Религия Будд есть практическая философия в самом возвышенном смысле слова. Это не собрание догм, которые необходимо принять и в которые следует уверовать с безусловной и безрассудной верой, но ряд утверждений и суждений, которые, прежде всего, должны быть интеллектуально поняты и осознаны; кроме того, их нужно применять к каждому действию нашей повседневной жизни, их нужно практиковать, ими нужно жить настолько, насколько позволяют силы. На этом факте исключительно практичной природы нашей религии снова и снова настаивают наши священные писания. Если человек знает наизусть тысячу строф Закона, но не следует ему, он непричастен к Дхарме[1]. Если же человек знает и практикует единственную строфу Закона, он причастен к Дхарме, он — истинный последователь Будды. Именно практика Дхармы, а не простое заучивание принципов, отличает истинного буддиста; это исполнение Пяти Наставлений[2], а не их повторения на языке пали; это привнесение в свой дом, в свою повседневную жизнь великих законов любви и справедливости, которые делают человека Саммадиттхи[3], а не простое рассмотрение истин Дхармы как красивого и поэтичного утверждения Законов, слишком сложных для того, чтобы им следовать. Дхармой следует жить, поступать в соответствии с нею, ощущать её высшим божеством в наших сердцах, высшим мотивом наших жизней; и тот, кто делает это наилучшим образом, — истинный последователь Учителя: не тот, кто называет себя «буддистом», но тот, чья жизнь исполнена любовью, которой учил Будда.

И поскольку наши жизни полны страданий, поскольку следовать за благим Законом всегда и везде очень трудно, мы не должны разочаровываться в том пути, о котором узнали, и продолжать жить той жизнью, что полна лишь мирских желаний и забот. Ибо разве не Учитель наставлял нас: «Не думай легкомысленно о добре: “Оно не придёт ко мне”. Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Умный наполняется добром, даже понемногу накапливая его»[4]? Тот, кто прилагает все усилия, тот, кто стремится, невзирая на все неудачи, следовать тому, что является благим, сторониться того, что является злым, — такой человек ежедневно крепнет для своей борьбы; и победа над всяким ложным желанием, всякое проявление любви и всякое доброе побуждение взращивают нашу силу сопротивляться злу, непрестанно взращивает нашу силу жить воистину правильной жизнью.

Итак, всей практике буддизма, всему благому Закону, которому мы, кого называют «буддистами», должны стремиться следовать, Татхагата подвёл итог в одной-единственной строфе: «Неделание зла, обретение заслуги благими делами, очищение своего ума — вот учение всех Будд»[5]. Поэтому мы, называющие себя буддистами, стараемся жить, исполняя эти три правила. Все мы знаем, что значит «неделание зла»; мы подробно останавливаемся на действиях, являющиеся дурными, когда говорим о Панча-шила. Отнимать чужую жизнь, забирать то, что не принадлежит нам по справедливости, жить нечистой жизнью, говорить то, что является ложным, или жестоким, или недобрым, и искать удовольствие в наркотиках и напитках, подрывающих умственные и нравственные способности, — таковы злые действия, которых мы должны избегать. Жить в мире и любви, платить добром за зло, быть почтительными, терпеливыми и скромными, — вот некоторая часть того, что, как мы знаем, является добром. Разумеется, все мы можем стараться жить так, в соответствии с первыми двумя пунктами этой строфы; мы можем стремиться внести эту практику в нашу повседневную жизнь. Но способ очищения мысли, способ взращивания мыслей, являющихся добрыми, подавления и преодоления мыслей, являющихся дурными, методы, которыми разум должен обучаться и развивается, — эти вещи менее известны; они менее испытаны и менее понятны.

Итак, цель этой статьи — изложение того, что написано в книгах по методам развития и очищения разума; изложение того, как можно следовать этому правилу и жить по нему; ибо этот способ в некотором роде важнее прочих; поскольку он, по сути, включает оба других правила, являясь их венцом и осуществлением. Избегать зла, творить добро: это лишь увеличивает наши заслуги, ведёт нас к новым жизням, более счастливым и куда более полным искушений, чем та, которой мы наслаждаемся ныне. Но когда заслуга, полученная таким образом, прожита и исчерпана, вращение великого Колеса Жизни снова приведёт нас к злу, к несчастливым жизням; ибо освобождение не достигается простым накоплением заслуг, и не через заслуги достигаем мы Великого Умиротворения. Обретение заслуг имеет второстепенное значение по сравнению с очищением и развитием нашего разума, но оно исключительно важно, ибо только практика шилы придаёт силу умственной концентрации, позволяющей достичь освобождения[6].

*

Дабы осознать, как достичь этой предельной и основной цели нашей буддийской веры, и прежде, чем мы сможем увидеть, почему некоторые практики помогают очистить наш разум, необходимо сначала рассмотреть природу разума — мыслей, которые мы стремимся очистить и освободить.

Изумительная психологическая система, провозглашённая нам нашим Учителем — читта[7], или сознание — описана как состоящая из неисчислимых элементов, называемых дхармами или санкхарами. Вероятно, самым лучшим и точным переводом слова дхарма или санкхара будет использованное в данном контексте слово стремления. Когда то или иное действие выполняется неоднократно; когда та или иная мысль неоднократно возникает в наших умах, — имеет место определённое стремление к повторению этого действия; определённое стремление к повторению этой мысли. Таким образом, каждая умственная дхарма, каждая санкхара стремится производить себе подобные и, таким образом, самовоспроизводиться; потому, на первый взгляд, нет никакой возможности улучшения положительных состояний. Но наш Учитель не только показал нам это стремление к самовоспроизведению, характерное для любых умственных состояний, но и научил тому, как можно использовать эту самовоспроизводящуюся энергию санкхар для подавления дурных состояний и для культивирования состояний, являющихся благими. Ибо хотя человек по природе своей обладает множеством мощных санкхар, стремящихся делать его сердитым или жестоким, мы знаем, что он, без сомнения, может преодолеть дурные санкхары практикой умственной концентрации на санкхарах противоположной природы, — практикой ежедневной медитации на сущность сострадания и любви. Благодаря этому он взращивает в своём разуме санкхары, способствующие человеческой любви и состраданию, и, поскольку «никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но любовью прекращается она»[8], дурные санкхары его природы, стремления к гневу и к жестокости, растворяются при возникновении новых стремлений к жизни и состраданию, как тьма ночи отступает пред славой зари. Таким образом, мы видим, что один из путей (и лучший из путей) преодоления дурных санкхар — систематическое культивирование посредством медитации качеств, восстающих против дурных стремлений, которые мы желаем устранить; и в этой важнейшей и самой практичной особенности рассмотренного метода — в определённых практиках медитации или умственной концентрации на добрых санкхарах — мы имеем ключ ко всей системе очищения и развития разума, которая составляет практическую действующую основу буддийской религии.

Если мы представим действие большого и сложного двигателя — машины, подобной той, что перемещает пароход по воде, — то увидим, что существует, прежде всего, один центральный и всеоперационный источник энергии; в данном случае пар, который вырабатывается в котлах. Эта энергия сама по себе ни хороша, ни плоха, она — просто Сила; и эта сила совершает либо полезную работу по перемещению, для которой она предназначается, либо вредную, вырываясь наружу, уничтожая, разрушая судно, ошпаривая людей до смерти и так далее; всё зависит от правильного и скоординированного действия всех разнообразных частей этого сложного механизма. Если золотники больших цилиндров открываются слишком рано и таким образом допускают пар прежде надлежащего срока, много силы будет потеряно на простое преодоление сопротивления пара. Если они остаются открытыми слишком долго, необузданная энергия пара будет растрачена вхолостую, и сила будет снова потеряна; а если они откроются слишком поздно, то большая часть импульса двигателя будет израсходована на бесполезное перемещение большой массы оборудования. И так — с каждой деталью механизма. В каждой части перводвигателя сосредоточена стремящаяся наружу паровая энергия; но энергию эту следует применять в каждой конкретной части машины верным способом, в верное время; иначе или машина не будет работать вовсе, или большая часть паровой энергии будет потрачена впустую на борьбу с собственной же противостоящей силой.

То же самое и с тонкими машинами мышления, — механизмами, бесконечно более сложными, обладающих гораздо большей силой для совершения доброго или дурного, чем самые изумительные из технических достижений человека, чем самый мощный двигатель, когда-либо созданный руками человека. Один большой двигатель в худшем случае, взорвавшись, может уничтожить несколько сотен жизней; в лучшем — перенести несколько тысяч человек, продвинуть торговлю, сделать комфортнее несколько сотен жизней; но кто может оценить силу одного человеческого разума, для доброго ли, для дурного ли? Один разум — разум такого человека, как Иисус Христос, — оказался способен приводить к мученической смерти многие миллионы людей, разрушать государства, религии и династии и вызывать невыразимые бедствия и страдания; другой разум — разум Будды, — обладая энергией того же порядка, но правильно используя её на благо других, смог привнести надежду в безнадёжные жизни миллионов и миллионов людей, тысячекратно увеличить сострадание и любовь одной трети человечества, помочь неисчислимому множеству существ достичь того умиротворения, к которому мы все так стремимся, — умиротворения, путь к которому столь трудно найти.

Но энергия, которую использовали эти два разума — одна и та же. Она сокрыта в каждом человеческом мозге, она создаётся с каждой пульсацией каждого человеческого сердца, и она — свойство всякой твари и единственный движитель в мире людей. Никакая идея, никакая мысль, никакие совершаемые в этом мире поступки — ни добрые, ни злые, — но эта высшая энергия, эта паровая энергия нашего мыслительного механизма — движитель и причина. Именно этой силой ребёнок учится говорить; именно этой силой Христос смог принести горе в тысячи жизней; именно этой силой Будда завоевал сердца одной трети человечества; именно благодаря этой силе столь многие следовали за ним на пути, провозглашённом им — Нирвана Марга, путь к невыразимому умиротворению. Имя этой силы — умственная концентрация, и в этом мире нет ничего — доброго ли, дурного ли, — что не было бы его проявлением. Она ткёт узорное полотно человеческих характеров и судеб на ткацком станке времени. Имя и форма — нити-близнецы, сплетаемые стремительными челноками этого ткацкого станка, добрые и злые дела и помыслы людей; полотно же это — результат неисчислимых жизней.

Именно этой силой самадхи[9] ребёнок учится ходить, именно этой силой взвесил Ньютон светила и миры. Это — паровая энергия человеческого организма, и сделает она нас великими или ничтожными, хорошими или дурными, — всё это — результат того пути, которым сила разума — вся совокупность санкхар — прилагает и использует эту энергию. Если санкхары взаимодействуют должным образом, если их изменчивые функции хорошо скоординированы, то такой человек будет обладать великой силой для добра или для зла; взглянув же на одного из слабых разумом, вы можете быть уверены, что его санкхары работают одна против другой; и даже главная сила, сила самадхи, бывает растрачена впустую одной частью разума для преодолении собственной энергии в другой.

Если квалифицированный инженер, хорошо знакомый с функциями каждой детали двигателя, захочет разобраться машиной, части которой работают несогласованно, из-за чего она растрачивает впустую поставляемую энергию, ему придётся разобрать такую машину по винтику, здесь подрегулировать клапан, там — эксцентрик; он будет отслеживать результат своих действий с каждым движением всего механизма, и так до тех пор, покуда детали не начнут работать слаженно, покуда двигатель не сможет в полной мере использовать получаемую энергию. Так же следует обращаться и с механизмом нашего разума: каждому со своим. Прежде всего тщательно изучаем комплектацию наших санкхар, чтобы понять, чего нам недостаёт, чтобы увидеть, где наша ментальная энергия используется должным образом, а где расходуется впустую; затем продолжаем шаг за шагом настраивать все рабочие части нашего мыслительного механизма, пока каждая не будет работать должным образом, и пока весь этот огромный и сложный комплекс нашего существа не заработает на достижение единого итога, — итога, ради которого и прилагаем мы свои усилия: цели, которая пока что далеко от нас, хотя и не настолько, чтобы мы не могли трудиться ради её достижения и, в конечном счёте, достичь её.

Но как нам настроить и изменить санкхары нашей природы? Если часть наших мыслительных механизмов хочет расходовать нашу энергию неправильно, хочет позволять нашей энергии течь в неправильные каналы, как мы можем излечить её? Возьмём ещё один пример из мира механики. В локомотиве имеется деталь под названием золотник. Эта деталь самая важная, ибо её задача — выпускать пар в рабочую часть механизма; и от его точной работы зависит эффективность всего локомотива. Главная сложность с золотником заключается в том, что его поверхность должна быть совершенно, почти математически, гладкой; и до сих пор не существует машины, позволяющей отшлифовать его до такой степени. И вот что мы делаем: мы используем силу пара, самого сильного пара, который и придаёт поверхности золотника необходимую гладкость. Клапан, выровненный настолько, насколько это может сделать машина, устанавливается в должное место, и туда впускается пар; таким образом, некоторое время золотник выполняет свою работу под очень высоким давлением и в очень быстром темпе. Пока он движется взад и вперёд под этим неимоверным давлением, простого трения цилиндра во втулке оказывается достаточно, чтобы стереть небольшие шероховатости, которые иначе породили бы весьма существенные утечки. То же самое необходимо проделать и с нашим разумом. Мы должны брать наши благие и полезные санкхары одну за другой и подвергать их дополнительному избыточному давлению особой умственной концентрации. Благодаря этому добрые санкхары сделаются в десятки раз эффективнее; утечки энергии прекратятся; а мыслительный механизм с каждым днём будет работать всё гармоничнее и мощнее. С момента достижения умственного образа[10] препятствия (т. е. действия противостоящих санкхар) изучаются, утечки (асава; слово, переводящееся обычно как порок, буквально означает утечка, — т. е. утечка энергии существа через неправильные каналы) устраняются, а разум достигает сосредоточения с помощью «приближающейся» концентрации[11].

Рассмотрим теперь, откуда берутся эти санкхары, эти рабочие части нашего мыслительного механизма. Обратите внимание на ребёнка, который учится говорить. Он слышит звук и учится связывать этот звук с той или иной идеей. Силой своей умственной концентрации ребёнок хватается за этот звук, повторяет его силой своих подражательных санкхар, а последующее усилие концентрации запечатлевает этот звукообраз в определённых клеточках коры головного мозга, где она остаётся как слабая санкхара, готовая откликнуться, когда возникнет такая необходимость. Затем однажды случается нечто, напоминающее о связанной с этим звуком идее, и тогда требуется издать его, дабы получить некий желаемый объект. Всю силу разума дитя концентрирует на запоминающей коре своего мозга, пока слабая санкхара — та характерная черта мысленного отражения звука, что таится в крохотной клеточке мозга — не будет обнаружена и, словно натянутая струна на ветру, не донесёт до ума слабый отзвук породившего её звукообраза. Следующим усилием концентрации (уже не в запоминающей области, а в речевом центре мозга) голосовые связки ребёнка напрягаются особым образом, необходимым для воспроизведения данного звука; мышцы губ, гортани и языка совершают необходимые движения; дыхательный аппарат управляется так, чтобы только нужное количество воздуха прошло сквозь голосовые связки; и когда ребёнок говорит, он повторяет слово, которое прежде выучился связывать с целью своего насущного желания. Таков процесс формирования санкхар. Чем чаще идея возвращается к ребёнку, чем чаще происходит она через вышеупомянутые процессы, — тем чаще в сознании ребёнка происходят процессы умственной концентрации, или самадхи, на этой особой последовательности действий ума и мышц, тем сильнее становится набор задействованных санкхар, пока ребёнок не начнёт вспоминать необходимый звукообраз и совершать всю совокупность сложных движений органов речи без сколь угодно заметной дополнительной концентрации ума; в результате цепочка ассоциаций — особым образом согласованные действия памяти и речи — утверждается в существе ребёнка на основании прошлых концентраций как мощная санкхара, и санкхара эта будет возвращаться всякий раз при необходимости выразить это изначальное самадхи, пока слова не станут слетать автоматически, без особых усилий.

Итак, мы видим, что санкхары возникают при любом действии умственной концентрации. Чем сильнее (или чем чаще) происходит самадхи, тем сильнее будут и производимые санкхары; поэтому, в частности, чтобы слово неизвестного языка смогло стать санкхарой, чтобы его можно было с лёгкостью вспомнить в дальнейшем, необходимо или одно значительное усилие концентрации, или множественные повторения слова с незначительным усилием.

Таким образом, согласно методике, указанной нам нашим Учителем, есть лишь два практических способа развития и очищения разума: во-первых, саммасати, внимательное созерцание предмета для постижения их природы (в нашем случае — исследование или анализ дхарм нашей собственной сущности); а во-вторых, саммасамадхи, или использование сил концентрации, чтобы, в конце концов, благие состояния, благие дхармы в нас стали сильными санкхарами. Что же до дурных состояний, к ним стоит относиться просто как к утечкам основной силы; и лекарство от них (как и в случае с прохудившимся золотником локомотива) — уверенная практика противоположных по своей природе благих состояний. Таким образом, прежде всего нам нужно силою весьма тщательно проанализировать и изучить состояния, присутствующие в нас, при помощи саммасати, а затем заняться концентрацией на благих состояниях, особенно на тех, что стремятся преодолеть наши конкретные недостатки.

*

Под умственной концентрацией подразумевается интенсивность мыслей, медитация лишь на одной из них единомоментно. Для начинающего это довольно трудно. Например, вы садитесь медитировать на любовь; а через полминуты вдруг обнаруживаете, что думаете о каких-то позавчерашних разговорах. Поначалу так бывает всегда. Будда уподоблял человеческий разум в начале подобной практики самадхи телёнку, привыкшему бегать туда-сюда в поле без запретов или помех, а потом привязанному верёвкой к колышку. Верёвка — это практика медитации; колышек — конкретный объект, выбранный для медитации. Сначала телёнок пытается вырваться на свободу, мечется из стороны в сторону; но верёвка, которой он привязан, всякий раз останавливает его на определённом расстоянии от колышка. Если он — беспокойный телёнок, это может продолжаться довольно долго; но рано или поздно он успокаивается, видя тщетность борьбы, и ложится возле колышка. Так же и с разумом. Сперва, подвергнутый этой дисциплине концентрации, он пытается вырваться, скачет во все стороны; и если это — обычный беспокойный разум, ему потребуется много времени, чтобы осознать бесполезность своих попыток. Но всегда, когда вы отходите на некоторое расстояние от колышка, то есть от объекта медитации, тот факт, что вы медитируете на него, действует на вас как верёвка, и разум вспоминает, что колышек был объектом медитации, и возвращается к нему. Когда разум, став концентрированным и устойчивым, ложится, наконец, рядом с колышком и больше не пытается сбежать от объекта медитации, тогда концентрация достигнута. Но для этого требуется много времени и очень усердная практика; а чтобы сделать эту самую трудную часть практики проще, предлагается ряд методик.

Одна из них доступна нам благодаря действию определённых санкхар. Всем известно, как приобретаются привычки, особенно к тому, что делается в конкретное время суток. Так мы привыкаем просыпаться в определённый час утра, и мы всегда стремимся проснуться в это время. Мы привыкаем ужинать в семь часов и практически не чувствуем голода до этого времени; а если мы изменим время ужина, сначала мы обязательно проголодаемся в семь, но, не получив пищи некоторое время после семи, перестанем испытывать голод и вскоре привыкнем к новому порядку вещей. В результате практика любого действия, постоянство обращения к любому набору идей в определённое время дня формирует в нас очень мощное стремление к ежедневному повторению этих идей или к практике этих действий в то же самое время.

Теперь мы можем использовать эту привычку ума к определённому часу в нашей медитативной практике. Выберите определённое время; всегда практикуйте в один и тот же час, — и даже если вы уделяете этому лишь десять минут, практикуйте именно в это время. Вскоре разум выработает привычку, и вы увидите, что вам гораздо проще сконцентрироваться в это время, нежели в любое другое. Кроме того, мы должны учитывать воздействие на разум наших физических действий. Если мы только что поели, большая часть нашей свободной энергии расходуется на помощь в пищеварении; поэтому в такое время разум сонлив и вял, и в этом случае мы не можем использовать всю нашу энергии на концентрацию. Поэтому выбирайте время, когда желудок пуст, — и, конечно, наилучшее время с этой точки зрения — утром, сразу после пробуждения. Ещё одно обстоятельство, которое поначалу будет сильно мешать вам сконцентрироваться — звуки, особенно внезапные, неожиданные. Поэтому лучше выбирать такое время, когда рядом нет людей, когда шума настолько мало, насколько это возможно. Здесь мы снова видим, что для этого наиболее подходит раннее утро или поздний вечер, и вообще, проще всего сконцентрироваться или сразу после пробуждения, или вечером, прямо перед сном.

Ещё одно обстоятельство, влияющее на санкхары — место. Если немного подумать, вы заметите, как сильно место влияет на ваш разум. Ум торговца может быть полон забот; но едва он доберётся до своей конторы или торговой точки, как все его тревоги проходят, и он — само внимание: умелый, способный делец. Врач может быть уставшим и полусонным, когда его поднимает среди ночи неотложный вызов; но стоит ему оказаться на рабочем месте — там, где он привык работать, то есть у постели больного, — как мощная ассоциация места побеждает его усталость и умственную вялость, и он преисполняется бодрости: все его способности настороже, его разум работает на том высочайшем уровне, который требуется от человека столь сложного рода занятий. Так и во всём: торговец за прилавком, капитан на корабельном мостике, механик в машинном отделении, химик в лаборатории, — эффект места на разум всегда пробуждает особый набор санкхар: санкхары, которые связывает с этим местом сознание. Возможно, существует ещё и некая неосязаемая, но действующая на разум атмосфера мысли, привязанная к месту, в котором регулярно повторяются определённые действия, определённые мысли. Поэтому, оказавшись в монастыре, мы ощущаем великое безмолвие и покой. Монастырь — место, где жизнь защищена, где люди глубоко задумываются о великих тайнах жизни и смерти; это дом тех, кто посвятил себя практике медитации; это центр религиозной жизни людей. Если люди желают развлечься, «кафедра» и имущество для этого есть у них дома или в деревне; но если они чувствуют себя склонными к религии, то идут в монастырь. Большинство мыслей, возникающих в монастыре — мирные, спокойные, святые; и эта атмосфера мира, спокойствия и святости, кажется, проникает повсюду и заливает всё вокруг, пока стены, и крыша, и настил — нет, больше, самое основание священной ограды — не пропитаются этой атмосферой святости, словно отдалённым тонким ароматом, который сложно унюхать, но легко ощутить. Быть может, некая неуловимая, но более грубая часть мыслематерии цепляется за самые стены места; трудно утверждать наверняка, но если завязать глаза чувствительному человеку и подвести его к храму, он скажет, что это спокойное и святое место; если же подвести его к бойне, он будет чувствовать себя неуютно или тревожно.

Итак, для практики медитации нам следует выбирать место, наиболее подходящее для нашей работы. Конечно, благодаря такому особому набору полученных санкхар места весьма полезным будет наличие у вас особого уголка, предназначенного исключительно для этой практики, куда не ступала бы нога постороннего; но, особенно для мирянина, это довольно сложно. В «Вишуддхимагге» даются инструкции, как священнослужитель, практикующий камматхану[12], должен выбрать некое безлюдное место на небольшом расстоянии от монастыря — пещеру или небольшую хижину, которой будет пользоваться он один. Но, поскольку столь идеальное убежище мирянину найти проблематично, он может подобрать наиболее подходящее для себя место: такое, где его вряд ли потревожат во время практики; и, по возможности, это не должно быть место, где он обычно спит, ибо, пока мы будем пытаться свести все мысли к одной, санкхары такого места будут клонить нас ко сну, а это как раз главное, чего мы пытаемся избежать. Однажды выбрав время и место, важно не изменять их, пока способность к концентрации окончательно не утвердилась.

Ещё стоит обратить внимание на положение тела. Если мы пытаемся медитировать стоя, большая часть энергии уходит на поддержание позы. Ложиться тоже не стоит, ибо эта поза ассоциируется в наших умах с засыпанием. Поэтому лучше всего медитировать сидя. Вернее всего сидеть, скрестив ноги, как Буддарупа[13], ибо это положение создаёт в умах буддистов много добрых санкхар.

Далее возникает наиглавнейший вопрос: на что медитировать. Объекты медитации можно разделить на сорок основных типов; и в старину тот, кто желал заниматься камматханой, пошёл бы к какому-нибудь почтенному человеку, давно практикующему и достигшему великого духовного знания, благодаря которому этот архат[14] посоветовал бы, который из сорока типов лучше всего подойдёт кандидату. Но сейчас это вряд ли возможно, поскольку мало кто практикует камматхану; поэтому практически невозможно найти человека с такой духовной интуицией. Потому лучшее, что мы можем сделать — заняться теми формами медитации, которые более всего развивают в нас высшие качества: любовь, сострадание, сочувствие, непричастность к мирской жизни и заботам; теми формами саммасати, которые дадут нам точное восприятие нашей природы и страдания, изменчивости, отсутствия неизменной души[15] у всех вещей в сансара-чакре[16]; и теми формами, которые лучше всего успокоят наши умы, заставляя нас думать о святом и прекрасном: например, о жизни Будды, об освобождающей природы Дхармы, которой он учил, и о чистой жизни, которую ведут его бикшу.

*

Как мы выяснили, сильная санкхара может возникнуть одним из двух способов: либо одним значительным усилием концентрации, либо множеством небольших. Поскольку начинающему сложно прикладывать значительное усилие, проще всего взять одну идею, которая может быть выражена в нескольких словах, и повторять эти слова про себя снова и снова. Причина использования словесной формулы в том, что из-за сложности вовлечённых в образование слов процессов головного мозга эта привычка к безмолвному повторению может создавать очень сильные санкхары: слова служат мощнейшим якорем в деле обращения к представляемым ими идеям. Чтобы учитывать число произнесённых формул, буддисты используют чётки из 108 бусин, что очень удобно. Так формируется образ Великого Учителя: кто-то размышляет о его любви и сострадании, о его великой жизни, полной преданного духовного служения всем и каждому; кто-то представляет образ Учителя, пытаясь представить, как он учит несущей освобождение Дхарме; и всякий раз, когда мыслеобраз тускнеет, произносится «буддануссати» («созерцаю Будду»), и при каждом повторении передвигается одна из бусин. Точно так же можно созерцать Дхарму и Сангху[17], кому что ближе.

Но, возможно, лучшей из всех многочисленных медитаций является медитации на Четыре Возвышенных Состояния — Чатур-Брахмавихара. Она успокаивает и концентрирует читта очень сильным и действенным способом; кроме того, она склонна усиливать самые лучшие качества нашего разума. Надо сесть (желательно — лицом к востоку); и (после размышлений о достоинствах Триратна[18], изложенных в формуле «Ити пи со Бхагава…»[19] и далее по тексту) сконцентрировать мысли на идее любви; представьте луч любви, идущей из сердца и охватывающей всех обитателей восточной четверти мира, и повторяйте формулу: «И да проникнет его разум в восточную четверть мира с мыслями о любви — с сердцем любви великой, могучей и неизмеримой, — пока во всей восточной четверти мира не останется никого, кто не захлестнули бы его мысли о любви, сердце любви великой, могучей и неизмеримой». И, произнося эти слова, вы представляете свою любовь, текущую на восток подобно великому и расширяющемуся лучу света; сперва вы думаете обо всех своих друзьях, о тех, кого вы любите, и наполняете их своими мыслями о любви; затем вы размышляете обо всех тех бесчисленных созданиях восточной четверти, которых вы не знаете, к которым вы безразличны, но которых желаете полюбить, и наполняете их лучом любви тоже; и, наконец, задумайтесь о тех, кто противостоит вам — о ваших врагах, причинивших вам вред, — и, усилием воли, наполните их своей любовью тоже, «пока во всей восточной четверти мира не останется никого, кто не захлестнули бы ваши мысли о любви, сердце любви великой, могучей и неизмеримой». Затем вы представляете такой же луч любви, исходящей из вашего сердца в сторону вашей правой руки; и мысленно повторяете ту же самую формулу, заменяя «восточный» на «южный», и выполняете на эту сторону ту же последовательность действий. То же самое проделайте на запад и на север, пока ваши мысли о любви не проникнут в каждое существо вокруг по всем четырём направлениям. Потом, повторяя ту же самую формулу, представьте, как ваша мысль опускается вниз, охватывая и поглощая всех обитателей низших миров, и, наконец, поднимается вверх и наполняет теплом вашей любви всех обитателей горних. Так медитируйте на любовь ко всем существа по всем шести направлениям пространства; на этом ваша медитация любви завершена.

Точно так же и с той же самой формулой продолжайте медитацию на три других возвышенных состояния. Размышляя обо всех тварях, вовлечённых в колесо сансары, в бесконечную скорбь существования (и прежде всего о тех, в ком эта скорбь проявлена сейчас более всего: о слабых, несчастных, больных и падших), направьте к ним луч жалости и сострадания по всем шести направлениям пространства. И так, заливая всех созданий мыслями о сострадании, переходите к медитации счастья. Медитируйте обо всех счастливых, от самой низкой радости мирской любви к высочайшему счастью свободных от всякого греха, неизъяснимому блаженству тех, кто достиг Нирвана-дхармы. Попытайтесь прочувствовать счастье каждого из этих счастливцев, погрузиться в радость их сердец и жизней и усилить её; проникайте по всем шести направлениям мыслями о счастье, сочувствием ко всему счастливому, справедливому, доброму.

И, наконец, созерцая всё злое, жестокое и дурное, что есть в мире, всё то, что искушает людей, сбивая их с путей святости, проникнитесь непричастностью ко всем злым тварям, понимая, что всё зло в них возникает по незнанию, от асавы — утечки ментальной энергии в неправильные каналы; поймите, что ваш долг — не судить или оскорблять их, но лишь быть непричастными к их злу; когда же вы закончите и эту медитацию непричастности, ваша медитация на Четыре Возвышенных Состояния — на любовь, сострадание, счастье и непричастность — завершена. Медитация любви позволит вам преодолеть ненависть и гнев; медитация сострадания — санкхары жестокости и злобы; медитация счастья покончит с чувством зависти и преступными намерениями; медитация же непричастности лишит вас всякой склонности к злым делам и мыслям. Усердно практикуя эти Четыре Возвышенных Состояния, вы с каждым днём будете становиться всё более любящими, сострадающими, счастливыми самым возвышенным счастьем и непричастными к личной неудаче и злу. Этот метод медитации столь силён, что даже непродолжительная практика приносит свои плоды: плоды, которые, как вы обнаружите, проявятся в вашей жизни и в мыслях, принося умиротворение и радость и вам, и окружающим.

*

Кроме того, существует очень важная практика саммасати — исследование природы вещей, позволяющее понимать, что всё в колесе сансары обладает тремя характеристиками: страданием, изменчивостью и отсутствием неизменной души; что нет ничего, лишённого этих трёх свойств; и что только правильное размышление и правильное созерцание могут освободить вас от них и открыть вам путь к умиротворению. А поскольку люди погружены в мирскую суету; поскольку наши жизни состоят, в основном, из мелочных ненавистей, любовей и страхов; поскольку мы думаем, прежде всего, о собственном обогащении, и о тех, кого мы любим земной любовью, и о своих врагах, и о прочих мелких проблемах нашей повседневной жизни, — так сложно добиться этого правильного восприятия, так сложно осознать его как абсолютную истину в глубине наших сердец. Мы считаем, что у нас единственная жизнь и одно тело; поэтому мы бережём их с великим вниманием и заботой, расходуя полезную ментальную энергию на эти преходящие вещи. Мы считаем, что у нас единственное жизненное состояние; и потому слишком озабочены тем, как улучшить его и преуспеть.

«“Сыновья — мои, богатство — моё”, — так мучается глупец. Он ведь сам не принадлежит себе. Откуда же сыновья? Откуда богатство?»[20] Но если бы мы сумели обернуться назад по обширной лестнице наших неисчислимых воплощений, если бы мы сумели увидеть, как прежде мы стояли на всех разнообразных ступенях, имели бесчисленные богатства, бесчисленных детей, неисчислимых любимых и жён; если бы мы сумели обернуться назад и увидеть постоянное и неизбежное страдание всех наших прошлых жизней; если бы мы смогли понять наши вечноменяющиеся мысли и желания и всю ту могущественную фантасмагорию иллюзий, что кажется нам реальностью; если бы мы только сумели сделать это, то, конечно же, смогли бы постичь всю полноту страданий и тщетности земной жизни, смогли бы познать и осознать три характеристики всего сущего; тогда, несомненно, наше желание покинуть этот бесконечный круг страданий возросло бы настолько, что мы приложили бы все старания, дабы достичь освобождения.

Для обретения знания о прошлых рождениях существует путь: медитативная практика, посредством которой оно может быть получено. С первого взгляда оно потрясает; но в действительности в этом нет ничего чудесного или противоестественного: это всего лишь способ совершенствования памяти. Как мы знаем, память — это, прежде всего, функция физического мозга: мы можем запомнить что-либо потому, что мыслеобразы происходящего записываются в маленьких серых клеточках коры головного мозга, преимущественно в левой передней доле. Поэтому естественно задаться вопросом: «Если память — как это и есть на самом деле — хранится в физическом мозге, как мы можем без всяких сверхъестественных способностей вспомнить то, что случилось до его возникновения?» Ответ прост: действительно, наш мозг не существовал до рождения, и потому все наши обычные воспоминания — воспоминания о том, что случилось в этой жизни.

Но в чём причина той особой, характерной для нас структуры мозга? Прошлые санкхары. Определённая и специфичная природа конкретного мозга, которая, в частности, и отличает один мозг от другого, которая позволяет одному ребёнку проще изучить что-то одно, а другому — другое; значительные различия в наклонностях и всё прочее, что даёт каждому из нас уникальный набор желаний, способностей и мыслей. Какая сила создаёт столь разительные отличия одного разума от другого? Мы утверждаем, что это — действие наших прошлых санкхар, целая череда санкхар наших прошлых жизней, предначертанная до нашего последнего рождения, пока мозг был ещё в процессе формирования своих характерных особенностей. И если высшая мозговая деятельность определяется приобретённым на протяжении всей череды наших жизней стремлениями, то каждая возникающая у нас мысль, каждая идея и желание определяют свойства нашего разума, оставляя слабый, но неизгладимый след на структуре нашего нынешнего мозга, пока эта изумительная структура не станет похожей на некий древний палимпсест — пергамент, на котором поверх старых затёртых надписей наносятся всё новые и новые письмена. Наши подслеповатые глаза способны прочитать лишь последний слой, но есть способы, позволяющие всем этим древним увядшим символам проявиться снова; и это вполне достижимо. Чтобы прочесть увядшие письмена, мы используем глаз, чувствительность которого к тончайшим оттенкам цвета и структуры намного превосходит нашу собственную; мы делаем фотографию пергамента на особо восприимчивые к тончайшим оттенкам пластинки; и, в соответствии с выбранной экспозицией — временем, когда объектив камеры глядит на пергамент, — слои один за другим отпечатываются на этих пластинках, и лист, где невооружённый человеческий глаз не различает ничего, кроме единственной надписи, раскрывается множеством древних, потерянных и потускневших текстов, пока все они не становятся чёткими и разборчивыми. То же самое, если подумать, должно быть и с человеческой памятью; со всеми бесчисленными компонентами этой бесконечно сложной составляющей разума.

Всё, что может прочесть человек обычным мысленным взором — не более чем верхняя, разборчивая запись, отчёт о нынешней жизни. Но все отчёты о каждой мысли и о каждом действии всего нашего кармического прошлого, записи, на которых основана наша нынешняя жизнь, все эти особые элементы разума должны лежать там же, различимые для тренированного взгляда; поэтому нам не надо ничего, кроме чувствительного мысленного взора, чтобы диковинный палимпсест — история неисчислимых эпох, приведшая к возникновению этого изумительного документа, памяти нашего разума — стал различим ясно и отчётливо, словно отдельные картинки на светочувствительных пластинках.

Порой и правда случается, что одна (возможно, последняя) из этих старинных записей предстаёт столь явственно и чётко, что некоторую их часть может прочесть ребёнок; не в этом ли причина тех странные случаев случайного, неунаследованного гения, что являются неразрешимой загадкой для западных психологов? Крохотное дитя, ещё почти не умеющее ходить, ещё почти не способное к членораздельной речи, видит фортепиано и ползёт к нему — и его необученные, детские пальчики начинают играть; а всего через несколько лет, после небольшого обучения и практики, такой ребёнок уже в состоянии исполнять сложнейшие партитуры — музыкальные пьесы, которые в состоянии сыграть лишь самые опытные музыканты. Было немало таких детей, чьи способности прославились по всей Европе. Или, например, Смитон[21], один из наших величайших инженеров. Ребёнком (он был сыном необразованных крестьян) он, не имея специального образования, строил свои детские мосты через окрестные ручьи, и эти мосты выдерживали людей и скот. Лет десять назад в Японии появился ребёнок, который, ещё младенцем увидев однажды чернила и кисточку (какими пишут японцы и китайцы), радостно подполз к ним, дотянулся до них пухлыми ручонками и начал писать. К пяти годам, ещё не умея как следует выговаривать слова, этот ребёнок уже свободно писал по-китайски: это очень сложное письмо, на овладение которым у обычного человека уходит лет десять-пятнадцать, — а этот пятилетний ребёнок владел им в совершенстве. Его способности демонстрировали перед всей страной и даже перед японским императором; и возникает вопрос: откуда у детей могут взяться такие способности? Несомненно, благодаря тому, что последние записи в книге их умов всё же остались ясными и чёткими для них; благодаря тому, что некий специфический набор санкхар их прошлого воплощения был настолько силён, что отчёт о нём до сих пор можно прочесть.

Итак, в нашем нынешнем мозге хранятся увядшие записи всех наших бесчисленных воплощений; тысячи, десятки тысяч, сотни миллиардов отчётов, один под другим, ждущие только глаза, способного узреть, взгляда натренированной и развитой памяти, способной прочесть их, отделить один от другого, как отпечатки на фотопластинках, и способ, которым можно натренировать свой мысленный взор, таков:

Сядьте в своём месте для медитаций, думая о текущем моменте. Затем начинайте «думать назад». Вспомните, как вы входили в комнату. Вспомните, как вы подошли к комнате, и так далее, переживая в обратном направлении всё, что вы сделали за день. Затем перейдите прямо к своему утреннему пробуждению, и, возможно, вы сможете припомнить некоторые сны, а затем пустоту, а затем ваши последние мысли вечером перед сном, и что вы сделали перед отходом ко сну, и так далее, назад, к моменту вашей прошлой медитации.

Это очень сложная практика; даже не пытайтесь сразу двигаться более чем на одни сутки: пока что вы не сможете сделать это достаточно хорошо и упустите множество важных деталей. Практикуя понемногу, вы обнаружите, что вспоминаете прошедшие события всё чётче и чётче; и эта практика поможет вам в повседневной жизни, так как ваша память в целом значительно улучшится. Когда восстанавливать события одного дня станет легко, постепенно увеличивайте время, над которым медитируете. Проживайте то, что происходило за неделю до занятия (здесь можете рассматривать только самые значимые события), потом за месяц, потом за год, и так далее. Вы сможете вспомнить каждую позабытую деталь пройденного пути; вы сможете глубже и глубже погружаться в свои сны; вы обнаружите, что стали вспоминать сновидения куда полнее, чем когда-либо прежде. Поэтому продолжайте, всё дальше и дальше углубляясь в прошлое, и всякий раз вы будете вспоминать всё больше давно забытых подробностей. Вы вспомните мелкие неприятности вашего детства; вспомните, как проливали слёзы от непосильной задачи — научиться ходить и говорить; и, наконец, после долгой и упорной практики вы вспомните момент своего рождения.

Даже если вы не продвинетесь дальше, эта практика и без того принесёт немалые плоды. Вы на удивление улучшите свою память во всех отношениях; и получите чрезвычайно ясное восприятие изменчивой природы ваших желаний, ума и воли даже в ранние годы жизни. Но проникнуть за точку рождения очень сложно, ибо, как понимаете, вы уже не считываете достаточно ясные свидетельства этой жизни, но пытаетесь прочесть более слабые, глубоко записанные санкхары, отпечатавшиеся у вас в голове. Вся эта практика служит прояснению вашего мысленного взора; и, как я уже сказал, он, несомненно, станет куда более ясным, чем прежде; вопрос лишь в том, насколько ясным. День за днём вспоминая важнейшие события своей жизни, однажды вы, наконец, пересечёте то тёмное пространство между смертью и рождением, где все санкхары раскрываются, словно семя в земле, дабы породить новую жизнь; и однажды вы вдруг вспомните свою смерть в вашей прошлой жизни. Это очень болезненно, но важно достичь этого ощущения несколько раз, ибо в миг, когда человек столь близок к смерти, разум автоматически проходит тот самый процесс вспоминания, над которым вы так долго бились, и благодаря этому вы сможете подобрать ключи ко всем событиям этой прошлой жизни.

Едва сложный момент перехода от рождения к смерти пройден, остальное, как говорится, пойдёт как по маслу. Теперь вы сможете вспоминать дела и мысли ваших прошедших жизней день за днём; одна за другой, откроются они пред вашим мысленным взором. Вы увидите тысячу собственных жизней, вы ощутите тысячу смертей, вы будете страдать муками своих бесчисленных воплощений; вы поймёте, сколь мимолётными были их маленькие радости, какую цену вам приходилось платить снова и снова за малую толику счастья, — и сколь реальны и ужасны перенесённые вами страдания. Вы увидите, как годами изнурительного труда вы накапливали мизерные состояния и как горька была смерть, ибо ни золотинки из своих сокровищ вы не могли унести с собой; вы увидите бесчисленных женщин, о которых вы думали как о своей единственной и неповторимой, и многие множества существ, уловленных, как и вы, Колесом Жизни и Смерти; кто-то из них теперь — ваш отец, ваша мать, ваши дети, кто-то из тех, кто был друзьями — теперь враги. Вы увидите благодеяния — исполненные любовью дела и мысли, дающие богатый урожай, — и печальную жатву волчцов и терний — урожай вековых заблуждений. Вы увидите не имеющую начала ткань ваших жизней с вечноменяющимся узором, простирающуюся назад, назад, назад, в зияющую бездну минувших лет, и тогда, наконец, вы узнаете — и поймёте. Вы поймёте, почему счастливая жизнь, которой мы так жаждем, никогда не будет достигнута; вы осознаете страдание, изменчивость и отсутствие неизменной души в каждой из жизней, как не смогут научить вас этому никакие книги или монахи; и теперь, в человеческом воплощении и со всем багажом знания, вы обретёте непреодолимое желание свершить могучее усилие — высшее усилие: пробудиться от дурных грёз существования, как просыпается человек от напугавшего его кошмара. И, как утверждают священные писания, это всепоглощающее стремление приведёт нас к освобождению.

*

Есть и ещё одна очень полезная форма медитации: тем более полезная, что не связана с определённым временем суток, но может совершаться в любой момент, всякий раз, когда у нашего разума выпадает свободная минутка. Это — махасатипаттхана, или великое созерцание. Наблюдайте и отмечайте в уме всё, что делаете, всячески стараясь понять, что всё зримое наделено тремя характеристиками: страданием, изменчивостью и оторванностью от бессмертного духовного принципа. Воспринимайте действия, которые совершаете, мысли, которые продумываете, ощущения, которые испытываете, как творимые кем-то посторонним; старайтесь думать не «я делаю то-то и то-то», а «происходит такое-то и такое-то действие». Возьмём, к примеру, движения тела. Когда вы идёте, концентрируйте всё ваше внимание на том, что вы делаете, в безличной форме. Думайте: «Вот он поднимает левую ногу», или, лучше: «Вот происходит левой ноги». «Затем поднимается правая нога, затем тело наклоняется немного вперёд и продвигается, теперь поворот направо, тут остановка». Точно так же практикуйте концентрацию ума на всех действиях, которые вы выполняете, на всех ощущениях, которые испытывает ваше тело, на всех мыслях, которые возникают в вашем разуме, и постоянно исследуйте каждый объект концентрации подобным образом (как в приведённом выше случае с прогулкой): «Что же идёт?» — и в результате тщательного анализа вы поймёте, что в теле идущего нет личности или души, но лишь особый набор химических элементов, объединённых и удерживаемых рядом в результате действия разнообразных сил (таких как когезия, химические связи и т. п.); что эти согласованные действия — движение и тому подобное — возникают благодаря неким координирующим факторам вследствие определённых химических реакций, происходящих в мозге, нервах, мышцах, крови и т. д. и параллельно с ними; что эта согласованность столь сложных явлений — равнодействующая бесчисленного множества подобных согласованных состояний; что равнодействующая всех предшествующих состояний и образует то, что мы называем живым человеческим существом; что благодаря некоторым другим изменениям и перемещениям составляющих мозг частиц возникает идея «я иду», но в действительности нет никакого «Я», чтобы двигаться и ходить, но лишь вечноменяющаяся масса подверженных распаду химических соединений[22]; что эта подверженная распаду масса химических соединений не имеет в себе ничего постоянного, зато подвержена скорби, страданию и истощению — физическому и умственному; что её основное стремление — производить всё новые и новые совокупности скоординированных сил схожей природы — новые санкхары, которые, в свою очередь, вызывают появление новых подобных комбинаций химических элементов, порождая бесконечную цепь существ, подверженных страданиям рождения, болезни, разрушения, старости и смерти; и что единственный способ прекращения бесконечной череды воплощений — следование Благородному Восьмеричному Пути, провозглашённому Саммасамбуддой; и что лишь прилежная практика его наставлений позволяет нам получить необходимую для достижения концентрации энергию; и что благодаря саммасати и саммасамадхи может наступить конечное освобождение от всех страданий; и что настойчивая практика медитации и созерцания открывает нам путь к освобождению: путь, ведущий к Нирване, состоянию неизменного умиротворения, и провозглашённый Учителем. Потому непрестанно размышляйте подобным образом о теле, ощущениях, мыслях, санкхарах и сознании.

*

Такова лишь малая толика Пути Медитации: пути, благодаря которому могут очищаться и совершенствоваться разум и сердце. Теперь же — несколько итоговых замечаний.

Прежде всего, имейте в виду, что никакие книги и беседы об этих техниках не заметят единого мига занятия ими. Их необходимо практиковать, а не размышлять о них; ибо лишь практикующий пожинает плоды медитаций.

Стоит остановиться ещё на одном моменте: касательно важности шилы. Сказано, что одна только шила не обеспечит достижения Нирвана-дхармы; но, тем не менее, шила имеет ключевое значение, ибо без шилы нет самадхи. Почему? Потому, что (возвращаясь к нашему сравнению с паровым двигателем) если самадхи (умственная концентрация) — это паровая энергия человеческого механизма, то огонь, нагревающий воду, огонь, создающий этот пар и поддерживающий высокое давление, — это энергия шилы. Тот, кто нарушает шилу, выпускает её огонь; и рано или поздно (в зависимости от накопленных запасов шилы) лишится всей или почти всей энергии. Поэтому шила имеет первостепенную важность; нам следует избегать зла, нам следует творить добро, ибо только так можно получить энергию на практику и применение нашей буддийской философии; только так можно исполнить третье правило из стиха, который мы разбирали в самом начале; только так мы можем действительно идти по стопам нашего Учителя и воплотить его Учение об очищении разума. Только этим путём, постоянно помня его последние слова: «Атакхо, Бхиккаве, аментайями во; Вайядхамма Санкхара, Аппамадена Сампадетха»[23].

Бикшу Ананда Меттейя[24]