющие в качестве названий четыре буквы божественной тетраграммы ЙХВХ.

В божественной тетраграмме, йод, как мы уже сказали, изображает активное производящее начало. Хе, ה, представляет пассивное производящее начало, ктеис. Вау, ו, изображает союз двух или лингам, и конечное Хе образ вторичного производящего начала, т.е. пассивное воспроизводство в мире следствий и форм.

Двенадцать простых букв קצע סנל יטת זוח, разделённых на четыре группы по три, воспроизводят понятие первичного треугольника, с его толкованием и под влиянием каждой буквы из тетраграммы.

Итак, теперь видно, что философия и религиозный догмат каббалы обозначены здесь совершенным образом, но завуалированным способом.

Теперь исследуем аллегории книги Бытия.

«В начале (йод, единица бытия), Элоимы, уравновешивающие силы (Иахим и Воаз) сотворили небо (дух) и землю (материю), иными словами добро и зло, утверждение и отрицание.» Вот как начинается рассказ Моисея.

Затем, когда речь заходит о том, чтобы дать место человеку и первое святилище его союзу с божеством, Моисей говорит о саде, посреди которого единственный источник разделяется на четыре реки (Иод и Тетраграмма), затем, о двух древах, одно жизни, другое смерти, посаженых возле реки. Там помещены мужчина и женщина, активное и пассивное; женщина состоит в симпатии со смертью и увлекает Адама с собой в свою погибель, итак, они изгоняются из святилища истины и херувим (сфинкс с головой быка, см. иероглифы Ассирии, Индии и Египта) помещается у врат сада истины, чтобы воспрепятствовать осквернителям уничтожить древо жизни. Таков таинственный догмат со всеми его аллегориями и его страхами, которые сопровождают простую истину. Идол заместил собой Бога, и падшее человечество не замедлило погрузиться в культ золотого тельца.

Тайна неизбежных и последующих реакций двух начал друг на друга обозначается далее аллегорией Каина и Авеля. Сила через угнетение мстит искушениям слабости; мученическая слабость искупает и заступается за силу, заклеймённую в результате преступления клеймом и угрызениями совести. Так открывается равновесие нравственного [духовного] мира, так учреждается основа всех пророчеств и точка опоры всякой разумной политики. Покинуть силу на её собственное злоупотребление это обречь её на самоубийство.

Чего и недоставало Дюпюи[40], чтобы понять универсальный религиозный догмат каббалы, так это знания этой прекрасной гипотезы, частично доказываемой и реализуемой изо дня в день открытиями науки, гипотезы об универсальной аналогии.

Лишённый этого ключа к трансцендентальному догмату, он смог увидеть во всех богах лишь солнце, семь планет и двенадцать знаков зодиака, но он не увидел в солнце образ лоэоса Платона, в семи планетах семь нот небесной гаммы, а в зодиаке квадратуру троичного круга всех посвящений.

Император Юлиан, этот непонятый духовидец, этот посвящённый, язычество которого было менее идолопоклонническим, чем вера некоторых христиан, император Юлиан, говорим мы, понимал лучше, чем Дюпюи и чем Вольней символический культ солнца. В своём гимне царю Гелиосу, он показывает, что дневное светило это не что иное, как отображение и материальная тень солнца истины, которое освещает мир разума, и которое само является не чем иным, как слабым сиянием, заимствованным у абсолюта.

Удивительно, Юлиан имел о всевышнем Боге, которому, как думали христиане, они одни поклоняются, идеи куда более высокие и более справедливые, чем большинство отцов Церкви, противников и современников этого императора.

Вот как он выражается в своей защите эллинизма:

«Не достаточно написать в книге: Бог сказал и вещи сделались. Надо видеть, не противоречат ли вещи, приписываемые Богу, самим законам Бытия. Ибо, если это так, Бог не мог их сделать, ему невозможно опровергнуть природу, не опровергнув самого себя… Для вечности Бога неизбежно требуется, чтобы Его порядки являлись нерушимыми, как и Он сам.»

Вот как говорил этот отступник и этот нечестивец, и гораздо позже один христианский богослов, ставший рупором богословских школ, вынужден был, возможно, вдохновлённый прекрасными речами этого безбожника, остановить все суеверия, написав прекрасную и смелую максиму, которая так хорошо резюмирует мысль великого императора:

«Не потому это справедливо, что этого хочет Бог; но Бог этого хочет, потому что это справедливо.»63

Идея совершенного и незыблемого порядка в природе, понятие восходящей иерархии и нисходящего влияния во всех существах позволило древним жрецам составить первую классификацию всей естественной истории. Минералы, растения, животные изучались методом аналогии, и их происхождение и свойства относили либо к началу пассивному, либо к началу активному, либо к тьме, либо к свету. Знак их избрания или их порицания, начертанный на их форме, стал иероглифическим знаком порока или добродетели; затем, в результате принятия знака за вещь, и выражения вещи знаком, они пришли к путанице, и таково происхождение той сказочной естественной истории, где львы оказывались побитыми петухами, где дельфины умирали от болей, после того как получили неблагодарность среди людей, где разговаривают мандрагоры и где поют звёзды. Этот зачарованный мир воистину является поэтичной областью магии; но у него нет другой реальности, кроме того значения иероглифов, которые дали ему рождение. Для мудреца, понимающего аналогии высшей каббалы и точные соотношения идей со знаками, эта сказочная страна фей является ещё богатым на открытия краем, ибо слишком прекрасные или слишком простые истины, чтобы нравиться людям без вуали, все были сокрыты под замысловатыми тенями.

Да, петух может напугать льва и стать его хозяином, поскольку бдительность часто восполняет недостаток в силе и ей удаётся укротить ярость. Другие сказки якобы естественной истории древних объясняются таким же способом, и в таком же аллегорическом употреблении аналогий можно понять возможные злоупотребления и предчувствовать заблуждения, порождённые каббалой.

Закон аналогий, на самом деле, был для каббалистов второго ранга предметом слепой и фанатичной веры. Именно к этим верованиям, должно относить все позорные суеверия адептов оккультных наук. Вот как они рассуждали.

Знак выражает вещь.

Вещь качество знака.

Существует аналогическое соответствие между знаком и обозначаемой им вещью.

Чем совершеннее знак, тем полнее соответствие.

Произнести слово это вызвать мысль и дать ей бытие. Назвать Бога, например, это явить Бога.

Произнесённое слово действует на души, а души воздействуют на тела; так, можно напугать, утешить, сделать больным, излечить, даже убить и оживить еловом.

Произносить имя это творить или призывать существо.

В имени содержится словесная или же духовная доктрина самого существа.

Когда душа вызывает мысль, знак этой мысли сам собой пишется в [астральном] свете.

Вызывать это заклинать, т.е. клясться именем: это совершать акт веры в это имя и причаститься качеству, которое оно олицетворяет.

Таким образом, произносимые слова сами по себе являются добрыми или злыми, ядовитыми или спасительными.

Самыми опасными словами являются слова пустые и произносимые налегке, поскольку это произвольные выкидыши мышления.

Бесполезное слово преступление против духа разума. Это умственное детоубийство.

Вещи являются для каждого тем, чем их делают, называя их. Слово каждого является привычным проклятием или привычной молитвой.

Хорошо говорить это хорошо жить.

Красивый стиль [речи] это нимб святости.

Именно из этих принципов, одни из которых истинны, другие гипотетичны, и выводимых из них болееменее преувеличенных следствий, проистекает та абсолютная вера в заклятья, вызывания, заклинания и тайнственные молитвы, разделяемая суеверными каббалистами. Итак, поскольку чудеса всегда исполняет вера, то видений, предсказаний, чудесных исцелений, внезапных и странных болезней всегда будет предостаточно.

Вот как простая и возвышенная философия превратилась в секретную науку чёрной магии. Именно с этой точки зрения, каббала может ещё возбуждать любопытство великого множества людей в нашем столь недоверчивом и легковерном веке. Однако, как мы только что объяснили, истинная наука не там.

Люди редко ищут истину ради неё самой; всегда скрытым мотивом их усилий является желание удовлетворить некую страсть или утолить некую алчность. Среди секретов каббалы, в первую очередь, есть один, который всегда мучает искателей: это секрет претворения металлов и превращения всех земных субстанций в золото.

Алхимия, и в самом деле, позаимствовала все свои знаки у каббалы, и именно на законах аналогии, вытекающих из гармонии противоположностей, она основала свои операции. Впрочем, один большой физический секрет был-таки спрятан под параболами древних каббалистов. Этот секрет нам удалось расшифровать, и мы отдаём его на исследование деятелей золота. Вот он:

1.       Четыре невесомых флюида не что иное, как различные проявления одного и того же универсального действующего начала, который есть свет.

2.        Свет это огонь, служащий великому деланию под видом электричества.

3.       Человеческая воля управляет жизненным светом посредством нервного аппарата. В наши дни это называется магнетизировать.

4.        Секретное действующее начало великого дела, азотъ мудрецов, живое и животворящее золото философов, универсальное металлическое производящее действующее начало, это МАГНЕТИЗИРОВАННОЕ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО.

Сочетание этих двух слов ещё не говорит нам ничего великого и, тем не менее, они заключают в себе, быть может, силу, способную перевернуть мир. Мы говорим быть мож ет ради философского приличия, но, что касается нас, мы ничуть не сомневаемся в высшей важности этого великого герметического аркана.

Мы уже сказали, что алхимия это дочь каббалы, и чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к символам Фламеля, Василия Валентина, к страницам Авраама Еврея и к более-менее апокрифическим изречениям изумрудной скрижали Гермеса. Везде обнаруживаются еледы той десятицы Пифагора, так величественно приложенной в Сефер Иецира к абсолютному и полному понятию вещей божественных, той самой десятицы, составленной из единицы и тройной триады, что раввины назвали берешит и меркава, сияющее древо Сфирот и ключ к Семамфора.

Мы уже довольно пространно говорили в нашей книге, озаглавленной «Догмат и ритуал высшей магии», об иероглифическом памятнике, сохранившемся до наших дней под ничтожным предлогом, который один и объясняет все тайные писания высшего посвящения. Этот памятник это цыганское таро, породившее нашу карточную игру. Оно состоит из двадцати двух аллегорических букв и четырёх серий, в каждой по десять иероглифов, относящихся к четырём буквам имени Иеговы. Различные сочетания этих знаков и чисел, им соответствующих, образуют столько каббалистических изречений, что вся наука содержится в этой таинственной книге. Эта философская машина совершенно проста, но она поражает глубиной и правдивостью своих результатов.

Аббат Тритемий, один из наших великих учителей магии, составил, на основании каббалистической азбуки, крайне искусный труд, который он назвал полиграфия. Это серия сочетаний последовательных азбук, где каждая буква представляет одно слово, слова соотносятся и заполняются от одной азбуки к другой, и нет сомнений, что Тритемий был незнаком с таро, и не смог им воспользоваться, чтобы расположить в логическом порядке свои замысловатые сочетания.

Джироламо Кардано[41] знал символическую азбуку посвященных, как то можно видеть из числа и расположения глав его труда «О тонких материях». Этот труд, на самом деле, составлен из двадцати двух глав, и тема каждой главы аналогична числу и аллегории соответствующей карты таро. Такие же наблюдения мы сделали и в отношении книги Сен-Мартена, озаглавленной «Естественная скрижаль отношений, существующих между Богом, человеком и вселенной». Передача этого секрета, таким образом, не прерывалась с первых веков каббалы, вплоть до наших дней.

Столовращатели и те, что заставляют говорить духов с помощью азбучных дисков, отстали на много веков и не знают, что существует инструмент для предсказаний, предсказывающий всегда ясно и совершенно разумно, посредством которого можно общаться с семью духами планет и заставлять говорить семьдесят два колеса Асии, Иециры и Брии. Для этого достаточно знать систему универсальных аналогий, такую как изложил Сведенборг в «Иероглифическом ключе», затем перемешать все карты вместе и вытащить наугад, всегда их сочетая по числам, соответствующим идеям, которые желают прояснить, затем прочитать изречения, как должно читать каббалистические письмена, т.е. начиная с середины и идя справа налево для нечётных чисел, начиная направо для чётных и толкуя последовательно число, соответствующей ему буквой, группу букв через сложение их чисел и все последовательные изречения через их численный порядок и их иероглифические отношения.

Эта процедура мудрецов-каббалистов, вместо того, чтобы найти строгое развитие абсолютных идей, выродилась в суеверия у невежественных священнослужителей и кочевых предков цыган, которые обладали таро в средние века, не зная его истинного назначения и пользуясь им исключительно для гадания.

Шахматная игра, приписываемая Паламеду, происходит из того же источника, что и таро, и в ней находятся такие же сочетания и те же символы: король, королева, офицер, пехотинец, дурак, башня, затем клетки, представляющие числа. Древние игроки в шахматы искали на свих шахматных досках решение философских и религиозных вопросов, и аргументировали друг с другом в тишине, совершая маневры иероглифическими фигурами по числам. Наша народная игра таро, в котором находитсятора, само выражает, как то показал Гийом Постель, это первичное расположение в форме колеса.

Иероглифы игры гусёк более просты, чем иероглифы таро, но в нём находятся те же символы: фокусник, король, королева, башня, дьявол или тифон, смерть и т.д. Случайные удачи этой игры представляют удачи жизни и скрывают в себе философский смысл, достаточно глубокий, чтобы над ним размышляли мудрецы и достаточно простой, чтобы быть понятым детьми.

Аллегорический персонаж Паламед, впрочем, тождественен Еноху, Гермесу и Кадму, которым приписывают изобретение букв в различных мифологиях. Но в мысли Гомера, Паламед разоблачитель и жертва Одиссея представляет посвященного или человека гения, вечная судьба которого быть убитым тем, кого он посвящает. Ученик не становиться живой реализацией мыслей учителя иначе, чем после испития крови и поедания плоти, согласно сильному и аллегорическому выражению великого посвященного столь плохо понятого христианами.

Замыслом первичной азбуки была, как можно видеть, идея универсального языка, и заключающая в своих сочетаниях и самих своих знаках резюме закона эволюции всех божественных и человеческих наук. По нашему мнению, ничего более прекрасного и более великого с тех пор не было измышлено гением человека, и мы признаём, что раскрытие этого секрета древнего мира в полной мере нам возмещает столькие годы бесплодных поисков и неблагодарных работ в склепах потерянных наук и в некрополях прошлого.

Одним из первых результатов этого открытия будет новое направление, данное изучению иероглифических писаний, так несовершенно ещё расшифровываемых соперниками и последователями Шампольона .

Так как система письма учеников Гермеса является аналоговой и синтетической, как и все знаки каббалы, то разве не нужно для того, чтобы прочесть страницы, выгравированные на камнях древних храмов, разве не нужно поставить эти камни на их места и сосчитать число их букв, сравнив с числами других камней?

Обелиск Луксор, например, не был ли он одной из двух колонн при входе в храм? Был ли он справа или слева? Если он был справа, то его знаки относятся к активному началу; если слева, то именно пассивным началом надо толковать его начертания. Но должно иметься точное соответствие одного обелиска с другим, и каждый знак должен получить свой полный смысл из аналогии противоположностей. Шампольон нашёл в иероглифах коптский язык, другой учёный нашёл в них, быть может, гораздо проще и успешнее, еврейский, но что скажут, если это ни еврейский, ни коптский? Если это, например, первичный универсальный язык? Итак, этот язык, являющийся языком высшей каббалы, определённо существовал, он существует в основании еврейского и всех восточных языков из него произошедших, этот язык язык святилища, и колонны у входа в храмы обыкновенно резюмируют все его символы. Интуиция экстатичных лучше приближается к истине об этих первичных знаках, чем сама наука учёных. Поскольку, как мы уже сказали, мировой жизненный флюид, астральный свет, будучи посредническим началом между идеями и формами, подчиняется необычайным порывам душ тех, кто ищут неизвестное, и предоставляет им естественным образом уже найденные, но забытые знаки великих откровений оккультизма. Так формируются так званые подписи духов, так создавались таинственные писания Габлидона, посещавшего доктора Лаватера[42], призраков Шрёпфера, «святого» Михаила Винтры и духов г-на Хоума.

Если электричество может привести в движение лёгкое тело, или даже тяжёлое, не касаясь его, то разве невозможно, с помощью магнетизма, задать электричеству направление и произвести, таким образом, естественно знаки и писания? Несомненно, это возможно, поскольку это есть.

Итак, тем, кто нас спрашивает, что является самым великим действующим началом чудес, мы отвечаем:

— Это первоматерия великого делания.

— Это намагнетизированное электричество.

* * *

Всё сотворено через свет.

Именно в свете хранятся формы.

Именно через свет формы воспроизводятся.

Вибрации света это начало мирового движения.

Через свет, звёзды [солнца] связываются друг с другом и переплетают свои лучи, как электрические цепи.

Люди и вещи намагничены светом как звёзды, и могут, посредством электромагнитных цепей, натянутых симпатией и сродством, общаться друг с другом, будучи на разных краях мира, ласкать друг друга или поражать, исцелять или ранить способом несомненно естественным, но чудесным и невидимым.

В этом секрет магии.

Магии, этой науки, пришедшей к нам от магов.

Магии, этой первейшей из наук.

Наиболее святой из всех, поскольку она устанавливает самым возвышенным способом великие религиозные истины.

Наиболее оклеветанной из всех, поскольку простонародье упорно смешивает магию с суеверным колдовством, отвратительные практики которого мы изобличили.

Только лишь с помощью магии можно ответить на загадочные вопросы Сфинкса из Фив, и разрешить те кажущиеся нелепости, что рассеяны в рассказах Библии.

Даже священные историки признают существование и могущество магии, составившей высшую конкуренцию магии Моисея.

Библия рассказывает нам, что Яннес и Ямбрес маги фараона поначалу совершали те же чудеса, что и Моисей, и что они объявили невозможными для человеческого знания те из чудес, которым они не смогли подражать. Конечно, самолюбию шарлатана куда более льстит признать чудо, чем объявить себя побеждённым знанием или умением собрата, тем более, когда этот собрат является политическим врагом или религиозным противником.

Где же начинается и где заканчивается возможное в кругу магических чудес? Вот серьезный и важный вопрос. Определённым является существование явлений, которые обычно принимаются за чудеса. Магнетизёры и сомнамбулы совершают их ежедневно; сестра Роза Тамизье делала их, иллюминат Винтра делал их также; 60лее чем пятнадцать тысяч очевидцев недавно засвидетельствовали чудеса американских медиумов, десять тысяч крестьян из Берри и Солоньи засвидетельствуют, еели понадобиться, чудеса бога Шенб (бывший торговец пуговицами, мнящий себя вдохновенным Богом). Все эти люди, галлюцинирующие или обманщики? Галлюцинирующие? Да, быть может, но разве сам факт их одинаковой галлюцинации, будь-то порознь или совместно, не является ли достаточно великим чудом со стороны того, кто всегда его может воспроизвести в назначенное время и в назначенном месте?

Совершать чудеса или убеждать толпу, что они совершаются, это почти одно и то же, особенно в такой легкомысленный и такой насмешливый век, как наш. Итак, мир полон чудотворцев, и наука часто отрицает их дела или отказывается их видеть, чтобы ей не довелось их исследовать и назначить им причину.

Вся Европа помнит чудеса Калиостро в прошлом веке. Кто не знает, какие силы приписывали его египетскому вину и его эликсиру? Что можем мы добавить ко всему тому, что рассказывают о его ужинах, где он заставлял появляться в плоти и крови знаменитых персонажей из прошлого? Однако Калиостро был далёк от того, чтобы быть посвящённым первого ранга, поскольку великая ассоциация адептов предала его римской инквизиции, перед которой он, если верить отрывкам из протокола, привёл такое смешное и гнусное объяснение масонской триграммы L. ‘ .Р. ‘ .D. ‘.

Но чудеса не являются исключительным уделом посвящённых первого ранга и часто совершаются людьми необразованными и недобродетельными. Естественные законы находят в организме, чьи необычайные качества ускользают от нас, возможность осуществиться, и они делают своё дело, как всегда с точностью и спокойствием. Лишь самые утончённые гурманы могут оценить трюфеля и правильно их употребить, но отрывают их свиньи. Аналогично с вещами менее материальными и менее гастрономичными: инстинкты ищут и предчувствуют, но по-настоящему находит только наука.

Настоящий прогресс человеческих знаний значительно убавил шансы чудес, но остаётся ещё большое число их, поскольку не известна ни сила воображения, ни сущность и сила магнетизма. Наблюдением за универсальными аналогиями пренебрегают, и именно поэтому больше не верят в прорицание.

Мудрый каббалист, таким образом, ещё может поразить толпу и смутить даже людей образованных: 1) прорицая о спрятанных вещах, 2) много предсказывая о вещах грядущих, 3) господствуя над волей других так, что мешает делать им то, чего они хотят, а заставляет их делать то, чего они не хотят, 4) произвольно вызывая привидения и сновидения, 5) излечивая великое множество болезней, 6) возвращая жизнь телам, в которых проявляются все симптомы смерти, 7) наконец, показывая, ради примера, реальность философского камня и претворения металлов, согласно секретам Авраама Еврея, Фламеля и Раймонда Луллия.

Все эти чудеса осуществляются посредством одного единого действующего начала, которое евреи называли ОД, как и барон Райхенбах, которое мы называем астральным светом вместе со школой Мартинеца Паскуалиса, которое г-н де Мирвилль называет дьяволом, которое древние алхимики именовали Азотъ. Это жизненный элемент, проявляющийся в явлениях теплоты, света, электричества и магнетизма, который намагничивает весь земной шар и все живые существа. В этом самом действующем начале проявляются доказательства каббадиетической доктрины о равновесии и о движение через двойную полярность, одна из которой притягивает, тогда как другая отталкивает, одна производит тепло, другая холод, одна, наконец, даёт синий и зеленоватый свет, другая жёлтый и красноватый свет.

Это действующее начало, через свои различные способы магнитизирования, притягивает нас друг к другу, или же удаляет нас друг от друга, подчиняет одного воле другого, заставляя его войти в свой круг притяжения, устанавливает или расстраивает равновесие в животной экономии через свои претворения и свои попеременные потоки, получает и передаёт отпечатки воображаемой силы, которая является в человеке образом и подобием творческого слова, производя таким образом предчувствия и определяя сновидения. Наука чудес является, таким образом, познанием этой чудесной силы, и искусство творить чудеса это всего лишь намагничивать или просвещать существа, согласно неизменным законам магнетизма или астрального света.

Мы предпочитаем слово свет слову магнетизм, поскольку оно более традиционное в оккультизме, и оно выражает более полным и совершенным образом природу скрытого действующего начала. Это воистину жидкое и питьевое золото мастеров алхимии, слово золото [фр. аурум] происходит от еврейского аур, которое означает свет. Чего желаете? спрашивают у соискателей на всех посвящениях. Увидеть свет, должен быть их ответ. Имя Просветлённый просто означает знатока и обладателя [астральным] светом, будь то через знание великого магического действующего начала, или через рациональное и онтологическое понятие абсолюта.

Универсальное действующее начало это жизненная сила, подчинённая уму. Предоставленный самому себе, он, как Молох, быстро поглощает всё что порождает, и превращает в руины изобилие жизни. Тогда он тот пекельный змий древних мифов, Тифон египтян и Молох финикийцев; но если мудрость, мать Элоимов, поставит ему на голову пяту, она истощит все языки пламени, что он изрыгает, и обильно прольет на землю животворящий свет. Так, в Зогаре сказано, что вначале нашего земного периода, когда стихии оспаривали поверхность мира, огонь, подобно громадному змию, был весь обмотан своими кольцами и собирался поглотить всех существ, когда божественная милость поднимала вокруг себя потоки моря, как одежду из облаков, положила ногу на голову змию и заставила его вернуться в бездну. Кто не видит в этой аллегории первую мысль и самое разумное объяснение одного из самых дорогих образов католического символизма, торжества Богоматери?

Каббалисты говорят, что оккультное имя дьявола, его настоящее имя, есть само имя Иегова, написанное в обратном порядке. Это полное откровение для посвящённых в тайны тетраграммы. В самом деле, порядок букв этого великого имени указывает на превосходство идеи над формой, активного над пассивным, причины над следствием. Изменив порядок букв на обратный, получим противоположное. Иегова тот, кто укрощает природу, как спесивого коня и заставляет его идти туда, куда он желает, шавайот (демон) это конь без уздечки, подобный коням египтян в гимнах Моисея, опрокидывается на своего всадника и устремляет его в бездну.

Таким образом, для каббалистов, дьявол существует вполне реально, но это ни личность, ни могущество, отличное от самих сил природы. Дьявол это бред или сон ума. Это безумие и ложь.

Так объясняются все кошмары средневековья, так объясняются также странные символы некоторых посвящённых, например, храмовников, которые не столько виновны в поклонении Бафомету, сколько в позволении созерцать этот образ невеждам. Бафомет пантеистичеекая фигура универсального действующего начала не что иное, как бородатый демон алхимиков. Известно, что самые высокие в степенях в древнем герметическом масонстве относили выполнение великого делания к бородатому демону. Простой народ при этом слове креститься и закрывает глаза, но посвященные в культ ГермесаПана понимают аллегорию и остерегаются объяснять её невеждам.

Г-н де Мирвилль, в одной почти забытой сейчас книге, но которая наделала достаточно шума несколько месяцев назад, потрудился объединить некоторые истории о колдовстве вроде тех, которыми заполнены сборники Деланкра, Делрио и Бодена. У него получилось даже лучшее, чем это было в истории. Не говоря о столь отъявленных чудесах янсенистов из Порт-Рояля и дьякона Пари, что может быть более чудесным, чем великая мания мученичества, которая обрекала на казнь, как на пир, детей и женщин в течение трёхсот лет? Что более грандиозно, чем та ревностная вера, согласованная столькими веками с самыми непостижимыми и, иначе говоря, с самыми возмутительными тайнами? В этом случае, скажете вы, чудеса происходят от Бога, и они служат доказательством для установления истины религии. Но как же! Еретики также убивают себя ради догматов, на этот раз более искренне и действительно абсурдно, они также жертвуют своим разумом и жизнью в пользу своей веры? А! Что касается еретиков, то очевидно, что здесь в игре дьявол. Бедные люди, принимающие дьявола за Бога, а Бога за дьявола! Да не обмануться в попытке познать истинного Бога в любви, знании, правде и, в особенности, в милосердии его священнослужителей!

Чернокнижники, заставляющие появиться дьявола после утомительной и почти невозможной серии самых возмутительных вызываний, не более чем дети в сравнении со святым Антонием из легенды, который вытаскивал их из ада тысячами и всегда таскал за собою, подобно тому, как рассказывают об Орфее, который привязывал к себе цепи, камни и самых диких животных.

Один только Калло, посвященный во время своего детства бродячими цыганами в тайны чёрного колдовства, смог понять и воспроизвести вызывания первого отшельника. И вы верите, что рассказывая эти жуткие сновидения, вызванные умерщвлением плоти и постами, авторы этих сказаний их выдумали? Нет, они ниже реальности [реальность ещё более устрашающа]. На самом деле, монастыри всегда кишели безымянными призраками, и стены мерцали тенями и адскими лярвами. Святая Катерина из Сьенны провела как-то восемь дней среди непристойной оргии, которая бы погасила даже пыл Пьетро Аретино; святая Тереза чувствовала себя перенесённой в ад и страдала там между всегда сходящимися стенами, в агонии, которую могут понять только истеричные женщины… Всё это, говорят, происходит в воображении пациентов. Но где же вы хотите, чтобы происходили явления сверхъестественного порядка? Определённым есть то, что все эти видящие видели, прикасались, имели острое чувство страшной реальности. Мы говорим об этом по нашему собственному опыту, в котором имеются такие видения нашей молодости, проведённой в уединении и в аскетизме, воспоминания о чём и сейчас вкидают нас в дрожь.

Бог и дьявол являются абсолютными идеалами добра и зла. Но человек никогда не поймёт абсолютное зло иначе как через ложную идею добра. Одно только добро может быть абсолютным, а зло является исключительно относительным к нашему невежеству и нашим заблуждениям. Всякий человек сначала делает из себя дьявола, чтобы быть богом; но так как закон солидарности универсален, то иерархия существует в аде так же, как и на небе. Негодяй всегда найдёт ещё большего негодяя, чтобы причинить ему зло; и когда зло находиться на своей вершине, надо чтобы оно прекратилось, ибо дальше нет возможности продолжать, не уничтожив бытие, что невозможно. Тогда люди-дьяволы, исчерпав все возможности, подпадают под власть людей-Богов и спасаются через тех, кого они считали своими жертвами; но люди, которые изо всех сил стараются жить, творя зло, отдают дань уважения добру всем тем умом и энергией, что они развивают в себе. Именно поэтому великий посвятитель говорил своим образным языком: Будьте холодными или горячимы, но если вы теплы: меня тошнит от вас.

Великий учитель, в одной из своих притч, проклинает лишь ленивого, который закопал свою долю, из страха потерять её в случайных операциях того банка, что именуется жизнью. Ни о чём не думать, ничего не любить, ничего не желать, ничего не делать, вот настоящий грех. Природа не признаёт и не воздаёт, кроме как трудящимся.

Человеческая воля развивается и возрастает через деятельность. Чтобы по-настоящему желать, надо действовать. Действие всегда господствует над инертностью, и приводит её в движение. Таков секрет влияния якобы злодеев на якобы честных людей. Сколько малодушных и трусливых считают себя добродетельными, потому что они боятся! Сколько уважаемых женщин смотрят на блудниц завистливым глазом! Ещё недолго и в моде будут каторжники на галерах. Почему? Думаете, что общественное мнение никогда не сможет дать дань уважения пороку? Нет, но оно даёт справедливость деятельности и смелости, и это в порядке вещей, что трусливые плуты ценят отважных разбойников.

Отважность, объединённая с умом, является матерью всякого успеха в этом мире. Чтобы предпринять, надо знать; чтобы исполнять, надо желать; чтобы желать по-настоящему, надо решиться; и чтобы мирно собрать плоды своей решимости, надо молчать.

ЗНАТЬ, РЕШИТЬСЯ, ЖЕЛАТЬ, МОЛЧАТЬ, как мы уже сказали в другом месте, вот четыре каббалистических слова, соответствующих четырём буквам тетраграммы и четырём иероглифическим формам Сфинкса. Знать это человеческая голова; решиться это когти льва; желать это рабочие бока тельца; молчать это таинственные крылья орла. Только тот держится над другими людьми, кто не предаёт их комментариям и их насмешкам секреты своего ума.

Все по-настоящему сильные люди являются магнетизёрами и универсальное действующее начало подчиняется их воле. Именно так они совершают чудеса. Они заставляют в себя верить, за собой следовать, и когда они говорят: «Это так», природа некоторым образом изменяется перед глазами простецов и становиться тем, чем пожелает великий человек. Это моя плоть и моя кровь, сказал один человек, сделавшийся Богом через свои добродетели, и восемнадцать веков, в присутствии куска хлеба и чаши вина, люди видят, прикасаются, вкушают, обожают плоть и кровь, обожествлённую этим мучеником! Теперь скажите мне, что человеческая воля никогда не совершала чудес!

Не говорите нам здесь о Вольтере, Вольтер не был чудотворцем, он был духовным и красноречивым толкователем тех, над которыми чудеса больше не свершались. В его работе всё было отрицательным; и совсем наоборот, всё было утвердительным в работе галилеянина, как его называл один знаменитый и слишком несчастный император.

Итак, Юлиан, в своё время, попытался совершить большее, чем мог Вольтер, он хотел противопоставить обольщение обольщению, жестокость силы силе протеста, добродетель добродетели, чудеса чудесам; христиане никогда не имели более опасного врага, и они хорошо это чувствовали, поскольку Юлиан был убит, и 30лотая легенда свидетельствует ещё об одном святом мученике, разбуженном в могиле воплем Церкви, поднявшего руки и поразившего отступника в тени, среди его армии и его побед. Несчастные мученики, которые воекресли, дабы стать палачами! Слишком доверчивый император, исповедовавший своих богов и добродетели древних веков!

Когда короли Франции были окружены почитанием своего народа, когда на них смотрели как на помазанииков Божиих и старших сынов Церкви, они исцеляли 30лотуху. Почитаемый человек всегда будет совершать чудеса, когда он пожелает. Калиостро был не более чем шарлатаном; но как только общественное мнение сделало из него божественного Калиостро, он был обязан совершать чудеса, что и случилось.

Когда Кифа Барйона [арамейское Симон, сын Ионии, т.е. Пётр, апостол Христа] был всего лишь евреем, изгнанным Нероном, который сбывал женщинам какое-то снадобье для вечной жизни, Кифа Барйона, для всех образованных людей Рима, был не более чем шарлатаном; но общественное мнение из знахаря-духовидца сделало апостола; и последователи апостола Петра, будь то Александр VI или даже Иоанн XXII, являются непогрешимыми для любого воспитанного человека, который не желает напрасно быть изгнанным из общества. Таков мир.

Шарлатанство, когда оно удаётся, является, таким образом, (как в магии, так и во всём) великим орудием силы. Искусно очаровывать простаков, разве это не есть господство над ними? Бедные дьяволы колдунов, которые в средневековье глупо отправляли себя живьём на костёр, разве они не имели, как то можно видеть, огромную власть над другими. Жанна д’Арк была волшебницей во главе армии, но в Руене, бедная девушка стала колдуньей. Она не знала ничего кроме как молиться и сражаться, и прелесть, которая её окружала, прекратилась, как только её заковали в железо. Разве в истории о ней говориться, что король Франции ходатайствовал за неё? Разве французское дворянство, разве народ, армия противились вынесенному ей приговору? Папа, старшим сыном которого был король Франции, отлучил от Церкви палачей девы? Нет, ничего подобного. Жанна д’Арк стала для всех колдуньей, как только перестала быть волшебницей, и к её сожжению причастны не только англичане. Когда проявляют кажущуюся сверхчеловеческой силу, её надо проявлять всегда или смириться с гибелью. Люди всегда трусливо мстят за то, во что слишком верили, чем слишком восхищались и, в особенности, чему слишком повиновались.

Мы понимаем магическую силу только в её приложении к великим вещам, и если истинный практический маг не становиться хозяином мира, то это потому, что он им пренебрегает; но тогда на что он желает обратить своё личное могущество? Я дам тебе все царства мира, если ты упадёшь к моим ногам и поклонишься мне, сказал Иисусу Сатана из притчи. Отойди от Меня, сказал ему Господь, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи Элои! Элои! ламма савахфани! закричал позже этот верховный и божественный служитель Бога. Если бы он ответил Сатане: Я не поклонюсь тебе, но ты сам упадёшь к моим ногам, ибо я повелеваю тебе именем ума и вечного разума! Он не обрёк бы свою святую и благородную жизнь на самую страшную из всех казней. Сатана с горы был бы жестоко отмщён.

Древние называли практическую магию жреческим искусством и царским искусством; и они помнили, что маги были хозяевами первой цивилизации, поскольку они были хозяевами всех наук своего времени.

Знать это мочь, когда решаешься возжелать.

Первая наука практикующего каббалиста или мага это познание человека. Френология, психология, хиромантия, наблюдение вкусов и движений, звука голоса и симпатических или антипатических впечатлений вот отрасли этого искусства, и древним они были известны. Галль [Франц Иосиф] и Шпурцгейм [Иоганн Каспар] открыли в наши дни френологию; Лаватер после Порты, Кардано, [Жана] Теснье, Жана Бело и некоторых других, скорее, заново разгадали, чем отыскали науку психологии ; хиромантия по-прежнему остается оккультной, и с трудом можно отыскать некоторые следы в совсем недавнем и, к тому же, крайне интересном труде [Казимира Станислава] д’Арпантиньй. Чтобы получить о ней достаточное понятие, надо дойти до самих каббалистических истоков, из которых черпал Корнелиус Агриппа. Будет уместно сказать несколько слов сейчас, ожидая труда нашего друга Дебарроля.

Рука это орудие деятельности человека; она есть, как и лицо, неким нервным синтезом, и также должна иметь свои черты и своё лицо. Характер человека начертан на ней неизгладимыми знаками. Так, среди рук, одни являются рабочими, другие ленивыми; одни неуклюжими и квадратными, другие проворные и ловкие. Грубые и сухие руки предназначены для борьбы и работы, нежные и влажные руки говорят о сластолюбии. Острые пальцы принадлежат людям проницательным и мистичным, квадратные пальцы математикам, плоские пальцы упрямым и мнительным.

Большой палец, палец силы и могущества, соответствует (согласно каббалистическому символизму) первой букве имени Иегова. Так что этот палец сам по себе является синтезом всей руки: если он сильный человек сильный духовно, если он слабый человек слаб умом. У него имеется три фаланги, первая из которых спрятана в ладони, как воображаемая ось мира пересекает толщу земли. Эта первая фаланга соответствует жизни физической, вторая уму, последняя воли. Грубая и толстая ладонь руки свидетельствует о чувственных вкусах и великой силе физической жизни; длинный большой палец, в особенности в своей последней фаланге, обнаруживает сильную волю, могущую дойти до деспотизма; короткие большие пальцы, наоборот, являются признаками кротости и лёгкости к подчинению.

Привычные складки руки определяют на ней линии. Эти линии, таким образом, являются следами привычек, и терпеливый наблюдатель сможет их узнать и по ним судить. Человек, рука [кисть] которого сгибается плохо, неловкий или невезучий. У руки три главные функции: брать, держать и ощупывать. Более гибкие руки берут и ощупывают лучше; грубые и сильные руки удерживают дольше. Даже самые слабые морщины свидетельствуют о привычных ощущениях этого органа. Каждый палец, к тому же, имеет особую функцию, по которой ему и дали имя. Мы уже говорили о большом пальце; указательный палец указывает, он отвечает за слово и пророчество; средний господствует над всей рукой, он отвечает за судьбу; безымянный [обручальный] отвечает за союзы и почести: хироманты посвятили его солнцу; мизинец ловкость и красноречие, по крайней мере, по словам добрых людей и кормилец, которым их мизинец рассказывает столько всего. На руке имеется семь бугров, которые каббалисты, следуя природным аналогиям, соотносят с семью планетами: бугор большого пальца с Венерой; указательного с Юпитером; среднего с Сатурном; безымянного с Солнцем; мизинца с Меркурием; два других с Марсом и Луной. Исходя из их форм и преобладаний, можно судить о влечениях, склонностях и, как следствие, о вероятной судьбе человека, подчинённому их определению.

Нет такого порока, который бы не оставил следа, как нет и добродетели, не имеющей своего знака. Таким образом, перед искушённым взором наблюдателя, лицемерие невозможно. Можно понять, что подобная наука уже сама по себе является настоящим жреческим и царским могуществом.

Предсказание главных событий жизни уже возможно на основании многочисленных аналоговых вероятностей такого наблюдения, но существует одна способность, которую называют предчувствием илисенситивы заранее видят следствия в причинах, и перед всеми великими событиями существовали самые поразительные предсказания. Во времена Луи-Филиппа, мы слышали, как сомнамбулы и экстатичные провозглашали возвращение империи и называли точную дату её прихода. Республика 1848 года была ясно провозглашена в пророчестве Орваля, которое относится, по крайней мере, к 1830 году, и в котором мы сильно сомневались, так как оно приписывалось Оливариусу, труд под псевдонимом мадмуазель Ленорман. Впрочем, для нас это маловажно.

Этот магнетический свет, который позволяет предвидеть будущее, также позволяет находить вещи настоящие, но спрятанные; так как он есть всемирная жизнь, он также является и действующим началом чувствительности человека, передающим одним болезнь или здоровье других, согласно роковому влиянию контактов или законов воли. Как раз это объясняет силу благословений и проклятий, в столь высокой степени признаваемую великими адептами и, в особенности, удивительным Парацельсом. Один рассудительный и проницательный критик, г-н Ш. Фовети, в одной статье, опубликованной в журнале «Философское и религиозное обозрение», замечательным образом оценивает опередившие своё время работы Парацельса, [Пьетро] Помпонацци, [Рудольфа] Гоклениуса, [Освальда] Кролла и Роберта Флудда по магнетизму. Но то, что наш учёный друг и соратник изучал лишь как занимательную философию, Парацельс и иже с ним это практиковали, не слишком беспокоясь о том, чтобы сделать это понятным миру, ибо для них это был один из традиционных секретов, тайна которого обязательна, и тем, кто знает, достаточно лишь намекнуть, всегда оставляя вуаль на истине, чтобы запутать невежд.

Итак, вот что Парацельс сохранил только для посвященных, и что мы поняли, расшифровав каббалистические знаки и аллегории, которые он использовал в собрании своих трудов:

Человеческая душа материальна, ей дарован божественный /D6sr?s[43], чтобы обессмертить её и дать ей духовную и отдельную жизнь, но её природная субстанция текучая и коллективная.

Таким образом, у человека имеется две жизни: жизнь отдельная или разумная, и жизнь общая или инстинктивная. Именно этой последней жизнью можно жить друг в друге, поскольку мировая душа, каждый нервный организм которой имеет отдельное сознание, одна на всех.

Мы живём общей и всемирной жизнью, когда находимся в состоянии эмбриона, в экстазе и во сне. Во сне, вообще-то, разум не действует, а логика, когда она и оказывается в наших снах, оказывается там неожиданно и в соответствии со случайными чисто физическими воепоминаниями.

Во снах, мы имеем сознание всемирной жизни; мы соединяемся с водой, огнём, воздухом и землёй; мы летаем как птицы; мы карабкаемся как белки; мы ползаем как змеи; мы опьянены астральным светом; мы окунаемся в общий очаг, что случиться в момент смерти более полным образом; но тогда (именно так Парацельс объяснял тайны иной жизни), тогда негодяи, т.е. те, кто позволяют господствовать над собой скотским инстинктам во вред человеческому разуму, будут тонуть в океане общей жизни со всеми агониями вечной смерти; другие будут плавать и вовеки радоваться богатству того текучего 30лота, которое им удалось подчинить.

Эта тождественность физической жизни позволяет более сильным волям овладеть существованием других и сделать их своими помощниками, объяснить симпатические потоки, близкие или дальние, и раскрыть все секреты оккультной медицины, поскольку эта медицина имеет в качестве принципа великую гипотезу о всемирных аналогиях и, соотнося все явления физической жизни с универсальным действующим началом, учит, что надо действовать на астральное тело, чтобы оказать воздействие на материально видимое тело; она также учит, что сущностью астрального тела является двойное движение притяжения и проецирования; так же как человеческие тела притягиваются и отталкиваются друг от друга, они могут также поглощаться, растворяться друг в друге и обмениваться; идеи или воображения одного могут воздействовать на форму другого и затем оказать воздействие на внешнее тело.

Так происходят явления столь странного влияния взглядов на беременность; так соседство злых людей приносит дурные сны; так душа вдыхает нечто злое в компании безумцев и злодеев.

Можно заметить, что в детских домах дети приобретают черты лиц друг друга; каждая школа имеет, так сказать, свойственную ей семейную атмосферу. В школах для сирот, руководимых церковниками, все девушки похожи друг на друга и все принимают послушное и безличное выражение лица, характерное для аскетического образования. В школах славы люди становятся красивыми; они становятся уродливыми на каторге, и с мрачными фигурами в семинариях и в монастырях.

Здесь мы покидаем Парацельса, чтобы перейти к следствиям и применениям его идей, которые являются идеями древних магов и элементами той физической каббалы, которую мы называем магией.

Согласно каббалистическим началам, сформулированными школой Парацельса, смерть это не более чем сон, уходящий всё глубже и глубже и бесповоротно, который возможно остановить только в его начале, и только оказывая могучее действие воли на отделяющееся астральное тело и призывая его к жизни через какойнибудь сильный интерес или какую-нибудь господствующую страсть. Иисус выразил ту же мысль, когда сказал дочери Иаиры: девица не умерла, но спит; и Лазарю: Друг наш уснул, но Я иду разбудить его. Чтобы выразить эту систему воскрешения таким способом, чтобы не оскорбить здравый смысл, т.е. общепринятое мнение, скажем, что смерти, когда нет серьёзных повреждений или ухудшения органов, всегда предшествует более-менее продолжительная летаргия. (Воскрешение Лазаря, если это можно принять за научный факт, доказывает, что это состояние длилось четыре дня)[44].

Теперь вернёмся к секрету великого делания, который мы только привели на еврейском и без знаков препинания в «Ритуале высшей магии». Вот полный текст на латыни, такой, каким его находят на странице 144 Сефер Иециры, с комментариями алхимика Авраама (Амстердам, 1642):

SEMI ТА XXXI

Vocatur intelligentia perpetua; et quare vocatur ita? Eo quod ducit motum solis et lunae juxta constitutionem eorum; utrumque i n orbe si bi conveni ente.

Rabbi Abraham F. . D. . dicit

Semita trigesima prima vocatur intelligentia perpetua et illa ducit solem et lunam et reliquas stellas et figuras, unum quodque in orbe suo, et impartit omnibus creatis juxta dispositionem ad signa et figuras.

Вот французский перевод еврейского текста, который мы привели в нашем «Ритуале»:

«Тридцать первый путь называется вечным умом и он управляет солнцем и луною и иными звёздами и фигурами, каждой на своей орбите. И он распределяет то что подобает всякой тварной вещи, согласно их расположению в знаках и фигурах.»

Этот текст, как видно, ещё совершенно туманный для того, кто не знает характерного значения каждого из тридцати двух путей. Тридцать два пути это десять чисел и двадцать две иероглифические буквы Каббалы. Тридцать первый соотноситься с буквой ש, представляющей магическую лампу или свет между рогами Бафомета. Это каббалистический знак ОД’а или астрального света со своими двумя полюсами и своим уравновешенным центром. Известно, что на языке алхимиков, солнце обозначает золото, луна серебро, и другие звёзды или планеты соотносятся с другими металлами. Теперь должны понять мысль еврея Авраама.

Секретным огнём мастеров алхимии было, таким образом, электричество, и именно в этом большая половина их великого аркана; но они знали, как уравновесить его силу магнетическим влиянием, какое они сосредотачивали в своём атаноре. Именно это следует из туманных догматов Василия Валентина, Бернарда Тревизана и Генриха Кунрата, которые, все, претендовали на осуществлении претворения, как и Раймонд Луллий, как Арно де Вилланов и как Николай Фламель.

Всемирный свет, когда он намагничивает миры, называется астральным светом; когда он формирует металлы, его именуют азотом, или меркурием мудрецов; когда же он даёт жизнь животным, он должен называться животным магнетизмом.

Скотина подчиняется фатальности этого света; человек может им управлять.

Это ум, приспособив знак к мысли, творит формы и образы.

Всемирный свет как божественное воображение; а этот мир, который непрестанно изменяется, всегда пребывая одинаковым в своих законах конфигурации, как безмерное сновидение Бога.

Человек оформляет свет своим воображением; он притягивает к себе достаточно света, чтобы придать приемлемые формы своим мыслям и даже своим сновидениям; если этот свет им овладеет, если он утопит свой рассудок в вызванных им формах, он безумец. Но флюидная атмосфера безумных часто является ядом для неустойчивого разума и для воспалённого воображения.

Формы, которые производит воспалённое воображение, чтобы запутать рассудок, также реальны, как и отпечатки фотографии. Нельзя увидеть то, чего не существует. Призраки сновидений, и даже грёзы бодрствующих людей являются, таким образом, реальными образами, существующими в свете.

Впрочем, существуют и заразные галлюцинации. Но мы здесь говорим о чём-то большем, чем обычные галлюцинации.

Если образы, притянутые больным мозгом, имеют что-то реальное, разве нельзя их спроецировать вовне, также реально, как их получили?

Эти образы, проецируемые всей нервной системой медиума, разве не могут они подействовать на нервную систему тех, кто, добровольно или нет, входит в нервную симпатию с медиумом?

Явления, совершаемые г-ном Хоумом, доказывают, что всё это возможно.

Теперь, ответим тем, кто видит в этих явлениях проявления иного мира и явления некромантии.

Мы заимствуем наш ответ из священной книги каббалистов, и наша доктрина в этом вопросе есть доктрина раввинов, составителей книги Зогар.

Аксиома.

Дух облачается, чтобы опуститься и обнажается, чтобы подняться.

В самом деле:

Почему сотворенные духи облачены в тела?

Потому что они должны быть ограничены, чтобы иметь возможное существование. Обнажённые, лишённые какого-либо тела и, следовательно, ставшие безграничными, сотворённые духи затеряются в бесконечности и, не имея силы сосредоточиться где-нибудь, они были бы мёртвыми и беспомощными везде, потерянными в безмерности Бога.

Все сотворённые духи имеют, таким образом, тела, одни более тонкие, другие более плотные, согласно среде, в которой они призваны жить.

Душа умершего не может, таким образом, больше жить в атмосфере живых, как и мы не можем жить в земле или в воде.

Какому-нибудь воздушному или скорее эфирному духу необходимо настоящее тело, подобное костюмам наших водолазов, чтобы они могли добраться до нас.

Всё, что мы можем видеть в умерших, это отражения, которые они оставили в атмосферном свете, свете, отпечатки которого мы вызываем симпатией наших воепоминаний.

Души умерших находятся над нашей атмосферой. Наш дыхательный воздух становиться для них землёй. Именно это Спаситель объявил в своём Евангелии, когда вложил в уста души одного праведника [Авраама] такие слова:

Теперь же великий хаос утвердился между нами, и те, кто вверху не могут больше спуститься к тем, что внизу.

Руки, которые заставляет появиться г-н Хоум, являются, таким образом, воздухом, окрашенным отражениями, которые притягивает и проецирует его больное воображение.[45]

Их осязают так же, как и их видят: наполовину иллюзорными, наполовину с магнетической и нервной силой.

Вот, нам кажется, вполне точное и вполне ясное объяснение.

Порассуждаем немного со сторонниками потустороннего происхождения привидений:

Либо эти руки имеют реальные тела,

Либо это иллюзии.

Если это тела, то, таким образом, это не духи.

Если это иллюзии, вызванные миражами, в нас ли, или вне нас, то они удовлетворяют моим требованиям.

Теперь, одно замечание:

Все больные светоизлиянием или заразным сомнамбулизмом погибают насильственной, или, по крайней мере, внезапной смертью.

Именно поэтому, иногда приписывают дьяволу силу задушить колдуна.

Добряк Лаватер обыкновенно вызывал «дух» Габлидона.

Он был убит.

Один продавец прохладительных напитков из Лейпцига, Шрёпфер, вызывал ожившие образы мёртвых.

Он пустил себе пулю в голову.

Известно, каким был конец несчастного Калиостро.

Только несчастье, большее за саму смерть, может спасти жизнь этим безрассудным экспериментаторам.

Они могут стать полоумными или безумцами, и тогда они не умирают, если за ними тщательно присматривают, не давая им покончить с жизнью.

Магнетические болезни сами по себе являются дорогой к безумию, и они всегда порождают гипертрофию или атрофию нервной системы.

Они подобны истерии, которая есть одна из их разновидностей, и она часто вызывается либо чрезмерным целибатом, либо чрезмерными действиями противоположного характера.

Известно, в каком отношении с мозгом находятся органы предназначенные природой для осуществления её самых благородных дел: тех, что имеют целью воспроизводство сущностей.

В чертог природы безнаказанно не вторгаются.

Никто не может сорвать вуаль с великой Исиды, без риска для собственной жизни.

Природа целомудренна и именно целомудрию она даёт ключи к жизни.

Отдаться нечистой любви всё равно что обручиться со смертью.

Свобода, являющаяся жизнью души, может сохраняться только в порядке природы. Любой произвольный беспорядок её ранит, длительная чрезмерность её убивает.

Тогда, вместо того чтобы быть ведомым и хранимым разумом, отдаются фатальностям приливов и отливов магнетического света.

Итак, магнетический свет пожирает непрестанно, поскольку он всегда творит, а чтобы непрерывно производить, надо вечно поглощать.

Отсюда происходят мании убийств и искушения самоубийств.

Отсюда происходит этот дух извращения, который Эдгар По описал таким захватывающим и таким достоверным образом, и который г-н де Мирвилль имел право называть дьяволом.

Дьявол это помрачение ума, оглушённого качаниями сердца.

Это мания небытия, это притяжение пропасти, независимо от того чем это может быть, согласно решениям католической, апостольской и римской веры, касаться которой у нас нет дерзости.

Что до воспроизводства знаков и начертаний этим всемирным флюидом, называемым нами астральным светом, то отрицать их возможность означало бы не учитывать самые обыкновенные явления природы.

Миражи в степях России, дворцы феи Морганы, фигуры, естественно запёчатлённые в сердцевинах камней, которые Гаффарель называл гамахеями, уродливое строение некоторых детей, являющееся результатом взглядов или кошмаров их матерей, все эти явления и многие другие доказывают, что свет полон отражений и образов, которые он проецирует и воспроизводит, следуя вызываниям воображения, воспоминания или желания. Галлюцинации не всегда являются бесцельными грёзами; как только все нечто видят, оно определённо видимо, но если это нечто абсурдно, неизбежно надо признать, что все подверглись обману или галлюцинации, вызванной каким-нибудь реальным явлением.

Так, например, на магнетических вечерах г-на Хоума из столов выходят реальные и живые руки, настоящие руки, которых одни видят, другие касаются, и ещё другие чувствуют от них прикосновение, не видя их; но сказать, что эти руки по-настоящему телесны, что это руки духов это говорить как дети или как безумцы, это внедрять противоречие в терминологию. Но признавать, что произошли такие-то видения, такие-то ощущения это означает быть просто искренним и насмехаться с насмешек безукоризненно честных людей, даже когда эти люди имели бы остроумие, как какой-то редактор какогото юмористического журнала.

Эти световые явления, производящие привидения, всегда проявляются в трудные для человечества эпохи. Это призраки лихорадки мира, это истерия истосковавшегося общества. Вергилий повествует нам в хороших стихах, что во времена Цезаря, Рим был полон призраков; врата Иерусалимского Храма открылись сами собой при Веспасиане, и был слышен крик: «Боги ушли». Итак, когда боги ушли, пришли дьяволы. Религиозное чувство превратилось в суеверие, когда вера была утрачена; ибо души имеют нужду верить, поскольку они жаждут надеяться. Как может быть утрачена вера? Как может наука сомневаться в бесконечности и в гармонии? Да потому что святилище абсолюта всегда закрыто для огромнейшего числа людей. Но царство истины, которое есть царством Бога, терпит насилие и должно завоёвываться сильными. Существует один догмат, существует один ключ, существует одно верховное предание; и этот догмат, этот ключ, это предание это высшая магия. Только там находиться абсолют науки и вечное основание закона, предохранителя против всякого безумия, всякого суеверия и всякого заблуждения, этот Эдем ума, отдых сердца и спокойствие души. Мы это не говорим в надежде убедить насмехающихся, но только чтобы уведомить ищущих. Мужества им и надежды; они обязательно найдут, мы ведь нашли.

Магический догмат не есть догмат медиумов. Медиумы, измышляющие догматы, могут научить только анархии, поскольку их вдохновение происходит из необузданной экзальтации. Они всегда предсказывают бедствия, они отрицают авторитет иерархии, они мнят себя верховными патриархами, как Винтра. Посвященный же, наоборот, прежде всего, уважает иерархию, он любит и хранит порядок, он склоняется перед искренними вероисповеданиями, он любит в вере, прежде всего, знаки бессмертия, и искупления через любовь, которыми, прежде всего, являются подчинение и послушание. Мы недавно прочли книгу, опубликованную под влиянием астрального и магнетического умопомрачения, и мы были поражены анархическими устремлениями, которыми она наполнена под пышным видом доброжелательства и религии. Во главе этого труда видим знак, или, как говорят маги, подпись доктрин, которым она учит. Вместо христианского креста, символа гармонии, союза и закономерности, видим извилистую виноградную лозу с её закрученными усиками образами галлюцинаций и опьянения.

Первые идеи, передаваемые этой книгой, являются верхом абсурда. Души мёртвых, говорит она, повсюду, их больше ничто не ограничивает. Вот бесконечность, вся населённая богами, проникающими друг в друга. Души могут и желают сообщаться с нами посредством столов и шляп. Итак, больше не нужно упорядоченное образование, не нужно священничество, не нужна Церковь; бред, воздвигнутый на кафедру истины; прорицания, которые пишут для спасения человеческого рода слова, приписываемые Камбронну; великие люди, которые покинули вечную безмятежность лишь для того, чтобы заставить танцевать нашу мебель и вести с нами беседы, подобные тем, которым потворствовал Бероальд де Вервиль в своей книге «Способ добиться успеха». Всё это очень прискорбно, однако, в Америке, всё это распространяется как умственная зараза. Молодая Америка бредит, у неё лихорадка, у неё, быть может, прорезаются зубы. Но Франция! Франция принимает подобные вещи! Нет, этого не может быть, и этого нет. Но отказываясь от доктрин, серьёзные люди не должны отказываться от наблюдения явлений; нужно оставаться спокойными среди волнений всевозможных видов фанатизма (ибо неверию также свойственен свой фанатизм), и судить только после исследования.

Сохранить свой разум среди безумцев, свою веру среди суеверий, свою честь среди бесчестных, и свою независимость среди баранов Панурга, это самое редкое из всех чудес, самое прекрасное и, к тому же, самое трудное.

ГЛАВА 4. ФЛЮИДНЫЕ ПРИЗРАКИ И ИХ ТАЙНЫ

Древние давали им разные имена. Их называли лярвами, лемурами, эмпузами. Они любили испарения пролитой крови, и избегали лезвия меча.

Их вызывали с помощью теургии, и в каббале они известны под именем стихийных духов.

Однако это не были духи, ибо они были смертны.

Это флюидные сгущения, которые можно разрушить, разрезая их.

Это виды оживших миражей, несовершенных эманаций человеческой жизни; предания чёрной магии относят их рождение к целибату Адама. Парацельс говорил, что испарения [менструальной] крови истеричных женщин заселяет воздух призраками; и эти идеи настолько древние, что мы находим их следы даже у Гесиода, который недвусмысленно запрещал просушивать на огне одежду, загрязнённую поллюциями.

Люди, одержимые призраками, как правило, воепламенены слишком строгим половым воздержанием, или ослаблены чрезмерностями разврата.

Флюидные призраки являются выкидышами жизненного света; это пластичные посредники без тела и духа, порождённые злоупотреблениями духа и разнузданностями тела.

Эти блуждающие посредники могут быть притянуты некоторыми больными, которые являются им фатально симпатичными, и которые им предоставляют за свой счёт более-менее длительное искусственное существование. Тогда они служат дополнительными орудиями инстинктивной воли этих больных, только это никогда не способствует их излечению, но всегда ведёт их к самообману и далее к галлюцинациям.

Если телесные эмбрионы имеют способность принимать формы, какие придаёт им воображение матерей, то блуждающие флюидные эмбрионы и подавно должны быть невероятно разнообразными и преображаться с поразительной лёгкостью. Их склонность придавать себе тело, чтобы притянуть душу, делает так, что они сгущаются и естественно усваивают материальные молекулы, плавающие в атмосфере.

Итак, сгустив испарения крови, они воссоздают кровь, и эту кровь галлюцинирующие маньяки видят сочащейся на столах и статуях. Но не одни они её видят. Винтра и Роза Тамизье не были ни мошенниками, ни страдающими приступами помрачения зрения; кровь действительно сочилась; врачи её исследовали, анализировали; это кровь, настоящая человеческая кровь, но откуда она? Могла ли она образоваться в атмосфере внезапно? Могла ли она естественным образом выйти из мрамора, из холста или из просвиры? Конечно же нет; эта кровь струилась в венах, затем она пролилась, испарилась, высохла, сыворотка стала паром, кровяные тельца неосязаемым прахом, всё разлилось и развеялось в атмосфере, затем было захвачено особым электромагнитным потоком. Сыворотка вновь стала жидкостью, она заново взяла и смочила кровяные тельца, которые окрасил астральный свет, и кровь потекла.

Фотография достаточно нам доказывает, что образы являются настоящими видоизменениями света. Итак, существует случайная и стихийная фотография, которая производит, из блуждающих в атмосфере миражей, долго сохраняющиеся отпечатки на листьях деревьев, в стволах деревьев и даже внутри камней: так образовываются те естественные фигуры, которым Гаффарель посвятил многочисленные страницы в своей книге «Неслыханные диковинки», те камни, которым он приписывал оккультные качества, и которые называл гамахеями; так чертятся те письмена и те рисунки, которые в высшей степени поражают наблюдателей флюидных явлений. Это есть астральные фотографии, начертанные воображением медиума при соучастии или без соучастия флюидных лярв.

Существование этих лярв нам было доказано решительным образом через достаточно любопытный опыт. Многие, чтобы испытать магическую силу американца Хоума, просили его вызвать родственников, которых они якобы потеряли, но которых в действительности никогда и не было. Недостатка в призраках на этот призыв не было, и явления, обычно следующие за вызыванием медиума, проявлялись во всей своей полноте.

Одного только этого опыта достаточно, чтобы изобличить глупое легковерие и явное заблуждение тех, кто верит в причастность духов умерших к этим странным явлениям. Чтобы вернуть мёртвых, надо, прежде всего, чтобы они существовали, а демоны так легко не сделались бы дураками наших мистификаций.

Как и все католики, мы верим в существование духов тьмы; но мы также знаем, что божественная сила дала им тьму в качестве вечной тюрьмы, и что Искупитель видел Сатану, падающего с неба, как молнию. Если демоны нас искушают, то только по добровольному согласию наших дурных страстей, и им не позволено покушаться на власть Бога и возмущать глупыми и бесполезными проявлениями вечный порядок природы.

Демонические знаки и подписи, появляющиеся без ведома медиума, очевидно, не являются доказательствами негласного или явного пакта между больными и духами преисподней. Эти знаки во все времена служили выражением астрального умопомрачения, и остаются в состоянии миража в отражениях заблудившегося света. Природа также имеет свои воспоминания и посылает нам одни и те же знаки в связи с одними и теми же идеями. Во всём этом нет ничего ни сверхъестественного, ни адского.

«Как можете вы требовать от меня, чтобы я признал, говорил нам кюре Шарвоз, первый викарий Винтры, что Сатана осмелился отпечатлеть свои нечистые знаки на освященных и ставшими самим телом Иисуса Христа просвирах?»

Мы, в свою очередь, заявили, что для нас равно невозможно высказываться в пользу подобного богохульства; и хотя, как мы уже показали в нашем фельетоне в журнале «Эстафетт», знаки, отпечатленные кровавыми начертаниями на просвирах Винтры, регулярно освящаемыми Шарвозом, были теми, которые, в чёрной магии, однозначно признаются подписями демонов.

Астральные письмена зачастую нелепы или непристойные. Так называемые духи, будучи спрашиваемы о самых великих тайнах природы, часто отвечают неуклюжими словами, становящимися, как говорят, героическими, как только оказываются на воинственных устах Камбронна. Рисунки, которые чертят предоставленные самим себе карандаши, также зачастую воспроизводят безобразные непристойности, подобно тому как уличный хулиган, если воспользоваться красочным выражением Августа Барбье, рисует, насвистывая, на стенах Парижа, новое доказательство того, о чём мы уже высказались, т.е. что дух не принимает в этих проявлениях никакого участия, и было бы совершенно абсурдно видеть в этом вмешательство духов, лишённых материи.

Иезуит Пол Софидиус, описавший обычаи и порядки японцев, рассказал одну замечательную историю. Группа японских паломников, пересекая однажды пустынную местность, увидела, как к ним приближается банда призраков, число которых равнялось числу паломников, и шагали они тем же шагом. Эти призраки, сначала уродливые и подобные лярвам, с приближением принимали внешность людей. Вскоре они встретились с паломниками и смешались с ними, молчаливо втиснувшись в их ряды: тогда японцы удвоились, каждый призрак принял совершенный образ, как бы мираж, каждого паломника. Напуганные японцы пали ниц, а бонза, сопровождавший их, начал молиться за них с великими преклонениями и великими криками. Когда паломники поднялись, призраки уже исчезли, и группа набожных смогла свободно продолжить свой путь. Это явление, которое мы не подвергаем сомнению, свидетельствует о двойственном характере миража и внезапной проекции астральных лярв, причинённых атмосферным теплом и фанатичным истощением паломников.

Доктор Бриер-де-Буамон, в своём интересном «Трактате о галлюцинациях», рассказывает, как один совершенно здравомыслящий человек, никогда не имевший видений, был мучим одним утром очень страшным кошмаром. Он увидел в своей комнате чудовищную обезьяну, на которую было страшно смотреть, которая скалила зубы и отвратительно корчилась. Он проснулся внезапно; был день; он спрыгнул с кровати и в ужасе застыл теперь он по-настоящему увидел ужасный объект своего сновидения. Обезьяна была совершенно такая же, как и в кошмарном сне, такая же нелепая, такая же пугающая, и точно также гримасничала. Человек, о котором идёт речь, не мог поверить своим глазам; почти полчаса он оставался неподвижен, наблюдая за этим исключительным явлением и спрашивая себя: не белая ли у него горячка, или он сходит с ума. Наконец, он приблизился к фантастическому животному, чтобы прикоснуться к нему, и привидение исчезло.

Корнелиус Гемма в своей книге «Всемирная критическая история» рассказывает, что в 454 г., на острове Канди, на берегу моря, перед евреями явился призрак

Моисея; на лбу у него были светящиеся рога, в руке его поражающий жезл, и он их приглашал следовать за собой, показывая им пальцем горизонт в сторону святой Земли. Новость об этом чуде быстро распространилась, и израильтяне толпами повалили на побережье. Все видели или говорили, что видели чудесное явление; по словам хроникёра их было двадцать тысяч, в чём мы подозреваем небольшое преувеличение. Вскоре головы разгорячились, воображение воспалилось; они верили в чудо, поразительней которого не было со времён перехода через Красное море. Евреи образовали плотную колонну и взяли курс на море; задние с безумием подталкивали передних: они верили, что видят Моисея, идущего по воде. Это было страшное бедствие: почти вся эта толпа утонула, а галлюцинации угасли вмести с жизнями великого числа этих несчастных духовидцев.

Человеческая мысль творит то, что она воображает; призраки суеверия проецируют искажения реальности в астральный свет и живут за счёт страхов тех, кто их породил. Это чёрный гигант, простёрший свои крылья с востока на запад, чтобы заслонить свет миру; это чудовище, пожирающее души; это пугающее божество невежества и страха, одним словом, дьявол, для огромного множества детей всех времён, по-прежнему остаётся пугающей реальностью. В нашей книге «Догмат и ритуал высшей магии» мы изобразили его как тень Бога и, сказав это, мы всё-таки утаили половину нашей мысли, ибо Бог есть свет без тени. Так что дьявол не что иное, как тень призрака Бога!

Призрак Бога! Этот последний идол земли; это человекоподобное привидение, которое лукаво делается невидимым; эта конечная персонификация бесконечного; это невидимое, которого не могут увидеть не умерев, по крайней мере, не умерев умом и разумом, ибо, чтобы видеть невидимое, надо быть безумцем; призрак тела того, у кого нет тела; смутная форма того, кто без форм и без границ вот чему поклоняется, не ведая того, наибольшее число верующих. Как трудно вообразить того, кто есть сущностно, чисто, духовно, не будучи ни абсолютной, ни абстрактной сущностью, ни собранием сущностей, одним словом, мыслящую бесконечность! Таким образом, всякое воображение по этому поводу есть идолопоклонство; надо его не воображать, а в него верить и ему поклоняться. Наш ум должен умолкнуть пред ним, и только наше сердце имеет право дать ему имя: Отец Наш!

КНИГА II. МАГИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ

ГЛАВА 1. ТЕОРИЯ ВОЛИ

Человеческая жизнь и её неисчислимые трудности имеют целью, в порядке вечной мудрости, воспитание воли человека.

Достоинство человека состоит в том, чтобы делать то, чего он желает, и желать добра, в соответствии со знанием истины.

Добро, соответствующее истине, это правда.

Правда это применение разума.

Разум это дееслово[46] реальности.

Реальность это знание истины.

Истина это идея, тождественная с бытием.

Человек приходит к абсолютной идее бытия двумя путями опытом и гипотезой.

Гипотеза является достоверной тогда, когда она основывается на изучении и опыте; и она недостоверна или абсурдна, когда она отвергается изучением.

Опыт это знание, а гипотеза это вера.

Истинное знание неизбежно признаёт веру; истинная вера неизбежно считается со знанием.

Паскаль клеветал на знание, когда он сказал, что разумом человек не может прийти к познанию никакой истины.

Вот почему Паскаль умер безумным.

Но и Вольтер клеветал не меньше на знание, когда он объявлял абсурдной всякую гипотезу веры, и не принимал в качестве руководства разума ничего, кроме свидетельства чувств.

Вот почему последнее слово Вольтера выразилось в такой противоречивой формуле:

БОГ И СВОБОДА.

Бог, можно сказать, есть верховный хозяин, а это исключает всякую идею свободы, о которой учила школа Вольтера.

А свобода, можно сказать, есть абсолютная независимость от всякого хозяина, и это исключает всякую идею Бога.

Слово БОГ выражает верховную персонификацию закона и, как следствие, долга; и если под словом СВОБОДА захотят понять вместе с нами ПРАВО ИСПОЛНЯТЬ СВОИ ДОЛГ, мы, в нашу очередь, возьмём в качестве лозунга, и повторим уже без противоречия и без заблуждения:

БОГ И СВОБОДА.

Как для человека нет свободы, кроме как в порядке, происходящем из истины и добра, то можно сказать, что завоевание свободы это великое дело человеческой души. Человек, освобождаясь от дурных страстей и служению им, в некотором смысле, творит себя во второй раз сам. Природа дала ему жизнь и страдания; он даёт себе счастье и бессмертие: так он становиться представителем божества на земле и практикует, в своём масштабе, всемогущество.

АКСИОМА I

Ничто не противиться воле человека, когда он знает истину и желает добра.

АКСИОМА II

Желать зла это желать смерти. Извращённая воля начало самоубийства.

АКСИОМА III

Желать добра с яростью это желать зла; ибо ярость вёдет к беспорядку, а беспорядок ко злу.

АКСИОМА IV

Можно и должно принимать зло, как средство добра; но никогда не надо ни желать его, ни творить его, иначе будете разрушать одной рукой то, что строите

другой. Добрая вера никогда не оправдывает дурных средств; она их исправляет, когда их претерпевают, и проклинает, когда их предпринимают.

АКСИОМА V

Чтобы иметь право владеть вечно, надо желать терпеливо и долго.

АКСИОМА VI

Провести свою жизнь в желании того, чем невозможно владеть вечно, это отречься от жизни и принять вечность смерти.

АКСИОМА VII

Чем больше препятствий преодолевает воля, тем сильней она становиться. Именно поэтому Христос прославил нищету и страдания.

АКСИОМА VIII

Когда воля предаётся абсурду, она отвергается вечным разумом.

Воля праведника это воля самого Бога, таков закон природы.

АКСИОМА X

Ум видит благодаря воле. Если воля здорова зрение правильно. Бог сказал: Да будет свет! И стал свет; воля говорит: Да будет мир таким, каким я желаю его видеть! И ум его видит таким, каким пожелала воля. Именно это означает слово да будет так, которое подтверждает действия веры.

АКСИОМА XI

Когда себе создают призраков приводят в мир вампиров, тогда приходиться кормить этих детей преднамеренного кошмара своей кровью, своей жизнью, своими умом и разумом, не имея возможности их насытить когда-либо.

АКСИОМА XII

Утверждать и желать то, что должно быть это творить; утверждать и желать то, чего быть не должно это разрушать.

АКСИОМА XIII

Свет это электрический огонь, поставленный природой на службу воле: он просвещает тех, кто знает его употребить, но обжигает тех, кто им злоупотребляет.

АКСИОМА XIV

Власть мира это власть света.

АКСИОМА XV

Великие умы, воля которых плохо уравновешена, напоминают кометы, являющиеся несостоявшимися солнцами.

АКСИОМА XVI

Ничего не делать также пагубно, как и делать зло, только это более подло. Самый непростительный из смертных грехов это бездействие.

АКСИОМА XVII

Страдать это трудиться. Перестрадать великую боль это совершить великий шаг. Те, кто много страдают, живы больше, чем те, кто не страдают.

АКСИОМА XVIII

Добровольная смерть через самопожертвование не самоубийство, но апофеоз воли.

АКСИОМА XIX

Боязливость это не что иное, как леность воли, и именно поэтому общественное мнение клеймит трусов.

АКСИОМА XX

Научитесь не бояться льва, и лев будет бояться вас. Скажите боли: Я желаю, чтобы ты стала наслаждением, и она станет наслаждением, даже больше наслаждения она станет счастьем.

АКСИОМА XXI Цепь из железа разорвать легче, чем цепь из цветов.

АКСИОМА XXII

Прежде чем объявить какого-то человека счастливым или несчастным, выясните, что из него сделало направление его воли. Тиберий ежедневно умирал в Капрее, тогда как Иисус доказывал своё бессмертие и свою божественность даже на Голгофе и на кресте.

ГЛАВА 2. СИЛА СЛОВА

Именно дееслово73 творит формы, а формы, в свою очередь, воздействуют на дееслово, видоизменяя его и завершая.

Всякое слово истины есть начало действия правды.

Спрашивают: может ли человек иногда, по необходимости, впадать во зло. Да, когда у него ошибочное суждение и, следовательно, неправедное дееслово.

Но он ответственен за ошибочное суждение, как и за дурное действие.

То, что делает ошибочным суждение это неправедное тщеславие себялюбия.

Неправедное дееслово, будучи не в состоянии реализоваться через творение, реализуется через разрушение. Ему надо убивать или быть убитому.

Если бы оно могло оставаться без действия, это был бы самый великий из всех беспорядков, вечная хула против истины.

Таково то праздное слово, о котором Христос сказал, что оно зачтётся на всеобщем суде. Шутейное, нелепое слово, которое заставляет смеяться, не есть праздное слово.

Красота слова это сияние истины. Истинное елово всегда красиво, красивое слово всегда истинно.

Какое мне дело до того, что Анакреонт воспевал Батилла, если в его стихах я слышу ноты той божественной гармонии, являющейся вечным гимном красоты? Поэзия чиста, как солнце: она расстилает свою вуаль из света на заблуждения человечества. Горе тем, кто хочет приподнять вуаль, чтобы увидеть уродство!

Тридентский собор сказал, что мудрым и благоразумным людям разрешено читать книги древних, даже непристойные, по причине красоты формы.

Статуя Нерона или Элагабала, как шедевр Фидия, не была ли она работой абсолютно красивой и абсолютно доброй? И разве она не заслуживает возгласов неодобрения всего мира, хотевшего её разрушить, потому что она представляла чудовище?

Скандальные статуи это плохо сделанные статуи; и Венера Милосская была бы осквернена, если бы её поставили возле Дев, как осмелились выставить в некоторых церквях.

Злу учатся из бестолково написанных нравоучительных книг, а не из поэзии Катулла или из гениальных аллегорий Апулея.

Нет плохих книг, кроме книг плохо задуманных или плохо составленных.

Всякое красивое слово слово истины. Это свет, сформулированный в словах.

Но даже самому яркому свету, чтобы выйти и стать видимым, нужна тень; и творческое слово, чтобы стать действенным, имеет нужду в соперниках. Надо, чтобы оно подверглось испытанию отрицанием, насмешкой, затем ещё более жестоким испытанием безразличия и забвения. «Нужно, сказал Учитель, чтобы зерно, пав в землю, умерло, чтобы прорости.»

Дееслово утверждающее и слово отрицающее должны заключить брак, и из их союза родиться практическая истина, реальное и развивающееся слово. Именно необходимость должна заставить тружеников выбрать в качестве краеугольного камня тот, который сначала не узнали и выбросили. Пусть же никогда противоречие не обескураживает инициативных людей. Плугу нужна земля, и земля сопротивляется, потому что он трудиться. Она защищается как всякая дева, она медленно зачинает и порождает, как всякая мать. Вы же, желающие сеять новое растение на поле ума, понимайте и уважайте целомудренное сопротивление ограниченного опыта и медлительного разума.

Когда новое слово выходит в мир, ему нужны подвязки и пелёнки; его порождает гений, но вскармливать его предстоит опыту. Не бойтесь, что его покидают и что оно умирает; забвение для него благоприятный отдых, а противоречия только возделывают его. Когда солнце зажигается в пространстве, оно порождает или притягивает миры. Единая искра осаждённого света предвещает в пространстве вселенную.

Вся магия заключена в одном слове, и это слово, произнесённое каббалистически, сильнее, чем все силы небес, земли и ада. Именем Адонай, а оккультные силы, составляющие власть Гермеса, все разом подчиняются тому, кто знает произнести со знанием дела непередаваемое имя Агпа.

Чтобы произносить со знанием дела великие слова Каббалы, их надо произносить всем умом, с такой волей, которую ничто не может остановить, с таким пылом, который ничто не может охладить. В магии, сказать это сделать; слово начинается буквами, а завершается делами. По-настоящему чего-либо желать, это когда желаешь этого всем сердцем, вплоть до того, чтобы разбить об это свои самые дорогие страсти; изо всех своих сил, вплоть до того, чтобы подвергнуть опасности своё здоровье, благосостояние и свою жизнь.

Именно через абсолютное самоотречение доказывается и устанавливается вера. И человек, вооружённый подобной верой, сможет свернуть горы.

Самый фатальный враг наших душ это лень. Бездеятельность обладает опьянением, нас усыпляющим; но сон бездеятельности это разложение и смерть. Способности человеческой души подобны волнам в Океане: для сохранения им необходима соль и горечь слёз; им необходимы муки неба и волнения бурь.

Когда, вместо того чтобы шествовать на ристалище прогресса, нам хочется чтобы нас несли мы спим на руках смерти; это нам сказано, как параличному из Евангелия: «Встань, возьми постель твою, и иди!» Это нам надо взять смерть, чтобы поспешить в жизнь.

Согласно величественному и страшному выражению святого Иоанна: ад это спящий огонь. Это жизнь без деятельности и развития; это сера в застое: stagnum ignis et sulphuris.

Спящая жизнь подобна праздному слову, и об этом люди дадут отчёт в день последнего суда.

Разум говорит, и материя волнуется; она не успокоиться пока не примет форму, заданную словом. Смотрите, как христианское слово вот уже на девятнадцать веков погрузило мир в труд! Какая битва титанов! Сколько ошибок совершено и отброшено! Что за обманутое и раздражённое христианство в основании протеста, с шестнадцатого до восемнадцатого веков! Человеческий эгоизм, отчаявшийся от своих поражений, приводит в смятение все свои глупости по очереди. Они нарядили Спасителя мира во все лохмотья и во все смехотворные мантии: после Иисуса-инквизитора, они сделали Иисуса без подштанников. Измерьте, если можете, сколько пролилось слёз и крови, осмельтесь предвидеть сколько ещё прольётся до прихода мессианского царства Богочеловека, кто одним махом подчинит все страсти силам, а все силы правде!

ДА ПРИИДЕТ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ! Вот что повторяют семьсот миллионов голосов каждым вечером и утром на всём лице земли вот уж девятнадцать столетий, в то время как израильтяне всё ждут Мессию. Он сказал, и он пришёл; он пришёл, чтобы умереть, и он обещал вернуться, чтобы жить.

НЕБЕСА ЭТО ГАРМОНИЯ БЛАГОРОДНЫХ ЧУВСТВ.

АД ЭТО ВРАЖДА ТРУСЛИВЫХ ИНСТИНКТОВ.

Когда человечество, силою кровавых и мучительных опытов, хорошо поймёт эту двоякую истину, оно отречётся от ада эгоизма, ради того, чтобы взойти на небеса самоотверженности и христианской любви.

Арфа Орфея вспахала дикую Грецию, а арфа Амфиона воздвигла таинственные Фивы. Это потому, что гармония есть истина. Вся природа это гармония, но Евангелие это не арфа это книга вечных начал, которые должны управлять и которые управляют всеми арфами и всеми живыми гармониями Вселенной.

Пока мир не поймёт эти три слова: долг, иерархия, общество, то революционный призыв: свобода, равенство, братство, будет лишь троекратной ложью.

ГЛАВА 3. ТАИНСТВЕННЫЕ ВЛИЯНИЯ

Середина невозможна. Каждый человек либо добрый, либо плохой. Безразличные, тепловатые не есть добрые, следовательно, они плохие и самые худшие из всех плохих, ибо они слабоумные и трусы. Битва жизни напоминает гражданскую войну, те, кто остаются нейтральными равно предают обе стороны и отказываются от права считаться детьми родины.

Все мы вдыхаем жизнь других и выдыхаем им, в некотором роде, часть нашего существования. Люди мудрые и добрые являются, сами того не зная, лекарями человечества, люди же глупые и злые являются народными отравителями.

Есть такие люди, возле которых себя чувствуют лучше. Посмотрите на молодую даму из высшего света, она беседует, она смеётся, она одевается как все остальные, почему же в ней всё это лучше и совершеннее? Нет ничего естественнее, чем её манеры, ничего открытее и непринуждённее, чем её беседа. Возле неё всё происходит с лёгкостью, кроме дурных чувств они невозможны в её присутствии. Она не смущает сердца она их скрепляет и поднимает, она не опьяняет она очаровывает. Всё, что проповедует эта особа, кажется самим совершенством, любимее, чем сама истина; она добрее, чем сама доброта, её действия легки и неподражаемы, как прекрасная музыка и хорошие стихи. Это о ней сказала одна очаровательная светская дама, слишком дружелюбная, чтобы быть соперницей, после бала: Мне показалось, что я видела танцующей святую Библию. А теперь, наоборот, посмотрите на другую женщину: она демонстрирует притворную набожность, самую строгую, и возмутилась бы даже услышав песнь ангелов; её слово недоброжелательно, её взгляд надменный и презрительный, когда она говорит о добродетели, она заставляет любить порок. Бог для неё является ревнивым супругом, и она ставит себе в заслугу то, что не обманывает Его; её речи невыносимы, её действия больше надменны, чем милосердны и, встретив её в церкви, можно сказать: Я видел дьявола, молящегося Богу.

Расставаясь с первой, чувствуешь себя преисполненным любви ко всему прекрасному, ко всему доброму и благородному. Чувствуешь себя счастливым от того, что рассказал ей всё то хорошее, на что она вдохновила, и от того, что она одобрила сказанное; говоришь себе, что жизнь прекрасна, поскольку Бог даёт её подобным душам; чувствуешь себя преисполненным мужества и надежды. Другая оставляет вас ослабленным, обескураженным или, быть может и того хуже, готовым на злой поступок; она заставляет вас усомниться в благочестии, набожности и долге; возле неё избавляются от тоски только предавшись дурным желаниям. Злословят, чтобы угодить ей, унижаются, чтобы польстить её гордыне, остаются недовольными и ею и собою.

Острое и отчётливое ощущение этих различных влияний удел людей с правильным умом и с чуткой совестью, и именно это древние писатели-подвижники называли даром различения духов.

Жалкие утешители все вы! говорил Иов своим так званым друзьям. Действительно, порочные люди всегда лишь удручают, вместо того, чтобы утешать. У них имеется некое поразительное чутьё находить и высказывать банальности, приводящие в полное отчаянье. Вы плачете о разбитых чувствах, какой же вы наивный! С вами играли, вас не любили. Вы с горечью говорите, что ваш ребёнок хромой, вам любезно замечают, что он ещё и горбатый. Он кашляет и это вас беспокоит, вам заботливо советуют, присматривать за ним, возможно у него чахотка. Ваша жена уже долго болеет, утешьтесь, она скоро умрёт.

Надеяться и трудиться вот что говорят нам небеса голосом всех добрых душ; отчаяться и умереть вот что нам кричит ад всеми словами, всеми движениями, даже всеми знаками дружбы и всеми ласками людей несовершенных или деградированных.

Каковой бы ни была репутация человека и каковыми бы ни были свидетельства дружбы, которые он вам даёт, если, покинув вас, вы чувствуете себя менее добрым и менее сильным, то он для вас вреден, избегайте его.

Наша двоякая намагниченность производит в нас два рода симпатий. Мы имеем нужду попеременно то поглощать, то излучать. Наше сердце любит контрасты, и мало найдётся женщин, которые последовательно любили двух гениальных мужчин.

Изнеможением отдыхают от восхищения таков закон равновесия; но иногда также и возвышенные натуры ловят себя на пошлых мыслях. Человек, сказал отец Жербе, тень Бога в теле животного; есть друзья ангелов и угодники скотов. Ангел притягивает нас, но если мы не стоим на страже, то нас увлекает скотина; она должна неизбежно нас увлечь, когда речь идёт о скотстве, т.е. удовлетворении той жизни, кормилице смерти, что на языке скотов называют настоящей жизнью. Евангелие надёжный путеводитель в религии, но не в мирских делах, и большинство людей, когда речь идет об управлении временной преемственностью Иисуса Христа, скорее нашли бы общий язык с Иудой Искариотом, чем со святым Петром.

Честностью восхищаются, сказал Ювенал, и оставляют её умирать от холода. Если такой-то знаменитый человек, например, не приобрёл бы скандально 60гатство, разве когда-либо подумали бы одарить его старую музу? Разве на него свалилось бы наследство? Добродетель вызывает у нас восхищение, но наш кошелёк не должен ей ничего, эта знатная дама достаточно богата и без нас. Больше любят одарять порок, ведь он такой бедный!

Я не люблю попрошаек, и подаю только стыдливым нищим [стыдящимся своей нищеты], сказал однажды умный человек. Но как же вы им дадите, ведь вы их не знаете? Я дам им своё восхищение и своё уважение, и для этого мне нет нужды знать их. Зачем вам деньги, спросил другой, у вас нет ни детей, ни расходов? У меня есть свои стыдливые нищие, и я не могу не дать им много. Познакомьте меня с ними, быть может, и я дам им. О! Вы, несомненно, уже знаете некоторых из них. У меня их семь, которые едят без меры, и восьмой, который ест больше семи других; семь это семь главных грехов; восьмой это игра.

— Месье, дайте мне пять франков, я умираю с голоду. Болван! Ты умираешь с голоду и хочешь, чтобы я поощрял тебя на этом дурном пути! Ты умираешь с голоду и у тебя хватает наглости в этом признаться! Ты хочешь сделать меня пособником твоей немощи, кормильцем твоего самоубийства! Ты хочешь премии за нищету? За кого ты меня принимаешь? Разве я такая же сволочь как и ты?..

— Друг мой, мне нужно тысячу экю, чтобы соблазнить одну порядочную женщину. А! Это не хорошо; но я не могу отказать другу. Возьми, и если тебе это удастся, дашь мне адресок этой особы. Вот, что называется в Англии, да и у других, поступать как джентльмен.

— Человек чести, у которого нет работы, ворует, а не просит подаяния! ответил однажды Картуш одному перехожему, попросившему у него милостыню. Это высокопарно, как слова, приписываемые Камбронну; возможно знаменитый вор и великий генерал и в самом деле ответили бы оба таким же образом.

Этот же Картуш в другой раз предложил от самого себя, не дожидаясь, чтобы его попросили, двадцать тысяч ливров одному банкроту. Надо уметь себя вести в кругу своих собратьев.

Взаимопомощь закон природы. Помогать себеподобным это помогать самим себе. Но над взаимопомощью возвышается другой закон, более святой и более великий: это универсальная помощь милосердие [любовь].

Все мы восхищаемся и любим святого Винсента де Поля, но почти все мы также питаем одну скрытую елабость к ловкости, силе духа и в особенности к отваге Картуша.

Явные соучастники наших страстей могут нас досаждать, ущемляя нас; мы умеем, на свой страх и риск, сопротивляться им гордостью. Но что опаснее для нас, так это наши лицемерные и скрытые соучастники! Они следуют за нами как тень, они подстерегают нас как бездна, они окружают нас как умопомрачение. Мы извиняем их, чтобы извинить себя, мы защищаем их, чтобы защититься, мы оправдываем их, чтобы оправдаться, и затем мы их терпим, потому что так надо, потому что у нас нет сил сопротивляться нашим склонностям, потому что мы этого не хотим.

Они завладели нашим асцендентом, как сказал Парацельс, и куда они захотят нас повести, туда мы и пойдём.

Это наши злые ангелы, мы знаем их в глубинах нашего сознания; но мы их пестуем, ибо мы стали их рабами, чтобы и они также стали нашими.

Наши страсти, пестуемые и потакаемые, из слуг превратились в господ; и угодники наших страстей есть слуги, которые есть наши господа.

Мы выдыхаем наши мысли и вдыхаем мысли других, отпечатанные в астральном свете, ставшем их электромагнетической атмосферой: так что атмосфера злодеев менее пагубна для добрых людей, чем атмосфера людей грубых, трусливых и тепловатых. Сильная антипатия с лёгкостью нас предупреждает и спасает от контакта с грубыми пороками; таким образом, нет прикрытых пороков, каким-то образом приуменьшенных и ставших почти любимыми. Порядочная женщина не испытает ничего, кроме отвращения в обществе падшей женщины; но она боится соблазнов кокетки.

Известно, что безумие заразно; но безумцы особенно опасны, когда они любимы и симпатичны. Люди входят, мало-помалу, в их круг идей, начинают понимать их преувеличения, разделяя их рвение, привыкают к их исключительной и свихнутой логике, начинают находить, что они не такие уж и безумцы, какими казались вначале. Затем, уже не далеко до того, чтобы поверить, что только они одни разумны. Их начинают любить, их одобряют, теперь и они безумны.

Чувства свободны и могут быть разумными; но симпатии фатальны, и чаще всего безрассудны; они зависят от более или менее уравновешенных притяжений магнетического света, и действуют на людей тем же образом, что и на животных. Можно хорошо чувствовать себя с человеком, в ком нет ничего любезного, просто потому что он таинственно притягивает вас и господствует над вами. Часто эти странные симпатии начинаются с сильных антипатий; сперва, флюиды отталкиваются, затем уравновешиваются.

Уравновешивающая характеристика пластичного посредника каждого человека есть то, что Парацельс называл фпагум особому отражению привычных идей каждого в мировом свете.

К познанию фпагума, а через постоянное направление воли поворачивают активную сторону своего собственного асцендента к пассивной стороне асцендента другого, когда желают завладеть этим другим и взять над ним верх.

Об астральном асценденте догадывались и другие магисты, которые назвали его вихрем.

Это, говорили они, поток характерного света, всегда воспроизводящий тот же круг образов и, как следствие, определённых и определяющих впечатлений. Эти вихри существуют как для людей, так и для звёзд. «Светила, говорит Парацельс, выдыхают свою светящуюся душу и притягивают излучение друг друга. Душа земли, пленница фатальных законов тяготения, высвобождается характеризуясь, и проходит инстинктами животных, чтобы добраться до разума человека. Пленённая часть этой души безмолвна, но она хранит написанными секреты природы. Свободная часть больше не может прочесть эти фатальные письмена, не потеряв немедленно свою свободу. Не переходят от безмолвного и растительного взирания к свободной и живой мысли, иначе как изменяя среду и организмы. Отсюда происходит забвение, сопровождающее рождение и смутные воспоминания наших болезненных интуиций, всегда аналогичных видениям наших экстазов и наших сновидений.»

Это откровение великого мастера оккультной медицины проливает яснейший свет на все явления сомнамбулизма и прорицания там, для тех, кто умеет искать, находиться настоящий ключ вызываний и сношений с флюидной душой земли.

Люди, чьё опасное влияние чувствуется с одного касания, это те, кто составляют часть флюидной ассоциации, или кто располагают, вольно или невольно, потоком заблудшего астрального света. Эти, например, кто живут в изоляции и лишены любых сношений с людьми, и кто ежедневно находятся в флюидическом раппорте со стадами животных, как обычно бывает с пастухами, вот эти-то и одержимы демоном, имя которому легион, и правят, в свою очередь, деспотично над флюидными душами стад, вверенными на их попечение: также их благосклонность или их злосклонность заставляет процветать или чахнуть скотов; и это влияние животной симпатии, они могут его применить к пластичным посредникам людей, плохо защищённых слабой волей, или ограниченным умом.

Так объясняются чары, обычно насылаемые пастухами и совсем недавние явления в доме священника в Сидвилле.

Сидвилль маленькое село в Нормандии, где, несколько лет назад, произошли явления, подобные тем, что происходили впоследствии под влиянием г-на Хоума. Г-н де Мирвилль тщательно их изучил, а г-н Гугенот де Муссо привёл все их подробности в книге, опубликованной в 1854 г., озаглавленной: «Нравы и повадки демонов». Замечательным у этого последнего автора является то, что он, кажется, угадывает существование пластичного посредника или текучего тела. «У нас определённо нет двух душ, говорит он, но у нас, возможно, есть два тела.» Всё, что он рассказывает, и в самом деле, кажется, доказывает это предположение. Речь идёт о пастухе, чья текучая форма разоряла дом одного священника, и в котором [пастух] получил рану от удара, нанесённого его астральной лярве.

Мы здесь спросим г-на де Мирвилля и Гугенота-деМуссо, принимают ли они этого пастуха за дьявола и может ли, непосредственно или опосредованно, этот дьявол, таким как они его понимают, быть поцарапан или ранен. Вряд ли тогда, в Нормандии, знали о магнетических болезнях медиумов, и с этим несчастным сомнамбулом, за которым следовало бы ухаживать и лечить, обходились грубо и даже, говорят, его бил, но не в его текучей призрачной форме, а в собственной персоне сам приходской священник. Это, согласимся, исключительный способ изгнания дьявола! Если и в самом деле это насилие имело место, и если это вменяется в вину священнослужителю, который, как говорят, что вполне возможно, добропорядочный и уважаемый, признаемся, что такие писатели как г-да де Мирвилль и Гугенот де Муссо еделали себя немного соучастниками.

Законы физической жизни неумолимы и человек, по своей животной природе, рождается рабом рока; только в борьбе против инстинктов он может завоевать духовную свободу. Таким образом, для нас возможны два отличных существования на земле: одно роковое, другое свободное. Существо [т.е. человек] рока является игрушкой или орудием силы, которой оно не управляет; итак, когда орудия рока встречаются и сталкиваются, самое сильное разбивает или овладевает самым слабым; по-настоящему же освобождённые существа не боятся ни чар, ни тайнственных влияний.

Нам скажут, что встреча Каина может быть роковой для Авеля. Несомненно, но подобный рок является счастьем для чистой и святой жертвы, несчастьем же он является только для убийцы.

Точно так же, как между праведными существует великая общность добродетелей и достоинств, между злодеями существует абсолютная солидарность роковой виновности и необходимого наказания. Преступление в предрасположенностях сердца. Обстоятельства, почти всегда независимые от воли, только отягощают деяния. Если бы рок сделал из Нерона раба, он стал бы гистрионом или гладиатором, и не сжёг бы Рима: следовало ли бы ему быть благодарным за это?

Нерон был соучастником всего римского народа, и только они в ответе за бешенство этого чудовища, которому они должны были помешать. Сенека, Бурр, Тразея, Корбулон вот истинные виновники этого страшного правления: великие эгоисты или ни на что не способные! Они не знали ничего кроме смерти!

Если бы один из медведей зоопарка вырвался из клетки и сожрал бы нескольких человек, то с кого потребовали бы ответа: с него, или с его охранников?

Кто бы ни освободился от общественных заблуждений, должен заплатить выкуп пропорциональный сумме этих заблуждений: Сократ ответил за Анита, а Иисус должен был подвергнуться мукам равным по ужасам всему иудейскому предательству.

Именно так, заплатив дань року, завоёванная свобода покупает власть над миром; это её удел связывать и разрешать: Бог ей вручил ключи от неба и ада.

Люди, предоставляющие зверям быть самими собой, вы хотите, чтобы они вас пожрали!

Толпы людей, рабов рока, не могут причаститься свободе иначе, чем через абсолютное подчинение воле людей свободных; они должны работать на них [свободных], потому что они [свободные] отвечают за них.

Но когда зверь управляет зверьми, когда слепой ведёт слепых, когда роковой человек управляет роковыми массами, чего следует ждать? чудовищной катастрофы, и она никогда не заставляет себя ждать.

Допустив анархические догматы в 1789 году, Луи XVI толкнул Государство на роковой склон. С этого момента, все преступления Революции повисли на нём одном; он один не исполнил свой долг. Робеспьер и Марат сделали только то, что должны были сделать. Жирондисты и монтаньяры, ведомые слепым роком, перебили друг друга, и их насильственные смерти были неизбежными катастрофами; в ту эпоху была только одна великая и законная казнь, воистину священная, воистину искупительная казнь короля. Сам принцип королевской власти был бы низвергнут, если бы этот слишком слабый князь не был бы наказан. Но сделка между порядком и беспорядком невозможна. Тех, кого убивают не наследуют, их грабят, и Революция, убив Луи XVI, реабилитировала его. После стольких уступок, после стольких слабостей, после стольких недостойных унижений, этот человек, коронованный во второй раз мучением, всё же сумел произнести, восходя на эшафот: Революция вынесла решение, и я навсегда король Франции!

Быть праведным это страдать за тех, кто таковыми не являются, но это жить; быть злым это страдать за себя, не покорив жизнь, это обманываться, поступать дурно и умирать вечно.

Подведём итог, роковые влияния это влияния смерти, спасительные влияния влияния жизни. В зависимости от того слабые мы или сильные в жизни, мы притягиваем или отталкиваем порчу. Эта оккультная сила слишком реальная; но ум и добродетель всегда будут иметь средство уклоняться от её наваждений и её ударов.

ГЛАВА 4. ТАЙНЫ ИЗВРАЩЁННОСТИ

Человеческое равновесие состоит из двух влечений: одного к смерти, другого к жизни. Рок это умопомрачение, которое нас влечёт в бездну; свобода это умственное усилие, которое нас поднимает над роковыми притяжениями смерти.

Что такое смертный грех? Это отступничество нашей свободы; это предание себя материальным законам тяготения; несправедливый акт это пакт с несправедливостью; итак, всякая несправедливость является отречением от разума. Тогда мы подпадаем под власть силы, чьи реакции всегда раздавливают всё то, что отклоняется от равновесия.

Любовь ко злу и категоричное прилепление воли к несправедливости это последние усилия угасающей воли. Человек, что бы он ни сделал, больше чем скотина, и он не умеет так предаться року, как она. Надо чтобы он выбирал, чтобы он любил. Отчаявшаяся душа, которая считает себя влюблённой в смерть, всё ешё больше жива, чем душа без любви. Деятельность, направленная на зло, может и должна навернуть человека на добро через отдачу и через реакцию. Настоящее неизлечимое зло это бездеятельность.

Безднам извращения соответствуют бездны благодати. Бог часто делает святых из злодеев; но он никогда не делает их из тепловатых и трусливых.

Под страхом осуждения, надо трудиться, надо действовать. Впрочем, природа об этом позаботилась, и если мы не желаем изо всех наших сил идти к жизни, она изо всех своих сил толкает нас к смерти. Тех, кто не желает идти, она тащат.

Человек, которого можно назвать великим пророком опьянённых, Эдгар По, этот великий галлюцинант, этот гений сознательного сумасбродства, изобразил с пугающей реалистичностью кошмары извращённости…

«Я убил этого старика, потому что он косо смотрел. Я потому сделал это, что этого нельзя было делать.»

Вот ужасная противо-копия слов Тертуллиана: Верую, ибо абсурдно.

Не бояться Бога и хулить на Него вот последний акт веры. «Ни мёртвые восхвалят Господа»[47], сказал Псалмист; а мы можем добавить, если осмелимся: «Ни мёртвые похулят Тебя».

«О, сын мой! говорит отец, склонившись над ложем своего чада, впавшего в летаргию после дикого приступа бреда, оскорби меня снова, побей меня, врежь мне и я почувствую, что ты ещё жив… Но не оставайся навсегда в этом ужасном гробовом молчании!»

Великое преступление это всегда протест против великой тёплости. Сто тысяч честных священников смогли бы, через активнейшую любовь, предупредить покушение того несчастного Верже. Церковь должна судить, проклинать, наказывать соблазнившегося священнослужителя; но у неё нет права покидать его одного в его бешенстве отчаяния и искушениях нищетой и голодом.

Ничто так не пугает как небытие; и если бы когданибудь смогли сформулировать его концепцию, если бы было возможным его допустить, то ад был бы надеждой.

Вот почему сама природа ищет и налагает искупление в качестве лекарства; вот почему наказание очищает, как это хорошо понимал один великий католик, которого звали граф Жозеф де Мастер; вот почему смертная казнь является природным правом и никогда не исчезнет из людских законов. Грех убийства был бы неизгладимым, если бы Бог не оправдал эшафот; божественная власть, отвергнутая обществом и узурпированная злодеями, бесспорно будет им принадлежать. Убийство тогда превратится в добродетель, когда оно отомстит за оскорблённую природу. Частная месть протестует против отсутствия общественного искупления, и из обломков сломанного меча правосудия, анархия вытачивает себе кинжалы.

«Если бы Бог упразднил ад, люди сделали бы другой, чтобы не бояться Его», сказал нам однажды один добрый священник. Он прав; именно поэтому ад так стремиться быть упразднённым. Свободу! таков крик всех пороков. Свободу убивать через отмену смертной казни; свободу проституции и детоубийства через отмену брака; свободу лени и грабежа через отмену собственности… Так вращается вихрь извращённости, доходя до высшей и секретной формулы: Свободу смерти через отмену жизни!

Только через победы труда можно избежать рока и горя. То, что мы называем смертью, не что иное, как вечные роды природы. Непрестанно она вновь поглощает и забирает в свои недра всё то, что не родило дух. Сама по себе инертная материя может существовать только через вечное движение, а по природе летучий дух может сохраниться только осадившись. Освобождение от роковых законов через свободное прилепление духа к истине и добру это то, что Евангелие называет духовным рождением; поглощение же в вечном очаге природы это вторая смерть.

Не освобождённые существа притягиваются к этой второй смерти роковой силой тяготения, они увлекают друг друга, как дивный Микеланджело так прекрасно нам показал своей великой картиной последнего суда; они хватаются и цепляются, как люди, которые тонут, и свободные души должны энергично сражаться против них, чтобы не быть задержанными ими в своём подъёме, и чтобы не спуститься в ад.

Эта война так же стара как мир; греки изображали её символами Эроса и Антэроса, а евреи противоборством Каина и Авеля. Это война титанов и богов. Эти две армии невидимы, но дисциплинированны и всегда готовы к нападению или обороне. Наивные люди с обеих сторон, удивлённые внезапным и единодушным сопротивлением, с которым они сталкиваются, верят в великие разумно организованные заговоры, в тайные и всемогущие общества. Эжен Су выдумал Родена; церковные люди говорят об иллюминатах и франкмасонах; Вронский грезил о своих мистических группах, но в основе всего этого истинным и серьезным есть только неизбежная борьба порядка с беспорядком, инстинктов с мыслью; результат этой борьбы равновесие в развитии, и дьявол всегда делает свой вклад, вопреки себе, во славу святого Михаила.

Плотская любовь является самой извращённой из всех роковых страстей. Это анархист по определению; она не знает ни законов, ни долга, ни истины, ни правды. Она заставляет шествовать девушку по трупам своих родителей. Это непреодолимое опьянение; это дикое безумие; это умопомрачение рока, который ищет новых жертв; это людоедское опьянение Сатурна, который хочет стать отцом, чтобы пожрать своих детей. Победить эту любовь это восторжествовать над всей природой. Подчинить её правде это реабилитировать жизнь, призвав её к бессмертию; итак, самые великие дела христианского откровения это создание добровольной девственности и освящение супружества.

Пока любовь является только желанием и наелаждением, она смертельна. Чтобы увековечить себя, ей надо стать жертвой, ибо тогда она становиться силой и добродетелью. Это борьба Эроса и Антэроса, составляющая равновесие мира.

Всё, что перевозбуждает чувствительность, ведёт к развращённости и преступлению. Слёзы взывают о крови. С великими эмоциями, как с крепкими напитками, сделать их привычными это злоупотреблять ими. Итак, все злоупотребления эмоциями развращают совесть [нравственное чувство]; их ищут ради них самих, всем жертвуют, чтобы их добиться. Романтическая женщина легко станет героиней суда присяжных, возможно даже она дойдёт до той печальной и неисправимой абсурдности самоубийства, чтобы восхищаться и жалеть себя, видя себя умирающей.

Романтические привычки приводят женщин к истерии, а мужчин к унынию. Манфред , Ренэ , Лелия являются примерами развращённости настолько глубокой, что об их болезненной гордости рассуждают, а их умопомешательство поэтизируют. Можно с ужасом себя спросить, какое чудовище могло бы родиться от связи Манфреда с Лелией!

Потеря совести [нравственного чувства] это настоящее сумасшествие; человек, который не подчиняется правде прежде всего, более не принадлежит себе, он идёт без света в ночи своего существования, он действует, как в сновидении, в тисках кошмара своих страстей.

Бурные потоки инстинктивной жизни и слабые сопротивления воли образуют настолько отчётливое противоборство, что каббалисты верили в эмбрионат душ, т.е. в присутствии в одном теле многих борющихся душ, стремящихся уничтожить друг друга, почти так же, как потерпевшие кораблекрушение Медузы, когда они боролись за слишком узкий спасательный плот, стремясь потопить его.

Определённо, делая себя слугой какого-нибудь потока инстинктов или даже идей, человек отчуждает свою личность, и становиться рабом этого духа множеств, которого Евангелие называет Легионом.

Актёры хорошо знают одну вещь. Их частые вызывания всемирного света их истощают. Они становятся медиумами, т.е. больными. Чем больше их успех возвеличивает их в общественном мнении, тем больше уменьшается их личность; они становятся капризными, нелепыми, завистливыми, гневливыми; они считают, что никакие заслуги, даже из другой области, не могут сравниться с их; и как только они становятся несправедливыми, они не утруждают себя больше вежливостью. Чтобы избежать этой фатальности, воистину великие люди изолируются от всякого общества, губительного для свободы, и спасаются гордой непопулярностью от трений подлой толпы: если бы Бальзак, при своей жизни, принадлежал каким-нибудь кружкам или партиям, он не остался бы, после своей смерти, великим мировым гением нашей эпохи.

Свет не освещает ни вещи нечувственные, ни закрытые глаза, или, по крайней мере, он их освещает, но только за счёт тех, кто видит. Слово книги Бытия: Да будет свет! это крик победы торжествующего ума над тьмой. Это слово и в самом деле возвышенно, потому что с простотой выражает нечто самое великое и самое чудесное, что есть в мире: творение ума самим собой, когда, собирая свои силы, уравновешивая свои способности, он сказал: Я желаю обессмертить себя, увидев вечную истину, да будет свет! И стал свет. Вечный свет, как Бог, начинается каждый день для глаз, что открываются. Истина вечно будет изобретением и как бы творением гения; он кричит: Да будет свет! И он сам есть, потому что свет есть. Он бессмертен, потому что он понимает его вечно. Он созерцает истину, как плод своего труда, потому что она есть его завоевание, и бессмертие, как своё торжество, потому что оно будет его воздаянием и его венцом.

Но не все умы видят правильно, потому что не все сердца желают праведно. Есть души, для которых истинный свет, кажется, никогда не должен существовать. Они довольствуются мерцающими видениями, выкидышами света, галлюцинациями мысли и, влюблённые в эти призраки, они боятся дня, который обратит их в бегство, потому что они хорошо чувствуют, что день не создан для их глаз, они ввергнуться в глубокий мрак. Вот почему безумцы сперва бояться, затем клевещут, оскорбляют, преследуют и судят мудрецов. Надо их жалеть и им прощать, ибо они не ведают, что творят.

Истинный свет даёт отдых и удовлетворение душе, галлюцинации, наоборот, усталость и мучение. Удовлетворения безумия напоминают те гастрономические сновидения голодных, которые только усиливают их голод, никогда не насыщая. Отсюда происходят раздражение и тревога, уныние и отчаянье. Жизнь всегда нас обманывает, говорят ученики Вертера, вот почему мы хотим умереть! Бедные дети, не в смерти вы нуждаетесь, но в жизни. С тех пор, как вы в мире, вы умираете каждый день, разве от ожесточённой страсти к небытию вы должны испрашивать лекарства от небытия ваших страстей? Нет, жизнь вас никогда не обманывала, ибо вы ещё не жили. То, что вы принимаете за жизнь это галлюцинации и сновидения первого сна смерти!

Все великие преступники являются добровольными галлюцинирующими, и все добровольно галлюцинирующие могут быть фатально ведомы к тому, чтобы стать великими преступниками. Наш характерный личный свет, порождённый, определённый нашей господствующей страстью, является зародышем нашего рая или нашего ада. Каждый из нас в некотором роде зачинает, выпускает в мир и вскармливает своего доброго ангела или злого беса. Зачатие истины даёт в нас рождение доброму духу; нарочное приятие лжи наседка и цыплятник кошмаров и вампиров. Каждый должен кормить своих детей, и наша жизнь расходуется в пользу наших мыслей. Счастливы те, кто обретают бессмертие в творениях своей души! Несчастны те, кто исчерпываются, чтобы кормить ложь и откармливать смерть, ибо каждый пожнёт плоды трудов своих.

Есть особые неспокойные и терзаемые люди, чьё влияние является турбулентным, а беседа с ними фатальной. Возле них себя чувствуют раздражёнными и покидают их рассерженными; однако, в силу какой-то скрытой извращённости, их ищут, чтобы столкнуться с тревогой и испытать эмоции злорадства, которые они нам предоставляют. Такие люди являются больными, заражёнными духом извращения.

Дух извращения всегда имеет секретным движителем жажду к разрушению, и конечной целью самоубийство. Убийца Элисабид [Éliçabide], согласно собственным признаниям, не только испытывал дикую нужду убить своих родителей и своих друзей, но он даже хотел, если бы это было возможным, что он и сказал перед судом присяжных собственными словами: заставить подскочить земной шар, как жареный каштан. Ласнер [Lacenaire], проводивший свои дни в замышлении убийств, чтобы иметь средства проводить ночи в гнусных оргиях или в безумствах игры, надменно хвастался пережитым. Он называл это жить! И он напевал песнь гильотине, которую он называл своей прекрасной невестой! И мир был полон полоумных, которые восхищались этим мерзавцем! Альфред де Мюссе, прежде чем утонуть в пьянстве, расточил один из первых талантов своего столетия на злошуточные и отвратительные песенки; несчастный был околдованизвраи&нец.

Вот тайна, в которой развратники не сомневаются: Невозможно пользоваться радостями жизни, даже материальными, иначе, чем через совесть [нравственное чувство]. Радость это музыка внутренних гармоний; чувства не более чем их инструменты, инструменты, которые звучат плохо при контакте с деградированной душой. Злодеи не могут ничего чувствовать, потому что они не могут ничего любить: чтобы любить, надо быть добрым. Для них же всё пустота, и им кажется, что природа беспомощна, потому что они сами таковы; они во всём сомневаются, потому что они ничего не знают; они всё хулят, потому что они ничего не вкусили; если они и ласкали, то чтобы иссушить, если они и пили, то чтобы опьянеть, если они и спали, то чтобы забыться, если они и пробуждались, то чтобы смертельно томиться: так будут жить, или скорее, так будут умирать каждый день те, кто освободились от всех законов и всех обязанностей, чтобы сделаться рабами своих фантазий. Сами мир и вечность становятся бесполезными для тех, кто сделались бесполезными миру и вечности.

Наша воля, действуя прямо на нашастральный посредник, этот внутренний архитектор нашего телесного здания, непрестанно его видоизменяет, следуя нашим подлинным или фальшивым нуждам. Он увеличивает брюхо и челюсти чревоугодникам, утончает губы жадным, делает бесстыдными взгляды нечистой женщины и ядовитыми взгляды завистливых и злорадных. Когда эгоизм преобладает в душе, взгляд становиться холодным, черты суровыми; гармония форм исчезает и, в зависимости от поглощающей или излучающей характеристики этого эгоизма, конечности иссыхают или полнеют. Природа, делает из нашего тела портрет нашей души, гарантируя сходство пожизненно, и неустанно его переделывает. Хорошенькие женщины, не являющиеся добрыми, могут быть уверены, что долго они не останутся красивыми. Красота это аванс, который природа предоставляет добродетели: если добродетель не готова к сроку платежа, займодательница безжалостно забирает обратно свой вклад.

Извращённость, видоизменяя организм, равновесие которого она нарушает, создаёт в то же время эту фатальность нужд, которая толкает сам организм к разрушению и смерти. Чем больше[48] извращенец наслаждается, тем больше он жаждет наслаждения. Вино для пьяницы как вода, золото тает в руках игрока; Мессалина пресытилась, так и не удовлетворившись. Страсть, ускользающая от неё, сменилась для неё долгим раздражающим желанием. Чем более их эксцессы человекоубийственны, тем более им мерещится приближение высшего блаженства… Ещё один стакан крепкого напитка, ещё одна судорога, ещё одно насилие над природой… А! Наконец, вот оно наслаждение! Вот она жизнь… и их желание, в припадке своего ненасытного голода, навсегда угасает в смерти!

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ВЕЛИКИЕ ПРАКТИЧЕСКИЕ СЕКРЕТЫ ИЛИ РЕАЛИЗАЦИИ ЗНАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Высшие науки Каббалы и магии обещают человеку исключительную, реальную, действенную, реализуемую силу, и если они не дают её ему, то на них надо смотреть как на пустые и лживые.

Судите о докторах по их делам, говорит нам верховный владыка, и это правило о суждении безошибочно.

Если вы желаете, чтобы я поверил в то, что вы знаете, покажите мне то, что вы делаете?

Бог, чтобы поднять человека до духовного освобождения, прячется от него и некоторым образом уступает ему управление миром. Он позволяет себя угадывать в величии и гармонии природы, чтобы человек постепенно совершенствовался, постоянно увеличивая идею, которую он себе создаёт о своём авторе.

Человек познаёт Бога только через имена, которые он даёт этому Существу существ и различает его только по тем его образам, которые он пытается начертить.

Итак, в некотором роде, он является творцом того, кто сотворил его самого. Он считает себя зеркалом Бога и, неограниченно увеличивая своё собственное отражение, он думает, что может изобразить в бесконечном пространстве тень того, у кого нет тела, тени и протяжения.

Творить Богаэто творить самого себя, делать себя независимым, бесстрастным и бессмертным: вот уждействительно задача куда более дерзкая, чем мечта Прометея. Вот выражение, доходящее до кощунства, мысль честолюбивая до безумия. И всё же, эта задача парадоксальна только по форме, которая даёт повод для ошибочного и святотатственного толкования. В определённом смысле она совершенно разумна, и наука адептов обещает её осуществить и в совершенстве исполнить.

В действительности, человек творит себе Бога, соответствующего своему собственному разуму и своему собственному благу, он не может вознести свой идеал выше, чем ему позволяет его духовное развитие. Бог, которому он поклоняется, всегда является его собственным отражением, только преувеличенным. Чтобы понять, что такое абсолютное добро и справедливость, надо самому быть справедливым и добрым.

Качества ума, духовные качества вот богатства, и самые великие из всех богатств. Они обретаются борьбой и трудом. Нам возразят неравенством способностей, и детьми, рождёнными с более совершенной организацией. Но мы должны верить, что такие организации являются результатом опережающего труда природы, и что дети, наделённые ею, приобрели их, если и не своими собственными усилиями, то, по крайней мере, общими делами людей, с которыми связано их существование. Секрет природы в том, что она ничего не делает случайно; право собственности на более развитые умственные способности, как и право собственности на деньги и землю, составляет неотъемлемое право передачи наследства.

Да, человек призван завершить дело своего Творца, и каждое его мгновенье, используемое им для своего улучшения или для своего падения, является определяющим для всей вечности. Через завоевание навеки прямого [правого] ума и справедливой воли, человек делает себя живым для жизни вечной, поскольку ничто не переживает несправедливость и заблуждение, кроме боли их беспорядка. Понимать добро это желать его, а в области права, желать это делать. Вот почему Евангелие говорит нам, что люди будет судимы по их делам.

Наши дела делают нас такими, какими мы есть, так что даже наши тела подвергаются, как мы уже сказали, в силу наших привычек, небольшим изменениям, а иногда и изменению всей своей формы.

Завоёванная или подчинённая форма становиться для всего существования провидением или роком. Те странные фигуры, которые египтяне давали человеческим символам божества, представляют собой роковые формы. Тифон, из-за своего крокодильего хвоста, обречён непрестанно пожирать, чтобы набить своё бегемотье брюхо. Так что он обречён, из-за своей прожорливости и своего уродства, на вечное разрушение.

Человек может убить или оживить свои способности пренебрежением или злоупотреблением. Он может создать у себя новые способности добрым употреблением тех, которые он получил от природы. Часто говорят, что чувства не управляемы, что вера не возможна для всех, что переделать свой характер невозможно, но все эти утверждения истинны только для ленивых или извращённых. Можно сделать себя верующим, набожным, любящим, преданным, когда искренне захочется быть таким. Можно дать своему уму спокойствие справедливости, как и своей воле всемогущество правды. Можно царствовать на небесах верою, а на земле знанием. Человек, который умеет собой управлять царь всей природы.

Мы собираемся показать, в этой последней книге, какими средствами истинные посвященные сделались хозяевами жизни, повелевая муками и смертью; как они проделывали над собой и над другими трансформации Протея; как они практиковали прорицание Аполлония; как они делали золото Раймонда Луллия и Фламеля; как они владели, чтобы возобновлять свою молодость, секретами Постеля Воскресшего и легендарного Калиостро. Мы собираемся сказать, наконец, последнее слово магии.

ГЛАВА 1

Библия рассказывает, что царь Навуходоносор, на пике своего могущества и своей гордости, был внезапно превращен в зверя.

Он убежал в дикие места, стал пасти траву, прекратил стричь себе бороду и волосы, равно как и ногти, и пребывал в таком состоянии в течение семи лет.

В нашей книге «Догмат и ритуал высшей магии» мы уже сказали, что думаем о тайнах ликантропии, или превращении человека в волка-оборотня.

Все знают миф о Цирцее и понимают его аллегорический смысл.

Фатальное превосходство [асцендент] одного человека над другим и есть настоящая палочка Цирцеи.

Известно, что почти каждое человеческое лицо носит на себе некое подобие животному, так сказать, знак характерного инстинкта.

Итак, инстинкты уравновешены противоположными инстинктами, а господствуют над ними более сильные инстинкты.

Чтобы господствовать над баранами, пёс пользуется их страхом перед волками.

Если вы собака, и если вы желаете, чтобы вас любила милая кошечка, у вас есть только один способ: превратиться в кота.

Но как? наблюдением, подражанием и воображением. Мы полагаем, что читатель здесь понимает наш образный язык, и мы советуем это открытие всем магнетизёрам; в этом заключается глубочайший из всех секретов их искусства.

Вот его формула в технических терминах:

Поляризуйте свой собственный животный свет в антагонизм, уравновешенный противоположным полюсом. »

Или же:

Сосредоточьте в себе поглощающие характеристики, чтобы направить излучения к поглощающему фокусу; и наоборот.

Это управление нашей магнетической поляризацией можно осуществить при помощи животных форм, о которых мы говорили, и которые служат для того, чтобы закрепить воображение.

Приведём пример.

Вы желаете оказать магнетическое воздействие на человека, поляризованного так же как и вы, о чём вы можете узнать при первом же контакте, если вы магнетизёр, но только он немножко слабее вас: он мышь, а вы крыса. Станьте котом, и вы её поймаете.

В одной из восхитительных сказок Шарля Перро, которые он не изобрёл, а просто рассказал лучше, чем кто бы то ни было, он выводит на сцену кота, который, своими хитростями, побеждает людоеда, обратившегося в мышь; ведь нет ничего проще, чем мышь, съеденная котом. «Сказки матушки гусыни», разве они не есть, как и «Золотой осёл» Апулея, настоящими магическими легендами, и разве они не скрывают под своим ребяческим видом страшные секреты науки?

Известно, что магнетизёры придают чистой воде, посредством одного только наложения рук (т.е. посредством своей воли, выраженной знаком), свойства и вкус вина, разных напитков и всевозможных лекарств.

Известно также, что укротители диких зверей подчиняют львов тем, что сами делаются ментально и магнетически более сильными и более яростными, чем сами львы.

Жюль Жерар, отважный охотник на африканских львов, был бы сожран, если бы испытал страх. Но, чтобы не бояться льва, надо, посредством воображения и воли, сделаться сильнее и свирепее самого этого зверя; надо сказать себе: Это я лев, а эта тварь передо мною всего лишь пёс, который должен бояться.

Фурье [Шарль] грезил об антильвах; Жюль Жерар осуществил эту химеру фаланстерского[49] мечтателя.

Но, скажут, чтобы не бояться львов, достаточно иметь смелое сердце и оружие.

Нет, этого не достаточно. Надо знать своего льва сердцем, так сказать, вычислять прыжки зверя, разгадывать его хитрости, помешать его когтям, предвидеть его движения, одним словом, быть профессионалом в профессии льва, как сказал старик Лафонтен.

Животные это живые символы инстинктов и страстей людей. Если вы станете пугливым, вы превратитесь в зайца; если, наоборот, вы впадёте в ярость, вы сделавтесь тигром.

Палочка Цирцеи это сила очарования женщины; и товарищи Одиссея, обращённые в свиней, это история, не принадлежащая исключительно тому времени.

Но никакие превращения не происходят без разрушения. Чтобы превратить ястреба в голубя, сначала его понадобиться убить, затем разрезать на части, таким образом, чтобы уничтожить малейший признак его первичной формы, затем прокипятить его в магическом котле Медеи.

Посмотрите как действуют современные иерофанты для того, чтобы исполнить обновление человека; как, например, принимают в лоно католической церкви болееменее слабого и подверженного страстям человека, чтобы превратить его в миссионера-стоика из братства Иисуса [т.е. иезуитов].

В этом заключается великий секрет этого почётного и ужасного ордена, всегда неизвестного, часто оклеветываемого и всегда властного.

Внимательно читайте книгу озаглавленную «Упражнения святого Игнатия» и смотрите с каким магическим могуществом этот гениальный человек осуществлял веру.

Он приказывал своим ученикам видеть, касаться, обонять, вкушать незримые вещи; он хотел, чтоб чувства поднялись в молитве вплоть до намеренных галлюцинаций. Вы размышляете над тайной веры, святой Игнатий прежде всего хочет, чтобы вы построили место, чтобы вы его грезили, чтобы вы его видели, чтобы вы его осязали. Если это ад, он даёт вам пощупать раскалённые камни, он окунает вас в густую тьму, как в смолу, он кладёт вам на язык расплавленную серу, он заполняет ваши ноздри ужасным зловонием; он вам показывает ужасные муки, он заставляет вас слушать нечеловеческие стоны; он говорит вашей воле создать всё это упорными упражнениями. Каждый это делает своим способом, но способом всегда самым поразительным. Это не опьянение гашишем, служащее обманом Старой Горы; это сновидение без сна, галлюцинация без безумия, разумное и намеренное видение, настоящее творение ума и веры. Отныне, проповедуя, иезуит может сказать: Мы это видели своими глазами, мы это слышали своими ушами; наши руки к этому прикасались, именно об этом мы вам проповедуем. Образованный таким образом иезуит причащается к кругу из воль, практикуемых как и его: так что каждый отец силён как всё сообщество, а сообщество сильнее, чем мир.

продлении старости мало толку и человек имеет право требовать от науки, которую мы исповедуем, других привилегий и других секретов.

Быть всегда молодым, или же вернуть себе молодость вот что не без основания кажется желанным и ценным большинству людей. Возможно ли это? Вот что мы собираемся выяснить.

ГЛАВА 2

Известно, что трезвая, в меру трудящая и в совершенстве размеренная жизнь обычно продлевает существование. Но по-нашему мнению, в

Знаменитый граф Сен-Жермен умер, мы в том не сомневаемся; но его никогда не видели стариком. Он всегда выглядел лет на сорок, а на пике своей знаменитости он говорил, что ему за восемьдесят.

Нинон де Ланкло[50], достигнув почтенного возраста, по-прежнему оставалась молодой, весёлой и соблазнительной. Она умерла, не состарившись.

Дебарроль, знаменитый хиромант, долго оставался для всех человеком лет тридцати пяти. Его свидетельство о рождении сказало бы совсем иначе, если бы в него заглянули; но никто в это бы не поверил.

Калиостро всегда выглядел на один возраст и претендовал на обладание не только эликсиром, который возвращал старикам в одночасье всю бодрость молодости, но он также хвастался, что оказывает физическое обновление способом, который мы уже подробно рассмотрели и проанализировали в нашей «Истории магии».

Калиостро и граф Сен-Жермен приписывали сохранение своей молодости наличию и употреблению универсального лекарства, тщетно искомого столькими суфлёрами и алхимиками.

Один посвящённый XVI-oro века, учёный Гийом Постель, не претендовал на обладание великой тайной герметической философии; и тем не менее, после того как его видели старым и согбенным, он вновь предстал с румянцем на лице и без морщин, с чёрными волосами бородой и головы, с грациозным и крепким телом. Его враги говорили, что он румянится и красит волосы; так как насмешникам и лживым учёным подойдёт любое простое объяснение явлений, которые они не понимают.

Великое магическое средство сохранения молодости тела состоит в том, чтобы помешать стареть душе, тщательно сохраняя в ней ту первичную свежесть ощущений и мыслей, что испорченный мир именует иллюзиями, а мы назовём первобытными отражениями вечной истины.

Верить в счастье на земле, верить в дружбу, верить в любовь, верить в материнское Провидение, которое считает каждый наш шаг и воздаёт за каждую нашу елезу, значит быть совершенным дураком, скажет испорченный мир; и он не видит ничего кроме дурака, он, который считает себя сильным тем, что лишает себя всех душевных радостей.

Верить в добро духовного порядка это обладать добром; именно поэтому Спаситель мира обещал царствие небесное тем, кто станут как дети. Что такое детство? Это время веры. Дитя ещё ничего не знает в жизни; и поэтому он светится доверчивым бессмертием. Разве оно может сомневаться в преданности, нежности, дружбе, любви, в Провидении, когда оно находиться на руках матери?

Будьте детьми сердцем, и вы останетесь молодыми телами.

Реальности Бога и природы бесконечно превосходят по красоте и доброте любое воображение человека. Итак, скептики это люди, которые никогда не знали счастья; а разочарованные доказывают своим отвращением, что они пили только из грязных источников. Даже чтобы наслаждаться чувственными удовольствиями жизни, надо иметь нравственное чувство [совесть]; а те, кто клевещут на его существование, определённо им злоупотребили.

Высшая магия, как мы уже доказали, приводит человека к самым чистым духовным законам. Vel sanctum invenit, vel sanctum facit[51], сказал один адепт; ибо она даёт нам понять, чтобы быть счастливым даже в этом мире, надо быть святым.

Быть святым! легко сказать; но откуда взять веру, когда больше не веришь? Как вернуть вкус истины сердцу, очерствевшему от порока?

Надо прибегнуть к помощи четырёх дееслов науки: знать, решиться, желать и молчать.

Надо наложить безмолвие на отвращения, познать долг и начать его исполнять, как если бы его любили.

Например, вы неверующий, и вы желаете стать христианином.

Исполняйте упражнения христианина. Регулярно молитесь, используя христианские молитвы; принимайте таинства, предполагая веру, и вера придёт. В этом секрет иезуитов, содержащийся в духовных упражнениях святого Игнатия.

Благодаря аналогичным упражнениям даже глупец, если он желает настойчиво, станет умным.

Изменяя привычки души, человек обязательно изменяет привычки тела; мы об этом уже говорили и объяснили, как это происходит.

Главный вклад в процесс нашего старения, уродующий нас, делают помыслы ненависти и язвительности, недоброжелательные суждения, которые мы выносим относительно других, гнев ущемлённой гордости и неудовлетворённых страстей. Философия благожелательства и смирения избавит нас от всех этих зол.

Если мы будем закрывать глаза на недостатки ближних, и учитывать только их добрые качества, мы повсюду будим встречать добро и доброжелательство. Даже самый извращённый человек имеет свои добрые стороны, и он смягчается, когда его в этом уличают. Еели вы не имеете ничего общего с пороками людей, то вы их даже не будете замечать. Дружба и преданность, на которую она вдохновляет, существуют даже в тюрьмах и на каторгах. Ужасный Ласенер [Пьер-Франсуа] искренне отдавал деньги, предназначенные ему, и многократно совершал щедрые и добродетельные поступки. Я не сомневаюсь, что в преступной жизни Картуша и Мандрина [Луи] были добродетельные поступки, от которых на глазах наворачиваются слёзы. Никогда не было никого абсолютно плохого, ни абсолютно хорошего. «Никто не благ, как только один Бог», сказал лучший из учителей.

То, что мы принимаем у себя за ревность добродетели часто не что иное, как скрытое себялюбие, замаскированная зависть и горделивый инстинкт пререкательства. «Когда мы видим явные нарушения порядка и возмутительных грешников, говорят авторы мистического богословия, верьте, что Бог подвергает их испытаниям куда большим чем нас, что, наверняка, или, по крайней мере, очень вероятно, мы их не достойны, и что на их месте мы были бы ещё хуже.»

Мир! Мир! вот высшее благо души, и нам дано то благо, что Христос пришёл в мир.

Слава Богу на небесах, и мир людям на земле, которые желают блага! восклицали духи небес, когда родился Спаситель.

Древние отцы христианства насчитывали восемь главных грехов [страстей], восьмым был уныние.

В самом деле, для настоящего христианина даже раскаяние не является унынием, но умиротворением, радостью и торжеством. «Я желал зла и больше его не желаю, я был мёртв, а теперь жив.» Отец блудного сына заклал тучного быка по поводу возвращения своего сына; что может сделать блудный сын? Плакать, смущаться, но прежде всего радоваться!

Есть только одна прискорбная [унылая] вещь в мире это глупость и грех. Как только мы от неё избавимся, будем веселиться и кричать от радости, ибо мы спасены и все, кого мы любили, воссоединяться на небесах!

Все мы носим в себе начало смерти и начало бессмертия. Смерть это животное, а глупое животное всегда делает глупости. Бог не любит глупцов, ибо его 60жественный дух называется духом премудрости. Глупость искупляется муками и рабством. Палка сделана для глупых животных.

Страдание это всегда предупреждение, горе тем, кто этого не понимают. Когда природа дёргает за верёвочку значит мы криво идём, когда она ударяет опасность близко. Горе же тому, кто не задумывается!

Когда мы созрели для смерти, мы оставляем жизнь без сожаления и ничто не может нам её вернуть; но когда смерть преждевременная, душа сожалеет о жизни, и искусный кудесник может призвать её в тело. Священные книги указывают нам на процедуру, какую надо применить в таких случаях. Пророк Илия и апостол Павел применяли её с успехом. Речь идёт о магнетизировании покойного возложением ног на ноги, рук на руки, уст на уста, затем собрать всю свою волю и долго мысленно призывать отошедшую душу со всей благосклонностью и всей духовной лаской, на какую только способен. Если оператор вдохнёт в усопшую душу сильную любовь или великое уважение, если в помысле, который он ей магнетически передаёт, он сможет убедить её, что ей ещё необходима жизнь и что ей ещё обещаны здесь счастливые дни, она непременно возвратиться, а для простого учёного такая видимая смерть будет ни чем иным как летаргией.

Именно после подобной летаргии Гийом Постель, вызванный к жизни заботой матушки Жанны, появился с новой молодостью и назывался с тех пор Постель Воекресший, Postellus restitutus.

В году 1799 в пригороде Сен-Антуан Парижа появился кузнец, выдававший себя за адепта герметической науки, называл он себя Лерихом [Leriche] и ходил, чтобы осуществлять с помощью универсального лекарства чудесные исцеления, даже воскрешения. Одна оперная танцовщица, верившая в него, пришла однажды вся в слезах и сказала ему, что её возлюбленный умер. Господин Лерих вышел с ней и пришёл в дом умершего. Когда он туда вошёл, выходивший человек сказал ему: Зря подниметесь, он мёртв вот уже шестой час. Неважно, сказал кузнец, раз уж я пришёл, я посмотрю его. Он поднялся, увидел труп, холодный везде, кроме поджелудочной ямки, где он ещё чувствовал немного тепла. Он разжег большой огонь, начал делать растирания всего тела тёплыми полотенцами, натирать универсальным лекарством, разведённым на винном спирте (его якобы универсальное лекарство, должно быть, было ртутным порошком, аналогичным кермесу аптекарей), тем временем хозяйка покойного плакала и призывала его к жизни самыми нежными словами. После полутора часов таких процедур, Лерих представил перед лицом пациента зеркало и обнаружил, что стекло слегка потускнело. Процедуры удвоились и вскоре появились отчётливые признаки жизни; тогда его уложили в тёплую постель и спустя немного времени он полностью возвратился к жизни. Этого воскресшего звали Канди, с тех пор они жил, никогда не болея. В 1845 он был ещё жив, и проживал в доме №6 на площади Шевалье-дю-Гуэ [Chevalier-du-Guet]. Он рассказывал о своём воскрешении каждому, кто хотел его послушать, чем давал повод посмеяться врачам и обывателям своего квартала. Но этот человек смирялся подобно Галилею, и отвечал им: «О! смейтесь, сколько вам будет угодно. Но я знаю, что пришёл бы врач констатирующий смерть, было бы получено разрешение на погребение, спустя восемнадцать часов меня бы закопали, на том и конец.»

ГЛАВА 3. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА СМЕРТИ

Мы часто огорчаемся, когда думаем, что самая прекрасная жизнь должна закончиться, и приближение к тому ужасному неизвестному, что зовётся смертью, вызывает у нас отвращение к радостям существования.

Зачем же рождаться, если так мало жить? Зачем с такими трудами воспитывать детей, которые умрут? Вот что вопрошает человеческое невежество в своих самых частых и самых унылых сомненьях.

Вот также что может смутно вопрошать человеческий эмбрион с приближением своего рождения, которое выбросит его в неизвестный ему мир, лишив его предохранительной оболочки. Исследуем же тайну рождения, и у нас будет ключ к великой тайне смерти.

Вброшенный законами природы в лоно женщины, воплощённый дух там медленно пробуждается и создаёт себе с усилием необходимые впоследствии органы, но которые, по мере своего роста, увеличивают его недомогание в его настоящей ситуации. Самым счастливым временем жизни эмбриона является то, когда под простой формой куколки, он окружён мембраной, которая служит ему приютом и которая плавает с ним в питательной и предохранительной жидкости. Тогда он является свободным и бесстрастным, он живёт всемирной жизнью и получает впечатления от воспоминаний природы, которые позже определят форму его тела и черты его лица. Это счастливое время можно назвать детством эмбрионата.

Затем следует юность, человеческая форма приобретает очертания и определяется пол, в материнском яйце происходит движение подобное смутным грёзам того возраста, что следует за детством. Плацента, являющаяся настоящим внешним телом зародыша, чувствует, что в ней прорастает нечто неизвестное, что уже стремится вырваться, разорвав её. Тогда дитя ещё более отчетливее входит в жизнь сновидений, его перевёрнутый мозг, как зеркало мозга его матери, с такой силой воспроизводит мыслеобразы, что он придаёт ими форму своим собственным членам. Его мать тогда для него является тем, кем Бог для нас, т.е. неизвестным провидением, незримым, на которую он надеется до такой степени, что отождествляется со всем, чем она восхищается. Он цепляется за неё, он живёт ею и он не видит её, он даже не может понять её, и если бы он мог философствовать, то быть может, он отрицал бы личное существование и разум такой матери, которая является для него лишь роковой темницей и предохранительным аппаратом. Однако, мало-помалу, это рабство начинает его стеснять, он волнуется, он терзается, он страдает, он чувствует, что его жизнь подходит к концу. Близок час агонии и конвульсий, его связи разрываются, он чувствует, что вот-вот упадёт в пропасть неизвестности. И это случается; он падает, его сжимает болезненное ощущение, его охватывает странный холод, он делает последний вздох, который превращается в первый крик; он мёртв для эмбриональной жизни, он рождён для жизни человека!

В эмбриональной жизни, ему кажется, что плацента является его телом, и это и в самом деле его особое эмбрионарное тело, бесполезное для другой жизни, и которое должно быть отброшено как мусор в момент рождения.

Наше тело человеческой жизни это вторая бесполезная оболочка в отношении третьей жизни, и поэтому мы её сбрасываем в момент нашего второго рождения.

Человеческая жизнь по сравнению с жизнью небесной воистину является эмбрионатом. Когда злые страсти нас убивают, природа производит выкидыш, и мы рождаемся для вечности преждевременно, что нас подвергает тому ужасному уничтожению, которое святой Иоанн называл второй смертью.

Согласно неизменной традиции экстатичных, выкидыши человеческой жизни остаются плавать в земной атмосфере, которую они не могут преодолеть и которая, мало-помалу, их поглощает и топит. Они носят человеческую форму, но всегда несовершенную и неполноценную: одному недостаёт руки, другому плеча, у этого есть только туловище, у того только бледная голова, что катиться. А подняться на небо им мешает рана, полученная во время человеческой жизни, душевная рана, которая причинила физическое уродство, и из-за этой раны, мало-помалу, всё его существование сходит на нет.

Вскоре их бессмертная душа остаётся нагой и, чтобы скрыть свой стыд, она, стремясь любой ценой создать себе новое облачение, неизбежно будет увлечена во тьму внешнюю и будет вынуждена медленно пересечь мёртвое море, т.е. спящие воды древнего хаоса.

Эти изувеченные души являются лярвами второго эмбрионата, они питают свои воздушные тела испарениями пролитой крови и бояться острия меча. Зачастую они прилепляются к порочным людям и живут за счёт их жизни, как эмбрион живёт в лоне матери; тогда они могут принимать самые устрашающие формы, представляющие необузданные желания своих кормильцев, и это они появляются под видом демонов несчастным операторам практик, именуемых чёрной магией.

Лярвы бояться света, в особенности света ума. Одной вспышки благоразумия достаточно, чтобы поразить их и заставить их броситься в то мёртвое море, которое не надо путать с озером Асфальтит в Палестине. Всё что мы здесь открыли принадлежит гипотетической традиции видящих и может быть утверждено перед наукой только именем той исключительной философии, которую Парацельс называл философией мудрости, philosophia sagax.

— «Когда вы съедите плод с этого дерева, вы будете, как боги», говорит змий.

— «Если вы съедите его, вы умрёте», отвечает 60жественная премудрость.

Итак, добро и зло плодоносят на одном и том же дереве и произрастают из одного и того же корня.

Персонифицированное добро это Бог.

Персонифицированное зло это дьявол.

Знать секрет или познать Бога это быть Богом.

Знать секрет или познать дьявола это быть дьяволом.

ГЛАВА 4. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА ТАЙН

Великая тайна, т.е. несказанный и необъяснимый секрет, это абсолютное знание добра и зла.

Желать быть одновременно и Богом, и дьяволом это впитать в себя самую абсолютную антиномию, две самые натянутые противоположные силы; это желать заключить в себе бесконечный антагонизм.

Это выпить яд, который погасит солнца и сожжёт миры.

Это надеть пожирающее платье Дежаниры83.

Это обречь себя на самую быструю и самую ужасную из всех смертей.

Горе тому, кто желает слишком много знать! Ибо если избыточные и чрезмерные знания его не убьют, то они лишат его ума!

Съесть плод древа познания добра и зла это сочетать зло с добром и поглотить одно другим.

Это одеть маску Тифона на сияющее лицо Осириса.

Это сорвать священную вуаль с лица Исиды, это осквернить святилище.

Безрассудный, который осмелится посмотреть на солнце без тени, ослепнет и тогда солнце будет для него ночью!

Нам запрещено говорить об этом заранее, поэтому мы завершим наше откровение символом из трёх пантаклей:

Первый пантакль, белая звезда

Звезда трёх магов

Второй пантакль, чёрная звезда

Звезда зла

Третий пантакль, красная звезда

Пентаграмма удивительного Парацельса

Эти три звезды говорят об этом достаточно, их можно сопоставить с той, которую мы изобразили на обложке нашей «Истории магии» и, объединив все четыре, мы сможем взглянуть на великую тайну тайн.

Теперь, чтобы завершить наш труд, нам остаётся дать великий ключ Гийома Постеля.

Этот ключ это ключ таро. Здесь мы видим четыре цвета, жезлы, чаши, мечи, щиты или круги, соответствующие четырём сторонам света и четырём животным, или символьным знакам, числам и буквам, расположенными по кругу, затем семь планетарных знаков с указанием их тройного повторения, обозначаемого тремя цветами, чтобы обозначить мир природный, мир человеческий и мир божественный, чьи иероглифические эмблемы составляют двадцать один козырь нашей настоящей игры таро.

В центре кольца виден двойной треугольник, образующий звезду или печать Соломона, это религиозная и метафизическая троица, аналогичная природной троице всемирного порождения в уравновешенной субстанции.

Вокруг треугольника крест, который делит круг на четыре равные части, также символы религии, объединяющиеся с линиями геометрии, вера, дополняющая знание и знание, наделяющее веру смыслом.

С помощью этого ключа можно сравнивать всемирный символизм древнего мира и установить поразительные аналогии с нашими догматами. Также узнаётся, что божественное откровение является постоянным в природе и в человечестве; почувствуется, что христианство привнесло во всемирный храм только свет и тепло, заставив спуститься туда дух любви, который является жизнью самого Бога.

ЭПИЛОГ

Слава тебе Боже, ибо ты призвал меня к этому великолепному свету. Ты есть верховный разум и абсолютная жизнь тех чисел и сил, что тебе повинуются, чтобы наполнить бесконечность неуничтожимым творением. Математика тебя доказала, гармония тебя воспевает, формы проходят и тебе поклоняются!

Авраам знал тебя, Гермес тебя предвидел, Пифагор вычислил твои движения, Платон воздыхал о тебе всеми грёзами своего гения; но только один посвятитель, один мудрец заставил тебя презреть на детей земли, только один смог сказать о тебе: «Отец мой и я одно»; слава же ему, ибо вся его слава тебе!

Отче, знаешь, тот кто пишет эти строки много 60ролся и много страдал; он перенёс бедность, клевету, осуждение, тюрьму, оставленность теми, кого он любил, и, однако, никогда он не был несчастным, ибо с ним оставались, для умиротворения, истина и правда!

Ты один свят, Бог истинных сердец и праведных душ, и ты знаешь, считал ли я когда-либо себя чистым пред тобою; я был, как и все люди, игрушкой человеческий страстей, потом я их победил, или, скорее, ты их победил во мне, и ты мне дал, чтобы мне отдохнуть, глубокий мир тех, кто ищут и домогаются только тебя.

Я люблю человечество, потому что люди, пока они не безумны, никогда не бывают злыми, кроме как по заблуждению или по слабости. Они по природе любят добро и этой любовью, которую ты им дал как поддержку среди их испытаний, они должны прийти, рано или поздно, к культу правды через любовь к истине.

Пусть теперь мои книги идут туда, куда твоё Провидение их направит. Если они содержат слова твоей мудрости, они будут сильнее забвения, если же наоборот, они содержат только заблуждения, то я по крайней мере знаю, что моя любовь к правде и истине их переживёт, и что, таким образом, бессмертие сможет собрать устремления и желания моей души, которую ты создал бессмертною!

Элифас Леви.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ЗАМЕТКИ О КАББАЛЕ, которые были опубликованы или должны были быть опубликованы в Философском или Религиозном Обозрении

В середине XVII века, в городе Севилья, жил один врач по имени дон Бальтазар Оробио[52]. Это был добросовестный человек с несгибаемой логикой; слушая проповеди против ересей и размышляя над главным доводом католических богословов единственность откровения, авторитет древней веры, кощунственная дерзость новаторов он, вопреки себе, стал ловить себя на мысли, что и иудаизм может потребовать для себя и применить в свою пользу всю силу подобных рассуждений. Тогда он со всей серьёзностью изучил иудейские догматы и был поражён, найдя там столько простоты и величия. Он слышал о силе мученичества. Надо верить, говорили ему, людям, которые гонимы и которые убиваемы за свою веру; и он подумал, а сколько евреев в средних веках было ограблено, замучено, убито, сожжено. Он почувствовал себя покорённым и растроганным упорством и мужеством этого работящего и непобедимого народа; он не смог скрыть чувств, которыми восхищалась его совесть; на него донесли инквизиции и его заключили в темницу. Истязания, которым он подвергался на протяжении трёх лет заключения были таковы, что у него помутилась память и часто он спрашивал себя: «Я ли дон Бальтазар Оробио?» Однако он сохранил достаточно силы воли, чтобы хранить полное молчание относительно своих религиозных убеждений: «Я рождён в лоне католической религии, говорил он, и я всегда исполнял свои обязанности. Мне нечего больше вам сказать». Наконец, он вышел из тюрьмы, больным, искалеченным, но евреем в сердце, евреем со спокойным и глубоким убеждением, евреем как пророк и мученик ветхого закона. Как только он смог усыпить бдительность своих преследователей, он отправился в Амстердам, где принял, вместе с обрезанием, имя Исаак; затем он описал с великой тактичностью и приличием о мотивах своего обращения в религию наших отцов.

Книга Оробио является одной из самых интересных, к которой могут обратиться те, кто занимаются религией не с предвзятой точки зрения или из корыстных побуждений; она была издана на латыни в 1687 году, вместе с богословским опровержением Филиппа Лимборша под заглавием: Philippi a Limborch arnica collatio сит erudito Judoeo; французский перевод под заглавием «Отмщённый Израиль» был выполнен одним евреем по имени Генрикез с испанской версии и был издан в Париже лет десять назад. Аргументы Оробио имеют большую силу. «Как, говорит он, Бог Моисея, который превыше всего предупреждал свой народ от идолопоклонства, и не позволял евреям делать человеческие изваяния, как этот Бог может сделать их ответственными за то, что они не поклонились ему, когда Он явился в образе и со всеми немощами человека? Моисей ясно сказал: Придёт пророк подобный мне; но разве не было бы богохульством на свой собственный закон, если бы он сказал: Придёт пророк, но не подобный мне, а подобный Богу? Человек, который будет Богом! Только Бог есть Богом, ответил Израиль в один голос, и никто не подобен ему! Как премудрость могла спуститься до игры слов и до загадочных обещаний осуществить их в смысле совершено противоположном естественному значению её слов? Как! Царь Спаситель, обещанный нашему народу, стал рецидивистом, отправленным на смерть, чтобы оспорить предписания, что дал нам Моисей, как неизменные и вечные? Неужели обещанный Израилю Спаситель стал тем, во имя которого Израиль был рассеян среди народов и ввергнут в агонию, продолжающуюся семнадцать или восемнадцать веков, и всё это потому что Израиль не догадался о том, что его религия, кажется, сделала всё для того, чтобы его скрыть? Разве этот Мессия должен был нас предать нашим врагам, и разве именем того, кого вы называете Спасителем, мы были обречены на гонения, которые, рано или поздно, приведут к бунту всего человечества. Но вы сами, разве он вас освободил, когда, из-за разногласий в толковании его закона, который вы пытаетесь сделать более понятным, вы режете друг друга? Вы говорите, что Христос пришёл низвергнуть царство дьявола и основать на земле духовное царство любви; именно таким образом вы толкуете обещанные пророками победы и царство вашего Мессии. Но кто же, как не вы основали царство дьявола? Разве сказано у Моисея об этом нечистом, тираничном и богохульствующем призраке? Сатана, упоминаемый в книге Иова, появляется там в кругу сынов Бога, и даже получает от Бога задание испытать Его раба[53]. Где ещё можно найти, кроме как не в христианстве этот страшный догмат о необъятном царстве тьмы и зла, об аде, который, определённо, поглотит подавляющее большинство людей, после тех условий, что вы на них наложили? Какова же среди вас, при последнем анализе, религия большинства, т.е. главенствующая религия, т.е. истинная и единственная религия? Спросите об этом у вечного эха отчаянья вашего ада, полного скрежета зубов и плача! Как! И это после того, как ваш Спаситель разрушил царство дьявола! Кажется, согласно вам, смысл слов в вашем богословии, как и вашем толковании наших пророчеств, что разрушать означает на самом деле основать или сотворить, как и спасать означает потерять, как прощать и любить означает проклинать и отправлять на костёр. Таким образом, мы никогда не прислушиваемся друг к другу, и используя одни и те же слова на самом деле мы говорим на разных языках.

Что касается царства любви, где оно на земле? Пусть покажут нам его. Может оно в Риме, откуда ежедневно исходят отлучения и анафемы? Может оно было в противоположных лагерях православия и сект во время долгих ужасов ваших религиозных войн? Может оно было в сердцах тех крестоносцев, которые, прежде чем вступить на Святую Землю, принесли в дома евреев убийство, разорение и грабёж? Может оно в казематах инквизиции? Любовь! Но где находиться в вашей истории то место, чтобы вписать её имя между кровавыми пятнами, которыми вы покрыли её страницы? Ибо не только против нас одних вы были убийцами и палачами: несчастные безумцы! Вы резали и сжигали друг друга во имя Бога мира, и это под предлогом религии, целиком состоящей из прощенья грехов и любви! О, не рассуждайте больше над нашими пророками! Скажите прямо, что вам нравиться верить безрассудно в то, во что вам хочется верить, и что вы убиваете или бросаете в тюрьмы тех, кто верит иначе, чем вы. Будьте последовательны и непротиворечивы самим себе, распространяйте или защищайте свой догмат об отлучении и об аде под страхом; но не говорите больше о любви».

Филипп де Лимборш ответил или думал, что ответил на страстные аргументы Оробио нескончаемыми хитросплетениями схоластического богословия; достаточно будет сказать, что его ответ вызывает скуку и ничего не доказывает. Дабы опровергнуть этого пылкого и слишком справедливого противника христианства, надо было бы занять его тактику и сразиться с ним его собственным оружием. Чем языки пламени в комнате тайной вечери менее правдоподобны, чем громы и молнии Синая? Чем истязания евреев были более жестокими, чем избиение камнями пророков? Разве христианское крещение не предпочтительнее вашему болезненному и нелепому обрезанию? И если мы должны оплакивать наши преступления против любви, то разве наши ошибки делают вас лучшими? Вот что можно было бы ответить всем евреям вообще; но Оробио в частности, можно было бы сказать: Уверены ли вы, что вы взошли к истинной материнской религии, к той вере, которая навсегда примиряет разум с верой? Разве догматы Моисея такие простые, как вы в то верите, и разве не скрывается в них ни нелепостей, ни тайн? По крайней мере, уверены ли вы, что проникли всю их глубину? Какова же та непередаваемая и невыразимая Шема[54], что является ключом к своду вашего святилища? Что означают эти странные сосуды, эти причудливые светильники, эти чудовищные фигуры херувимов или сфинксов с телом быка и головой орла или человека? Что за философия скрывается за восточными сказками книги Бытия? Что это за женщина, привлечённая к дереву соблазнами змея? Иероглифы Египта и символические рисунки Индии, разве они не учат нас чемуто? Пророк с Синая, разве не был он посвящённым Мемфиса? И если бы волей случая ваш верховный учитель не стал бы перебежчиком из древних храмов и сектантом, отделившимся от древней и первичной мировой религии, чем стали бы ваши Шамеш, Тефилин[55], Мезуза[56] и Шема? Чем стал бы ваш якобы священный символ, ваше кровавое и достойное сожаления обрезание? Вот вопросы, которые, несомненно, потревожили бы сознание Оробио в его мирном вероисповедании иудаизма; но время ещё не пришло, чтобы их задать и их понять.

Ещё за столетие до Оробио, один человек горячей веры и большой учёности нашёл ключ ко всем религиозным тайнам, и опубликовал одну книжицу, озаглавленную: Clavis absconditorum a constitutione mundi Ключ к вещам, сокрытым от сотворения мира. Этот человек был просвещённым гебраистом и каббалистом; его звали Гийомом Постелем. Он верил, что нашёл истинное значение тетраграммы в иероглифической книге, предшествующей Библии, и которую он называл книгой Бытия Еноха, чтобы, несомненно, скрыть её настоящее имя от невежд; ибо на кольце символического ключа, изображение которого он дал, в качестве оккультного объяснения своего уникального труда, он также начертил его тайную четверицу:

образующую таким образом одно слово, которое, будучи прочитано слева направо[57], начиная снизу, даёт РОТА, начиная сверху ТАРО, и даже тарот, если повторить на конце начальную букву, чтобы чётко обозначить круг, и которое, будучи прочитано справа налево, т.е. как принято в еврейском, даёт ТОРА, тайное имя, которое евреи дали их священной книге.

Сопоставим с этой загадкой Постеля замысловатые наблюдения Курта Гебелина, представленные в шестом томе его «Monde primitive» [первобытный мир], относительно одной книги древних Египтян, сохранившейся до наших дней под видом пустой игры в карты: исследуем таинственные фигуры этих карт, первые двадцать две из которых, очевидно, являются иероглифической азбукой, в которой символы объясняются числами, вся колода которых разделяется на четыре десятка, каждый из которых сопровождается четырьмя фигурами четырёх цветов и четырёх различных символов, и у нас есть полное право спросить себя, не является ли цыганское таро книгой Бытия Еноха, таром или ротой или торой Гийома Постеля и его посвятителей, истинных еврейских каббалистов! Если, сомневаясь в этом, мы посмотрим на замысловатые неясности Зогара, великой священной книги высшей Каббалы, то наши догадки вскоре превратятся в определённость, когда мы поймём, что йод, десятая и главная буква еврейского алфавита, всегда рассматривалась мудрыми каббалистами как символ начала вещей, изображаемый египетским фаллосом и жезлом Моисея; что хе, вторая буква словаיהרה и пятая азбуки, есть изображение пассивного и демонстративного активного начала, и соответствует чаши или ктеису древних священных иероглифов; что вау, третья буква тетраграммы и шестая азбуки, означает крюк, сплетение, притяжение, и соответствует иероглифическим знакам меча, креста и лингама; наконец, что хе, повторенное на конце тетраграммы, может быть изображено кругом, получающимся из наложения двух чаш, прямой и перевернутой[58]. Таким образом, мы имеем ключ к четырём символам нашего таро, первый из которых представляет пустившую почки палку, второй царскую чашу, третий меч пронзающий корону, и, наконец, четвёртый круг, заключающий в себе цветок лотоса.

Нам остаётся, дабы полностью посвятиться в тайны книги бытия Постеля, хорошенько узнать и понять ряд абсолютный богословских и философских идей, которые древние связывали с десятью первыми числами. Здесь Пифагор созвучен с хранителями секретов Моисея, ибо они оба черпали из одних источников; и мы нашли, что в четвёрке секретных символов высшей Каббалы выражаются точно те же доктрины, что и в иероглифах Египта и в священных символах Индии. Фаллос, ктеис, лингам и жизнь; скипетр Осириса, чаша или цветок Исиды, лингам Гора и колесо Гермеса; процветший жезл Аарона, гомор манны, жертвенный меч и сосуд подношений, патриарший посох, комната причастия, крест и божественная просвира, все религиозные символы соответствуют четырём иероглифическим символам таро, которые являются иератическим объяснением четырёх букв великой божественной тетраграммы.

Что больше всего привлекло внимание Курта Гебелина, когда он сделал своё открытие в отношении таро, так это иероглифы двадцать первого листа, который носит в качестве заглавия слово Мир. Эта карта, которая не что иное, как тот самый ключ Гийома Постеля, представляет голую истину и торжествующую посреди короны, разделённой на четыре части четырьмя цветками лотоса. В четырёх углах карты можно видеть четырёх символичных животных, которые есть анализ [разложение] сфинкса, и которые святой Иоанн позаимствовал у пророка Иезекииля, как и Иезекииль сам позаимствовал их у буцифального сфинкса Египта и Ассирии. Эти четыре фигуры, которые наше предание, непонятое даже Церковью, дало также в качестве атрибутов нашим четырём евангелистам, представляющим четыре элементарные формы каббалы, четыре сезона, четыре металла, и, наконец, также четыре таинственные буквы ТОРЫ евреев, колеса Иезекииля РОТЫ и ТАРОТа, что, согласно Постелю, есть ключ к вещам сокрытым со времён сотворения мира. Следует также заметить, что слово тарот состоит из священных букв монограммы Константина: греческое ро, пересечённое тау между альфой и омегой, выражающими начало и конец. Расположенные таким обра30м, это слово аналогично INRI франкмасонов, два I которого выражают равно начало и конец, поскольку в каббале йод и все его производные являются символами фаллоса и творения; начало и конец выраженные таким образом одной и той же буквой, дают идею вечного начала божественного цикла, и этим INRI есть более значимым и более высшим посвящением, чем ТАРОТ.

Если сопоставить с этими открытиями иероглифическую форму креста древней Церкви, можно поразиться другим аналогиям. Первые христиане намеренно составляли кресты из четырёх секторов круга: я видел один такой, у которого было десять ветвей, исходящих одна из другой, и четыре реки у его корня; его копию можно найти в латинском труде Босиуса о торжестве креста. Первые кресты были без Христа, и имели на себе порою изображение голубя с надписью INRI, чтобы дать понять, что в этой надписи имеется скрытый смысл, и что искать его надо в Святом Духе. Часто также по четырём сторонам креста располагались четыре каббалистических животных, являющихся, таким образом, философским знаком четвёрки. В то время, знание любой тайны называли гнозисом, но её секрет должно было хранить нерушимо, и её профанация несколькими гностикамиотступниками привела к тому, что официальная Церковь утратила каббалистические ключи к своему собственному святилищу.

Те, кто сомневаются в том, что мы здесь выдвигаем, могут прочитать гностические и, в то же время, православные писания святого Дионисия Ареопагита, святого

Иринея [Лионского], Синезия и Клемента Александрии־ ского. Но, даже не выходя за рамки святого писания, они найдут в Апокалипсисе совершенный магический и каббалистический ключик, который, кажется, был построен на числах, символах и иероглифических фигурах таро.

Там действительно можно найти скипетры, чаши, мечи и короны, расположенные точным числом и соответствующие друг другу священными дюжинами и седмицами; там можно найти четыре царя четырёх сторон света и четыре всадника, фигурирующих в наших картах; там можно увидеть окрылённую женщину, Слово в царских одеждах, затем в облачении понтифика с многочисленными диадемами на тиаре. Наконец, ключ Апокалипсиса, который есть видение неба, тождественен с числом таро двадцать один и представляет нам престол, окружённый двойной радугой, а по четырём углам этой короны четыре священных животных каббалы. Эти совпадения, если это совпадения, слишком уж уникальные, и предоставляют много пищи для размышления.

Воодушевлённый своей работой, Постель наивно полагал, что его открытие примирит религии и даст в будущем спокойствие мира. Тогда он написал свой «Трактат о всеобщем согласии», свою книгу «Разумное основание Святого Духа», и обратился к отцам собравшегося в то время церковного собора в Тренте со своим «Ключом к вещам сокрытым от сотворения мира». Послание, что он им направил, любопытное: он откровенно позиционирует себя пророком, и заявляет своим епископам и своим богословам, что их анафемы уже не в моде, поскольку все люди должны быть спасены (ибо такой вывод он сделал из единства и вечности аналогического и рационального откровения в мире).

«Я вам пишу, говорит он, эту истину, отцы мои, дабы вы перестали терять своими анафемами тех, которых ради Христос принял смерть; ибо Он сам действует во всех и каждом, обучая их светом их совести, так чтобы, прославив истину, они сами служили закону. Откройте глаза, отцы мои, братья мои, дети мои; и смотрите как, из-за вашего неблагоразумия, вы превратили искупление Спасителя в бойню человеческой природы![59] Святое Письмо никогда не оглашало анафемы против тех, которые удалялись от него. Оно обещало, и это правда, посвящение всем, но оно также и говорило: «во всяком народе творящий добро приятен Богу»[60]. Так не видите ли вы что вы наложили на христианство условие более нетерпимое, чем в иудаизме?»

Отцы собора даже не оказали Постелю чести своим ему осуждением. Его книга и его письмо сочли за труд сумасшедшего и оставили без ответа. Только гораздо позже, наш богослов, сделав несколько предложений по поводу искупления рода человеческого, кажущегося инославным, был заключён в монастырь. Постель умер с убеждением, что он воскрес для того чтобы заставить понять людей его великое открытие ключей к оккультному миру и к тайнам тетраграммы; ибо ему казалось невозможным, чтобы такое откровение полностью было потеряно для будущего.

Постелю повезло, он не поплатился за своё открытие, как поплатился за своё один более великий шестнадцатью веками ранее. Нет сомнений в том, что секреты высшей каббалы были утеряны Синагогой, когда Иисус Христос их нашёл, как то признаёт еврейский автор «Sepher Toldos Jeschu». Католическое учение целиком вышло из каббалы, но под каким количеством покрывал и в каких странных модификациях! Множественность лиц в едином Боге вышла из трёх первых букв тетраграммы, только в качестве Сына взята буква хе, дабы не обожествить матерь, которая должна оставаться человеческой, и которая позже, согласно предвидениям Постеля[61], кажется, поглотила в себя всю славу других лиц. В Зогаре, мы видим божественную мать, второй замысел Элоимов, соучаствующей в творении, которое было бы невозможно без неё. Это она успокаивает и усмиряет суровость отцовского йода; это она противополагает воду огню, и милость гневу. «Огонь, говорят авторы Зогара, вырвался из божественного йода, как змей, и он собрался было поглотить землю в своё лоно, когда божественная мать (да будет благословенно имя её) навела воды и заставила шествовать освободительные волны по горящей земле змея». Здесь, мы вспоминаем, что Мария, на еврейском, означает море или соль моря, и мы понимаем почему её изображают с полумесяцем под ногами; ибо каббалисты говорят, что луна это образ божественной ктеис, тетраграмматической хе, материнской силы Элоимов, и мы больше не удивляемся той необъятной славе, приписываемой простой смертной, которая своим непорочным зачатием, поднялась по ту сторону начала времён. Сын отдал честь своей матери своим рождением, и мать Сына вечного должна быть вечной, как и Он. Всё в нашем культе напоминает числа Пифагора, тройка божественных лиц, четвёрка евангелий, семёрка даров Духа Святого и таинств, священная десятка заповедей. Двенадцать патриархов и апостолов, отвратительное создание манихеев ад, как противовесо небу не что иное, как чрезмерное осуществление уравновешивающейся двоицы Зороастра, изображённой в каббале Зогара двумя стариками, один из которых является тенью другого, Макропрозоп и Микропрозоп[62], тень человечества, окутывающая Бога, и свет Бога, просвещающий человечество, так что Бог кажется нам небесным человеком, тогда как человек земным богом. Таким образом, за всеми кажущимися нелепостями догматов скрываются высшие и древние откровения мудрости всех времён, и именно поэтому христианство, обогащённое столькими трофеями, превалирует над иссохнувшим и обеднённым иудаизмом, который больше не понимает аллегорический смысл даже своего ковчега и своего золотого подсвечника. Но насколько прекрасны и драгоценны сокровенные богатства всеобщего и каббалистического учения, настолько жалки материалистические толкования, даваемые в наши дни этим тайнам. Отрицать древнее учение легко; но оно отвергает это отрицание самим фактом своего существования. Так что же нужно сделать, чтобы победить этого сфинкса современности? Надо объяснить его загадку и разоблачить его ему самому; надо вернуть науке тот дух, что наделяет смыслом даже заблуждения веры, и вернуть чувствам единственное, постоянное и всеобщее откровение в человечестве. Это откровение это аналогия, объяснённая Словом, это природа, непрестанно разговаривающая с разумом, это математическая гармония вещей, доказывающая нам, что часть пропорциональна целому, и что целое, необходимо неограниченное в абсолюте, нуждается, не объясняя её, в гипотезе бесконечного.

Именно на необъятном поле этой гипотезы человечество непрестанно расширяет круг своих познаний и отодвигает, через завоевание знания, границы царства веры. Итак, чем становиться вера перед этой всегда захватнической отвагой? Вера это та уверенность, что толкала Христофора Колумба вперёд, когда Америка убегала от него; это вера в неизвестные части целого, существование которого нам доказывают известные части; ясно видно, что это не может быть отрицанием разума; ясно видно также, что предмет веры необходимо гипотетичен по своей форме, поскольку одно только знание может формулировать, определения же веры есть путаница знания и веры. Настоящее дело веры состоит, таким образом, лишь в соединении нашего ведения с нерушимым и всеобщим разумом, который исключает из империи первопричин всякую чудовищность и всякую ложь. Быть разумным необходимо предполагает разумное основание, это основание это абсолют, это закон; он есть потому, что он есть. Сам Бог, некоторым образом как его предполагают, не может существовать без разумного основания; только безумие может дать в качестве причины нерушимого закона самодержавие личное, произвольное и необъяснимое. Бесстрастное, незаслуженное и безответственное верховенство Бога было бы самой высшей несправедливостью и самой возмутительной нелепостью; так что такое Бог для нас? Бог это неопределённое понятие верховной личности. Для догматических религий это нечто другое, а именно, для них Бог это первое и последнее определённое гипотетического мира; но всякий раз как Бог становится определённым, он становиться конечным, и над его культом и его проявленными алтарями, всегда для неустанных устремлений человечества, ещё грядёт культовый алтарь без формы, и надпись без имени, которую афиняне поместили на самом божественном и самом философском храме: «Неведомому Богу».

О РЕЛИГИИ С КАББАЛИСТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Религиозное чувство существует в человеке.

Природа ничего не делает без цели и не создаёт потребности без надобности.

Религия, таким образом, есть нечто реальное. БЫТИЕ ЕСТЬ БЫТИЕ.

Слово Бог выражает неизвестный сам по себе идеал, но слишком известный через различные идеи, которые люди о нём составляют. Над всеми этими идеями, 60лее-менее мудрыми, господствует одна о верховном уме и первичной власти. Абстрактная идея о существовании математических законов, которые управляют мировым движением, опечаливает великое число умов, которые, видя ,что человеческая воля некоторым образом участвует в необъятном механизме, составляющем вселенную, находят этот механизм, каким бы великим он ни был, ниже человека, если он сам не имеет сознания. Здесь останавливается наше универсальное чувство [религиозное], остальное делает воображение. Одни делают Бога безличным, другие многоличным; науке остаётся принять, что Бог это вероятно крайне необходимая гипотеза о верховном сознании в математике бесконечностей.

Мы сказали вероятно крайне необходимая, чтобы уважить свободу сознания искренних атеистов; но каббала, матерь точных наук, не допускает сомнения, когда она уполномочивает какую-либо гипотезу; и отталкиваясь от самого существования религиозного чувства и от имени, выражающего для всех народов и для всех людей это незримое и бесконечное бытие; каббала, говорим мы, сделала чёткий вывод о его необходимом существовании, потому что Слово свидетельствует о его бытии, как отражение [в зеркале] свидетельствует о теле.

Человек не может понять Бога иначе как бесконечного или, скорее, неопределённого человека; ибо где он возьмёт термины сравнения для другого образа божества? Поэтому, все, кто пытаются определить и персонифицировать Бога, впадают неизбежно в антропоморфизм и, как следствие, в идолопоклонство.

Вот почему каббалисты отличают реальное бытие Бога от его идеи у человека, и лишь этой человеческой идее они дают имя Иегова или Адонай. Что же касается верховной реальности, то она для нихnon ens,непостижимая, неизречённая, неопределённая. Впрочем, оценивая, как мы сказали, божественные реальности по их отражениям или по их теням в человеческом уме, они думают, что эта тень или это отражение предоставляет нам все божественные понятия в противоположном смысле, но что знание должно их исправить, чтобы прийти к гармонии, проистекающей из аналогии противоположностей.

Такое суждение о низменных вещах, через антитезис, является одним из великих секретов каббалы и одним из оккультных ключей экзегетики. Этот ключ представлен двумя треугольниками, один правильный и другой перевёрнутый, образующими шестиконечную звезду таинственной печати Соломона. Каждый из этих двух треугольников, взятый отдельно, представляет неполную и, как следствие, в корне лживую идею об абсолюте; только союз двух являет истину.

Применим это к ведению Библии. Откроем, например, первую главу книги Бытия. Мы находит там историю творения мира за шесть дней. Перевернём смысл, возьмём антитезы; мы получим творение Бога за шесть ночей. Это требует объяснения. Бог, говорит нам книга Бытия, создал человека по своему образу, а философия показывает нам, что человек также создал Бога по своему подобию. Итак, этот философский факт послужил основой теургическому утверждению прямо пропорционально аналогии противоположностей. Прогресс, наблюдаемый в человеческом духе, попыток сформулировать Бога открыл Моисею, через антитезу и через аналогию противоположностей, последовательные периоды творения. В двух словах: не имея возможности судить о Боге иначе как по его образу в человеческом уме, Моисей последовал всем контурам этого образа и перерисовал его мысленно. Именно так он дошёл до своей космогонии, через изучение всеобщей теогонии.

Первая глава книги Бытия, каббалистически обращённая, даёт краткое ясное изложение всеобщей теогонии и её постепенного рождения в человеческом уме. Само по себе, это изложение выглядело бы нерелигиозным и представляло бы божество как выдумку человека. Текст Моисея, взятый отдельно, походит на сказку и смущает разум. Но, когда объединить две противоположности, когда образовать из двух треугольников звезду, можно поразиться находимой там истине и свету. Каждый может прочесть этот текст в Библии, и вот его инверсия, точнее, первой его главы.

ОККУЛЬТНАЯ КНИГА БЫТИЯ.

Глава первая.

«Извечно необъятность неба и протяжённость земли создавали в человеке идею о Боге.

Но эта идея была неопределённой и неясной, она была маской тьмы на необъятном призраке; и дух человека бороздил по своим концепциям, как по водам.

И сказал человек: Да будет верховный ум! И стал верховный ум. И человек увидел, что эта идея была прекрасной и он отделил дух света от духа тьмы; он назвал дух света Богом; дух тьмы дьяволом, и он создал царство добра и царство зла. Была первая ночь.

И сказал человек также: Да будет непреодолимое разделение между мечтами неба и реалиями земли! И человек сделал разделение, и он отделил вещи вверху от вещей внизу, и стало так. И человек назвал своё воображаемое разделение небом; и был вечер и было утро: вторая ночь.

И сказал человек: Отделим в нашем культе массы туч от сухого понимания неба. Он дал небу без вод имя отца; а массам туч имя матери. И увидел человек, что это прекрасно, и он сказал: Да прорастёт на небе всякая растительность символов, где догматы выходят один из другого, как семя из травы, и трава из семени.

Насадим яблочный сад с плодами тайными и всегда восстанавливающимися. И небо произрастило символы, как траву, и тайные деревья заплодоносили. И увидел человек, что это прекрасно. И был вечер, и было утро: третья ночь.

Сказал также человек: Да будут таинственные светила на моём небе, и да разделяют они знание от невежества, день от ночи! И стало так; и человек сделал два 60жества великолепных: одно большое для посвящённых, другое меньшее для простаков, и маленьких богов, многочисленных как звезды. И он поместил их на задворках своего неба, чтобы быть царями земли и создать различие между знанием и невежеством, между днём и ночью. И увидел человек, что это прекрасно, и был вечер и утро. Это была четвёртая ночь.

Сказал также человек: Да породят тучи драконов летучих и зверей фантастичных. И породили тучи чудовищ, дабы пугать детей, и дьяволов крылатых; и благословил их человек, сказав: Растите и умножайтесь, и наполняйте небо и землю; и человек помещал по очереди на алтари всех животных земли. И был вечер, было утро, и была пятая ночь.

Так, поклонялся человек животным и пресмыкающимся всех родов; и увидев, что это ему удаётся, он сказал: Сотворим Бога по образу нашему, по подобию нашему, и да будет он царём левиафанов мифических, чудовищ небесных и великанов пекельных. И сотворил человек Бога по своему образу и подобию. Сотворил он его по подобию человека, и он благословил его, говоря: Расти и умножай свои образы; я даю тебе царство неба и обитель земли. И было так; и увидел человек всё, что он создал, и вот, великолепно. И был вечер, и было утро: шестая ночь.»

Об этом оккультном Бытии думал Моисей до того, как написать своё, и вот как он должен был рассуждать.

Материя есть внешняя форма духа. Ум действует на неё, и она действует на ум. Возникает гармония из аналогии этих двух противоположностей.

В духе человека, борющегося против материи, законы прогресса аналогичны законам движения и прогресса в самой материи.

Таким образом, сотворение мира вне Бога должно быть аналогичным сотворению идеи о Боге в человеке.

Так например, взяв в качестве основания счисления священную тройку и её удвоение, которое выражает её мираж, Моисей написал свою космогонию шести дней, аналогичную шести великим ночам человеческого посвящения во все религиозные тайны.

Этот ключ к откровению есть также ключом ко всем религиозным культам и к их влиянию на цивилизации и на человеческие судьбы.

Мы собираемся разъяснить:

Признав действие мысли на форму и, в силу реакции по аналогии, формы на мысль, должно заключить, что внешние объекты действуют на человека или воздействуют на него настолько, насколько он может действовать на них. Человек построил храм согласно своему 60жественному идеалу; затем сделанный им храм впечатлил его так, что он не смог войти в него, не воззвав к своему Богу. Неопределимый идеал обрёл тело, форму, и он стал видимой реальностью, осязаемой для человека. Можно ли сказать, что он обманул себя? Да, несомненно, во всём том искажённом, что форма выражает в его идеале, но не в том, что она осуществила из совершенства и истины.

Именно так религия создавала культы, а культы создают почитание [набожность], являющееся силой религии.

Религиозные церемонии есть практики высшей каббалы, и магия запрещается не столько из-за её опасности, сколько из-за власти, которую она может дать практикующим её.

Практика это Слово в действии. Практикующий человек становиться, волей-неволей, преданным доктрине, ритуалы которой он практикует.

Если Юлиан смог отказаться от христианства, так это потому, что он никогда не практиковал его добровольно, и по этой же причине он отдался во власть эллинских церемоний. Церковь хорошо знает эту силу, и поэтому внутренними чувствами она занимается, как кажется, меньше, чем внешними практиками. Исповедуйтесь, говорит она, и ходите на богослужения, остальное придёт само.

Известно, что сектанты чёрной магии вызывали и видели дьявола, давая тем самым тело и реальность даже абсурдному идеалу. Достоверные дела многочисленных судебных процессов по магии не позволяют нам в этом усомниться.

Экзальтация, производящая видения, заразна и передаётся со скоростью электричества всем тем, чья сила разума не стоит на страже против этого природного влияния. Вот как объясняются явления так называемых духов Америки. Также серьёзные богословы, разве все они согласны, чтобы объявить, что видения ничего не доказывают в области доктрины. Это заявление учителей должно было бы заставить простых людей быть на страже против надприродных откровений и пророчеств, основанных на видениях.

Великий и неудачливый император Юлиан имел несчастье серьёзно верить в своих богов, основываясь на вере в видения, которые ему обеспечивал Ямвлих и Максим Эфесский. Это полностью еврейское или христианское легковерие отдало его на милость новых рвений, 60лее сильных и более универсальных, чем его: он был увлечён и опрокинут этим потоком.

О святом короле Луи рассказывают нечто, что даёт ему много чести. Однажды его спешно искали, чтобы пригласить стать свидетелем чуда, случившегося в его часовне. На просвире появился лик Христа, и Он явил себя множеству свидетелей. «Зачем мне идти? сказал святой Луи. Я верю в реальное присутствие Иисуса Христа в просвире, потому что я Его там не вижу, но еели бы я Его там увидел, я больше бы не верил».

Публичное чудо есть свидетельство исступления и, как следствие, коллективного безумия; оно вызывает веру точно так же, как чума вызывает чуму. Безумие креста (это слова святого Павла) было только гомеопатическим лекарством от безумия оргий и любострастий века Калигулы и Нерона. Посты столпников были всего лишь рационально безумной реакцией на ужины Клода и пиры Тримальхиона. Святой Антоний выступал против Петрона, а то нечистое животное, которое служило ему псом, было живым сатиром римских обычаев периода упадка.

Так, Сенека на пирах Нерона, разве он не восхвалял и не завидовал сверх меры строгости Диогена, и святой Антоний в своей пустыни, разве он не грезил эпопеи опьянения и разврата, затмевающие фантазии Тигеллина[63]. Гармония является результатом аналогии противоположностей.

Исступление вызывается физическими средствами, каковыми являются: 1) продолжительное и регулярное напряжение ума; 2) пост; 3) представления и воображения; 4) музыка и песни, аналогичные объекту исступления; 5) окуривания и благовония. Пусть удивляются теперь тому, что набожные люди подвержены откровениям и экстазам. Но можно также сказать, что такими же средствами можно прийти к интуитивному видению Кишатана [Kichatan], Пимпоко [Pimpocau] или Парабавасту [Parabavastu], увидеть даже мерзкий призрак, резюмирующий собой всех ложных богов, Сатану!

Отсюда следует:

Что все культы по своей сути магические;

Что они сами собой совершают религиозное дело, т.е. творческую экзальтацию интуиций веры видений как небесных, так и адских;

Что они, в зависимости от их большей или меньшей нравственности, являются лекарством или ядом для духа.

Отсюда также следует:

Что религии без церемоний являются культами сухими и недейственными;

Что протестантство, например, может возбудить рвение лишь редко и поодиноко;

Что оно есть скорее религиозное отрицание, чем утверждение;

Что оно не обладает ни ключом к пророчествам, ни источником вдохновений, ни волшебной палочкой;

Что оно неспособно создать Бога, и, как следствие, что оно никогда не произведёт великих святых.

Отсюда видно, насколько обманываются те, кто мечтают о рациональных религиях без тайн, без мифологии и без жертвоприношений.

Они мечтают о религиях без религии.

Религия это магическое творение фантастического мира, сделанного чувственным для веры.

Это видимое осуществление ультрарациональных гипотез; это удовлетворение одной чудной потребности, общей для женщин, детей и всех тех, кто им подобен.

Если католическая религия чем-то больна, то потому, что она задалеко пошла на уступки разуму в восемнадцатом веке, и она видит лишь то, что он ей ещё оставил из чувства нетерпимости.

Те, кто хотят её очеловечить хотят её убить, и она хорошо это чувствует.

Если после неё должна прийти другая религия, она неизбежно будет более неразумной религией, и, следовательно, более сильной, как религия.

Религиозное утверждение есть антитезис утверждению разумному, и философская гармония происходит от аналогии двух противоположных утверждений.

Христианин, принимающий небо за свою единственную родину, идёт нравственно ногами кверху, а головой книзу; и именно поэтому небо становиться отражением земли.

Союз религии и философии должен свершиться именно через их отличие, которое им позволит соединиться как два треугольника звезды Соломона, как нож с ножнами, как полнота с пустотой.

Именно поэтому, духовное должно быть отрицанием мирского, и царская власть и богатство всегда будет смертью для власти жреческой, разрушая чудесное в её миссии и возбуждая недоверие и зависть у материальных инстинктов.

Именно поэтому также, светская власть покрывается насмешками, когда она вмешивается во власть духовную, поскольку она всегда будет подозреваться в корыстных мотивах. Всегда будут смеяться над учителем, который скажет: «Бог хочет, чтобы вы мне подчинялись». Но когда один человек, по-настоящему независимый от Цезаря, сказал миру: «Подчиняйтесь Цезарю!», то этому человеку поверили, в особенности, когда очевидно, что он ничего не принимал от Цезаря.

По этой же причине священники не могут жениться и оставаться священниками. Никто не пророк у себя дома, и ревнивые жёны требуют от своих мужей учитывать исповеди их соседей.

Древние маги практиковали половое воздержание. Пифагор и Аполлоний воздерживались от женщин. Даже язычество имело весталок. Именно то ненормальное и, в некотором роде, неразумное в половом воздержании, делает его религиозным по сути; мир хорошо это чувствует, ибо он хулит против полового воздержания священников, но в то же время он презирает женатых священников.

Нечто странное! Религия самый человечный из всех институтов, а философия это то, что есть действительно божественного в умственной жизни человека. Религия есть синтез страстей: алчность к бесконечному добру, тщеславие, доходящее до бреда в обожествлённом устремлении, отчаянье от пресыщения в сладострастии или от его неутоления, которое находит убежище в экстазе; особенно гордость, необъятная гордость, которая считает себя смирением перед Богом! Гордость, которая обвиняет себя в оскорблении Бога и возмущает гармонию миров! Философия, наоборот, смелая в своём сомнении, скромная в своей ярости, верит лишь опыту и не желает ничего, кроме работы. Но, мы это уже почувствовали, религия сама по себе и философия сама по себе есть два заблуждения. В основе одной лежит аскетичное самоубийство и все преступления фанатизма; в основе другой отчаянье скептицизма и отупение от абсолютного безразличия. Религия и наука, как эрос и антэрос древней мифологии, борются друг с другом, чтобы взаимно поддерживать друг друга. Понадобился успех Вольтера, чтобы побудить гордость Шатобриана, и без окончательно объяснённой Библии, мы никогда не преклонялись бы перед Гением христианства.

Движение это жизнь, и закон движения всегда толкает мнение к крайностям; но одна пословица говорит, что концы соприкасаются, и преувеличения графа Местра мало отличаются от преувеличений Марата. Ещё раздираются между Маратом и графом Местром, и смешивают, между этими двумя лагерями, в одной и той же оценке и в одном и том же безразличии, Фенелона, Винсента Поля и Вольнея. Слишком добрые и слишком сильные люди вне битвы. На истину объявлен конкурс; но все те, кто её находят, обречены на молчание, иначе всему придёт конец.

«Именно поэтому, говорил Христос, говорю притчами, дабы видя не видели, и слыша не разумели; иначе все обратятся и будут спасены.»

Таким образом, нельзя чтобы все обратились, или, переводя лучше, свернули в одно и то же время со своего пути. Нельзя, чтобы все были спасены, т.е. были вырваны, через посвящение, из борьбы противоположностей. Однако, все званные, но избранные всегда в малом числе; т.е. условия посвящения таковы, что они могут быть выполнены лишь малым числом соискателей в великом конкурсе, возобновляемом из века в век, и продолжающимся вплоть до избрания и приветствия каждого.

Ни религия сама по себе, ни наука не делают посвященных; но только союз этих двух светил, ставших единим целым. Затем посвященные создают, по своей воле, религию и науку для простых людей. С одной стороны мифы, с другой неумеренные рассуждения, посередине находиться знание веры и вера знания, обнимающиеся и объединяющиеся, чтобы управлять миром. Религия это женщина, и она господствует через поэзию и любовь. Научный прогресс это мужчина, и он должен править и защищать женщину в случае необходимости свой силой и разумом.

Те, кто занимают крайнюю и абсолютную точку зрения Вольтера в суждении о религии, должны удивляться и негодовать от того, что видят её ещё защищавмой и господствующей. В их глазах, и в самом деле, это всего лишь грубый ряд корыстной лжи и тупых практик; но они судят об этом так же плохо, как и Мария Алакок [Alacoque], если бы она ещё жила, могла бы судить о чём-то касательно науки, прогресса и свободы. Во всяком деле, надо учитывать то, что есть.

Пусть строгое пуританство философии полового воздержания не содержит в себе ничего, кроме сказок детям или приятных маленьких обманов для утоления их любопытства, пусть она негодует против кормилиц и против матерей, природа не принимает в расчёт гнев философии; но мудрец, отдав всю свою волю женскому жречеству, будет следить за выбором сказок, будет противополагать ужасным выдумкам, отрицать существование оборотней и страшилищ, и также будет тем самым препятствовать им расслабить зарождающийся разума ребёнка. Обманывать людей, чтобы их эксплуатировать, порабощать их и замедлять их прогресс, мешать, даже если это невозможно вот преступление чёрной магии; но обучать их постепенно через притчи догматов и поэзию мучеников, поднимать их души величием надежд, приводить их к мудрости посредством высоких и искренних безумий это жреческое искусство во всей своей чистоте, это магия света, это каббалистический секрет истинной религии.

Великое зло случилось с христианством. Разглашение тайн гностиками извергло гнозис, люди выбрали себе невежд в качестве поводырей; они провозгласили равенство перед верой, и слепые стали поводырями слепых, чего, не без основания, опасался Учитель. Что же случилось? То, что добродетели внизу почти невозможны вверху, вожди жречества оказались без знаний и без добродетелей, необходимых их высокому достоинству. Тогда они установили касту, чтобы поднимать исключительно друг друга, и попытались учредить древние испытания, но без последовательного посвящения; так чтобы подчинить навсегда волю посвящаемого, клерикальное образование иссушает сердца и притупляет ум. Отсюда происходят все зла религии, а затем и зла общества. Именно поэтому проповедники такие сухие и такие недейственные. Как хотите вы, чтобы они заставили любить закон, который сами они носят как иго с самого своего детства? Как будут говорить они к сердцам, они, чьи сердца обречены на вечное молчание?

Впрочем, нынешнее духовенство делает отчаянные усилия, чтобы сохранить такими, какими они когда-то были, догматы, которые восемнадцатый век разоблачил. Они не штопают платье Исиды, и божества в штопаных одеждах не вызывают доверия. Что необходимо, так это новая вуаль, и народная поэзия уже над этим трудится, ибо мир не остаётся долго без религии.

Мы говорили, что религиозные практики есть средство вызывать экстаз, и именно естественные явления экстаза простые люди принимают обычно за чудеса. Вот эти явления:

1)Нечувствительность к каким бы то ни было повреждениям и к какой бы то ни было боли;

2)Видения или более-менее сознательный сомнамбулизм;

3)Спонтанное красноречие и наитие из-за возбуждения, и установления прямой связи с общим местом мыслей других;

4)Избыток флюида, способный оказывать необычные воздействия, подобные той непосредственной передаче экстаза и всех связанных с ним явлений, как то: мгновенное излечение определённых заболеваний, кажущаяся отмена некоторых законов природы, например, тяготения, как то происходит ежедневно в Америке и в других местах, когда видят, как приподнимаются и зависают в воздухе столы, при этом их никто не касается. Известно, что подобные явления происходили во время конвульсий на погосте Сен-Медарда. Экстатичные женщины поднимались над землёй; это засвидетельствовали даже янсенисты, но они приписывали это чудо дьяволу, и в качестве доказательства приводили непристойности в этих вознесениях в воздух, когда одежды женщин, как они видели, приподнимались и снимались сами вопреки всем законам физики, при восходящем движении тела конвульсивной. Эта сложность чуда, разве не доказывает присутствие некого природного действующего начала, некой движущей силы, пущенной в ход сверхвозбуждением не только одного человека, но всего круга ревнителей? И если эта движущая сила действительно существует, если она может, при определённых обстоятельствах, уравновешивать законы тяготения, почему бы тогда экстатичные и сомнамбулы не добились бы того, чтобы естественно ходить по воде? Чудеса всегда творит только природа; фанатизм их эксплуатирует, наука их объясняет. Мудрости надлежит ими воспользоваться, чтобы привести к победе разума и прогресса.

КЛАССИКИ КАББАЛЫ. ТАЛМУДИСТЫ И ТАЛМУД.

Важность Талмуда, отрицаемая с неразумием невежеством христиан и слепо поддерживаемая простыми суевериями евреев, целиком и полностью зиждется на великих и неизменных истинах святой Каббалы.

Талмуд, чьё имя состоит из священной буквы Тау [ת] и еврейского имени [למד], означающего обучение, содержит семь отдельных частей, которые ни в коем случае нельзя смешивать: Мишна или Талмуд Иерусалимский, две Гемара или Талмуд Вавилонский, Тосефта или добавления, Барайта или приложения, Марашим[64] или аллегорические комментарии, и Аггада или традиционные рассказы.

Талмудисты, составители этого смешанного труда, принадлежали к трём классам раввинов, чей сменяющий друг друга авторитет сохранил, растолковал и прокомментировал первичные тексты. Ими были: Тенаимы или посвященные, Амораимы или простые ученики Тенаимов; затем пришли Масореты и Хахамимы, слепые сохранители текстов, систематические вычислители знаков, абсолютное значение которых они не знали, богословы, видевшие Каббалу лишь в некоторых математических играх плохо понятой Гематрии и недостаточной Темуры.

У евреев, как и у христиан, склонности официальной церкви или синагоги всегда были направлены на материализацию знаков, чтобы заместить иерархией мирских влияний иерархию знаний и добродетелей. Вот почему до прихода Христа, пророки, представляющие собой посвящение и прогресс, всегда были в открытой борьбе или в молчаливой вражде с духовенством; вот почему фарисейство времён Иисуса преследовало новую школу ессеев, основателем которой он был[65], а значительно позже противостояло учениям учеников Гилеля и Шамая. Ещё позже, Коганимы также были враждебны посвящённым иудеям Александрийской школы, и синагога Хахамимов и Масоретов не оставляла в покое Коганимов или превосходных учителей, что благодаря оккультизму, который несомненно был одним из секретных корней масонских учреждений в тёмное время средних веков. Таким образом, не у официальной синагоги нужно спрашивать ключи к высшей Каббале и скрытому смыслу Талмуда; нынешние представители древнего библейского богословия скажут вам, что Маймонид, этот великий светоч Израиля, не только не был каббалистом, но считал бесполезным или даже опасным изучение Каббалы. Маймонид, однако, почитал Талмуд и походил на тех утопистов мистиков, которые отвергают христианство, обожая Евангелие. Никогда, ни в какое время, непоследовательность не пугала человеческий ум.

Если бы Талмуд не был первоначально великим каббалистическим ключом иудаизма, то было бы непонятным ни его существование, ни традиционное почитание, предметом которого он является. В действительности, мы цитировали текст иудейского катехизиса, который должен заставить всех верующих евреев посмотреть на Талмуд, как на классическое и подлинное собрание секретных законов Иеговы, сохранённых мудростью Моисея для традиционного обучения колена [рода] священников. К тому же мы знаем, что тело этого оккультного богословия явно есть то, что все серьёзные посвящённые считают системой Каббалы. Итак, ключ к этому знанию, который один только открывает все потайные двери и позволяет проникнуть во все глубины Библии, должен равно подходить ко всем тайнам Талмуда, другой условной библии, придуманной лишь для того, чтобы испытать библейские ключи. Именно поэтому талмудисты, желавшие сделать понятным мудрецам аллегорический смысл некоторых явно нелепых высказываний священных книг, превзошли в этой самой нелепости и дали для объяснения невероятного текста совершенно невозможный комментарий. Вот один пример этого метода:

Автор аллегорической Книги Иова изображает грубую силу под образами двух чудовищ, одного земного и другого морского, одного из которых он называет Бегемотом, а другого Левиафаном. Несомненно, это не без каббалистического умысла он употребляет здесь число два или двоицу, ибо грубая сила всегда составляет самой себе конкуренцию по роковым или ниспосланным провидением законам равновесия, и точно так же, как при вечном рождении вещей гармоничных, являющихся результатом аналогии противоположностей, так и в титанических излишествах силы, гармония сохраняется или устанавливается через противоборство равных. Вот что хотел сказать автор Книги Иова, вот как талмудисты развивают эту сказку:

«Элоим позволил морю отдаться видимому хозяину, а земле отдаться царю». Это нам напоминает басню о лягушках и журавле.

«Море породило Левиафана и земля извергла из своего потрясённого лона Бегемота. Левиафан был большим змеем морским. Бегемот был быком [херувимом] с огромными рогами». Отсюда произошёл наш дьявол.

«Но вскоре Левиафан так заполнил море, что воды возопили к Элоиму, не зная где укрыться.

Земля со своей стороны восплакала от того, что стала растоптана под ногами Бегемота и лишённая им всей зелени.

Элоим сжалился и забрал Левиафана морского и Бегемота земного.

И он засолил их, чтобы сохранить [законсервировать] их аж до пиршества последнего дня.

Тогда избранные будут есть плоть Левиафана и Бегемота и найдут её вкусной, потому что это сам Господь законсервировал её и приготовил.» Где же Вольтер, чтобы посмеяться над этой чудовищной солониной, над Богом-поваром и над этим поеданием отвратительных мумий! Сначала мы согласимся с ним, что аллегории раввинов часто оскорбляют здоровый французский вкус и тот тонкий аромат литературной вежливости, который они не могут ни понять, ни догадаться. Но что скажут смеющиеся, если, в басне о Левиафане и Бегемоте, им дадут понять решение загадки о зле? Что они ответят, если им скажут, например: Дьявол христианства изображает собой слепые излишества жизненной силы, но природа сохраняет и поддерживает равновесие, даже чудовищность имеет свой смысл и рано или поздно послужит питанием мировой гармонии. Так не бойтесь же призраков. Всё, что над человеком должно быть более прекрасным и лучшим, чем человек; ниже скоты, и скотина, какой бы она ни была, должна быть помощником или пищей человеку! Малодушные дети, так не бойтесь же больше того, что дьявол вас не съест! Будьте людьми, и тогда вы съедите дьявола, ибо дьявол, т.е. дух нелепости и невежества, не может подняться выше скота. Вот что надо понимать под окончательным и каббалистическим пиром Бегемотом и Левиафаном!

Теперь представьте себе, как какой-нибудь комментатор Коганим или Масорет, буквально принимает аллегории талмуда за факты, серьёзно рассуждает о буквальной реальности, доказывает реальное существование Левиафана и Бегемота, устанавливает, например, что луна является посолочным чаном Вечного Отца, что Он может поместить туда Левиафана и Бегемота после того, как углубит её и заполнит солью и т.д. и т.п., и у вас будет представление о всём Талмуде, об этих прикрытых светильниках и наивных заблуждениях.

Первый Талмуд, единственный истинно каббалистический Мишна был отредактирован во втором веке от Р.Х. последним главой Танаимов Рабби Иехудой ха-Насси ха-Кадошем, т.е. Иудой пресвятым князем. Имена кадош и князь давались великим посвящённым в Каббалу и были сохранены среди адептов оккультного масонства и розенкрейцеров. Рабби Иехуда составил свою книгу следуя всем правилам высшего посвящения, написав её внутрь и наружу, как говорили Иезекииль и святой Иоанн, и указав трансцендентальный смысл священными буквами и числами, соответствующими Берешиту первых шести Сфирот. Мишна состоит из шести книг, именуемых Седер, порядок и содержание которых соответствует абсолютным знакам каббалистической философии, как мы сейчас то объясним.

Сфироты с божественными именами Ключ к теологическим понятия согласно евреям.

Мы уже сказали, что каббалисты не определяют Бога, но поклоняются Ему в Его проявлениях, каковыми есть идея и форма, ведение и любовь[66]; они предполагают верховную власть, опирающуюся на два закона, каковые есть спокойная мудрость и активная любовь, иначе говоря, необходимость и свобода. Вот почему они образуют первый треугольник так:

Гдула Любовь.		Гвура Правда.
	Тиферет Красота.

Объединив эти два треугольника и скрестив их, они образовывают то, что называют огненной звездой или печатью Соломона, т.е. полным выражением богословской философии Берешит или мирового Бытия.

Именно на этой основе Рабби Иехуда установил деление своего труда. Первая книга, или Седер, соответствующая понятию Кетер, озаглавлена Зраим [זרעים] семя потому что в идее верховной короны содержится понятие оплодотворяющего начала и мирового порождения.

Вторая книга соответствует сфире Хохма; онаозаглавлена Моэд [מועד] и в ней ведётся речь о вещах священных, которые нельзя изменить, потому что они представляют собой вечный порядок.

Третья книга относится к Вина, свободе или творческой власти, она толкует о женщинах, семье и носит имя Нашйм [נשים].

Четвёртая книга, вдохновённая идеей Гвура или Правды, толкует о беззакониях и их наказаниях: её заглавие Незикин [נזיקין].

Пятая книга, соответствующая Гдула, т.е. милости и любви, имеет своим заглавием Кодашим [קדשים], и толкует о утешительных верованиях и о святом.

Наконец, шестая книга, аналогична сфире Тиферет, содержит самые сокровенные секреты жизни и касающейся её морали; в ней идёт речь об очищениях, т.е. о врачевании души, и она носит таинственное имя Техарот» [טהרות], выражающее само по себе весь скрытый смысл символических колёс Иезекииля и имени Тора, данное также в наши дни раввинами всему Писанию.

Во главу Мишны, Рабби Иехуда ха-Наси ха-Кадош положил предание древних мудрецов иудаизма. Это были пословицы и поговорки последователей Соломона,касающиеся изучения самодержавной мудрости:

«Тремя вещами, говорит Симон Праведный, поддерживается мир:

Обучением закону,

Обязанностями культа,

Делами любви.»

Вот ещё каббалистический треугольник: устойчивый закон, прогрессивный культ и любовь, которая есть общая жизнь и разум культа и закона.

Антигон сказал: «Не будьте как слуги, повинующиеся за жалование. Пусть вашей наградой будет само ваше повиновение, и пусть вам будет присуще уважение вещам высшим.»

В этом нет ничего суеверного и над этим может размышлять большое число католиков.

«День короток, говорит Равви Тарфон, работы много, а работники ленивы; они не заработают щедро цену их дня, ибо хозяин ответит за них и возместит своей активностью их безделье».[67] Обещание спасения всем; жёсткое отрицание греха и зла, ответственность

Провидения, которое исключает идею наказания во временной необходимости страдания, рассматриваемого только как стимул медлительности людей.

Акабия говорил: «Хорошенько запомни три вещи и ты никогда не согрешишь:

Откуда ты пришёл,

Куда ты идёшь,

И кому ты должен отдать отчёт».[68] Вот три вещи, которые надо знать, чтобы никогда больше не совершить преднамеренного зла.

Тот, кто хорошо знает эти три вещи, не хочет больше грешить, иначе он был бы безумен.

Тот, кто их ещё не знает, ещё не может грешить; в самом деле, как можно не исполнить долга, о котором не знаешь?

Таковы изречения, собранные учителем Иудой Святым Князем, стоят во главе книги семян или мировых начал. Он следует затем от фигурального к положительному, и ведёт речь о сельском хозяйстве. Здесь Вольней и Дюпюи в самых высоких тайнах иудейской религии отыскали календарь. И почему, в самом деле, не быть этому календарём? Разве венец Кетер не соответствует венцу года, а религиозные праздники не есть ли они видимыми виньетками этой диадемы высших верований? Но трансцендентальная философия Талмуда оставляет далеко в стороне все материализованные суеверия и верования. «Тот, кто говорит: Я хочу грешить, ведь придёт прощенный день, чтобы отпустить мне грехи, тот делает бесполезным прощенный день, и ему не будут отпущены его произвольные беззакония.»

«Грехи, ещё говорят талмудисты, когда они между людьми и Богом, Бог может отпустить им их в прощенный день; но когда они между человеком и человеком, т.е. когда они затрагивают справедливость между братьями, только человек может их отпустить, заявив перед законом, что ущерб возмещён».

Это великолепно и не нуждается в комментариях.

Такова мудрость, председательствующая на праздниках Израиля, описанная во второй книге Иерусалимского Талмуда, так тесно связанной с первой, поскольку одна ведёт речь о возделывании полей и душ, другая о культе Бога и символическом календаре.

Третья книга, или Седер, посвящена в особенности женщинам и главному началу семьи. Талмудическое право не отличает женщину от мужчины, и не пытается, через раздражительные вопросы равенства или относительного превосходства, установить в любви противоборство, которое будет отрицать и разрушать любовь; для каббалистов женщина ни равна, ни служанка, ни хозяйка, ни спутница человека; она сама человек, выражение его любящей и материнской стороны; женщина обладает всеми правами мужчины в мужчине, мужчина уважается в женщине. «Пусть же никогда человеческая глупость не разделяет того, что божественная мудрость пожелала соединить! И горе тем, кто живут одни!!!»

Вопросы раскрепощения женщины и гражданского равенства, на самом деле, являются мечтами девствующих женщин, а перед законом природы, безбрачие это чудовищность.

«О душа моей души, сердце моего сердца и плоть моей плоти, говорил со всем своим восточным красноречием один посвященный в тайны Мишны, ты говоришь о равенстве со мною! Ты желаешь стать кем-то другим, чем я сам! Ты желаешь вырвать своё сердце из моего сердца, ты желаешь сделать два из того, что было единицей; и, точно также как Бог образовал тебя из моей плоти и из кости моей груди, ты желаешь вырвать из себя без меня нечто чудовищное, чтобы тебя созерцать и меня заменить в твоём бытии! Но когда ты сделаешься моим соперником в любви, сможешь ли ты когда-либо стать мне равной в горе и в сожалениях?»

«Алтарь плачет, говорил один раввинталмудист, когда жених отделяется от своей невесты».

Четвёртая книга Мишны о несправедливостях и убытках есть сборник гражданских законов, стоящих гораздо выше всех средневековых кодексов, и именно этому секретному законодательству надо приписать сохранность Израиля на протяжении стольких гонений, и его освобождение благодаря индустрии, которая является последним материальным словом цивилизации и охране всех политических прав так болезненно и так полно отвоёванных в наши дни реабилитированными детьми древних изгоев Израиля.

Книги, озаглавленные Кодашим и Техарот, завершают своими подробностями, совокупность высших еврейских традиций, и величественно закрывают круг откровений Равви Иехуды. Далеко отстоят от этого прекрасного посвятительного труда комментарии двух Гемар и толкование в аристотелевском духе Моше Маймонида.

Этот Маймонид, однако, был учёным богословом и вообще великим человеком; но он настроен против каббалистических ключей Талмуда из-за ужаса суеверия и реакции против мистицизма. В своём «Морэ Невухим» (Путеводитель заблудших)[69] и в своих восьми главах, он сводит предания Талмуда к вульгарным законам природы и рассудка, затем в «Яд Хазака» (Сильная рука) он объединяет еврейские верования в одном символе[70] из тринадцати пунктов, что является шедевром простоты и рассудительности, но что, вопреки самому Маймониду, относится так к началам самой чистой каббалы, что тринадцать первых ключей Таро, этого великого каббалистического колеса, точно соответствуют в своих иероглифических знаках тринадцати главным пунктам символа Маймонида.

Затем образуются масонские сообщества и соберут предание, потерянное евреями и осуждённое христианами, ибо само имя и атрибуты масонства относятся к построению храма, этой универсальной мечты каббалы. «Царство Мессии придёт, сказал один из отцов синагоги, когда люди навсегда освободятся от гнёта воспоминаний земли».

«Тот не есть истинный израильтянин, сказал другой учитель, для кого храм не есть немедленно реализуемое построение, ибо он его строит в своём сердце.»

Храм, таким образом, был социальной утопией и символом совершенного правления, основанного на уравнительной иерархии ведения и заслуг. Храмовники, посвящённые на Востоке в это учение, таким образом, были истинными и страшными конспираторами, которых папы и короли должны были уничтожить, чтобы сохранить своё собственное существование. Затем пришла французская революция, которая смешала в один мировой хаос воспоминания о Амораиме, надежды Иоаннитов и посвящения франкмасонов. Повеял дух руин, и строители Храма бросили свои планы, свои мастерки и циркули в развалины.

Однако Храм должен быть построен, и он будет построен, ибо человеческое ведение рано или поздно придёт к этому, и никогда совершенное и разумное слово не высказывалось и не повторялось на протяжении веков без того, чтобы рано или поздно сотворить себе реализацию, пропорциональную своим большим ожиданиям и с точностью своих вычислений.

Вышедшие из каббалы, мистицизм и иллюминизм также стары как мир, ибо они являются тенью и контрастом света ведения. Абсолютное отрицание истины не составляет сущности зла само по себе, ибо ничто ничего не может породить, так же как и дезорганизационные действия; зло это утверждение лжи, это извращённое и осквернённое добро, это слово, растолкованное фальсификаторами, это разврат, проникший в идеи и законы рождения, переставленные в интеллектуальном и моральном порядке.

Дьявол, таким образом, не есть отрицающий дух; всё отрицать это ничему не учить, это, следовательно, ничего не делать. Но что более активно, как не дух зла? Дьявол есть дух, который утверждает, но который лжёт.

Эта ложь имеет себе вечным наказанием истину, которая, не имея возможности её просветить, её сжигает и разрушает.

Вот философский смысл ада:

Истина подобна тому живому ребёнку, которого оспаривали две женщины перед судом Соломона. Разум, подчиняющийся порядку это настоящая мать; бунтующий разум это лгунья, которая задушила своего сына и которая хочет завладеть тем, кто ей не принадлежит. То, что её мучит это не столько желание иметь ребёнка, сколько зависть лишить свою соперницу того, что она имеет. «Нет! кричит она, пусть он никому не достанется, пусть его разделят», т.е. пусть его убьют! Ибо, при предельном анализе, всякое слово лжи переводится словом смерть.

Вера, последовавшая за смелыми мечтами древнего посвящения, была, для человечества, как добровольное ослепление того царя Фив, который, разгадав загадку Сфинкса, надругался над тайнами своего рождения. Эдип нашего времени взбунтовался против искупления преступления, которое он перестал понимать; он хотел вновь открыть глаза, но чудовищный призрак Сфинкса снова появился перед ним, более грозный и более ужасный. Власть человечества ещё один раз была предложена тому, кто разгадает загадку; надо было бы ответить голове человека и побороться когтями льва: впредь ведение было бы неотделимо от силы.

Она всегда была, но мир её ещё не знает. Мудрецы Индии одни взглянули на эту тайну, когда, в последовательных периодах творения, они сделали из животной царствующей формы каждой новой эпохи воплощение Вишну. На самом деле, там где царствуют слепые и чисто природные силы, там Бог управляет ими; но лишь высший ум может царствовать над умами.

Нечто странное! Весь мир, во время рождения Иисуса Христа, предчувствовал, желал, звал громким воплем спасителя, и христианство было встречено всеобщей враждой. Сначала против рождающейся истины направили молчание, затем презрение, наконец клевету и гонение. Судьба истины в том, чтобы всегда побеждать, сопротивление точка приложения силы; Бог не худший математик, чем Архимед, но куда более сильный, чем этот великий человек, когда он хочет задать миру новое движение, он знает, где приложить свой рычаг.

Неверие, или скорее современное невежество, может смеяться со слова Мессии и противоречить с первых же слов всему тому, что мы здесь говорим. На самом деле, скажет оно, человечество сейчас в агонии и больше не надеется; земля истощилась в потугах и больше не рождает; только Шарантон может пообещать нам Мессий. Какой спаситель заставит в себя поверить, после того, как люди усомнились в христианстве?

Люди усомнились в христианстве, ответят нам, потому что они не видели его шагающим с наукой. Они его оставили, чтобы следовать за этой последней; но что смогут они сказать, увидев, что они обе идут по двум половинам одного и того же круга, и что наука ведёт нас к вере?

Христианство по-прежнему остаётся для мира только большим обещанием, скорого исполнения которого перестали ожидать. Что вы хотите сделать для этого? Бог, к большому счастью, никогда не утомляется и не отрекается: он будет готов по истечении срока.

Вера это приложение к бесконечности воли конечной, но совершенствуемой. Верить это желать знания, которым ещё не обладаешь. Аминь! Я желаю, чтобы это было так. Таковы слова, выражающие веру. Кажущиеся нелепости догматов являются необходимым сопротивлением, которое делает из вероисповедания силу. Признавать то, что очевидно это не верить, это соглашаться.

Воля у воинов прогресса, как и у всех мыслимых воинов, сильна только тогда, когда ум пассивен.

Вот почему вожди католического движения сформировали воинство, которого до сих пор боится неверующий мир.

Люди видят, что мы не верим в призрак иезуитизма больше чем в призрак тирании; человечество никогда не имело угнетателей, и их не терпело. Стада имеют мясников, звери охотников, народы царей, свободные люди отцов, согласно непреложному закону прогресса, тираны были воплощениями пороков народа. Так римекая чернь, не поклонялась ли Нерону.

Александр Север[71] и Целестин V[72] были праведниками, которые не смогли добиться управления, один Империей, другой Церковью своего времени; одному не доставало народа и армии; другому духовенства и верующих.

Вот что объясняет, почему Спаситель не хотел, чтобы сеяли жемчуг перед свиньями: сильное выражение, которое мы можем хорошо повторить после него. Вот почему установились догматы.

Догмат это знак, промежуточный между светом знания и множеством слабых взглядов, или, если хотите, слабым взглядом множества.

Вот почему, по мере того, как взгляд людей становиться сильнее, они изменяют догмат, как сменяют очки.

Вот почему буква убивает, тогда как один дух животворит.

Эзотеризм побуждает дух человека к поиску истины. Вуаль стыдливости сделана для того, чтобы возбуждать желание.

Желать показать публике нагую истину это желать её обесчестить.

Красивая женщина, которая скрывается и которая отказывает, окружена поклонниками; как только она опустится и станет вести себя вызывающе и бесстыдно, на неё больше даже не посмотрят.

Оставьте религии её тайны, не касайтесь вуали Исиды! Не раскрывайте секреты Элевсин, помните о проклятии Хама!

Если Церковь, ваша мать, кажется, спит в растрёпанных одеждах, держите над ней ваше пальто, когда подходите, если понадобиться, спиной; так отступать это идти вперёд.

Когда философия хорошо поймёт всё это, она станет самой крепкой опорой религии; и религия, в свою очередь, сможет не только её терпеть, но защищать её и благословлять.

Именно так гражданская власть полюбит и будет защищать свободу, когда она найдёт в самой свободе свою главную силу и свою единственную точку приложения.

Далеко ли это время? Нет, ибо сила интеллектуального движения и поток событий ускоряет его приход.

Всякое действие, которое не поддерживается противодействием, есть удар, нанесённый в пустоту. Апостолам понадобился мученик, и мировой Церкви грядущего понадобиться восстание человеческого духа. В доктрине, в политике и даже в счастье, как и в механике, опереться можно только на то, что оказывает сопротивление.

Достаточно сказано, что мы не желаем упразднить антиномию, но только вывернуть её, если нам позволят ещё раз воспользоваться этим выражение, которое мы уже объяснили ранее, и которое правильно передаёт нашу мысль.

Обнявшись, чтобы перевернуться, борцы поддерживают друг друга. Мы верим, что будущее сделает животворящее объятие из того, что было до настоящего времени войной.

Философия есть поиск или отрицание религии, подобно тому, как республика есть поиск или отрицание правительства. Философская республика была бы для масс организацией хаоса, порождённой тьмой. Революционное и философское восстание имеет, таким образом, силу только во власти, которая его отталкивает и которая на него опирается. Ибо революция не может быть правительством, как и философия не может быть религией.

Философия и республика, бытие и апокалипсис религий и империй, именно вам была оставлена возможность закалить в сомнении и в крови власть, отныне объединённую, папы и императора!

В рамках религии, совершенно справедливо говорить, что сопротивление есть грех; грех отрицает религию и, однако, это он делает её необходимой; то же самое имеет место и в политике революции и власти.

Говоря философски, грех это приложение воли человека к абсурду, это сомнамбулизм разума.

Добродетель это воля, приложенная к истине. Злодей желает зла, потому что он зло [т.е. плохо, неправильно] видит. Не надо проклинать слепых; но надо, волей-неволей, мешать им причинить себе или нам вред.

Патриархи были святыми благодаря настойчивой воле, направленной на предмет обетований божиих, т.е. на религиозный и социальный идеал, который начал проявляться в их эпоху.

Апостолы желали царствия Христа, и они были сильнее, чем римская империя.

Дело в том, что истина в сфере прогресса есть начало силы. Учиться желать того, что есть истинным в сфере движения, что есть жизнь такова обязанность, наложенная на человечество на земле.

Вот почему сильным всегда предназначено управлять, а слабым подчиняться. Позор слабым, так как жизнь есть школа, где сила объявила соревнование.

Избранные всегда будут в меньшинстве, потому что они, в порядке очереди, первыми взобрались на вершину прогресса; но другие доберутся в свою очередь и станут избранными. Чтобы добраться туда, есть только один способ для тех, кто ещё не является главой следовать за главами движения.

Христианство было планом нового мира, и Христос, жрец и царь грядущего, был его краеугольным камнем. Итак, вот уже почти две тысячи лет древний мир завершает разрушаться, но кроме основного камня, заложенного христианством, ничего не построено. Доказывает ли это, что евангельский план оказался плохим? Впервые в своей жизни, состоящей уже из стольких столетий, но которая, быть может, едва лишь началась, человечество нуждается в Мессии, но больше не ждёт его; разве это не доказательство, что его Мессия пришёл и нужно, чтобы оно повернулось к нему?

Повернуться, сказали мы, нет, это слово звучит плохо; человечество никогда не возвращается вспять; ему надо продвигаться до исполнения евангельских обетований. То, что прошло это отчаянные интерпретации тех, кто мешали Богу иметь царство на земле; то, что прошло это суеверный мистицизм, парализующий разум и заставляющий замолчать в человеке образ божественного Слова. Человек не желает верить наобум: интуиция Бога, т.е. знание Абсолюта, было обещано чистым сердцам, т.е. правым волям. Человек нуждается в том, чтобы видеть осуществление обетований Бога.

Неужели творящее Слово задержалось в мире только для того чтобы предостеречь палачей и разбудить мёртвого? Неужели воплощённая истина навсегда разбила свою силу о препятствия плоти, неужели избавителю навсегда пригвоздили руки и он никогда не оторвал своих ног от креста, чтобы идти во главе своего народа? Неужели он сказал расспрашивающим о его царстве: «Именно для этого я пришел в мир», и у него никогда не будет ничего, кроме венца скорби с насмешнической мантией и скипетром? Нет, так не будет. Иудеи, всё ещё ждущие своего Мессию, потому что они хотят видеть в нём объединение мировой царской и духовной власти, придут к Иисусу Христу не раньше чем тогда, по обещанию апостолов, когда Евангелие исполнит в буквальном смысле заветы пророков, осуществив в идеях и в формах царство Абсолюта. Вот надежда, вот желание, вот, почти с уверенностью я могу сказать, вероисповедание воистину просвещённых нашей эпохи; и мы знаем, что это не просто мечта, ибо, после строго определённых предпосылок следует строгий вывод, и мы ожидаем выводов из предпосылок Евангелия.

Таково религиозное предчувствие, которое мучает и поддерживает, среди наших руин, великие умы и благородные сердца. Этот необходимо истинный идеал свершенного христианства многие поэты уже смутно воспели, хотя толпа не прислушалась к их песням.

Царствие Божие, которое мы носим внутри себя, согласно словам Христа, есть царство ведения и разума, поскольку Бог есть верховное ведение и последний смысл[разум] всего. Бог это абсолют, который властвует, не разделяя; и сказать, что мы имеем царствие Божие в себе это открыть в человеке присутствие творческой и управляющей силы абсолюта. Человек был создан по образу и подобию Бога, и именно поэтому царь-пророк, обращаясь к детям человеческим, сказал им: «Вы боги».

Наука религии ведёт к религии науки, и решения властей одобряют постановления разума, поскольку власти ни что иное, как коллективный разум. Суеверие, желающее быть обслуживаемым властями, чтобы сражаться с разумом, толкает, тем самым, власти к самоубийству. Именно поэтому возник протест; но в порочном кругу власти без разума, революционный гений захотел противопоставить парадокс разума без власти. Пусть противники объединятся, поскольку они не могут уничтожить друг друга и тогда у нас будут разумные власти. Нет в мире ничего более возможного, чем это. Итак, в лабиринте с одним выходом, нужно ли быть великим пророком, чтобы предсказать, что все, кто выпутаются, выйдут оттуда?

«И познаете истину, и истина сделает вас свободными»[73]. Таково великое обещание, данное Христом роду человеческому в том Евангелии, которое вот уже восемнадцать с половиной веков так и остаётся не понятым. В самом деле, свобода принадлежит лишь ведению, подчинённому порядку и не может проявиться во внешней жизни, если внутренняя жизнь не построена на незыблемой основе абсолюта. Итак, дабы быть так укреплённым, понадобиться, чтобы человечество причастилось к божественному Слову через познание своего собственного Слова; понадобиться, выражаясь яснее, чтобы человек доверенное лицо плана Бога в деле творения действовал в своём малом мире, каковым он сам и есть, как Бог действует в великом мире, каковой есть видимая тень и форма Бога.

И пусть нам не говорят, что официальная Церковь отвергает или, по крайней мере, не освящает наши надежды; мы думаем, что на неё клевещут или, по крайней мере, ей не дают достаточно свободы в объяснении этого вопроса. С первых же веков, мессианизм имел своих апостолов, и царство Спасителя на земле было однозначно оглашено голосом более чем одного пророка. Церковь, осуждая мечты тысячелетий, никогда не пыталась ограничить важность высших предвидений и чудных учений евангелиста святого Иоанна.

Престол мира никогда не был не занятым: там всегда восседало самодержавное ведение. Пусть же это ведение, усталое от философского эмпиризма, станет искренне христианским и увидит то, чему надлежит быть, и тогда царствие Иисуса Христа будет создано на земле.

Почему сейчас в мире имеем мы религию, которая, кажется, никого больше не спасает, и науку, которая больше не просвещает или, скорее, никогда ещё не просвещала? Да потому, что религия и наука идут одна без другой. Если б так было всегда, то религия уже не знала бы ни одного из своих догматов, которые она принимала бы за нелепости, противоположные всем теоремам трансцендентальной философии, а философия больше не верила бы в себя, потому что она не имела бы больше веры. Мы шагаем в полной умственной анархии и мы без конца говорим о наших правах, как если бы они существовали неоспоримо, тогда как сама основа обязанностей оспаривается. Скажем же, на какой основе нынешние люди соглашаются. Они всё потеряли и они хотят, чтобы им позволили искать свободно. Вот и всё, что можно сказать самого сильного в защиту либеральных или республиканских доктрин. Ибо республика сама по себе не есть правление, как и эклектизм [плюрализм] не есть догмат. Республики это детство или дряхлость монархий: это Бытие[74] или Апокалипсис империй. Режим парламентаризма не есть режим установленного порядка; когда имеют принципы, тогда не дискутируют; дискутировать это пытаться прийти к общему знаменателю [общему смыслу], а это значит, что его ещё нет или уже нет. Дискуссии с трибуны это взаимное обучение ещё не освобождённых людей, или же болтовня старых аристократов, впавших в детство.

Абсолют это единство; абсолют в философии это просвещённая религия; абсолют в идее это человеческое Слово, ставшее творцом через своё единение со Словом божиим; абсолют в науке это единство в аналогии творческих законов; абсолют в политике это единство общественного тела, над которым властвует одна голова.

На самом деле, два противоположных начала допустимы в философии не больше, чем две противоположные истины. В механике понимают противоположность двух сил; но эти две силы, когда они существуют, нейтрализуются или поддерживают друг друга благодаря одному единственному закону закону равновесия.

Противоположности цветов, которые, кажется, разделяют свет, являются делом среды, которая его преломляет; ошибка есть не что иное, как вид преломления истины и существует лишь в виде полу-луча, отклонённого оптической иллюзией от своего направления и своего пути; препятствие, которое наши грубые и земные чувства оказывают проявлению божьего света, не может принять вид ясности иначе как через отражение, позаимствованное у этого света. Таким образом, заблуждение всегда является лишь временным и относительным. Абсолютное утверждение заблуждения, в теории, это абсурд; на практике это разрушение и смерть.

Итак, точно так же, как и в явлении преломления расходящиеся лучи не могут исходить из общего центра без того чтобы не угаснуть и исчезнуть за последним препятствием, в философии и в морали, заблуждения человеческого разума делают его бессильным и тёмным, как только он абсолютно отделяется от Слова начала всякой истины. Пока это отделение не произошло, расходящиеся лучи, кажется, протестуют против середины, от которой они отделяются и борются, чтобы объединиться.

Таким образом, заблуждение это то, что разделяет; и Бог, который даже не соизволил противопоставить истину лжи, потому что в присутствии истины, ложь существует не больше, чем тьма в присутствии света, Бог позволяет заблуждениям противопоставлятся друг другу и взаимоуничтожаться: вот что означают бури в атмосфере ведения. Бог не воюет с человеческими страстями, иначе он уничтожил бы их одним взглядом; но он позволяет им сталкиваться друг с другом, и вот почему, всегда разбивается, через смешение языков, исполинский призрак Слова, противоположного Слову Бога.

Таким образом, истина не вовлечена в битву, которая, из века в век, разделяет и смущает подверженные страстям умы, подобные тучам, которые разбиваются одна о другую.

Истина это мир, это порядок, это вечная и абсолютная искренность. Она совершенно не пытается пробиться сквозь тучи, которые заслоняют её от нас: она светит на них и ждёт, когда они пройдут.

Слово человеческое не может быть противопоставлено Слову божию, не опровергнув самого себя, поскольку оно отказалось бы тем самым от самого источника своего бытия и своей силы; но мы также должны признать, что Слово божие не может поглотить и уничтожить Слово человеческое, не дав самому себе категоричное опровержение и разрушив свою собственную творческую силу. Как же тогда, в области фактов, возникают два утверждения противоположных Слов? Как же тогда

Бог и человек кажутся разделяющимися и становящимися врагами в этой войне, начатой, говорят неверующие философы, фанатизмом инквизиторов и продолжающейся, как все мы то знаем, фанатизмом революционным?

Здесь сами слова этого вопроса отвечают на него. С одной и другой сторон фанатизм, каким бы способом он не возникал и в какой бы мере не проявлялся, является заблуждением, к которому должны оставаться чуждыми непогрешимость догмата и правота разума. Платон и Фенелон, Фосион и святой Винсент Поль протягивают друг другу руки сквозь века.

Одно заблуждение стоит не больше, чем другое.

Вот следствие этих страшных доказательств. Делаемая во имя человечества, революция сделалась бесчеловечной, потому что проводимый во имя божественности гнёт, будь то религиозный, или политический был безбожным.

Философия имеет нужду быть божественной в своих верованиях, чтобы быть человечной в своей морали; и именно благодаря человечеству истинная религия доказывает миру саму божественность своего начала.

Сделаем здесь только следующее замечание в пользу религиозного начала. Религия без явной философии создала святого Винсента Поля, а философия без положительной религии произвела лишь Жан Жака Руссо.

Но сам Жан Жак Руссо надеялся, как он сам говорил, быть слугой Фенелона, настолько сильно он чувствовал себя под этой философией, которую архиепископ из Камбре [т.е. Фенелон] соединил с такой мудрой набожностью.

Революции и войны, которые, кажется, противопоставляют Бога людям и людей Богу, есть, таким образом, всего лишь столкновение заблуждений, над которыми сияет истина власти и разума неразделимо единых. Церковь остаётся святой, несмотря на ложных мистиков; власть остаётся необходимой, несмотря на плохих властителей с одной стороны, а с другой стороны, начало свободы и достоинства человека остаётся нерушимым, несмотря на неистовство Марата и богохульства Прудона.

Итак, есть ли нужда в религии и власти, которые бы протестовали против злоупотребления полномочиями, то ли духовными, то ли светскими, против суеверия и тирании, тогда когда есть крик разума и восставшей человечности, который поднимает религиозных и социальных консерваторов против скандалов атеизма и беспорядков анархии.

Человек порядка и человек свободы, когда они благоразумные и честные, должны, таким образом, особенно в наше время, для того чтобы понять друг друга, сблизиться и оказать взаимоподдержку.

В этом, религия и философия согласны.

Повторим ещё раз: в умственном и духовном [моральном] мире идёт война между страстями, которые вызывают у людей заблуждения; но из этой войны, от которой уже устали все сражающиеся, можно выйти со елавой только заключив прочный союз истин и гармонию начал, которые смешаются в единстве Слова и сойдутся в абсолюте.

Граф Жозеф де Местр, чей авторитет не будет оспорен католиками, является, быть может, из всех выдающихся писателей наших дней тем, который продвинулся дальше всех на этом пути. Его книга «О Папе» ясно показывает человеческую необходимость в духовном абсолютизме, чтобы основать и построить на твёрдой основе светские власти; и самое поразительное в том, что он представляет этот абсолютизм, как единственно возможную защиту свободы. Это во имя свободы Местр изо всех сил старается восхвалять папское всемогущество, и вот как он выражает свою мысль:

«Мы видели, говорит он, что римский папа является естественным главой, наимогущественнейшим попечителем, великим Демиургом мировой цивилизации; его силы в этом смысле ограничены только слепотой или дурной волей князей. Папы имеют не меньше человеческого достоинства через упразднение рабства, с которым они без устали боролись, и которое они неминуемо упразднят без потрясений, без раздоров и без опасности, везде, где им позволят это сделать».

Немного ниже он добавляет:

«Итак, род людской большей частью является естественно крепостным, и не может быть вырван из этого состояния иначе как сверхъестественно. С рабством никакой духовности в полном смысле слова; без христианства никакой общей свободы; но и без папы никакого истинного христианства, т.е. никакого действующего, могущественного, обращающего, обновляющего, завоёвывающего, совершенствующего христианства. Таким образом, именно верховному понтифику надлежало провозгласить мировую свободу; он сделал это, и его голос прогремел на весь мир. Он один сделал эту свободу возможной своим качеством единого главы этой единственной религии, способной умягчать воли, и который мог задействовать всё своё могущество через себя».

Затем, заканчивая свою книгу, он приводит один из самых великолепных текстов и одну из самых сильных мыслей, которой может прославится наша эпоха; он пишет, обращаясь к Риму:

«Я приветствую тебя, бессмертная мать науки и святости! Salve, magna parens! [Здравствуй, великая мать!] Это ты распространила свет до пределов земли, всюду, где слепые власти не останавливали твоего влияния, и часто даже наперекор им. Это ты прекратила человеческие жертвоприношения, варварские и мерзкие обычаи, пагубные предрассудки, ночь невежества; и везде, где твои посланники не могли проникнуть, цивилизации чего-то не хватает. Тебе принадлежат великие люди. Magna virum! [Великие мужи!] Твои доктрины очищают науку от той ядовитой гордыни, которая всегда делает её опасной и часто губительной. Вскоре понтифики будут всем миром провозглашены верховными действующими началами цивилизации, творцами монархии и европейского единства, хранителями науки и искусств, основателями, врождёнными защитниками гражданской свободы, разрушителями рабства, врагами деспотизма, неутомимыми поддерживателями верховной власти, благодетелями рода человеческого».

Вот какая великолепная идея делается из обязанностей верховного понтифика неутомимым защитником папства.

Скажем теперь, что папство должно либо погибнуть, либо точно исполнить эту программу.

Оно её осуществит, когда догмат, вернувшись к своему источнику, просветиться сиянием Каббалы.

Иудеи, наши отцы, этот народ тружеников и мучеников, это дом Израиля, ждущий своего часа; оккультные книги истинной науки также ждут часа народов. Израиль нас спасёт, нас, кто распяли его, как он распял нашего Спасителя.

Одна страсть искупит другую; ибо угнетение одного народа есть нечто вроде богоубийства.

Тогда мы вспомним, что Иисус Христос родился, жил, умер евреем, и если бы иудеи его не оттолкнули и не непризнали, то не было бы на земле и места христианам, кроме как израильтянам.

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА И ЛЮБОПЫТНЫЕ ВЫДЕРЖКИ

ОДНО ПРОРОЧЕСТВО и РАЗЛИЧНЫЕ МЫСЛИ ПАРАЦЕЛЬСА

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПРОГНОСТИКОНУ ДОКТОРА ТЕОФРАСТА ПАРАЦЕЛЬСА

Пророчество Парацельса, перевод предисловия к которому мы здесь представляем, состоит из тридцати двух глав с аллегорическими знаками.

Это самый удивительный памятник и самое неопровержимое доказательство реальности и существования природного пророческого дара.

Сократ, рассуждая однажды об очень любопытных исследованиях вещей небесных, когда забывают человеческие реальности и землю, которой касаются наши ноги, воскликнул: «То, что над нами, не существует для нас!» желая сказать этим, что робкое и суеверное рассмотрение неба тщетно, бесполезно и опасно. Это может, на самом деле, быть предупреждением опасности своего разума, чтобы мудрец отворачивался от подобных исследований. Однако, впрочем, мы видим Сократа, в диалогах Платона, расхваливающего умеренность и равновесие во всём. Вот как надо понимать слова этого великого философа; ибо невозможно[75] предполагать, что он клеветал на астрологию, сам будучи, согласно свидетельству Платона, чудесным астрологом! Я совсем не хочу здесь восхвалять одну науку, прославленную столькими учёными мужами; скажу только несколько слов: что не существует никакого иного искусства, какое можно было называть таким же справедливо божественным в своём источнике, в своей традиции и в своей теории. Читайте Моисея и он вам скажет, почему Бог поместил на тверди солнце, луну и звёзды, управлять и отмерять дни, времена и годы: это то, что вдохновило святого Павла на похвалу тех мудрецов мира, которые нашли и узнали в вещах видимых их невидимого Творца. Это верно, что затем он их бранил, чтобы они не славили их больше, чем их творца. Бог хочет, на самом деле, чтобы мы были внимательными к законам стихий, дабы мы поднялись от творения к его творцу, чтобы понять его и поклонятся ему; ибо все явления и все материальные формы всего лишь маски и обёртки, которые позволяют угадывать самые сокровенные секреты природы. Так были найдены эти великолепные науки, так родились эти чудесные искусства, которые позволили нам открыть в корнях, в камнях и даже в людях силы, скрытые от невежд и раскрытые только для мудрости тех учёных, названных Гесиодом и Гомером AXcptaxaC и MspôirYjÇ, т.е. великими искателями.

Всё-таки, не будем ничего заранее приписывать человеческому вёдению. Есть божественная мудрость, спустившаяся от Отца светил, согласно тексту святого Иакова. Бог дал нам знаки, которые образовали буквы; с ними связаны выражения всех чувств души. С их помощью мы можем говорить; и с их помощью, как божественным инструментом, она [душа] нам передаёт и научает нас каждый день секретам всех наук.

Бог, приспособив так к употреблению человека чудеса творения, установил с самого начала школу посвящения в эту мудрость, которую не все должны понять. Там, мы с рачительностью учимся вещам, скрытым от толпы. Так грешник вытягивает со дна моря свои сети, полные рыбы, которые он никогда не видел; так металлурги и рудокопы извлекают массы золота и серебра из глубин земли, куда глаз никогда не проникал. Вот как, в школе природы, Бог нас учит и показывает глазам нашим вещи, совершенно неизвестные. Так он ничего не сокрыл, что не должно быть открыто и поднято на свет, будь то под твердью небесной, или в море, или в земле; всё должно быть выведено на свет этими великими искателями, о которых я говорил. Теперь эти люди, знаменитые своей наукой заставили перелетать из уст в уста свои имена, ставшие бессмертными; ибо они просветили в некотором роде природу. Муза никогда не уступает смерти наследие славы. Именно духом живут; всё остальное удел смерти. Так, следуя нашим силам и дару Провидения, мы захотели подобрать остатки после этих достойных жнецов, и объяснить миру угрозы от природы и звёзд, для грядущего периода, который должен продлиться сорок лет, дабы люди, будучи предупреждены, научились страху Божию и подготовились к будущему наказанию от великих преступлений. Невозможно выразить до какой степени всякая плоть извратила сейчас свой путь. Повсюду анархия, земля и небо перемешались, и если Бог не сократит дни своего гнева, никакая плоть не сможет спастись. Беспорядочная жизнь людей моего времени вот что особенно подвигло меня на тщательное изучение светил. Итак, существуют знаки в солнце, луне и звёздах, которые оглашают скорый приход суда Божия. Секира при корне дерева, кровь льётся на кровь, и, как сказал пророк, нет ни кого, кто бы беспокоился о Боге среди людей, нет ни одного, кто бы его искал. Но пророки и евангелисты теперь имеют миссию призвать нас к любви, к согласию и единству; единство есть в божественной троице, и троица сводиться к единству: вот почему в человеческих обществах, единство, мир и спокойствие должны возникнуть. Когда единство раскалывается, множество сил немедленно порождают раздор и войну; мнений столько, сколько голов, каждый хочет, чтобы победило его: отсюда гармония не возможна; в единстве есть покой с изобилием мира. О! как хорошо, как приятно братьям пребывать в единстве! закричал пророк Давид. Единство есть счастье всех творений. Небеса не что иное, как один закон движения и гармонии; земля имеет лишь один закон, чтобы породить закон любви, и она всегда даёт свой плод своему времени. Все подчинены единству, кроме Сатаны и человека. Человек, однако, достаточно предупреждён знаками неба, солнца, луны, звёзд… Но что ему сделали эти предупреждения? По-прежнему ему угрожает быстрый конец. Блаженны те, кто не восседают на плоти, отравленной ложью, и которые не шагают, следуя совету безбожия! Приход Бога близок. Карающая рука нависла над нами; каждый чувствует приход несчастий, которых он не сможет избежать.

Кто же сразиться с Богом! Не противятся безнаказанно против палки погонщика. Бог воинства сильный Бог, Бог ревнивый, который перекладывает беззакония отцов на детей аж до третьего и четвёртого поколений. Противостоять Богу, какое безумие! Дерзкие исполины, захотевшие свергнуть Юпитера, сами были низвергнуты громом и молнией! Пришло время показать людям нависшую над ними угрозу, и именно это мы сделаем с помощью тридцати двух вразумительных рисунков для небольшого числа избранных. Мы видели, как беззаконие, совершённое Аморреями, несёт своё богохульство аж до неба; но когда что-нибудь доходит до края, слишком натянутый лук ломается, и людей увлекает фатальный закон к противоположному краю, затем устанавливается равновесие, когда движение замедляется. Так, от преступления к преступлению развращение стирает себя само, и кто сможет от этого опечалиться? Вот приходит спасение множеств и искупление победит царство зла. Кому же не терпится увидеть лучшие дни, когда к нам единство вернётся, и когда мы заживём в мире, под руководством единого пастыря! Тогда больше не будет мучений, не будет несправедливости, бальзам опуститься на почтенные бороды первосвященников; благословение, свет, благодарность направиться к небу, изливаясь сама собой на детей единства!

Гордыня сделалась отвратительной даже на небе, и верные ангелы не оплакивали падение Люцифера; они подписали божий приговор. Не будем же печалиться от того, если Бог сегодня разверзает свой ад под ногами гордецов. Лучше возрадуемся, ибо суд начался в доме самого Бога, и он распространяется оттуда на все виды неправедной гордыни. Наше предсказание не имеет иной цели, кроме откровения, как мы уже сказали, угроз неба, грозящим заносчивым головам. Бог хочет, в конце концов, освободить и отомстить сам за своих детей, которых угнетают, он хочет увлечь вниз властительных, и возвысить смиренных… Но это только начало мук. Вся величина зла ещё не обнаружилась, она обнаружиться и с ней явится сила, которая помешает праведнику быть соблазняему, и увлечёт в руины развратных.

Мы говорим, что никто не будет назван в нашем пророчестве по имени. Бог знает тех, кого он решил наказать, люди этого не знают, но они вскоре почувствуют правду их настигающую, которую мы не можем с нашей человеческой мудростью искать и угадывать. Всё от нас сокрыто и, однако, всё обнаруживается в нас. Каббала, всегда под вуалью, никогда не изрекает пророчеств без тайн, и именно от неё, уверяю тебя, к нам пришла астрология. Бог ослепляет глаза и отвердевает сердца тем, которым он обещал свою месть, ибо он не хочет больше их спасти.

Заканчивая это предисловие, я молю всех тех, кто будут читать меня, понимать мои слова просто и не искать под моими символами персоналии.

Пусть держат они свой ум свободным от всякой мысли ненависти, страха или зависти. Событие произойдёт точно, и тогда узнается, что хочется.

Я знаю, что многие другие трудились в этом же направлении, я не пренебрегаю ни их знаниями, ни их усилиями, я, наоборот, их ободряю. Я вижу, как над многими монашескими заведениями кружит смерть; но если люди хотят быть мудры и обратиться к Богу, Он милосерден и благ и смягчается настойчивостью молитв.

Мы не приписываем светилам фатальную силу, они толкают нас своим влиянием, но если мастер хочет, он один может всё повернуть и все изменить. Иисус Навин молился и солнце остановилось, чтобы позволить ему достичь победы. Езекия молился и тень остановилась на его солнечном циферблате[76]. Илия молился и небо закрылось. Непрестанная молитва праведника всемогуща. Таким образом, те, кто захотят отвратить угрозу, должны будут лишь раскаяться, молиться, жить мудро и трезво. Бог, отец наш, послал нам благодать своим Сыном

возлюбленным и в своём Духе Святом. Аминь.

* * *

Вслед за этим предисловием идёт ряд рисунков.

На первом изображены два жернова мельницы, две силы Государства, народная и аристократическая; но народный жернов пересечён змеем, который держит в пасти пучок прутьев, из облака выходит рука, вооружённая мечём, и она, кажется, направляет этого змея, который

опрокидывает жёрнов и сбрасывает его на другой.

На втором рисунке изображено дерево смерти, плодами которого являются цветки лилии, и текст объявляет изгнание роду, чьим гербом является лилия.

Затем народный жёрнов падает на корону и ломает её.

Затем видим епископа, погружённого в воду и окружённого копьями, которые мешают ему выбраться на берег. В тексте читаем:

«Ты вышел за свои границы, теперь ты требуешь землю и она не будет тебе возвращена».

Затем видим орла, парящего над Босфором, в котором, кажется, тонет султан, и этот орёл не о двух головах, и он не чёрный, что исключает Россию и Австрию.

Будет неблагоразумным, быть может, сейчас публиковать остальное. Любопытные смогут прочитать книгу на латыни, напечатанную под заглавием «Prognosticatio eximii doctoris Theophrasti Paracelsi», которую можно найти в публичных библиотеках.

У нас есть два экземпляра, один в виде рукописи и второй в виде фотографической копии, снятой с экземпляра, напечатанного в XVI-ом веке.

ПОРОЖДЕНИЕ ДУХОВ ВОЗДУХА[77]

Lemures gignuntur per deperditiones aestaticas spermatis et sanguinis menstrualis.

Sunt ephemeri et maximi mortales. Constant aere соagulato in vapore sanguinius vel spermatis, et quasi bulla quae si ferro frangatur périt anima imperfecta lemurum.

Quaerunt simplices et credulos, fugiunt autem et doctos et ineptos insolentes ebriosos, etc.

Timidi sunt et fugitive sicut aves coeli et semper mori reformidant, quia bulla aeris est vita eorum et statu facile corrumpitur.

Парацельс.

ЗВЁЗДНОЕ ДЫХАНИЕ

Звёзды дышат своими душами и притягивают дыхание друг друга; душа Земли освобождается в нас и, тем самым, формулирует мысль и слово человечества. Пленённая часть этой души немая, но ей известны секреты природы. Свободная часть [души] их больше не знает, но она говорит и должна завоевать знание.

Звёзды часто обманываются во внешнем проявлении их жизни; никогда во внутреннем чувстве, которое они об этом имеют; не переходят от скованного и растительного блаженства к блаженству свободному и живому иначе как сменив среду и органы: отсюда происходит забвение, предшествующее рождению и смутные воспоминания, которые образуют интуиции.

(Парацельс)

* * *

Всякий человек находится под господством звёздного асцендента, чьё направление указано линиями жизни и смерти. Действуя на этот звёздный асцендент можно наводить чары; церемонии всего лишь средство создать астральный симпатический контакт.

Звёздный асцендент есть двойной вихрь, который производит фатальные притяжения и определяет форму астрального тела. Лиходеи делают их асценденты агрессивными и используют их, чтобы возмутить асценденты других.

(Парацельс)

* * *

Об асценденте догадывались и другие магисты, которые называли его вихрем. Это поток астрального света, производящий круг образов и, как следствие, определённое и определяющее впечатление. Асцендент одного сдержан и ограничен асцендентом другого настолько, насколько один не поглощает другого и не увлекает его в свой вихрь. Знать асцендент какого-то человека это полностью над ним господствовать, и это знание можно стяжать через умственное замещение нас самих человеком, секреты которого мы желаем знать.

Парацельс даёт имя флагум отражению идей в асцендентом свете.

* * *

Ад это матрица макрокосма.

(Парацельс)

Что такое дьявол, рассматриваемый как палач, который один несёт ответственность в правительстве Бога?

— Это воплощённый идеал трусости и страха. Что такое страх?

— Это боязнь невежества перед неизвестным. Страх, достоин ли он уважения?

— Да, когда он рождает угрызения совести. Что такое угрызения совести?

— Это муки страха, которые наказывают слабость, попытавшуюся взяться за дела силы.

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ КАББАЛИСТИЧЕСКОЙ ПНЕВМАТОЛОГИИ

Душа есть облачённый свет; этот свет тройственен:

Нешама чистый дух;

Руах душа или дух;

Нефеш пластичный посредник.

Облачение [одежда] души это корка [кора, скорлупа] образа.

Этот образ двойственный, потому что он отражает доброго и злого ангелов.

ОККУЛЬТНАЯ ПНЕВМАТОЛОГИЯ

Нефеш бессмертна, обновляясь через разрушение форм;

Руах прогрессивен благодаря эволюции идей;

Нешама прогрессивна без забвения и без разрушения.

Есть три обиталища для душ: Очаг живых, Эдем высший, И Эдем низший.

Образ есть сфинкс, который загадывает загадку рождения.

Фатальный образ обязан Нефеш своими склонностями; но Руах может заменить его образом завоёванным после вдохновений Нешамы.

* * *

Тело есть матрица Нефеш, Нефеш матрица Руах, Руах матрица облачения Нешамы.

Свет персонифицируется, облачаясь, и личность стабильна только тогда, когда облачение совершенно.

Это совершенство на земле относительно к мировой душе земли.

Есть три атмосферы для душ.

Третья атмосфера заканчивается там, где начинается планетарное притяжение других миров.

Души достигшие совершенства на Земле отправляются затем на другую стоянку.

После прохождения планет, они летят на Солнце.

Затем они поднимаются в другой мир и начинают свою планетарную эволюцию из мира в мир и из солнца в солнце.

На солнцах они вспоминают себя, а на планетах они забываются.

Солнечные жизни являются днями этого вечного существования, а планетарные жизни являются ночами со сновидениями.

Ангелы являются световыми эманациями, персонифицированными, но не испытанием и облачением, а отражением и божественным влиянием.

Ангелы надеются сделаться людьми; совершенный человек, богочеловек стоит выше всех ангелов.

* * *

Планетарные жизни состоят из десяти сновидений, каждое по сто лет, и каждая солярная жизнь из тысячи лет; вот почему сказано, что тысяча лет перед Богом, как один день.

Все недели, т.е. все четырнадцать тысяч лет, душа погружается и отдыхает в високосном сне забвения.

По своём пробуждении, она забывает зло и вспоминает добро; это для неё новое рождение, она снова начинает неделю.

Духи [возможно, человеческие умы] бывают двух видов: крепостные и раскрепощённые.

Крепостные есть несовершеннолетние человечества; они священны, потому что они неответственны. Раскрепощённые обязаны за ними присматривать и отвечать за них.

Безответственные страдают, одни только праведные искупляют.

Убить злодея это убить дурака: вот почему убийство Каина является в семь раз более великим преступлением, чем убийство Авеля.

Когда дитя разбивает стекло, расплачивается отец.

Одни только ответственные свободны, безответственные не могут быть свободными.

Ответственные имеют в своём распоряжении все средства принуждения, чтобы помешать безответственным творить зло.

Наказания к исправлению. Смерть не есть наказание: это верховное прощенье и окончательное раскрепощение неисправимых.

* * *

Всё есть субстанция и движение; субстанция есть свет, положительный и отрицательный.

Виновные не искупляют, они претерпевают; чтобы искуплять, надо быть невинным. Piaculum expiatio это дело любви.

Движение двойное и уравновешенное.

Тень отрицательный свет.

Свет является эфирным, газообразным, текучим, солёным, серным, ртутным, металлическим и стеклянным, в зависимости от сочетаний движения, производящего тепло, воспламенение, плавление, металлизацию и кристаллизацию.

У природы два полюса на её оси, один серы, другой стекла.

* * *

Быть с… 4־	יПровидением
	Бога.
	Светом.
	Движением.
	Творением.
Знать… י	י׳ Истину
	тайны,
	жизни,
	в видимом духе
	^ через мировое тяготение.
Желать…י	י Правды
	через жертву
	ради гармонии
	и прогресса
	^ свободы.
Решиться.	Пропорционально
	слепой вере
	к равновесию
	тела изменяемого
	^ уравновешиванием.
Молчать. .1	‘ О реальности
	догмата,
	действия
	души совершенствуемой
	антагонизмом.

 СФИНКС СООТВЕТСТВИЕ ЕГО ФОРМ

Как замечает Парацельс:

Когда сжатый воздух резко переходит от тепла к холоду, влажная часть воздуха немедленно сгущается в туман.

Когда воздух сжат электрическим прессованием, и когда переливают электричество посредством металлической точки, возникает живая искра, затем следуют все явления густого дыма. Для этого достаточно чтобы точка была разделена узлом астрального света, сгущённого какой-нибудь лярвой. (Это явление недавно было вызвано в доме священника Сидвилля.)

ФРАГМЕНТЫ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЧЁРНОЙ МАГИИ.

МОЛИТВЫ И ЗАКЛИНАНИЯ

Извлечённые из одной рукописи, озаглавленной: Гримуар Пастухов[78]

[Далее на девяти страницах приводятся молитвы (в стихах) под следующими названиями:

• УТРЕННЯЯ МОЛИТВА
• БЕЛЫЙ ОТЧЕ НАШ
• ВЕЧЕРНЯЯ МОЛИТВА
• ТАЙНОЕ МОЛЕНИЕ
• ЧАРЫ ЧЁРНОГО ПСА
• МОЛИТВА СОЛИ
• ЗАМОК КРЕПОСТИ
• К БОГОРОДИЦЕ
• МОЛЕНИЕ ДЕВ

вместе со следующими тремя рисунками:]

Искусство побеждать демонов или злых духов дня

МАТЕРИАЛЫ О ВЕЛИКИХ ТАЙНАХ ГЕРМЕТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Мы даём нашим читателям эти фрагменты одной из самых важных книг науки, дабы они знали от каких неприятностей и каких трудностей мы их

избавили нашим трудом, и дабы они могли лучше понять добросовестность и серьёзность наших исследований, пытаясь расшифровать сами часть документов, которые мы расшифровали и перевели. (Элифас Леви)

ФРАГМЕНТЫ ИЗ КНИГИ «ОГОНЬ ОЧИСТИТЕЛЬ» АВРААМА ЕВРЕЯ И АНАЛИЗ СЕМИ КАББАЛИСТИЧЕСКИХ ГЛАВ ГЕРМЕСА.

ОГОНЬ ОЧИСТИТЕЛЬ [ASCH MEZAREPH]

א 1

Quisnam est dives? Qui gaudet in portione sua. Sic legitur in sepher. (pirki Abhoth, c. iv).

[Кто богат? Тот, кто доволен своей участью, как сказано в книге. (Пиркей Авот, Гл. 4)][79]

Вот почему пророкאלישע [Елисей] изображается в виде мудреца Исиды и Гермеса, когда он даром возвращает здоровье Нееману (4 Книга Царств, Глава 5), и отказывается от богатств этого военачальника, показывая этим, что он богаче его. И в самом деле, тот, кому богатство не может заплатить, разве он не богаче самого 60гатства. Вот почему мудрый каббалист, универсальный лекарь природы, который умеет лечить проказу нечистых металлов, не впечатляется внешним блеском богатства тленного и болезненного. Он остаётся в простоте первой природыתהו, и вот почему это слово (тоху), которое выражает первичный корень всякого добра, приравнивается Гематрией к имени пророка Елисея. Число каждого из этих двух слов равно 411, которое можно сократить до числа 6, числа Берешит [Книга Бытия], т.е. равновесие Зогар и мирового порождения.

Итак, вы, жаждущие выполнить великое дело, будьте велики и просты как Елисей. Желать надо царствия, а не разбоя. Вы должны исцелять, а не присваивать богатство.

Хорошенько же узнайте этого Неемана, прокажённого, пришедшего с Севера Сирии, чтобы омыться семь раз в Иордане, этой реке, текущей с Юга. Это холод Севера сгустил кровь прокажённого, это тепло Юга возвращает ему его текучесть.

Материальное богатство приходит с Севера, благосостояние ума приходит с Юга. Но не отправляйтесь на Север в надежде получить благосостояние. Оставайтесь на Юге, ибо тепло притягивает холод, знание притягивает богатство. Если ты врач, будь уверен, больной придёт.

В книге царяשלפה Соломона [притчи Соломона, 3:16] читаем, что долгоденствие в правой руке её, а богатство в её левой. Не употребляй левую руку прежде правой, ибо ты ничего не сделаешь со справедливостью. То, что делают левой рукой в ущерб правой руке, будет сделано плохо.

Знайте же теперь, что тайны святой каббалы являются также и тайнами природы, и что секреты, заимствованные из Египта Моисеем не отличаются от таковых Гермеса. Откуда, ты думаешь, Моисей взял горы золота для того, чтобы расплавить и бросить в матрицу: херувимов ковчега, великий подсвечник о семи ветвях, лезвия святилища и все священные сосуды? И что, ты думаешь, он окружил огнями и молниями в пещерах Синая?

Святая каббала является иерархичным секретом природы. То, что вверху как то, что внизу, и Малхут всегда создаётся по образу и подобию Кетер. Золото есть сынאור (аур или ор) свет. Итак, если ты желаешь, чтобы золото умножалось в твоих руках, сделай так, чтобы свет умножался и распространялся в твоей душе.

Знай же теперь, что sanctum regnum Соломона разделено на три мира, как природа на три царства.

Животное царство, управляемое душою живою, называемое свободой, соответствует небесному Ацилут, которое есть царство Асия.

Растительное царство, которое питает животных соками земли, и которое привязывает к земной неподвижности подвижные цветки и ветви, соответствует рабочему и научному миру Иецира.

Наконец, минеральное царство, которое работает в недрах земли, осаждённый свет и летучая соль, соответствует земному и физическому миру Брия.

Но в каждом из трёх миров воспроизводятся три степени святой лестницы.

В небе обитает чистый дух, посредник и чувственная душа.

В науке находится синтез, анализ и согласование.

В природе летучее, смешанное и осаждённое.

В животном царстве дух, душа и тело.

В растительном царстве растительность, сок и дерево.

В минеральном царстве сера, ртуть и соль.

Итак, дух формирует тело по своему образу при посредстве души.

Растительность формирует дерево согласно своей силе при посредстве сока.

Сера формирует соль согласно своей степени обжига и теплоты при посредстве ртути.

Для исцеления животных, нужно очистить влиянием универсального духа силы души и установить его действие на тело.

Для исцеления растений, нужно усовершенствовать растительность, очищая, умножая и лучше направляя сок.

Для исцеления металлов, нужно возгнать серу и дать ей достаточно огня, чтобы она оживотворила ртуть и прекратила болезненный застой солей.

Первоматерия существ это корень о трёх ветвях. Она исходит из Кетер, и это еёאלהים [Элоим] назвали, когда сказали:

יאי אור [да будет свет!]

Будь же, о Трисмегист, руководителем тройного аур [света], если ты желаешь сделать универсальное лекарство.

Металлические Сфироты.

ב 2

Универсальный металлический корень соответствует Кетер, он скрыт во всех металлах и о нём свидетельствуют его различные формы.

*> чёрный метал, последний и первый из металлов, соответствует Хохме, по причине своего веса и своей непрозрачной и земной природы; он называется отцом, который пожирает своих детей; но есть среди них один, которого он не пожрёт, когда ему дадут вместо него красно-зелёный камень, который есть настоящий Абадир, философский 6 33.

Олово ־?г с белыми волосами соответствует Юпитеру и Бине. Он свергает своего отца и овладевает молниями неба. Это жестокое иго, и когда он говорит, то пронзительным голосом.

Луна С соответствует Хесед, по причине своей белесости и своих употреблений.

Железо есть микропрозоп [малое лицо] металлов, это Зеир Анпин металлической каббалы. Оно соответствует Тиферет, по причине своего блеска, своей прочности и своих побед; оно сильно, оно прекрасно как Марс. Это о нём сказал псалмист в XI псалме, последнем стихе.

Нецах и Од представлены красной латунью и белой латунью, это бронза и медь, обоеполый металл, который есть два в одном, и который изображён столпами Иахин и Воаз храма Соломона. Также эти два столпа, один из белого мрамора, другой из чёрного, были полностью окованы медью.

Йесод это , который является производителем и как бы семенем металлов.

Малхут это С мудрецов, философская v,а О, жена красного слуги.

Четвёртый рисунок Фламеля.

ג 3

Теперь я возьму тебя за волосы головы твоей, как ангел взял пророка Аввакума, и я заставлю увидеть тебя Даниила во рве львином[80].

Во рве находятся три льва: зелёный лев, чёрный лев и красный лев.

Обычное имя льваאדיה находиться в словах Якова (Бытие 49:9)יוד אדיה, число которых 209, и прибавляяא

о

сфиры Иециры, т.е. сознательное единство, вы получите число Неемана,נעמב Сириец, ç, прокажённый природы, которого 4 должна очищать семь раз, в его зародыше, изображаемом волком, этой дикой собакой Германубиса.

Но как ты совсем не должен останавливаться на грубом «ф», который есть изверженное семя и смерть металлического царства, возьми наименьшее число Ария и Неемана

210 1

__________________________ 2

3

и наименьшее число Кетер, которое сокращается к числу

21 2 1 3

И ты тогда будешь тем, кем является наш лев.

(!Смотри третий путь сфиры Йециры и третью букву таро).

Словаכםיו־ (львёнок) иידק (молодецкая сила) имеют одно и то же число 310, которое даёт 4, т.е. четвёртый путь сфиры Иециры и четвёртый знак священной азбуки.

Молодой лев зелёный, когда он вот-вот превратиться в воду, затем он становиться чёрным львом или, скорее, он исчезает, и чёрный лев уступает своё место, чтобы исчезнуть в свою очередь среди густого цветника, который вскоре превращается в долину покрытую снегом, из которой выходит красный лев.

Теперь собери всё своё внимание, чтобы понять словоליש, которое означает разъярённого льва, льва со взъерошенной гривой, льва победителя львов: в книге Притч (30:30) он именуетсяלביא, и число этих двух имён 43, которое, разложенное и сложенное, даёт 7, как и число 106 словаפרד металл или центральный металлоид, который является магнитом металлического 30лота, слуга с красной гривой, имя которого фед или пломбая, и которого ты должен узнать по этому знаку 6.

Ещё даётся другое имя льву, согласно богословам, в Санхедрине (с. 11. фол. 9, кол. 5), а именно שהצ, которое также находится в Таргуме (17, 12); число этого имени 398, малейшее которого = 2:

3 9 8 20 0 2 2

Такое же слово получается также из слова халдейский,צרידא (Вторая Царств 3:20), где вместо словаפרדупотреблено имя 6.

Каббалистический лев, первичное имя которого даёт 110, число, которое резюмируется 2.

6 есть, таким образом, первый лев, который обнаруживается двойкой, т.е. философским С-ом, поскольку в естественных приложениях науки, этот металл является промежуточной линией, простирающейся от одного края до другого.

Вот почему философы обозначали его двойной линией, заканчивающейся двумя кругами, и давали ему имя мышьяк.

Это он, муж и супруг, без которого дева не смогла бы забеременеть.

Здесь это G.’.O.’. солнца мудрецов, без которого луна всегда была бы покрыта тьмой; тот, кто знает как извлечь лучи, работает в её свете; другие идут на ощупь в ночи.

Это дети, которые насмехаются с Елисея, потому что он лысый; ибо они не видят оккультных лучей Кетер, которые являются венцом на его голове.

Таким образом, они становятся кормом двух медведей, Харибды и Сциллы науки, и 42 пожираются, т.е. их работа и их умственное поколение, изображённое 6-кой.

Но Елисей приказывает таинственному зверю и он собирает кровь детей, которых он пожрал, дабы сделать из неё оккультное лекарство от проказы.

Именно этот кровожадный зверь двоицы, был охарактеризован Даниилом, когда он сказал:

«И вот ещё зверь, второй, похожий на медведя и три клыка во рту у него, между зубами его.» (Книга пророка Даниила 7:5)

Клыки этого зверя это клыки дракона Марса, который пожрал попутчиков или молодых слуг pueros Кадма, и зубы которого нужно посеять в лоно девственной земли.

Три окалины образуются между е-ом d-a. Откройте же рот железу, и когда он будет в тигле, возьмите белесые зубы и скормите им כשד (плоть), чьё число 7, и много плоти, ибо d[81] должен относиться к pused 6, как 106 к 239.

Шестой рисунок Фламеля

Итак, плоть, которая должна быть пожрана есть плоть первого льва, льва символического, льва крылатого, крылья которого разделены зубами медведя, т.е. то, что есть самое летучее. Но пожирая его, медведь разделяет также землю или окалину, и тогда свободную со стороны неба и со стороны земли.

Он стоит и ходит на своих ногах, и его видят стоящим на ногах в тигле, как человека, с поднятым лицом и лучезарным!

И сердце d минерального человека ему будет дано. «Aufer ab еоcor lapideum et cor carneum da illi.»[82] Оно станет Тиферет, т.е.אדאם, Адам, который равноценен красной земле.

Именно тогда появляется третье животное видения Даниила барс или £, изображённый Иорданом мудрецов, ибо Иордан и барс, в малейшем числе, дают 12, которое даёт 3.

Но эта триада умножена четверицей: «Et ессе alae quatour avis super dorsum ejus.» [И четыре птичьих крыла на спине у него].

Четыре крыла составляют также две птицы, которые являются голубями Дианы, и они побуждают барса сразиться с медведем и драконом.

Барс Даниила также имеет четыре головы, под которыми следует понимать четыре цвета или элементарных проявлений, которые суть: синий, жёлтый, белый и красный.

«Et potestas data est ei super caeteras bestias» [и власть дана была этому четыреглавому зверю] над львом и над медведем, дабы победить их, пронзить их и пролить их клейкую и ртутную кровь.

И затем, как синтез трёх других, рождается четвёртое животное, чьё рождение громадное, ибо тогда поднимется дым, способный принести вам смерть. Этот четвёртый зверь с железными зубами и десятью рогами, ибо он обладает силами всех чисел, приложенных к металлам, и промеж этих рогов выходит другой, небольшой рог, которые говорит и открывает великие вещи. Что тот их поймёт, кому дано ведение.

Пятый рисунок Фламеля

ד 4

О помещено в Гвура через перестановку, и царство Тиферет относиться к d, поскольку одно завоёвывает другое и поскольку Марс это воин Солнца. Но каждая сфира имеет свою декаду, и Кетер золота есть тот драгоценный כותמ, который Песнь Песней (5:11) сопоставляет голове Хохмы. Итак, тайный и сокрытый, имя которого объясняется через Хесед; ибо золото приходит с Севера и принимает свою форму на Юге. Его Тиферет это золото трона, и его Малхут это трон из золота; он также зовётся золотой чашей (Иов, 28:17); золотой короной (Пс. 21:4); золотым сосудом (Песнь 5:15); заключённое золото (1 Царств 6), и т.д.

5 ה

Гиезий (ציהזי) слуга Елисея пример невежественного испытателя природы, который роет долины и никогда не поднимается на холмы, так работают они в пустую и навсегда остаются рабами; они кишат в обществах, чтобы порабощать и продавать Иосифа наследного сына Иакова рождение которого было чудом природы; но чтобы совершить такое чудо, нужны добродетели Израиля или Елисея; а такие слепцы ничего не могут оживить, сами будучи мёртвыми.

Это обманщики, скупцы и лжецы, рассказчики того, что делают другие (Четвёртая книга Царств 8:4-5), и вместо богатства, они обретают проказу, презрение и нищету (Четвёртая книга Царств 5:27); ибо имя Гиезий и словоחל, означающее невежду, имеют одно и то же число.

6 ד

נפרית $ в науке минералов.

Это начало относиться к Бине по причине своей теплоты, а в десятице Бины, оно представлено гвурой или О, под именем Харуз, сокращённое число которого равно 7 6.

Арканом этой науки должен быть Харуз, иначе говоря, вырытое О перед своей совершенной варкой. Эта последняя есть £, которая придаёт огненно-яркий цвет и превращает нечистые металлы, такие как 6 с О[83](Второзаконие 29:23)[84] $ с а дождём проливая на нечестивых, иначе говоря на грязные металлы (Псалом 10:6)[85].

Ты должен откопать эту $ ; откапывай же её из v и ты получишь А-ь v ы.

Если твоя стезя правая перед Господом, тоd всплывёт над (Четвёртая книга Царств 6:6)[86]. Иди Иордану с Елисеем.

Но что встречает Гвура Господа? (Псалом 55:2)[87]. Многие ищут другую $, но та, что вошла в ограду стезей хранимых (Псалом 5:2)[88] возымеют истинный разум, ибо «ф» Од’а и 6, экстракции которого обучали многие, легко; также и О d-a ç иб, которые после громов собираются щёлоком посредством 4, превращённой в красный *.’, смесью влажного живого серебра.

Они являются подлинными тинктурами луны:

«Вожделенное сокровище и тук в доме мудрого» (Притчи Соломона 21:20).[89]

Металлический истукан, согласно пророку Даниилу.

Тайны храма Соломона

7 ז

В природной каббале,הוד (од) это царство бронзы меди латуни.

Её цвет почти цвет золота, но вынимается скорее с одной стороны на огне, с другой на зелёном, но ей не хватает синтетического света.

Имя медь и имя змей имеют одно число. Вот почему медный змей Моисея является знаком двуполого царства Q, орудия гармонии и сосуды освящённой паперти являются медными, имя змеяנהש служит корнем имениנהשיםчары. Если же ты желаешь проникнуть в тайны, смоги понять сфиротическую десятицу Од, ибо каждый металл имеет своё вместо каждой сфиры.

У пророка Даниила[90], во сне Навуходоносора, он видит металлического истукана, голова которого из 30лотой венец.

Это то тетраграмматическое золото великого священника Аарона, то литое золото, которое должно быть превращено в прах и вброшено в воды (Исход 32:220). Затем ты увидишь другие виды золота, следующие друг за другом. Сначала простое золото, и так сказать голое (ל(ךהב т-е• © ещё не полностью вышло из своего влажного колчедана и не просохло от жара огня, выходя живым из вод, цвета то чёрного, то жёлтого, часто даже цвета мака, затем обратно и погружаясь в баню своего рождения: его можно назватьזהבשבא, т.е. золото из плена, поскольку оно ещё удерживается в своей темнице, где оно зреет в течение сорока дней и ночей, так что ты не знаешь то, чем оно стало (Исход 30:1). Тогда оно кажется инертным и безразличным к внешним операциям, но настанет момент, когда оно есть как бы раненное и убитое; оно умирает, как если бы было заклано, затем разложено и ставше чёрным трупом; там оно подвергается испытаниям, и корки, т.е. демоны или шлаки, довлеют над ним. Оно проходит по всему кругу из 42 букв, затем оно приобретает пепельный цвет во время, которое определяют 22 буквы; оно сделалосьזהבארפיד, ибо оно может уже производить тинктуру, ещё не золото, но серебро. Как затем серебро превращается, как золото обнаруживает себя своим красным одеянием, ты сможешь увидеть у Иова (22:24)[91].

Оставь же багрянец распространяться поצפד, который есть философский Ь, т.е. белое золото; ибо из этого ты получишь серебро, если ты оставишь его в его белизне; используйגתלים громов воды металлической и ты получишьאופיד; ты уже имеешь священное число имени אהיה (реализации); после двадцати и одного дня работы, ты заполучишь плод своего труда. Если ты хочешь открыть свою сокровищницу, открой её, она даст тебе серебро как камни (Третья книга Царств 10:27)[92]. Но еели ты подождешь ещё немного, и позволишь умереть Ь в огне, то ты получишь совершенное золото Офирское.

Золото собирается в океане мудрецов, и Самсон убил и раздел тридцать филистимлян во время их сна, чтобы отдать их одежды своим нечестным спутникам[93], т.е. несовершенным металлам.

Тогда образуется та острая и проникновенная сила, которая, согласно Иову, должна простираться на глину со всею силою золота: «Et fervere faciet veluti ollam profundam»[94], ванна густых и вязких металлических вод, «ponet ut vas pigmenti, post illud kucere faciet semitam.»

* * *

Да будет благословенно славное имя вечного царства! И ныне и во веки веков!

Я написал эти вещи в меру своего разумения, так как, ища снадобий от болезней человеческих, я нашёл секрет исцеления всех тварей.

А привёл меня к этому один текст Зогар по обязанностям одного врача, где он кажется видеть мне порядок для меня не останавливаться в моих поисках, пока я не найду совершенное лекарство. Вот притчи. Во Второзаконии написано (32:10): «Causas applicabit et intelligere faciet eum». Так что в порядке вещей, что человек достигает истины, когда он её ищет, и даже корки ошибок служат на пользу его работе и его доброй воле.

* * *

Здесь заканчивается рукопись лекаря Картана. Кем был этот лекарь? Мы ничего не смогли о нём узнать до сего дня.

Лишь когда-то давно один еврейский торговец рассказал мне, что слышал от своего отца, что в его время жил один лекарь, который, по одному только виду больного, тотчас же объявлял выживет он или умрёт. Он снискал себе репутацию человека правды, истины, боящегося греха. Когда один из его пациентов не мог достать необходимых лекарств, то он сам предложил ему деньги, и не было тогда больше в мире человека более сведущего. Торговец добавил: Он написал одну книгу о чём-то сокровенном, и эта книга у меня в руках, так как я получил её в наследство от моего отца. Все слова этой книги сокрыты в тайнах закона, и их дано понять только тому, у кого нет греха.

Равви Элеазар ответил: Если эта книга с тобой, одолжи мне её. И он ответил: Я дам её, при условии, что ты покажешь мне книгу святой лампады. И мы договорились, сказал равви Элеазар.

Эта книга была в наших руках на протяжении двенадцати месяцев, и мы отыскали в ней высочайшие светила. Да будет благословен Бог милосердия, дающий разумным людям высшую мудрость!

* * *

Эта книга, которая, кажется, здесь кончается, была раздроблена на части переписчиками. Один за одним мы отыскали многочисленные отрывки этого труда. И вот, для начала, один, который мы считаем самым важным:

עפרת

Ь, в природной каббале, относиться к мудрости, ибо на этом свинце покоится металлическая земля, которая есть золотоносная пудра.

Этот Ь называется таинственным именем כל (всё), потому что в нём сокрыт зародыш всех вещей. Его рисунок в низу круг, а над ним четыре буквы далет, углы которых сходятся в одну точку.

ЛЮБОПЫТНЫЙ ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ ВАСИЛИЯ ВАЛЕНТИНА.

По истине, сокровище мудрецов не есть ни мирское золото, ни серебро.

Это ни меркурий, ни солнце, ни сурьма, селитра, сера, ни что-либо подобное.

Но это дух золота, меркурий, по прозвищу философский, первая и вторая материя как таковая, и только своей природы и собственности. Чистейшее восточное золото, не почувствовавшее силу огня, особенно превосходное, более мягкое и ковкое, чем мирское золото.

Оно есть настоящий меркурий золота и сурьмы.

ДОПОЛНЕНИЕ К ВОСЬМИ ГЛАВАМ «ОГНЯ ОЧИСТИТЕЛЯ»

N. В. Переписчики этой фундаментальной научной книги разделили, покромсали и перемешали её главы, дабы сделать её неудобочитаемой. Вот фрагменты, которые мы из неё извлекли, и которые дополняют восемь первичных глав этого труда.

* * *

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Эта глава озаглавлена Елисей. В ней содержится то, что мы разбили на два параграфаאиב, плюс объяснение имени Гиезий, которое мы поместили в параграфе ה.

К параграфу 2ב, стр. 2, прибавьте нижеследующее, по поводу олова.

* * *

בדיל, олово. Этот металл не имел широкого употребления в естественной науке вплоть до настоящего времени, в виду того, что он получается отделением; поэтому его материя остаётся отделённой от универсального лекарства. Zedech дал его в качестве атрибута среди планет, тех блуждающих и белых светил, а язычники дали ему простое имя, которое Иудей не должен никогда произносить (Исход, 23:13), имя, которое должно быть стёрто (Осия, 2:17; Захария, 13:2). Среди животных нет ни одного, чьё изображение соотносилось с ним лучше, по причине его хрюканья, чем то, которое называется Aper de silva (Пс. 80:4), чьё число 545, которое не только составлено из 109 пятёрок, но и его наименьший делитель также пятёрка, как и число 194 ,צדק, которое даёт 14, будучи сложено:

1

9

_______________________ 4_

14

И 14 таким же способом даёт 5, которое, будучи удвоено, даёт 10.

Итак, 10 число, аналогичное числу 46, которое есть число олова, ибо 5 десятков соотносятся с 50 вратами Вины и первой буквой Сфиры Нецах, которые есть сфиротические классы, которым соответствует этот металл. В частных претворениях его серная природа одна не выходит, но присоединяется к трём серам, прежде всего к таковым красных металлов, она восстанавливает до О-а липкую v-y надлежащим образом обожжённую, так что С, если она введена ?, утончённой в природе тонкой v -ой, что происходит в данном случае, между другими посредством .

Поскольку её вязкая и водная природа может быть ещё улучшена, если она распылена теплом О -а, проходящим по всем степеням А-я и брошенная понемногу в О в поток в виде пилюли, что я научился делать с серебром. Но «non est sapiens nisi dominus experientiae»[95]. Вот почему я не добавляю его далее. Тот, кто работает может приготовить материи и их исправлять своими повторными опытами, когда они окажутся с изъянами.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ

До сих пор мы говорили о белых материях, теперь переходим к красным. На первом месте, под [именем] Гвура, согласно обычным высказываниям каббалистов, стоит золото. Это также соотноситься к полночи [северу] (Иов, 36:22)[96], не только по причине его цвета, но также и по причине его тепла и его серы.

Железо отнесено к Тиферет, ибо оно по природе «vir belli» (Исход 15:3)[97], и оно носит имя Зеир Анпин лишь по причине своего скорого гнева (Псалом 2)[98].

Нецах и Од двойная середина тела и влагалища семян соответствуют двуполым природам меди.

Иесод это живое серебро; прозвище «живое» дано ему, чтобы его охарактеризовать; ибо основание и субстанция металлического искусства в живой природе.

К Малхуту отнесено истинное лекарство металлов по многим причинам, и поскольку здесь представлены другие природы справа или слева от О или от С и их постепенные метаморфозы. Мы поговорим об этом полнее в другом месте.

Итак, я дал тебе ключи, чтобы открыть многие закрытые двери. Я открою тебе дверь ко многим сокрытым стезям природы. Если же кто-то расположит их иначе, я не стану препираться с ним, ибо всё идёт к одному концу-

Я говорю:

Что три высших источника аналогичны трём началам металлического царства:

Липкая v, Кетер £.

е или О, Хокма *>.

ф Бина, по названным причинам.

Также семь низших источников представляют собой:

Гдула С.

Гвура О.

Тиферет d.

Нецах ־?г. Од 6.

Иесод Ь.

И Малхут будет металлической женщиной, серебром мудрецов, полем, в которое они должны вбросить свои семена, семена оккультных минералов, иначе говоря, золотую воду, так как это имя находиться в Бытии (36:39). Но знай, сыне мой, что эти вещи содержат такие тайны, что никакой человеческий язык не может их раскрыть. Я же отныне «non peccabo lingua теа, sed custodiam os meum clausura» (Псалом 39:2)[99].

золото имеет свою Кетер или свой тенистый металлический корень, свою Хохму, иначе говоря, своё сатурианское начало, и так далее.

Именно к Кетер золота нужно отнести то золото, которое сэр Гаширим [sir Haschirim] поставил на главу женихаכתס.

К Хохме нужно отнести то золото, спрятанное среди военных припасовבצד (Иов 22:24 и 25; 34:19).[100]

К Вине относиться золото раскопок, выкопанное золото (הדוע) .

К Хесед собранное и прокатанное золото (Вторая книга паралипоменон 9:5), потому что милость Господа держит нас подвешенными, как на золотой нити над пропастью вечной смерти.

К Гвуре זהב, потому что золото приходит от севера (Иов 37 и 22).

ГЛАВА II אול ЗОЛОТО

В металлической природе, Гвура это класс, к которому относиться золото, и там начинается новая сфиротическая декада. В том смысле, что

К Тиферет פז (Вторая Царств 10:18; Четвёртая Царств 19 и 21; Даниила 10:1).

Ибо так Тиферет и Малхут составляют золотой престол.

Вот почему О названо:

Золотым сосудом (Иов 28:17);

Золотым венцом (Псалом 20:4);

Золотой чашею (Песнь 5:15).

К Нецах относиться имя золота закрытого, т.е. приготовленного для посева (Первая Царств 6:10:21; Иов 28:16[101]).

К Од подходит имя красное золото (Вторая книга паралипоменон З:6[102]; Первая Царств 6:20), из-за его сходства с кровью молодых тельцов. Вот почему это 30лото краснеет с левой стороны сфиротического древа.

К Йесод имя хорошее золото (Бытие 2:12)[103], ибо здесь добро совпадает с правдою.

К Малхут подходит секретное имя философской Vы, синонимом которой является прах, и дом этого металла великолепен, ибо он состоит из 6×6 ячеек, дабы из всех частей возродить восхитительные качества буквыו, которая есть буква Тиферет, всеми столбцами и всеми строками во всех направлениях. Заметь ту особенность, что их наименьшее число есть седмица, четверица или девятерица, т.е. 3, 6, 9 числа, о которых я мог бы отрыть тебе тысячу тайн.

Добавлю лишь, что их сумма представляет число 216 (אדיא) нашего восхитительного льва (10:14), которое является числом имениזהב(«supputa et ditesce»).

ГЛАВА III С СЕРЕБРО

Хесед, в металлическом царстве, неоспоримо есть серебро. Наименьшее число Хесед является таковым же слов, которые обозначают этот металл (Притчи 16:16, 17:3; Псалом 12:7; Иов 28:1). С также имеет свою сфиротическую десятерицу. Так, в Исходе (38:17, 19)[104], серебряная капитель колонн названа Кетер; в Притчах (2:4) мудрость (Хохма) сравнена с серебром. Вина [разум] С выражена в Притчах (16:16). Гдула появляется в истории Авраама, когда всегда предлагается серебро, чтобы смягчить гнев (Бытие 13:2).

Гвура обозначена, когда серебро испытывается огнём (Притчи 17:3; Числа 31:22; Псалом 65:10; Притчи 27:21; Иисус Навин 48:40; Иезекииль 22:22; Захария 13:9; Малахия 3:3)[105]

Тиферет серебряная утроба истукана Даниила;

Нецах жила С (Иов 28:1)[106];

Од это серебряные трубы (Числа Ю:2)[107];

Иесод находиться в книге Притчей (10:20) ;

И Малхут в Псалме 16.

Обитель этого металла представлена квадратом 9×9, который даёт одну и ту же сумму по всем направлениям. Эта сумма 369, а её наименьшее число 9, которое всегда появляется и никогда не изменяется, «quoniam in aeternum misericordia ejus».

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГЛАВЫ III

Рассуждая о металлической материи, вот как Равви Мордехай говорит о серебре:

«Возьми из красного рудника живого золота; тщательно его растолки; смешай с 6 унциями этого У2 унции извести 6 ; положи в запаянную колбу. К песку, добавляй туда пресной д-ы в течение восьми первых дней, опасаясь, чтобы её коренная влажность не сгорела; добавь один градус на второй неделе, и ещё увеличь на третий и четвёртый, так чтобы песок не побелел, но дабы он произвёл шипение, когда в него брызнуть воды, и так, в верху сосуда, ты получишь белую материю, которая и есть первоматерия мышьяк, красящий живую v-y металлов которую все философы называют сухой v -ой и их -)-. Вот как она очищается.

возгоняется белым, кристалличным, истолки его на мраморе с равной частью извести С[108], положи его разогревать в запаянную колбу на песок; в первую пару часов используй слабый огонь, в два следующих сильнее; увеличивай его силу в третий, и, наконец, используй такой, какой вызывает шипение в песке, и снова наш 0=0 будет возгоняться отбрасывая лучи сияния. Так как ты нуждаешься в определённом количестве, то вот как ты будешь его добавлять:

Возьми его 6 унций 1/2, т.е. из этой эмали самого чистого С сделай амальгаму, как ты знаешь, и ты её положишь на переваривание в запаянную колбу на тёплую золу, доколе вся С не раствориться и превратиться в v 0=0 cale.

Возьми У2 унции так приготовленного спирта; положи его запаянную колбу на тёплую золу, и будет появляться и опускаться голубь. Нужно продолжать поддерживать такое тепло, доколе не поднимется больше влаги, и она не осядет на дно и не примет цвет золы. Вот как эта материя растворяется и разлагается.

Возьми одну часть этой золы и вышеназванной Vы, пол части; смешай их вместе и положи их в склянку, дабы они были там как и прежде, что делается за восемь дней или около того. Когда озолевшая земля начнёт белеть, извлеки её и ороси её 5-ю омовениями своей лунной v-ой и провари её как и прежде. Смочи её в третий раз 5-ю унциями этой воды и она снова будет оседать восемь дней. Четвёртое смачивание потребует 7-и унций лунной воды, и когда эта материя закончит потеть эта подготовительная операция закончена.

Для белого дела, ты возьмёшь 21 драхму этой белой земли, 14 лунной v-ы и 10 извести самого чистого С-а; положи это на мрамор, и пусть оно оседает, доколе не затвердеет. Смачивай эту материю 3-мя частями своей v-ы, доколе она не выпьет эту часть, и повтори это столько раз, сколько понадобиться, чтобы она потекла не дымясь по накалённой докрасна пластинке ç-и. Тогда ты получишь белую тинктуру, которую ты сможешь преумножить вышеописанной процедурой.

Для красной, тебе понадобиться известь О-а[109] на очень сильном д-е, и всё дело займёт около четырёх месяцев.

До сих пор автор сличал и согласовывал эти инструкции с указаниями арабского мудреца (без сомнения Гебера) в тех местах, где он долго толкует о мышьяковой материи.

ГЛАВА IV

144יוהב

Иоав Голубь.

Среди загадок вещей природных, имя Голубь никогда не прилагалось к самим металлам, но к природам управляющим и подготовительным.

Тот, кто хорошо понимает природу всесожжения, ни в коем случае не должен использовать горлицу, но пусть возьмёт двух сынов Голубя (Левит 1:14, 12:8, 14:22).[110]

Сосчитай словоבנו (бени, 62) и двоицу Голубей, откуда получается словоנוגה(noga, 64), которое есть имя пятой планеты, и ты будешь шагать правильной стезею. Иначе не работай зря в надежде на обогащение; остановка, по причине недостатка твоего ведения. Бойся же ты, кто слеп умом, потерять также и глаза тела, разогрев себя этой работой. Что ты ищешь с таким трудом, ты не

найдёшь. Но мудрец сделает себе крылья и он взлетит на небо, как орёл, и именно это также делают звёзды земли (Притчи 23:4).[111]

ГЛАВА Y КОПЬЁ,רומח

Победы копья объясняют историю металлических природ. Именно к этому нужно отнести удар копья Финееса, который пронзил обоих в момент их соития иin locis genitalibusИзраильтянина О и Мадианитянку С (Числа, 25)[112]; зуб или сила железа, действуя на материю, очищает её от всякой грязи. Израильское О, здесь, не что иное, как мужская 4-а 0=0 cal,а под Мадианитским С-ом нужно понимать сухую v-y, надлежаще смешанную в руднике, или красный колчедан.

Копьём Финееса убивается не только мужская 4, но умертвляется даже его самка и они умирают, смешивая свою кровь в одном потомстве. Тогда совершаются чудеса Финееса (см. Таргум H, L), ибо природа железа восхитительна, изучи её в обители, как вот:[113]

Его число пятерица, и его квадрат לה символизирует женскую природу, которая должна быть исправлена металлом, ибо в самом укладе животной жизни, d, присоединяясь к лимфе крови, придаёт ей мужскую крепость и препятствует её истощению. Таким образом,dподдерживает мужское родительное начало и успешно соработает зачатию существ.

Марс сообщается с Венерой, среди планет נהפת, которая соответствует меди, из которой делают музыкальные инструменты, потому что она является инструментом металлического блеска. Но она любит исполнять скорее мужскую роль, нежели женскую. Не ошибись, думая, что блеск Венеры даст тебе когда-либо то, что тебе обещает имя Noga.

Од должен воспринять гвуратическое влияние! Запомни это, ибо это одна из великих тайн! Научись же поднимать вверх змея, названного Нехуштан [Mechastau] (Четвёртая книга царств, 18:4)[114], если ты желаешь исцелить болезненные натуры по примеру Моисея [Moscheh],

ГЛАВА VI

צפדת

Этот Ь назван ВСЁ; его рисунок круг и 4 далет, дабы ты знал, что в нём находиться всякая четверичность и четверицы четвериц, то ли стихий,

י САТУРН

то ли корок [скорлуп], то ли букв, то ли миров.

И в этом Ь мудрецов есть 4 стихии, а именно: А или 4 философов, воздух, разделитель вод, сухая вода и земля чудесного О; также в нём находиться 4 корки, описанные у Иезекииля (1:4)[115]; ибо, при подготовке, на тебя обрушаться бурные ветры и великие облака, и клубящийся огонь, доколе, наконец, из него не произойдёт желаемое сияние.

ГЛАВА VII ЖИВОЕ СЕРЕБРО,כפפהי

В сфере природы, Иесод управляет живым серебром, которое является основанием или порождающим началом всякого искусства претворения, и его имя указывает на природу С-а, поскольку оба происходят из сфиры Хесед (только С нужно соотнести с Хесед нижней, по отношению к Иесод, сфиры, т.е. с Хесед Малхута.)

Итак, имя אלהי, согласно гематрии почти такое же как и имя במפהי, также как и имя כוכב (кокаб), которое является планетарным именем меркурия благородных. Его число 49.

Лишь помни, что простой и природный «ф» не подойдёт для твоего дела, и что он так отличается от ? , как лён отличается от виссона или от шёлка. Ты можешь великолепно очистить, обработать, накрахмалить и налощить лён, но ты никогда не сделаешь из него шёлк или виссон.

Некоторые полагали, что нашли знак этой v-ы; это, думали они, когда, смешав с О, она тут же закипает; но раствор обычного живого серебра [ртути], осаждённого +-и, приводит к такому же результату. Итак, чему же может служить этот раствор?

Я говорю, что ? обозначает ни что другое, как следующее:

Знать, что при соответствующей теплоте, он покрывается воистину очень тонкой плёнкой, которая уже и есть чистое и законное О, и всё это за совсем короткое время, хватит даже продолжительности одной ночи.

Это именно тот золотой цветок, который не без скрытого смысла назван кокаб звезда потому что, согласно естественной каббале (Часла 24:17): «Восходит звезда от Иакова», и если её искать на равнине, то её увидят восходящей под видом девы и ветви, и от этой земной звезды истекает влияние, о котором мы говорим.

Живое серебро, согласно гематрии, есть pr.’. Giltin, гл. VII, f.69, 6, называемое אמפדיכא, что как бы означает сферическая вода, потому что она истекает из сферы мира.

А в Книге Бытия (36:39) она названа, в силу перестановки букв, водами погружения, потому что царь погружается в них, чтобы очиститься, или согласно подобному учению v El Boni, ибо жизнь и добро стоят друг к другу в такой аналоги, как смерть и зло.

Вот как говорит девушка по имени מטרדי (матреди) дочь золотых дел мастера, как тому учит Таргум; золотых дел мастер, который работает без отдыха и который не даёт угаснуть своим печам. Ибо не видят этой воды, бьющей из земли, ни просачивающейся, прокладывающей свой ручей в рудниках. Её извлекают и совершенствуют с великим трудом и прилежанием. Жена этого действующего начала называется מיוהב золотой водой т.е. v-ой, производящей О.

Если мастер соединит её с этой, то она родит дочь, которая будет v-ой царской красоты, хотя другие заявляют, что эта супруга означает воды, извлечённые из 30лота. Как бы то ни было, эта супруга не предназначена для любви мужланов, и нищие должны оставить её мудрым и сильным, которые могут её облагородить, применить в деле и дать ей имя.

Супруг, ей предназначенный, именуется металл (Mehetabel), царь Эдема и краснота, названная הרד, украшение металлического царства (Даниил, 11:20). Это молодое О, но по отношению к Тиферет, ибо הרד представляет 209, которое содержит также тетраграмма, умноженная на 8, которое есть число обрезания.

Наконец, он станет Иесод, если к нему прибавить число всех слов. Но, дабы научить тебя, что Тиферет 30лота есть таковой Гвуры, ты должен заметить, что прибавленное число в своей полноте также содержится в צתק, которое также принадлежит к классу золота.

Столица этого царя зовётся פעו по причине её сияния (Второзаконие, 33:2)[116], имя, которое равняется имени יצף которым обозначен Иесод, ибо их числа одинаковы и равны 159, дабы ты познал живое серебро, необходимое для этого дела, и дабы было невозможно вне этого блистательного града найти царское сокровище. На вратах этого святого града начертано имя תיים אלהים , которое хочет сказать живое золото, потому что Элоим и золото отмечены одною мерою. Также и эта v называется так, потому что она есть матерь и начало живого 30лота. Ибо любой другой вид золота считается мёртвым, только этот живой, и ты не обманись, давая ему прозвище, которое ему обычно свойственно: источник вод живых. Ибо этими водами цари оживлены, дабы они могли дать жизнь трём царствам природы.

Квадратный дом этой воды великолепен и показывает, числом סס, обозначающим жизнь, восемнадцать раз одну и ту же сумму в квадрате из 64 чисел, которая есть сумма слова מיזהד (золотая вода), которая повторяется до бесконечности таким образом.[117]

Здесь ты найдёшь сумму 260 во всех направлениях, сумму, наименьшем числом которой является 8.

Символом первой суммы есть רטת(vassit), потому что, постоянно продвигаясь, сумма сводиться к своим различным вариациям; например, если ты начнёшь с 2, то сумма будет 268, которая должна сократиться к 7. Начиная с 3, сумма будет 276, которая сократиться к 6, и так и с другими, ибо таким же способом и в таком же отношении твояvприрастает по мере увеличения числа очисток.

ГЛАВА VIII БЕЛАЯ ВОДА[118],ירדנ

Иордан выбрал чистую минеральную воду для очищения металлов и прокажённых минералов. Эта v истекает из двуустьего источника, имя которому ראהו־(Jeor), и обозначает полу-флюид, имеющий осаждённую природу справа от себя. Мягкая вода с одной стороны, а с другой רז (жесткая вода), названная так по причине своей тёрпкости. Она протекает сквозь солёное море. Хорошенько запомни эту особенность, и, наконец, ей запрещено смешиваться и теряться в красном море, которое есть мужская серная материя, известная всем истинным мастерам.

Знай также, что имя ופו (чистота), умноженное на 8, которое является числом Иесод, даёт число סח־ или 264, которое находиться также в слове П־Р, дабы ты помнил, что требуется по крайней мере 8 порядков очищений, прежде чем ты достигнешь совершенной чистоты или белизны.

В порядке применений к естественным наукам белая тинктура [la médecine au blanc] или белая вода есть название, даваемое g-e, потому что она получает от солнца белесый блеск, который сверкает подражательным сиянием и превращает в свою природу всякую землю, т.е. нечистые металлы, и, быть может, на неё тайно указывает вот это место из Книги Иисуса Навина (10:12):

Иисус воззвал к Господу в тот день, в который предал Господь Аморрея в руки Израилю, когда побил их в Гаваоне, и они побиты были пред лицем сынов Израилевых, и сказал пред Израильтянами: стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим, иначе говоря, доколе мудрецы не завершат своего дела и доколе луна, осаждённая осаждённостью солнца, полностью не превратиться в золото.

Это о ней также написано в Песне Песней: Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами’•

Имя, даваемое ей, обозначает природу дела, и это потому так, что при её образовании, она как g растущая, и как полная луна, когда она достигает своего совершенства своего конечного состоянии текучести и чистоты; ибо согласно гематрии, слова יד (луна) и ף1יא (тайны) имеют одинаковое число, такое же как у רבוי (множество), потому что в этой материи содержатся все тайны и умножение.

ГИПОТЕТИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ ОЧИСТИТЕЛЬНОГО ОГНЯ

Оригинал «Очистительного Огня» содержит восемь глав, т.е. введение и семь глав.

Каждая из семи глав разделена на три части, соотносящиеся друг с другом, и части были расположены так:

Семи следующим буквам соответствовали семь вторых частей.

Семи последним семь последних.

Книга содержала лишь семь рисунков, не считая сфиротических древ и магических квадратов.

Вместе с сфиротическими древами и магическими квадратами книга содержала двадцать два рисунка.

Сфиротические древа были во главе семи первых частей, каждое из которых заполняло целую страницу книги Фламеля.

Магические квадраты были рисунками из второй седмицы.

Семеро других рисунков были расположены так: по одному во главе каждой седмицы, а четыре последних в конце.

Три первых рисунка Фламеля.

Вот как четыре ветра небесных

борются на великом море.

ОТРЫВКИ ИЗ ДАНИИЛА, НА КОТОРЫЕ ССЫЛАЮТСЯ В ОГНЕ-ОЧИСТИТЕЛЕ

ЧЕТЫРЕ ТАИНСТВЕННЫХ ЖИВОТНЫХ (Книга пророка Даниила Гл. 7)

И четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого.

Первый как лев, но у него крылья орлиные.

Море и два льва, зелёное и красное; материя осаждённая и летучая; первая субстанция киновари философов; с телом Меркурия и с крыльями серы.

Я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, [и он поднят был от земли] и стал на ноги, как человек.

Возгонка и осаждение материи; ртутная вода, извлечённая из философской киновари становиться летучей жидкостью [флюидом], каковой она и была сначала.

И сердце человеческое дано ему воздействием скрытого огня, взятого из царства Марса.

Четыре животных Даниила, соответствующих тетраграмме, выражают мировое движение вещей. Даниил, относя их к властям, определяет их значение в области Малхут. Они должны, поэтому, представлять круговое равновесие, противоборство и эволюцию форм, и в природе, и в человеческой жизни, и в общественной жизни. Образованию совершенного человека в природе и мессианского царства в истории соответствуют осуществление сфинкса в животном царстве, роман розы в растительном царстве и образование золота в металлическом царстве.

И вот ещё зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны.

Тогда создаётся новая форма в материи. Именно тогда нужно его насыщать той субстанцией, названной адептом pused и изображённой этим знаком:

И три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: «встань, ешь мяса много!»[119]

Три ряда зубов представляют тройной философский огонь.

Затем видел я, вот еще зверь, как барс; на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему.

Красная материя должна быть возогнана, затем пропитана своей водой. Это то, что называют голубями Дианы; затем она проявляется четырьмя головами, иначе говоря, четырьмя последовательными видами или цветами: голова ворона или чёрный цвет, голова лебедя или белый цвет, голова павлина или радужный цвет, и голова феникса или красный цвет.

После сего [видел я в ночных видениях], и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него. [Я смотрел на эти рога] и вот, вышел между ними еще небольшой рог, [и три из прежних рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот] в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно.

Этот четвёртый зверь это живое О или универсальный растворитель, имеющий силу всех металлов и объединяющий все металлические сфироты. Он открывается тому, кто обладает всеми тайнами природы.

МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК

Ты видишь, о царю, великого истукана; этот истукан огромен и высочайшего роста, он возвышается пред тобою и вид его страшен:

Голова этого истукана из золота наилучшего О ;

Грудь и руки из серебра С ;

Чрево и бёдра из меди ç;

Ноги из железа d ;

Ступни напополам из железа и глины д ;

Душа головы Нешама;

Душа груди и плеч Руах;

Душа низших частей Нефеш.

И вот, сорвавшийся камень с горы сейчас поразит ступни из железа и глины, и истукан весь целиком будет превращён в пыль.

Этот камень это великий философский символ веков: краеугольный камень, философский камень, огненный камень, кровавый камень, киноварь мудрецов, универсальное лекарство; в божественном мире истинная религия; в человеческом мире истинная универсальная наука; квадратный в основании, твёрдый как труба, абсолютный как математика; в мире природном истинная физика, та, которая должна сделать возможным для человека царствование и духовенство природы, делая его царём и жрецом света, который совершенствует душу, завершает формы, превращает скотов в людей, шипы в розы и свинец в золото.

Голова этого истукана Даниила золото. Эта голова соответствует Кетер, который есть свинец, согласно «огню очистителю», но следует заметить, что свинец должен быть превращен в золото, и что из самого его царства берёт источник О. Между головой Кетер и сердцем Тиферет есть взаимно-однозначное соответствие, как и между макропрозопом и микропрозопом Зогар.

Итак, микропрозоп, Арих Анпин, не представляется каббалистическим золотом, но скорее железом. Таким образом, имеется вторая транспозиция в угольнике Тиферет к Гвура, один и другой выражают сменяющие друг друга царства золота и железа.

Четыре металлические части истукана соответствуют четырём векам поэтов и четырём великим периодам универсального исторического цикла. Это царство золота, основанного на железе и глине, т.е. на насилии и слабости, должно быть разрушено откровением кубического камня, т.е. царства истины и правды.

Четыре животных Даниила соответствуют металлам истукана: лев глина с железными крыльями, медведь медь, леопард серебро и сфинкс золото.

Лев соответствует первобытным временам, векам войны и кочевой жизни.

Крылья льва обрезаны, человечество делается оседлым и великие империи грубой силы обозначены медведем, республики и дробление Государств представлено леопардом с четырьмя головами, затем идёт финансовый и индустриальный феодализм, который есть империя Антихриста; на этом кончается история мира.

Но нет такой песчинки, которая не могла бы стать семенем мира, и природа живёт в малых вещах, как и в больших. Порождение золота совершается, как и порождение цивилизаций и света.

Там основа вечного догмата Гермеса.

Первоматерия О -а; это как к субстанции земля и как к форме свет.

Свет это душа земли.

Это единственная в своём роде субстанция, имеющая все свойства простых тел. Это даже само простое тело с четырьмя элементарными формами.

Кислород это свет, перешедший в газовое состояние.

Это симметричное расположение молекул, которое делает тела прозрачными.

Движение луча прямо пропорционально живости цветов. Чёрно-синий цвет абсолютного покоя, белый уравновешенного движения, красный абсолютного движения.

Свет пребывает в телах, как теплота.

Он может быть там невидимым и латентным.

Кислород это положительное отелесивание света; водород его негативная форма.

Супружество этих двух газов производит воду, и газообразное состояние превращается в жидкое.

Вода имеет два свойства: она возгоняется теплотой и сгущается холодом.

Она превращается в сок растений, в кровь животных, в ртуть металлов, затем через сгорание, в золу и землю.

Вода это оксид, т.е. отрицательный остаток горения.

Вода голубая и огонь красный.

Переокисление воды производит кислоты. «Согрога non agunt nisi soluta.»

Ковкие металлы имеют свои молекулы определёнными количеством кислорода, которое они поглощают.

Молекулы окисляемых металлов составлены из малого числа равной теплоемкости.

Сплав ковких металлов и окисляемых производит магниты, которые притягивают положительный свет.

Металличное начало находиться в глинистых землях и в особенности в глинозёме. Открытие алюминия явилось выкидышем великого дела. Марганец это d Ph.; он образует три оксида: один зелёно-чёрный, один серый и один коричнево-красный. Иод, который осаждает свет это хлористый пероксид марганца.

Марганец разлагает воду с выделением запаха вонючей камеди.

Нагретая сурьма соединяется с кислородом; она поднимается белым дымом, который даёт белый оксид.

Есть три оксида сурьмы: серая закись, белая окись и пероксид лимонного цвета.

Пероксид получается действием калиевой селитры.

Пероксид О получается доливанием одной части азотной кислоты и четырёх частей соляной кислоты. Это порошок красновато-серого цвета без запаха, нерастворимый в воде и легко растворимый в соляной кислоте.

Всё это имеет значение лишь как познания, которые можно применить на пути великого дела.

АНАЛИЗ СЕМИ ГЛАВ ГЕРМЕСА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Один только Бог может дать ключ к великому делу, потому что Бог это душа истины и правды; взвешивать по истине и измерять по правде — это действовать по вдохновению Бога.

Сила действовать, таким образом, не даётся, она приобретается.

Тот, кто хочет разоблачить великое дело, показывает, что он его не познал.

Начало ведения великого дела есть ведение четырёх философических стихий.

Эти четыре стихии являются, в первую очередь, умственными; Слово их называет и их осуществляет.

Слово есть высшая формула разума.

Философическая вода есть разделённая субстанция и сама разделяющая, или растворяющая, сила.

Философическая земля есть разделяемое, которое сгущается, выходя из разделителя.

Огонь есть движение.

Воздух есть матрица огня.

Огонь относится к воде, как один к трём.

Воздух относится к воде, как половина к восьми.

Вода есть корневая влага мудрецов.

Огонь есть душа солнца и жизненность золота.

Воздух есть лимонная краска земли, окрашенная солнцем.

Земля есть сернистый мышьяк мудрецов.

Луна растёт и убывает за тридцать дней.

Это движение является тем самым, которое выражают слова coagula [осаждать] и solve [растворять].

Универсальная ртуть повсюду.

Горный стервятник кричит: Я белый чёрного, жёлтый белого и красный жёлтого.

Заполучите землю воздухом посредством влажного огня.

Голова ворона исчезает в ночи; нынче птица летит без крыльев, она изрыгает радугу, её тело краснеет, и на её спине выступает чистая вода.

В металлических полостях существует сверкающая субстанция, которая содержит море, и чей дух возгоняется.

Не называйте её имени невеждам.

Я называю эту субстанцию камнем; но ей давали и другие имена: женская магнезия, белая слюна, зола или несгораемая киноварь.

Все цвета сокрыты в этом камне, но вы их обнаружите окутанными одним единственным цветом. Отделите его и сохраните его хорошенько!

Не делай ничего, если не знаешь зачем, и знай сперва, что противоположности исправляются, когда они не разрушены противоположностями.

Наука есть познание равновесия.

Сделай осязаемым летучее, чтобы овладеть им, погрузите летучий металл, отделите его от ржавчины, которая его убивает, заключите её в темницу не летучую из летучего, который ты освободишь волей, он будет служить тебе и ты будешь хозяином хаоса.[120]

Извлеки, когда захочешь луч из его тени,

Заставь сиянию выйти из его тёмной тучи;

Солнце скрыто в тёмном румянце,

Брось эту вуаль на разъедающую жидкость;

Как скрытый огонь спит в живой золе,

Так дремлет и убегает Меркурий, твой гость;

Ты его разбуди, возьми и поработи,

И на сиденье, наконец, его мягко посади.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ב

Действуйте в Боге, т.е. с истиной и правдой. Мудрец находит в Боге силу всех мудрецов.

Когда у тебя погаснет уголь жизни, снова его смочи его водой в течение тридцати дней, как ты знаешь, и вот ты коронованный царь.

Ты знаешь, что вода идёт от воздуха к земле, и от земли к воздуху. Так приготовь твою философическую воду, отдели её мягко от её красной земли посредством упаривания и сделай смачивание осторожно и не спеша.

Жир нашей земли есть свет или огонь, земля или селитра, сера или воздух, и ртуть или вода. Из него извлекают каменное масло и мозговую субстанцию, содержащую две ртути, которые притягивают два света, и которые содержат творческую добродетель всех тел.[121]

Ртуть осаждает философическую серу, т.е. астральный свет, и превращает его в тинктуру; две силы действуют друг на друга и делаются порождающей матрицей,отталкиваясь.

Философический сосуд единственный и всегда одинаков это яйцо, совершенно отличное от куриного, но частично сделанное по его образцу. Четыре стихийные силы должны в нём соединиться и действовать одновременно.

Огонь двойственный, небесный и земной. Мы называем небом активное порождающее начало, а землёй пассивное начало.

— Что сильнее из этих двух?

— Третье, которое является их результатом.

Вода вверху, ил в середине, земля внизу.

Дракон проходит сквозь эти три среды; он поднимается от чёрной земли и серого ила в белую воду.

Осади дым воды, отбели ил и оживи мёртвую землю посредством огня-посредника, который является универсальным растворителем.

Все науки и все искусства берут свои начала в том, что я только что сказал, но нужна великая точность ведения, и, как следствие, воли, чтобы понять меня.

Умерщвлять или разлагать, вызывать рождение, оживлять духов, очищать материю, оплодотворять астральный свет вот и всё дело.

Есть в нашем камне четыре стихии, которые надо поставить друг против друга, оплодотворить друг другом, возжечь землю, сгустить воду, осадить огонь в сосуде, который ему подходит.

Наш инструмент есть возгнанная вода, душа воды, которая растворяет стихии и даёт нам истинную серу или истинный огонь; тогда чернота уступит, смерть уйдёт и бессмертие начнётся с мудростью.[122]

ג

Надо отстирать материю и внедрить дух, чтобы заставить материю сопротивляться действию огня.

Так делается серебро, которое оживляет мёртвых и окрашивает металлы, изменяя их.

Эта материя присоединяет то, что есть самого ценного к тому, что есть самым ничтожным: живую душу к трупной материи, западную ртуть земли и восточную ртуть намагниченного света, которая есть наша магнезия.

Природа, дочь света, взаимодействует со светом. Яйцо света это ночь.

Женить коронованного царя на его румяной невесте, они дадут миру сына, которого мать будет кормить огнём.

Пусть огонь высиживает серу, пусть он её стирает и пусть он её румянит, как кровь.

Дракон убегает от солнца, но если ты откроешь тропу к его пещере, ртуть оживёт, скрытая ещё в семени, подобном девственному молоку.

Возрадуемся, ибо наш сын жив, он запеленай в красное, его купают в кермесе .

ד

План этого трактата азбучный и объясняется числами семи первых букв священного алфавита.

Эти семь букв объясняются двумя

Эта азбука великий аркан.

Ищите же, и если вы хорошенько поищете, вы найдёте.

Природа порождает природу, природа следует за природой; плоды винограда растут только на виноградной лозе, они рождаются из побегов гроздей их естественным соком и никак иначе.

Если ты желаешь делать искусственный виноград, найди лозу, сок и гроздь, возобладай над природными стихиями и природа подчиниться тебе.

Всё делается через рождение.

Одна только Венера не породила совершенного света; но если бы она соединилась с Марсом сетями Вулкана, её сила увеличилась бы и её свет исправился бы.

Она тогда становиться способной разжижаться, размягчиться и сбросить с себя субстанцию металлов. (Венера здесь взята не как медь, а как философическая самка.)

Золото есть результат металлического, совершенного и универсального порождения.

Вот что сказал коронованный император, каббалистический Юпитер, который также есть наш Аполлон, на четвертичном троне.

ה

Возьми то, что от ворона, т.е. материю высвобожденную его чернотой, положи её во чрево коня четырнадцати или двадцати одного дня, ты по-

лучишь дракона, который пожирает свой хвост и свои крылья; перенеси и положи в печь, с этих пор материя будет оставаться в яйце, которое само будет оставаться закрытым вплоть до момента смачивания.

Вот каковым должно быть первое приготовление, после разжижения и сгорания, ты возьмёшь ртутный мозг, и ты его истолчёшь с очень едким уксусом, тогда сделается очищение, и поднимется густой дым. Мёртвая ртуть станет живой, и надо, чтобы она ещё умерла, чтобы ожить.

Чтобы дать ей смерть или жизнь мы употребляем духов; в их присутствии она живёт, в их отсутствии, она умирает.

Признак её жизни это когда она держится осаждённой.

ו

Агент дела это универсальный дух, который нужно притягивать, а не рассеивать теплом.

Надо его извлечь и не сжечь; посредством него мы извлечём воду из камня, из этой воды мы сделаем золото, и из этого золота ещё более совершенное золото.

Для этого нам нужна вода без дыма, ил без черноты и живая земля; здесь весь секрет дела.

ז

Наложите на дело царскую печать и оживите вашу материю квинтэссенцией золота.

Ваша материя вся целиком есть луна, которая ждёт своего оплодотворения солнцем.

Первая часть дела есть один из видов вегетации.

Вторая инкубация, в некотором виде животная, как в курином яйце.

Третья минеральное совершенствование и оживление золота самой душой природы.

Ртуть должна быть разрушена как ртуть, а сера как сера. Надо, чтобы сплав этих двух субстанций произвёл из них третью, которая есть соль.[123]

Вся подготовительная работа сводиться к тому, чтобы воспрепятствовать ртутному семени ортутиться, ибо превратившись раз в ртуть, оно мертво.

Надо это же сказать и о сере.

Сера и ртуть, в семенном состоянии, есть семя 30лота. Вот почему мудрецы говорят, что нужно брать 30лото.

Философский камень является солью света; свет в металлах является квинтэссенцией золота.

Субстанция эта является кристаллической и хрупкой; вот почему Василий Валентин называл её купоросом. Купорос означает стёклышко[124].

Надо хорошо отличать от первоматерии вспомогательную подготовительную материю.

Свинец, железо, сурьма, селитра, да и само золото могут служить для подготовки, но не должно вводить в материю ни единой молекулы этих субстанций.

Ещё нужно хорошо отличать сурьму [stibium] древних от сурьмы [antimoine] Василия Валентина.

Сурьма является философским магнитом, и ничем больше.

Нума Помпилиус таким образом разделил и охарактеризовал часы дня, солнца.

Этот рисунок представляет металлическую прогрессию и антитезу.

Все секреты природы находятся здесь указанными по аналогии.

Крайние антитезы где магнитными полюсами являютсяdи ç, Ь и О.

Антитезы средние есть С и .

Всё заполнено, пустота нигде не существует.

Всё заполнено одной и той же субстанцией, бесконечно разнообразной по формам.

Движение форм это жизнь.

Субстанция жизни это свет.

Жизнь света это тепло.

Бог вечно творит свет.

Да будет свет есть вечное Слово.

Солнца не являются очагами света, но теплоты.

Это теплота делает свет видимым.

Огонь изменяет формы.

Металлургия есть наука огня, сочетаемого с землёй.

Свет есть универсальная ртуть. Сера есть склеенный огонь. Соль это земля.

Сурьма древних является, кажется, рудой красной сурьмы, которая находится в естественном состоянии в землях Венгрии. Сплав там минерализован мышьяком и серой. Вот почему древние назвали его красным мышьяком (см. Филострат. Жизнь Аполлония). Эта руда напоминает железную руду, её различают по её большой плавкости, которая такая, что её можно расплавить в пламени свечи.

Бекхер и другие современные химики признают существование некой ртутной земли, чьё начало существует в некоторых металлах и в кислоте морской соли. Это та ртутная земля, которая содержит первоматерию великого делания в состоянии малой луны или белой женщины.

Кунрат описал эту землю, она красная пока не будет отстирана в философском ф, она жирная из-за содержащейся в ней £, её плотность мала, её вкус острый; когда она отстирана, она белеет, и именно тогда это есть философская латунь.

В эту материю не входит ни мышьяк, ни сурьма, ни мышьяковая или сурьмовая настойка, ни купорос, ни морская соль, ни селитра или нитратная соль, ни грубая ртуть ни обычная сера. Эта материя не есть метал, это сильно очищенная ртутно-серная соль, это астрометаллический сгущённый свет.

Однако, истинные философы не зря дали этой материи имя этих обычных субстанций, которые служат для её приготовления. Самой важной из всех является сурьма Василия Валентина или сурьма Еврея Авраама.

Есть два пути: путь влажный и путь сухой. Эти пути чередующиеся.

Герметический сосуд должен быть запечатан, совсем не содержать влаги, иначе пар разорвёт сосуд.

Наша вода сухая и смачивает руки. То, что помещают в герметическое яйцо это чистое семья металлов без других стихийных примесей.

Цвета делания возникают два раза, один раз во время подготовительных работ, второй раз в философическом яйце.

При первой очистке получают голову ворона, которую надо отрезать, согласно Фламелю.

Затем следует белая лиственная земля, которую надо тщательно собрать, чтобы сделать из неё, смачиванием в её менструации, девственную воду делания.

Затем следует красное масло мудрецов, т.е. элементарное О-о 4־ы, которое надо поженить с С-ом я.

Эти первые цвета предваряют и подготавливают вторые.

В яйце появляется nigrum nigro nigrius [чёрное чернее чёрного], которое не только поверхность, но затемнение всякой материи. Это уже больше не голова ворона, но омут философической жабы. Материя в этом состоянии является свинцом мудрецов.

Затем она становиться сверкающей белизной и принимает качество луны.

Затем она доходит до самого сверкающего багрянца, и философическое солнце достигнуто.

Бекхер следовал физике древних, когда он разделил землю на

Воспламеняющуюся,

Ртутную,

Купоросную.

Ртутная земля, являясь наиболее предрасположенной к поглощению, никогда не находится чистой в естественном состоянии и не может извлекаться из совершенных сплавов, поскольку тогда она полностью изменила бы природу. Некоторые алхимики верили, что нашли её в красноватой мергели, которая, будучи помещённой в пористые и гладкие глиняные сосуды, выталкивает белесую растительность.

Герметическая проблема образовать сущностную земляную соль, остекловывающую смесь ртутной и воепламеняющейся земли.

Согласно разделению Потта, земля подразделяется на:

Землю стеклопревращающуюся,

Землю кальцинированную,

Землю глинистую,

И землю гипсовую.

Мергели являются в одночасье и кальцинированными и глинистыми.

Древние, помимо семи металлов, допускали пять полуметаллов, которые мы теперь называем:

Сурьмовый баббит,

Висмут,

Цинк,

Мышьяковый баббит,

Кобальтовый баббит (но древние не знали этот последний).

Металлы состоят из остеклённой земли и флогистона, согласно некоторым химикам.

Флогистон это скрытый свет, который болееменее легко извлекает тепловой поток.

Философский камень это сконцентрированный флогистон посредством промежуточного начала, которое есть ртутная квинтэссенция.

Бекхер и Сталь признали существование и необходимость этой квинтэссенции для образования металлов.

Бекхер является автором открытия, которое он назвал minera arenaria perpetua, и предложил извлекать золото из какого-то песка.

Можно извлекать минерал из растения через ежигание. Растительная зола даёт поташ, а поташ даёт калий, который является разновидностью ? . Калий является магнитом кислорода, как сурьма является магнитом металлического красящего света; надо сказать, что натрий, литий, барий, стронций и кальций ртутные выкидыши, извлеченные из солей, которые являются смесями ртутной земли Бекхера.

Чтобы извлечь ^ и ^ из электромагнетического 5-ino ф-reo oxydule v-ы о-истой с известью, или порошком, металлоидного 5-ino, к ним добавляют доспехи d -а.

ОККУЛЬТНЫЕ УЧЕНИЯ ИНДИИ О ДУХАХ

Вот краткое изложение того, что сказал г-н Холвелл[125] о происхождении «Священного свода брахманов». Г-н Доу, который с ним не согласен, начинает с предупреждения насчёт того, что называют Ведами, слово, означающее знание, четыре книги или трактата, которые составляют Свод религии Индостана. Веды, или божественные законы были открыты людям, сразу же после сотворения Брахмы; затем один мудрец по имени Вьяса Муни [Шри Вьяса Двайпаяна] или Вьяса Озарённый записал их в той форме, в которой они дошли до нашего времени примерно 4886 лет назад, или за 3118 лет до христианской эры. Он замечает, что мусульмане, как и христиане, заблуждаются, принимая Брахмана, это аллегорическое существо, о котором мы уже говорили, за одного философа Индостана, которого никогда не было, и которого называли, искажая первичное имя Брама и Брахма. Историк Феришта искренне говорит, что Брахман жил во время правления Критны первого монарха Индостана но брахманы полностью отрицают его существование. Народы Индостана, однако, следуют двум различным Сводам или Шастрам слово, также означающее Свод учения; первый общепринято в Европе обозначать под именем Веды, но г-н Доу требует называть Веданга слово, составленное из Веда и Анг, т.е. корпус учения или науки. Именно этот Свод был составлен Вьясом Муни. Жители областей Коромандель, Малабар и Деан чтут этот Свод. Его также называют Веданга Шастра; это последнее добавленное слово означает также «учение» или «свод учения». Жители Бенгали и те, что обитают на берегах Ганга чтут другой Свод, который они называют Ньяядаршана Шастра. Слово Ньяядаршана составлено, говорит он, из Ньяя, что значит истина, правда; и даршана, что значит объяснять; а всё вместе объяснение истины. Этот Свод, говорит он, на 900 лет моложе, чем Веданга, и был написан приблизительно 4000 лет назад одним мудрецом по имени Гаутама. Один и другой из этих Сводов написаны на языке санскрит, который он пишет как шанскрита.

Вот что сказал г-н Доу о древности и авторах священных книг народов Индостана.

Что касается содержащегося в этих Сводах учения, то вот краткое изложение, которое нам дал г-н Голвелл о «Четырёх Ведах»[126]:

«Бог один, вечен, всемогущ, всеведущ, за исключением предвидения действий свободных существ. Бог, движением своей благодати и своей любви к тварям, сотворил три существа или небесных духа высшего порядка: Брахму, Вишну и Шиву. Затем он сотворил сонм ангелов, или небесных духов, которым он дал в качестве вождя Брахму, которому он дал в качестве заместителей Вишну и Шиву; Бог наделил всех этих ангелов свободой выбора, и предписал им в качестве закона лишь одно славить их Творца и отправлять ему религиозный культ, как и трём высшим духам или существам. После некоторого периода времени, случилось, из-за злых советов и соблазна ангела Майясуру и некоторых других, что великая часть небесного воинства покинула послушание и поклонение их Творцу. Бог наказал их, навсегда изгнав их из небесных областей и со своего лица, и осудил их на вечную тьму и страдания. Но после другого периода времени, три существа Брахма, Вишну и Шива вступились за них и Предвечный, тронутый милосердием, приказал, чтобы эти восставшие ангелы, отбыв определённый период наказания и раскаяния, вернулись к их первоначальному состоянию благодати. Затем Бог создал в одно мгновенье мир существ видимых и невидимых, чтобы он был местопребыванием этих восставших ангелов. Этот мир состоит из пятнадцати сфер, при этом земная сфера является срединной. Семь низших предназначены для наказания и раскаяния, а семь высших для очищения раскаявшихся ангелов. Затем Бог создал и поместил на сфере земли смертные тела, чтобы их оживили эти духи, которые стали бы подвержены физическим и душевным болезням, пропорционально степени их прошлого непослушания. Бог создал шестьдесят девять этих смертных форм, из которых две последние были формами Гойи и Мурд, или корова и человек. Те из небесных духов, которые под этой последней формой сохранились в их непослушании и пренебрегли раскаянием, были помещены на самую низшую сферу, чтобы начать новую карьеры наказания. Те же из ангелов, наоборот, которые прошли все пятнадцать сфер, раскаявшись и слушаясь божественных заповедей, должны вернуться к своему прежнему состоянию блаженства и к лицу Бога. Верные ангелы добились разрешения спускаться в эти самые области раскаяния, чтобы служить руководителями и стражами их раскаявшихся братьев, и уберечь их от сетей Майясуры и других восставших князей. Тогда также Бог послал одного из ангелов, по имени Брахма, на восток земной сферы; он им открыл через Брахмана, божественное учение о спасение, которое он переложил затем на язык санскрит, известный тогда среди людей..»

Автор добавляет, что брахманы говорят о четырёх эпохах мира, в которые Бог заключил весь ход раскаяния и очищения духов. Эти эпохи называются Юга. Первая называется Сатья Юга, её продолжительность 100000 лет; вторая Трета Юга и она заключает 10000 лет. Именно во время Трета Юга, согласно традиции брахманов, в мир пришёл полубог Рама, чтобы покровительствовать и защищать раскаявшихся ангелов от сетей и нападений Майясуры и его сторонников. Третья эпоха называется Двапара Юга, 1000 лет; последняя длиться 100 лет и называется Кали Юга, что означает эпоха разложения. Эта эпоха, говорят брахманы, породит огромное число преступлений. Наш автор вспоминает, что часто слышал, когда председательствовал в гражданском суде города Калькутты, об индусах, которые извиняли все виды правонарушений и преступлений перед судьями, говоря, что настала эпоха Кали. Он замечает по поводу этих четырёх эпох, что именно от индусов это предание перешло в греческую мифологию, из которой поэт Овидий позаимствовал то, что он сказал в первой книге Метаморфоз о четырёх веках мира.[127] Вот вкратце что нам рассказал г-н Голвелл об учении Свода «Четырёх Вед», перевод пяти первых частей которого он предоставил, извиняясь, что не был в состоянии передать мощь и возвышенность оригинала, но заверяя нас, что его перевод почти дословный. Несмотря на то что книга г-на Голвелла сегодня переведена на французский, этот фрагмент просмотрят с удовольствием, таким как я его перевёл с английского, тем более что пятая часть покажет в чём собственно состоит учение о чистилище индусов, как оно записано в их священных книгах.

[Далее следует семь страниц текста, перевод пяти первых частей так называемых «четырёх вед», содержание которого не имеет совершенно ничего общего ни с какими из Вед. Эти пять частей озаглавлены так: «О Воге и его аватарах», «О сотворении ангелов», «О падении ангелов», «Наказание восставших ангелов», «Смягчение приговора Бога восставшим ангелам»] расположен остров, кстати, страшно знаменитый среди католиков, так как согласно поверью там находится вход в чистилище. Этот остров называется Редлис или

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

(Выдержки из Беверелла, том VIII)[128]ЧИСТИЛИЩЕ СВЯТОГО ПАТРИКА

В двух лье на восток от Донегола находится, как рассказывают, маленькое озеро, называемое Дирг или Дерг, раньше Лиффер, посреди которого

Раглес , и ирландцы называют его Ellanu purgadory, т.е. остров чистилища. Монахи соорудили там возле глубокой пещеры келью и пустили по миру слух, что у кого хватит смелости туда войти, входит в чистилище, где он увидит и услышит нечто чрезвычайное. Для поддержания этой фантазии, рассказывают, что св. Патрик, молясь на этом острове за неверующих и упрямых ирландцев, добился от Бога по своим молитвам того, что земля разверзлась в этом месте аж до чистилища, дабы слушающие его убедились своими собственными глазами в истине его проповедей, касающихся бессмертия души и страданий грешников после этой жизни. Но определённо известно, что во времена св. Патрика ничего этого не знали, и только спустя много веков после его смерти стали об этом говорить. Этот обман был открыт только лишь в последнем столетии, в конце правления Жака Первого. Два дворянина, а именно: Ричард Бойль, граф де Корк и Адам Лостус, канцлер Ирландии, побуждаемые справедливым любопытством выяснить истину этого дела, распорядились провести точное расследование на том месте верными им людьми. Было обнаружено, что эта пещера, которую принимали за дорогу в чистилище, это всего лишь маленькая келья в скале, такая низкая, что человек большого роста не сможет стоять там не сгибаясь, и такая узкая, что в ней одновременно может находиться лишь шесть-семь человек. Когда кто-то прибывает на остров, чтобы совершить путешествие в чистилище, то несколько монахов, обитающих возле этой пещеры, заставляют такого человека усиленно поститься и бдеть, поддерживая его при этом разговорами о чудесных видениях, которые ему предстоят. Все те страшные представления о дьяволах, огнях, призраках, проклятых производят сильное впечатление на ослабленный постами и бдениями мозг. Подготовив таким образом человека к необыкновенным сновидениям, они закрывают его в этой тёмной пещере и оставляют его там на несколько часов. Несчастный путешественник «видит» всё то, о чём ему рассказывали, а ещё быть может он привирает, чтобы не показаться, что они были одурачены и чтобы помочь дурачить других. Упомянутые мною господа раскрыли эти подлые обманы, которые обесчестили религию, вынудили монахов убраться; и, чтобы помешать и в будущем их плутовству, они разрушили их обители и разбили пещеру, которая с тех пор была выставлена на всеобщее обозрение. Вот что об этом рассказал Беверелл:

«Так как легенда о святом Патрике, ту, что можно прочитать в нашей рукописи, вне всякого сомнения навевает тоску и слишком длинная для такого нетерпеливого века как наш, то я предпочёл привести здесь одну выдержку из Acta sanctorum; там можно найти главное из этой легенды, и ещё некоторые детали церемоний, практиковавшихся среди кающихся, собирающихся войти в эту чудесную пещеру, которые не приводятся в нашей легенде. Вот суть того, что написано в Acta sanctorum на 18 марта.

В провинции Ультон, в Ирландии, есть небольшое озеро, называемое Лиффер или Дерг, которое окружает небольшой остров, на котором располагается чистилище, или пещера Св. Патрика, которому Бог открыл это место, чтобы он мог показать там неверующим, которых он желал обратить в веру, видения страданий загробной жизни, которая их ожидала, и тем самым отпускались грехи тем, кто входили в пещеру Св. Патрика с действительно кающимся сердцем. Благодать этого святого места храниться со времён святого Патрика, хотя не все, кто входят в эту пещеру, выходят из неё одинаково. В 1153 году, по свидетельству Матфея Вестмонастерьенсиса, английского историка, и одного монаха, по имени Генрих Салтерьенсис Моначус, на этот остров прибыл один дворянин, по имени Энус, и вошёл в эту пещеру, в которой он увидел нечто настолько чудесное, что наш монах попросил его рассказать. Эта последняя история связана с монахами-августинцами, вновь прибывшими в Англию, а оттуда перебравшимися в Ирландию, благодаря завоеваниям англичан, и основавшимся в монастыре, который уже существовал на небольшом острове озера Дерг. Энус, движимый святой ревностью, подвергся церемониям, налагаемым на кающегося, желающего войти в святую пещеру. Сначала необходимо было предстать перед епископом, чтобы получить разрешение. Прелат [т.е. епископ] всячески старался отговорить кандидата от его намерения и рассказывал ему об опасностях этого предприятия, и о том, сколько людей, входивших в эту пещеру, так никогда больше не вернулись. Если же каюшуйся настаивал, то епископ отправлял его к настоятелю монастыря, который в свою очередь повторял те же самые предостережения. Если его ничего не пугало, то его отводили в церковь, где он проводил пятнадцать дней в посте и молитве. Затем настоятель причащал его святых тайн Христовых и святой воды, и проводил его с процессией поющих литании монахов до дверей в пещеру. Там, он снова повторял предостережения и, если кающийся настаивал на входе, то ему давалось благословление всеми монахами; и вверив себя их молитвам и осенив себя крестным знамением, он входил в пещеру. Настоятель закрывал за ним дверь и возвращался с процессией в монастырь. На завтра, в тот же час, процессия возвращалась, они открывали дверь и, если кающийся там оказывался, то его отводили в церковь, где он проводил следующие пятнадцать дней в посте и молитвах; но если, открыв дверь, кающегося не оказывалось в этой пещере на следующий день, то его считали пропавшим и дверь закрывали.»

Епископ Оффройский, Давид Рот, который также написал трактат об этом чистилище Св. Патрика, описал с ещё большими подробностями все церемонии, используемые для этого опасного путешествия, которые он выведал у одного заслуживающего доверия монаха из этого монастыря. Он замечает, что христианские читатели не должны находить ничего странного в этих святых рассказах, которые, говорит он, согласны с теми строгими практиками, что были в ранней Церкви. Каюшуйся добирался на остров Чистилище на лодке, представлявшей из себя бревно; этот остров располагался среди стоячих вод, или озера; в двухстах или трёхстах шагах от которого виднелся другой островок, на котором возвышался монастырь монахов ордена Св. Августина; кающийся проводил на острове Чистилище девять дней, в течение которых он питался только хлебом без соли, специально испечённым для этой цели, смоченным в воде озера; эта же вода служила ему питием; принимать эту пищу он должен был только раз в день; но утолять свою жажду ему позволялось чаще. Воды этого озера имели особые свойства никогда не отягощать желудок, сколько бы её ни выпить. Паломник должен был трижды в день обходить святое место, а ночь проводить, уложившись на солому и покрывшись одним только плащом. Прежде чем пройти по этим разным этапам, он предстаёт перед духовным отцом, назначенным по этому поводу. Разувшись, он 60сиком входит в церковь Св. Патрика и, прочитав там свои молитвы, он делает семь обходов внутри храма и семь обходов снаружи на кладбище. Затем он отправляется в кельи, которые называют покаянными ложами, и которые расположены вокруг церкви, и обходит их семь раз внутри босиком и семь раз снаружи на коленях. Затем он семь раз обходит вокруг креста, расположенного на кладбище и столько же раз вокруг другого креста, расположенного на куче камней. После всех этих утомительных хождений по земле, усеянной острыми камнями, он идёт омыть стопы своих ног в воде озера, ставая ими на мраморную плиту, на которой, говорят, святой Патрик стоял когда-то, читая свои молитвы, и на которой, утверждают, можно увидеть отпечатки стоп святого. Паломник читает в этом положении Oraison Domonicale, Salutation Angelique и Апостольский Символ, только поеле чего он даёт послабление своим ногам; эти церемонии он повторяет семь дней подряд. На восьмой день он удваивает все эти хождения, так как он отдохнёт на девятый, который есть время вхождения в пещеру. Но прежде чем он сделает сей опасный шаг, духовный отец красочно изображает ему все те опасности, через которые ему предстоит пройти, и приводит ему страшные примеры многих паломников, которые погибли до него. Если он смело настаивает, духовный отец готовит его через исповедь и причащение святых тайн против сил тьмы и нападений демонов. Получив отпущение грехов, духовный отец, держа хоругвь, проводит его ко входу в пещеру, где, принеся искреннее покаяние во всех своих греховных помыслах и пообещав Богу впредь вести святую и религиозную жизнь, его окропляют святой водой; он прощается со своими помощниками, как если бы он собирался оставить этот мир и, с их молитвами, изливая потоки слёз, он входит в пещеру и за ним закрывают дверь; затем эта погребальная процессия возвращается. Пещера имеет вид небольшого молитвенного домика; вход в неё такой низкий, что человек среднего роста не может туда войти не согнувшись. Внутри содержится ровно столько пространства, сколько занимает лежачий человек; на полу находится огромный камень, который закрывает вход в бездну, которую Бог открывает для кающегося, и в которой тот видит ужасные зрелища мучений загробной жизни. Проведя двадцать четыре часа в этой страшной обители, не принимая никакой пищи, кроме небольшого количества воды, к нему возвращается духовный отец и проводит его к озеру, в котором он совершенно нагой купается и после такого омовения и очищения, как бы став новым воином Христовым, его проводят в церковь, где он благодарит Бога за помощь в таком опасном странствии и даёт обет нести крест Спасителя остаток своих дней. Вот какие подробности привёл епископ Оффройский, который добавляет, что в его время охрана этого святого места была вверена монахамканоникам [августинцам]. Мы не знаем точно в какое время она была передана меньшим братьям св. Франциска.

Подробности зрелищ, видимых паломником в святой пещере, которые приводятся в нашей рукописи, устрашающи. Представьте себе все те ужасы, что может вообразить разгорячённый или больной мозг:

Non mihi si linguacentum sint oraquecentum, Ferreavox, omnes comprendere formas Omni a poenarum percurrere nomi na possi m.

[Если бы сто языков и столько же уст я имела, Если бы голос мой был из железа, я и тогда бы Все преступленья назвать не могла и кары исчислить!] [Вергилий. Энеида. Кн.6:625; перевод Ошерова]

Реки ада там не забыты; паломник в конце попадает в небесные обители и видит также радости блаженных. Есть ли необходимость после этого повторять, насколько это похоже на Мистерии Цереры и на шестую книгу Энеиды! Однако, чтобы удовлетворить любопытство некоторых читателей, я добавлю один фрагмент из этой легенды.

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ «ЧИСТИЛИЩА СВЯТОГО ПАТРИКА», ИЗ РУКОПИСИ №208 БЕРНСКОЙ БИБЛИОТЕКИ

Анонимный автор, изложив историю откровения святого Патрика, такую, как вы только что прочли, и историю об основании на острове Дерг монахов-каноников, переходит к рассказу о паломничестве и схождению [в чистилище], которое совершил шевалье Энус, которого он называет Эланс. Вот часть его видения [далее идёт семь страниц текста на старофранцузском; приведу вольный перевод только первого абзаца]:

«Из этой обители шевалье был перенесён демонами на гору, которая была полна людей разных возрастов, и ему сказали, что всё, что он видел до сих пор, практически ничто по сравнению с этим видением, а люди эти находились здесь под тяжестью своих грехов, и казалось, что они находятся в ожидании смерти, и затем демон сказал ему: тебе интересно, почему эти люди здесь имеют такой великий страх и что их ждёт, но если ты не хочешь вернуться, то ты это сейчас узнаешь. Едва кончил демон эту речь, как вдруг внезапно поднялся сильный ветер и увлёк и его и демонов, и бросил их в холодный и очень зловонный поток далеко от этой горы, там был горький плачь и сетование, ибо там умирали от холода и страха, и когда они силились выбраться оттуда, демоны погружали их обратно, но шевалье воззвал к имени нашего Господа, и тотчас же был избавлен от этих мучений…»

КОНЕЦ

[Это руководство впервые перепечатано с личных экземпляров некоторых адептов, после тщательного изучения и сопоставления. Оно даётся к сведению учёных и в качестве указания ищущим. По заказу Ал Ал в неё была включена одна формула, и сделаны некоторые упущения, чтобы помешать любому, кто стремится нажиться на ней, лишить её значимости, или подделать. Практическое применение и метод избегания этих ловушек будет открыт добросовестным ученикам специальной властью V.V.V.V.V. или его представителей.]

Ал Ал Publication in Class B. Issued by Order : D.D.S. 7° = 4° O.S.V. 6° = 5° N.S.F. 5° = 6°

Не обращай свой разум к безбрежным просторам земли, ибо Росток Истины не на земле. Не измеряй движение Солнца, овладевая законами, ибо оно движется по Вечной Воле Отца, а не ради тебя одного. Отвороти свой разум от стремительного движения Луны: ибо она всегда бежит по воле Необходимости. И движение звезд было создано не ради тебя. Далекий полет птиц в небесах не дарует истинного знания, как и изучение внутренностей жертв; они — всего лишь игрушки, основа корыстного обмана: спасайся от них, если ты желаешь открыть священный рай благочестия, где собраны Добродетель, Мудрость и Справедливость.

Зороастр.

(*В.Д — Кроули использовал 5-ый магический квадрат из 10-й главы 3-ей книги «Священной Магии Абрамелина», о котором сказано: «Чтобы мешать колдунам выполнять операцию».)

Глава I. СООТВЕТСТВИЯ ГЕОМАНТИЧЕСКИХ ФИГУР ПЛАНЕТАМ, ЗНАКАМ ЗОДИАКА И УПРАВЛЯЮЩИМ ДУХАМ.

ГЛАВА II. СПОСОБ ПРЕДСКАЗАНИЯ — МАТЕРИ — ДОЧЕРИ — ПЛЕМЯННИКИ — СВИДЕТЕЛИ — СУДЬЯ — ПРИМИРИТЕЛЬ — ДОЛЯ УДАЧИ

Мысленно сконцентрируйся на вопросе; карандашом начерти 16 рядов точек или палочек. Посчитай в каждом ряду количество точек — чётное оно, или нечётное. Нечётное — ·; чётное — ··. Ряды с 1 по 4 дают первую мать; ряда с 5 по 8 — вторую, и так далее.

ПРИМЕР:

[Маленькие арабские цифры соотносятся с количеством палочек.]

Используется чистая (девственная) бумага; чертится соответствующая призывающая Пентаграмма (с ограничительным кругом, или без него). Если с кругом, то сначала рисуется круг. Знак Правителя, природе которого наиболее соответствует вопрос, должен быть начертан в Пентаграмме, таким образом:

На схеме используется Знак Hismael. При отмечании точек сконцентрируйся на Знаке и на задаваемом вопросе; рука не должна отрываться от бумаги до окончания работы. Можно проводить линии на глаз.

Дочери получаются путём прочтения матерей по горизонтали. (*В.Д — то есть фигура V формируется следующим образом: её верхний ряд — верхний ряд матери I, второй ряд — верхний ряд матери II, 3-ий — верхний ряд матери III, 4-ый — верхний ряд матери IV. Фигура VI формируется аналогичным способом из вторых сверху рядов матерей и т. д.)

Четыре племянника, Фигуры IX-XII, сформированы следующим образом: IX = I + II читаются по вертикали (построчно), суммируются и определяются как чётные или нечётные. Так же XIII = IX+ X и XV = XIII + XIV.

(*В.Д. — Left/Right Witness — Левый/Правый Свидетель. Judge — Судья.) Три последние — являются только вспомогательными для итогового суждения. Если Судья хороший — фигура хороша, и наоборот. Примиритель = I + XV.

ГЛАВА III. ФИГУРЫ ДВЕНАДЦАТИ НЕБЕСНЫХ ДОМОВ.

Прежде всего необходимо найти значения двенадцати Домов в любом учебнике Астрологии. Знание следует расширять и корректировать постоянным изучением и практикой. Соттветствия фигур:

I  10-ый Дом

II  Асц. Дом

III  4-ый Дом

IV   7-ой Дом

V    11 -ый Дом

VI   2-ой Дом

VII    5-ый Дом

VIII    8-ой Дом

IX    12-ый Дом

X   3-ий Дом

XI   6-ой Дом

XII    9-ый Дом

Пример:

ГЛАВА IV. ТАБЛИЦЫ СВИДЕТЕЛЕЙ И СУДЕЙ.

Таблица упорядочена по фигуре Левого Свидетеля.

Суждение относительно жены, например, будет благоприятным, как и все вопросы 7- го Дома. И так далее.

*Арабские числа означают, что суждение определяется фигурой Небесного Дома.

ГЛАВА V. ОСНОВНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ ШЕСТНАДЦАТИ ФИГУР В ДВЕНАДЦАТИ ДОМАХ.

Далее следует ряд таблиц шестнадцати фигур в двенадцати Домах для удобства вынесения общего суждения по раскладу. Под заголовком каждой фигуры даётся её основная характеристика в каждом доме, где она может оказаться.

Таким образом, взяв Дом, определяющий предмет вопроса, а также Дом, определяющий исход дела (четвёртый Дом), и определив, какие фигуры в них выпали, с помощью этих таблиц вы можете определить общее значение этих фигур в данной позиции.

ГЛАВА VI. О ВЫБОРОЧНОМ ДОСТОИНСТВЕ ФИГУР В ДОМАХ; ОБ АСПЕКТАХ ДОМОВ; И ДРУЖЕСТВЕННОСТИ, А ТАКЖЕ ВРАЖДЕБНОСТИ ПРАВИТЕЛЕЙ В АСПЕКТАХ И Т. Д.

Под выборочным достоинством мы понимаем силу фигуры, находящейся в определённом Доме. Наибольшую силу фигура имеет в Доме, называемом её Домом; она очень сильна в своей Экзальтации; сильна в Триаде; очень слаба в своём Падении; слабее всего в Изгнании. Дом Падения противоположен Дому Экзальтации; Дом Изгнания напротив собственного Дома. Следующий список показывает выборочные достоинства фигур; они соответствуют силе их управляющих планет. Рассматривая двенадцать Домов схемы в качестве соответствий двенадцати знакам, получаем: Асцендент — a, 2 — b, 3 — Π, …, 12 — l. Поэтому некоторые фигуры будут сильны в Асценденте и слабы в 7-мом Доме, и так далее. См. Главу I для соотнесения фигур с планетами.

АСПЕКТЫ ДОМОВ.

Асцендент аспектирован 11, 10, 9 (как Π и Δ) — Декстер, и 3, 4, 5 … — Синистер, и имеет 7 в оппозиции. (*В.Д — Термины «Декстер» и «Синистер» заимствованы из геральдики и ныне не общеупотребительны. С точки зрения воина, стоящего со щитом в руках, Декстер — левая половина его щита, Синистер — правая).

ТАБЛИЦА ВЫБОРОЧНЫХ ДОСТОИНСТВ

Декстер аспект (правосторонний) это тот, который противоположен порядку расположения Домов; он сильнее Синистра. То же и для других Домов.

ГЛАВА VII. ОСНОВНОЙ МЕТОД ОЦЕНКИ ФИГУР. * * * *

Всегда помните, если I или : выпали в Асцендент, фигура не пригодна для суждения. Уничтожьте её немедленно и создавайте новую фигуру не ранее чем через два часа.

Когда ваш расклад размещён по Домам, сначала отметьте, какому Дому соответствует заданный вопрос. Затем найдите Свидетелей и Судью в таблице и посмотрите, что сказано под заголовком вопроса. Запишите это.

Затем отметьте, какая фигура попадает в нужный Дом (если она связана с другими Домами, их также надо рассмотреть), например, в вопросе украденных денег, если фигура второго Дома будет также в шестом, это может указать на то, что вор является служащим в государственном учреждении.

Далее смотрите Таблицу Фигур в Домах, и обратите внимание, что означает фигура в определённом рассматриваемом Доме. Запишите и это.

Также из Таблицы Аспектов выпишите фигуры Π Δ <?, благоприятные с одной стороны, неблагоприятные — с другой, запишите также силу или слабость, дружественность или враждебность этих фигур фигуре рассматриваемого Дома.

Затем прибавьте значение фигуры 4-го Дома к фигуре, означающей исход дела. Это также может помочь вам определить Примирителя фигуры в рассматриваемом Доме и Судьи, запишите, какая фигура получилась и гармонирует ли она с той или другой фигурой по своим качествам.

Теперь рассмотрите всё, что вы записали, и на основе соотношения Благоприятного и Негативного сформулируйте своё окончательное суждение.

Рассмотрите также всё в денежных вопросах, куда выпала Доля Удачи.

Всё вместе —

1. Средне.
2. Зло и препятствие, задержка.
3. Потеря по вине самого Кверента.
4. Сопротивление злу, но небольшое.
5. Полная благих намерений помощь друзей.
6. Небольшое противодействие со стороны недругов.
7. Хороший, но не лишённый беспокойства исход дела.
8. Задержка, но преодолеваемая волей Кверента.

Мы формулируем такое суждение:

Что потеря Кверента в бизнесе была преимущественно по причине его собственного плохого управления делами; что его ожидает долгая и трудная борьба, но прибудет помощь друзей; что его препятствия будут постепенно преодолены; и что после большого беспокойства он, в конечном счёте, компенсирует предыдущие потери.

ВВЕДЕНИЕ

Под покровом всех священных и мистических аллегорий древних учений, сквозь мрак и странные испытания всех посвящений, под покровом всех священных писаний, в развалинах Ниневии и Фив, на изъеденных временем камнях древних храмов, на почерневшем лице сфинксов Ассирии и Египта, в чудовищных или чудесных рисунках, переводящих для верующих Индии священные страницы Вед, в странных эмблемах наших старых алхимических книг, в церемониях приема, практиковавшихся всеми таинственными обществами.., повсюду мы находим следы доктрины, повсюду торжественной, повсюду старательно скрываемой…

По-видимому, тайная философия была кормилицей или крестной матерью всех религий, тайным рычагом всех интеллектуальных сил, ключом ко всем божественным темнотам и абсолютной царицей общества в те времена, когда единственным се назначением было воспитание первосвященников и царей.

Она царствовала в Персии с магами, которые однажды погибли, как погибают властители мира, злоупотребляющие своим могуществом; она одарила Индию самыми чудесными преданиями и невероятной роскошью поэзии, прелести и ужаса своих эмблем; она цивилизовала Грецию под звуки лиры Орфея; в смелых вычислениях Пифагора она скрывала принципы всех наук и всего прогресса человеческого духа; басня была полна ее чудес, и сама история, когда бралась судить эту неизвестную силу, сливалась с басней; своими оракулами она потрясала или утверждала империи, заставляя бледнеть тиранов, и посредством любопытства или страха господствовала над всеми умами. Для этой науки, говорила толпа, нет ничего невозможного: она повелевает элементами, знает язык светил и управляет ходом звезд; при звуке се голоса окровавленная луна падает с неба и мертвецы встают из могил… Госпожа любви и ненависти, наука, может доставить, по своему желанию, рай или ад людским сердцам; она свободно располагает всеми формами и распределяет, как ей угодно, красоту и безобразие; при помощи палочки Цирцеи она превращает людей в скотов и животных в людей; она располагает даже жизнью и смертью и может доставить своим адептам богатство посредством превращения металлов и бессмертие при помощи своей квинтэссенции и эликсира, составленного из золота и света… Вот чем была магия от Зороастра до Манеса, от Орфея до Аполлония Тианского до тех пор, когда позитивное христианство, восторжествовав, наконец, над прекрасными мечтами и гигантскими стремлениями александрийской школы, осмелилось публично поразить эту философию своими анафемами и, таким образом, заставило се стать еще более тайной и таинственной, чем когда бы то ни было прежде.

Впрочем, о посвященных, или адептах, ходили странные и тревожные слухи; эти люди повсюду были окружены фатальным влиянием: они убивали или делали безумными всех тех, кто позволял себе увлечься их слащавым красноречием или очарованием их знаний. Женщины, которых они любили, становились Стрижами;* их дети исчезали во время ночных собраний; по секрету, с дрожью в голосе, говорили о кровавых оргиях и омерзительных пиршествах.

* Крылатые женщины, род ночных птиц или вампиров, высасывающих кровь из детей. (Пр. перев.).

В подземельях древних храмов находили кости; по ночам слышались стоны; жатвы гибли, и стада чахли после прохода мага. Иногда появлялись болезни, презиравшие искусство медицины, и, как говорили, всегда это было результатом ядовитых взглядов адептов. Наконец, повсюду раздался крик осуждения магии, самое имя которой стало преступлением; и ненависть толпы формулировалась в приговоре: «в огонь магов», подобно тому, как за несколько веков перед этим, кричали: «христиан львам!».

Однако, масса составляет заговоры только против действительных могуществ; у нее нет знания истины, но зато она обладает способностью чувствовать силу.

На долю восемнадцатого столетия выпало одновременно издеваться и над христианами, и над магией, и в то же время приходить в восторг от проповедей Жан-Жака и чудес Калиостро.

Однако, в основе магии есть наука, подобно тому, как в основе христианства — любовь; и мы видим в христианских символах, как три мага, руководимые звездой (тройным и знаком микрокосмоса), обожают воплощенное Слово и приносят Ему в дар золото, ладан и смирну: другое таинственное тройное, под эмблемой которого аллегорически скрыты высочайшие секреты каббалы.

Следовательно, христианству не за что было ненавидеть магию; но людское невежество всегда боится неизвестного.

Наука вынуждена была скрываться от страстных нападений слепой любви; она оделась новыми иероглифами, скрывала свои усилия и надежды. Тогда был создан жаргон алхимиков, постоянное разочарование для толпы, жаждущей золота, и живой язык только для истинных учеников Гермеса.

Удивительное дело! Среди священных христианских книг существует два сочинения, понять которые не имеет претензии сама непогрешимая церковь и даже никогда не пытается их объяснить: пророчество Езекииля и Апокалипсис, два каббалистических ключика, бед сомнения, сберегаемых на небе для комментариев царей-магов; книги, запечатанные семью печатями для верующих христиан и совершенно ясные для неверного, посвященного в тайные науки.

Существует еще одна книга; но хотя она и популярна, и ее можно найти повсюду, оказывается самой тайной и самой неизвестной изо всех, так как содержит в себе ключ ко всем другим; все ее знают, и она никому не известна; никому не приходит в голову искать ее там, где она находится; и если бы кто-нибудь подозревал ее существование, тысячу раз потерял бы свое время, ища ее там, где ее нет. Эта книга, быть может, гораздо древнее книги Еноха, никогда не была переведена; она написана первобытными знаками на отдельных страницах, подобно табличкам древних. Один знаменитый ученый открыл, — но никто этого не заметил, хотя и не секрет ее, но, во всяком случае, древность и исключительное сохранение; другой ученый, обладавший умом скорее мечтательным, чем рассудительным, провел тридцать лет над изучением этой книги, и только подозревал все ее значение. Действительно, это совершенно исключительная монументальная работа, простая и сильная, как архитектура пирамид, а, следовательно, и столь же устойчивая; книга, резюмирующая все науки; книга, бесконечные комбинации которой могут решить все проблемы; книга, которая говорит, заставляя думать; вдохновительница и регулятор всевозможных концепций; быть может, шедевр человеческого духа и, бесспорно, одна из прекраснейших вещей, оставленных нам древностью; всеобъемлющий ключик, имя которого было понято только ученым-иллюминатом Вильгельмом Постелем; единственный (в своем роде) текст, первые буквы которою привели в экстаз религиозный дух Сен-Мартина и вернули разум возвышенному и несчастному Сведенборгу. Об этой книге я буду говорить позже, и точное, и математическое ее объяснение будет завершением и венцом моей добросовестной работы.

Первоначальный союз между христианством и наукой магов, если он будет доказан, будет иметь громадное значение; и я не сомневаюсь, что серьезное изучение магии и каббалы непременно заставит примириться, несмотря на то, что до сих нор примирение это считается невозможным, науку и догму, разум и веру.

Я говорил уже, что церковь, специальным атрибутом которой является склад ключей, совершенно не претендует на понимание апокалипсиса и видений Езекииля. Для христиан, по их собственному мнению, научные и магические ключики Соломона потеряны. Однако, достоверно, что в области разума, управляемого Словом, ничто написанное не потеряно. Только пещи, которые люди перестают понимать, перестают для них существовать, во всяком случае, как слово; они переходят тогда в область загадок и тайны.

Впрочем, антипатия и даже открытая война официальной церкви против всего входящего и область магии, которая представляет собой род личного и эмансипированного священства, — зависит от необходимых причин, па которых основано социальное и иерархическое устройство христианского священства. Церковь не признает магии, ибо она должна ее игнорировать или погибнуть, как мы это

Позже и докажем; тем не менее, церковь признает, что ее таинственному основателю поклонялись, когда он был еще в колыбели три мага, т. е. священные посланники от трех частей известного в то время мира и от трех аналогичных миров тайной философии.

В александрийской школе магия и христианство почти подают друг другу руку под покровительством Аммония Сакка и Платона. Учение Гермеса почти целиком находится в сочинениях, приписываемых Дионисию Ареопагиту. Синезий намечает план трактата о снах, трактата, который позже был комментирован Карданом, трактата, состоящего из гимнов, которые годились бы для литургии церкви Сведенборга, если бы только церковь иллюминатов могла иметь литургию. К той же эпохе пламенных абстракций и страстных словопрений нужно отнести философское царствование Юлиана, называемого отступником, за то, что в юности он, против своей воли, принял христианство. Всему миру известно, что Юлиан был не прав, желая, не во время, быть героем Плутарха, и, если можно так выразиться, был Донкихотом римского рыцарства; по, вот, что далеко не все знают — Юлиан был мечтателем и посвященным первой степени, он верил в единство Бога и мировое ученье о Троице; словом, он сожалел только о величественных символах древнего мира и слишком привлекательных его образах. Юлиан не был язычником; это был гностик, набивший себе голову аллегориями греческого политеизма и имевший несчастье находить имя Иисуса Христа менее звучным, чем имя Орфея. В нем император заплатил за вкусы философа и ритора; и после того, как он доставил самому себе зрелище и удовольствие умереть как Эпаминонд, произнося фразы Катона, — он получил от общественного мнения, в то время уже всецело христианского, проклятия в качестве надгробного слова, и прозвище, позорное для последней знаменитости.

Пропустим маленькие дела и таких же людишек падающей римской империи и приступим к средним векам… Возьмите эту книгу, прочтите седьмую страницу, затем садитесь на плащ, который я расстелю и полой которого мы закроем себе глаза… Не правда ли, у вас кружится голова, и кажется, что земля бежит под ногами? Крепко держитесь и не смотрите… Головокружение прекратилось. Мы прибыли. Встаньте и откройте глаза; но остерегайтесь сделать крестное знамение или произнести какое-нибудь христианское слово… Местность похожа на пейзаж Сальватора Розы. По-видимому, это пустыня, только что успокоившаяся после бури. На небе нет луны, но разве вы не видите, как пляшут маленькие звездочки в вереске? Разве вы не слышите, как летают вокруг вас гигантские птицы и, пролетая, бормочут странные слова? Приблизимся молча к этому перекрестку в скалах. Слышен хриплый и зловещий звук трубы; повсюду зажигаются черные факелы. Вокруг пустого сиденья толпится шумное собрание; смотрят и ждут. Внезапно все простираются ниц и шепчут: «Вот он!» Вот он! Это он!» Вприпрыжку появляется князь с козлиной головой; он всходит на трон, оборачивается и, нагнувшись, подставляет собранию человеческое лицо, к которому, с черной свечой в руках, подходят все для поклонения и поцелуя; затем он выпрямляется с пронзительным свистом и распределяет между своими соучастниками золото, секретные наставления, тайные лекарства и яды. В это время зажигаются костры; ольха и папоротник горят в них вперемежку с человеческими костями и жиром казненных. Друидессы, увенчанные петрушкой и вербеной, золотыми серпами приносят в жертву детей, лишенных крещения, и приготовляют ужасное пиршество. Накрыты столы; замаскированные мужчины садятся около полуголых женщин и начинается пир вакханалии: ни в чем нет недостатка, кроме соли, символа мудрости и бессмертия. Вино течет рекой и оставляет пятна, похожие на кровь. Начинаются непристойные разговоры и безумные ласки; и, наконец, все собрание опьянело от вина, преступлений, сладострастия, и песен; встают и беспорядке и спешат составлять адские хороводы… Тогда появляются все чудовища легенды, все фантомы кошмара; громадные ящерицы прикладывают ко рту флейту навыворот и дуют, подпирая бока своими лапами; горбатые жуки вмешиваются в танцы; раки играют на кастаньетах; крокодилы устраивают варганы из своих чешуек; приходят слоны и мамонты, одетые купидонами, и танцуя подымают ногу. Затем, потерявшие голову хороводы, разрываются и рассеиваются… Каждый танцор, горланя, увлекает танцовщицу с растрепанными волосами… Лампы и свечи из человеческого жира тухнут, чадя во мраке… Там и сям слышны крики, взрывы смеха, богохульства и хрип… Проснитесь и не делайте крестного знамения; я привез вас домой, и вы у себя на постели. Вы немного устали, даже слегка разбиты этим путешествием и этой ночью; но зато вы видели нечто такое, о чем все говорят, не зная его; вы посвящены в секреты столь же ужасные, как и тайны пещеры Трофания: вы были на шабаше! Теперь вам остается только не сойти с ума и держаться в спасительном страхе перед правосудием, и на почтительном расстоянии от церкви и ее костров.

Нс желаете ли увидеть что-нибудь менее фантастичное, более реальное и, поистине, более ужасное? Я позволю вам присутствовать при казни Жака Молэ и его соучастников, или братьев но мученичеству… Но не ошибайтесь и не принимайте виновного за невиновного. Действительно ли обожали Бафомета темплиеры? Совершали ли они обряд унизительного лобзания заднего лица козла Мендеса? Наконец, чем была эта тайная и могущественная ассоциация, грозившая гибелью церкви и государству, и, которую убивают, не выслушав даже ее оправдания. Но не судите легкомысленно: они виновны в великом преступлении: они позволили профанам мельком увидеть святилище древнего посвящения; они еще раз сорвали и разделили между собой, чтобы стать таким образом властителями мира, плоды познания добра и зла. Осудивший их приговор, восходит гораздо выше трибунала пары или короля Филиппа Прекрасного. «В тот день, когда ты вкусишь от этого плода, — ты будешь поражен смертью» сказал сам Господь, как мы это видим из книги «Бытия».

Что же такое происходит в мире, и почему задрожали попы и короли? Какая тайная власть угрожает тиарам и коронам? Вот несколько безумцев, скитающихся по свету, и, как говорят они сами, скрывающих философский камень под лохмотьями своей нищеты. Они могут превращать землю в золото, и у них нет убежища и хлеба! Чело их увенчано ореолом славы и отблеском позору. Один нашел мировое знанье, и не может умереть, чтобы освободиться от мук своего триумфа: это — уроженец Майорки Раймонд Лулл. Другой фантастическими лекарствами излечивает воображаемые болезни и, таким образом, заранее опровергает поговорку, констатирующую недействительность прижигания деревянной ноги; это — дивный Парацельс, вечно пьяный и вечно светлый ум, подобно героям Раблэ. Вот, Вильгельм Постель, пишущий наивное послание отцам Трентского собора, потому что он открыл скрытое от начала мира абсолютное учение, и спешит им с ними поделиться. Собор даже не обращает внимания на безумца, не удостаивает осудить его и переходит к рассмотрению важных вопросов о милости действительной и милости достаточной. Мы видим, как умирает в нищете и в изгнании Корнелий Агриппа, менее всего маг, несмотря на то, что толпа упорно считает его величайшим колдуном, за то, что временами он был язвителен и мистифицировал. Какой секрет унесли с собой в могилу все эти люди? Почему ими восхищаются, не зная их? Почему осуждают их, не выслушав? Вы спрашиваете «почему?». А зачем они посвящены в эти страшные, тайные пауки, которых боятся церковь и общество? Зачем знают они то, чего не знают другие люди? Зачем скрывают они то, что все так жаждут знать? Зачем облечены они страшной и неизвестной властью? Тайные науки! Магия! Вот слова, объясняющие вам все и могущие заставить вас подумать о еще большем. «De omni re scibili et quibusdam aliis».*

* О всех вещах, могущих быть узнанными, и о некоторых других.

Чем же была магия? В чем же заключалось могущество всех этих, столь преследуемых и столь гордых людей? Почему, если они были безумны и слабы, им делали честь, так сильно боясь их? Существует ли магия, существует ли такая тайная наука, которая действительно была бы силой и производила чудеса, могущие конкурировать с чудесами легализированных религий?

На эти основные вопросы я отвечу словом и книгой. Книга будет доказательством слова, а слово, вот оно: «да», могущественная и реальная магия существовала и продолжает существовать в настоящее время: «да», истинно все, что говорили о ней легенды; только в данном случае в противоположность тому, что бывает обыкновенно, народные преувеличения оказываются значительно ниже истины.

Да, существует страшная тайна, открытие которой уже однажды разрушило мир, как свидетельствуют об этом религиозные предания Египта, символически резюмированные Моисеем в начале «Бытия». Эта тайна представляет собой фатальное знание добра и зла, и результат ее, когда ее разглашают, — смерть. Моисей изображает этот секрет под видом дерева, растущего в центре земного рая, соседа, даже касающегося своими корнями, дерева жизни; четыре таинственных реки берут начало у подножия этого дерева, охраняемого огненным мечом и четырьмя формами библейского сфинкса, херувима Езекииля… Здесь я должен остановиться, и боюсь, что и так уже сказал слишком много.

Да, существует единое, всеобъемлющее вечное учение, сильное, как высший разум, простое, как все великое, понятное, как все универсально и абсолютно истинное; и это учение было отцом всех других. Да, существует наука, одаряющая человека прерогативами, на вид, сверхчеловеческими; вот как они перечислены в одном еврейском манускрипте 16-го века:

«Вот привилегии и силы того, кто держит в своей правой ключики Соломона, а в левой — цветущую ветвь миндального дерева:

Алеф. Он не умирая видит Бога лицом к лицу и запросто беседует с семью гениями, повелевающими всем небесным воинством.

Бет. Он — выше всех огорчении и опасении.

Гимель. Он царствует со всем небом и заставляет весь ад служить себе.

Далет. Он располагает своими здоровьем и жизнью и может также располагать здоровьем и жизнью других.

Хе. Он не может быть ни застигнут несчастьем, ни удручен невзгодами, ни побежден своими врагами.

Bay. Он знает причину прошлого, настоящего и будущего.

Дзаин. Он обладает секретом воскрешения умерших и ключом к бессмертию.

Таковы семь великих привилегий; за ними следуют;

Гет. Найти философский камень.

Тет. Обладать всеобъемлющей врачебной наукой,

Йод. Знать законы вечного движения и быть в состоянии доказать квадратуру круга.

Каф. Превращать и золото не только металлы, но и саму землю и даже нечистоты земли.

Ламед. Укрощать самых диких животных и уметь произносить слова, приводящие и оцепенение и очаровывающие змей.

Мем. Обладать искусством знаков, дающим всеобъемлющее знание.

Нун. Учено говорить обо всем без предварительной подготовки и изучения.

Вот, наконец, семь меньших сил мага:

Самех. Знать, с первого взгляда, сущность души мужчины и тайны сердца женщин.

Гнаин. Заставлять, когда ему заблагорассудится, природу открывать свои танцы.

Фе. Предвидеть все будущие происшествия, за исключением тех, которые зависят от свободной высшей воли или непостижимой причины.

Тзаде. Давать и тотчас же всем самые действительные утешения и самые полезные советы.

Коф. Торжествовать над несчастьями.

Реш. Укрощать любовь и ненависть,

Шин. Обладать секретом богатства, всегда быть его господином и никогда рабом. Уметь наслаждаться даже бедностью » никогда не впадать ни в уничижение, ни в нищету.

Тау, Добавим к этим трем седмеричным, что маг управляет элементами, укрощает бури, исцеляет прикосновением больных и воскрешает умерших!

Но есть вещи, которые Соломон запечатал своей тройной печатью. Посвященные знают, этого достаточно. Что же касается других, пусть они смеются, пусть не верят, сомневаются, угрожают или боятся, — что за дело до этого науке и нам?»

Действительно, таковы результаты тайной философии, и, утверждая, что все эти привилегии реальны, я не боюсь ни обвинения в безумии, ни подозрения в шарлатанстве.

Цель всей моей работы по тайной философии доказать это.

Таким образом, философский камень, всеобъемлющая врачебная наука, превращение металлов, квадратура круга и секрет беспрерывного движения все это — не мистификации науки, не мечты безумия, это — термины, истинное значение которых надо понять, причем все они выражают различное употребление одного и того же секрета, различные признаки одной и той же операции, которую определяют более общим образом, называя ее великим делом.

В природе существует сила, совершенно иначе могущественная, чем пар; благодаря этой силе, человек, который сможет завладеть и управлять ею, будет в состоянии разрушить и изменить лицо мира. Сила эта была известна древним; она состоит из мирового агента, высший закон которого равновесие, и управление которым непосредственно зависит от великой тайны трансцендентальной магии. Управляя этим агентом, можно изменить даже порядок времен года, ночью производить дневные явления, в одно мгновение сообщаться между концами земли, видеть, подобно Аполлонию то, что происходит на другом конце света, исцелять или поражать на расстоянии, придавать своему слову успех и повсеместное распространение. Этот агент, едва открывающийся ощупью учениками Месмера, есть именно то, что средневековые адепты называли первой материей великого дела. Гностики сделали из него огненное тело Святого Духа; его же обожали в тайных обрядах Шабаша или Храма, под иероглифическим видом Бафомета или Андрогина, козла Мендеса. Все это будет впоследствии доказано.

Таковы секреты тайной философии; такой является нам магия в истории; посмотрим же на нее теперь в книгах и делах, в посвящениях и обрядах.

Ключ ко всем магическим аллегориям находится в листках, о которых я уже упоминал и которые считаю делом Гермеса.

Вокруг этой книги, которую можно назвать ключом к своду всего знания тайных наук, расположились бесчисленные легенды, являющиеся либо частичным ее переводом, либо беспрестанно возобновляющимся под тысячью различных форм комментарием.

Иногда эти замысловатые басни гармонично группируются и образуют тогда великую эпопею, характеризующую данную эпоху, хотя толпа и не может объяснить ни как, ни почему. Так баснословная история Золотого Руна резюмирует, скрывая их, герметические и магические догматы Орфея; я восхожу только к таинственной греческой поэзии потому, что Египетские и Индусские святилища некоторым образом пугают меня своей роскошью, и я затрудняюсь в выборе среди такой массы сокровищ. Да и пора уже мне приступить к Фиваиде, этому пугающему синтезу всего учения: как настоящего, так прошлого и будущего, к этой, так сказать, бесконечной басне, которая, подобно богу Орфею, касается обоих концов цикла человеческой жизни.

Удивительное дело! Семь Фивских ворот, которые защищают и на которые нападают семь военачальников, поклявшихся над кровью жертв, имеют то же значение, которое имеют в аллегорической книге Святого Иоанна семь печатен священной книги, которую объясняют семь гениев и на которую нападает семиголовое чудовище, после того, как оно было открыто живым и принесенным в жертву агнцем! Таинственное происхождение Эдипа, которого находят висящим в виде окровавленного плода на дереве Цитерона, напоминает нам символы Моисея и рассказы «Бытия». Он сражается Со своим отцом и, не зная его, убивает: ужасное пророчество о слепой эмансипации разума без знания; затем он встречается со сфинксом, символом символов, вечной загадкой для толпы и гранитным пьедесталом для науки мудрецов, с молчаливым и пожирающим чудовищем, выражающим своей неизменной формой единый догмат великой мировой тайны. Каким образом четверное переходит в двойное и объясняется тройным? Или, выражаясь более иносказательно и вульгарно, как называется животное, которое утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух и вечером на трех? Выражаясь языком философии, каким образом учение об элементарных силах производит дуализм Зороастра и резюмируется в триаде Пифагора и Платона? Каков конечный смысл аллегорий и чисел, последнее слово всех символизмов? Эдип отвечает простым и страшным словом, которое убивает сфинкса и делает отгадавшего царем Фив; отгадка человек!

…Несчастный, он видел слишком много, но недостаточно ясно; скоро он искупит самоослеплением свое несчастное и неполное ясновидение; затем он исчезнет среди бури, подобно всем цивилизациям, которые отгадают загадку сфинкса, не поняв всего ее значения и т

Тайная книга древнего посвящения была известна Гомеру, который с детальной точностью описывает план ее и главные фигуры на щите Ахилла. Но грациозные фикции Гомера скоро заставили забыть простые и абстрактные истины первоначального откровения. Человек увлекается формой и забывает идею; знаки, умножаясь, теряют свою силу; в эту эпоху магия также портится и, вместе с фессалийскими колдуньями, опускается до самого нечестивого колдовства. Преступление Эдипа принесло свои смертельные плоды, и знание добра и зла возводить зло в нечестивое божество. Люди, устав от света, укрываются в тени телесной субстанции: мечта о пустоте, которую наполняет Бог, скоро кажется им больше самого Бога: ад создан.

Когда, в этом сочинении, я буду пользоваться освященными временем словами: Бог, Небо, ад, — да будет раз навсегда известно, что я столь же далек от смысла, придаваемого этим словам профанами, как посвящение — от вульгарной мысли. Для меня Бог — Азот мудрецов, действующий и конечный принцип великого дела. Позже я объясню все, неясное в этих терминах.

Вернемся к басне Эдипа. Преступление фиванского царя — не в том, что он разгадал сфинкса, а в том, что си уничтожил бич Фив, не будучи достаточно чистым, чтобы завершить искупление во имя своего народа. В скором времени чума мстит за смерть сфинкса, и царь Фив, вынужденный отречься от престола, приносит себя в жертву страшным теням чудовища, которое теперь более живо и пожирает более чем когда бы то ни было, так как из области формы оно перешло в область идеи. Эдип увидел, что такое человек, и он выкалывает себе глаза, чтобы не видеть, что такое Бог. Он разгласил половину великой магической тайны и, для спасения своего народа, должен унести с собой в изгнание и могилу другую половину страшного секрета.

После колоссального мифа об Эдипе мы находим грациозную поэму Психеи, которую, конечно, выдумал не Апулей. Здесь великая магическая тайна вновь появляется под видом таинственного супружества бога и слабой смертной, обнаженной и покинутой на скале. Здесь Апулей комментирует и объясняет аллегории Моисея; но разве Элоимы Израиля и боги Апулея не одинаково вышли из святилищ Мемфиса и Фив? Психея, сестра Евы, или, вернее, это одухотворенная Ева. Обе хотят знать и теряют невинность, чтобы заслужить славу испытания. Обе удостаиваются нисхождения в ад: одна, чтобы принести оттуда древний ящик Пандоры, другая, чтобы найти там и раздавить голову древнего змея, символа времени и зла. Обе совершают преступление, которое должны искупить Прометей древних времен и Люцифер христианской легенды, один, освобожденный Геркулесом, другой, покоренный Спасителем.

Итак, великий магический секрет — это лампа и кинжал Психеи, яблоко Евы, священный огонь, похищенный Прометеем, горящий скипетр Люцифера, но это также и святой крест Искупителя. Знать его настолько, чтобы злоупотреблять им, или обнародовать его, значит, заслужить всевозможные муки; но знать его так, как должно, чтобы пользоваться им, и скрывать его, это значит быть властелином мира.

Все заключено и одном слове: слово это состоит из четырех букв: это еврейская Тетраграмма, Азот алхимиков, Тот Цыган и Таро Каббалистов. Это слово, выраженное столь различными способами, для профанов обозначает Бога, для философов человека и дает адептам последнее слово человеческих знаний и ключ с божественной власти; но пользоваться им умеет только тот, кто понимает необходимость никогда его не разглашать. Если бы Эдип, вместо того, чтобы убивать сфинкса, укротил его и запряг в свою колесницу, он был бы царем без кровосмешения, без несчастий и изгнания. Если бы Психея, покорностью и ласками, заставила Амура открыться, она бы его никогда не потеряла. Любовь — один из мифологических образов великих секрета и агента, потому что она одновременно выражает действие и страсть, пустоту и полноту, стрелу и рану. Посвященные должны понять меня, а ради профанов не должно слишком много говорить об этом. После чудесного золотого осла Апулея мы не находим более магических эпопей. Наука, побежденная в Александрии фанатизмом убийц Гипатии, стала христианской, или вернее, скрывается под христианскими покровами вместе с Аммонием, Синезием и анонимным автором сочинений Дионисия Ареопагита. В это время нужно было поступать так, чтобы чудеса прощались под видом суеверий, а наука — вследствие ее непонятности. Воскресили иероглифическое письмо, изобрели пантакли и знаки, резюмировавшие целую науку в одном знаке, целую серию стремлений и откровений в одном слове. Какова же была цель стремившихся к знанию? Они искали секрет великого дела или философский камень, или вечный двигатель, или квадратуру круга; все эти формулы часто спасали их от преследования и ненависти, заставляя считать их безумными, и в то же время все они выражали одну из сторон великого магического секрета, как мы это позже покажем. Это отсутствие эпопей продолжается вплоть до нашего романа «Розы»; но символ розы, выражающий также таинственное и магическое значение поэмы Данте, взят из каббалы, и нам пора уже приступить к этому необъятному и скрытому источнику всемирной философии.

Библия со всеми ее аллегориями, только очень неполно и скрытым образом, выражает религиозное учение Евреев. Книга о которой я уже говорил, священные знаки которой объясню позже, — книга, которую Вильгельм Постель называет «Бытием Еноха», конечно, существовала гораздо раньше Моисея и пророков, ученье которых в основе тождественное с учением древних Египтян, также имело свой экзотеризм и свои покровы. Когда Моисей говорил с народом, рассказывает аллегорически священная книга, он покрывал свое лицо и снимал это покрывало только тогда, когда говорил с Богом: такова причина воображаемых нелепостей библии, над которыми так усердноупражнялось сатирическое вдохновенье Вольтера. Книги писались только для того, чтобы припомнить преданье, и писались они символами, совершенно непонятными для профанов. Впрочем, «Пятикнижье» и поэзия пророков были только самыми элементарными книгами .либо вероученья, либо морали, либо литургии; истинная тайная и традиционная философия была записана гораздо позже под еще менее прозрачными покровами. Так родилась вторая, неизвестная или, вернее, непонятая христианами библия; по их словам, собрание чудовищных нелепостей (в данном случае верующие, соединяясь в общем невежестве, говорят тоже, что и не верующие); памятник, говорю я, содержащий в себе самое возвышенное, — что только смог создать или вообразить философский и религиозный гений; сокровище, окруженное шипами; алмаз, скрытый, в, грубом и мрачном камне… Надеюсь, читатели уже догадались, что я говорю о Талмуде.

Странная судьба евреев! Козлы отпущения, мученики и спасители мира! Живучая семья, храбрая и жестокая раса, которую не могли уничтожить никакие преследования, так как она еще не выполнила своей миссии. Разве не говорят наши апостольские предания, что, после упадка веры у язычников, спасение еще раз должно прийти из дома Иакова, — и тогда распятый Иудей, которого обожали христиане, вложит власть над миром в руки Бога, своего отца?

Проникая в святилище Каббалы, поражаешься изумлением, при виде учения столь логического, столь простого и в то же время столь абсолютного. Необходимое согласие идей и знаков; освящение самых основных реальностей первичными признаками; троичность слон, букв и чисел; философия простая, как азбука, глубокая и бесконечная, как само Слово; теоремы, полнее и светлее теорем Пифагора; теология, которую можно резюмировать, считая по пальцам; бесконечность, которая может уместиться на ладони ребенка; десять цифр и 22 буквы, треугольник, квадрат и круг — вот все элементы каббалы. Это элементарные принципы Слова писанного, отражения того Слова сказанного, которое создало мир.

Все действительно догматические религии произошли из каббалы и в нее же возвращаются; все научное и грандиозное в религиозных мечтах иллюминатов, Иакова Бэма, Сведенборга, Сен-Мартина и т.д.- занято у каббалы; все масонские ассоциации обязаны ей своими секретами и символами. Только каббала освещает союз между всемирным разумом и божественным Словом; она устанавливает, уравновешивая две на вид противоположные силы, вечные весы бытия; только она примиряет разум с верой, власть со свободой, науку с тайной: она обладает ключами настоящего, прошлого и будущего.

Чтобы быть посвященным в каббалу, недостаточно прочесть и продумать сочинения Рейхлина, Галатина, Кирхера или Пика Мирандоля; нужно также изучить и понять еврейских писателей из собрания Пистория, в особенности «Сефер Йезирах», затем «философию любви» Леона Еврея; нужно также приступить к великой книге «Зогар», внимательно прочесть в коллекции 1684 года, озаглавленной «Cabbala denudata», трактаты о каббалистической пневматике и «круговороте душ»; затем смело вступить в светоносный мрак всего догматического и аллегорического Талмуда. Тогда можно будет понять Вильгельма Постеля и потихоньку признаться, что, за исключением своих слишком преждевременных и слишком благородных мечтаний об эмансипации женщины, этот знаменитый ученый иллюминат, быть может вовсе уж не так безумен, как претендуют лица, его не читавшие.

Я быстро набросал историю тайной философии, указал се источники и в нескольких словах проанализировал основные книги. Эта работа относится только к науке; но магия, или, вернее, магическая сила, состоит из двух вещей: знания и силы. Без силы наука — ничто или, вернее, опасность. Давать знание только силе — таков высший закон посвящений. Поэтому-то и сказал великий открыватель: «царство Божие терпит насилие, и сильные похищают его». Врата истины закрыты, подобно святилищу девы; чтобы войти, нужно быть мужчиной. Все чудеса обещаны вере; но что такое вера, как не смелость воли, которая не колеблется во мраке и идет к свету через все испытания, преодолевая все препятствия.

Я не буду повторять здесь историю древних посвящений; чем опасней и страшней они были, тем более в них было действительности; поэтому мир имел в то время людей которые управляли им и просвещали его. Жреческое и царственное искусства состояли главным образом в испытании храбрости, скромности и воли. Это был новициат, подобный новициату этих, столь непопулярных в наше время под названием Иезуитов, священников, которые и теперь управляли бы миром, если бы у них была действительно мудрая и сметливая голова.

Проведя жизнь в поисках абсолюта в религии, науке и справедливости, вращавшись в кругу Фауста, я пришел, наконец, к первому догмату и первой книге человечества. На этом я останавливаюсь, здесь нашел я секрет человеческого всемогущества и безграничного прогресса, ключ ко всем символизмам, первый и последний изо всех догматов; и я понял, что значит это, столь часто повторяемое в Евангелии, слово — «царство Божие».

Дать человеческой деятельности точку опоры — значит решить задачу Архимеда, реализовав его знаменитый рычаг. Это и Сделали великие посвятители, потрясшие основы мира, а сделать это они могли только посредством великого и не могущего быть сообщенным секрета. Впрочем, чтобы гарантировать свою новую юность, символический феникс никогда не являлся вновь, не сжегши предварительно торжественно свои останки и доказательства прежней жизни. Так Моисей заставил умереть в пустыне всех, знавших Египет и его тайны: так святой Павел сжигает в Эфесе все книги, трактовавшие о тайных науках; так само, наконец, французская революция, дочь великого Иоаннитского Востока и пепла Темплиеров грабит церкви и богохульствует над аллегориями Божественного культа. По все новые вероучения и все возрождения осуждают магию и обрекают се тайны огню или забвению; а это происходит потому, что всякий новорожденный культ или философия — Веньямин человечества, который может жить, только умертвив свою мать; поэтому же символическая змея вечно вращается, пожирая свой собственный хвост; поэтому же всякая полнота, чтобы существовать, нуждается в пустоте, величина — в пространстве, всякое утверждение — в отрицании; все это — вечная реализация аллегории феникса.

Раньше меня профили по тому же пути два знаменитых ученых, но только шли они, так сказать, ночью и без света. Я говорю о Вольнее и Дюппи, особенно о Дюппи, необъятная эрудиция которого произвела только отрицательное дело. В происхождении всех культов он видел только астрономию, приняв таким образом символический цикл за догмат и календарь за легенду. Ему не хватило только одного, знания истинной магии, содержащей в себе секреты каббалы. Дюппи прошел по древним святилищам так само, как прошел пророк Езекииль по долине, покрытой костями, и понял только смерть, так как не знал слова, собирающего силу четырех небесных ветров, слова, которое может сделать всю эту массу костей живым народом, приказав древним символам: «восстаньте, оденьтесь в новую форму и идите!».

Наступило время попытаться сделать то, чего никто до меня не мог или не посмел сделать. Подобно Юлиану, я хочу перестроить храм, этим, надеюсь, я не обличу мудрость, которую обожаю, .и которую сам Юлиан был бы достоин обожать, если бы злобные и фанатичные отцы церкви того времени позволили ему понять ее. Для меня храм имеет две колонны, па одной из которых христианство написало свое имя. — Я не хочу нападать на христианство, наоборот, я хочу объяснить его и выполнить. Разум и воля попеременно владели миром; религия и философия еще и в наше время продолжают бороться и, в конце концов, должны сговориться. Временной целью христианства было установить, посредством повиновения и веры, сверхъестественное или религиозное равенство между людьми и остановить движение разума, посредством веры, чтобы дать точку опоры добродетели, которая уничтожила научную .аристократию или, скорее, заменила эту, уже уничтоженную аристократию. Наоборот, философия старалась вернуть людей, посредством свободы и разума, к естественному неравенству и, основав царство индустрии, заменить добродетель уменьем. Ни одно из этих двух действий не было полно и достаточно, ни одно не привело людей к совершенству и счастью. Теперь мечтают, почти не смея на это надеяться, о союзе между этими двумя силами, которые долго считались противоположными; мы имеем полное основание желать этого, ибо две великие силы человеческой души не более противоположны друг другу чем пол мужчины — полу женщины; без сомнения, они несходны, но их на вид противоположные расположения зависят от их способности встретиться и соединиться.

— Итак, дело идет только об универсальном решении всех проблем? — Без сомнения, так как надо объяснить философский камень, беспрерывное движение, секрет великого дела и всеобъемлющую врачебную пауку. Меня обвинят в безумии, подобно великому Парацельсу, или в шарлатанстве, подобно великому и несчастному Агриппе. Хотя костер Урбана Грандье и потух, но остается глухая опала молчания или клеветы. Я не бравирую ими, но я им покоряюсь. Сам я не стремился опубликовать эту работу, и верю, что, если наступило время высказать слово , — оно будет сказано мною или другими; итак, я останусь спокоен и буду ждать.

Мое сочинение состоит из двух частей: в первой я устанавливаю каббалистическое и магическое учение во всей его полноте, вторая посвящена культу, т. е. церемониальной магии. Первая — то, что древние мудрецы называли «ключиком» (la clavicule): вторая то, что крестьяне и теперь называют «волшебной книгой» (le grimoire). Число и содержание глав, которые соответствуют друг другу в обеих частях, не имеют ничего произвольного и всецело указаны в великом всемирном ключике, полное и удовлетворительное объяснение которого я даю в первый раз. Теперь пусть идет эта работа, куда ей угодно, и станет тем, чего захочет Провиденье, она закончена, и я считаю ее прочной, потому что она сильна, как все разумное и добросовестное.

1. Алеф. А. ВСТУПАЮЩИЙ

Disciplina Энсоф Кетер

Когда известный философ принял за основу нового откровения человеческой мудрости рассуждение «я думаю, следовательно, я существую», — он сам, того не зная, следуя христианскому откровению, несколько изменил древнее понятие о Всевышнем. У Моисея Бытие бытии говорит: «Я есмь тот, кто есмь». У Декарта человек говорит: «я — тот, кто думает», и, так как думать значит внутренне говорить, то человек Декарта, подобно Богу святого евангелиста, Иоанна может сказать: «Я — тот, в котором и посредством которого проявляется слово». В принципе было слово (Un principio erat verbum).

Что такое принцип? Это основа речи (слова — de ba parole), это — смысл существования, слова (du verbe). Сущность слова заключается в принципе; принцип-это то, что есть (существует); разум — это принцип, который говорит.

Что такое интеллектуальный свет? Это слово (la parole). Что такое откровение? Это слово (la parole). Бытие — принцип, слово средство, и полнота или развитие и совершенство бытия — цель: говорить, значит творить.

Но сказать: «я думаю, следовательно, я существую» значит заключать от следствия к принципу, и недавние возражения, возбужденные великим писателем,* достаточно доказали философское несовершенство этого метода. «Я семь, следовательно, нечто существует» кажется мне более первоначальной и более простой основой экспериментальной философии.

* Ламменэ.

Я существую, следовательно, есть бытие (Lesuis done e’etre existe).

Ego sum gui sum — вот первое откровение Бога в человеке, и человека в мире; такова же и первая аксиома тайной философии.

[ ИВРИТ ]

Бытие есть бытие.

Следовательно, эта философия имеет своей основой то, что существует, и ничего гипотетического или случайного.

Меркурий Трисмегист начинает свой удивительный символ, известный под названием «изумрудной таблицы», следующим тройным утверждением: «оно истинно, оно достоверно без ошибки, оно вполне истинно». Истина, подтвержденная опытом, в физике; достоверность, освобожденная от малейшей примеси ошибки, в философии; абсолютная истина, указанная аналогией, в области религии или бесконечного -таковы первые условия истинной науки, и только одна магия может даровать их своим адептам.

— Но, прежде всего, кто — ты, держащий в руках эту книгу и собирающийся прочесть ее?..

Па фронтоне храма, посвященного древностью Богу света, была надпись: «познай себя».

Этот же совет склонен дать и я каждому человеку, желающему приблизиться к знанию.

Магия, которую древние называли «sancfum regnum», святым царством или царством Бога, создана исключительно для царей и первосвященников. Священники ли вы, цари ли вы? — Священство магии — не вульгарное священство, и царству ее нечего оспаривать у князей мира сего. Цари науки-жрецы истины и царство их скрыто от толпы, как и их жертвы, и их молитвы. Цари науки — это люди, познавшие истину, и истина сделала их свободными, согласно точному обещанию самого могущественного из посвятителей.

Человек, раб своих страстей или предрассудков этого мира, не может стать посвященным: он никогда не достигнет этого, прежде чем не реформирует себя; такой человек не может быть адептом, потому что слово «адепт» обозначает того, кто достиг своими волей и делами.

Человек, любящий свои идеи и боящийся их потерять, пугающийся новых истин и не расположенный скорее сомневаться во всем, чем допустить что-нибудь случайно, — должен закрыть эту книгу, так как она бесполезна и опасна для него, он плохо поймет ее и будет смущен ею, но он будет смущен еще больше, если, как следует, поймет ее.

Если что-нибудь в мире дороже для вас разума истины и справедливости; если воля ваша непостоянна и колеблется, либо в сторону добра, либо зла; если логика вас пугает; если голая истина заставляет вас краснеть; если вас оскорбляют, затрагивая укоренившиеся предрассудки, — сразу осудите эту книгу, и, не читая ее, поступите так, как если бы она вовсе не существовала; но не кричите об ее опасности; секреты, которые она содержит, будут поняты немногими, и тот, кто поймет, — не станет разглашать их. Показать свет ночным птицам значит скрыть его от них, так как он ослепляет их, и становится для них темнее мрака. Итак, я буду говорить понятно, я скажу все, и твердо уверен, что только одни посвященные или лица, достойные стать ими, прочтут все и кое-что поймут.

Есть истинная и есть ложная наука, магия божественная и магия адская, т. е. лживая и мрачная: мне предстоит открыть одну, разоблачить другую; мы должны отличать магиста от колдуна и адепта от шарлатана.

Магист располагает силой, которую знает; колдун старается злоупотреблять тем, чего не знает.

Дьявол, если только позволительно употреблять в научной книге это опозоренное и пошлое слово, покоряется магисту, а колдун отдастся Дьяволу.

Магист — верховный первосвященник природы, колдун только ее оскверняет.

Колдун по отношению к магисту — то же, что суеверный и фанатик относительно действительно религиозного человека.

Прежде чем идти дальше, определим точно магию.

Магия, доставшаяся нам от магов, традиционная наука о секретах природы.

Благодаря этой науке адепт облечен относительным всемогуществом и может поступать сверхчеловечески, т. е. таким образом, который выше обыкновенного людского понимания.

Так, многие знаменитые адепты, как Меркурий Трисмегист, Озирис, Орфей, Аполлоний Тианский и другие, назвать имена которых было бы опасно или неудобно, обожались или призывались после смерти как боги. Так другие, смотря по приливу и отливу общественного мнения, которое по прихоти создает удачу, стали сообщниками ада или подозрительными авантюристами; таковы — император Юлиан, Апулей, волшебник Мерлин и архиколдун, как называли его в свое время, знаменитый и несчастный Корнелий Агриппа.

Чтобы достигнуть «sanctum regnum», т. е. науки и могущества магов, необходимы четыре вещи: ум, просвещенный изучением, ни перед чем не останавливающаяся смелость, ничем непреодолимая воля и скромность, которую ничто не в состоянии испортить или опьянить.

Знать, сметь, хотеть, молчать — вот четыре слова мага, начертанные на четырех символических формах сфинкса. Эти четыре глагола могут комбинироваться четырьмя способами и четырежды взаимно объясняются.*

* См. игру Таро.

На первой странице книги Гермеса адепт изображен в огромной шляпе, которая нахлобучиваясь, может закрыть всю голову. Одна рука его поднята к небу, которому он, по-видимому, приказывает посредством своей палочки, другая — сложена на груди:* перед ним главные символы или инструменты науки, а остальные он скрывает в сумке фокусника. Его тело и руки образуют букву «алеф», первую букву алфавита, который Евреи заимствовали от Египтян; но нам придется еще позже вернуться к этому символу.

* По-видимому, здесь вкралась досадная опечатка! Другая рука, на всех изображениях Таро, лежит на столе, а по всем описаниям, — в том числе и самого Элифаса Леви, — опущена… Напр. Папюс в своем «Таро цыган» говорит: «…из которых одна опущена к земле, другая поднята к небу»… (пр. перев.)

Поистине, маг — то, что еврейские каббалисты называют «микропрозопом», т. е. творцом малого мира. Подобно тому, как первое магическое знание есть знание самого себя, так и первое изо всех дел науки, заключающее в себе все другие, и в то же время — принцип великого дела, — создание самого себя; это слово требует объяснения.

Так как верховный разум — единственный неизменный и, следовательно, вечный принцип, так как перемена есть то, что мы называем смертью, — то и ум, сильно прирастающий и, до некоторой степени, отождествляющийся с этим принципом, тем самым делается неизменным и, следовательно, бессмертным. Понятно, что для того, чтобы неизменно прилепиться к разуму, необходимо быть независимым от всех сил, которые посредством фатального и необходимого движения производят перемены жизни и смерти. Уметь страдать, воздерживаться и умирать — таковы, следовательно, первые секреты, ставящие нас выше страдания, чувственных похотей и страха небытия. Человек, ищущий и находящий славную смерть, верит в бессмертие, и все человечество верит в него с ним и для него, так как оно воздвигает ему алтари или статуи в знак бессмертной жизни.

Человек становится царем животных, только укрощая или приручая их; иначе он будет их жертвой или рабом. Животные — изображение наших страстей; это — инстинктивные силы природы. Мир — поле битвы, которое свобода оспаривает у силы инерции, противопоставляя ей деятельную силу. Физические законы — жернова, в которых ты будешь зерном, если не сумеешь стать мельником.

Ты призван быть царем воздуха, воды, земли и огня; но, чтобы царствовать над этими четырьмя символическими животными, надо победить и поработить их.

Тот, кто стремится стать мудрецом и узнать великую загадку природы, должен сделаться наследником сфинкса и ограбить его: он должен иметь его человеческую голову, чтобы владеть словом, — орлиные крылья, чтобы завоевывать высоты, — бока быка, чтобы обрабатывать глубины, и львиные когти, чтобы расчищать себе место направо и налево, вперед и назад.

— Итак, желающий быть посвященным, учен ли ты, как Фауст? Бесстрастен ты — как Иов? Нет, не правда ли? Но ты можешь сделаться таким, если хочешь. Победил ли ты вихри смутных мыслей? Не колеблешься ли ты, отрешился ли ты совершенно от капризов? Принимаешь удовольствие, когда хочешь его, и хочешь ли его, когда должен? Не правда ли, нет? Во всяком случае, не всегда так бывает? — Но оно может быть так, если ты этого хочешь.

У сфинкса не только — голова человека, у него также — женские груди; можешь ли ты противиться женским прелестям? — Нет, не правда ли? — И теперь отвечая, ты смеешься, и, желая прославить в себе жизненную и материальную силу, хвастаешься своей моральной слабостью. Пусть будет так, я позволяю тебе воздать эту почесть ослу Стерна или Апулея; я не спорю, что осел имеет свои достоинства: он был посвящен Приапу, подобно тому, как козел — богу Мендеса. Но предоставим ему оставаться тем, что он есть, и постараемся узнать — твой ли он господин или ты можешь стать его господином. Только тот, действительно, может обладать удовольствием любви, кто победил любовь к наслаждению. Быть в состоянии пользоваться и воздержаться, значит мочь дважды. Женщина порабощает тебя твоими желаниями; будь господином своих желаний, и ты поработишь женщину.

Величайшее оскорбление, которое можно нанести человеку, — назвать его трусом. Но что такое — трус?

Трус это тот, кто не заботится о своем моральном достоинстве и слепо повинуется инстинктам природы.

Действительно, в присутствии опасности естественно испугаться и попытаться убежать; почему же это считается позорным? Потому, что закон чести ставит долг выше наших стремлений или страха. Что такое честь с этой точки зрения? — Универсальное предчувствие бессмертия и уважение к средствам, могущим к нему привести. Последняя победа, которую человек может одержать над смертью, это восторжествовать над жаждой жизни, но не вследствие отчаяния, а благодаря более высокой надежде, состоящей в вере во все прекрасное и честное, по мнению всего мира.

Научиться побеждать себя — значит научиться жить, и строгости стоицизма не были тщеславным чванством, но свободой.

Уступать силам природы — значит следовать за током коллективной жизни, т. е. быть рабом второпричин.

Сопротивляться природе и покорить се значит создать себе личную и вечную жизнь, освободиться от превратностей жизни и смерти. Человек, который готов скорее умереть, чем отречься от истины и справедливости, поистине жив, ибо он бессмертен в своей душе.

Целью всех древних посвящении было найти или образовать таких людей.

Пифагор заставлял своих учеников упражняться в молчании и всевозможных воздержаниях, в Египте вступающих испытывали четырьмя элементами; и мы знаем, каким чудовищным жестокостям подвергают себя факиры и брамины, желающие достигнуть царства свободной воли и божественной независимости.

Всевозможные умерщвления плоти аскетизма заимствованы у посвящений в древние мистерии, а они прекратились потому, что способные быть посвященными не находили себе посвятителей, и руководители совести со временем стали столь же невежественны, как и толпа; тогда слепым было предоставлено следовать за слепыми, и никто больше не хотел подвергаться испытаниям, которые приводили только к сомнению и отчаянию… Путь к свету был потерян.

Чтобы что-нибудь сделать, — необходимо знать, что хочешь сделать, или, по крайней мере, верить кому-нибудь, знающему это. Но разве могу я рисковать жизнью и наобум следовать за тем, кто сам не знает, куда он идет?

Нс следует дерзко вступать на путь высоких знаний; но, если начал идти, необходимо дойти или погибнуть: сомневаться — значит стать безумным, остановиться — упасть, отступить — броситься в пропасть.

Итак, начавший читать эту книгу, если ты ее понимаешь и хочешь прочесть до конца, она сделает тебя монархом или безумцем. Делай с этим томом все, что пожелаешь, ты не сможешь ни презирать, ни забыть его. Если ты чист, эта книга будет для тебя светом; если ты силен, — она будет твоим оружием; если ты свят, — твоей религией; если ты мудр, — она урегулирует твою мудрость.

Но если ты зол, — эта книга будет для тебя подобна адскому факелу; она изроет твою грудь, разрывая ее подобно кинжалу; она останется в твоей памяти, как угрызение совести; она наполнит химерами твое воображение, и посредством безумья приведет тебя к отчаянию. Ты захочешь над нею смеяться и сможешь только скрежетать зубами, ибо книга эта для тебя будет подобна тому подпилку в басне, сгрызть который пыталась змея и который испортил ей все зубы.

Начну теперь серию посвящении.

Я сказал, что откровение — слово (le verbe). Действительно, слово или речь (la parole) покров бытия и отличительный признак жизни. Всякая форма — покров слова, потому что идея, мать слова, — единственный смысл существования форм. Всякая фигура — знак; каждый знак принадлежит и возвращается к слову. Вот почему древние мудрецы, устами Трисмегиста, следующим образом формулировали свой единственный догмат:

— «То, что находится вверху, есть как бы то, что находится внизу, и то, что находится внизу, есть как бы то, что находится вверху (т. е. подобно тому, что находится вверху)».

Другими словами, форма пропорциональна идее, тень — мера тела, вычисленная по отношению к световому лучу; ножны столь же глубоки, как длинна шпага; отрицание пропорционально противоположному утверждению; произведение равно разрушению в движении, сохраняющем жизнь, и нет в бесконечном пространстве такой точки, которая но могла бы стать центром круга, окружность которого увеличивается и бесконечно отступает и пространство.

* «Сe qui est au-dessus est comme се qui est au-dessous, et ce qui est au-dessous est comme ce qui est au-dessus»; «…quod est inferius est sicut quod est superius; et quod est superius est sicut quod est inferius…»

Следовательно, каждая индивидуальность может быть бесконечно усовершенствована, так как мораль аналогична физическому устройству, и мы не можем представить себе такой точки, которая не могла бы расшириться, увеличиться и бросить лучи в философски бесконечный круг.

То, что можно сказать о всей душе, то же должно сказать и о каждой отдельной се способности.

Ум и воля человека — инструменты неисчислимого значения и силы. Но ум и воля имеют своим помощником и инструментом способность, слишком мало известную, способность, всемогущество которой принадлежит исключительно области магии; я говорю о воображении, которое каббалисты называют «прозрачным» (diaphane) или «просвечивающим» (translucide).

Действительно, воображение подобно глазу души; в нем именно рисуются и сохраняются формы; посредством его мы видим отражения невидимого мира; оно — зеркало видений и аппарат магической жизни; посредством его мы исцеляем болезни, влияем на времена года, удаляем смерть от живых и воскрешаем умерших, ибо оно экзальтирует волю и даст ей власть над мировым агентом.

Воображение обусловливает форму ребенка по чреве матери и устанавливает судьбу людей; оно дает крылья заразе и направляет оружие на войне. «Находитесь ли вы в опасности во время битвы? Считайте, что вас нельзя ранить подобно Ахиллу, и так оно и будет», — говорит Парацельс. Страх притягивает пули, и храбрость заставляет ядра изменять свой путь. Известно, что ампутированные часто жалуются на боль в членах, которых уже нет. Парацельс оперировал над живой кровью, леча результат кровопускания; он исцелял на расстоянии головные боли, оперируя над срезанными волосами; он значительно опередил, благодаря науке воображаемого единства и солидарности целого и частей, все теории или скорее все опыты наших самых знаменитых магнетизеров. Поэтому его лечения были чудесны, и он заслужил того, что к его имени Филиппа Теофраста Бомбаста было добавлено прозвище Ореола Парацельса, с прибавкой эпитета «божественный»!

Воображение — инструмент «приспособления слова».

Воображение, добавленное к разуму, — гений.

Разум, как и гений, един во множестве своих дел.

Есть принцип, есть истина, есть разум, есть абсолютная и всеобъемлющая философия.

Все существующее находится в единстве, рассматриваемом как принцип, и возвращается к единству, как к цели.

Одно заключается в одном, т. е. все — во веем.

Единство — принцип чисел, оно также принцип движения, а, следовательно, и жизни.

Все человеческое тело резюмируется в единстве одного только органа, и орган этот мозг.

Все религии резюмируются в единстве единого учения, утверждения бытия и его тождества самому себе, а это составляет его математическое значение.

В магии — один только догмат, и вот он: видимое — проявление невидимого, или, другими словами, в вещах ощутимых и видимых совершенное слово (le verbe parfait) точно пропорционально вещам, неощутимым нашим ч чувствами и невидимым для наших глаз. Маг подымает одну руку к небу, другую опускает к земле и говорит: «Вверху бесконечность! Внизу — тоже бесконечность. Бесконечность равна бесконечности». — Это истинно как в вещах видимых, так и в невидимых.

Первая буква азбуки святого языка Алеф изображает человека, подымающего одну руку к небу и опускающего другую к земле.

Это — выражение деятельного принципа всякой вещи, это — творение на небе, соответствующее всемогуществу слова на земле. Эта буква, сама по себе, пантакль, т. е. знак, выражающий всеобъемлющее знание.

Буква Алеф может заменить священные знаки макрокосма .и микрокосма, она объясняет масонский треугольник и блистательную пятиконечную звезду, ибо слово едино, и откровение также едино. Бог, дав человеку разум, дал ему также и слово (la parole); и откровение, многочисленное в своих формах, но единое в своем принципе, всецело заключается в универсальном слове (le verbe), истолкователе абсолютного разума.

Это-то и обозначает столь плохо понятное слово «католицизм», которое на современном священном языке значит «непогрешимость». Универсальное и разуме — абсолют, а абсолют непогрешим. Если абсолютный разум непреодолимо заставляет все общество поверить слову ребенка, — значит ребенок этот признан непогрешимым и Богом, и всем человечеством.

Вера ничто иное, как разумная уверенность в этом единстве разума и универсальности слова.

Верить значит соглашаться с тем, чего мы пока еще не знаем, но относительно чего разум уверяет нас, что мы уже знаем это или, по крайней мере, узнаем со временем.

Бессмысленны, значит, самозванные философы, говорящие: «я не поверю тому, чего я не знаю».

— Бедные люди! Разве вам нужно было бы верить, если бы вы знали? — Но могу ли я верить на авось и без доказательств? — Конечно, нет! Слепая и необоснованная вера — суеверие и безумие. Нужно верить в причины, признать, существование которых заставляет нас разум, на основании известных и рассмотренных наукой следствии. Наука! Великое слово и великая проблема! Что такое наука?

На этот вопрос я отвечу во второй главе этой книги.

2. Бет. Б. КОЛОННЫ ХРАМА

Гохма Domus Gnosis

Знание (la science) — абсолютное и полное обладание истиной.

Поэтому мудрецы всех веков боялись этого абсолютного и страшного слова; они боялись присвоить себе первую привилегию Божества, приписав себе знание, и удовлетворялись, вместо глагола «знать», словом, выражающим познание (la connaissance), и вместо. слова «знание», избрали гностицизм» (la gnose), слово, выражающее собой только идею интуитивного познания.

Действительно, что знает человек? — Ничего, и однако ему не позволено чего-нибудь не знать.

Он ничего не знает и призван все узнать.

По знание предполагает двойное. Бытию познающему необходим объект познаваемый.

Двойное — генератор общества и закона: оно также число гностицизма. Двойное — единство, умножающееся само на себя, чтобы творить-, поэтому-то священные символы заставляют Еву произойти из груди Адама.

Адам — человеческая тетраграмма, резюмирующаяся в таинственном йоде, образе каббалистического фаллуса. Добавьте к этому йоду тройное имя Евы, и вы составите имя Еговы, [ ИВРИТ ] божественную тетраграмму, каббалистическое и магическое слово, по преимуществу, слово, которое первосвященник в храме произносил «Йод, и, вау, и».

Так единство, совершенное в плодородии тройного, образует вместе с ним четверное, ключ ко всем числам, ко всем движениям и всем формам.

Квадрат, вращаясь вокруг себя самого, производит равный себе круг, а квадратура круга и есть круговое движение четырех равных углов, вращающихся вокруг одной и той же точки.

То, что находится вверху, говорит Гермес, равняется тому, что находится внизу; вот, двойное служит мерой единству, и отношение равенства между верхом и низом образует вместе с ним тройное.

Творческий принцип — идеальный фаллус, и принцип созданный — формальный ктеис.

Вставление вертикального фаллуса в горизонтальный ктеис образует ставрос гностиков или философский крест масонов. Так скрещение двоих производит четыре, которые двигаясь производят круг со всеми его градусами.

Алеф — мужчина, Бет — женщина, 1 — принцип, 2 — слово, а — деятельное, б — пассивное, единство — Богаз, двойное — Жакин.

В триграммах Фоги единая линия — ян, двойная — инь.

Богаз и Жакин — имена двух символических колонн, находившихся перед главной дверью каббалистического храма Соломона. Эти две колонны объясняют в каббале все тайны антагонизма как естественного, так и политического или религиозного; они же объясняют производительную борьбу между мужчиной и женщиной, ибо, по закону природы, женщина должна сопротивляться мужчине, а он должен прельстить или подчинить ее.

Деятельный принцип ищет принцип пассивный, полнота влюблена в пустоту: змеиная глотка притягивает свой хвост, и вращаясь она сама от себя убегает и сама себя преследует.

Женщина — творенье мужчины, и мировое творенье — жена первого принципа,

Когда бытье-принцип стало творцом, оно воздвигло йод, или фаллус, и, чтобы найти ему место в полноте несотворенного света, он должен был вырыть ктеис или яму тени, равную размеру, определенному его творческим желанием и присвоенному им идеальному йоду лучезарного света.

Таков таинственный язык талмудических каббалистов, и, вследствие невежества и злобы толпы, я не в состоянии объяснить его или упростить.

Итак, что такое творенье? — Это дом Слова-творца. Что такое ктеис? — Это дом фаллуса.

Какова природа деятельного принципа? Проливать. Какова природа принципа пассивного? — Собирать и оплодотворять.

Что такое мужчина? — Посвятитель — тот, кто сокрушает, пашет и сеет.

Что такое женщина? — Образовательница, та, кто примиряет, орошает и собирает жатву. Мужчина воюет, женщина доставляет мир; мужчина разрушает, чтобы творить, женщина создает, чтобы сохранять; мужчина — возмущение, женщина — примирение; мужчина отец Каина, женщина — мать Авеля.

Что такое мудрость? — Примирение и соединение обоих принципов; кротость Авеля, управляющая энергией Каина; мужчина, следующий нежным внушениям женщины; распутство, побежденное законным браком; революционная энергия, смягченная и укрощенная кротостью порядка и мира; гордость, подчинившаяся любви; наука, признающая вдохновенье веры.

Тогда человеческое знание становится мудрым, потому что оно скромно и подчиняется непогрешимости мирового разума — непогрешимости, которой учит любовь или всемирное милосердие. Тогда оно (знание) может принять имя гностицизма, потому что тогда оно, по крайней мере, знает, что еще не может похвастаться совершенным знанием.

Единство может проявиться только посредством двойного; само единство и его идея уже составляют два.

Единство макрокосма открывается двумя противоположными вершинами двух треугольников:

[ См. 1.gif ]

Единство человека дополняется правой и левой сторонами.

Примитивный человек — андрогин. Все органы человека расположены по два за исключением носа, языка, пупа и каббалистического йода.

Божество, единое и своей сущности, для самого существования своего нуждается в двух основных свойствах: необходимости ч свободе.

Законы высшего разума необходимо требуют от Бога разумной и мудрой свободы.

Чтобы сделать свет видимым, — Бог только предположил мрак.

Чтобы проявить истину — Он сделал возможным сомнение.

Мрак — контраст света, и возможность ошибки необходима для временного проявления истины.

Если бы щит Сатаны не останавливал копья Михаила, — сила ангела потерялась в пустоте или должна бы была проявить себя бесконечным разрушением, направленным сверху вниз.

И если бы нога Михаила не препятствовала восхождению Сатаны, — он сверг бы с престола Бога или, скорее, сам потерялся в неизмеримых глубинах высоты.

Следовательно, Сатана нужен Михаилу, как пьедестал для статуи, и Михаил нужен Сатане, как тормоз для локомотива.

В аналогичной и мировой динамике опереться можно только на то, что сопротивляется. Поэтому вселенная уравновешивается двумя, поддерживающими ее и равновесии, силами, силой притягивающей и силой отталкивающей. Обе эти силы существуют в физике, философии и религии: в физике они производят равновесие, в философии — критику и в религии — прогрессивное откровение.

Древние изображали эту тайну борьбой Эроса с Антэросом, Иакова с ангелом и золотой горой, которую поддерживают в равновесии, обвязав ее символической индусской змеей, с одной стороны боги, с другой — демоны.

Эта же тайна изображается кадуцеем Германубиса, двумя херувимами ковчега, двумя сфинксами колесницы Озириса и столькими же серафимами, белым и черным.

Ее научная реальность доказывается явлениями полярности и универсальным законом симпатий и антипатий.

Неразумные ученики Зороастра обожествили двойное, не отнеся его к единству, и таким образом разделили колонны храма и хотели разорвать Бога на части. Двойное в Боге существует только при посредстве тройного. Если вы постигаете абсолют как два, — необходимо тотчас же понять его как три, чтобы отыскать объединяющий принцип.

Поэтому-то материальные элементы, аналогичные элементам божественным, постигаются как четыре, объясняются как. два и, в конце концов, существуют как три.

Откровение — двойное; всякое слово двойственно и предполагает два.

Мораль, являющаяся результатом откровения, основана на антагонизме, следствии двойного. Дух и форма взаимно притягиваются и отталкиваются, подобно идее и знаку, истине и вымыслу. Высший разум, сообщаясь конечным умом, делает необходимым догмат, а догмат, переходя из области идей в область форм, участвует в обоих мирах и необходимо иметь два значения, последовательно или одновременно говорящие духу или телу.

Также сеть две силы и в моральной области: одна покушающаяся, и другая обуздывающая или искупающая; эти две силы в мифах «Бытия» изображены типичными личностями Каина и Авеля.

Авель угнетает Канна своим моральным превосходством; Каин, чтобы освободиться, делает бессмертным своего брата, убив его, и становится жертвой собственного злодеяния. Каин не мог оставить в живых Авеля, и кровь Авеля не позволяет спать Капну.

В Евангелии тип Каина заменен блудным сыном, которому отец все. прощает, так как он вернулся, много выстрадан.

В Боге находятся милосердие и справедливость: он справедлив с праведными и милосерд к грешникам.

В душе мира, мировом агенте, существует ток любви и ток гнева.

Окружающий и всепроникающий флюид; луч, отделившийся от солнечной славы и сгущенный тяжестью атмосферы и центральным притяжением; тело Святого Духа — все это мы называем мировым агентом, а древние изображали его под видом змеи, кусающей свой хвост; этот электромагнитный эфир, этот жизненный и светоносный теплород изображается на древних памятниках поясом Изиды, который завязывается узлом любви вокруг обоих полюсов, и змеей, кусающей свои хвост, эмблемой благоразумия и Сатурна.

Движение и жизнь заключаются в крайнем напряжении двух сил.

Да будет угодно Богу, говорил учитель, чтобы вы были или совершенно холодны или совершенно горячи!

Действительно, великий преступник более жив, чем человек трусливый и тепловатый, и его возврат к добродетели соответствует энергии его заблуждений.

Женщина, которая должна раздавить голову змея, это ум, всегда одерживающий верх над током слепых сил. Это, как говорят каббалисты, морская дева, влажные ноги которой лижет своими огненными языками, засыпающими от наслаждения, адский дракон.

Таковы священные танцы двойного. Но есть одна последняя тайна, которая никогда не должна открываться; причина этого, по мнению Гермеса Трисмегиста, заключается в неразумии толпы, которая придала бы нуждам науки все имморальное значение слепой фатальности. Нужно сдерживать толпу, говорит он дальше, боязнью неизвестного; и Христос говорил также: «не мечите бисера перед свиньями, да не попрут его ногами и обратившись не растерзают вас». Дерево познания добра и зла, плоды которого приносят смерть — образ этого иератического секрета двойного. Действительно, этот секрет, если его обнародовать, может быть только плохо понят, и обыкновенно от него заключают к нечестивому отрицанию свободной воли, т. е. морального принципа жизни. Следовательно, откровение этого секрета необходимо приводит к смерти; однако это еще не великая тайна магии; но секрет двойного ведет к тайне четверного, или, скорее, он из нес исходит и решается тройным, содержащим в себе разгадку сфинкса в том виде, как она должна была быть найдена, чтобы спасти жизнь, искупить невольное преступление и обеспечить Эдипу царство.

В священной книге Гермеса,* называемой также книгой Тата, двойное также изображается либо великой жрицей с рогами Изиды, с покрытой головой и открытой книгой, которую она полу скрывает под своим плащом, или женщиной-властительницей, греческой богиней Юноной, подымающей одну руку к небу и опускающей другую к земле, как если бы она формулировала этим жестом единое и дуалистическое ученье, служащее основой магии, ученье, которым начинаются чудесные символы изумрудных скрижалей Гермеса.

* См. игру «Таро».

В «Апокалипсисе» святого Иоанна речь идет о двух свидетелях или мучениках, которых пророческое предание называет Ильей и Енохом: Илья, человек веры, усердия и чуда, Енох — тот же, кого Египтяне называли Гермесом, а Финикияне почитали под именем Кадма, отца Каббалы, автора священного алфавита и всемирного ключа посвящений в слово; он, говорят святые аллегории, не умер подобно всем остальным людям, но взят на небо и вернется в конце времен. Почти то же самое рассказывали и о самом святом Иоанне, который разыскал и объяснил в своем «Апокалипсисе» символы слова Еноха. Это, ожидаемое в конце веков невежества воскресенье святого Иоанна и Еноха, будет также возобновлением их доктрины, благодаря пониманию каббалистических ключей, открывающих храм единства и мировой философии, слишком долго тайной и сберегавшейся только для избранных, которых убивал мир.

Но я сказал, что воспроизведение единства двойным необходимо приводить к понятию и учению о тройном, и, наконец, приступаю к этому великому числу, полноте и совершенному слову единства.

3. Гимель. В. ТРЕУГОЛЬНИК СОЛОМОНА

Plenitudo vocis Бина Physis

Совершенное слово — тройное, потому что оно предполагает принцип разумный, принцип говорящий и принцип, о котором говорят.

Абсолют, открывающий себя словом, придает этому слову смысл, равный ему самому, и создает Третьего самого себя в понимании этого слова.

Так солнце проявляется светом и доказывает это проявление или делает его действительным своей теплотой.

Тройное начертано в пространстве в бесконечной высоте, высшей точкой, которая посредством двух прямых и расходящихся линий соединяется с востоком и западом.

Но с этим видимым треугольником разум сравнивает другой невидимый, который, как он утверждает, равен первому; этот треугольник вершиной имеет глубину, а его опрокинутое основание параллельно горизонтальной линии, идущей от востока к западу. Соединение двух этих треугольников образует шестиугольную звезду, священный знак печати Соломона, блестящую звезду макрокосма. Идея бесконечного и абсолюта выражена этим знаком, великим пантаклем, т. е. самым простым и в то же время самым полным сокращением знания всех вещей.

Сама грамматика приписывает слову (глаголу — au verbe) три лица. Первое говорить, второе — то, кому говорят, и третье — то, о чем говорят. Бесконечный принцип, создавая говорить себе о самом себе.

Таково объяснение тройного и происхождение учения о Троице. Магическое учение также одно в трех и три в одном.

То, что находится вверху, подобно или равно тому, что находится внизу.

Таким образом, две вещи, похожие друг на друга, и слово, выражающее их сходство, составляют три.

Тройное — универсальное учение.

В магии — принцип, реализация, приспособление; в алхимии — азот, смешение и превращение; в теологии — Бог, воплощение, искупление; в человеческой душе — мысль, любовь и действие; в семье — отец, мать и ребенок. Тройное — цель и высшее выражение любви: двое ищут друг друга, чтобы стать тремя.

Есть три, соответствующих друг другу в иерархической аналогии, мира: мир естественный, или физический, мир духовный, или метафизический, и мир духовный, или религиозный.

Из этого принципа происходит иерархия духов, разделенных на три разряда, и эти разряды подразделяются дальше опять таки по три. Все эти откровения — логические выводы из первых математических понятий о бытие и числе.

Единство, чтобы стать деятельным, должно размножиться. Неделимый, неподвижный и неплодотворный принцип был бы мертвым и непонятным единством.

Если бы Бог был только одно, он никогда не был бы ни творцом, ни отцом. Если бы Он был два, — в бесконечном был бы антагонизм или разделение, а это равнялось бы разделению или смерти всего возможного, следовательно, Он — три, чтобы создавать из самого себя и по своему подобию бесконечное множество существ и чисел.

Таким образом, Он действительно един в себе и троичен в нашей концепции, а это заставляет нас также смотреть на него, как на тройного в себе и единого в наших уме и любви.

Это тайна для верующего и логическая необходимость для посвященного в абсолютные и реальные науки.

Слово, проявленное жизнью, — реализация или воплощение.

Жизнь Слова, выполняющего свое циклическое движение, — приспособление или искупление. Этот тройной догмат был известен во всех святилищах, просвещенных преданием мудрецов. Желаете ли знать, какая религия истинна? Ищите ту, которая наиболее осуществляет в божественном порядке, которая очеловечивает Бога и обожествляет человека, сохраняет в целости тройное вероучение, воплощает Слово, заставляя самых невежественных видеть и осязать Бога, — наконец, та, .-доктрина которой наиболее всем подходит и может ко всему приспособиться: религия иерархическая и циклическая, религия, имеющая аллегории и образы для детей, высокую философию и возвышенные для взрослых надежды и нежные утешения для стариков.

Первые мудрецы, искавшие причину причин, видели в мире добро и зло; они наблюдали мрак и свет; они сравнивали зиму с весной, старость с юностью, жизнь со смертью, и они сказали: Первопричина благодетельна и строга: она оживляет и разрушает.

— Значит, существуют два противоположных принципа, добрый и злой? воскликнули ученики Манеса.

— Нет, два принципа мирового равновесия не противоположны, хотя они и кажутся такими, ибо единая мудрость противополагает их друг другу.

Добро — справа, зло — слева, но высшая доброта выше их обоих, и она заставляет зло служить для торжества добра и — добро для исправления зла.

Принцип гармонии — в единстве, и это придает в магии столько силы нечетным числам.

Но самое совершенное из нечетных чисел — три, ибо оно — трилогия единства.

В триграммах Фоги высшее тройное состоит из трех янов, или мужских фигур, потому что в идее Бога, рассматриваемого как принцип плодородия в трех мирах, нельзя допустить пассивного.

Поэтому также и христианская троица совершенно не допускает олицетворения матери, которое уже выражено в олицетворении сына. На том же основании олицетворение Святого Духа в виде женщины противоречит законам священной и ортодоксальной символики.

Женщина исходит из мужчины, как природа -из Бога; Христос сам возносится на небо и берет с собой Деву-мать; говорят «восшествие Спасителя» и «успенье Божьей матери».

Бог, рассматриваемый как Отец, имеет дочерью природу.

Как Сын, Он имеет мать — Деву и супругу — церковь.

Как Святой Дух, Он возрождает и оплодотворяет человечество.

Так само, в триграммах Фоги, трем высшим «янам» соответствуют три низших «инь», ибо триграммы Фоги — пантакль, подобный двум треугольникам Соломона, но только с тройным толкованием шести углов блестящей звезды.

Учение божественно только постольку, поскольку оно действительно человечно, т. е. несколько оно резюмирует наивысший человеческий разум; так, мы называем Учителя Человеком-Богом, хотя сам Он назвал себя Сыном человеческим.

Откровение — выражение верования, допущенного и формулированного мировым разумом в человеческом слове.

Потому-то и говорят, что в Человеке-Боге божество человечно, и человеческая природа божественна.

Все это я говорю философски , а не теологически, и это нисколько не затрагивает учения церкви, которая осуждает и всегда должна осуждать магию.

Парацельс и Агриппа не воздвигали алтаря против алтаря, и подчинялись господствующей религии своего времени. Избранникам науки — дела науки, верующим — дела веры!

Император Юлиан в своем гимне царю Солнцу даст теорию тройного, почти тождественную с теорией иллюмината Сведенборга.

Солнце божеского мира — бесконечный духовный и несотворенный свет; этот свет ословляется,* если можно так выразиться в мире философском и становится центром душ и истины; затем он воплощается и делается видимым светом в солнце третьего мира, центральном солнце всех наших солнц, и неподвижные звезды — вечно живые его искры.

* Становится словом (se verbalise).

Каббалисты сравнивают дух с веществом, которое остается флюидом в божественной среде и под влиянием существенного света, но внешность его затвердевает подобно воску, выставленному на воздух, в более холодных областях рассуждения или видимых форм. Эти корки или окаменевшие оболочки (я скорее сказал бы «омясневшие», если бы существовало такое слово) служат причиной заблуждений или зла, которое зависит от тяжести и твердости душевных оболочек. В книгах «Загар» и «О круговороте душ» злые духи, или дурные демоны, называются не иначе, как корками, «cortices».

Корки мира духов прозрачны, корки материального мира темны; тела — только временные корки, и души должны от них освободиться; все, подчиняющееся в этой жизни телу, создаст себе внутреннее тело или флюидическую корку, которая после смерти делается их темницей и пыткой вплоть до того момента, когда им удастся расплавить ее в жару божественного света, в который подняться мешает им их тяжесть; они достигают этого только ценой бесконечных усилий и помощью праведных, протягивающих им руку, и все это время они пожираются внутренней деятельностью духа, плененного как бы в пламенном горне. Те, кто достигает костра искупления, сами сжигают себя, подобно Геркулесу на горе Эте, и, таким образом, освобождаются от своих мучений; но большинству не хватает храбрости перед этим последним испытанием, которое кажется им второю смертью, более ужасной, чем первая, и таким образом, они остаются в аду, который вечен и по закону и на деле, но куда души никогда не ввергаются и не удерживаются против собственной воли.

Три мира сообщаются между собой посредством тридцати двух путей света, ступеней святой лестницы; каждая истинная мысль соответствует Божьей милости на небе и полезному делу па земле; каждая милость Нога порождает истину и производит один пли много актов, и, наоборот, каждый акт возбуждает в небесах истину или Ложь, милость или наказание. Когда человек произносит тетраграмму, говорят каббалисты, все девять небес сотрясаются, и все духи восклицают: «кто это тревожит царство небесное?» Тогда земля открывает первому небу грехи безумца, который еще произносит имя вечного, и обвиняющее его слово передастся из круга в круг, от звезды к звезде и от иерархии к иерархии.

Всякое слово имеет три смысла, каждое действие — тройное значение, и каждая форма — тронную идею, так как абсолют из мира в мир сообщается со своими формами. Каждое решение человеческой воли изменяет природу, интересует философию и записывается на небе. Следовательно, существуют две фатальности: одна, проистекающая из воли несотворенного в согласии с его мудростью, другая, происходящая от волей сотворенных и согласованная с необходимостью вторых причин в их соотношении с первой причиной.

Следовательно, нет ничего, и безразличного в жизни и наши, на вид самые простые решения, часто возбуждают неисчислимую серию благ или зол, в особенности, в сношениях нашего «прозрачного» с великим магическим агентом, как это я объясню в другом месте.

Тройное, будучи основным принципом всякой каббалы, или священного предания наших отцов, должно было сделаться основным догматом христианства, кажущийся дуализм которого оно объясняет посредничеством гармоничного и всемогущего единства. Христос не записал своего учения и открыл секрет его только возлюбленному ученику своему, единственному и, вдобавок, великому каббалисту среди апостолов. Поэтому «Апокалипсис» книга знания (de la gnose), или секретная доктрина первых христиан, доктрина, ключ к которой указан тайным стихом «Молитвы Господней», стихом, которого Вульгата не переводит, а в греческом обряде (сохранителей преданий святого Иоанна) произносить стих этот позволено одним только священникам. Этот, вполне каббалистический, стих находится в греческом тексте Евангелия от Матфея и во многих еврейских экземплярах.*

* Яко твое есть царство и сила и слава во веки веков, аминь.

Вот он на обоих священных языках:

[ ИВРИТ ]

[ ГРЕЧЕСКИЙ ]

Священное слово «Малькут», употребленное вместо — «Кетер», соответствующего ему в Каббале, и весы «Гебуры» и, «Гезеда», повторяясь в кругах или небесах, называемых гностиками «эонами», дают в этом тайном стихе ключ к своду всего христианского храма.

Протестанты перевели этот стих и сохранили его в своем Новом Завете, не отыскав его высокого и чудесного значения, которое открыло бы им все тайны «Апокалипсиса»; но в церкви существует предание, что откровение этих тайн отлагается до последних времен.

«Малькут», опирающийся на «Гебуру» и «Гезед», это — храм Соломона с колоннами «Жакин» и «Богаз». Это — адамическое учение, с одной стороны опирающееся на покорность Авеля, с другой — на работу и угрызение совести Каина, это — мировое равновесие бытия, основанное на необходимости и свободе, на устойчивости и движении; это наглядное доказательство мирового рычага, который тщетно искал Архимед. Ученый, употребивший весь свой талант на то, чтобы сделать свои сочинения непонятными, умерший, не желая быть понятным… этот ученый решил это высшее уравнение, отысканное им в каббале; он больше всего боялся, чтобы кто-нибудь не узнал происхождения его открытий, если он выразится яснее. Я слышал, как один из его учеников и поклонников возмущался, быть может, вполне искренне, услышав, что его учителя назвали каббалистом; однако, я должен сказать, к славе этого ученого, что его исследования значительно сократили мою работу о тайных науках и, что особенно важно, ключ к высокой каббале, указанный в выше цитированном мною тайном стихе, был применен ученым образом к абсолютной реформе всех наук в сочинениях Гёне Вронского.

Следовательно, тайная сила Евангелий заключается в трех словах, и эти три слова основали три вероучения и столько же иерархий. Вся наука покоится на трех принципах, как силлогизм — на трех терминах.

Есть также три различных класса или три природных и естественных степени среди люден, которые псе призваны восходить от низшего к высшему. Эти серии или степени прогресса духов Евреи называют: «Азиа», «Иезира» и «Бриа». Гностики, бывшие христианскими каббалистами, называли их «Гиле» (Hyle), «Психе» (Psyche) и «Гнозис»; высший круг назывался у евреев «Азилутом» и у гностиков — «Плеромой».

В тетраграмме тройное, взятое с начала слова, изображает божественную копуляцию; взятое же с конца, оно выражает женское и материнство. Ева носит имя, состоящее из трех букв, но первоначальный Адам, изображается одной только буквой, «Йодом», так что «Егова» должно бы произноситься «Иева». Это приводит нас к великой и высшей тайне магии, изображаемой четверным.

4. Далет. Г. ТЕТРАГРАММА

Гебура. Гезед. Porta liborum. EIementa.

В природе существуют две силы, производящие равновесие, и три составляют один закон. Вот — тройное, резюмирующееся а единстве, и, добавив идею единства к идее тройного, мы приходим к четверному, первому квадратному и совершенному числу, источнику всех числовых комбинаций и принципу всех форм.

Утверждение, отрицание, спор и решение таковы — четыре философских операции человеческого духа. Прение примиряет отрицание с утверждением, делая их необходимыми друг другу. Также и философское тройное, происходя из антагоничного двойного, дополняется четверным, квадратным основанием всякой истины. В Боге, согласно священному учению, — три лица, и эти три лица — один и тот же Бог. Три и один дают идею четырех, потому что единство необходимо для объяснения трех. Почти во всех языках имя Божие состоит из четырех букв, а в еврейском языке эти четыре буквы составляют только три, ибо одна из них дважды повторяется: та, которая изображает Слово и Его творение.

Два утверждения делают возможными или необходимыми два соответствующих отрицания. Бытие обозначено, ничто не обозначено. Утверждение, как Слово, производит утверждение как реализацию или воплощение Слова, и каждое из этих утверждений соответствует отрицанию противоположного ему утверждения. Так, по словам каббалистов, имя демона, или зла составляется из перевороченных букв имени самого Бога, или добра.

Это зло — потерянное отражение или несовершенный мираж света во мраке. Но все существующее, как в добре, так и во зле, как в свете, так и во мраке, существует и проявляется посредством четверного.

Утверждение единства предполагает число четыре, если только это утверждение не вращается в единстве, как в ложном умствовании (in circulo vifioso). Поэтому тройное, как я уже замечал, объясняется двойным и решается четверным, квадратным единством четных чисел и четыреугольным основанием куба, единицы построения, крепости и меры.

Каббалистическая тетраграмма «Йодива» изображает Бога в человечестве и человечество в Боге.

По отношению к нам четыре астрономических страны света — «да» и «нет» света, восток и запад, и «да» и «нет» тепла, юг и север.

Находящееся в видимой природе открывает, как мы уже это знаем, из единого учения каббалы, то, что находится в области природы невидимой, или второпричины вполне пропорциональны и аналогичны проявлениям первой причины,

Поэтому эта первая причина всегда проявлялась крестом; крестом, этим единством, составленным из двух, которые делят друг друга, чтобы образовать четыре; крестом ключом к тайнам Индии и Египта; «Тау» патриархов, божественным знаком Озириса; «Стауросом» гностиков, ключом к своду храма, символом тайного масонства; крестом, этой центральной точкой соединения прямых углов двух бесконечных треугольников; крестом, который во французском языке, по-видимому, служит первым корнем и основным существительным глаголов верить и расти, соединяя таким образом идеи знания, религии и прогресса.

Великий магический агент проявляет себя четырьмя родами явлений, и ощупью исследовался непосвященными науками под названием тепла, света, электричества и магнетизма. Его называли также тетраграммой, «Инри», азотом, эфиром, одом, магнетическим флюидом, душой земли, змеей, люцифером и т. д.

Великий магический агент — четвертая эманация жизни-принципа, солнце — ее третья форма (см. посвященных Александрийской школы и учение Гермеса Трисмегиста).

Глаз мира (как называли его древние) мираж отражения Бога, и душа земли постоянный взгляд солнца, который зачинает и сохраняет посредством пропитывания земля. Луна способствует этому пропитыванию земли, отталкивая к ней ночью солнечный образ, так что Гермес был прав, говоря о великом агенте: «солнце — отец его, луна его мать»; затем он добавляет: «ветер носил его во чреве своем», потому что атмосфера — приемник и как бы горнило солнечных лучей, посредством которых и образуется этот живой образ солнца, проникающий, оживляющий и оплодотворяющий всю землю и своими истечениями и постоянными токами, аналогичными токам самого солнца, производящий все, рождающееся на ее поверхности.

Этот солнечный агент поддерживается двумя противоположными силами: силой притяжения и силой отталкивания, а это заставляет Гермеса сказать, что он постоянно восходит и снова опускается.

Сила притяжения всегда фиксируется в центре тела, и сила отталкивания — в их окружности или на их поверхности.

Этой двойной силой все создано и существует.

Его движение — последовательные и бесконечные или, скорее, одновременные и постоянные сворачивание и разворачивание спиралями противоположных и никогда не встречающихся движений.

Таково же движение солнца, которое одновременно протягивает и отталкивает все светила своей системы.

Знать движение этого земного солнца настолько, чтобы быть в состоянии пользоваться его токами и управлять ими — значит выполнить великое дело, т.е. стать господином мира.

Вооружившись подобной силой, вы можете заставить обожать себя, толпа будет считать вас Богом.

Некоторые люди обладали секретом этого управления, и он может быть еще и сейчас найден. Это — великая магическая тайна; она вытекает из не могущей быть сообщенной аксиомы и инструмента, высшего и единственного атанора герметиков самой высокой степени. Несообщаемая аксиома каббалистически заключается в четырех буквах тетраграммы, расположенных следующим образом в буквах слов «азот» и «инри», каббалистически написанных, и в монограмме Христа в том виде, как она вышита на хоругви (labarum), и которую каббалист Постель переводит словом «Рота», из которого адепты сделали свое таро или тарот, чтобы указать на круг и дать понять, что слово это переворочено.

[См. 2.gif]

Вся магическая наука заключается в знании этого секрета. Знать и сметь им воспользоваться значит приобрести человеческое всемогущество; но открыть его профану значит потерять его; открыть его даже своему ученику значит отказаться от него в пользу этого ученика, который с этого момента имеет право располагать жизнью и смертью своего посвятителя (я говорю с магической точки зрения) и, вероятно, убьет его, чтобы не умереть самому. (Это не имеет ничего общего с поступками, квалифицируемыми как убийство уголовным уложением, так как практическая философия, служащая основой и точкой отправления для наших законов, не допускает существования явлений порчи* и тайных влияний).

*Les faits denvoutemeuts… Порчи, колдовства… Собственно говоря, envouter значит накрыть колпаком, захватить в сеть, окутать сетью…

Здесь я вступаю в область странных откровений и ожидаю недоверие и пожимание плечами неверующего фанатизма, ибо вольтерьянская религия также имеет своих фанатиков, да не прогневаются за это великие тени, которые должны теперь самым жалким образом сердиться в склепах Пантеона в то время, как католицизм, вечно сильный своими методами и обонянием, служит обедню над их головами.

Совершенное слово, которое равно выражаемой им мысли, всегда содержит в возможности или предполагает четверное: идею и три ее необходимых и соотносительных формы, затем также образ изображаемой вещи с тремя терминами определяющего ее суждения. Когда я говорю: «бытие существует», я этим самым утверждаю, что ничто не существует.

Высота, ширина, которую высота геометрически разделяет надвое, и глубина, отделенная от высоты пересечением широты: вот естественное четверное, составленное двумя перекрещивающимися линиями. Есть также в природе четыре движения, производимые двумя силами, которые поддерживают друг друга своим стремлением в противоположном направлении. Закон же, управляющий телами, аналогичен и пропорционален закону, управляющему духами; а закон, управляющий духами, — само проявление секрета Бога, т. е. тайны творения.

Представьте себе часы с двумя параллельными пружинами, с такой системой зубчатых колес, которая заставляет их работать в противоположном направлении, так как одна пружина ослабляясь, затягивает другую; таким образом, часы будут сами собой заводиться, и вы найдете непрерывное движение. Это зубчатое сцепление должно иметь два конца и быть чрезвычайно точно. Но, быть может, оно не находимо? — Я этого не думаю. Но человек, открывший его, сможет понять по аналогии все секреты природы: «прогресс прямо пропорционален сопротивлению».

Абсолютное движение жизни — также постоянный результат двух противоположных, но никогда взаимно не уничтожающих стремлений. Когда кажется, что одно из них уступает другому, это значит, что пружина заводится, и вы можете ожидать реакции, предвидеть момент, который и определит ее характер вполне возможно, так как в эпоху наибольшего усердия Христианства, было известно и предсказано царство «Антихриста».

Но антихрист приготовит и вызовет новое пришествие и окончательное торжество Человека-Бога. А это опять-таки строгое и каббалистическое следствие, содержащееся в первых евангельских посылках.

Христианское пророчество содержит четверное откровение: 1) падение старого мира и торжество Евангелия во время первого пришествия, 2) великое отступничество и пришествие антихриста, 3) падение антихриста и возвращение к христианским идеям и 4) окончательное торжество Евангелия или второе пришествие, обозначаемое названием страшного суда. Это четверное пророчество содержит два утверждения и два отрицания: идею двух падений или мировых смертей и двух возрождений; ибо для каждой идеи, являющейся на социальном горизонте, можно, не боясь ошибиться, определить восток и запад, зенит и надир. Философский крест — ключ к пророчеству, и можно открыть все двери науки пантаклем Езекииля, в центре которого находится звезда, образованная пересечением двух крестов.

Разве человеческая жизнь не состоит также из этих трех фраз или последовательных трансформаций: рождения, жизни, смерти, бессмертия? И заметьте, что бессмертие души, необходимое как дополнение четверного, каббалистически доказывается аналогией, единственным догматом истинно мировой религии, так как она (аналогия) — ключ к знанию и ненарушимый закон природы.

Действительно, смерть также не может быть абсолютным концом, как и рождение нереальное начало. Рождение доказывает предсуществование человеческого существа, так как из ничего ничто не происходит, и смерть доказывает бессмертие, так как бытие также само не может перестать существовать, как ничто не может перестать не существовать. Бытие и ничто — две абсолютно непримиримые идеи, с той только разницей, что идея ничего (идея чисто отрицательная) вытекает из самой идеи бытия, причем ничто не может быть даже понятно, как абсолютное его отрицание; между тем как идея бытия никогда не может быть даже. сопоставлена с идеей ничего. Сказать, что мир произошел из ничего (neant) значит произнести чудовищную нелепость. Все существующее происходит из того, что было, следовательно, все сущее непременно когда-нибудь существовало.

Последовательность форм производится переменами движения; явления жизни, не уничтожаясь, заменяют друг друга. Все изменяется, но ничто не гибнет. Солнце не умерло, когда исчезает за горизонтом; даже самые непостоянные формы бессмертны и вечно существуют в неизменяемости причины их существования, комбинации света с составными силами молекул первой субстанции; поэтому-то (формы) сохраняются в астральном флюиде и могут быть вызваны и воспроизведены по воле мудреца, как мы это и увидим, когда будем говорить о втором зрении, вызывании воспоминаний в некромантии и других магических операциях.

Мы вернемся к великому магическому агенту в четвертой главе «Ритуала», где я закончу указывать признаки великого агента и способы завладеть этой страшной силой.

Скажу еще здесь несколько слов о четырех магических элементах и элементарных духах.

Магические элементы: в алхимии — соль, ртуть, сера и азот, в каббале «макропрозоп», «микропрозоп» и две материи; в иероглифах — человек, орел, лев и бык; в древней физике — воздух, вода, земля и огонь.

Известно, что в магической науке вода не обыкновенная вода, что огонь не просто огонь и т. д. Эти выражения скрывают более возвышенное значение. Современная наука разложила четыре элемента древних и нашла в них много воображаемых простых тел. Проста только первоначальная субстанция, и, собственно говоря, существует только один материальный элемент, и этот элемент в своих формах всегда проявляется четверным. Итак, мы сохраним научное различение элементарных видимостей, принятое древними, и будем признавать воздух, огонь, землю и воду за четыре положительных и видимых элемента магии.

Тонкое и плотное, быстрый и медленный растворители, или инструменты тепла и холода, образуют в тайной физике два положительных и столько же отрицательных принципов четверного, и должны изображаться следующим образом.

Азот

Орел

Воздух

Сеpa Ртуть

Лев Человек

Огонь Вода

Соль

Бык

Земля

Воздух и вода изображают также принцип мужской, огонь и вода относятся к принципу женскому, так как философский крест пантаклей, как я уже говорил, — первоначальный и элементарный иероглиф лингама гимнософистов.

Этим четырем элементарным формам соответствуют следующие четыре философские идеи:

Дух Материя Движение Покой

Действительно, вся наука заключается в понимании этих четырех вещей, которые алхимия сводила к трем:

Абсолюту, Твердому (постоянному), Летучему,

а каббала относится к идее самого Бога, абсолютного разума, необходимости и свободы, тройного понятия, выраженного в книгах евреев.

В десятой главе этой книги под именами Кетера, Гохмы и Бины для мира божественного, Тиферета, Гезеда и Гебуры для мира морального и, наконец, Йезода, Года и Нетцы в мире физическом, который вместе с миром моральным содержится в идее царства, или Малькута, — я объясню эту теогонию столь же рациональную, как и возвышенную.

Так как сотворенные духи призваны к эмансипации посредством испытания, то с самого своего рождения они помещены между этими четырьмя силами, двумя положительными и двумя отрицательными, и поставлены в необходимость утверждать или отрицать добро, выбирать между жизнью и смертью. Найти неподвижную точку, т. е. моральный центр креста — такова первая проблема, которую они должны решить; их первой победой должно быть завоевание собственной свободы.

Поэтому они начинают с того, что одни увлекаются к северу, другие — к югу, одни направо, другие влево, и, пока они не будут свободны, — они не могут ни пользоваться разумом, ни воплотиться иначе как в животных формах. Эти не эмансипированные духи, рабы четырех элементов, — то, что каббалисты называют элементарными демонами, они населяют элементы, соответствующие роду их рабства. Следовательно, действительно существуют сильфы, ундины, гномы и саламандры, одни блуждающие и старающиеся воплотиться, другие уже воплотившиеся и живущие на земле. Это — порочные и несовершенные люди.

Мы вернемся к этому предмету в пятнадцатой главе, трактующей о чарах и демонах.

Это также предание тайной физики, предание, заставлявшее древних допускать существование четырех возрастов мира; только толпе не говорили, что эти четыре возраста должны быть последовательны, подобно четырем временам года и подобно им возобновляться. Так золотой век прошел, и еще вернется. Но это относится к духу пророчества, и я буду о нем говорить в девятой главе, трактующей о посвященном и видящем.

Добавим теперь единство к четверному, и мы получим вместе и порознь идеи божественных синтеза и анализа, бога посвященных и бога профанов. Здесь ученье популяризуется и становится менее абстрактным, появляется великий иерофант.

5. Хе. Д. ПЕНТАГРАММА

Гебура Ессе

[См. 3.gif]

До сих пор я излагал наиболее сухую и абстрактную часть магического учения; теперь начинаются чары, теперь я могу возвестить чудеса и открыть самые скрытые вещи. Пентаграмма изображает господство духа над элементами; этим знаком покоряют демонов воздуха, духов огня, спектры воды и фантомов земли,

Вооружившись этим знаком, и, как следует, приспособив его, вы можете видеть бесконечное при посредстве этой способности, которая — как бы глаз вашей души, и вы заставите служить себе легионы ангелов и колонны демонов.

Сначала установим принципы.

Нет мира невидимого, есть только различные степени совершенства органов.

Тело — грубое изображение и как бы тленная оболочка (кора — lе согce) души.

Душа сама, без посредства телесных органов, посредством своих чувствительности и «прозрачного», может воспринимать все, существующее во вселенной как духовное, так и телесное.

Духовное и телесное — только слова, выражающие различные степени тонкости или плотности субстанции.

То, что называют воображением, — присущая нашей душе способность ассимилировать образы я отражения, находящиеся в живом свете, великом магнетическом агенте.

Эти образы и отражения — откровения, когда наука приходит к нам на помощь и открывает их тело или свет. Гениальный человек отличается от мечтателя и безумца только тем, что его творения аналогичны истине, между тем как создания мечтателей и безумцев — потерянные отражения и заблудившиеся образы.

Так, для мудреца воображать значит видеть, так само, как для магиста говорить значит творить.

Итак, можно реально и действительно видеть демонов, души и т. д… посредством воображения; но воображение адепта прозрачно, в то время, как воображение толпы темно, свет истины проходит через первое, как через блестящее окно, и преломляется во втором, как в стеклянной массе, наполненной окалиной и посторонними телами.

3аблуждениям толпы и сумасбродствам безумия наиболее способствуют отражения развращенных воображений друг в друге.

Но видящий достоверно знает, что воображаемые им вещи истинны, и опыт всегда подтверждает его видения.

В Ритуале я объясняю, какими средствами приобретается это ясновидение.

Посредством этого света статические духовидцы приходят в сношение со всеми мирами, как это столь часто случалось с Эммануилом Сведенборгом, который, однако, не был совершенным ясновидящим, так как он не различал отражений от лучей и часто смешивал мечты с самыми удивительными сновидениями.

Я говорю «сновидения», потому что сновидение — результат естественного и периодического экстаза, называемого сном. Находиться в экстазе значит спать; магнетический сомнамбулизм — воспроизведение экстаза и управление им,

Ошибки во время сомнамбулизма причиняются отражениями «прозрачного» бодрствующих лиц и, в особенности, магнетизера.

Сновидение — видение, произведенное преломлением луча истины; мечта-галлюцинация, вызванная отражением.

Искушение святого Антония со всеми его кошмарами и чудовищами представляет собой смешение отражений с прямыми лучами. Пока душа борется — она разумна; когда же она поддается этому роду захватывающего опьянения, — она безумна.

Различить прямой луч и отделить его от отражения, таково дело посвященного,

Теперь я объявляю во всеуслышание, что дело это всегда выполнялось некоторыми людьми, избранниками мира, что откровение посредством интуиции, таким образом, непрерывно, и, что нет непроходимой преграды, разделяющей души, так как в природе нет ни резких перерывов, ни крутых стен, могущих разлучить духов. Все — переход и оттенки, и, если мы предположим, если п не бесконечную, то, во всяком случае, неограниченную способность совершенствования человеческих способностей, — мы увидим, что каждый человек может достигнуть видения всего, а следовательно, и всезнания, по крайней мере, в кругу, который он может безгранично расширить.

В природе нет пустоты, все населено.

В природе нет реальной смерти, все живо.

— Видите вы эту звезду? — сказал Наполеон кардиналу Фешу. — Нет, государь».

— Ну, что же! Я вижу ее. — И несомненно, он ее видел.

Великих людей обвиняют в суеверии: они видели то, чего не видит толпа.

Гениальные люди отличаются от простых видящих присущей им способностью заставлять других людей «чувствовать» то, что они сами видят, и «верить» себе посредством энтузиазма и симпатии.

Это — «медиумы» божественного Слова. Скажем теперь как происходит видение (la vision).

Все формы соответствуют идеям, и нет такой идеи, у которой не было бы своей собственной и особой формы.

Первобытный свет, носитель всех идей, мать всех форм, и передает их от эманации к эманации только уменьшенными или испорченными, соответственно плотности сред.

Вторичные формы — отражения, возвращающиеся к очагу истекшего света.

Так как формы объектов — видоизменение света, то они остаются в свете, куда отсылает их отражение. Поэтому астральный свет, или земной флюид, который мы называем великим магическим агентом, насыщен образами или всевозможными отражениями, которые наша душа может вызвать и подчинить своему «прозрачному», как говорят каббалисты.

Эти образы всегда для нас присутствуют, только во время бодрствования они стерты более сильными отпечатками действительности или озабоченностью нашей мысли, делающей наше воображение невнимательным к подвижной панораме астрального света. Когда мы спим, это зрелище само собой представляется нам, и таким образом происходят грёзы (les reves): мечты несвязные и смутные, если какая-нибудь господствующая воля не остается деятельной во время сна и, даже без ведома нашего ума, не направляет грёзы, которые превращаются тогда в сновидения.

Животный магнетизм — искусственный сон, производимый соединением, добровольным или вынужденным, двух душ, из которых одна бодрствует в то время, как другая спит, т. е. одна управляет другой в выборе отражений, чтобы изменять мечты в сновидения и узнавать истину посредством образов.

Таким образом, сомнамбулы в действительности не отправляются в места, куда посылает их магнетизер: они вызывают их изображения в астральном свете, и могут видеть только то, что существуют в этом свете.

Астральный свет прямо действует на нервы, которые служат его проводниками в животной экономии и приносят его мозгу; поэтому в состоянии сомнамбулизма можно видеть нервами, даже не нуждаясь в лучезарном свете, так как астральный флюид — скрытый свет, подобно тому как физика признает существование скрытого теплорода.

Магнетизм вдвоем — без сомнения чудесное открытие; но магнетизм одного человека, который по желанию становится ясновидящим и сам собой управляет, — совершенство магического искусства; и нет надобности искать секрет этого великого дела: он был известен и практиковался весьма многими посвященными, в особенности знаменитым Аполлонием Тианским, оставившим его теорию, как мы это и увидим в «Ритуале».

Секрет магнетического ясновидения и управления явлениями магнетизма зависит от двух вещей: гармонии умов и совершенного единения волей в возможном и установленном наукой управлении; это относится к магнетизму, производимому между многими. Одиночный магнетизм требует приготовлений, о которых я говорил в первой главе, когда перечислял и показывал всю трудность качеств, необходимых, чтобы быть истинным адептом.

В следующих главах я буду все более и более выяснять этот важный и основной пункт.

Эта власть воли над астральным светом, физической душой четырех элементов, изображается в магии пентаграммой, изображение которой я поместил в заголовке этой главы.

Поэтому элементарные духи подчиняются этому знаку, если его разумно употребляют и, поместив его в кругу или на столе вызываний, можно сделать их покорными; в магии это называется пленить духов.

Объясним в немногих словах это чудо. Все сотворенные духи сообщаются между собой посредством знаков и соглашаются с известным числом истин, выраженных известными определенными формами.

Совершенство форм возрастает соответственно освобождению духов, и те из них, которые не отягощены цепями материи, распознают по первой интуиции выражение ли реальной силы или безрассудной воли — этот знак.

Следовательно, ум мудреца придает значение его пантаклю также, как его наука дает вес его воле, и духи тотчас же понимают эту силу.

Пентаграммой также можно заставить духов появиться и сновидении, либо во время бодрственного состояния, либо во время сна, причем «они сами приводят к нашему «прозрачному» свое отражение, существующее и астральном свете, если они жили, или отражение, аналогичное их духовному слову, если они не жили на земле». Это объясняет все видения и в особенности показывает, почему умершие всегда являются живым такими, какими они были на земле, или такими, каковы они теперь в могиле, но никогда по являются в том виде, в каком они находятся в существовании, ускользающем от перцепций нашего теперешнею организма.

Беременные женщины более других находятся под влиянием астрального света, способствующего образованию их ребенка и беспрестанно представляющего им воспоминания о формах, которыми он полон. Поэтому же вполне добродетельные женщины двусмысленным сходством обманывают злобу наблюдателей: часто они придают плоду своего брака образ, поразивший их в сновидении, и таким же образом одни и те же физиономии повторяются из века в век.

Следовательно, каббалистическое употребление пентаграммы может определить фигуру еще не родившихся детей; и посвященная женщина могла бы дать своему сыну черты Перся или Ахилла, также как Людовика XV или Наполеона. Способ этого я указываю в «Ритуале».

Пентаграмма — то, что называют в каббале знаком микрокосма, знаком, могущество которого восхваляет Гете в прекрасном монологе Фауста:

— «О! Как задрожали при этом виде от восторга мои чувства! Я чувствую, как юная, святая жажда жизни кипит в моих нерпах и венах. По Богом ли был тот, кто начертил этот знак, успокаивающий мятежное волнение моей души, наполняющий радостью мое бедное сердце и, в таинственном стремлении, открывающий вокруг меня силы природы? Не стал ли Богом и я? Все для меня так ясно: я вижу, как в этих простых чертах деятельная природа открывается моей душе. Теперь только понимаю я истину слов мудреца: «мир духов не закрыт!». Твои чувства ослабели, твое сердце мертво! Восстань! Окуни, о адепт науки, твою грудь, еще окутанную земным покровом, в сиянии рождающегося дня!» (Фауст, 1-я часть, 1-я сцена)

24 июля 1854 года автор этой книги, Элифас Леви, произвел в Лондоне опыт вызывания пентаграммой, приготовившись к этому всеми, указанными в Ритуале, церемониями. Успех этого опыта, причину и детали которого я привожу и тринадцатой главе «Учения», а церемонии — в 18-й же главе Ритуала, устанавливают новый патологический факт, который без труда признают люди истинной науки. Трижды повторенный опыт дал поистине необычайные, но положительные и без малейшей примеси галлюцинации, результаты. Я приглашаю неверующих произвести добросовестный и толковый опыт прежде чем пожимать плечами и улыбаться.

Изображение пентаграммы, усовершенствованное согласно указаниям науки и послужившее автору для этого опыта, находится в начале этой главы; в таком полном виде его нет ни в ключиках Соломона, ни в магических календарях Тихо-Браге и Дюшанто.

Замечу только, что употребление пентаграммы крайне опасно для операторов, не обладающих полным и совершенным ее пониманием. Направление концов звезды не произвольно и может совершенно изменить характер всей операции, как я объясню это в Ритуале.

Парацельс, этот новатор в магии, превзошедший всех других посвященных им одним достигнутыми успехами реализации, утверждает, что все каббалистические знаки пантаклей, которым повинуются духи, сводятся к двум, синтезу всех остальных, — знаку макрокосма, или печати Соломона, изображение которой я уже приводил и теперь воспроизвожу здесь, [См. 4.gif] и знаку микрокосма, еще более могущественному, чем первый, т. е. пентаграмме, детальное описание которой он дает в своей тайной философии.

Если меня спросят, каким образом знак может иметь такую власть над духами, я спрошу, в свою очередь, почему христианский мир повергался ниц перед знаком креста. Знак сам по себе ничто и имеет силу только благодаря учению, которого он является сокращением и Словом.

Знак же, резюмирующий, выражая их, все тайные силы природы; знак, всегда являвший элементарным и другим духам силу, значительно превосходящую их природу, — естественно поражает их почтением и страхом и заставляет их повиноваться властью науки и воли над невежеством и слабостью.

Пентаграммой также измеряют точные пропорции великого и единственного атанора, нужного для изготовления философского камня и выполнения великого дела. Самый совершенный аламбик, могущий выработать квинтэссенцию, сходен с этой фигурой, и сама квинтэссенция изображается знаком пентаграммы.

6. Вау. Е. МАГИЧЕСКОЕ РАВНОВЕСИЕ

Тиферет Uncus

Высший ум необходимо разумен. Бог в философии может быть только гипотезой, но эта гипотеза внушена здравым смыслом человеческому разуму. Олицетворить абсолютный разум значит установить божественный идеал.