П.Р. Стивенсен о «Мече песни»

Эта книга занимает среди ранних работ Кроули особое место. Поражает уже сам ее внешний вид. Она была отпечатана всего в пятистах экземплярах, ин-кварто, в две краски (красную и черную). Темно-синий переплет был украшен с передней стороны золотым квадратом, составленным из трех чисел «666». На задней стороне помещалось имя «Алистер Кроули», записанное еврейскими буквами, которые также были расположены в форме квадрата и в сумме своих числовых соответствий давали число 666¹. Основной текст книги (не считая введения) занимал сто девяносто четыре страницы, и шестьдесят две из них были отведены под поэмы «День Вознесения» и «Пятидесятница» — с колонтитулами, примечаниями на полях и некоторыми строками, выделенными красным цветом. Остальную часть книги, сто тридцать две страницы, занимали примечания к поэмам и приложения, посвященные в основном критическому анализу философии буддизма. Не исключено, что потомки причислят это издание к величайшим из шедевров, созданных Кроули. Однако его современникам почти не представилось возможности оценить его. Тираж был слишком мал и, несмотря на невообразимо низкую цену — всего 10 шиллингов за экземпляр, — книга расходилась медленно. Впрочем, несколько экземпляров все же дошли до прессы. Г.К. Честертон снова вступил в полемику с Кроули, опубликовав в «Дэйли ньюс» рецензию на эту книгу, занявшую три колонки и озаглавленную «Мистер Кроули и символы веры». Кроули ответил на нее памфлетом под названием «Сын Ефремов»². Вот что писал Честертон:

«Меч песни»
«Дэйли ньюс», сентябрь 1904 года

Мистер Алистер Кроули, по моему мнению, всегда был хорошим поэтом; правда, его «Душа Осириса», написанная в египетском духе, с художественной точки зрения превосходит эту высокопарную, как поэмы Браунинга, рапсодию в духе буддизма; но и последняя, несмотря на свою чрезвычайную претенциозность, весьма интересна. Однако главным в ней остается тот факт, что перед нами — сочинение человека, совершенно искренне убежденного в том, что буддизм лучше христианства.

Как мне представляется, свою поэму мистер Кроули начинает с пылким стремлением разъяснить читателям красоту буддийской философии; он немало знает о ней; он в нее верит. Но по мере того, как развивается его поэтическое повествование, в душе автора крепнет и набирает силу другое чувство — жгучая ненависть к христианству. <…> В сердце мистера Кроули обитает не только прекрасная страсть человека, исповедующего буддизм, но и нечто более сильное — страсть человека, отвергающего христианство. Однако своей книгой он лишь добавляет еще одно показание к бесчисленному множеству голосов, свидетельствующих о непреходящем очаровании и живучести этой веры. <…> Простой плотник ходил по городам и весям, никому не делая зла; затем богачи и скептики, саддукеи и почтенные старейшины внезапно накинулись на него толпой и пригвоздили к кресту, как отребье общества; а затем люди увидели, что он — бог. Доказательством того, что он — не простой человек, стало то, что он принял смерть. А доказательством того, что его религия — не просто гипотеза, служит то, что ее ненавидят.

Интерпретацию буддизма, которую предлагает мистер Кроули, я намереваюсь рассмотреть подробнее на следующей неделе, так как в сегодняшней колонке мне на это уже не хватит места.

Г.К. Честертон.

Кроули ответил следующее:

Основной аргумент нашего Автора в защиту христианской религии — то, что ее ненавидят. Дабы выставить меня свидетелем в пользу этой колоссальной энтимемы³, он с нечеловеческой храбростью заявляет, что мой «Меч песни» начинается с попытки изложить суть буддизма, но затем, мало-помалу поддаваясь ненависти к христианству, я забываю о своей первоначальной задаче и под конец попросту впадаю в буйный бред. Возможно, моя книга и впрямь во многих отношениях сложна, но только мистеру Честертону могло прийти в голову, что ее легче будет понять, если прочесть задом наперед.

Любой читатель может без труда удостовериться, что выступление против христианства — настолько резкое и яростное, насколько то оказалось мне под силу, — приходится на первые двадцать девять страниц этой книги; оставшиеся же страницы, числом сто шестьдесят одна, занимают а) критика материализма; б) эссе по метафизике, направленное против адвайтизма; и в) попытка продемострировать тесные параллели между каноническим буддизмом и учением современных агностиков. Ни в одной из этих работ я не касаюсь христианства — разве что случайно и вскользь, если придется к слову. Теперь я с нетерпением жду от мистера Честертона нового учебника по истории Англии, в котором бы объяснялось, как боевой дух, проснувшийся в англичанах благодаря тибетской кампании, повлек за собой злосчастную войну с бурами — злосчастную, ибо отложение Трансвааля слишком ослабило нас и сделало легкой добычей для Вильгельма Завоевателя⁴ <…>

Но вернемся к самой энтимеме. Достаточно одного соображения, чтобы выявить всю ее несостоятельность. Люди ненавидели самые разные вещи и до рождения Христа (если допустить, что он вообще существовал), и впоследствии. Рабство тоже вызывало ненависть. Станет ли наш Логик на этом основании заявлять о непреходящем очаровании и живучести рабства? И если кобра живет, следует из этого, что она безобидна? <…>
Что же до предполагаемого убийства Иисуса из Назарета, то меня оно не волнует. Более того, я сомневаюсь, что в своем подходе к вопросу смерти наш Fid. Def.⁵ соберет много единомышленников. Все мы умрем. Или двое разбойников, которых те же самые люди «пригвоздили к кресту, как отребье общества» по обе стороны от Христа, — тоже Боги?  Основывать религию на факте смерти, пусть даже и насильственной, — чем это лучше африканского фетишизма? Разве смерть — более убедительное доказательство, нежели жизнь? С таким же успехом мистер Честертон мог бы заявить, что не найдет в жизни счастья, пока его не повесят. <…>

Впрочем, ему, как и мне, прекрасно известно, что в этой стране найдутся тысячи таких, кто с радостью взирал бы, как он корчится в вечных муках — в этом состоянии, невозможном даже физиологически, — за то что он позволил себе назвать кое-кого «простым плотником», пусть даже и со всем почтением. По моему мнению, вешать следует именно таких христиан, а не мистера Честертона. <…>

* * *

Постскриптум. После выхода его статьи «Мистер Кроули и символы веры» я дал ему знать о своем намерении ответить. После этого атака захлебнулась, и о дальнейшей судьбе, постигшей мистера Честертона, мне неизвестно.

С полусловом в устах и на полукивке,
Не склонив до конца головы,
Он внезапно и плавно исчез вдалеке…

…Ибо я был Буджумом, увы!⁶

Стоит напомнить, что книга вышла тиражом всего 500 экземпляров. Очевидно, что публике было непросто составить о ней мнение из первых рук. Тех, кому она все же попадалась на глаза, поражала, скорее, оригинальность оформления, нежели серьезное, вне всяких сомнений, религиозное содержание. Стихотворная часть книги весьма эффектна, если не сказать большего. Большие фрагменты этих поэм Кроули написал в альпинистском лагере на леднике Балторо, на высоте более 22 тысяч футов⁷ над уровнем моря, в период выздоровления от малярии (?)⁸. Местами язык в них совершенно разговорный, например:

Так не сверкали Чандрой даже йоги!
Вернется ли Христос нам на подмогу?
Ау!.. Эгей!..

Многие строки звучат откровенно скептично:

Сих строк метафизическая суть
Абсурдна, ибо кару я несу:
Едва лишь втисну мысль свою в оковы
Железного отточенного слова,
Как вижу тотчас: «Это же абсурд!»

В то же время виртуозность рифм буквально захватывает дух. В заточении своей заваленной снегом палатки, с томом избранных сочинений Браунинга под рукой, поэт развлекался — в перерывах между шахматными партиями — поисками рифм к таким словам, как «refuge», «reverence», «country», «virgin», «courtesan», «Euripides», «Aristophanes», «Aeschylus», «Aischulos», «Sophocles», «Aristobulos», «Alcibiades», «fortress», «unfashionable», «sandwich», «perorate», «silver», «Bishop» (на это слово он подобрал целых восемь рифм), «Sidney» (три рифмы), «maniac», «Leviticus», «Cornelius», «Abramelin», «Brahmacharya», «Kismet», «Winchester», «Christ Church», «Worship», «Chesterton», «Srotapatti», «Balliol» и т.д.¹⁰ Примечания на полях почти неизменно провокационны:

«Что есть истина?» Пилат спросил это в шутку; а Кроули до сих пор ждет ответа.
Будда упрекает Поэта.
Поэт поклоняется своему дяде¹¹.
Поэт дает шанс читателю.
Кто простит Иуду?
Творца небесного терзают адские муки: бард его пристыдил.
От Иисуса избавляются под всеобщий смех.
Как же я умен!
От Кроули избавляются под всеобщий смех.
Бард ставит шах и мат самому себе.
Бард доволен собой.
И немного поэзии.
Понтий Пилат как суррейский магистрат.

Не менее провокационны и сноски, например:

Итон — школа, снискавшая славу как рассадник хамов и неучей. На ее спортивной площадке была выиграна битва при Ватерлоо (1815).
«Возносится Христос…» — и признаюсь вам честно: если он не вернется к тому времени, как я дочитаю эти гранки, я в нем разочаруюсь.

Полное название книги таково:

Меч песни,
именуемый среди христиан
Книгой Зверя

В тексте Кроули упоминает о своей матери, которая

…в имени моем смогла прочесть
Каким-то чудом цифры «шесть, шесть, шесть», —

и, словно принимая неизбежное, гордо восклицает:

Число же мне, бесспорно, подойдет
(Видали, как украшен переплет?);
Его я заслужу когда-нибудь:
В нем — Человека звание и путь.

Остается только добавить, что сразу же после выхода книги в свет Кроули разослал по экземпляру всем упомянутым в ней лицам (кроме покойных), приложив к каждой посылке следующее циркулярное письмо:

Адрес для писем и телеграмм: Болескин, Фойерс (в дальнейших подробностях нет нужды).
Адрес для счетов, уведомлений, судебных повесток и т.д.: лагерь №XI, ледник Балторо, Балтистан.
О, миллионер!
Господин издатель!
Дорогая миссис Эдди¹²!
Ваше Святейшество, Папа Римский!
Ваше Императорское Величество!
Ваше Величество!
Ваше Королевское Высочество!
Дорогая мисс Корелли¹³!
Ваша Светлость!
Милорд кардинал!
Милорд архиепископ!
Милорд герцог!
Милорд маркиз!
Милорд виконт!
Милорд граф!
Милорд!
Милорд епископ!
Ваше Преподобие!
Сэр!
Друг!
Пес!
Мистер конгрессмен!
Мистер сенатор!
Мистер президент!
(или любое из вышеперечисленного в женском роде); нужное подчеркнуто,

ввиду того обстоятельства, что на странице … моего шедевра «Меч песни» я

а) воздаю должное Вашему гению;
б) подвергаю критике Ваш

(1) политический
(2) нравственный
(3) общественный
(4) интеллектуальный
(5) физический облик;

в) склоняюсь перед Вашим величием;
г) ссылаюсь на Ваши действия;
д) взываю к Вашим лучшим чувствам, —

правила хорошего тона обязывают меня отослать вам экземпляр упомянутой книги, что я и исполняю настоящей посылкой, дабы предоставить вам возможность защититься от моих чудовищных обвинений, поблагодарить меня за рекламу или, одним словом, ответить так, как это представится вам наиболее подобающим случаю.

Ваш смиренный, покорный слуга
Алистер Кроули.

Пожалуй, никакая другая книга Кроули не раскрывает так наглядно всю сложность и прихотливость его натуры. Экземпляр «Меча песни», очевидно, дошел до обозревателя «Йоркшир пост», откомментировавшего книгу так:

Поэзия мистера Кроули, если мы вправе назвать ее таковой, в любом случае несерьезна по форме. Она просторечнее, чем «Легенды Ингольдсби»¹⁴, а ее содержание или, точнее, способ его выражения, совершенно явно, хотя и непонятно зачем, рассчитан специально на то, чтобы вывести из себя не только христиан, против которых эти стихи обращены непосредственно, но и любого сколько-нибудь серьезного последователя любой религии. <…> Впрочем, книга мистера Кроули свидетельствует о большой начитанности. Но если сама форма и тон его работы преграждают ей доступ к читателю, то мистеру Кроули некого в этом винить, кроме себя.

Рецензент из «Сент-Джеймс газетт» подвел итоги в следующих словах:

Нагромождение дешевых богохульств и ловкие манипуляции метром и ритмом. Христианство-то переживет, а вот репутации автора может не поздоровиться.

Наконец, «Литерари гайд», этот рупор рационалистов, вполне адекватно выразил недоумение всех читателей, которым удалось обзавестись этой книгой:

«Меч песни» — шедевр эрудиции и сатиры. В стихах, то легких, то замысловатых, то несомненно изящных, последовательно излагаются и отвергаются всевозможные философские системы. Вторая часть книги, прозаическая, посвящена разбору различных путей исследования, позволяющих перейти от неудовлетворительной позиции скептика к подлинному, опирающемуся на научную основу и метод,  постижению духовных явлений Вселенной.

Рецензировать книги мистера Кроули нелегко. Это один из самых блестящих современных авторов <…> О том, что мистер Кроули нашел и разрабатывает золотую жилу подлинной и прекрасной поэзии, лучше всего свидетельствуют его короткие стихотворения, проблескивающие порой, словно крупицы драгоценного металла, сквозь шероховатый кварц. Присущие мистеру Кроули истинное поэтическое чутье и обширные познания вкупе с незаурядным умом позволяют надеяться, что когда-нибудь он создаст шедевр непреходящей ценности. <…> На страницах «Меча песни» — немало достойных находок, но еще больше — таких строк, которые не пробудят в душе среднестатистического читателя (до которого мистеру Кроули, со всей очевидностью, и дела нет) ничего, кроме чистого недоумения. Временами попадаются островки поистине заворажающей красоты; добродушный эгоцентризм забавляет; виртуозные примечания, полные иносказаний и намеков, повергают в изумление. <…> Что касается прозаических частей книги, то в эссе «Наука и буддизм» можно найти весьма проницательные наблюдения, но мы должны признаться, что суть статьи об «онтологии» ускользнула от нашего понимания. Поэтический эпилог красив и превосходно завершает всю композицию.

Примечания

¹ Была использована 16-буквенная транслитерация yhlwurk hrhfsyhla, выписанная в 4 строки по 4 буквы в каждой и действительно дающая в сумме 666. ↑
² Аллюзия на Пс. 77:9: «Сыны Ефремовы, вооруженные, стреляющие из луков, обратились назад в день брани». ↑
³ Энтимема — сокращенный силлогизм, в котором посылка или заключение остаются не выраженными, но подразумеваются. ↑
⁴ В действительности британская военная кампания в Тибете пришлась на 1903—1904 гг. и, несмотря на свою успешность, не встретила поддержки среди самих британцев, деморализованных длительной войной с бурами; вторая и последняя англо-бурская война завершилась в 1902-м победой англичан и повлекла за собой не отложение, а аннексию Трансвааля Англией; нормандский герцог Вильгельм Завоеватель захватил Англию в 1066 году. ↑
⁵ Аббревиатура от лат. «Fidei Defensor» — «Защитник веры». ↑
⁶ Цитата и парафраз из заключительной строфы «Охоты на Снарка» Льюиса Кэррола (использован рус. пер. М. Пухова). ↑
⁷ Около 6,7 км. ↑
⁸ Малярией Кроули заболел еще в 1900 году в Мексике, и с тех пор время от времени болезнь давала рецидивы, один из которых пришелся как раз на период экспедиции на К2. ↑
⁹ Кроули дает примечание: «Англицизм; от выражения “сверкать луной”». Это английское выражение означает «показать голую задницу» и используется в значении «убегать, скрываться».
¹⁰ Эти слова, к которым в английском языке действительно непросто подобрать рифмы, в переводе (в контексте поэм; AD — «День Вознесения», P — «Пятидесятница») означают: «убежище» (AD 9), «(ваше) преподобие» (AD 13), «страна» (AD 18), «Дева» (AD 19), «куртизанка» (AD 26), «Еврипид» (AD 30), «Аристофан» (AD 32), «Эсхил» (AD 34), «Айсхулос» (AD 36; буквальная передача имени «Эсхил», над которой Кроули насмехается, ссылаясь на Роберта Браунинга, критикующего подобный подход к транслитерации греческих имен), «Софокл» (AD 38), «Аристобул» (AD 40), «Алкивиад» (AD 43), «крепость» (AD 72), «старомодный» (AD 139), «сэндвич» (AD 145),  «резюмировать» (AD, 148), «серебро» (AD 149), «Бишоп» (AD 167, фамилия дяди Кроули по материнской линии), «Сидней» (AD 177), «маньяк» (AD 252), «Левит» (AD 254), «Корнелий» (P 27), «Абрамелин» (P 29), «Брахмачарья» (P 67), «кисмет» (P 99), «Винчестер» (P 124), «Церковь Христова» (P 126), «поклонение» (P 148), «Честертон» (P 767; здесь Кроули вновь насмехается над Г.К. Честертоном и его «брикстонской часовней»), «шротапатти» (P 195), «Баллиол» (P 796). ↑
¹¹ Имеется в виду дядя Кроули по материнской линии, Том Бонд Бишоп, чиновник таможенной службы и филантроп, основатель «Детского библейского общества». Кроули питал к нему глубокую неприязнь за ханжество и догматизм и неоднократно высмеивал его в своих книгах. ↑
¹² Мэри Бейкер Эдди (1821—1910) — американская религиозная деятельница, основательница движения «Христианская наука», основанного на Библии и практиках «духовного врачевания». ↑
¹³ Мари Корелли (наст. имя Мэри Маккей, 1855—1924,) — популярная в конце XIX — начале XX веков английская писательница, автор сентиментальных романов на мистические и религиозные темы. ↑
¹⁴ «Легенды Ингольдсби» — собрание псевдонародных легенд, стихов и рассказов о привидениях, впервые вышедшее в 1837 году под именем некоего Томаса Ингольдсби из поместья Таппингтон. Подлинным автором легенд был Ричард Харрис Барем (1788—1845), писатель-романист, поэт и кардинал англиканской церкви. ↑

© O.T.O.
Перевод © Анна Блейз, 2009

Фрагменты

«Нет, вашу версию рассказа
Не оскорблю я даже фразой!¹
Возьму Христа, тварь Божью вашу,
На свой манер его раскрашу.
И этой сцены апогеем
В печальной жизни круговерти
Волшебной — до и после смерти —
Узнаем цену Назарею…»²

«Был молод я. Они мне пели:
“Что б ты ни думал, что б ни делал,
Тебе вовек не отбрыкаться
От Иоанна, 3, 16³!”

Всё так! Я поумнел, и снова
К той мысли возвращался; но
Не мог забыть я всё равно,
Что скорбная природа слова,
Бесовский пропуск меж стихов⁴,
Плоды жестоких антитез,
Сарказм и Яблоко Грехов,
Посул тех адских мук безмерных,
Что столь удобен для неверных, —
Всё это муками Небес
Сведёт на нет, воздев на дыбе,
Всю нашу благосклонность к “Рыбе”⁵!..»

«Итак, страшнее нет несчастья:
Не знаю горше я проклятья,
Чем Иоанна, три, шестнадцать⁶.
Но ныне всяк свободный люд
Горазд считать, что всех спасут
Слова Господни⁷. Но смотри!
Господь не это говорит!
Читай-ка дальше!..»⁸

«…Мир кровью, знаю, истекает⁹:
Плоды греха? — Мне всё равно,
Признаюсь вам я сразу. Но
Я ваши доводы достану,
И вмиг расстроят ваши планы
Они лукавейшей из фей.
Я докажу: Христос — злодей
Немилосердный (будь он Бог),
Коль мукам радоваться мог,
Спасая тех, кто трепетал
И льстил. О, будь я всемогущим!
Я не дурак, чтоб в райских кущах
Транжирить власть на тех, кто звал
Меня бы Богом: эту власть
Я применю на тех, кто пасть
Не убоялся (не на тех,
Кто презирал меня тайком):
Им — арфы и небесный смех;
Иным же — сера с кипятком!
Но вы спасения хотите
Для всех неверных¹⁰: так опять
Писанье жаждут изолгать
Те, кто Христа зовут «Спаситель»!
(О том же в Ведах речь!) И хоть
Столь многое простил Господь,
Я не встречал еретика
(Немыслимо!) средь англикан,
Католиков иль методистов —
Средь тех, кто, называя исто
Себя приверженцем Христа,
Во гневе б не скривил уста,
Когда замечу я, что Божья
Всемилость стоила б дороже,
Расширясь ввысь иль в глубину
И обнимая Сатану
Иль бедного Искариота.
Ведь их обоих Бог (не кто-то?)
Создал. Всеведущий, как есть!
Благой? Тому порука — честь!¹¹
Он из Себя создал все души
(Учтите! дабы не принять,
За друга Шеллинга¹² меня!)
И в цепь Судьбы, что не порушить,
Сковал их все. «Я не пойму,
К чему все Ваши “почему”?»
Мои?! «В Ком нет несовершенства»!
Но вот о чём я. Между строк
Коварный уготовлен рок
Стремленьем к вечному блаженству
Той лучшей жизни; эта боль
Порой необходима; коль
Прославлены в итоге будут,
Смогли бы Сатана с Иудой¹³
Простить межвременье беды,
Простить ошибки сотворенья,
Стальное лезвие среды,
Когда б их ждало избавленье
От этой проклятой вселенной.
Иначе ж! Вознесу свой глас,
Свой выбор сделаю тотчас,
Как Прометей, — пылай, экстаз! —
И пировать, ликуя, буду,
Меж Сатаною и Иудой.
Боль не посмеет в сердце биться:
Лишь к тем, кто в пламени томится,
Душа любовью возгорится,
И среди скорби тех дорог
Пойму я — и поймёт Небесный —
В аду, над непроглядной Бездной,
Что умер Он, и Я есть Бог.
Пусть мне ответит, наконец,
Сей лжебожественный Творец¹⁴,
Где началось Земли крушенье —
Боль смерти¹⁵, мора и рожденья;
Боль с горем счастье не посмеют
Сосватать: верно, быть беде
С тем знахарством позорным, где
Слепая Вера — панацея!
Лишь человек эгоцентричный
Измыслить мог сей план отличный:
Одна Земля средь звёзд иных,
Один он средь зверей земных —
Пред Богом выше остальных;
Забыл он бренную юдоль,
Забыл он сотворенья боль, —
Нет, не немой! — но боль забыл он,
Которая всю жизнь пронзила
(Вот замер, притаясь, геккон¹⁶
Пред безмятежным мотыльком!);
Все жизни — спицы в колесе¹⁷ —
Всегда¹⁸! — нетрудно догадаться
(Теперь, в кристальных чувств красе!):
Ни арфам славой не владеть,
Ни пальме, ни венцу, но, братцы,
Кресту!.. И худший из людей,
К последним грешникам причислен,
Куда как милосердней мыслит!
Нет! у вещей короткий век:
Истлеют, растворятся вскоре
(Нирвана! Ах! Безбрежность моря!)
Способен только человек
Страданьем вечным истязаться,
Злодею-Богу поклоняться
И даже — ах! не счесть стыда! —
Ему подобным быть! всегда!..
Но нет, избавлюсь я тогда
От веры этой глупой, дикой;
Вовек не покорюсь стыду
Пред Ним склониться. Никогда!
Прочь, отвратительный владыка
Жестоких сонмов! Я пойду,
Чтоб, чресла препоясав — да! —
Приют от этих мук великих
Искать — не в Небесах — в Аду!»¹⁹

(пер. Анны Нэнси Оуэн для «Евангелия от святого Бернарда Шоу»)

Алистер Кроули. Берешит:

Очерк онтологии с несколькими замечаниями по вопросам церемониальной магии

Эссе, входящее в состав сборника «Меч песни»

Ты, человек дерзновенный, искусно природой изваян.

… Тем же путем, что и всякие вещи простые,

это тебе не постичь.

— Оракулы Зороастра²⁰

Представляя миру эту теорию Вселенной, я надеюсь лишь на одно ее достоинство, способное произвести хоть сколько-нибудь глубокое впечатление, а именно — на то обстоятельство, что теория моя объясняет различия между тремя великими формами религии, ныне существующими в мире: буддизмом, индуизмом и христианством, — и позволяет примирить их с наукой онтологии посредством умозаключений математического, а не мистического характера. Касаться здесь магометанства я не намерен, ибо, с какой бы точки зрения мы ни решили рассмотреть его (и его эзотерические школы, зачастую вполне ортодоксальные), оно в любом случае подпадет под определение одного из трех философских направлений — нигилизма, адвайтизма или двайтизма.

Приступив к рассмотрению обычной гипотезы о вселенной, постулирующей ее бесконечность — или, по крайней мере, бесконечность Бога, некой субстанции или реально существующей идеи, — мы прежде всего столкнемся с вопросом о возможности сосуществования Бога и человека.

Для христианина в категорию реально сущего входят (наряду с другими объектами, рассмотрение которых лежит за рамками наших нынешних задач) Бог как некая бесконечная сущность, человек и Сатана; последние две сущности предположительно конечны. Все это — не различные аспекты единой сущности, а отдельные и даже антагонистические друг другу существа. Все они в равной мере реальны; мистиков наподобие Кэрда²¹ невозможно признать ортодоксальными толкователями религии Христа.

Индуисты относят к этой категории Брахму — простирающегося в бесконечность во всех измерениях и направлениях и, по сути, неотличимого от Плеромы гностиков, — и Майю, иллюзию. В определенном смысле это можно трактовать как антитезу ноумена и феномена, в которой ноумен лишается всех предикатов и почти растворяется в Nichts²², сохраняя, однако, при этом название «Alles»²³. (Ср. рассуждение Макса Мюллера о метафизической нирване во вводном очерке к его переводу «Дхаммапады»²⁴.) Что касается буддистов, то они не высказывают на этот счет никакого особого мнения.

Попытаемся оценить онтологические силы объектов, принимаемых за реально сущие в учении первой и второй религий соответственно. При этом будем иметь в виду, что христианский Бог бесконечен, однако рассмотрим и гипотетическую альтернативу — предположение о его конечности. В любой статической системе сил можно суммировать их все и представить в виде треугольника или ряда треугольников, в конечном счете, опять же, сводящихся к одному. Любую динамическую систему сил можно преобразовать в статическую, добавив к ней силу, равную по модулю, но противоположную по направленности равнодействующей всех сил системы. Любая из сил, входящих в статическую систему, будет равна по модулю равнодействующей всех остальных. Если мы представим x, предназначение вселенной, как равнодействующую сил Б, С и Ч (Бог, Сатана и Человек), то Ч, в свою очередь, окажется равнодействующей сил Б, С и -х. Таким образом, любую из этих сил можно будет принять за верховную, и для того, чтобы поклоняться лишь какой-либо одной из них, не останется никаких оснований. Все они окажутся конечными. Христиане прекрасно осознают этот аргумент; именно поэтому мелкий божок Книги Бытия постепенно эволюционировал и, дойдя до наших дней, превратился в некий неосязаемый, хотя и внутренне противоречивый призрак. Но если допустить, что сила Б бесконечна, то остальные силы не смогут оказывать на нее никакого влияния. Как замечает Хьюэлл, по странному совпадению предвосхищая метр «In Memoriam», «нет на земле силы, способной вытянуть шнур, пусть и наитончайший, в линию, что оказалась бы идеально прямой»²⁵.

Таким образом, определение Бога как бесконечной сущности подразумевает нереальность человека, а признание его конечным лишает христианина всех привычных оснований для поклонения, хотя лично я на его месте, пожалуй, смог бы подыскать бы пару-тройку новых причин, и достаточно веских. (Впрочем, рассчитывать, что он обратится ко мне за помощью, не приходится.)

Губительное для всякого культа равновесие между Богом и человеком, к которому мы приходим в итоге, разумеется, абсурдно. Нам придется отвергнуть его, дабы не впасть в позитивизм, материализм или иную подобную ересь. Но если мы, таким образом, заявляем, что Бог бесконечен, как тогда быть с человеком и Сатаной (если не принимать последнего за неотъемлемую часть Бога)? Ошибка таится не в моем (между прочим, всецело ортодоксальном) доказательстве абсурдности конечного Бога, а в предположении о том, что человек обладает некой онтологической силой²⁶.

Как я уже намекал выше, если хотя бы одна из сил нашей механической системы бесконечна, то остальные — пусть даже сколь угодно могучие — не имеют ни малейшего значения ни с относительной, ни с абсолютной точки зрения.

В каких бы категориях мы ни рассуждали, наличие бесконечного исключает возможность существования конечного, если только последнее не является неотъемлемой частью первого.

В категории реально сущего гипотеза о бесконечности пространства (все еще не подтвержденная до конца) допускает два предположения о материи: материя либо заполняет собою все пространство, либо нет. В первом случае материя бесконечно велика, во втором — бесконечно мала. И в этом втором случае оказывается, что размер материальной вселенной не имеет ровным счетом никакого значения: будь ее диаметр 10¹⁰⁰⁰⁰ световых лет или всего полмили — неважно; все равно она сути своей Ничто. Противоречащая математическим выкладкам иллюзия ее существования — и есть то, что индуисты называют Майей.

Если же, наоборот, материальная вселенная бесконечно велика, то в ней не остается места Брахме и христианскому Богу: в этом случае исключается существование религии.

Взглянем теперь на проблему под другим углом. Индуисты, несмотря на все свои усилия, не могут вразумительно объяснить, почему Майю следует считать причиной всех страданий. Их позиция в корне слаба, но в защиту их можно сказать, что они хотя бы пытались согласовать свою религию со здравым смыслом. Но христиане, даже сообразив, к чему неизбежно приведет манихейская ересь²⁷, и растоптав ее в зародыше, так и не приняли официально аналогичного догмата по вопросу о человеке — не отвергли существования человеческой души как отдельной от души божественной.

Однако это сделали за них Трисмегист, Ямвлих, Порфирий, Бёме и прочие мистики в массе своей, хотя подчас и со вполне объяснимыми оговорками, напоминающими те, к которым иногда прибегают, собственно, веданисты.

С исчезновением человека из категории реального сущего окончательно исчезает и Бог как Личность. Бог превращается в Атмана, Плерому, Айн Соф и тому подобное, каким бы именем мы это ни назвали, оказываясь бесконечным во всех направлениях и по всем категориям. Если мы станем это отрицать, то разрушим всю вышеприведенную цепь доказательств и попросту вернемся на исходную двайтистскую позицию.

Я глубоко сочувствую моему бедному другу, преподобному Мэнселу б.б.²⁸, с его душераздирающими жалобами на логические выводы адвайты. Но если исходить из его же собственной отправной гипотезы о бесконечности Бога, бесконечности пространства, времени и так далее, то ни к каким иным выводам прийти попросту невозможно. Декан Мэнсел загнал себя в безвыходное положение: он не может ни отказаться от своих предпосылок, ни оспорить истинность вытекающих из них логических выкладок, но в ужасе отшатывается от заключений, к которым эти выкладки неизбежно приводят. В конце концов он высказывает предположение, что во всем этом наверняка где-то кроется ошибка, и делает вывод, что разум нужен только для того, чтобы осознать собственное ничтожество в сравнении с верой. Как справедливо отмечает Дойсен²⁹, вера в христианском понимании — это всего лишь способность в чем-либо убедиться, не имея на то достаточных оснований³⁰. Очевидно, что это — последнее прибежище некомпетентности.

Однако, несмотря на то, что с точки зрения фундаментальной гипотезы о бесконечности пространства и т.д. недвойственная позиция ведантистов и великих немецких философов неоспорима, на практике двайтисты имеют над ними огромное преимущество. Фихте и иже с ним выбиваются из последних сил в попытках придать простоту и наглядность рассуждениям наподобие следующего: «Если не существует ничего, кроме Эго, то где найдется место хотя бы самым необходимым и обыденным житейским делам, не говоря уже о морали и религии (без которых, впрочем, можно без труда обойтись)? С какой стати бесконечное Эго будет наполнять какое-то несуществующее тело мнимой пищей, приготовленной в его воображении на иллюзорном огне воображаемым поваром, которого тоже на самом деле не существует? С какой стати бесконечная сила будет действовать столь ограниченными конечными средствами, которые, к тому же, далеко не всегда себя оправдывают?»

К чему в итоге сводится позиция ведантистов? «Я» в обыденном понимании есть иллюзия. В действительности же истинный «Я» есмь Бесконечность. Если бы только илюзорный «я» смог осознать, Кто «Я» такой на самом деле, то-то бы всем нам привалило счастья! Но пока этого не случилось, нам по-прежнему докучают карма, реинкарнация и все могущественные законы природы — действующие невесть где и невесть на что!

В системе адвайты не остается места ни для поклонения божеству, ни для морали. Все пышные славословия «Бхагавад-гиты» и этические труды западных адвайтистов — лишь более или менее сознательные искажения философии недвойственности. Но против простого практического аргумента все философские ухищрения бессильны: широкие дула двайтистских пушек надежно защищают форт Этики от всех метафизиков, норовящих потоптаться на все еще довольно зеленых лужайках религии.

И сам тот факт, что апологетам адвайты приходится уделять защите своих убеждений столько времени и сил, что она требует от них таких обильных размышлений, такой огромной эрудиции и изобретательности, — лучшее доказательство того, сколь их позиция на самом деле тщетна.

Следовательно, в ней где-то кроется изъян. И мне ничего не остается, как отважно поднять перчатку, брошенную мне в лицо всею мудростью предков, и обратиться к самым примитивным понятиям дикарей-каннибалов, — иначе говоря, оспорить все наиважнейшие предпосылки и аксиомы, что оставались ходовой монетой в философии на протяжении веков, и представить, наконец, читателю мою теорию.

Ясно предвидя одно затруднение, изложу его заблаговременно. Если мои выводы на этот счет покажутся неприемлемыми, нам, как ни досадно, останется лишь вернуться на исходные агностические позиции и пойти поискать себе Мессию в другом месте. Но если по этому пункту мы сойдемся во мнениях, то дальше, полагаю, все пойдет без сучка без задоринки.

Итак, представьте себе³¹ Тьму! Вправе ли мы с философской, да и с обычной практической, точки зрения утверждать, что тьма, возникшая вследствие интерференции света, тождественна тьме как отсутствию света вообще?

Тождественна ли Единица нулю целых и девятьсот девяноста девяти тысячных в периоде?

Подразумеваем ли мы разные вещи, говоря, соответственно, о синусе 60°, помноженном на два, и о кубическом корне из трех?

Уголь и алмаз, очевидным образом, отличаются друг от друга по категориям цвета, твердости, особенностей кристаллической решетки и так далее; но разве по категории истинной сути они не тождественны?

Третий из этих четырех примеров — на мой взгляд, самый лучший. 2sin60° и √3 суть объекты иррациональные — иными словами, непостижимые, по крайней мере для человеческого разума на его нынешней стадии развития. Будучи переведены в обычную десятичную форму, оба они лишаются всякого смысла; в исходной же записи оба имеют смысл, но различный для каждой формы представления.

Итак, у нас есть два выражения. Оба они иррациональны, оба непостижимы, но при этом оба обозначают для нас некие вполне доступные пониманию идеи, которые не тождественны друг другу (и это главное!), хотя в действительности идентичны и могут быть преобразованы друг в друга посредством рассуждений, имитирующих или подменяющих собою подлинное понимание, которое (надо полагать) так и останется для нас недоступным.

Попробуем приложить эту мысль к тому Началу всего сущего, о котором христиане откровенно лгут, индуисты говорят уклончиво, а буддисты благоразумно умалчивают, не вступая благодаря этому в противоречие даже с самыми примитивными и нелепыми свидетельствами самых эксцентричных индуистских визионеров.

Каббалисты описывают эту «Первопричину»³² следующим образом: «От 0 к 1, как круг размыкается в линию». Христианская догма, в сущности, не противоречит этому описанию, так как и христиане, и каббалисты исходят из представления о некоем предсущем и вечносущем Божестве. Но каббалисты избегают ловушки, скрытой в таком предположении, называя это латентное Божество именем «Нет». Позднейшие комментаторы и, не в последнюю очередь, достославный³³ Макгрегор Мазерс, толкуют это «Нет» как «небытие». При всем моем глубочайшем уважении к интеллектуальным и духовным заслугам того, кого мне, к вящей гордости моей, было дозволено именовать учителем³⁴, я все же должен высказать здесь собственную точку зрения, а именно: когда каббалисты говорят «Ничто», они имеют в виду только «Ничто» и ничего больше. Утверждая это, я фактически заявляю, что мне удалось заново открыть давно утраченную, но наиважнейшую Тайну этих божественных философов.

В сущности, я нимало не возражаю против конечного бога или богов, отличных от людей и неодушевленных предметов. Более того, лично я верю в них во всех и признаю, что они обладают немыслимой, хотя и не бесконечной силой.

Буддисты признают существования Махабрахмы, но полагают, что его власть и знания не абсолютны и день его, пусть и длиною в целую эпоху, рано или поздно подойдет к концу. Я же нахожу повсюду — и даже в нашей искаженной и искалеченной версии иудейских священных писаний — свидетельства того, что власть Яхве была во всех отношениях ограниченной. Например, сразу после Грехопадения Тетраграмматон Элохим был вынужден поспешно призвать ангелов на защиту Древа Жизни, дабы не выставить себя лжецом. Ведь если бы Адаму пришло в голову вкусить и от второго Древа, прежде чем его преступление раскрылось, или же если бы Змею было известно о свойствах его плодов, то Адам, несомненно, остался бы жить и не умер. Таким образом, лишь чистая случайность спасла остатки и без того уже подмоченной репутации Яхве, этого племенного божка евреев.

Когда Будду спросили о том, как возникло все сущее, он промолчал, а ученики весьма кстати истолковали его молчание как знак того, что ответ на этот вопрос не послужит им в назидание.

С моей точки зрения, Будда (без сомнения, не знавший алгебры) был достаточно подкован в философии и достаточно опытен в делах житейских, чтобы отдавать себе отчет, что любую систему, с проповедью которой он мог бы выступить, тотчас же поднимут на смех и уничтожат его многочисленные оппоненты, среди которых имелись представители самых разнообразных философских школ.

Учение, которое предложил он сам, вкратце сводится к следующему: «Как, почему и для чего все это возникло, мы не знаем; однако мы знаем, что мы — здесь и что нам это не нравится, но изо всего этого безобразия есть выход — так давайте же поскорее им воспользуемся!»

Однако я не привык сдаваться так быстро; я сказал себе, что не отступлюсь и буду биться над этим грандиозным вопросом до тех пор, пока его не решу. И вот, наконец, ответ найден — и разум мой, наконец, свободен от бремени прошлых заблуждений.

Эй, подходи-налетай! Распродаю втридешева! Старые аргументы — за новые!

Я утверждаю: Каббалистический Нуль абсолютен.

Говоря, что Космос произошел из нуля, какой именно нуль мы имеем в виду? Под нулем в обычном смысле слова мы понимаем «невключенность ни в какие категории».

Услышав выражение «Кошек с двумя хвостами нет», можно было бы сделать традиционную ошибку и решить, что «Отсутствие кошек обладает двумя хвостами». Но в действительности подразумевается совсем другое, а именно — «Кошка не входит в категорию объектов, обладающих двумя хвостами».

Ничто — это то, к чему не применимо никакое определяющее высказывание. Невозможно с чистой совестью заявить: «Ничто — зеленое», или «тяжелое», или «сладкое».

Возьмем для примера пять категорий: время, пространство, существование, тяжесть и голод³⁵. Если, допустим, человек тяжел и голоден, он будет входить во все эти категории — не считая, разумеется, многих других. Но предположим, что у нас есть только эти пять. Обозначим самого этого человека знаком X; тогда его формула будет Х^{в+п+с+т+г}. Если он поест, то выйдет из категории голода; если затем изолировать его от времени и силы тяготения, его формула сократится до X^п+с. Если же он, вдобавок, еще и перестанет существовать и занимать место в пространстве, его формула превратится в X⁰. Это выражение равно 1; каково бы ни было значение X, при возведении его в нулевую степень (а возведение в нулевую степень — это математическое выражение исключения объекта из всех категорий или лишения его протяженности в каком бы то ни было измерении) результатом станет Единица, а неизвестный фактор X исключится из рассмотрения вовсе.

Именно таким видится адвайтистам будущее человека: его личность, избавленная от всех качеств, растворяется и исчезает, а на ее месте возникает безличная Единица — Плерома, Парабрахма или Аллах магометан, поклоняющихся Единому. (Для мусульманского факира Аллах абсолютно безличен.)

Единица же при любых подобных операциях остается неизменной — независимо от того, включается она в какие-либо категории или нет. Однако мы уже договорились, что будет искать Начало, не имеющее Причины, в Нуле.

Итак, если «до начала веков и дней»³⁶ действительно был Нуль, то этот Нуль не входил ни в одну категорию, потому что еще не существовало никаких категорий, в которые он мог бы войти! Если бы наш Нуль был обычным математическим нулем, то его нельзя было бы признать абсолютным, поскольку математический нуль, как показано выше, зависит от наличия категорий. Допущение о том, что категории тогда уже существовали, противоречит нашей исходной посылке, гласящей, что не было ничего, кроме Нуля. Нам необходимо как-то описать состояние, в котором этот Нуль был бы подлинно абсолютным. Необходимо избавиться не только от всех объектов, но и от всех предикатов. В математике под нулем в действительности понимается 0ⁿ, где n — последний член некой натуральной шкалы измерений, категорий или предикатов. Следовательно, наше Мировое Яйцо, из которого возникло нынешняя вселенная, — Ничто, не включенное ни в какие категории, — может быть представлено графически как 0⁰. Однако в такой форме это выражение бессмысленно. Попробуем выявить его смысл посредством несложных математических операций:

Умножим результат на .

И получим:

Если же умножить бесконечно большое число на бесконечно малое, то в результате получится некое неизвестное, но конечное число, включенное в неизвестное количество категорий. Когда подобная Великая Инверсия — превращение самой сути «ничто» в конечный объект, включенный в категории, не поддающиеся исчислению, — совершилась с нашей вселенной, результатом оказалась неизмеримо огромная система. Но это произошло по чистой случайности. Именно чистый случай (в самом точном смысле этого слова) в ответе за то, что наш мир полон богов, людей, звезд, планет, демонов, цветов, сил и прочих ингредиентов Космоса и что в нем есть время, пространство и причинность — условия, ограничивающие и так или иначе затрагивающие все его объекты³⁷.

Напомню, что утверждать о нашем 0⁰, что он существовал, столь же неправомерно, сколь и заявлять, что его не существовало. До самой идеи существования тогда было еще точно так же далеко, как до идеи жареного сыра.

Но если выражение 0⁰ конечно или, по крайней мере, имеет конечную фазу, то наша вселенная также конечна; конечны сами ее категории; и выражение «бесконечное пространство» оказывается логическим противоречием. Идея абсолютного и бесконечного Бога отправляется на свалку заблуждений — туда, где самое место подобным ей порочным и пагубным прегрешениям против истины. Сама по себе бесконечность сохраняется — но исключительно как математическое понятие, в природе столь же невозможное, как квадратный корень из -1. Разумеется, против всех этих математических, или полуматематических, рассуждений можно возразить, что вся наша система чисел и манипуляций с ними — не более чем набор условностей. Утверждая, что квадратный корень из трех — число иррациональное, я прекрасно знаю, что это верно лишь по отношению к ряду чисел 1, 2, 3 и так далее и что этот ряд, в свою очередь, окажется иррациональным по отношению к какому-нибудь ряду, основанному на √3 и состоящему из таких элементов, как √3, π, ³√50 и так далее. С теоретической точки зрения, это верно, но на практике — абсурдно. Если мне нужно обозначить неким символом количество предметов a, b или с, совершенно неважно, какой знак я для этого использую 3 или ³√50; сама идея от этого не изменится; а мы с вами ведем речь об идеях, основополагающих для сознания, — о таких идеях, с которыми мы и в первом приближении, и по самому большому счету волей-неволей соотносим всё и вся.

Поэтому вышеприведенное тождество³⁸, сколь бы фантастическим, на первый взгляд, оно ни казалось, находит точную и совершенную параллель в логике. А именно: применим двойное отрицание к высказыванию «Некоторые книги находятся на столе». Иными словами, присовокупим отрицание к обоим его членам — и мы получим: «Отсутствие книг не находится на столе». По сути дела, это и есть наше исходное тождество, только записанное в обратном порядке³⁹; и в таком представлении его смысл не выходит за рамки нашего воображения. Теперь обратим этот процесс. Когда я утверждаю: «Некоторые свиньи, но не черная свинья, не находятся в хлеву?» — что я хочу этим сказать? То, что черная свинья находится в хлеву. В нашем исходном тождестве я всего лишь представил логическое преобразование такого рода как некое изменение, а не просто как другой способ выражения той же самой мысли. Впрочем, даже «изменение» — не совсем точное слово, потому что в нашем сознании изменения неразрывно связаны с идеей времени. Но, с другой стороны, само это тождество остается непостижимым для рационального ума — хотя и не для мышления в целом. Также примите во внимание, что высказывание «Отсутствие книг не находится на столе» можно преобразовать только в «Некоторые книги находятся на столе», но не во «Все книги находятся на столе». Это частное, а не общее высказывание. Это адвайтисты морочат нам голову, пытаясь выдать его за общее; а ведь многим школьникам доставалось на орехи и за куда менее грубые ошибки.

Есть и другой способ доказательства — доказательство методом исключения. Выше я доказал — а метафизики, фактически, давно признали, — что и двайтизм, и адвайтизм в равной мере неверны. Следовательно, верна единственная оставшаяся теория — наша (сколь бы маловероятной она ни казалась нам поначалу)⁴⁰.

«Ах, друг мой, мой юный друг, — уже чудится мне укоризненный, полный глубокой мудрости и не без нотки сострадания, голос какого-нибудь христианского священника, снизошедшего до того, чтобы поставить на место безмозглого зарвавшегося юнца. — В чем же, по-вашему, Причина этого воистину достопримечательного изменения, о котором вы рассуждаете?»

Именно здесь наша теория и находит убежище за стенами крепчайшего из своих бастионов! Ибо никакой «причины» нет и быть не могло. Если бы 0⁰ входил в категорию причинности, упомянутого изменения попросту не произошло бы⁴¹.

И в результате — вот они мы, конечные существа, обитающие в конечной вселенной (в которой сами время, пространство и причинность также конечны, каким бы немыслимым это нам ни казалось), наделенные индивидуальностью и окруженные всеми так называемыми «иллюзиями» адвайтистов, на деле ничуть не менее реальными, чем они представляются обыденному сознанию.

Как отмечает вслед за Буддой Шопенгауэр, страдание — неотъемлемое условие существования такого рода⁴². Война противоборствующих сил, в которой они сами же стирают себя в порошок до последней мельчайшей частицы, не может не причинять бесконечные мучения. Быть может, в один прекрасный день мы научимся преобразовывать эмоции столь же уверенно и легко, как сейчас преобразуем энергии; и тогда, не пройдет и нескольких лет, как в Чикаго начнут ввозить страдания и перерабатывать их на консервированную лососину; но пока этого не случилось, на практике возможен только обратный процесс.

Где же спасение? Можем ли мы рассчитывать, что вся вселенная сама по себе вернется в фазу 0⁰? Разумеется, нет. Начать с того, что это вовсе не обязательно должно произойти со всей вселенной целиком: с логической точки зрения, нет никакой разницы, что преобразовывать — x или x/y. Но, что еще хуже, категория причинности теперь уже сформировалась, и ее инерции вполне достаточно, чтобы составить серьезнейшее препятствие даже на пути столь грандиозного процесса.

Следовательно, стоящая перед нами задача поистине колоссальна. Можно, конечно, усмехнуться, принять все как данность и пустить дело на самотек до тех пор, пока все сущее само по себе не сольется в окончательном единстве, придя в то состояние, о возможности и степени страданий в котором нам остается только гадать. Но стоит ли нам просто ждать, сложа руки?

И тут, наконец, встает в полный рост проблема свободы воли. Не исключено, что сама причинность занимает собственную категорию не полностью⁴³; и тогда в последней остается какое-то место для свободы воли. Если это не так, невелика важность. Даже если я оказался в хорошей ситуации, из этого вовсе не следует, что меня привела в нее свобода воли, — всегда можно заявить, что это было мне суждено. Герберт Спенсер утверждает, что идея свободы воли — самообман; и если это так, то вообще ничего ровным счетом не имеет значения. Но если допустить, что Герберт Спенсер ошибается (сколь бы маловероятным это ни казалось), то из этого вытекает, что наш разум все же небесполезен, что нам надлежит искать верный путь и, отыскав, следовать ему. И в этом случае вопрос о том, существует ли свобода воли, тоже оказывается неважным.

Теперь становится понятно, зачем нужны мораль, религия и прочие тому подобные ухищрения. Всё это — методы, которые должны помогать нам вырваться из оков вселенной. Одни из них действуют лучше, другие — хуже, но задача у всех одна.

С вопросом о свободе воли человека тесно связана проблема воли Бога. Многие утверждают, что вселенная подчинена некоему Бесконечному Разуму. Я отвечаю: нет! Никакого такого разума, достойного называться этим именем, не существует. Все законы природы сводятся к одному — к закону инерции. Все сущее движется по пути наименьшего сопротивления; каждый вид живых существ возникает, развивается и вымирает в полном соответствии со своей коллективной инерцией; из этого закона нет никаких исключений (кроме того сомнительного фактора, который мы именуем свободой воли), да и сам закон судьбы тождествен ему не только формально, но и на практике⁴⁴.

Что касается вопроса о бесконечном разуме, то все мало-мальски уважающие себя философы сходятся на том, что всесилие не совместимо с любовью ко всему сущему. Неопровержимое тому доказательство — само существование вселенной.

Каждому Деисту нужен свой Оптимист; пока они воркуют вдвоем у камелька, все идет чин чином; но открытое море жестокого мира тотчас разобьет о скалы их утлую лодочку.

Вот почему все те, кто стремится укрепить позиции религии, так упорно пытаются доказать, что вселенная иллюзорна или, по крайней мере, преходяща и относительно несущественна, — и в результате, разумеется, приходят к обычной саморазрушительной путанице, царящей в голове любого адвайтиста.

Именно поэтому заповеди религии и морали жизненно необходимы: они помогают сдерживать хотя бы самые свирепые из тех неуправляемых стихий, что буйствуют равно в природе и в человеке. Ибо там, где нет закона и порядка, мы не находим ни покоя, ни

средств, необходимых для изучения и обуздания все многообразных составляющих нашей тюрьмы, — то есть, для работы, за которую мы беремся в надежде, что когда-нибудь сможем, наконец, разрушить стены этой темницы и обрести ту свободу, в которой столь бесцеремонно отказало нам великое превращение Нуля в проявленный мир.

Мистические наставления псевдо-Зороастра, Будды, Шанкарчарьи, псевдо-Христа и иже с ними предназначены лишь для исследователей, достигших достаточно высокой ступени и готовых попробовать решить задачу в лоб. Но вершить этот благородный труд мы можем лишь с помощью наших слуг — солдат, законников и правителей всех сортов и мастей; так что презирать этих скромных, но верных помощников величайших умов человечества было бы огромной ошибкой.

Итак, каковы же наилучшие, самые легкие и прямые пути к достижению нашей цели? И как нам поведать на языке смертных о результате, который настолько превосходит любые возможности слов и ставит в тупик даже самое крылатое воображение? Возможно, для начала имеет смысл провести четкую границу между индуистскими и буддийскими методами и целями этой Великой Работы.

Индуистский метод подлинно мистичен в точнейшем смысле этого слова; ибо, как я уже показал, Атман не бесконечен и не вечен: рано или поздно он канет в небытие вместе со всеми прочими силами. Но, мысленно творя некую бесконечную Безличную Личность и обожествляя ее как таковую, все религии, за исключением буддизма и, как мне представляется, каббалистического учения, стремятся уничтожить личность собственную. Буддист идет к угасанию прямым путем; индуист же отрицает и отменяет собственную конечность, созидая абсолют.

Поскольку создать абсолют в реальности невозможно, процесс этот остается иллюзорным; однако на ранних этапах он полезен — по крайней мере, вплоть до четвертой стадии дхьяны, к которой и относит его Будда, хотя йоги утверждают, что на этой стадии достигается нирвикальпа-самадхи и что мокша тождественна нирване⁴⁵. Сомневаться в первом их заявлении я не вижу причин; что же касается второго, то на данный момент я вынужден с ним не согласиться.

Обрисуем в общих чертах задачу, которую ставит перед собою буддист-затворник. Ему необходимо собрать воедино все частицы своей сущности и направить их на достижение одной-единственной цели: правильные воззрения, правильные стремления, правильная речь, правильная деятельность, правильная жизнь, правильные усилия, правильная медитация и правильный экстаз⁴⁶ суть ступени, ведущие его к освобождению, которое, в свою очередь, сводится к борьбе против законов причинности. Он не может сделать так, чтобы действия, совершенные в прошлом, перестали влечь за собой те или иные последствия; но в его силах — предпринимать в настоящем такие действия, которые не повлекут за собой последствий в будущем. Последователи экзотерического христианства и индуизма полагаются, скорее, на то, что эту работу проделает за них кто- то другой, и в результате их еще больше ослепляет жажда жизни и индивидуального опыта — самое грозное из всех препятствий, отрицающее, по сути, главную цель всякой религии. Шопенгауэр доказывает, что воля-к-жизни — гарантия продолжения жизни; так что если Христос (или, допустим, Кришна) сам не уничтожит всех этих лентяев своей божественной силой (а их развелось на свете столько, что подобная задача устрашит и само воплощение всемогущества), то я всерьез опасаюсь, что печальным уделом их станет вечная жизнь — а, значит, и вечные страдания, радости и перемены всевозможного свойства. В действительности такие люди — сами себе враги. Впрочем, многие из них взращивают в своих сердцах «бескорыстную», как им кажется, любовь к своему драгоценному Спасителю, а этот процесс, по сути, настолько похож на ранние стадии Великой Работы, что подчас возникает довольно-таки нелепая путаница. И все же эта практика иногда приводит кое-кого на истинный Путь Мудрецов, несмотря на всю свою кажущуюся бесперспективность.

Приверженец эзотерического христианства или индуизма выбирает срединный путь. Спроецировав Абсолют из своего сознания во внешний мир, он стремится соединить собственное сознание с сознанием этого порожденного им Абсолюта; и в процессе его личность, естественно, разрушается. Правда, внушает опасения тот факт, что подобные адепты слишком часто вступают на этот путь с намерением расширить и возвеличить свою личность до предела. Но такой метод настолько близок к истинно верному, что эта склонность быстро и как будто самопроизвольно сходит на нет.

(Математический аналог этого процесса — попытки осознать «ничто», постоянно размышляя о четвертом измерении.)

В пользу иллюзорности самой идеи бесконечного Атмана убедительно свидетельствует даже само доказательство существования бесконечного, которое приводит выдающийся ведантист, покойный Свами Вивекананда (не путать с одноименным торговым домом, обосновавшимся на соседней улице⁴⁷). «Представьте себе круг! — говорит он. — И вы тотчас осознаете, что этот ваш маленький круг заключен в другой круг — бесконечный»⁴⁸. Ошибка совершенно очевидна: большой круг не может быть бесконечным уже в силу того, что он ограничен малым. Но попытки устранить из этой конструкции малый круг, собственно, и составляют тот метод, которому следует эзотерический христианин, или мистик. И этот метод всегда остается несовершенным: до какой бы степени ни уменьшился малый круг, его отношение к большому все равно будет выражаться конечным числом. Даже если представить себе на мгновение, что подобный Абсолют достижим, вправе ли мы будем утверждать, что связанное с ним конечное ничто на самом деле тождественно тому ничто, которого буддийский архат достигает напрямую? Сообразуясь со своей вышеизложенной позицией, я вынужден ответить на этот вопрос отрицательно. Сознание подлинного Абсолют-валы⁴⁹ в действительности не сжимается до бесконечности, а, наоборот, до бесконечности расширяется, что он и сам с готовностью вам подтвердит. Да, разумеется, Гегель утверждает, что «чистое бытие есть чистое ничто»; и совершенно верно, что бесконечные жар и холод, радость и страдание, свет и тьма, равно как и все прочие пары противоположностей, уничтожают друг друга⁵⁰; и все же такой Абсолют пугает меня не на шутку! Быть может, радость и страдание в нем представлены в виде чередующих фаз (подобно тому, как 0⁰ и бесконечность суть две фазы одного и того же выражения), и все, чем я могу утешаться, — что шансов оказаться на нужной стороне у меня не меньше половины!

Буддисту же не приходится играть в подобную лотерею; он бесконечно невключен во все свои категории, хотя сами категории для него все же существуют; фактически, он есть 0^{A+B+C+D+…+N}, и никакие мыслимые перемены ему не грозят, если только он не разделит неким невообразимым способом Нирвану на Нирвану же (предположив, что эти две Нирваны обладают одинаковыми категориями) и не придет в итоге к исходному 0⁰. Но для того, чтобы стряслась такая катастрофа, предварительно понадобятся некоторые другие перемены. Короче говоря, наш буддист достаточно надежно застрахован от подобных неприятностей, и можно за него не беспокоиться.

Вот потому-то, по зрелом размышлении, я твердо и осознанно решил искать себе прибежище в Трех Драгоценностях⁵¹.

Намо тасса бхагавато арахато самма самбуддхасса!⁵²

И на этом можно закончить все наши рассуждения о классических проблемах философии и религии. В свете такого подхода примиряются все противоречия между ноуменом и феноменом, единством и множеством, и так далее, и остается только один вопрос: как отыскать наилучший путь к достижению Нирваны — к исчезновению всего, что существует, сознает или чувствует; исчезновению полному и окончательному, бесповоротному и совершенному. Ибо только в этих словах и можно описать Нирвану: ведь состояние, превосходящее любую мысль, невыразимо на языке мысли. Так или иначе, с точки зрения мысли это исчезновение абсолютно; рассуждать же более подробно о том, что по сути своей немыслимо, мы не можем, а потому и не станем. Это ответ всем, кто обвиняет Будду, что он вытолкал своих архатов (и себя) из самма-самадхи и обрек на уничтожение.

Прежде всего, пожалуйста, обратите внимание, что мое решение Великой Задачи допускает сколько угодно различных методов; и все эти методы прекрасно сосуществуют друг с другом, даже если представляются несовместимыми. Карма, реинкарнация, Божественное Провидение, молитвы, жертвоприношения, крещение… места хватит на всё! Что же до старой и, я надеюсь, теперь уже окончательно дискредитированной гипотезы о некоей бесконечной сущности, то она, казалось бы, поддерживая все эти методы, на деле их отрицает. А также обратите внимание, что каббалистическое представление о верховном Боге (и бесчисленных иерархиях) легко уживется с нашей теорией, если мы допустим, что этот верховный Бог не бесконечен.

Но вернемся к вопросу об орудиях для нашей работы. Самые продвинутые из восточных йогов, под стать нашим местным нонконформистам, практически отвергли ритуал, объявив его бесполезным. Но хотел бы я знать, чем эти раскольники умудрились его заменить! С моей точки зрения, это ошибка — для всех, кроме йогов, на деле достигших самых высоких ступеней. Ибо подлинный магический ритуал исключительно ценен и оказывает самое прямое действие, хотя его предназначение (по крайней мере, в наши дни) толкуют совершенно превратно.

Кто отважится утверждать, что медитация — не единственное средство для постижения непосредственных причин нашего бытия? Да никто! Если кто-то возразит, что предпочитает полагаться на какого-нибудь обожествленного Спасителя, я отвечу попросту, что он и есть тот самый никто.

Итак, наше верное средство — медитация; но это средство следует признать крайним. Что я имею в виду? Колонка объявлений в «Таймс» — это крайнее средство разыскать того джентльмена, который в прошлый понедельник присутствовал на званом вечере в «Карлтон-клаб», был при этом во фраке, в коричневом котелке и при зеленом галстуке и весь вечер жевал соломинку. О да, средство выше всяких похвал! но едва ли им воспользуется при прочих равных какая-нибудь слониха, жаждущая отыскать слона своей мечты среди джунглей Цейлона.

Медитация — это средство не для каждого; способности к ней имеются не у всех, а практические возможности — и вовсе у считанных единиц (по крайней мере, на Западе).

В любом случае, то, что на Востоке называют «сосредоточенностью на одном», — обязательная предпосылка даже для начальных стадий настоящей медитации. А необходимость в поистине стальной воле возникает еще раньше.

Под медитацией я подразумеваю не просто размышление на какую-либо тему, пусть даже сколь угодно глубокое, а полную сосредоточенность ума на созерцании одного-единственного объекта (плотного, тонкого или абсолютно духовного — не имеет значения).

Но в точности на эту же самую цель направлена и подлинная магическая церемония — великолепный гимнасий для тех, кто еще не стал настоящим атлетом в области дисциплины ума! Количеством и содержанием своих действий, речей и мыслей во время церемонии маг постоянно указывает на один и тот же объект. Каждое окуривание, очищение, изгнание, призывание и вызывание — это, прежде всего, напоминание о единой цели; и они повторяются до тех пор, пока не приходит миг кульминации и маг всеми жилами своего тела и всеми силами души не устремляется к этой желанной цели в едином, всепоглощающем порыве Воли. Таков истинный смысл всех причудливых, на первый взгляд, указаний Соломона, Абрамелина и прочих прославленных мудрецов. Если человек сумел вызвать и подчинить себе Тафтартарата, Белиала, Амаймона и так далее, если он сумел овладеть великими силами стихий, то ему смело можно переходить к попыткам прекратить всякое мышление. Ибо, как известно, вся вселенная, включая и самого мыслителя, существует лишь благодаря его мышлению⁵³.

Магия — превосходная учебная площадка для будущего архата еще и в другом отношении. Истинные символы по-настоящему пробуждают те макрокосмические символы, образами которых они являются, поэтому работа с ними помогает существенно увеличить магический «потенциал» (воспользуемся здесь этим термином из науки об электричестве).

Безусловно, встречаются и вредные или бесполезные практики, ведущие не столько к обретению контроля над содержимым ума, сколько к его рассеянию или бессмысленному возбуждению; от таковых нам следует отказаться. Но подлинный магический ритуал существует и, более того, являет собою главную из сокровенных тайн прикладного трансцендентализма как на Востоке, так и на Западе. Нет нужды пояснять, что я не открыл бы здесь эту тайну, даже если бы знал.

Вот потому-то я и утверждаю, что каббалистическая традиция ценна и в своей практической части, а не только в тех возвышенных интеллектуальных сферах, по которым мы только что совершили столь многотрудное путешествие.

Йога состоит из восьми ступеней: нравственность и добродетель в сочетании с властью над телом, мыслью и силой ведут к сосредоточению, медитации и экстазу.

Лишь достигнув последних трех ступеней и очистив их от плотных и даже тонких объектов работы, архат сможет воспринять и уничтожить первородные — возникшие без отца и матери и взошедшие без семян — причины продолжения бытия и обрести твердое знание о том, что в конце концов он непременно и окончательно растворится в Нирване. И уже здесь, в этой юдоли страданий, где он вынужден оставаться до тех пор, пока старые причины, семена которых уже упали в землю и дали всходы, не исчерпаются полностью (ибо даже сам Будда не смог бы повернуть Колесо Закона назад), его омывает бездонный океан предвкушения этой Нирваны — предчувствия великого блаженства, которого он непременно удостоится в конце пути.

ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ.

© Перевод Анны Блейз, 2010 для сайта http://oto.ru/

---

Примечания к этому фрагменту отсутствовали в «Евангелии от Святого Бернарда Шоу» и взяты непосредственно из цитируемой поэмы. (НО)

Авторство примечаний обозначено следующим образом:

• АК67П — Алистер Кроули, постраничные примечания к «Мечу Песни» (Liber 67);
• АК67Ф — Алистер Кроули, финальные примечания к «Мечу Песни» (Liber 67);
• АК67КФ — Алистер Кроули, комментарии к финальным примечаниям к «Мечу Песни» (Liber 67);
• АНО — Анна Нэнси Оуэн (переводчик);
• БХ — Билл Хайдрик;
• БШ — Бернард Шоу;
• НО — Fr. Nyarlathotep Otis (редактор русского издания);
• РАИ67 — редактор английского издания «Меча Песни».

¹ Исходные положения христианства не отрицаются. Чтению поэмы сопутствует серьёзное умственное напряжение. (АК67П) ↑

² Алистер Кроули. Меч Песни: День Вознесения, ст. 300-307. (АНО) ↑

³ Ин. 3:16. ^{«Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную»; РАИ67} Значение этого стиха. Его тайный смысл. (АК67П) ↑

⁴ Но кто мы такие, чтобы говорить о христианских диалектиках, выдёргивающих из контекста фразу «Всё содействует ко благу» и называющих этот стих «христианским оптимизмом»? ^Рим. 8:28. Полностью стих звучит следующим образом: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу». Отсюда — поговорка «Что ни делается, всё к лучшему», хотя, как можно заметить, исходное значение библейского изречения совершенно иное; НО См. «Гегель» Кэрда. ^{Эдвард Кэрд (1835-1908) — английский философ-неогегельянец. В 1866-1893 профессор в Глазго и Оксфорде. Известен, главным образом, работами по истории философии. В работе «Критическая философия Канта» (т. 1 — 2, 1889), одной из самых значительных в английской литературе о И. Канте, Кэрд истолковывает философию Г. Гегеля как последовательное осуществление «критического идеализма» Канта. Основополагающим принципом диалектики Гегеля Кэрд считал «тождество в различии». Поддерживая идею эволюции, пытался применить её к изучению истории религии. При этом в христианстве он видел «абсолютную религию» — высший продукт исторического развития религии, а философию Гегеля считал «теоретической формой» христианства; НО}

Но Гегель знал, как защитить себя. Как писал о нём Гёте предположительно последующее стихотворение, приписываемое Гёте, принадлежит самому Кроули; НО:

Учитель будь здоров
На суету и финики! —
Рос гнев учеников
К безумству Паганини. — Так

Паганини, знаменитый скрипач; АК67КФ

Над жалостью пускай
Корпеет в Йенской клинике!»
На чёртовых возках
Мчат мистики и циники:

Гнев Божий и Потоп
Подверг насмешке он ихти-
-озавром Ватерлоо!
А те, кто был с ним в комнате,

Глазели (взгляд был кос)
Лучом холодным, тёмным тем.
«Wer bist du?» — был вопрос.
«Bin ich?» — ответил. Помните?..

(АК67Ф)↑

⁵ Алистер Кроули. Меч Песни: День Вознесения, ст. 372-387. (АНО)

Из-за греч. Ιχθυς, что означает «Рыба» и весьма удачно символизирует Христа. — «Кольцо и книга» (Папа), II. 89-90. (АК67Ф)

«Кольцо и книга» — роман в стихах Роберта Браунинга. (НО) ↑

⁶ Пугающий аспект Ин. 3:16. (АК67П)↑ ↑

⁷ Универсализм. А если Бог устроит bara шлем? (АК67П)

Большой шлем — термин из бриджа и виста. Bara (хиндустани) — большой. (РАИ67)↑

⁸ Алистер Кроули. Меч Песни: День Вознесения, ст. 469-476. (АНО)

Ин. 3:18: «Верующий в Него не судится…» (РАИ67)

У этого стиха есть продолжение: «…а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия». (НО) ↑

⁹ Я-то милосерден; а вот как Христос? Овца и Козлы. (АК67П) ↑

¹⁰ Будет ли спасён Сатана? Кто простит Иуду? (АК67П)

«Да обратятся нечестивые в ад, — все народы, забывающие Бога». (АК67Ф)

Пс. 9:18. (НО) ↑

¹¹ Предвидение Богом падения и вечных мук Сатаны делают его ответственным за всё это. Если Дьявол и Иуда, в конце концов, обретут спасение, мы можем рассматривать этот вопрос только таким образом. Поэт описывает положение Сатаны. По воле барда и силою его осуждения Создатель страдает в небесах всеми муками Ада. (АК67П) ↑

¹² Фридрих Вильгельм Йозеф фон Шеллинг (1775-1854) — немецкий философ. Был близок йенским романтикам. Выдающийся представитель идеализма в новой философии. (НО) ↑

¹³ Пока я писал последние аргументы, мне стало известно, что характер Иуды реабилитирован мистером Стидом ^{имеется в виду Христиан Карлсон Стид, автор книги «Меня звали Иуда»; НО} (и точно: разве повесился мистер Абингтон ^{знаменитый негодяй Адельфи; РАИ67}?), а на защиту Сатаны встала молодая светская писательница, мисс Корелли, изобразившая его подобно Ангелу Света, то есть так, как изображают Принца Уэльского.

Но ведь должен же кто-то быть предметом всеобщего осуждения среди христиан! Позвольте мне предложить свою кандидатуру. Пожалуйста, умоляю вас, отбросьте все эти сектантские разногласия и объединитесь, дабы объявить мне, по меньшей мере, анафему маранафу. (АК67Ф)

Анафема маранафа (сир.-греч.) — «Да будет отлучен до времени пришествия Господа!» Формула церковного проклятия и отлучения от церкви. (НО) ↑

¹⁴ Этическое и красноречивое осуждение христианской космогонии. (АК67П) ↑

¹⁵ Доктор Моудсли хотя доктор Генри Моудсли, один из первопроходцев психиатрии, существовал на само деле, это стихотворение, по всей видимости, написано самим Кроули; НО предлагает панегирик смерти. Воистину, эволюция могла принести мне моральное чувство изумительного изящества и красоты. Но мы ещё не добрались дотуда. Талантливый, но развращённый ирландец сочинил то, о чём я могу сожалеть, но чего не в силах опровергнуть, ибо этот тип человека, по-видимому, более склонен воспроизводить свой род, нежели любой другой. Он назвал своё произведение «Summa Spes»:
I.
Всё бытие — страданье,
Желанья в том повинны.
Струн лёгких трепетанье
Зажечь я не премину:

Пусть смерть в свои пределы
Возьмёт — не сокрушаюсь.
Я жил, и жизнь кипела, —
И проклят, коль покаюсь!

Пусть, проклят людьми,
Без виски засохну,
В канаве подохну
Иль в постели с блядьми!

На свалке я рос,
В грязи алкогольной!
Пусть сдохну, как пёс;
Помру — и довольно!

II.
Разумно рассуждая,
Надежду мы лелеем:
Коль ничего не знаем,
О чём же сожалеем?

Сознание зависит
От мозговой кашицы;
Коль та сгниёт да скиснет,
Час боли завершится.

III.
Смеёмся и танцуем,
Покуда сердце бьётся!
Уста — для поцелуя,
А дьявол — обойдётся!

Коль старость одолеет
Болячкой в каждом нерве,
Даруй нам сон, Морфея!
Пусть попируют черви!

IV.
Но если (брешут люди,
Чей мозг — и правда каша)
Жить дольше разум будет,
Чем плоть истлеет наша, —

Страданья длить не стану
(Прости, Господь Пречистый!):
Дойду до Мартабана,
Мартабан (Моутама) — залив на севере Андаманского моря у берегов Мьянмы; прим. НО
Чтоб сделаться буддистом.

V.
И всё ж куда вернее,
Что смерть — уничтоженье.
О Франция! мы с нею,
Страною Просвещенья!

Попов лукавых байка —
Спасенье, вера, гнозис!
Испей меня, Хозяйка
Артериосклероза!
Затвердение артерий, являющееся одной из основных причин разрушительных процессов старения; здесь — один из важнейших атрибутов смерти; АК67КФ

Пусть, проклят людьми,
Без виски засохну,
В канаве подохну
Иль в постели с блядьми!

На свалке я рос,
В грязи алкогольной!
Пусть сдохну, как пёс;
Помру — и довольно!
(АК67Ф) ↑

¹⁶ Надеюсь, здесь не покажется неуместным краткий отчёт о происхождении этих стихов. Задумка сложной пародии на Браунинга (под названием «День Вознесения и Пятидесятница») появилась в пятницу, 15 ноября 1901 года. В этот день я покидал Цейлон, где находился несколько месяцев, практикуя индуистские медитации и разоблачая лживость миссионеров в перерывах между охотой на крупного зверя. На следующий день я написал «День Вознесения», а «Пятидесятницу» — в воскресенье, сидя во дворе бунгало на Мадуре. Эти исходные наброски были невелики по сравнению с нынешней поэмой.

«День Вознесения» состоял из:

«I flung out of chapel and church…» (стр. 144);
«Pray do not ask me where I stand!..» (стр. 146);
«…But why revile…» (стр. 147);
«Here’s just the chance you’d have! Behold…» (стр. 149);
«I will not now invite attack…» (стр. 151), до слов «O never in Heaven — but in Hell!..» в русском переводе: «Искать — не в Небесах — в Аду!..»; НО (стр. 160);
«You see I do not base my thesis…» (стр. 161 и до конца).

«Пятидесятница» состояла из:

«To-day thrice halves the lunar week…» (стр. 164);
«How very hard it is to be…» (стр. 168), до слов «Are chess play, conjuring. “Proceed!”…» (стр. 170);
«My wandering thoughts you well recall!..» (стр. 171), до слов «All-Power can be all-Wickedness…» (стр. 172);
«Nor lull my soul in the caress…» (стр. 172), до слов «Of the beholder and the vision…» (стр. 174);
«How easy to excite derision…» (стр. 176 и до конца).

Поскольку на русский язык поэма не переводилась, нумерация страниц даётся по оригинальному тексту, а первые строки фрагментов приведены более полно; НО.

«Берешит» десь — произведение Кроули, упомянутое в «Пятидесятнице»; НО была написана в Дели, 20 и 21 марта 1902 года. Первоначально это произведение называлось «Рождество Кроули». Оно было издано в частном порядке в Париже, в январе 1903 года. Эту работу (вместе с «Наукой и буддизмом») я добавил, дабы завершить логическую последовательность с 1898 года до наших дней. Все они, однако, неоднократно пересматривались. Где бы в них ни обнаруживался пробел в аргументации, добавлялись вставки, пока они не приобрели блеск восхитительного хризолита. Более всего их было сделано, когда над Лагерем Страдания и Лагерем Отчаяния (ледник Чогори) проносились утомительные летние часы 1902 (подумать только!) года, в те редкие промежутки времени, когда заботы о вшах, консервах, малярии, непитьевой воде, боли во всём теле, умственном истощении и непрестанной метели оставляли место недолгим вспышкам какой бы то ни было более возвышенной формы интеллектуальной деятельности, нежели непрестанная концентрация на сиюминутных делах лагерной жизни. Последующая и последняя правка отняла бОльшую часть моего времени зимой 1902-1903 гг. Рукопись была принята издательством «S. P. R. T.» в мае того же года, и после самой-самой-распоследней правки, к которой вынудило меня моё ирландское происхождение, она ушла в печать. (АК67Ф)

Данная сноска не имеет прямого отношения к самому тексту. Однако в оригинале поэмы «Меч Песни» она стоит именно здесь, поэтому мы не сочли возможным исключать её. (НО)
↑

¹⁷ Ср. Уотли, «Откровение государства будущего». (АК67Ф)
↑

¹⁸ В «Евангелии от Святого Бернарда Шоу» — «over» («над»), но в подлиннике «Меча Песни» — «ever» («всегда»). (БХ)
↑

¹⁹ Из «Меча Песни», Алистер Кроули. Бенарес, 1904. (АК)

Алистер Кроули. Меч Песни: День Вознесения, ст. 528-643. (АНО)

Стихотворные переводы этих отрывков, а также фрагмента из «Мировой трагедии» в следующей главе, носят черновой характер. Когда появятся полные качественные переводы этих двух поэм, мы заменим приведённые здесь цитаты на окончательные варианты. (НО)
↑

²⁰ «Халдейские оракулы», §§94, 167. ↑

²¹ Кэрд, Джон (1820—1898) — шотландский теолог, автор труда «Введение в философию религии» (1880) и проповедей, посвященных, в том числе, проблеме соотношения Бога и тварного мира. Сторонник теории имманентности божества миру; исследовал философию Спинозы и разделял многие его убеждения.
↑

²² «Ничто» (нем.).
↑

²³ «Всё» (нем.).
↑

²⁴ «The Dhammapada» (trans. Max Mϋller). // The Sacred Books of the East. Vol. X. Oxford, The Clarendon Press, ¹⁸⁸¹. Подразумевается буддийская концепция нирваны как «угасания», прекращения всех состояний.
↑

²⁵ Хьюэлл, Уильям (1794—1866) — английский ученый, теолог, философ и историк науки. Упоминая о «метре «InMemoriam»», Кроули иронизирует над известным циклом стихотворений Альфреда Теннисона «In Memoriam» («Памяти А^ртура Г. Г^аллама», 1833—1850).
↑

^>26 См. труды Луллия, Декарта, Спинозы, Шеллинга. — Примеч. А. Кроули.
↑

²⁷ Сатана как реально сущая и самостоятельная сила зла; нижний треугольник Гексаграммы. — Примеч. А. Кроули.
↑

²⁸ Энциклопедия «Британника». // Искусство. // Метафизика. — Примеч. А. Кроули.

Мэнсел, Генри Лонгвилль (1820—1871), бакалавр богословия — английский философ и теолог, автор статьи «Метафизика» в энциклопедии «Британника» за 1860 год; с 1868 года — декан собора Святого Павла.
↑

²⁹ «Начала метафизики», Макмиллан. — Примеч. А. Кроули.

Дойсен, Пауль Якоб (1845—1919) — немецкий востоковед, санскритолог и философ, последователь Шопенгауэра, друг Ницше и свами Вивекананды. Автор ряда трудов по философии индуизма. Его работа «Начала метафизики» (1877) была опубликована в английском переводе в 1894 году издательством «Макмиллан».
↑

³⁰ Или, как сказал один мальчик из воскресной школы, «веровать — значит, знать, что это неправда, но все равно верить». Но мне приятнее было процитировать Дойсена, потому что это едва ли не единственная фраза из всех его сочинений, с которой я могу согласиться. — Примеч. А. Кроули.
↑

³¹ На голых рационализациях здесь далеко не уедешь. Но если внимательно и упорно изучать тонкие нюансы и различия, лежащие в основе всех этих примеров, в нас так или иначе может пробудиться интуитивное, или непосредственное, восприятие искомой сути. — Примеч. А. Кроули.
↑

³² Старательно избегая самого этого термина. — Примеч. А. Кроули.
↑

³³ Это выражение было употреблено в первом издании; я оставляю его здесь как злую шутку. — Примеч. А. Кроули.
↑

³⁴ См. предыдущее примечание. — Примеч. А. Кроули.
↑

³⁵ Вопрос о том, насколько уместно представлять категории в виде измерений, здесь обсуждаться не будет. Это очевидно любому, кто изучал интегральное исчисление или хотя бы понимает геометрическое значение выражения x⁴. — Примеч. А. Кроули.
↑

^>36 Цитата из драматической поэмы Э.Ч. Суинберна «Аталанта в Калидоне» (рус. пер. В. Исакова).
↑

³⁷ Сравните эту теорию с учением Герберта Спенсера («Основные начала», часть I) и обратите внимание на явное расхождение между ними. Подробнее об этом различии см. мой очерк «Наука и буддизм». — Примеч. А. Кроули.

Герберт Спенсер (1820—1903) — английский ученый и философ-позитивист. В его труде «Основные начала» (1862) выдвигается тезис о существовании непознаваемых первопричин всего сущего.
↑

³⁸ «0×∞ = неизвестное конечное число».
↑

³⁹ «Неизвестное конечное число = 0×∞»
↑

⁴⁰ Здесь можно отметить, что различие между этой теорией и привычным представлением об имманентности вселенной совершенно очевидно, хотя, быть может, существует лишь на словах. Но преимущество нашей теории — в том, что мы ничего не гипостазируем и, таким образом, избегаем необходимости что-либо объяснять. Вопрос «Как возникло ничто?» не нуждается в ответе. — Примеч. А. Кроули.
↑

⁴¹ См. «Вопросы царя Милинды», том II, стр. 103. — Примеч. А. Кроули.

Имеется в виду диалог «Милиндапанхья» («Вопросы Милинды»), в котором индо-греческий царь Милинда (Менандр), завоевавший значительную часть Северной Индии в середине II века н.э., задает вопросы буддийскому мудрецу Нагасене, а тот в своих ответах излагает основные положения буддийского учения. Кроули ссылается на вопрос №65 в английском переводе Т.У. Риса-Дэвидса (XXXV—XXXVI тома серии «Священные книги Востока», 1890, 1894). Отвечая на вопрос о «том на свете, что не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком», Нагасена говорит: «…пространство <…> не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком, и нирвана <…> не порождена ни деянием, ни причиной, ни сроком», — а затем обосновывает отсутствие причин возникновения нирваны именно невключенностью последней ни в какие категории.
↑

⁴² См. также «Эволюцию и нравственность» Гексли. — Примеч. А. Кроули.

«Эволюция и нравственность» — лекция, прочитанная английским биологом и философом-дарвинистом Томасом Генри Гексли (1825—1895) в Оксфордском университете и вошедшая в собрание его эссе 1893—1894 годов. Среди прочего, Гексли утверждает: «Страдание есть удел всей семьи одаренных чувствами существ — оно составляет существенную часть космического процесса» (рус. пер. К.А. Тимирязева).
↑

⁴³ Сама по себе причинность — идея вторичная и, в силу ограниченности ее роли в волевом акте, непостижимая (Г. Спенсер, указ. соч.). Уже одно это соображение добавляет немало веса тем позициям, на которых стоят агностики и, тем паче, буддисты. — Примеч. А. Кроули.
↑

⁴⁴ В главе «Познаваемое» своих «Основных начал» Г. Спенсер перечисляет факты, лежащие в основе этого обобщения, и не доходит до него самого лишь на один шаг. Можно добавить, что этот закон почти, а то и безоговорочно, аксиоматичен, поскольку сформулировать его противоположность было бы невообразимо трудно, если не вовсе невозможно. — Примеч. А. Кроули.
↑

⁴⁵ Подробнее о дхьяне см.: Алистер Кроули. Книга Четыре. Мистицизм и магия. М.: Ганга, Телема, 2008, стр. 68—78.
↑

⁴⁶ Составляющие «благородного восьмеричного пути» буддизма.
↑

⁴⁷ То есть, со Свами Виве Анандой — мадам Хорос, историю которой можно отыскать в сборниках решений по уголовным делам. — Примеч. А. Кроули.

Мадам Хорос — мошенница, выдававшая себя за посвященную ЗЗ высокой степени; подробнее см.: Эллик Хоув. Маги Золотой Зари. М.: Энигма, 2008, стр. 353—356, 409—410.
↑

⁴⁸ Пересказ рассуждения из 3-й главы труда Свами Вивекананды «Раджа-йога» (1896).
↑

⁴⁹ Вала — тот, кто связан с чем-либо по роду своей деятельности. Так, джангли-вала — человек, который живет в джунглях или связан с ними по роду занятий (например, дикарь или лесничий). — Примеч. А. Кроули.
↑

⁵⁰ Индуист осознаёт это не хуже прочих и называет Атмана Сат-Чит-Анандой, вкладывая в это понятие, скорее, идею превосходства над всеми противоположностями, нежели гегельянский принцип примирения противоположностей (которое не следует путать с их взаимным отождествлением). Мы отвергли бесконечность как математическую фикцию; но это опровержение было бы применимо к ней и в том случае, если бы мы рассуждали о ней как о Боге. — Примеч. А. Кроули.

Сат («бытие»), чит («мышление») и ананда («блаженство») — в индуизме: характеристики трех аспектов Атмана, в совокупности описывающие его природу. Также термином «Сат-чит-ананда» обозначается трансцендентное бытие вне двойственности как проявление изначального, естественного, духовного уровня, качественно тождественного божественному.
↑

⁵¹ Три Драгоценности (Триратна) — столпы буддийского учения: Будда, дхарма (закон, который Будда открыл людям) и сангха (община буддийских монахов).
↑

⁵² «Слава Тебе, Благословенный, Совершенный, Просветленный!» — Примеч. А. Кроули.
↑

⁵³ Западную версию этого принципа, на Востоке давно ставшего общим местом, см. у Беркли и его толкователей. Как ни странно, Гексли тоже утверждает этот факт, причем почти в тех же самых словах.

Мне приходило на ум, что систему веданты можно мистическим образом превратить в буддийскую при помощи следующего силлогизма: Бог = Бытие (Патанджали) Бытие = Ничто (Гегель) Бог = Ничто (буддизм).

То же самое можно выразить на языке религии: никто не станет отрицать, что монотеизм, облагороженный при помощи символа да, становится эквивалентен пантеизму. А пантеизм по сути своей тождествен атеизму, с чем без труда согласятся, в первую очередь, противники того и другого.

Если эту мысль уже высказывал кто-нибудь до меня, приношу свои извинения: все эти тождества слишком уж очевидны. — Примеч. А. Кроули.
↑

• 
  Алистер Кроули. Псалом 1
• 
  Альфред де Мюссе. Гамиани, или Две ночи бесчинств
• 
  В ложе
• 
  Псалом 2
• 
  Шатёр
• 
  Карл Смелый (Анна Гейерштейнская, дева Мрака)