I. УДИВИТЕЛЬНЫЕ ЧУДЕСА, СОВЕРШЕННЫЕ ЧАРОДЕЯМИ ДРЕВНЕГО ЦАРСТВА

Приведенные здесь сказки о чудесах волшебного искусства древних магов взяты из знаменитого папируса, некогда принадлежавшего мисс Весткар, а ныне хранящегося в Британском музее (Р. 3033). Этот папирус был записан профессиональным писцом в эпоху гиксосского владычества в начале II тысячелетия до н. э., возможно, для копирования учениками одной из жреческих школ. Папирус опубликован А. Эрманом («Die Marchen des Papyrus Westcar», 2 Bande. – Berlin, 1890 // Mitteilungen a.d. Oriental, Sammlungen der Konigl. Museum, Vols. V, VI). Повествование адресовано фараону Хуфу – Хеопсу древних греков, строителю величайшей пирамиды в Гизе; однако содержание вводной части не известно, так как начало папируса утрачено.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ ДЕДЕФХОРОМ

Первый рассказ был поведан Хеопсу его сыном Дедефхором, который, по-видимому, был мудрым и образованным царевичем, ибо упоминания о нем мы находим в рубриках 30 В, 64, 137 А и 148 Книги мертвых. Ему приписывали нахождение древнейших и наиболее важных глав этого произведения заупокойного культа. Чудо, о котором поведал Дедефхор, было сотворено великим врачом к херихебом (то есть главным жрецом-чтецом и магом) фараона Джосера, Имхотепом [1 — Имхотеп был великим архитектором и руководил всеми строительными работами фараона Джосера (III династия), в том числе постройкой знаменитой ступенчатой пирамиды в Саккаре. Впоследствии египтяне его обожествили. Прекрасное описание (с иллюстрациями) заупокойного храма, примыкавшего к пирамиде, и археологических исследований в Саккаре принадлежит перу С.Н. Фирта (The Times: May 19, p. 15).], хотя не известно, в чем конкретно оно заключалось. Рассказ чрезвычайно понравился Хуфу, и он приказал «принести жертву из тысячи хлебов, ста кружек пива и двух мер зерна для духа царя Джосера, правогласного, и заколоть для него одного быка. А также принести один хлеб, один маленький кувшин пива, порцию мяса и меру благовоний для духа Имхотепа».

ЦАРЕВИЧ ХАФРА (ХЕФРЕН) [2 — Строитель второй по величине пирамиды в Гизе.] РАССКАЗЫВАЕТ ВТОРУЮ ИСТОРИЮ

Царевич Хафра поднялся, чтобы рассказать свою историю, и начал:
– Я поведаю Твоему Величеству об удивительном чуде, совершенном во времена отца Твоего Небка [3 — Фараон III династии.] на пути следования его к храму Птаха [4 — Один из богов-демиургов, центр его культа был в Мемфисе.] в Анх-Тауи [5 — Один из эпитетов Мемфиса, в переводе означает «Жизнь Обеих земель».]. Когда прибыл Его Величество в Мемфис, принял он главного херихеба
Убаонера. А во время этого приема жена Убаонера заметила одного простолюдина, который был в свите царя, и овладела ею великая страсть. Поэтому послала она к нему свою служанку передать ему, чтобы он принарядился и пришел к ней. В то же время она послала ему сундук с богатыми одеяниями и украшениями, и он пришел с ее служанкой.

ПРОСТОЛЮДИН И ЖЕНА УБАОНЕРА ВСТРЕЧАЮТСЯ В САДУ

Когда миновало таким образом много дней, [простолюдин узнал], что у Убаонера есть беседка в саду около озера. И он пригласил [жену] Убаонера, говоря: «Ведь есть же беседка в саду Убаонера, вот и проведем там часок вместе!» И жена Убаонера приказала управляющему, приставленному к озеру: «Вели приготовить для меня беседку, что находится у озера». И [она вышла] и провела там три дня [с простолюдином], и она ела и пила [с ним], пока не зашло [солнце]. Когда же наступил вечер, он пошел и спустился к озеру [в сопровождении служанки. А управляющий все видел и примечал, что творилось у озера].

УБАОНЕР ЛЕПИТ ВОСКОВОГО КРОКОДИЛА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, управляющий пошел [и рассказал] о случившемся [Убаонеру, говоря: «То-то и то-то произошло вчера в беседке у озера».] И Убаонер сказал: «Принеси мой [ларец] из эбенового дерева с золотом», – [и он слепил] воскового крокодила длиной в семь [пальцев] (то есть приблизительно 50 см. – Прим. ред.). Затем он произнес над ним соответствующее заклинание и повелел: «Когда простолюдин придет, чтобы искупаться в моем озере, [схвати его и убей]».
Убаонер отдал воскового крокодила управляющему и сказал ему: «Когда простолюдин войдет в воду, как вчера, брось ему вслед воскового крокодила». Управляющий вышел и забрал с собой воскового крокодила.
Между тем жена Убаонера послала вновь передать управляющему, приставленному к озеру: «Приготовь беседку у озера – я приду туда». Беседка была приготовлена, женщина и ее служанка отправились и провели счастливый день с простолюдином.
Когда же наступил вечер, простолюдин спустился к озеру по своему ежедневному обыкновению. Управляющий бросил ему вслед в воду воскового крокодила, и тот превратился в настоящего длиной в семь локтей (около 3,5 метров) и схватил простолюдина. Убаонер ждал вместе с Величеством царя Небка в течение семи дней, [простолюдин же пребывал все это время в утробе крокодила] и не мог дышать. Когда истекли семь дней, царь Небка собрался [уезжать], тогда херихеб Убаонер [предстал перед ним] и сказал: «Не соблаговолит ли Его Величество посмотреть чудо, случившееся во время его правления и [в присутствии] Его Величества?» [Царь проследовал с ним к беседке, и Убаонер обратился к крокодилу, говоря]: «Покажи простолюдина!» Тогда крокодил вынырнул [из глубины озера] и показал его. И Величество царя Небка изрек: «Этот крокодил ужасен». Убаонер выступил вперед, дотронулся до крокодила, и тот превратился в [маленького] в руке его.
И главный херихеб Убаонер поведал Величеству царя Небка о том, чем занимался простолюдин с его женой в беседке. И Его Величество приказал крокодилу: «Забирай свою добычу!» Крокодил нырнул в озеро, унося простолюдина, и никто не знает, куда он с ним направился.

СУДЬБА ЖЕНЫ-ИЗМЕННИЦЫ

Величество царя Небка приказал отвести жену Убаоне-ра к северной стороне дворца, там ее сожгли и [пепел] бросили в реку.
[И царевич Хафра] изрек: «Смотри, вот одно из чудес, совершенных главным херихебом Убаонером, которое произошло во времена отца Твоего, Небка».
Его Величество фараон Хуфу приказал: «Пусть принесут жертву для духа царя Небка из тысячи хлебов, ста кувшинов пива, одного быка и двух мер благовоний, а для духа главного херихеба Убаонера – один пирог, одну кружку пива, порцию мяса и одну меру благовоний, ибо я убедился в его искусстве». И сделали все согласно повелению Его Величества.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ БАУФРА

Затем поднялся царевич Бауфра, чтобы говорить, и начал:
– Я поведаю Твоему Величеству об удивительном происшествии, случившемся во времена отца Твоего Снофру, о том, что совершил главный херихеб Джаджаеманх.
[Однажды царь Снофру заскучал и не находил ничего, чем бы развлечься. И он собрал своих придворных, живших во дворце], чтобы они придумали какое-нибудь средство развеселить его, но они не смогли ничего предложить. Тогда приказал Его Величество: «Ступайте и приведите ко мне главного херихеба, писца книг Джаджаеманха». Он был доставлен к нему тотчас же. И Его Величество обратился к нему: «Я собрал сановников дворца, чтобы они нашли какое-нибудь средство развеселить меня, но они ничего не придумали». И Джаджаеманх ответил ему: «Пусть Твое Величество спустится к озеру дворца и пусть снарядят для Тебя ладью с экипажем из всех красавиц внутренних покоев (то есть гарема). Сердце Твоего Величества возрадуется, когда увидишь Ты, как они гребут туда и обратно. И притом Ты посмотришь красивые заросли Твоего озера, его берега, окружающие поля, и сердце Твое освежится от этого зрелища».
И Его Величество ответил ему: «Я согласен прокатиться на ладье. Пусть принесут двадцать весел из эбенового дерева с золотом, с рукоятками из сандалового дерева, с тонкими золотыми выкладками. И пусть приведут двадцать девушек, прекрасных телом, с крепкими грудями и толстыми косами, чье лоно еще не открыто родами. И пусть доставят двадцать узких платьев из сетки и отдадут этим девушкам, чтобы они надели их вместо своей [обычной] одежды». И все было сделано, как приказал Его Величество. Они гребли туда и обратно, и сердце Его Величества наполнялось радостью, когда смотрел он, как они гребут. Но вдруг [руки девушки], которая задавала такт одному ряду, запутались в ее толстых косах, [они развязались], и новая малахитовая застежка в форме рыбки упала за борт. Девушка умолкла и перестала грести, и весь ряд девушек позади нее перестал [петь] и грести. Тогда Его Величество спросил у них: «Вы что, не собираетесь больше грести?» А они ответили ему, говоря: «Наша предводительница молчит и не гребет». Его Величество обратился к ней: «Почему ты не гребешь?» Она же ответила: «Это потому, что [моя] новая малахитовая застежка в форме рыбки упала в озеро». Царь сказал: «Что это значит? Продолжай грести. Я дам тебе другую застежку, когда мы вернемся во дворец». Она же ему в ответ: «А мне мой горшок до самого его дна милее любого другого» [6 — То есть: «Я желаю только свою вещь и никакую другую».].

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СОВЕТУЕТСЯ С ДЖАДЖАЕМАНХОМ

Его Величество возразил в гневе: «Что за чушь! Позовите ко мне главного херихеба Джаджаеманха». И тот был приведен тотчас же. Его Величество обратился к нему: «Джаджаеманх, брат мой, я поступил по совету твоему, и сердце мое возрадовалось при виде того, как они гребли. Но новая малахитовая застежка руководительницы [одного ряда девушек] упала за борт, и она замолкла и перестала грести, и нарушился ее ряд. Я спросил ее: «Отчего ты не гребешь?» Она же ответила: «Потому что моя новая малахитовая застежка в форме рыбки упала за борт». Я сказал ей: «Продолжай грести, я дам тебе другую взамен прежней». А она мне в ответ: «Мне мой горшок до самого его дна милее любого другого».

ВОЗВРАЩЕНИЕ МАЛАХИТОВОЙ ЗАСТЕЖКИ ЕЕ ХОЗЯЙКЕ

Тогда главный херихеб произнес свое заклинание слов власти. Он положил одну половину вод озера на другую и нашел малахитовую застежку лежащей на обломке черепахового панциря. Он принес ее и отдал хозяйке.
Что до воды, то в середине озера она была двенадцать локтей глубины, а когда оказалась перевернута, то достигла двадцати четырех локтей. Затем он произнес заклинание слов власти, которым обычно пользовался, и вернул воды на место к прежнему уровню.
Его Величество провел приятный день со своим двором и щедро наградил главного херихеба всякими прекрасными вещами.
[И Бауфра заключил: «Смотри, вот чудо, случившееся во времена отца Твоего, Снофру, благодаря действиям главного херихеба, писца книг Джаджаеманха».] И рек Его Величество: «Пусть принесут жертву для духа Величества царя Снофру из тысячи хлебов, ста кувшинов пива, одного быка и двух мер благовоний, а для духа главного херихеба, писца книг Джаджаеманха – один хлеб, один кувшин пива, порцию мяса и одну меру благовоний, ибо я убедился в его искусстве». И сделали все, как приказал Его Величество.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ЦАРЕВИЧЕМ ДЕДЕФХОРОМ

Затем царевич Дедефхор поднялся, чтобы говорить, и начал: «[До сих пор ты слышал примеры], известные нашим предкам, никто не ведает, где в них правда, а где ложь. [Я же могу представить тебе] мага, живущего в твое собственное время». Его Величество поинтересовался: «Кто же это, сын мой Дедефхор?»
И царевич Дедефхор ответил: «Это некий простолюдин по имени Деди, а живет он в Джет-Снофру [7 — Город в 40 милях южнее Каира.]. Ему сто десять лет, и он до сих пор съедает по пятьсот хлебов и по одной ляжке мяса и выпивает по сто кувшинов пива ежедневно. Он может приставить отрубленную голову к ее телу, и она приживется, и может заставить льва следовать за пятками его господина, причем повод его будет волочиться по земле. Известно ему число замков (или запертых отсеков?) сундука Тота». А Величество царя Хуфу занимался поисками замков (?) сундука Тота, чтобы изготовить подобные для своего Горизонта (то есть Великой пирамиды).
Тогда рек Его Величество: «Сын мой Дедефхор, ты сам и приведешь его ко мне». Были снаряжены корабли для Дедефхора и поплыл он вверх по реке к Джет-Снофру. Когда корабли причалили к берегу, ступил он на землю, воссел на носилки из эбенового дерева, рукоятки которых были выполнены из дерева сеснем [8 — Сеснем или сесенеджем — одна из редких пород дерева, вывозившаяся из Сирии; использовалась для изготовления дорогой мебели. – Прим. пер.] и украшены золотом, и двинулся дальше.

ПРИБЫТИЕ ЦАРЕВИЧА ДЕДЕФХОРА В ДОМ ДЕДИ

Когда царевич достиг места, где находился Деди, носилки поставили на землю, он сошел с них и приветствовал мага. Он нашел Деди лежащим на циновке (или матраце), причем один слуга поддерживал его голову, а другой растирал ему ступни. И сказал царевич Дедефхор: «Ты еще в том возрасте, который предшествует старости и дряхлости, когда далеко до смерти, пеленания (то есть мумифицирования) и кладбища, и ты еще можешь долго спать по утрам, не чувствуя беспокойства, уныния и изнурения. Я приветствую тебя, о почтенный! Я явился передать тебе повеление моего отца Хуфу – отведать богатых яств, которые дает царь, и кушаний тех, кто ему служит, и быть доставленным в благоприятное время к твоим праотцам, пребывающим в царстве мертвых [9 — То есть царь обещает магу оплатить его похороны за службу при дворе. – Прим. пер.]».
И ответил Деди: «В мире, в мире (то есть добро пожаловать, добро пожаловать), Дедефхор, о сын царя, любимый отцом своим! Да почтит тебя твой отец! Да выдвинет он тебя среди старших! Да одолеет твой ка твоего супостата! Да обретет твоя душа тайный (?) путь к вратам загробного мира! Приветствую тебя, о царский сын!»
Царевич Дедефхор протянул ему обе руки, помог подняться и повел его к берегу, все время поддерживая его. И произнес Деди: «Пусть дадут мне ладью, которая доставит ко мне детей моих и писания мои». И дали ему два корабля с командой, но Деди поплыл к северу на том корабле, где находился Дедефхор.

ПРИБЫТИЕ ДЕДИ К ЦАРЮ ХУФУ

Когда достигли они дворца, царевич Дедефхор отправился известить о своем возвращении Величество царя Хуфу. И сказал Дедефхор: «О царь, мой господин, я доставил Деди». Его Величество ответил: «Ступай, приведи его ко мне».
Затем Его Величество перешел в колонный зал, и Деди предстал перед ним. И Его Величество обратился к нему: «Как же так случилось, Деди, что я никогда не видал тебя прежде?» Деди ответил ему: «Приходит тот, кого зовут». И спросил Его Величество: «Правду ли говорят, что ты можешь вновь соединить отрубленную голову [с ее телом]?» Деди ответил: «Разумеется, могу, о царь, мой господин». Его Величество приказал: «Приведите из тюрьмы преступника, [приговоренного к смерти], чтобы его [приговор] был приведен в исполнение». Но Деди возразил: «Не человека, о царь, мой господин. Да не случится того, чтобы свершилось подобное [с одним] из паствы царя».

ЧУДЕСА, СОВЕРШЕННЫЕ ДЕДИ

Тогда поставили перед ним гуся и отрезали ему голову; [тушку] гуся отнесли в западный угол колонного зала, а голову – в восточный. Деди произнес заклинание, которым обыкновенно пользовался, и тушка встала и заковыляла переваливаясь, а голова [двинулась ей навстречу]. Когда они слились, гусь вскочил и загоготал.
Затем Деди принесли утку, и с ней он совершил то же самое. Его Величество приказал доставить к нему быка, тому отрубили голову, Деди произнес свое заклинание слов власти, и бык встал позади него, причем веревка, которой он был привязан, волочилась за ним по полу.

ТАЙНАЯ ГРОБНИЦА (?) ТОТА

И спросил царь Хуфу: «А что это говорят, будто ведомы тебе число и расположение замков (?) гробницы Тота?» Деди ответил: «Прости меня, о царь, мой господин, но я не знаю числа (?) замков (?), но знаю место, где они находятся». Его Величество спросил: «И где же?» А Деди ответил ему: «Есть сундук из кремня в палате, именуемой Домом Счета, в Гелиополе, [замки?] находятся в этом сундуке». (Далее несколько слов утрачено. [10 — Возможно, царь приказывает: «Доставь мне этот сундук».]) А Деди сказал: «О царь, мой господин, не я принесу их тебе». И спросил Его Величество: «Кто же тогда принесет их мне?» А Деди в ответ: «Старший из трех сыновей, находящихся в утробе Раджедет, принесет их тебе».
А Его Величество спросил: «Я желаю, чтобы ты сообщил мне, кто такая эта Раджедет». Деди сказал: «Она жена жреца Ра, владыки Сахебу [11 — Сахебу – область между Мемфисом и Гелиополем, где, очевидно, находился особый храм Ра.], которая зачала трех сыновей от Ра, владыки Сахебу. Он сообщил ей, что они займут верховные должности во всей этой стране и старший из них сделается верховным жрецом в Гелиополе».
И опечалилось сердце Его Величества. А Деди сказал ему: «Отчего растревожилось твое сердце, о царь, мой господин? Не из-за этих ли детей оно скорбит? Смотри, что я скажу тебе. Твой сын [12 — Хефрен (Хафра), сын Хеопса (Хуфу).], его сын [13 — Менкаура (Микерин), сын Хефрена.] и только потом один из них [14 — То есть один из трех сыновей Раджедет.]». А Его Величество спросил: «Когда же она родит [своих детей], [эта] Раджедет?» И ответил Деди: «Она родит [их] в пятнадцатый день первого месяца зимы». А Его Величество спросил: «Верно ли, что она [живет] на болотистой земле Канала Двух Рыб? Я сам туда отправлюсь и осмотрю храм Ра, владыки Сахебу». И Деди сказал: «В таком случае я сделаю так, что вода, покрывающая болотистую почву Канала Двух Рыб, поднимется на высоту четырех локтей (то есть достигнет семи футов, чтобы Его Величество мог доплыть туда на корабле)». И Его Величество отправился в свои покои.
Приказал Его Величество: «Пусть отведут Деди помещение в покоях царевича Дедефхора. Он будет жить с ним и получать довольствие в тысячу хлебов, сто кувшинов пива, одного быка и сто пучков овощей». И все приказания Его Величества были исполнены.

ТРИ СЫНА РАДЖЕДЕТ

Настал день, когда Раджедет ощутила острую боль от начавшихся схваток. Тогда Величество Ра, владыка Сахебу, обратился к Исиде [15 — Жена Осириса.], Нефтиде [16 — Сестра Осириса.], Месхенет [17 — Древняя богиня родов.], Хекет [18 — Богиня-лягушка, помогавшая роженицам.] и Хнуму [19 — Творец людей.], говоря: «Ступайте и помогите Раджедет родить трех детей, находящихся в ее утробе, каждый из этих детей будет править всей этой землей. Они построят вам храмы, наполнят пищей ваши алтари, умножат возлияния и увеличат число ваших жертвоприношений». И пошли эти богини, приняв вид танцовщиц, и с ними отправился и Хнум, неся их «имущество».
Пришли они к дому Ра-усера, мужа Раджедет, и нашли его в замешательстве, и загремели перед ним своими систрами и ожерельями. А он сказал им: «Госпожи мои, здесь страдает женщина, мучаясь родами». Они же ответили ему: «Дай нам взглянуть на нее, ибо мы умеем облегчать роды». И он сказал: «Проходите». Они вошли в комнату, где находилась Раджедет, и заперлись там с ней. Нефтида встала позади роженицы, Хекет облегчала роды, а Исида произнесла: «Не будь буен во чреве ради имени твоего, Усер-реф [20 — Напоминает имя первого царя V династии Усеркафа.]». И ребенок выскользнул ей в руки, он был в один локоть, с крепкими костями, пленка его была как золото, а волосы – из лазурита настоящего. Они обмыли его отрезали пуповину и посадили на кирпич, прикрытый полотном. Месхенет приблизилась к нему и сказала: «Царь это, который будет править всей страной», и Хнум наделил его телесным здоровьем.

РОЖДЕНИЕ ВТОРОГО РЕБЕНКА

Исида встала перед роженицей, Нефтида – позади нее, Хекет ускоряла роды. И Исида произнесла: «Не задерживайся в ее утробе в этом твоем имени Сах-Ра [21 — Напоминает имя второго царя V династии, Сахура.]». [С ребенком поступили так же, как с первым.]

РОЖДЕНИЕ ТРЕТЬЕГО РЕБЕНКА

[Когда этот ребенок] вышел, Исида сказала: «Не будь темен в ее утробе в этом твоем имени Кеку [22 — Напоминает имя царя Какай, третьего фараона V династии.] (то есть Тьма)».
И боги собрались уходить, после того как помогли Раджедет разродиться тремя детьми. И они сказали: «Радуйся, Ра-усер (или Усер-Ра), смотри: у тебя родилось трое детей». – «Мои госпожи, что я могу сделать для вас? Умоляю вас передать [этот] ячмень вашему носильщику, сложите его в ваши горшки (или коробы?) в уплату за вашу услугу». Хнум навьючил себя ячменем, и они ушли туда, откуда пришли.
Исида сказала [другим] богам: «Что это значит, что мы явились к ней и не сотворили ничего чудесного для тех детей, о чем можно было бы доложить их отцу, который нас послал?» И вот сотворили они три чудесных венца, подобных царским, и зарыли их в ячмень. Затем они вызвали бурю с дождем, пронесшуюся по небу, и вернулись в тот дом. Они сказали хозяину: «Пусть этот ячмень полежит здесь под замком, пока мы не вернемся, чтобы продолжить затем наше путешествие на север». Они сложили там ячмень и заперли комнату.

РАДЖЕДЕТ ОБНАРУЖИВАЕТ ВЕНЦЫ

А Раджедет очистилась четырнадцатидневным очищением [23 — Ритуальное очищение окуриванием благовоний после родов, в течение этого срока женщина считалась нечистой. – Прим. пер.] и спросила у служанки: «Всего ли в доме вдоволь?» И служанка ответила: «В доме всего довольно, кроме ячменя, который невозможно купить».
Раджедет спросила: «Отчего нельзя купить ячмень?» И служанка ответила: «Он весь никуда не годится, за исключением ячменя танцовщиц, который хранится в опечатанной комнате». И Раджедет сказала: «Пойди и принеси немного, а Ра-усер, когда вернется, возместит им его чем-нибудь».
И служанка пошла и открыла комнату, и вдруг послышались голоса, пение, звуки музыки и танцев, радостные крики – все то, что обычно сопровождает царский выход. Она вернулась и рассказала Раджедет о том, что услышала. Тогда Раджедет сама отправилась туда послушать, но ей не удавалось установить место, откуда раздавались эти звуки. Наконец она приложила ухо к зерновому ларю, и оказалось, что шум исходит оттуда. Тогда она поместила ларь в ящик, а его вложила в короб, имевший кожаные ремни для обвязки. Она поставила короб в кладовую (?), где хранилась ее собственная посуда, и заперла его там.
Затем воротился с поля Раусер, и Раджедет рассказала ему о случившемся. Его сердце преисполнилось радости, они сели и провели вместе приятный день.
Прошло несколько дней, и вот однажды Раджедет разгневалась за что-то на служанку и отхлестала ее. Служанка же сказала людям, которые были в доме: «[Почему она так со мной поступает?] Она родила трех царей. Я пойду и расскажу об этом Величеству царя Хуфу». Она вышла и направилась к своему старшему брату, сыну своей матери, – туда, где он был, а тот был занят связыванием льна на гумне. И он спросил ее: «Куда ты идешь, маленькая служанка?» Она же поведала ему о случившемся, а брат сказал ей: «Как могла ты сказать такое, а после явиться ко мне? Я выбью из тебя склонность к доносам». Он схватил пучок льна и задал ей жестокую трепку. Тогда служанка отправилась к реке зачерпнуть себе воды, но там ее схватил крокодил.
[На этом месте папирус обрывается.]

II. ЖАЛОБЫ КРАСНОРЕЧИВОГО КРЕСТЬЯНИНА ХУНАНУПУ

Текст этого произведения сохранился в четырех списках, выполненных иератикой, которые хранятся в Берлинском музее: публикации подготовлены совместно Гардинером и Фогельзангом в официальном издании музея (т. 4) и отдельно Фогельзангом (F. Vogelsang. Kommentar zu den Klagen des Bauern. – Leipzig, 1913). Эти папирусы относятся к концу XIX–XVIII вв. до н. э. – возможно, к правлению фараона Небкаура. Главного внимания заслуживает возвышенный и поэтичный стиль, в котором составлены жалобы.

ПРЕДЫСТОРИЯ СОБЫТИЙ

Жил некий человек по имени Хунанупу, был он крестьянин в Сехет-хемате (то есть в Соляном оазисе [24 — Вади-Натрон арабских географов – оазис в Ливийской пустыне, расположенный в тридцати милях к северо-западу от Каира.]), и была у него жена по имени Мерит. И сказал крестьянин своей жене: «Смотри, собираюсь я сходить в Египет, чтобы принести еды моим детям. Пойди в амбар, перемерь зерно, что хранится там, и скажи мне, много ли там еще осталось мер». Жена пошла и перемерила зерно, и оказалось, что осталось восемь мер. Тогда этот крестьянин сказал жене: «Отложи две меры для себя и своих детей, а из оставшихся шести мер приготовь хлеб и пиво, которые пойдут мне в пищу, день за днем, пока буду я в пути».

КРЕСТЬЯНИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ЕГИПЕТ

Затем крестьянин двинулся в Египет, нагрузив своих ослов натром, солью, прутьями из оазиса Фарафра, шкурами леопардов и волков, голубями и прочими птицами оазиса, лекарственными растениями, семенами кориандра, анисом, диким тимьяном, нарциссами, некоторыми видами фруктов, полудрагоценными камнями и всякими превосходными вещами Соляного оазиса.

КРЕСТЬЯНИН ВСТРЕЧАЕТ ЧИНОВНИКА ДЖХУТИ-НАХТА

И вот этот крестьянин двинулся на юг со своими ослами, направляясь к Нен-несу [25 — В Библии этот город упоминается под именем Ханеса (Исайя, XXX, 4), грекам он был известен под именем Гераклеополь, а арабским географам – под именем Ахнас.], и достиг области Перфефи, что к северу от Метнит. Здесь на плотине повстречался ему человек по имени Джхути-нахт, сын некоего Исри, – из младших служащих главного управляющего Ренси, сына Меру. Когда этот Джхути-нахт увидел ослов крестьянина, которых одобрило его сердце, он сказал себе: «О, если бы оказался у меня при себе образ какого-нибудь бога (то есть могущественный амулет), чтобы помог он мне захватить имущество этого крестьянина!»
Дом же этого Джхути-нахта стоял на земляной насыпи у дороги, которая была узкой, не шире головного платка (или салфетки). С одной стороны ее была вода [канал], с другой простиралось поле, засеянное dhura (просом?). И Джхути-нахт закричал своему слуге: «Поспеши, принеси мне поскорее кусок полотна из моего дома!» Полотно было принесено ему тотчас же. И тогда он разостлал полотно на земле на дороге, так что один его край плескался в воде, а другой прикрывал растущее просо.
И крестьянин вступил на дорогу, которой обычно пользовались люди, а Джхути-нахт сказал ему: «Берегись, о крестьянин, неужели ты осмелишься пройти по моему полотну?» Крестьянин же ответил ему: «Я пройду там, где тебе будет угодно, чтобы мой путь был добрым». И крестьянин двинулся вдоль берега по краю дороги, [чтобы не наступать на полотно]. Но Джхути-нахт сказал ему: «Что это? Не хочешь ли ты превратить мое поле в большую дорогу?» Крестьянин же ответил ему: «Моя дорога правильная. Склон крутой, и зерно проросло на дороге, а ты прикрыл его полотном. Неужели ты все равно не дашь нам пройти?» А пока он говорил это, один из его ослов захватил полный рот колосьев со стеблями. Тогда Джхути-нахт сказал: «Смотри, крестьянин, я отберу твоего осла, ибо он ест мои колосья, и он за свою наглость будет работать на меня».
Тогда крестьянин сказал: «Мой путь правильный. Так как одна сторона дороги была непроходима, я повел своего осла по другой стороне. Ты же хочешь отнять его потому, что он наполнил рот свой колосьями и стеблями. Но я знаю хозяина этого хутора – он принадлежит главному управляющему Ренси, сыну Меру. Он карает всех грабителей с большой дороги в этой области, так буду ли я ограблен в его владении?» И Джхути-нахт ответил ему: «Вот, правду говорят люди пословицей „Имя бедняка произносят только тогда, когда этого пожелает его господин». Ведь это я к тебе обращаюсь, а ты помышляешь о главном управителе». И вот Джхути-нахт схватил дубину из тамарискового дерева и отделал каждый член его тела, захватил ослов крестьянина и отвел их на свой собственный двор.
Крестьянин же горько зарыдал и громко возопил из-за побоев, которые пришлось ему претерпеть. А этот Джхути-нахт сказал ему: «Не возвышай так сильно голос, крестьянин, ибо смотри: ты во владениях Владыки Молчания [26 — То есть Осириса, владыки царства мертвых. – Прим. пер.]». А крестьянин этот ответил ему так: «Ты избил меня и отнял мое имущество. Не отнимешь ли ты теперь и мой голос, который испускает мое горло? Вот уж поистине Владыка Молчания! Верни мне мое имущество, и я не стану кричать и нарушать тишину (или мир)». И в течение следующих десяти дней этот крестьянин проводил все время здесь, умоляя Джхути-нахта возвратить [его добро], но тот человек не обращал на него внимания.

КРЕСТЬЯНИН ХУНАНУПУ ОБРАЩАЕТСЯ К ГЛАВНОМУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ РЕНСИ

Тогда крестьянин вышел на дорогу и направился к югу, к Нен-несу (Гераклеополь), чтобы принести жалобу главному управляющему Ренси, сыну Меру. И он нашел его выходящим из дверей своего дома, когда тот собирался спуститься в свою служебную барку. И сказал крестьянин этот: «Желал бы я, чтобы дано мне было ублаготворить твое сердце своим делом. Нельзя ли направить ко мне твоего доверенного слугу, чтобы через него поведать тебе о том, что со мной приключилось?» И главный управляющий Ренси, сын Меру, направил к нему своего доверенного слугу, и крестьянин прислал ему полный отчет о том, что с ним произошло. Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, предъявил обвинение Джхути-нахту перед всеми знатными вельможами, которые были с ним, и они сказали ему: «А вдруг этот крестьянин – один из собственных людей Джхути-нахта, который перешел от него к другому? Ведь именно так обычно они (то есть мелкие чиновники, подобные Джхути-нахту) и наказывают своих крестьян (или крепостных), которые уходят от них к другим. Так стоит ли подвергать наказанию этого Джхути-нахта за малое количество натра и соли, которое он захватил? Не лучше ли приказать, чтобы возмещение было дано за потерю натра и соли, и Джхути-нахт выплатит его?» Но Ренси, главный управляющий, сын Меру, хранил молчание и не ответил ни вельможам, ни этому крестьянину.

ПЕРВАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот этот крестьянин пришел к главному управляющему Ренси, сыну Меру, чтобы излить свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, наставник во всем, чего еще нет, как и во всем, что уже есть. Когда спускаешься (то есть плывешь) ты по Морю Правды и пересекаешь его, да не сорвется твой парус, да движется привольно твоя ладья (то есть не садится на мель). Да не постигнет несчастье твою мачту, да не отломятся никогда от каркаса рулевые стойки, да не наскочишь ты на мель на мелкой воде (?), да не увлечет тебя течение с твоего курса, да не испытаешь ты коварства реки и да не увидишь ты никогда лицо страха! Пусть робкие (или предусмотрительные) рыбы сами придут к тебе и ты поймаешь жирного гуся. Ибо ты отец сироте, муж вдове, брат женщине, которую отослали прочь (то есть разведенной?), и прибежище для лишившегося матери. Дозволь же вознести твое имя в этой стране превыше доброго закона; ты правитель, лишенный страсти к стяжательству, великий, свободный от малейшей низости, уничтожающий неправду и подпирающий истину, спешащий на крик обиженного. Покарай зло. Я взываю, ты слышишь ли? Исполни Закон, о достославнейший, которого восхваляют достославные. Устрани вещи, которые давят на меня. Смотри: я отягощен скорбью, смотри: я в тяжелой беде. Поддержи меня, ибо воистину я понес ужасные потери».

ЦАРЬ НЕБКАУРА [27 — Гераклеопольский царь, правивший между VI и XI династиями – возможно, Ахтой греческих царских списков.] ПОЖЕЛАЛ ЛИЧНО СЛУШАТЬ ЖАЛОБЫ ХУНАНУПУ

Такую речь произнес крестьянин во времена Его Величества царя Верхнего и Нижнего Египта Небкаура, право-гласного [28 — То есть царь объявлялся оправданным на суде Осириса.].
Ренси же, главный управляющий, сын Меру, отправился к Его Величеству и сказал: «Мой господин, я нашел одного крестьянина, который умеет говорить чрезвычайно мудро и красиво. Один из моих подчиненных обобрал его, и он явился ко мне с жалобой».
И Его Величество ответил главному управляющему: «Если желаешь видеть Меня здравствующим и довольным, то, что бы он тебе ни говорил, не отвечай ему, чтобы пришлось ему говорить как можно дольше. И пусть запишут все, что он скажет, и принесут Мне, чтобы Мы могли послушать его слова. Обеспечь пропитание его жене и детям [на время его отсутствия]. И пусть один из здешних крестьян пойдет и воспрепятствует нужде войти в его дом. Больше того, позаботься о том, чтобы у самого этого крестьянина была пища. И устрой все так, что, получая пищу день за днем, он не узнал бы, что эту пищу даешь ему ты. Его пищу будут давать его друзьям, а они уже будут передавать ее ему».
Тогда передали для этого крестьянина четыре хлеба и два кувшина пива. Главный управляющий обеспечил это и отдал его друзьям, а те принесли крестьянину. И в то же время главный управляющий Ренси, сын Меру, отправил послание правителю Соляного оазиса, приказывая ему обеспечивать жену крестьянина пищей ежедневно, и ей были доставлены три бушеля зерна.

ВТОРАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот пришел этот крестьянин, чтобы излить свою жалобу во второй раз, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, величайший из великих, богатейший из богатых, который воистину велик и богат перед всеми богачами! Ты опора небесного руля, ты анкерная балка земли, ты шнур чаши Весов! О опора руля, не отклоняйся вбок, о анкерная балка, не сгибайся, о шнур, не растягивайся. Разве станет великий человек захватывать то, что ему не принадлежит, и грабить того, кто одинок? Твое продовольствие в доме твоем – неужели это всего лишь кувшин пива и три хлеба [древнеегипетская поговорка]? И что ты будешь тратить, когда удовлетворишь мелких подчиненных? Смертный умирает со всеми своими подчиненными, но разве ты не человек вечности? Разве это не плохая вещь – весы неустойчивые, и стрелка весов, показывающая неверно, и хранитель закона, не исполняющий своих обязанностей?
Смотри: истина трепещет слабо в руках твоих, вырванная со своего места. Высокие чиновники (или судьи) творят дела неправедные. Решение выносится в пользу виновного. Ведущие следствие толкают к грабежу. Тот, кто должен обнаруживать ложь, сам порождает обман. Тот, кто должен давать дыхание, стягивает веревкой дыхательное горло. Кто призван оказывать помощь, останавливает дыхание. Кому следует распределять беспристрастно, становится вором. Кому вменено в обязанность изгонять насилие, сам прибегает к нему и целый город заставляет брать воду в своем водоеме. Кому предначертано бороться с преступлением, сам творит нехорошие дела».
Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, рек: «Что важнее для тебя – твое добро или расправа моего слуги?»
И крестьянин ответил: «Тот, кто меряет груды зерна для себя, блюдет собственный интерес, а тот, кто наполняет меры для другого, обманывает своих ближних. Кто приставлен следить за исполнением закона, сам отдает приказ грабить. Кто же положит конец этим постыдным деяниям, если тот, кто должен прекратить двойственное поведение, сам творит обман? Тот, кому следовало бы быть честным, оказывается нечестным. Кто должен был бы поддерживать другого, уговаривает его с затаенной злобой. Находишь ли ты в этом выгоду для себя? Лекарства не достаточно, несправедливость очень сильна. Благодетель приходит в место, где был вчера, и отдает приказ: „Твори добро творящему, чтобы он творил добро тебе». Такова благодарность творящему за то, что он сделал. Это означает откинуть назад нечто до того, как оно брошено, и отдать приказ тому, кто уже действует. А если вдруг настанет время, которое принесет разрушение и опустошение твоему винограднику, уменьшит число твоих пернатых и посеет смятение среди твоих гусей? Но тот, кто наделен зрением, идет вперед как слепец, кто наделен слухом, ведет себя как глухой, а кто должен наставлять на истинный путь, толкает к заблуждению…
Воистину, ты властен и могуществен. Рука твоя сильна, и сердце, может быть, и не помышляет о грабеже. Но сострадание покинуло тебя. Как же жаль несчастного, которого ты разорил! Ты похож на посланца бога-крокодила [29 — Имеется в виду бог Собек, почитавшийся в облике крокодила. С крокодилом часто сравнивали жестокого, берущего взятку чиновника. – Прим. пер.]. Смотри: ты страшнее Госпожи Чумы. Если у тебя ничего нет для нее, то и у нее ничего нет для тебя; чего ты не можешь сделать, не может и она.
Человек, наделенный имуществом, способен проявлять жалость, лишь беззаконник творит одно насилие. Грабеж – занятие тех, кто ничего не имеет, и воровство пристало нищим. Это несчастье для людей, у которых ничего нет, но достойны ли они ненависти, ведь они лишь заблудшие? Ты же изобилен своим хлебом и пьешь свое пиво, ты богаче любого трудяги. Если рулевой не следит за своим кораблем, то судно движется туда-сюда и плывет по воле волн. Фараон далеко в своем дворце, рулевое же весло в твоих руках, а вокруг тебя распространяются бедствия. Проситель долго стоит, судья же не может вынести решение, и люди спрашивают: „Кто этот человек, который так долго здесь дожидается?» Да будешь ты убежищем для людей, а твоя гавань – местом спокойствия. Но в твоем городе хаос! Разве не твой язык, который так надежен, виновен в этом искажении? Гибель это для человека, когда весь он зависим от этого искажения.
Не произноси лжи. Имей правильное мнение о чиновниках… Тот, кто слушает жалобы, получает корзины добра от вымогателей, для него привычна ложь, его сердце свыклось с ней. О самый знающий из людей, неужели ты так и не займешься моим делом? О прогоняющий всякую нужду, смотри: я на дороге и не могу двинуться вперед. [30 — Другой вариант перевода: «Ты, который удовлетворяешь каждую нужду в воде, смотри: я достиг тебя без корабля».] О доставляющий на берег тонущего и спасающий потерпевших кораблекрушение, избавь меня от моих бед и несчастий».

ТРЕТЬЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПЕРЕД РЕНСИ

В третий раз явился этот крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, ты Ра [31 — Ра в династический период почитался по преимуществу как бог солнца.], ты владыка неба среди своих чиновников. Существование всех людей зависит от тебя. Ты Нил, одевающий в зелень поля и заставляющий плодоносить истощенные земли.
Покарай разбойника с большой дороги. Защити того, кто беден. Не отгораживайся от истца. Позаботься о том, чтобы защитить себя, ведь вечность близка. Если желаешь себе благополучия, поступай по пословице: „Справедливость – это дыхание для ноздрей». Присуждай к битью того, кто достоин битья, – тогда никто не превзойдет тебя в справедливости. Разве могут колебаться ручные весы? Или напольные весы показывать ложно? Разве не сам Тот [32 — Тот – олицетворение разума и языка Ра, председательствующего при взвешивании сердца умершего в загробном мире. Тот почитался богом, исчисляющим срок человеческой жизни, и писцом Осириса.] взирает на одну из сторон? И неужели ты желаешь продлить несправедливость? Тогда ты сам можешь сравнить себя с ними: если один из трех снисходителен, тогда и ты обязан проявить снисхождение. Не говори по-доброму со злом и не ставь одного на место другого. Речь моя разрастается быстрее, чем [быстро растущее и дурно пахнущее] растение сенмит. Не отвечай на это, ибо, если ты польешь молодой росток, он вырастет в плотный куст. Рост его принесет бедствие. Если ты поставишь руль против ветра, течение увлечет тебя с верного курса. Позаботься же о том, чтобы не последовать ложным курсом, уступив заданному рулем направлению, ибо истинное решение состоит в творении справедливости.
Не произноси лжи, ведь ты так велик. Не будь легкомыслен, ведь внутри себя ты сохраняешь серьезность. Не говори неправды, ведь ты сам чаши весов. Не совершай ошибок, ведь сам ты прям.
Смотри: ты подобен ручным весам. Если они колеблются, то и ты колеблешься. Не садись на мель, когда держишь в руках рулевой канат. Натяни его. Когда преследуешь вора, сам не кради, ибо великий человек, впадающий в алчность, утрачивает величие. Твой язык укажет состояние стрелки весов, твое сердце послужит гирей, твои губы – каркасом весов (или опорой, стойкой). Если ты закрываешь лицо [33 — То есть смотришь сквозь пальцы. – Прим. пер.] перед творящим насилие, кто покарает преступные дела?
Смотри: ты подобен презреннейшему из прачек [34 — В Египте прачками были только мужчины. – Прим. пер.], который скуп и творит вред другим прачкам, который предпочитает нанимателя своему другу – наниматель ему и брат, когда приходит и дает ему работу.
Смотри: ты подобен перевозчику, который только того и перевезет, кто заплатит ему полную цену. Ты торговец, чья честность в плачевном состоянии.
Смотри: ты коршун (или сокол) с людьми и пожираешь мелких несчастных птичек.
Смотри: ты повар, чья единственная радость убийство, ведь за это его никто не упрекнет.
Смотри: ты пастух, который не защищает свое стадо от гибели. Почему ты не пересчитываешь свой скот? Ведь ты же терпишь убытки из-за прожорливого крокодила, хлева твои далеко от населенных мест. О ты, который может слышать, разве ты уже не услышал? Тогда почему же ты не слышишь в сей момент? Сегодня я прогнал прожорливого крокодила, когда он напал на стадо. Когда же ты наконец поймешь, что тайна истины открыта, а ложь повергнута на спину? Не откладывай на завтрашний день – когда еще он настанет, ибо никто не ведает, какие беды этот день принесет ему».
Такие слова произнес крестьянин этот перед главным управляющим Ренси, сыном Меру, у входа в зал суда. Затем главный управляющий приказал двум своим подчиненным задать этому крестьянину кнутов (то есть курбашей, кнутов из гиппопотамовой кожи), и они обработали каждый член его тела.
Тогда крестьянин сказал: «Смотри: ты город без правителя, судовая команда без начальника, корабль без капитана, полк без командира.
Смотри: ты сторож крадущий, правитель города, принимающий взятки, номарх, которому следует бороться с грабежами, а он сам подает пример ворам».

ЧЕТВЕРТАЯ ЖАЛОБА, КОТОРУЮ ХУНАНУПУ ПРОИЗНЕС ПЕРЕД РЕНСИ

И вот пришел крестьянин этот, чтобы в четвертый раз принести свою жалобу, и встретил Ренси, когда тот выходил из храма Хорсафеса [35 — Харсафес (или Арсафес) – форма солнечного бога Хора, центром его культа был город Гераклеополь.], и сказал ему: «О досточтимый, будь благословен Хорсафесом, выходящий из храма его! Справедливость погибла, и нет уже никого, кто мог бы похвастать, что поверг несправедливость наземь. Достигла ли берега огненная барка? На чем теперь переправиться через реку? А переправиться необходимо, даже если не хочешь. Разве можно благополучно достичь другого берега, переходя реку в сандалиях? Разумеется, нет.
Кто спит до того времени, когда солнце стоит высоко? Опасно путешествовать ночью и ходить по дорогам днем и разрешать людям жить по собственным законам. Смотри: бесполезно говорить с тобой, Справедливость прошла мимо тебя! Как тяжело бедняку, которого ты ограбил!
Смотри: ты жестокосердный охотник, который вбил себе в голову, что может делать все, что хочет, – пронзать бегемотов, стрелять в диких птиц, бить рыбу и ловить сетями гусей. Ни один человек, скорый на слово, не свободен от поспешных речей. Ни один легкомысленный человек не имеет серьезных намерений. Сердце твое должно смягчиться, когда ты узнаешь правду. Подчиняй свои страсти, чтобы даже тот, кто приходит к тебе молча, уходил удовлетворенным. Ничто не должно отталкивать человека, который старается ради правды, и, даже скорый на принятие решений, он ничего не разрушит.
Когда бедняк отдыхает и глаза его могут оглянуться по сторонам, его сердце преисполняется радостью. Не кичись превосходством в силе, чтобы скоро не посетило тебя несчастье. Сторонись зла, пусть не станет оно твоим спутником. Кто ест, тот и крепок. Кто говорит, тому и отвечают. Кто спит, тот и видит сон. Произносящий приговор сам никого не наказывает, ибо тогда он станет примером для творящих зло.
О глупец, смотри: ты попал в ловушку. О невежда, смотри: тебя спрашивают. Окунувшийся в воду, смотри: ты должен плыть. Кормчий, не дай твоему кораблю наскочить на мель. Податель жизни, не дай никому умереть. Разрушитель зла, не погуби. Ты тень прохладная, не погружай никого во мрак. Убежище, не позволяй крокодилу схватить то животное, которое ищет у тебя защиты. Четырежды взывал я к тебе, должен ли я обращаться к тебе весь день?»

ПЯТАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ОБРАЩЕННАЯ К РЕНСИ

И вот пришел крестьянин этот со своей жалобой в пятый раз и сказал: «О главный управляющий, мой господин. Один рыбак ловит копьем щуку, другой бьет острогой карпа, третий заманивает в ловушку окуня. Рыбаки отнимают рыбу у реки – смотри: ты подобен этим людям. Не лишай бедняка его имущества. Когда человек ничтожен, пойми, что он таков. Воздух – единственное, что есть у бедняка, затыкающий ему нос отнимает у него воздух. Ты должен наводить порядок, слушать споры, судить между двумя сторонами и карать разбой. Но смотри, что ты делаешь: ты покрываешь воров. Хотя сердце твое удовлетворено, ты превратился в злодея. Ты был назначен, чтобы стать плотиной для слабого, которая не даст ему утонуть. А ты море, увлекающее его прочь».

ШЕСТАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

И вот крестьянин в шестой раз явился, чтобы принести жалобу, и сказал: «О великий управитель, мой господин. Ты владыка, карающий преступление, проливающий свет на истину, питающий добро и искореняющий зло. Ты как насыщение, уничтожающее голод, одежда, прикрывающая наготу, небо, голубеющее после жестокой бури, даруя тепло замерзшим, как огонь, который варит сырую пищу, и вода, утоляющая жажду.
А теперь взгляни в лицо самому себе. Тот, кто должен разделить по справедливости, стал разбойником. Кто должен принести мир, приносит горе. Кто должен осчастливить, стал источником бед. Он легкомысленный, искажающий истину. Ему следовало поддерживать добро, а он приносит вред и препятствует торжеству правды. Когда приносишь что-то, отдай часть этого соседу. Сказанное открыто свободно от предположений. Попавший в беду требует суда, а виновный вынужден притворяться, и никто не знает, что у него на уме. Избегай гнева, когда объявляешь вслух то, что ты решил про себя. Кто может остановить реку, когда начинается наводнение? Смотри: когда ты открываешь сток, вода устремляется внутрь. Когда корабль прибывает, его разгружают, и часть груза изымается в каждом порту.
Всем очевидно, что ты вырос, наставлен и обучен, но не для воровства же. Ты ведешь себя так же, как другие люди, и вся твоя жизнь полна обмана. Ты самый самонадеянный из всех людей, самый легкомысленный во всей стране. Кто поливает свой участок гнилой водой, чтобы вырастить на нем преступление и собрать урожай зла?»

СЕДЬМАЯ ЖАЛОБА ХУНАНУПУ, ОБРАЩЕННАЯ К РЕНСИ

В седьмой раз явился крестьянин этот, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин, ты рулевое весло всей земли, страна повинуется твоим приказам. Ты союзник Тота, который судит не оправдывая только одну сторону. О мой повелитель, да будешь ты милостив, человек взывает к тебе за справедливым решением. Не будь гневен сердцем, потому что это совсем тебя не касается. Исполненный веселья превратился в скорбного сердцем. Не следует оплакивать того, что еще не произошло. Не стоит и радоваться тому, чего нет и что еще не случилось. Уравновешенный человек продлевает добро, отметает в сторону зло, которое служит ему помехой, и никому не раскрывает того, что у него на сердце. Тот, кто ниспровергает закон и разрушает справедливость, убивает бедняков, которых он грабит. Истина не приветствует его.
Но тело мое переполнено болью, и сердце мое отягощено печалью, и они рвутся наружу из живота моего. В плотине образовалась брешь, и вода из запруды устремляется наружу. Это – мой рот, открывшийся для того, чтобы говорить, и боль излилась из меня, и я изложил свое дело, которое было во мне. Я освободил свой живот, я излил свою печаль. Теперь моя речь подошла к концу, и мое несчастье должно закончиться в твоем присутствии. Каково же твое решение? Твоя лень сбивает тебя с пути, стремление к наживе в твоем сердце делает тебя глупцом, твоя жадность создает тебе врагов. Но где найдешь ты другого крестьянина, подобного мне? Будет ли какой-нибудь лодырь стоять у двери твоего дома так же долго, как я стоял? Не может умолкнуть человек, которого ты заставил говорить так долго. Не может заснуть человек, которого ты разбудил. Никогда не уснет тот, кого ты встряхнул. Не будут немыми уста, которые ты отверз. Не останутся в неведении люди, которых ты умудрил. Не будет невежей тот, кого ты просветил. Именно они изгоняют зло – чиновники, носители справедливости. Они ремесленники, придающие форму чему бы то ни было, и они могут приставить на место даже отрубленную голову».

ВОСЬМАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

В восьмой раз явился крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О великий управляющий, мой господин. Человек падает в жадность головой вперед. Имеющий вороватую натуру не достигает цели, и его цель отвергает его. Твоя натура воровата, но это совсем не заботит тебя. Ты грабишь, и, хотя это не приносит тебе добра, ты позволяешь преступать закон.
Именно это поддерживает жизнь в твоем доме и наполняет твой живот. Зерновая мера переполнена. Но то, что было переполнено, опустело, а упавшее на землю (то есть посеянное) унесено прочь. Чиновники, поставленные карать зло, стали ворами и грабителями. Чиновники, поставленные карать беззаконие, прикрывают бесстыдных. Не страх перед тобой побуждает меня взывать к тебе. Ты не понял моего сердца. Тот, кто был молчалив, кто подготовил себя к тому, чтобы изложить свою жалобу, не испугался положить ее к твоим стопам. Никакое наказание не заставит привести к тебе его брата (то есть человека, оказавшегося в сходной ситуации).
Поля твои простираются широко, твои дворы для приношений оборудованы в деревнях, твой хлеб сложен в житницах, и чиновники приносят тебе дары – чего же тебе больше? Разве ты не грабитель? Разве не несут тебе нечто даже тогда, когда ты со своими солдатами находишься в поле? Твори истину бескорыстно, во имя Владыки Правды, чья правда настоящая, ибо ты перо, и свиток папируса, и писчая палетка, и бог Тот, когда сторонишься от зла. Ибо на самом деле ты хорош и прекрасен. Воистину, ты хорош и прекрасен. Истина вечна, и тот, кто творит ее, вступит в загробный мир. Когда его похоронят и земля примет его тело, имя его не исчезнет на земле и его будут помнить благодаря добрым делам, которые сами по себе являются воплощением слов бога [Тота]. Если был он ручными весами, то ось его не дрожала, а если был он напольными весами, то стрелка его не отклонялась в сторону. Смотри, я ли приду или придет другой, приветствуй его. Отвечай ему, но не молчаливым приветствием, и не нападай на того, кто не нападает на тебя.
Ты не был милостив ко мне, ты не страдаешь и не ослабел. Но ты не вознаградил меня за прекрасные речи, которые исходили из уст самого Ра. Говори по истине и поступай по истине, ибо истина велика, могуча и вечна. Когда ты узнаешь ее силу, она станет твоим проводником к прекрасной старости. Если ручные весы искривились, их чаши показывают неверный вес. Ложный вес не позволит достигнуть гавани, но творящий правду достигнет берега».

ДЕВЯТАЯ ЖАЛОБА, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ХУНАНУПУ ПЕРЕД РЕНСИ

В девятый раз явился крестьянин, чтобы принести свою жалобу, и сказал: «О главный управляющий, мой господин. Напольные весы подобны речи среди людей. Ручные весы указывают, что осталось. Накажи того, кого следует наказать, чтобы Истину можно было сравнить с тобой. Когда ложь распространяется, она бродит повсюду, но не пересекает реку в лодке и не идет дальше. Разбогатевший благодаря ей не имеет детей, и нет у него наследника на земле. Идущий с ней бок о бок никогда не достигнет берега, и корабль его не войдет в городскую гавань.
Не будь несгибаемым, умей приспосабливаться. Не оставайся долго без дела. Не будь пристрастным и не слушайся прихотей сердца. Не прикрывай лицо перед тем, кого ты знаешь. Не становись слепым с тем, на кого ты взглянул. Не отталкивай того, кто просит тебя о чем-то, когда ты входишь в зал суда. Не медли с произнесением приговора. Обходись умело с тем, кто приходит к тебе. Не прислушивайся ко всем, когда человек взывает к тебе в правом деле. Для лежебоки нет вчерашнего дня. У глухого к Истине нет друзей. Для корыстного сердцем нет праздничных дней. Недовольный становится несчастным, несчастный – просителем, не признанный правым умирает.
Смотри: я приношу тебе жалобу, но ты не слышишь меня. Теперь я ухожу, чтобы пожаловаться на тебя Ану-бису».

КАК ХУНАНУПУ БЫЛ ОПРАВДАН, А ДЖХУТИ-НАХТ НАКАЗАН

Главный управляющий Ренси, сын Меру, приказал двум рабам пойти и вернуть Хунанупу. Крестьянин испугался, ибо решил, что его еще больше накажут за те речи, которые он произнес. И сказал крестьянин этот: «Как жаждущий, который приближается к воде, как младенец, когда рот его наполняется молоком, – так человек гонит мысль о смерти, вглядываясь в будущее. Но смерть эта приходит к нему, хромая».
Главный управляющий Ренси, сын Меру, сказал: «Не бойся, крестьянин, смотри: ты будешь жить со мной».
Крестьянин встрепенулся (дословно: поклялся) и сказал: «Ну тогда я вечно буду есть твой хлеб и пить твое пиво».
Главный управляющий Ренси, сын Меру, ответил: «Подойди ближе, чтобы послушать свои жалобы». И он приказал прочесть все жалобы крестьянина, как они были записаны день за днем на свитке нового папируса.
Главный управляющий Ренси, сын Меру, послал их Его Величеству, царю Верхнего и Нижнего Египта Небкаура, и Его Величеству понравились они больше всего на свете. Его Величество повелел: «Вынеси приговор сам, о сын Меру».
Тогда главный управляющий Ренси, сын Меру, послал двух стражников за Джхути-нахтом. Его доставили и допросили. Был составлен список всего, что он отнял у крестьянина, и вернули это потерпевшему вместе с его шестью рабами, его ослами и обильным зерновым продовольствием. А сверх того «имущество Джхути-нахта было отдано крестьянину этому».

III. ПОВЕСТЬ О СИНУХЕТЕ

Повесть о Синухете сохранилась на двух больших папирусах: так называемом Берлинском (Берлинский музей, № 3022) и Ра-мессейском (Берлинский музей, № 10499) – и на меньших папирусах из других музеев (Гардинер А.Х. в: Публикация памятников Берлинского музея. – Т. 5. – Лейпциг, 1909). Текст этого произведения переводился на немецкий, французский и английский языки. [36 — Русский перевод см.: Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 18–32, 193–216. – Прим. пер.] В Египте произведение было очень популярно, его читали, копировали и переписывали в храмовых школах на протяжении почти 15 столетий. Повесть считалась шедевром композиции и стиля, непременным образцом для подражания для всякого писца. Князь Синухет жил в период царствования Аменемхета I и его сына Сенусерта I, фараонов XII династии [37 — Аменемхет I (1991–1962 гг. до н. э.) – основатель XII династии, погиб в результате дворцового заговора. Его сын Сенусерт I (1962–1928 гг. до н. э.) на протяжении нескольких лет был соправителем своего отца. Следуя начатой Аменемхетом I традиции, его преемники тоже назначали соправителей, благодаря чему укрепилась царская власть. Удачная политика этих двух фараонов во многом предопределила расцвет Среднего царства. – Прим. пер.].

ВСТУПЛЕНИЕ

Наследственный князь, судья, член совета, управитель земель фараона, помощник правителя в землях Сетиу (то есть кочевников пустыни), воистину известный фараону, «друг единственный» царя, сопровождающий его [38 — Сопровождающий – должность при дворе царя или вельможи. Некоторые сопровождающие являлись телохранителями, другие должны были следовать за своим господином, когда он выходил на улицу, и что-то нести: одежды, сандалии и т. д. Разумеется, в этом не было практической необходимости, цель была поддержать престиж. – Прим. пер.] – Синухет, говорит он:
– Я был сопровождающим своего господина, слугой внутренних покоев (то есть гарема) государыни, первой любимицы, жены царя Усертесена (Сенусерта I), чья пирамида в Хнумсуте, дочери фараона Аменемхета I, чья пирамида в Канофру [39 — Хнумсут и Канофру – места расположения гробниц Аменемхета I и Сенусерта I около Лишта, близ Мемфиса, на западном берегу Нила, с которыми отождествлялись их посмертные, «пирамидные» имена. – Прим. пер.], – Нефру, владычицы чести.

БЕГСТВО СИНУХЕТА В СИРИЮ

В день седьмой третьего месяца сезона Наводнения [40 — Египетский год делился на 12 месяцев, названия которых происходили от имен древних богов и учрежденных в их честь праздников и т. д. К этим 360 дням добавлялись пять дополнительных дней, и в сумме получалось 365 дней. Однако это был «блуждающий» календарь, ибо солнечный год длиннее египетского почти на четверть суток. Год у египтян делился на три сезона, по четыре месяца каждый: ахет, начинавшийся в июле, перет, начинавшийся ноябре, и шему (то есть период сухости), начинавшийся в марте.Так как в этой книге содержится много ссылок на даты, мы приводим сведения о египетском годе.1 месяц сезона Наводнения (зима) Тот2 месяц Паофи3 месяц Атир4 месяц Хойак1 месяц сезона Всходов (весна) Тиби2 месяц Мехир3 месяц Фаменот4 месяц Фармути1 месяц сезона Низкого Нила (лето) Пахон2 месяц Паини3 месяц Эпифи4 месяц Месоре], день тринадцатый правления царя Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра [41 — Его имя означает «Тот, кто умиротворяет сердце Ра».] (Аменемхет I) бог взошел на свой горизонт, поднялся на небо и соединился с солнечным диском; плоть этого бога слилась с богом, породившим его [42 — То есть царь умер. – Прим. пер.]. Безмолвие снизошло на двор, сердце каждого было охвачено скорбью. Двери Великих Врат [43 — Название аналогично Великой Порте в Константинополе.] были заперты. Придворные сидели на корточках, уткнув головы в колени, а весь народ рыдал.

ПРИДВОРНЫЕ ПОЛЫЛАЮТ ВЕСТЬ К НАСЛЕДНИКУ ПРЕСТОЛА

А Его Величество отправил большое войско в страну Чемху (ливийцев-кочевников из района к западу от Дельты), и его старший сын Сенусерт (Сесострис) встал во главе ее. Был он направлен туда походом в чужеземные страны, чтобы набрать пленников среди народа чемху. В то время он находился на пути домой и вел с собой пленников-чемху и неисчислимые стада скота. Придворные семеры из Дома Правительства послали гонцов в страну Западного Берега Нила, чтобы предупредить царевича о случившемся во дворце. И гонцы нашли его на дороге в вечернюю пору, и предстали перед ним в том месте, где он находился. Он выехал немедленно, Сокол (то есть новый царь) [44 — Считалось, что у царя божественная природа солнечного бога Хора, то есть Сокола. – Прим. пер.] полетел в сопровождении личной охраны, не сообщив войску о своем отъезде.

СИНУХЕТ СТАНОВИТСЯ СВИДЕТЕЛЕМ ВЕСТИ ОБ ИЗМЕНЕ

Весть о случившемся была послана втайне к сыновьям царя, находившимся при войске с Сенусертом, и один из них упомянул о заговоре. Я стоял рядом и слышал его голос, когда он говорил, а я был совсем близко. [45 — Видимо, Синухет услышал крамольные вести о причастности к гибели Аменемхета I самой царицы Нефру. Страх его был вызван тем, что он был служителем гарема, ничего не знал о заговоре, но испугался, что его непременно обвинят в причастности к нему вследствие близости к этой государыне. – Прим. пер.] Сердце мое разорвалось, руки упали, и дрожь охватила мои члены. Я сорвался с места в поисках укрытия, где бы спрятаться, и затаился между двух групп кустов, чтобы, улучив время, выбраться на ту дорогу, которую я избрал для бегства.

СИНУХЕТ БЕЖИТ ЧЕРЕЗ ЛИВИЙСКУЮ ПУСТЫНЮ

Вышел я на Южную дорогу, ибо не хотел возвращаться в столицу, потому что подумал, что может случиться восстание, и не был уверен, что смогу сохранить жизнь. Я направился по воде канала Маати [46 — Канал (озеро?) Маати иногда ассоциируют с озером Мариут, которое расположено в северо-восточной части Дельты. Там же находился остров Снофру. Дельта была настолько болотистой, что отдельные участки суши здесь называли «островами середины». По мнению некоторых ученых, остров Снофру находился на Ниле близ Дашура. – Прим. пер.], который пересекает область Сикомор (Нехит), высадился на остров Снофру и провел целый день близ поля (или плантации). Рано на рассвете я вновь тронулся в путь, и, когда наступил день, повстречался мне человек, стоящий на дороге, где мне надо было пройти. Он пристально на меня посмотрел и испугался меня. Когда приблизилось время ужина, я достиг окраины города Гау. Я переправился через реку в лодке без руля только с помощью западного ветра. Так я оказался на восточном берегу Нила у каменоломни Херит Небт-Джу-Дешер [47 — Название означает «Богиня, Владычица Красной горы» – совр. Гебель-Ахмар, горы севернее Каира. – Прим. пер.].

СИНУХЕТ ПЕРЕСЕКАЕТ СИНАЙСКИЙ ПЕРЕШЕЕК

Затем я двинулся дальше, направляясь к северу, и дошел до Инбу-Хека [48 — «Стена Государя» – линия оборонительных сооружений на северо-восточной границе Египта, возведенная Аменемхетом I для защиты от азиатов. – Прим. пер.], построенного для отражения кочевников пустыни и людей, бродящих среди песков. Я пригнулся среди кустов из-за страха перед часовыми, которые несли вахту на стене и могли заметить меня. Ночью я продолжил путь, а когда родился день, достиг пустыни Петен и подошел к стоянке у озера Камур (то есть Горького озера). Жажда и зной одолевали меня, я сильно ослабел, силы иссякли, мое горло горело, было трудно глотать. И сказал я: «Это привкус смерти». Затем я вновь собрался с духом, собрал воедино члены свои и вдруг услышал блеяние овец и рев скота. Я увидел кочевников пустыни, и один из их предводителей узнал меня, ибо он бывал в Египте. Он дал мне воды напиться, вскипятил для меня молока, и я отправился с ним к его людям, и они хорошо приняли меня.

СИНУХЕТ ПРИБЫВАЕТ В КЕДЕМ

Одна чужеземная страна передавала меня другой. Прибыл я в Кепуну (Библ) и отправился дальше в Кедем (Восточная Сирия), где провел полтора года.

ЖИЗНЬ СИНУХЕТА В ПАЛЕСТИНЕ

Ненши, сын Аму [49 — Иное прочтение имени – Амуненши. – Прим. пер.], старейшина Верхней Речену [50 — Верхняя Речену – область обитания полукочевых племен на рубеже Сирии и Палестины. – Прим. пер.], отвел меня в сторону и сказал: «Тебе будет хорошо у меня, услышишь ты речь Египта». Он сказал это, потому что слышал обо мне и знал, кем я был, и был наслышан о моих дарованиях. Египтяне, жившие там с ним, также осведомили его обо мне. Затем он спросил: «Зачем ты явился в эту область? Что произошло при дворе (в Египте)?»
Я ответил и сказал ему: «Царь Верхнего и Нижнего Египта Схотепибра взошел на свой горизонт, и никто точно не знает, что там произошло». Затем, солгав, я сказал ему: «Когда вернулся я с войсками из земли Чемху (Ливия), мне были переданы вести об одном деле [51 — Иносказательное выражение «об одном деле» в данном случае необходимо потому, что о смерти фараона нельзя было говорить прямо. – Прим. пер.], и смелость моя улетела прочь, а сердце замерло в моем теле. Оно увлекло меня по дорогам пустыни, и я ударился в бегство. Но я не был оклеветан, никто в меня не плевал. Не слышал я ни одного обвинения в свой адрес, и мое имя не звучало из уст глашатая. Воистину, не знаю я, что привело меня в эту землю. Это ниспосланное от Бога испытание, [как если бы кто встретил уроженца Дельты в Элефантине или жителя болот в Нубии]». И сказал он мне: «Как же будет эта страна (то есть Египет) без него, этого благого бога? Страх перед ним наполнял все земли, подобно страху перед Сохмет [52 — Страшная могучая богиня, насылавшая на людей болезни, чуму, смерть и разорение. Она была суданского происхождения, хотя в Мемфисе почиталась как супруга Птаха, бога-кузнеца и покровителя города.] в годы чумы». Я ответил и сказал ему: «Очевидно, сын его уже вступил во дворец, наследник отца своего занял трон. Воистину, он бог, нет подобного ему, никто не может превзойти его. Он владыка прозорливости, выделяющийся советами, замечательный решениями. Выходят и входят по его приказу. Именно он привел чужеземные страны к повиновению, в то время как его отец пребывал в своем дворце, так что он (то есть его сын) мог доложить ему о выполнении заданий, которые он получил».

СИНУХЕТ ВОСХВАЛЯЕТ ЦАРЯ

«Воистину, он силач, действующий могучими руками, воин, который не имеет себе равных.
Когда нападает на толпы, стреляет из лука и атакует опытных воинов, то сгибает он рог (?) и ослабляет руки врага, так что противники его не могут восстановить свои боевые ряды.
С пылающим лицом крошит он черепа (противников), никто не может выстоять против него.
Широко шагая, стреляет он в бегущего, и обративший к нему спину беглец не достигает спасения.
Сердце его не дрогнет, когда враг нападает на него, он отбрасывает его прочь и никогда не показывает ему спину в бегстве.
Силен он сердцем, когда рассматривает множество своих противников, и никогда не допускает к себе усталости.
Смело обрушивается он на народы Востока и радуется, хватая добро лучников (то есть нубийцев, принадлежавших к так называемым «народам Девяти луков»).
Сжимает он щит, попирает он врагов ногами; когда желает он убить, то не приходится ему поднимать руку дважды.
Ничто не может заставить его стрелу пролететь мимо цели, и никто не может натянуть его лук.
Лучники бегут от рук его, как от мощи Великой Богини [53 — Великая – священная кобра на челе царя, испепеляющая его врагов. – Прим. пер.].
Когда сражается он, то не думает об окончании битвы, не щадит никого, и ни один враг не остается в живых.
Он владыка добрых дел, очень дружелюбный (или милостивый), вызывает он к себе любовь.
Город его любит его более самого себя и радуется на него больше, чем на своего городского бога.
Мужчины и женщины приходят и приветствуют его, ставшего царем.
Царь он, который одерживал победы, еще будучи в яйце (или в утробе матери), и корона пристала к нему с рождения.
Это он обогащает людей, рожденных одновременно с ним (то есть своих современников), он единственный, посланный богом.
Воистину, страна эта должна радоваться, потому что он правит ею, ибо он раздвинул ее границы. Захватит он земли Юга, а что до чужеземных стран Севера, то на них он и внимания не обращает.
Был он создан, чтобы сокрушить кочевников пустыни и повергнуть племена, живущие на песках.
Пошли же к нему, дай узнать ему имя твое и никогда не имей неподобающих желаний по отношению к Его Величеству. Ибо он никогда не перестанет творить добро для тех чужеземных народов, которые ему верны».

СИНУХЕТ ОСЕДАЕТ В СИРИИ

Затем он сказал мне: «Разумеется, в Египте все будет хорошо, потому что знает он Его силу. Но теперь ты здесь, и ты останешься со мной. Поступлю я с тобой хорошо».
И поставил он меня во главе своих детей, женил он меня на дочери своей старшей. Позволил он мне выбрать для себя из земель лучшую вплоть до границы с другой страной. Прекрасна была эта земля, Иаа [54 — Иаа – возможно, область к югу от Библа. Описание этой местности сопоставляют с описаниями «островов блаженных». – Прим. пер.] имя ее. Фиги росли там вместе с виноградом, богаче была она вином, чем водой. Изобильны меды ее, и бесчисленны оливковые деревья, фрукты всех видов зрели на ее деревьях. Ячмень и пшеница были там тоже наряду с бесчисленными стадами овец и крупного скота.

СИНУХЕТ СТАНОВИТСЯ ГЛАВОЙ ПЛЕМЕНИ

Но важнее всего было то, что я получал благодаря любви, которую выказывали мне. Сделал он меня главой племени, одного из лучших в его стране. Хлеб доставляли мне регулярно, и вино для питья ежедневно, и вареное мясо, и жареную птицу, не считая диких животных пустыни. Люди расставляли для меня ловушки и приносили свою добычу, не считая того, что доставляли мои собственные охотничьи собаки. Множество различных видов пищи готовили для меня, в том числе разные кушанья из молока. Провел я там много лет, и мои сыновья превратились в сильных мужей, причем каждый из них управлял собственным племенем. Гонцы, направлялись ли они к северу или к югу, к столице (Египта), останавливались у меня, я привечал каждого, и он становился моим гостем. Давал я воду жаждущему, провожал заблудившегося на верную дорогу и держал разбойников в заточении.

СИНУХЕТ ВО ГЛАВЕ ВОЙСКА

Когда восстали племена пустыни и начали войну против князей пустыни, я направлял войска князей. В течение многих лет князь Верхней Речену (то есть Сирии) доверял мне верховное командование его армией. Воины любой страны, против которой я выступал, терпели поражение, я оттеснял их с их пастбищ и от их колодцев. Я захватывал их овец и крупный скот, уводил в плен людей, забирал продовольствие их. В этих странах я разил людей мечом и стрелой, и набеги мои были успешны благодаря хорошей подготовке. Я был отмечен милостью в сердце князя, и он любил меня, потому что узнал мою доблесть. Он поставил меня во главе детей своих, как только увидел силу моих рук.

МЕСТНЫЙ РАЗБОЙНИК ВЫЗЫВАЕТ СИНУХЕТА НА ПОЕДИНОК

Пришел ко мне могучий воин, сириец, и напал на меня (или оскорбил меня) в моем шалаше. Это был боец, уверенный в своей силе и храбрости, победил он каждого во всей стране Речену. Объявил он (или поклялся), что будет биться со мной, потому что он был уверен, что сможет победить меня, и по наущению своего племени задумал он угнать мои стада.
Князь Речену вызвал меня, и я сказал: «Я не знаю его, воистину, я же ему не родич. Разве я входил когда-нибудь в его шатер? Разве открывал его дверь? Или ломал когда-нибудь его плетень? Он сильно зол на меня, потому что видит он меня доводящим до конца свои дела. Воистину, подобен я быку из заблудившегося стада, который нашел дорогу в чужом стаде; чужой бык бодает его, и даже овцы бросаются на него. Разве принимали кого-нибудь с любовью только за то, что его господин поручил ему исполнить его поручение? Житель пустыни не станет связываться с уроженцем Дельты, как не станет растение тит [55 — Папирус; для его роста требуется повышенная влажность. – Прим. пер.] расти на горе. Но если могучий бык желает сразиться с другим сильным быком, то должен ли он показывать спину и отступать перед противником, которому равен во всем? Если его сердце зовет его на битву, пусть он выскажет свое желание. Разве богу не ведомо то, что он предопределил? Откуда нам это знать?»
Когда спустилась ночь, я натянул свой лук и приготовил стрелы. Я наточил свой кинжал, вложил его в ножны и отполировал свое оружие.

СИНУХЕТ ВСТУПАЕТ В ЖЕСТОКИЙ БОЙ С СИЛАЧОМ

Когда начался день, явился силач из Речену. Он собрал свои племена, собрал он вокруг себя и половину людей из соседних земель. Он приготовился к битве. Затем он двинулся на меня. Я стоял неподвижно, а потом бросился на него. Сердце каждого горело за меня, женщины и мужчины кричали, и каждое сердце болело за меня. Они повторяли: «Разве есть другой воин, способный драться с ним?» Он схватил свой щит, боевой топор и охапку дротиков. Я уклонился от его дротиков и дал ему приблизиться. Его метательные дротики были (новые?), как будто их никогда не бросали, но они следовали один за другим. Затем он решил бросить меня на землю и рванулся ко мне. Я пустил в него стрелу, и она крепко застряла у него в шее. Он издал громкий крик и упал на свой нос, а я добил его его собственным копьем. [Стоя] на его спине, я издал победный клич, и все азиаты завыли от восхищения, а я запел гимн Монту (то есть богу войны). Его приближенные оплакивали его. Тогда князь Ненси, сын Аму, взял меня за руки и обнял.
Я забрал имущество его (то есть противника) и захватил его стада. Я сделал с ним то самое, что он собирался сделать со мной. Я унес все, что было у него в шалаше, и разорил все его становище. Умножил я свое имущество, увеличил добро свое, стал очень богат скотом. Бог дал мне все это, даруя милость тому, кто вызвал его гнев и убежал в другую страну. В этот день его сердце вновь смягчилось.

РАДОСТНАЯ ПЕСНЬ СИНУХЕТА

Когда-то был я беглецом и искал спасения в бегстве,
А ныне слухи обо мне достигли столицы.
Когда-то был я пустынником и брел, превозмогая голод,
А ныне даю хлеб своему ближнему.
Когда-то был я изгнанником своей страны,
покинув ее нагим,
А ныне владею одеждами и накидками из белого виссона.
Когда-то был я вынужден суетиться,
Потому что не имел посыльного,
А ныне у меня много рабов.
Прекрасен мой дом, жилище мое просторно,
И слухи обо мне достигли столицы.

СИНУХЕТ РЕШАЕТ ВОЗВРАТИТЬСЯ НА РОДИНУ: ОН ВОПРОШАЕТ БОГА

О Бог, кто бы ты ни был, предначертавший это бегство, будь милосерден и приведи меня обратно ко двору. Дай мне еще раз увидеть место, где сердце радо бы жить. Что может быть важнее погребения тела в земле, где ты родился? Снизойди ко мне (то есть помоги мне). Если бы это исполнилось, бог дал бы мне удовлетворение. Да сделает Он, чтобы так и было, чтобы усладить последние мгновения человека, которого Он заставил страдать! Да смягчится сердце Его к тому, кого Он обрек на изгнание и вынудил жить в чужеземной стране! Вправду ли Он милосерден сегодня? Если да, то пусть прислушается Он к жалобе изгнанника, взывающего издалека. Да прострет он длань свою к тому месту, где Он поколебал землю, к тому месту, откуда Он увлек его прочь!
Да будет милостив ко мне владыка Египта, чтобы мог я жить от щедрот его и исполнять поручения Владычицы Страны, обитающей в своих дворцах, и внимать приказам ее детей! О, если бы вернулась молодость к членам моего тела, ибо приблизилась ко мне старость, телесная немощь овладела мной. Веки стали тяжелы, руки бессильны, ноги больше не служат мне. Мое сердце устало, уход мой (то есть смерть) близок, и очень скоро подойду я к городу Вечности. Да послужу я тогда богине Небет-эр-джер, чтобы она могла рассказывать мне о красоте ее детей, и да повелевает она мной вечно.

СИНУХЕТ ПОЛУЧАЕТ ОТ ФАРАОНА ВЕЛИКОДУШНОЕ ПИСЬМО

Доложили Его Величеству царю Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара (Сенусерту I), правогласному, о положении, в котором я оказался. Немедленно Его Величество послал мне [письмо] вместе с дарами, подобными тем, которые послал бы царь другу, и это обрадовало сердце его слуги, ибо обошлись с ним так, словно он был правителем какой-нибудь чужеземной страны. И дети царя, пребывавшие во дворце, дали мне услышать свои приказы.

КОПИЯ ЦАРСКОГО УКАЗА, ДОСТАВЛЕННОГО СЛУГЕ ФАРАОНА, О ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ В ЕГИПЕТ

Хор, живой рождениями, Обе Владычицы, живые рождениями [56 — Обе Владычицы – Нехбет, покровительница Верхнего Египта, изображавшаяся в виде коршуна, и Уаджет, покровительница Нижнего Египта, изображавшаяся в виде кобры. – Прим. пер.], царь Верхнего и Нижнего Египта Хеперкара, сын Ра, Аменемхет (вместо «Сенусерт»), живущий вечно!

ЦАРСКОЕ ПОВЕЛЕНИЕ СОПРОВОЖДАЮЩЕМУ СИНУХЕТУ

Смотри, доставлено тебе царское повеление, чтобы уведомить тебя [о нижеследующем]: путешествовал ты по чужеземным странам, прошел от Кедема до Речену; одна страна передавала тебя другой, повинуясь зову сердца твоего.
Но что совершил ты [за все истекшее время], чтобы продлить пребывание на чужбине? Ты не давал клятв, за которые тебя можно было бы упрекнуть, не произносил в совете князей речей, которые можно было бы поставить тебе в вину. Это было целиком твое решение, которое овладело твоим сердцем, как пленником, но оно не было внушено тебе иным мятежным сердцем. Небо (то есть царица) и ныне живет и здравствует во дворце. Голову ее венчает корона земного царства, а дети ее находятся при дворе. Ты сам насладишься пищей, которую они пожалуют тебе, и будешь жить от их щедрот. Пошевелись и возвращайся в Египет, чтобы вновь увидеть двор, где ты был возвышен, и поцеловать землю между двумя Великими Пилонами [57 — Видимо, ритуал, совершавшийся при входе в царский дворец. – Прим. пер.], и присоединиться к семерам, друзьям фараона, во дворце.
Сегодня уже пришла к тебе старость, позади годы твоей мужской силы, ты же думаешь о дне погребения и о сопричислении к почтенным умершим. Здесь ожидает тебя ночь с благовонными маслами и погребальными пеленами от рук Таит, богини ткачества. [58 — То есть погребение, достойное знатного и благочестивого египтянина. – Прим. пер.] Здесь ожидает тебя похоронная процессия к гробнице в день погребения, твой саркофаг будет позолочен, его лицо будет выложено лазуритом, а богиня неба прострется над тобой [59 — Имеется в виду изображение на внутренней части крышки саркофага. – Прим. пер.]. Ты будешь положен на погребальные салазки, быки повлекут тебя, певцы будут выступать впереди и исполнят священный танец муу [60 — Ритуальный танец, исполнявшийся на похоронах. – Прим. пер.] у дверей твоей гробницы. Формулы поминальной литургии будут прочитаны для тебя, приведут жертвенных животных и заколят перед твоей заупокойной стелой (или гробницей). Колонны твоей гробницы изготовят из белого известняка, и будет она находиться среди гробниц царских детей.

РЕАКЦИЯ СИНУХЕТА НА ЦАРСКОЕ ПОСЛАНИЕ

Этот указ был мне передан, когда стоял я среди родственников из племени моего. Когда зачитали его мне, пал я на живот свой, зачерпнул горсть земли и посыпал ею свои волосы. Помчался я вокруг лагеря своего, крича от радости: «Разве совершалось подобное прежде для слуги, чье сердце увлекло его в дикие края? Воистину, прекрасен Милосердный [61 — То есть фараон. – Прим. пер.], избавивший меня от смерти. Твой ка позволит мне завершить свои дни при дворе».

КОПИЯ СООБЩЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ЦАРСКОЕ ПОВЕЛЕНИЕ ПОЛУЧЕНО

Синухет, служитель гарема, говорит: «Да пребудет с тобой сладостнейший мир! Твой ка, о милосердный бог, владыка Обеих земель (то есть Верхнего и Нижнего Египта), возлюбленный Ра, чтимый Монту, владыка Фив, открыл, что в неведении совершил свое бегство твой покорный слуга. Амон, владыка тронов Обеих земель (то есть Карнака), Собек, Ра, Хор, Хатхор, Атум с божественной Эннеадой [62 — Эннеада – девятка богов города Гелиополя, крупного культового центра. – Прим. пер.], Сопду нефер-ибуи-Семсеру, Хор Востока, Кобра, покоящаяся на твоем челе, сонм богов, владычествующих над водами, житель чужеземных стран Мин-Хор, владычица Пунта Уререт, богиня неба Нут, Хор, Ра, богини земель египетских и островов моря (то есть Средиземного моря) – да даруют [все эти боги] жизнь и здоровье твоим ноздрям, да пожалуют тебя своими дарами, да пошлют они тебе вечность без границ и жизнь бесконечную! Да будет страх перед тобой предшествовать тебе во всех странах – в Египте и за его пределами. Да будут страны все, которые обходит солнечный диск, подвластны тебе. Таково пожелание твоего слуги своему господину, провожающему его на Запад (Именти).
Владыка познания, владыка постигший, людям ведомо [это (то есть мое желание)] в величии дворца. Покорный слуга боялся высказать это, потому что тяжело это повторить. Великий бог, подобие Ра, помогает слуге, которого сам же избрал. Заботится он о слуге, который служит Ему. Твое Величество – это Хор, который побеждает, сильны твои руки для всех стран.

СИНУХЕТ ПРОСИТ ЦАРЯ РАССПРОСИТЬ НЕКОТОРЫХ КНЯЗЕЙ, ГОТОВЫХ ПОДТВЕРДИТЬ ЕГО ПРЕДАННОСТЬ

Пусть прикажет Твое Величество доставить Маки из Кедема, Хентиуяушу из крепости Кеш (Нубия) и Менуса из земель Фенху (то есть Палестины). Это князья с благородными именами, хранившие верность в любви к тебе, не говоря уже о князьях Речену (Сирия), которые принадлежат тебе и подобны твоим собакам. Бегство, совершенное слугой твоим, никогда я не планировал, не было этого в мыслях моих. Никогда я не вынашивал этого, не знаю я, что сорвало меня с места моего. Это было как в сновидении, как если бы уроженец Дельты увидел себя в Элефан-тине или житель болот (то есть областей Дельты) – в Нубии. Не было никакой беды. Никто не вынуждал меня, я не слышал слов осуждения, и имя мое не звучало из уст глашатая. Лишь члены мои затряслись, ноги заспешили, сердце погнало меня вперед, и бог, судивший это мое бегство, толкнул меня на дорогу. Не был я человеком, в чьем обычае держаться высокомерно, я был скромным человеком, знающим свою страну. Ра вложил страх перед тобой во всю египетскую землю и ужас перед тобой – во все чужеземные страны. Был ли я при дворе или там, где обретаюсь ныне, только ты можешь раздвинуть мой горизонт. Солнце встает по желанию твоему, воду в реке пьют, если ты разрешаешь, и воздухом неба дышат, если ты позволяешь.

СИНУХЕТ ПОКИДАЕТ СИРИЮ

Слуга твой передаст другому должность правителя, которую я исполнял здесь. Да будет на все воля Твоего
Величества. Ведь люди живут дыханием, которое даешь им ты. Да возлюбят Ра, Хор, Хатхор твои августейшие ноздри, и да дарует тебе жизнь вечную Монту, владыка Фив!
Пришли к твоему слуге и позволили мне провести еще один день в стране Иаа, дабы передал я имущество мое своим детям. Мой старший сын встал во главе моего племени, племя и все мое имущество было вверено ему, вместе с остальными моими детьми, и стадами крупного и мелкого скота, и плодовыми деревьями, и финиковыми пальмами.

СИНУХЕТ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ЕГИПЕТ

Затем этот твой слуга отправился на юг, двигаясь по Дорогам Хора [63 — Древний путь из Сирии, который, возможно, вел в Египет через современный Аль-Кантара.]». Командующий там, начальник пограничной стражи, отправил гонца в столицу известить о моем прибытии. И Его Величество послал надежного инспектора работников царского дома в сопровождении грузовых судов, нагруженных всякими дарами царя, которые царские семеры-друзья посылали обитателям пустыни, провожавшим меня через пустыню и доставившим меня на Дороги Хора. Я назвал имя каждого из них командующему. Каждый чиновник делал свое дело, когда начал я путешествие на корабле, и я развернул парус, а люди готовили хлебы и пекли их, пока не прибыли мы в крепость Ититауи (то есть «Повелитель Обеих земель») [64 — Эта крепость находилась в 30–40 милях к югу от Мемфиса.].

СИНУХЕТА ПРИНИМАЮТ ВО ДВОРЦЕ

Когда земля осветилась, очень рано на следующее утро, пришли и позвали меня. Пять человек явились, чтобы сопровождать меня во дворец. В знак приветствия коснулся я лбом земли между статуями у ворот. [65 — Ср. выше, прим. 2 на с. 56. – Прим. пер.] Дети царя встретили меня у входа во дворец и пошли меня провожать. Друзья царя (придворный титул) провели меня в колонный зал и указали дорогу в зал аудиенций. Я нашел Его Величество восседающим на большом троне под золотым балдахином. Простерся я на животе моем и в присутствии фараона утратил разум. Бог этот обратил ко мне ласковую речь, я же был подобен человеку, внезапно вышедшему на свет из темноты. Душа моя ба отлетела, члены мои ослабели, сердце остановилось, и его словно и не было в моем теле, не знал я, жив я или мертв.
Затем Его Величество обратился к одному из семеров (друзей): «Подними его, пусть он говорит со мной». Его Величество сказал: «Смотри, вернулся ты, обойдя чужеземные страны. Закончилось твое бегство, годы опустились на тебя, и достиг ты возраста седины. Немало это для тела, чтобы на погребении твоем не провожали тебя варвары. Не молчи же, не молчи, когда произносят твое имя».
Я страшился наказания и потому ответил, как человек испуганный: «Что говорит мне мой господин? Если бы мог я отвечать! Но я ничего не сделал. Был я лишь орудием бога, и ужас, который ощущал я в своем теле, был подобен страху перед богом, который заставил меня бежать, как было предначертано. Смотри, вот я перед тобой. Ты жизнь, да поступит Твое Величество по желанию своему».

СИНУХЕТ И ЦАРСКИЕ ДЕТИ

Затем пригласили войти царских детей, и Его Величество обратился к жене царевой: «Вот Синухет, который вернулся сирийцем и превратился в жителя пустыни». И царица разразилась смехом, и царевы дети развеселились, и сказали они Его Величеству: «Воистину, это не он, о государь, наш господин». А Его Величество ответил: «Разумеется, он».
А царские дети принесли с собой свои ожерелья (или пекторали), в руках у них были скипетры и систры, и вот они протянули их Его Величеству и запели:

Простри свои руки к Прекрасной [66 — Прекрасная, Золотая, Владычица Звезд – эпитеты Хатхор. – Прим. пер.],
О царь счастливый,
К сокровищу Владычицы Неба.
Пусть Золотая даст жизнь твоим ноздрям,
А Владычица Звезд сольется с тобой.
Пусть богиня Венца Верхнего Египта плывет к югу,
А богиня Нижнего Египта – к северу,
Да соединятся они воедино в речах Твоего Величества.
Да пребудет божественный урей на челе твоем.
Защитил ты сокрушенного духом От несчастной доли,
Поэтому Ра, Владыка Обеих земель,
Будет милостив к тебе,
И люди будут громко приветствовать тебя,
Как они приветствуют богиню Небет-эр-джер!
Рог твой остер,
Стрела твоя лежит на тетиве —
Но оставь дыхание тому, кто задыхается,
И позволь нам отметить этот прекрасный праздник
С этим князем, сыном Богини Севера [67 — Богиня Севера – Мехит, львиноголовая богиня города Тис (или, может быть, так звалась мать Синухета); возможно, здесь скрывается намек на возвращение Синухета с севера. – Прим. пер.],
Варваром, рожденным в Египте.
Пустился он в бега из-за страха перед тобой,
Оставил родную землю из-за ужаса перед тобой.
Но человек, наблюдающий за твоим выражением лица,
Разве может побледнеть?
Очи, взирающие на тебя,
Разве могут они наполниться страхом?

Ответил на это Его Величество: «Он не будет страшиться, не будет опасаться. Станет он семером (другом) среди знатных вельмож, будет он помещен среди сановников двора. Пусть он входит в зал аудиенций, и пусть укажут ему его место там согласно предписаниям».
Когда вышел я из зала аудиенций, царские дети протянули мне руки, и мы направились к двум Большим Пилонам дворца. Поселили меня в доме царевича, где была прекрасная обстановка. Была там ванная, и росписи с изображением неба, и драгоценные предметы из сокровищницы, и одеяния из царского виссона, и мирра, и отличные мази (или масла). Чиновники, которых царь отличал, находились в каждой комнате, и каждый слуга исполнял свои обязанности. Следы лет (то есть следы, оставленные временем) были смыты с моего тела: меня побрили, умастили волосы на голове. Грязь вернули пустыне, а варварские одежды – живущим на песках. Я был облачен в виссон и умащен лучшими благовониями. Спал я на ложе. Оставил я песок тем, кто на нем жил, а простое деревянное масло (из кедра или акации) тем, кто привык им умащаться.
Был мне пожалован дом, подобный тому, в котором живет правитель страны. Многие ремесленники работали на меня, и все деревянные части дома были сделаны заново. Еду доставляли мне из дворца трижды и четырежды раз в день, не считая того, что постоянно и беспрерывно присылали царские дети.

СООРУЖЕНИЕ ГРОБНИЦЫ СИНУХЕТА

Воздвигли для меня пирамиду из камня среди других пирамид. Начальник мастеров (архитектор) Его Величества выбрал место, начальник чиновников сокровищницы приготовил рисунки, начальник каменщиков высек и изготовил скульптуры; начальник служителей некрополя заботился о ней. Все необходимое для снабжения гробницы сделали и доставили на тропинку у пирамиды, а оттуда перенесли на надлежащее место. Заупокойные жрецы были мне назначены. Сад был заложен для меня на оконечности пустыни, где были и поля, и фруктовые деревья, как делается для «единственных семеров» («единственных друзей») фараона. Моя погребальная статуя была украшена (или покрыта) золотом, а передник ее – из электрума (djam). Это Его Величество повелел сделать так. Ни один человек среднего ранга не удостаивался подобного.
Я наслаждался царской милостью ко мне, семеру, пока не настал для меня день переселения в Именти.

КОЛОФОН

Он (то есть свиток) завершен, от начала до конца его, как было найдено в писаниях.

IV. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПОТЕРПЕВШЕГО КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Текст этого произведения сохранился на иератическом папирусе № 1115 Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Общий вид знаков свидетельствует о том, что эта копия была выполнена в эпоху XII династии. B.C. Голенищев, обнаруживший папирус в фондах Эрмитажа [68 — B.C. Голенищев полагал, что Берлинский папирус с «Повестью о Синухете», папирус Приссе с текстом «Поучения Птаххотепа», «Сказка о потерпевшем кораблекрушение» и ряд других папирусов происходят из одной обширной библиотеки, обнаруженной феллахами в районе деревни Курна в 30-е гг. XIX века. Сделавшие драгоценную находку люди распродали папирусы разным людям. – Прим. пер.], опубликовал его в переводе на французский язык в материалах V Конгресса востоковедов, проходившего в Берлине в 1881 г., а через 30 лет подготовил издание с иероглифическим вариантом текста (Le Conte du Naufrage. – Cairo, 1912). Впоследствии вышло еще несколько переводов [69 — Erman (Leipzig, 1906); Maspero (Paris, 1907; New York, 1915); Petrie (London, 1895); Wiedemann (Leipzig, 1906). Лучший перевод на русский язык принадлежит Е.Н. Максимову (Папирус № 1115 из собрания Государственного Эрмитажа: Перевод и некоторые замечания // Древний Египет и древняя Африка. – М., 1967. – С. 94–106). – Прим. пер.], а А.Х. Гардинер [70 — ZAS Bd. 45, p. 60–66.] и К. Зете [71 — ZAS Bd. 44, p. 80–87.] составили к произведению научные комментарии. Повествование начинается с возвращения князя Элефантины (Асуан) из неудачной поездки в Нубию. Когда они проплывают мимо острова Сенмут близ Филе, один из спутников сообщает князю, что их путешествие близится к концу. Сановник опечален своей неудачей и опасается гнева фараона. Но его сопровождающий подтрунивает над его страхами, предлагает ему «приободриться» и, чтобы отвлечь от тягостных дум, рассказывает историю о собственном приключении, о том, как он после кораблекрушения был выброшен на пустынный остров, единственным обитателем которого был волшебный змей.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КНЯЗЯ ЭЛЕФАНТИНЫ С ЮГА

Верный сопровождающий [72 — Сопровождающий — название должности при дворе царя или представителя знати (см. прим. 1 на с. 43 к «Повести о Синухете»), «Верный» можно перевести также как «ловкий», «хитрый». Из концовки текста следует, что это царский, а не княжеский сопровождающий, а поскольку миссия князя явно неудачна и он страшится царского гнева, то его собеседник больше похож на тюремщика или конвоира. Болтливость сопровождающего, который один говорит на протяжении почти всего пути, свидетельствует о том, что ему-то во всяком случае царский гнев не страшен, а может быть, его разговорчивость вызвана тем, что он, напротив, ожидает награды от фараона. В таком случае, возможно, сопровождающий просто исполнил свой служебный долг, послав донос на князя или арестовав его с помощью воинов, среди которых «нет убыли». – Прим. пер.] говорит:
– Да приободрится сердце твое, о князь, ибо смотри: достигли мы родины. Матросы схватили деревянный молот и вбили в берег причальный кол, носовой канат брошен на землю. Слышны крики радости, люди благодарят бога, каждый обнимает товарища своего. Команда наша вернулась благополучно, нет убыли среди воинов наших. Мы прошли северную границу Вават [73 — Область на Восточном берегу Нила, ее южная граница проходила в районе Вади Короско, а северная – примерно на уровне Асуана. – Прим. пер.] (Нубия), позади остался остров Сенмут [74 — Более крупный из двух островов у южной оконечности первого порога Нила, расположен примерно в шести милях к югу от Асуана; в настоящее время носит название Бигге. Меньший остров называется Филе.]. Смотри: вернулись мы в мире (то есть благополучно), ступили на родную землю. [75 — Благополучное возвращение из плавания по Красному морю считалось у египтян великой удачей, проявлением милости богов, потому что места эти были очень опасны для древних мореплавателей. – Прим. пер.]

СОПРОВОЖДАЮЩИЙ ПРИЗЫВАЕТ КНЯЗЯ КРЕПИТЬСЯ

Послушай меня, о князь, ибо я свободен от преувеличений. Умойся, возлей воду на пальцы свои. Я желаю тебе держаться достойно, когда спросят тебя! Говори с царем с открытым сердцем (то есть искренне), отвечай без колебаний. Ибо уста человека спасают его, и речь его позволяет закрыть на него лицо [76 — То есть отнестись к нему снисходительно. – Прим. пер.]. Поступай, впрочем, как пожелаешь, мне уже утомительно уговаривать тебя.
Вот расскажу я тебе о том, что случилось со мной самим. Был послан я к рудникам царя [77 — Рудники Вади Магары и Сарабит эль-Хадем на Синайском полуострове. Возможно, он отплыл в свое путешествие из Кусейра на западном побережье Красного моря.], взошел на корабль, который достигал ста двадцати локтей в длину и сорока локтей в ширину. Команда на нем состояла из ста пятидесяти человек из числа лучших мореходов Египта. Ведали они небо, ведали землю, сердца их были крепче, чем у львов. Умели они предсказывать шторм и дурную погоду заранее, когда до этого было еще далеко.

В ОТКРЫТОМ МОРЕ

Шторм застиг нас, когда находились мы в открытом море, до того, как коснулись мы земли. Ветер сдул нас с палубы, поднял он волны восьмилоктевые. Ухватился я за бревно, [оказавшееся] рядом со мной. Корабль разломился (или пошел ко дну), и утонули все бывшие на нем, кроме одного меня. Я же был выброшен на остров морской волной и провел три дня в полном одиночестве, только сердце мое было товарищем моим. Ночью спал я в купе дерева, держался за тень. Затем задвигал я ногами, чтобы найти что-нибудь поесть.
Нашел я фиги там и виноград, большие луковицы всех сортов, ягоды каа, фисташковые орехи и дыни (или огурцы). Было там много рыбы и птицы, не было такой пищи, которой не было бы на том острове. [78 — Остров-фантом наделен типичными чертами земли обетованной, райского острова блаженных. Ср. прим. к «Повести о Синухете» на с. 51. – Прим. пер.] Утолил я голод и смог даже отложить в сторону лишнее, потому что слишком много было для меня (или больше, чем мне требовалось). Затем добыл я огонь, разжег костер и принес огненную жертву богам.

ЗМЕЙ – ХОЗЯИН ОСТРОВА

Вдруг услышал я сильный гром и подумал, что это шумят морские волны. Деревья закачались, земля затряслась. Открыл я лицо [79 — То есть перед этим, услышав сильный шум неизвестного происхождения, египтянин в ужасе закрыл лицо руками или краем одежды. – Прим. пер.] и увидел, что это змей, который приближался ко мне. Был он тридцати локтей в длину, борода его была больше двух локтей. Члены его тела отливали золотом, а брови были из лазурита настоящего. [Извиваясь], продвигался он вперед. Я пал ниц, а он открыл рот свой ко мне и произнес: «Кто принес тебя? Кто принес тебя, маленький мой? Кто принес тебя сюда? Если замедлишь ты с ответом, кто принес тебя на этот остров, дам я тебе узнать себя: станешь ты пеплом и превратишься в то, чего не видят люди». [Ответил я ему: «Вот ты говоришь со мной, а я ничего не слышу. Я перед тобой, но не знаю, что со мной и где я» [80 — То есть вид змея совершенно его ошеломил.].] Взял он меня в рот свой, повлек к своему логовищу и положил на землю, не повредив ничего во мне. Пал я ниц, а он опять открыл рот свой ко мне и спросил: «Кто принес тебя? Кто принес тебя, маленький мой? Кто принес тебя на этот остров, берега которого в волнах?»

ПОТЕРПЕВШИЙ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ РАССКАЗЫВАЕТ ЗМЕЮ СВОЮ ИСТОРИЮ

Согнув перед ним руки, я стал рассказывать: «Направлялся я к царским рудникам по поручению фараона на корабле длиной в сто двадцать локтей и шириной в сорок.
Команда на нем состояла из ста пятидесяти человек из числа лучших мореходов Египта. Ведали они небо, ведали землю, сердца их были [крепче], чем у львов. Умели они предсказывать шторм и дурную погоду заранее, когда до этого было еще далеко.
Шторм разразился, когда были мы в открытом море, до того, как коснулись мы земли. Ветер сдул нас с палубы, поднял он волны восьмилоктевые. Ухватился я за бревно, [оказавшееся] рядом со мной. Корабль разломился (или пошел ко дну), и утонули все бывшие на нем, кроме одного меня. И вот, смотри, я перед тобой – принесен на остров этот морской волной».
Тогда сказал он мне: «Не бойся, не бойся, маленький мой! Не закрывай лица своего передо мной. [81 — Для человека древности прикрыть лицо означало выразить недоверие (см., например, Иов: 13, 24). – Прим. пер.] Смотри: Бог порешил тебе остаться в живых и привел тебя на этот остров Ка (то есть остров-фантом), где есть все, что ни пожелаешь, наполнен он добром всяким. Смотри: истекут для тебя месяц за месяцем на этом острове, и проведешь ты здесь полных четыре месяца. Тогда придет корабль с твоей родины, команда на нем будет тебе известна, отправишься ты с ними на родину и впоследствии умрешь в городе родном» [82 — Когда был сооружен древний канал между Нилом (от Каира) и Красным морем, попасть в Мемфис стало возможно из любого порта на Красном море.].

ЗМЕЙ РАССКАЗЫВАЕТ ЭПИЗОД ИЗ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

«С какой радостью рассказывает человек о собственном опыте, когда [тяжелые] события остались позади!
Поэтому поведаю я тебе о том, что случилось на острове этом. Жил я здесь со своими братьями и детьми, и вместе с детьми и братьями нас было семьдесят пять змеев, не считая дочери земной женщины, принесенной мне [волшебным образом]. Потом звезда [83 — То есть метеорит. – Прим. пер.] упала, и сгорели они в ней. Случилось же так, что в тот момент не было меня с ними. Все они погибли, кроме меня [84 — Этот отрывок дал основание некоторым ученым идентифицировать остров Духа (Ка) с островом св. Джона (Зебергед) в Красном море, о котором есть легенда, что некогда был он населен змеями, а потом они все погибли. – Прим. пер.]. Когда нашел я их в виде единой груды обгорелых тел, от тоски сам я [чуть не] умер.
Если ты смел и владеешь сердцем своим, то вновь обнимешь ты детей своих, поцелуешь жену свою и увидишь родной дом. Вернешься ты на родину и станешь жить там среди товарищей своих».
Пал я перед ним ниц, восславил его и сказал: «Поведаю я о твоем могуществе царю, расскажу ему о величии твоем. Сделаю я так, что принесут тебе мази, масла для умащений, нард, косметику и ароматические смолы (из того, что обычно жертвуют в храмы), которыми удовлетворяется всякий бог. Расскажу я о случившемся со мной и опишу твое могущество, которое видел. Перед вельможами всей земли восславят Бога за тебя. Зарежу я быков для огненной жертвы, принесут тебе птиц (гусей?). Сделаю я так, что приплывут к тебе корабли, нагруженные всякими богатствами Египта, как для любимого людьми бога, который пребывает в далекой стране».
Посмеялся он надо мной, ибо, по мнению его, сказал я глупость. И ответил он мне: «Немного у тебя даже антиу (мирры), все, что у тебя есть, – это простой ладан. Я же хозяин Пунта [85 — Это название связывают с большим, но трудноопределимым регионом в южной части Судана, где добывалась знаменитая смола антиу, широко использовавшаяся для мумифицирования. Эта смола до сих пор вывозится из Судана в огромных количествах.], и вся мирра принадлежит мне. Что же до масла (для умащений) хекену, о котором сказал ты, что его принесут мне, то это главный продукт этого острова. Случится же так, что когда удалишься ты отсюда, то никогда больше не увидишь этого острова, ибо превратится он в волны».

ПРИБЫТИЕ СПАСИТЕЛЬНОГО КОРАБЛЯ ИЗ ЕГИПТА

И пришел корабль, как он и предсказывал, и я встал и залез на дерево и узнал мореходов, которые были на том корабле. Отправился я сообщить об этом змею и нашел его уже знающим это. И сказал он мне: «Возвращайся домой, маленький мой, возвращайся домой и увидишь своих детей. Прославь имя мое в городе твоем – таково мое желание». Пал я ниц, причем обе руки мои были простерты перед ним. И дал он мне дары: мирру, масло хекену, нард, благовония, ароматные притирания, черную краску для глаз, хвосты жирафов, большое количество ладана, слоновые бивни, охотничьих собак, мартышек и бабуинов, добра всякого без счета. Погрузил я все это на корабль. А когда я простерся перед ним, чтобы поблагодарить его, он сказал мне: «Смотри, достигнешь ты родины через два месяца, возьмешь ты на руки своих детей, а впоследствии удостоишься доброго погребения и будешь покоиться [в своей гробнице]».

ЕГИПТЯНИН ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА РОДИНУ

Затем отправился я на берег, где стоял корабль. Окликнул я людей, что были на палубе и на берегу, и превознес перед ними хозяина острова, и те люди присоединились к этим восхвалениям. Потом поплыли мы на север, к столице фараона, и достигли ее через два месяца – все, как он и предсказывал. Отправился я к царю и передал ему дары, которые привез с собой. Восславил он Бога за меня перед советом вельмож всей земли. Был мне пожалован титул главного сопровождающего (царского телохранителя?), и наградили меня рабами.
[Здесь кончается история потерпевшего кораблекрушение, который вновь предпринимает попытку подбодрить своего князя, подавленного страхом царского гнева.] Теперь взгляни на меня после того, как достиг я гавани и обдумал все пережитое, послушай меня, ибо полезно это – слушать других.
И сказал князь мне: «Не заботься [обо мне], о друг мой. Кто поит утром того гуся, которого днем собирается зарезать?»

КОЛОФОН

Здесь завершается свиток, от начала до конца его, как было найдено в древних писаниях. Исполнил писец, искусный пальцами своими, [а именно] Имено, сын Имени, да будут дарованы ему жизнь, здоровье и благополучие!

V. СКАЗКА О ДВУХ БРАТЬЯХ

Это произведение – возможно, единственное, которое можно отнести к жанру древнеегипетской волшебной сказки, – сохранилось на иератическом папирусе, находящемся в собрании Британского музея (папирус д’Орбиней № 10183) [86 — Папирус выполнен в эпоху XIX династии. – Прим. пер.]. Впервые его текст был опубликован С. Бирчем (Select Papyri, II, Pi. IX–XIX; иероглифический вариант опубликован в книге: Egyptian Reading Book. – London, 1896. – P. 1 f.). Текст неоднократно переводился на английский, французский, немецкий языки [87 — Лучший перевод на русский язык осуществлен В.М. Викентьевым (Викентьев В.М. Древнеегипетская «Повесть о двух братьях». – М., 1917). – Прим. пер.], о нем много писали египтологи, фольклористы и ученые других направлений. Папирус Британского музея был записан писцом по имени Эннана, который выполнил эту работу под руководством или, может быть, по поручению писца сокровищницы по имени Кага-бу. Имя старшего из двух братьев – Анупу – соответствует имени шакалоголового бога-бальзамировщика богов, который известен нам как Анубис. Имя младшего брата – Бата – также принадлежало божеству. Анупу и Бата почитались в области Сака в Верхнем Египте.

ДОМАШНЯЯ ЖИЗНЬ БРАТЬЕВ

Жили некогда два брата, [дети] одной матери и одного отца. Анупу было имя старшего брата, Бата – имя младшего. Анупу имел дом и жену, его брат проживал с ним на правах младшего брата [88 — Жить «на правах младшего брата» означало много трудиться во всех областях хозяйства, где была необходимость, но нередко – преимущественно в одной конкретной области, как в данном случае: Бата работал и в поле, и по дому, но преимущественно он был пастухом. – Прим. пер.]. Именно он готовил снаряжение для Анупу и выходил позади его скота в поле, исполнял работу пахоты и жатвы для него и делал всякую другую работу в поле и дома. Его младший брат был хороший работник, не было подобного ему во всей стране, был он наделен умением каждого бога.
И так [прошло] много дней. По утрам младший брат по своему обыкновению уходил из дома позади своего стада и возвращался вечером нагруженный всякими видами даров поля, плодами, молоком (?) и скотским навозом (?) [89 — В переводе В.М. Викентьева отсутствует. – Прим. пер.]. И все это он клал перед старшим братом, который сидел со своей женой. И он ел и пил, а потом уходил спать в хлев, [не прекращая присматривать за своим скотом].
Ежедневно, когда освещалась земля и наступал следующий день, после того как выпекал он хлебы, он клал их перед своим братом, который уделял ему немного хлеба в поля. Когда же он шел позади своих коров, те говорили ему: «Сегодня трава прекрасна в таком-то месте». И он прислушивался ко всему сказанному и гнал их туда, где была лучше трава, которой им хотелось. И скот под его присмотром тучнел, и рождалось в его стаде много телят. [90 — Скот являлся одним из главных видов богатства у египтян. Высокий приплод считался признаком благоволения богов. – Прим. пер.] И вот, когда настало время пахоты, его брат сказал ему: «Давай приготовим нашу упряжку [быков], чтобы пахать, ведь земля показалась [91 — Вода сошла после наводнения.], и сейчас самое подходящее время для пахоты. Захвати в поле зерно, а завтра утром мы станем пахать усердно». Так он сказал ему, и младший брат выполнил все, как сказал ему старший.
Когда осветилась земля и настал следующий день, отправились они в поле со своей упряжкой и пахали усердно, и сердца их были радостны вследствие их работы, которой не было конца (?).

АНУПУ ПОСЫЛАЕТ БРАТА ДОМОЙ ЗА ДОПОЛНИТЕЛЬНЫМ ЗЕРНОМ

Много дней оставались они в поле, и кончилось у них посевное зерно. И старший брат послал младшего домой со словами: «Поспеши, доставь из дома побольше посевного зерна». Младший брат отправился домой и нашел жену старшего брата расчесывающей волосы. И сказал он ей: «Встань и подай мне посевного зерна, ибо я тороплюсь обратно в поле, старший брат наказал мне поспешить и не задерживаться». Она же сказала ему в ответ: «Ступай сам, открой зерновой ларь и возьми, сколько пожелаешь, чтобы не отрываться мне от прически (то есть чтобы прическа не осталась незавершенной) [92 — Связь длинных распущенных волос и чувственности прослеживается в литературе многих народов. Ниже фараон влюбляется в жену Баты, едва увидев прядь ее волос. В египетском соннике той же эпохи XIX династии, к которой относится и данная копия «Сказки о двух братьях», такая связь тоже возможна: «Если человеку приснится, что у него длинные волосы, то случится нечто, от чего просияет его лицо». – Прим. пер.]».
Тогда младший брат пошел в хлев и вынес огромный горшок, ибо он хотел взять столько, сколько был в силах унести. Нагрузил он себя ячменем и пшеницей и вышел, неся это на себе. И спросила она его: «Сколько же это ты несешь на плечах?» Ответил он ей: «Три меры пшеницы и две меры ячменя – всего пять мер у меня на плече». Так сказал он ей. Она же принялась болтать (?) с ним и сказала: «Так в тебе должна быть огромная мощь – ну, конечно, я же наблюдаю каждый день твою силу». И сердце ее потянулось к нему, как женщину тянет к юноше. Она схватила его, обвила его шею руками и сказала: «Пойдем, возляжем, поспим вместе. Если понравится тебе это, я сделаю для тебя красивую одежду».
Стал юноша подобен пантере юга от гнева из-за дурного предложения, которое она сделала ему. И ответил он ей: «Воистину, ты мне как мать, а твой муж мне как отец, ибо он старше меня и он воспитывал меня. Что же означает эта гадость, которую ты мне предложила? Не [смей] больше повторять мне такого. Я никому не скажу и не позволю ни одному намеку сорваться с моих уст». Затем поднял он свой груз и двинулся в поле; пришел он туда, где был его старший брат, и принялись они вместе за свой труд.

БАТА ЛОЖНО ОБВИНЕН ЖЕНОЙ СВОЕГО БРАТА

Когда спустился вечер, его старший брат вернулся домой, а младший шел следом за своим скотом, нагруженный всякими дарами поля. Гнал он перед собой скот на ночлег в хлев в деревне.
А жена старшего брата сильно страшилась последствий своего предложения. Поэтому взяла она жиру (прогорклого масла?) и разлеглась в позе женщины, жестоко избитой (изнасилованной?), намереваясь сказать мужу: «Это твой младший брат так избил меня». И вот муж ее воротился на закате по ежедневному обыкновению, и когда добрался он до дома, то нашел жену якобы страдающей от тяжелых побоев. Она не полила ему воды на руки, как обычно, не зажгла перед ним огня, так что дом был во тьме, а сама она лежала, и ее рвало (?). Муж спросил у нее: «Кто говорил с тобой?» Она же ответила: «Никто не говорил со мной, кроме твоего младшего брата. Когда он явился взять зерно и увидел, что я сижу одна и причесываюсь, он предложил мне: „Давай возляжем, поспим вместе, завяжи свои волосы». Так он сказал мне. Я же ничего не желала слушать и отвечала ему: „Смотри: разве не как мать я тебе, а твой старший брат разве тебе не как отец?» Вот что я ответила ему. Тогда он испугался и побил меня, чтобы не могла я пожаловаться тебе о случившемся. Если ты теперь оставишь его в живых, я умру. Ибо увидишь: когда придет он вечером и я напомню о его дурном предложении, уж он сумеет обелить себя».

АНУПУ ДЕЛАЕТ ПОПЫТКУ УБИТЬ БРАТА

Старший брат сделался точно пантера юга, наточил он свой нож и зажал его в руке. И встал старший брат позади двери хлева, собираясь убить младшего, когда тот вернется вечером загонять скот в хлев. Закатился Шу (то есть солнце), [младший брат] взвалил на себя дары поля, как то бывало каждый день. Пошел он домой, а корова-пред-водительница – та, что первая зашла в хлев, сказала ему: «Истинно, твой старший брат стоит впереди тебя с ножом, чтобы убить тебя. Беги». И он услышал сказанное коровой-предводительницей, а когда вторая корова сказала ему то же самое, он заглянул под дверь и увидел ноги своего старшего брата, который стоял за дверью хлева с ножом в руках. Бросил младший свой груз на землю и помчался со всей возможной скоростью. А старший брат погнался за ним с ножом.

БАТА ВЗЫВАЕТ К РА-ХАРАХТИ О ПОМОЩИ

И взмолился младший брат к Ра-Харахти, говоря: «О мой добрый господин! Ты рассудишь между злодеем и праведником!» И услышал Ра его мольбу и сотворил бурный поток, полный крокодилов, разлившийся между ним и его старшим братом. И один брат оказался на одном берегу потока, а другой – на другом. И старший брат [в гневе] дважды ударил себя по руке ножом, потому что не смог убить младшего. А его младший брат прокричал ему с [противоположного] берега: «Помедли здесь, пока не озарится земля, когда же взойдет Атон (то есть солнечный диск), он рассудит меня с тобой и предаст виновного правому. Что до меня, не стану я больше жить с тобой, никогда не увидят меня в том месте, где будешь ты, я уйду в Долину Кедра [93 — Мифическое место. (Ср.: эпитет бога Ра «Обитающий Среди Кедров» в «Повести об Исиде и Ра». – Прим. пер.)]».

БАТА ДОКАЗЫВАЕТ БРАТУ СВОЮ НЕВИНОВНОСТЬ

Когда осветилась земля и настал следующий день, взошел Ра-Харахти (то есть солнце), и каждый из братьев увидел другого. И младший брат обратился к старшему с речью: «О горе! Почему ты преследуешь меня, чтобы вероломно убить, не выслушав предварительно, что скажут тебе мои уста? Я же твой младший брат, ведь ты мне как отец, а твоя жена мне как мать. Но когда послал ты меня за зерном, твоя жена сказала мне: „Пойдем, возляжем вместе и поспим». Но вот, смотри, повернуто это тебе наоборот».
И он поведал брату, как все обстояло на самом деле между ним и его женой. Поклялся он именем Ра-Харахти, говоря: «За что ты хочешь вероломно убить меня, почему хватаешься за нож по слову негодной (или вонючей) женщины?» Затем младший брат схватил тесак для резки травы и оскопил себя. Бросил он свой детородный член в воду, и сом (майская рыба?) проглотил его. Бата же обессилел и стал тяжелобольным (?). А сердце его старшего брата было охвачено глубокой скорбью, и горько рыдал он о нем, потому что никоим образом не мог он перебраться через поток к своему младшему брату из-за крокодилов.

БАТА НАСТАВЛЯЕТ СВОЕГО БРАТА И ПРЕДСКАЗЫВАЕТ БУДУЩЕЕ

Его младший брат закричал ему с другого берега: «Смотри, ты одержим злыми подозрениями [относительно меня]. Неужели ты совсем забыл о добре, обо всем, что я делал для тебя, и не помнишь ничего хорошего? Так вот, теперь ты отправишься домой и сам станешь пасти свой скот, ибо я никогда не вернусь в то место, где будешь ты. Я пойду в Долину Кедра. И вот что ты сделаешь для меня. Тебе придется позаботиться обо мне, когда услышишь, что со мной что-то случилось. Я заколдую (или наведу чары на) свое сердце и помещу его в цветок кедра. Когда кедр срубят и сердце упадет на землю, ты придешь искать его. И даже если придется тебе потратить на поиски семь лет, не допускай уныния в свое сердце. Когда же найдешь мое сердце, положи его в сосуд с холодной водой. Тогда я снова оживу и сумею отомстить за все преступления, совершенные против меня. Ты же узнаешь, что со мной случилась беда, [вот каким образом]: когда подадут тебе в руки кувшин пива, оно вспенится и хлынет через край. Если такое случится, не медли и тотчас отправляйся меня искать».
И младший брат ушел в Долину Кедра, а старший воротился домой, прикрывая рукой голову, посыпанную пылью и прахом. Придя же, он убил свою жену и кинул ее тело собакам (или шакалам). И он сел, оплакивая своего младшего брата.

ЖИЗНЬ БАТЫ В ДОЛИНЕ КЕДРА

Прошло после этого много дней, младший брат продолжал жить в Долине Кедра, и никого не было рядом с ним. Днем он охотился на диких животных пустыни, а на закате приходил и ложился спать под кедром, в цветке которого находилось его сердце.
И вот спустя много дней построил он собственными руками башню (или укрепленный дом) в Долине Кедра, и была она полна (или снабжена) всяким прекрасным добром, ибо он желал иметь настоящий дом для себя.
Как-то, выйдя из дома [по какому-то случаю], повстречал он Эннеаду [94 — Эннеада – боги гелиопольского цикла, связанные между собой родственными отношениями: Атум, Хор Старший, Шу, Тефнут, Осирис, Сет, Исида, Нефтида, Хор. Они часто разговаривают одновременно, «едиными устами». См. прим. на с. 58 к «Повести о Синухете». – Прим. пер.] богов, которая вышла, чтобы исполнить свое желание на всей земле. Боги Эннеады поговорили друг с другом (или заговорили едиными устами) и сказали ему: «О Бата, ты Бык Эннеады, разве ты не совсем один здесь после того, как убежал от жены Анупу, твоего старшего брата? Смотри: он убил свою жену, и ты воздал ему за все обвинения, которые [он] выдвинул против тебя».
И сердца Девятки Богов (то есть Эннеады) исполнились к нему сострадания, и Ра-Харахти сказал Хнуму [95 — Один из богов творения: он вылепил людей на гончарном круге.]: «Сотвори жену для Баты, чтобы он не оставался один». И Хнум сотворил ему подругу – была она прекраснее всех женщин на земле, и каждый бог был в ней. И пришли Семь Хатхор [96 — Хатхор, богиня красоты и любви, и ее воплощения в основных городах страны. Здесь – богини судьбы.] взглянуть на нее, и сказали единым голосом: «Она умрет от ножа (или клинка)».
И Бата полюбил ее чрезвычайно, и она стала жить в его доме. Весь день он охотился на диких животных пустыни, [а вечером] приносил свою добычу и клал у ее ног. И сказал он ей: «Берегись выходить из дома, чтобы море (или река) не унесло тебя прочь, ибо я не смогу тебя защитить, ведь сам я женщина, подобно тебе [97 — Намек на оскопление. – Прим. пер.]. Мое сердце покоится на верхушке кедра в цветке, и, если найдет его чужой, я должен буду сразиться с ним за него». И он открыл ей про себя все полностью.

ПРЯДЬ ВОЛОС

Прошло еще много дней после этого, и однажды Бата вышел на охоту по своему ежедневному обыкновению, а девушка решила прогуляться вокруг кедра, который рос возле ее дома. Море увидело ее и погналось за ней своими водами, она же бросилась бежать от него в свой дом. А море крикнуло кедру: «Наполни меня ею (то есть поймай ее для меня)!»
И кедр захватил прядь ее волос, а волны принесли ее в Египет и положили в том месте, где прачки фараона – да будет он жив, здоров и благополучен – стирали. И одуряющий аромат волос пропитал одежды фараона, и возник спор среди прачек фараона, потому что Единственный (то есть царь) сказал: «Одуряющий запах исходит от одежд фараона». И наказывали палками прачек ежедневно, но они не знали, что делать.
А надзиратель прачек фараона приходил на берег реки (или моря) каждый день с опечаленным сердцем из-за битья, которому его подвергали ежедневно. Остановился он однажды на откосе как раз напротив того места, где в воде лежала прядь волос [и увидел ее]. И приказал он одному из своих подчиненных сойти вниз и принести ему прядь: запах чрезвычайно понравился ему, и он отнес эту прядь фараону.
Затем призвали писцов и мудрецов (или магов) фараона, и они сказали фараону: «Эта прядь волос принадлежит дочери Ра-Харахти, и в ней сущность (или аромат [98 — Сильный ароматический запах для египтян являлся признаком божественности, потому что пот богов представлялся им благовонным и животворным. Часто перед явлением божества человек сначала ощущал сильный аромат. Благовонный запах волос жены Баты – знак ее божественного происхождения, о девушке сказано, что «в ней был каждый бог». – Прим. пер.]) каждого бога. Она станет подарком тебе от чужеземной страны. Отправь своих посланцев в каждую чужеземную страну на поиски ее. Тому же посланцу, который пойдет в Долину Кедра, дай много войска, чтобы они привели ее». Тогда Его Величество сказал: «Очень хорошо сказанное вами», и [посланцы] отправились в разные стороны со всей возможной скоростью.

ПРИБЫТИЕ В ЕГИПЕТ ЖЕНЩИНЫ С АРОМАТНЫМИ ВОЛОСАМИ

Много дней спустя после этого посланцы, отправленные в чужеземные страны, вернулись доложить Его Величеству, но люди, ушедшие в Долину Кедра, не пришли назад, потому что их всех убил Бата, отпустив лишь одного, чтобы он уведомил Его Величество.
Тогда Его Величество послал много пехотинцев и колесничих, чтобы доставили ее, и с ними была женщина, которой были выданы все виды прекрасных одежд и украшений, подходящих к такому случаю. С ней-то девушка и прибыла в Египет, и радовались ей по всей стране. А Его Величество полюбил ее чрезвычайно и пожаловал ей титул «Великая шепсет [99 — Шепсет — женский придворный титул высокого ранга. – Прим. пер.]».

СМЕРТЬ БАТЫ

Когда же Единственный (то есть фараон) обратился к ней, чтобы она рассказала о своих отношениях с мужем, она ответила Его Величеству: «Прикажи срубить кедр, и ты погубишь его». Тогда Его Величество послал много людей с топорами, чтобы срубить кедр, и они отправились к кедру и срезали цветок, в котором лежало сердце Баты. В тот же самый момент Бата упал мертвым.

АНУПУ ВЫПОЛНЯЕТ ПОВЕЛЕНИЕ МЛАДШЕГО БРАТА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, кедр был срублен [окончательно]. А в это время Анупу, старший брат Баты, вошел в свой дом, сел и умыл руки. Ему подали кувшин пива, и оно хлынуло через край, подали кувшин вина, и оно оказалось мутным и прокисшим. Тогда Анупу взял свой посох, сандалии, накидку и оружие и направился прямо в Долину Кедра. Вошел он в башню своего младшего брата и нашел того мертвым на своем ложе. И когда он увидел своего брата мертвым, зарыдал Анупу и пошел искать сердце своего младшего брата под кедром, где его брат имел обыкновение засыпать вечером. И провел он три полных года в поисках сердца, но ничего не нашел. Когда же начался четвертый год, сердце потянуло его в Египет, и он сказал себе: «Я отправлюсь завтра». Так сказал он в своем сердце.

БАТА ВНОВЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ЖИЗНИ

Когда осветилась земля и настал следующий день, продолжил Анупу свои поиски под кедром и провел за этим занятием целый день. Вечером он вновь воротился к кедру и снова продолжал шарить по земле. И нашел он сухой плод (или ягоду), принес его домой, и вдруг оказалось, что это и есть сердце его младшего брата. Принес Анупу сосуд с чистой холодной водой, положил туда сердце и сел по своему ежедневному обыкновению.
Когда спустилась ночь, сердце напиталось водой. Бата содрогнулся всеми своими членами, посмотрел на своего старшего брата, сердце же его лежало неподвижно [в кувшине]. Тогда Анупу, его старший брат, взял кувшин с чистой холодной водой и дал Бате выпить ее. Когда он сделал это, сердце вернулось на свое место, и вновь стал Бата самим собой. Каждый из них бросился обнимать другого, и начали они держать друг с другом совет [о будущем].
Бата сказал: «Смотри, я собираюсь превратиться в громадного быка с разукрашенной шкурой, чья природа неведома людям. Ты сядешь мне на спину. Когда взойдет Шу (то есть солнечный бог), мы достигнем места, где находится моя жена, чтобы смог я воздать ей по заслугам. Затем ты отведешь меня к царю, и тебя одарят всякими превосходными вещами. Нагрузят тебя золотом и серебром за то, что ты привел меня к царю, ибо буду я большим и удивительным, люди станут радоваться на меня по всей стране. А потом ты снова вернешься в свою деревню».

БАТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В БЫКА

Когда осветилась земля и наступил следующий день, Бата принял тот облик, о котором говорил своему старшему брату, что собирается принять его. Анупу, старший брат, взгромоздился ему на спину, и на исходе дня добрались они до того места, где пребывал царь. Показали быка Его Величеству, осмотрел он его с большим интересом и порадовался ему очень сильно. Пожаловал он ему (то есть Анупу) богатые дары, говоря: «То, что случилось, в высшей степени превосходно». И радовались за него люди по всей стране. А старший брат был нагружен золотом и серебром и отправился обратно в свою деревню. Единственный (то есть царь) одарил его многими людьми (рабами) и вещами и полюбил его больше всех в стране.

БАТА В ОБРАЗЕ БЫКА ПОГИБАЕТ ИЗ-ЗА НАВЕТА СВОЕЙ ЖЕНЫ

Много дней спустя после этого он (то есть Бата-бык) вошел в жилые комнаты внутренних покоев (то есть гарем) и остановился в том месте, где сидела Великая шепсет, [его жена]. Он сказал ей: «Смотри: я все еще жив». Она спросила его: «Кто же ты?» Ответил он: «Я Бата, ты знала, что делала, когда посоветовала фараону срезать цветок кедра, и с ним оборвала мою жизнь, знала, что тем окончится мое бытие. Но смотри: я жив воистину, я бык». Тогда Великая шепсет пришла в ужас от слов, которые сказал ей ее [бывший] муж.
Бата-бык вышел вон из внутренних покоев. А Его Величество сел с ней и провел очень радостный день. Она прислуживала Его Величеству за трапезой. И был он к ней чрезвычайно милостив. И она попросила его: «Поклянись мне именем Бога, говоря: о чем бы ты ни попросила, я да преклоню к этому слух ради тебя». И он стал слушать каждое слово, которое она произносила. Она же сказала: «Прошу, дай мне отведать печень этого быка, ибо, воистину, он ни на что не годен». Так она сказала ему. И Единственный (то есть царь) опечалился чрезвычайно из-за ее просьбы, сердце фараона наполнилось настоящей скорбью по нему (то есть Бате-быку).

БАТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДЕРЕВО

Когда осветилась земля и настал следующий день, был объявлен великий праздник. Были принесены дары для жертвоприношений быку. И Его Величество послал одного из главных закалывателей жертв, чтобы закласть быка, и он был заклан. Когда же он лежал (то есть его несли) на плечах слуг, тряхнул (или вытянул) он шеей и уронил две капли крови [100 — Кровь, согласно универсальным религиозно-мифологическим представлениям, является воплощением души (Евсюков В. Мифы о вселенной. – Новосибирск, 1988. – С. 26–27). – Прим. пер.] подле двух больших порталов Его Величества. Одна упала с одной стороны портала (пилона?) фараона, а другая – с другой. И выросли из них две громадные персей, каждая из которых была совершенна. Пошли и сообщили Его Величеству: «Два могучих дерева выросли для Его Величества чудесным образом за одну ночь близ великого портала (пилона?) Его Величества». И великое ликование разнеслось повсюду, а Единственный (то есть царь) совершил перед ними жертвоприношение.

БАТА ВНОВЬ ЗАГОВАРИВАЕТ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ

Спустя много дней после этого Его Величество, украшенный гирляндами из всех видов цветов, выглянул из лазуритового окна, подобно солнцу… [101 — Пропущено несколько слов.] Взошел он на колесницу из электрума и выехал из своего дворца взглянуть на те деревья, а Великая шепсет следовала за ним на другой колеснице, запряженной парой лошадей.
Его Величество уселся под одним деревом, [а Великая шепсет под другим]. И вдруг заговорило с ней дерево и произнесло: «О негодная женщина, я Бата, и я все еще жив, несмотря на твои происки. Воистину, разве ты не знала, что делала, когда упросила фараона срубить кедр, в котором была заключена моя жизнь? Затем я превратился в быка, а ты заставила его убить меня!»

БАТА-ПЕРСЕИ ПОГИБАЕТ ПО НАВЕТУ ЖЕНЩИНЫ

Прошло после этого много дней, и однажды Великая шепсет прислуживала Его Величеству за трапезой. Был он к ней чрезвычайно милостив, и она попросила его: «Поклянись именем Бога, говоря: о чем бы ни попросила меня Великая шепсет, да преклоню я к этому слух ради тебя. Скажи так». И он прислушался к ее речам. Она же сказала: «Прикажи срубить две персей, чтобы из них можно было сделать красивые обшивные планки (?)*». И Его Величество не пропустил ничего из того, о чем она попросила.
Много дней спустя после этого Его Величество пригласил опытных мастеров, и они срубили две персей фараона. Когда они занимались этим, Его Величество и Великая шепсет стояли рядом и наблюдали за их работой. И вот мелкая щепка отскочила в сторону и попала в рот женщины, та ее проглотила и в тот же миг понесла. И все, о чем она просила [по поводу обшивки], было выполнено.

БАТА ВОЗРОЖДАЕТСЯ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ

Много дней спустя после этого Великая шепсет родила мальчика. Пошли и сообщили Его Величеству: «Сын у тебя родился». И принесли ребенка показать [фараону], и дали ему нянек [102 — Или, возможно, «предметы» – сундуки для одежды, стулья ит. д.]. Радовались по всей стране, и Единственный (то есть царь) сел и пировал целый день. [Мальчик начал расти], и Его Величество полюбил его чрезвычайно, и был ему пожалован титул Царского Сына Куша [103 — Официальный титул египетского наместника в Нубии.].
А много дней спустя Его Величество сделал его эрпатом (наследственным князем) всей страны.

БАТА ВОСХОДИТ НА ЕГИПЕТСКИЙ ТРОН

Много дней спустя, когда Бата управлял страной в должности эрпата, Его Величество взошел на свой горизонт (то есть умер). И приказал Бата: «Пусть начальники ведомств и знать Его Величества прибудут ко мне, чтобы я сообщил им о случившемся со мной». И [по его приказу] доставили к нему также его (то есть фараона) жену, и выступил он в суде против нее перед всеми собравшимися, и приговор над ней был исполнен. Привели к нему его старшего брата, и назначил он его наследником своим во всей земле. И правил он Египтом в качестве царя в течение двадцати (тридцати?) лет, и покинул эту жизнь, а его старший брат занимал его место вплоть до дня своей смерти.

КОЛОФОН

Здесь благополучно завершается [рассказ] ради ка писца сокровищницы Кагабу из сокровищницы фараона, писца Хоруа и писца Меренапту. Был он записан (или скопирован) писцом Эннаной, мастером писаний. Кто бы ни прочел этот свиток – да сопутствует ему Тот [104 — У В.М. Викентьева завершающая фраза выглядит иначе: «Если кто станет говорить против этой книги, пусть ополчится на того Тот» (указ. пр., с. 50). – Прим. пер.].
Точный перевод Колофона не совсем очевиден. Вероятно, работа была оплачена Кагабу, которому понравилась эта история. Под «ка Кагабу», возможно, следует понимать его дух или его любовь и интерес к литературе. Известно, что над текстом работали, по крайней мере, два писца, ибо четко различимы два разных почерка. А окончательный вид повествованию, возможно, придал Эннана, «мастер писаний», который отредактировал более древнюю версию.

VI. ЛЕГЕНДА О ТОМ, КАК БОГИНЯ-ЧАРОДЕЙКА ИСИДА ОВЛАДЕЛА СИЛОЙ СОЛНЕЧНОГО БОГА РА

Богиня Исида, божественная чародейка, владела глубокими познаниями во всех областях магии и, будучи ученицей Тота, воплощения языка и сердца солнечного бога Ра, была очень сильна на небесах и на земле. Обычно она использовала свое умение на благо богов и людей – живых и мертвых. Но ее не удовлетворяли собственные возможности, и она задумала овладеть силой Ра, творца и опоры неба и земли. Она узнала, что источником могущества Ра являлось его тайное имя, и решила выведать его, чтобы стать ему ровней. О том, каким образом она действовала, сообщает папирус, хранящийся в Турине. Его текст выполнен иератическим письмом (XX династия) и опубликован Плейтом и Росси (Pleyte, Rossi. Papyrus de Turin, pi. 31, 77, 131–138). Впервые обратил внимание на этот папирус Лефебр (ZAS, 1883, р. 27). Иероглифическая транскрипция и перевод на английский язык выполнены У. Баджем в книге «Первые шаги в изучении египетского языка» (First Steps in Egyptian. – London, 1895, p. 241–256).

ВВЕДЕНИЕ

Речение (то есть легенда) о боге богов, создателе самого себя, творца неба и земли, дыхания жизни и огня, богов
и людей, диких животных и скота, рептилий, птиц и рыб. [Он] царь людей и богов в одной форме, и зоны времени для него равны годам. У него много неведомых имен, которые неизвестны [даже] богам.

ИСИДА И ЕЕ ЗАМЫСЕЛ

И вот Исида приняла облик земной женщины. И была она весьма хитрой в речах и весьма соблазнительной в обещаниях. Сердце ее отвратилось от миллионов людей – оно обратилось к миллионам богов и к высокому почитанию миллионов сияющих духов. Размышляла она в сердце своем, задаваясь вопросом, нельзя ли ей сравняться с Ра на небе и на земле и стать хозяйкой земли и самой могущественной из богинь. Обдумывала она про себя, можно ли достичь этой цели, узнав ИМЯ того божественного бога (то есть Ра).

ИСИДА ОБРАЩАЕТСЯ К ЧЕРНОЙ МАГИИ

Каждый день поднимался Ра на небо во главе своих гребцов и утверждался на двойном троне горизонтов [105 — То есть горизонта восхода и горизонта заката.]. Но божественный состарился. Его рот пускал слюну, и капли ее тянулись за ним по земле. Это (то есть слюну) и землю, которой касалась слюна, Исида замесила в однородную массу в своей руке и слепила священную гадюку (или кобру), придав ей также подобие дротика. Фигурка не двигалась и оставалась безжизненной перед ней (то есть богиней). И положила она эту неподвижную вещь на дороге, по которой проходил бог, пересекая Обе земли (то есть Египет) по своему желанию.

РА ВСТУПАЕТ НА НЕБО, И ЕГО КУСАЕТ КОБРА

Божественный бог поднялся с богами Великого Дома позади себя – жизни, блага, здоровья ему! – и двинулся вперед широким шагом по своему ежедневному обыкновению. И священная кобра вонзила в него свой ядовитый зуб, огонь жизни стал выходить из его тела, и кобра поразила Обитающего Среди Кедров. Божественный бог открыл рот свой, и крик Его Величества – жизни, блага, здоровья ему! – разнесся по всему небу. Сонм богов вопросил: «Что случилось?» И боги из его свиты спросили: «Что случилось?» Бог же был бессилен ответить им из-за охватившей его слабости. Челюсти его заколотились, все члены затряслись, и яд разливался по телу, подобно разливающемуся Нилу.

ЖАЛОБЫ РА

Могучий бог укрепил свое сердце и крикнул богам, следовавшим за ним: «Подойдите поближе, о возникшие из членов моих, боги, произошедшие из меня, и я сообщу вам, что случилось. Меня поранила смертоносная штука: сердце мое ведает про то. Но глаза мои никогда не видели ее, мои руки не творили подобного. Я не знаю, кто мог сотворить такое со мной. Никогда прежде не чувствовал я подобной боли, и не может быть боли, страшнее этой.
Я государь, сын государя, семя Бога. Я Великий, сын Великого. Мой отец сочинил мое ИМЯ. У меня много имен и много форм. Моя сущность пребывает в каждом боге. Мое ИМЯ произнесли Атум и Хор, боги, дающие имена. Мои отец и мать произнесли мое ИМЯ. Оно было скрыто в моем теле моим отцом, чтобы никто никогда не обрел силу навести чары (или заколдовать) меня посредством магических заклинаний.
Вышел я, чтобы обозреть сотворенное мной. Совершал я свой путь над Обеими землями (то есть Египтом), которые я создал, когда некто поразил меня ножом (?), но кто это был, то неведомо мне. Огонь ли это? Вода ли это? Мое сердце наполнено огнем, конечности трясутся, моя плоть дрожит. Прошу вас, приведите ко мне моих детей-богов, чьи речи обладают магической силой, чьи уста искусны в заклинаниях, чье могущество пронизывает небо».

РА ПРИЗЫВАЕТ НА ПОМОЩЬ БОГОВ

И пришли к нему его дети – каждый бог был там и рыдал. Пришла и богиня Исида со своими чародейными силами, ее уста были полны дыханием жизни, ее заклинания разрушали зло (или болезни), ее речи заставляли оживать мертвые гортани. Она сказала: «Что с тобой, божественный отец, поведай [мне]. Это кобра впустила в тебя болезнь, твое творение подняло голову [106 — У нас говорят: «Поднять руку на кого-либо». В Древнем Египте, где было принято падать ниц перед государем и не поднимать на него взора, выражение «поднять голову» означало восстать против него. – Прим. пер.] против тебя. Воистину, оно будет уничтожено благотворными заклинаниями. Я могу заставить его отступить в сиянии твоих лучей».
Отверз уста свои божественный бог и сказал: «Я двигался по дороге, пересекая Обе земли из своих территорий, ибо сердце мое желало видеть сотворенное мной, когда меня укусила кобра, которую я не заметил. Это не огонь. Это не вода. Я холоднее воды, я жарче огня. Все мои члены покрыты потом. Меня трясет. Мое око застыло, и я не могу видеть небеса. Вода стекает с моего лица, как от летнего зноя».
Исида попросила Ра: «О божественный отец, назови мне свое имя».
[И Ра ответил ей]: «Я творец неба и земли. Я связал [цепочку] гор [107 — С запада и востока долина Нила отделена от окружающих пустынь горными цепями. – Прим. пер.] и сотворил все сущее на них. Сделал я воду и Мехит-урит [108 — Великое небесное озеро.]. Я создал Быка Своей Матери, основателя любовных наслаждений. Сотворил я небеса, украсил оба горизонта [109 — То есть восхода и заката. – Прим. пер.] и поместил на них сияние богов. Я тот, кто распространяет свет, открывая глаза [110 — «Глаза бога» – солнце и луна. – Прим. пер.], когда же смежаю я очи, наступает тьма. Я тот, который отдает Нилу приказ разливаться. Я тот, чье ИМЯ неведомо богам. Я творец часов, создатель дней. Я открываю празднества года. Я творец потоков воды, огня жизни, на котором держатся работы дома (кухни?). Я Хепри на рассвете, Ра в полдень, Атум вечером».
Но яд продолжал разливаться [по телу Ра], и великий бог не почувствовал облегчения [111 — Несмотря на упоминание о своей великой силе.].
Исида сказала Ра: «Твое ИМЯ не было упомянуто среди того, что ты перечислил мне. О, назови мне его, и змеиный яд покинет тебя. Провозглашающий свое ИМЯ да живет!»
А тем временем яд распространял свирепое жжение [в теле Ра], и был он горячее пламени очага.
Тогда сказал Величество Ра: «Я предаюсь Исиде, чтобы она могла поискать во мне: мое ИМЯ перейдет из моего тела в ее».
И божественный бог скрылся от других богов, и трон Ладьи Миллионов лет опустел. Когда подошло время сердцу покинуть бога, Исида сказала своему сыну Хору: «Бог связал себя клятвой [112 — В Египте клялись именами богов. Здесь имеется в виду, что Ра поклялся (следовательно, назвал его) своим тайным именем. – Прим. пер.], что отдаст [тебе] оба свои глаза». [Ра произнес клятву], и ИМЯ великого бога было исторгнуто у него.
Тогда Исида, великая хозяйка слов власти (то есть заклинаний), произнесла: «Изойди, о яд! Выйди вон! О Око Хора, покинь бога и покажись у него на устах по моему слову. Истеки вниз, упади на землю – яд побежден. Смотри, ИМЯ великого бога исторгнуто у него. Ра жив, а яд мертв; яд мертв, а Ра жив».
Да скажет некто, сын неизвестного [113 — Имеется в виду врач, специализирующийся на лечении от змеиных укусов, сопровождая введение противоядия магическими заклинаниями со ссылками на аналогичные мифологические сюжеты. – Прим. пер.]: «Он жив, а яд умер». Так сказала Исида, могучая чародейка, царица богов, познавшая сокровенное имя Ра. Эти слова следует произносить над статуями Атума и Хора-Хекенну, а также над изображениями Исиды и Хора [114 — Целительные статуи или статуэтки, присутствие которых считалось необходимым для эффективного лечения. – Прим. пер.].

VII. ПОВЕСТЬ ОБ ОБРЕЧЕННОМ ЦАРЕВИЧЕ

Единственная копия этого произведения, которой мы располагаем, хранится в Британском музее (папирус Харрис № 500). Факсимильное издание папируса было осуществлено У. Баджем (Facsimiles of Egyptian Hieratic Papyri in the British Museum, Second Series, pi. 48–52). Иератический текст записан в эпоху правления Рамсеса II, к сожалению, у произведения отсутствует концовка. Опубликовано несколько переводов на европейские языки, самый значительный принадлежит Г. Масперо (Contes Populaires, IV ed., Paris, 1911), ибо этот автор попытался восстановить утраченный конец истории. Масперо полагал, что царевич ни в каком случае не мог избежать предопределений судьбы и должен был умереть насильственной смертью, как предрекли ему Семь Хатхор.

ЦАРЬ, У КОТОРОГО НЕ БЫАО НАСЛЕДНИКА

Жил некогда [в Египте] царь, у которого не было наследника. Сердце его сильно скорбело из-за этого. Молился он богам, прося себе ребенка, и повелели они, чтобы родился у него сын. Однажды ночью совокупился царь со своей женой, и она понесла от него.

СЕМЬ ХАТХОР ПРЕДСКАЗЫВАЮТ СУДЬБУ

Миновали месяцы беременности, и царица разрешилась сыном. Пришли Семь Хатхор [115 — См. прим. 3 на с. 82 к «Сказке о двух братьях». – Прим. пер.], чтобы определить его судьбу. И они изрекли: «Он умрет от крокодила, от змеи или от собаки». Когда те, что были приставлены к ребенку, услышали это, они побежали и сообщили о предсказании Его Величеству. И сердце Его Величества опечалилось очень сильно. Приказал Его Величество выстроить дом из камня на краю пустыни для своего сына, группа слуг была выделена для этого дома, и был он наполнен красивой мебелью из дворца, [но] чтобы ребенок не выходил оттуда.

У ЦАРЕВИЧА ПОЯВЛЯЕТСЯ ЩЕНОК

Когда подрос мальчик, поднялся он на крышу своего дома и заметил пса-салюки [116 — Персидская борзая. – Прим. ред.], который сопровождал человека, идущего по дороге. И спросил он своего сопровождающего, который стоял рядом с ним: «Что это там бежит за человеком, который идет по дороге?» Сопровождающий ответил: «Это собака». Мальчик попросил его: «Пусть мне принесут такую же». Сопровождающий пошел и уведомил Его Величество. Его Величество разрешил: «Пусть принесут ему резвого щенка, чтобы не печалилось его сердце». Тогда принесли ему веселого борзого щенка.

ЦАРЕВИЧ ОБРЕТАЕТ СВОБОДУ

Прошло после этого много дней, мальчик стал мужчиной, совершенным во всех своих членах. И послал он письмо своему отцу, в котором писал: «Что пользы мне оставаться здесь? Смотри: мне назначена судьба, которой
я не могу избежать. Что бы ни замыслил я, Бог все равно поступит по своему разумению. [Так отпусти меня]».
Его желание было исполнено. Выдали ему оружие всех видов, [боевое и охотничье]. Были оставлены ему его борзой пес и сопровождающий; [царь] вызвал его на восточный берег [реки] и сказал так: «Теперь ты можешь отправляться, куда пожелаешь». Пес был с ним, и юноша по своему желанию избрал северное направление, он пересек пустыню, питаясь лучшей дичью песков.

МЕСОПОТАМСКАЯ ЦАРЕВНА

Так добрался он до земель месопотамского правителя [117 — Точнее, правителя Нахарины. Нахарина – область, расположенная в междуречье Тигра и Евфрата, возможно, Митанни. – Прим. пер.]. А у месопотамского правителя была единственная дочь. Для нее построили дом, и окно в нем находилось на высоте семидесяти локтей. Созвал месопотамский правитель всех сыновей князей Хару (Сирии) и объявил им: «Кто достигнет [118 — Это место обычно переводят «кто допрыгнет» (Фараон Хуфу и чародеи: Сказки, повести, поучения Древнего Египта. – М., 1958. – С. 83; Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 50), хотя о прыжках упомянуто лишь однажды: в ответе юношей на вопрос царевича, чем они занимаются. Возможно, речь идет о том, чтобы добраться до высокого окна любым путем. – Прим. пер.] того окна, возьмет ее в жены».
Когда прошло после того много дней и княжеские сыновья проводили целые дни, пытаясь добраться до окна, мимо них проехал обреченный царевич. Они пригласили его в свой дом, дали ему помыться, задали корма паре его лошадей и сделали все, что могли, для молодого царевича. Они умастили его благовониями, растерли его ступни, дали пищи ему и его слуге. И они спросили его, как водится между мужчинами: «Откуда ты идешь, о прекрасный юноша?» Он же ответил им: «Я сын колесничего из земли египетской. Когда моя мать умерла, отец взял в жены другую женщину. Она родила ему детей и возненавидела меня, я вынужден был бежать от нее». Они же обняли его и расцеловали каждый член его тела.

ОБРЕЧЕННЫЙ ЦАРЕВИЧ ДОСТИГАЕТ ОКНА ЦАРЕВНЫ

Прошло после этого много дней, и однажды царевич спросил княжеских сыновей: «А что вы здесь делаете?» Те же ответили: «Мы проводим все время, стараясь допрыгнуть до того окна [царевны]. Кто доберется до окна дочери месопотамского правителя, тот возьмет ее в жены». И царевич сказал им: «Как бы и я хотел пойти вместе с вами. Если вы позволите, я произнесу заклинание над своими ногами и выйду испытать судьбу вместе с вами». И они отправились и карабкались по своему ежедневному обыкновению. А обреченный царевич стоял в сторонке и наблюдал за ними, а лицо дочери месопотамского правителя было обращено на него.
Когда миновали дни после этого, царевич пришел и тоже карабкался вместе с сыновьями сирийских князей. И он вскарабкался и достиг окна дочери месопотамского правителя. Она же целовала и обнимала его много раз.

МЕСОПОТАМСКИЙ ПРАВИТЕЛЬ ОТПУСКАЕТ ЦАРЕВИЧА ИЗ СВОЕЙ СТРАНЫ

Каждый из них [119 — Все неудачливые претенденты на руку девушки. – Прим. пер.] поспешил доложить ее отцу и порадовать его новостью: «Мужчина достиг окна твоей дочери».
Месопотамский государь спросил: «Это сын которого правителя?» А ему ответили: «Это сын некоего колесничего из земли египетской, который прибыл сюда, спасаясь от своей мачехи после того, как она родила сыновей». Сильно разгневался месопотамский правитель и закричал: «Я что, должен отдать дочь беглецу из Египта? Пусть отправляется назад, откуда пришел».

ДЕВУШКА НЕ ЖЕЛАЕТ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ СВОЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОГО

И пришли и передали царевичу: «Отправляйся назад, откуда пришел». Но дочь правителя обняла его и поклялась Богом, говоря [120 — То есть девушка находилась с египетским царевичем. Здесь выведен образ любящей и преданной жены, противоположный образу коварной красавицы – жены Баты. – Прим. пер.]: «Клянусь Ра-Харахти, если его отнимут у меня, я не стану есть, не стану пить и оттого умру». И передали отцу ее слова.
Тогда месопотамский правитель подослал людей убить царевича, пока тот находится в его доме. И девушка сказала им: «Клянусь жизнью Ра, если его убьют, я тоже умру еще до захода солнца. Я не проживу без него ни одного часа». [Убийцы] воротились и поведали правителю сказанное ею.

МЕСОПОТАМСКИЙ ПРАВИТЕЛЬ ОТДАЕТ ДОЧЬ ЗА ЦАРЕВИЧА

[Тогда месопотамский правитель приказал доставить к нему египтянина, и царевич был в страхе], когда предстал перед ним. Месопотамский правитель обнял и поцеловал его, говоря: «Расскажи мне о себе, ибо, воистину, теперь ты мне как сын». Царевич ответил: «Я сын колесничего из земли египетской. Когда моя мать умерла, отец женился на другой женщине, та начала меня ненавидеть, и я бежал от нее». Месопотамский правитель отдал ему дочь в жены, а также одарил его домом, рабами, землей, скотом и всяким прекрасным имуществом.
Прошло после этого много дней, и однажды царевич сказал жене: «Три судьбы предопределены мне: крокодил, змея и собака». Она же сказала: «Так вели убить собаку, которая следует за тобой». Но он ответил: «Никогда я не убью своего пса, ибо я воспитывал его с тех пор, как был он щенком». И она исполнилась жалости к своему мужу и никогда не позволяла ему выходить [из дома] одному.

КРОКОДИЛ И ЗМЕЯ ТЕРПЯТ НЕУДАЧУ

[Однажды случилось], что молодой царевич пожелал посетить Египет, [и его сопровождающие проводили его через пустыню до реки (или озера), где они решили поохотиться]. И вдруг крокодил вышел из воды с целью вступить в лагерь (или город), где находился царевич, и напасть на него. Но там обитал могучий дух (великан?), и этот дух не позволял крокодилу выходить из воды. Как только крокодил засыпал, дух (великан?) выходил и прогуливался вокруг [спящего]. А когда всходило солнце, они начинали сражаться друг с другом, и этим они занимались каждый день в течение двух месяцев. [121 — То, что «дух» препятствует крокодилу свершить предопределенное над царевичем, то есть убить его, свидетельствует о том, что это добрый «дух», близкий покровителю местности, а возможно, местное младшее божество, так называемый городской бог. То, что он спасает царевича, означает, что тот уроженец этой местности, и местный дух-хранитель не дает свершиться над ним его судьбе раньше срока. Появление крокодила «за два месяца» (?) до прибытия юноши, по-видимому, было связано именно с его прибытием. – Прим. пер.] Когда миновало после того много дней, царевич сел в своем доме и проводил радостные дни. Когда же спускалась ночь, молодой царевич ложился на ложе, и сон овладевал всеми его членами. А тем временем его жена наполняла один сосуд [молоком], а другой – пивом. Вдруг змея выползла из дыры, чтобы ужалить его, но его жена сидела рядом с ним и не спала. И слуги пододвинули пиво змее, она выпила и опьянела, впала в оцепенелое состояние и лежала вытянувшись. [Тогда жена царевича рассекла ее на куски своим кинжалом.] Затем они [122 — То есть слуги, которые тоже бодрствовали по приказу жены царевича. – Прим. пер.] разбудили ее мужа, [и он спросил их: «Что случилось?»] Она же ответила ему: «Смотри: бог отдал тебе в руку одно из твоих предопределений, [отдаст он тебе и прочие так же]». Затем она совершила жертвоприношение Ра, возблагодарила его и молилась ему каждый день.

СОБАКА СЛУЧАЙНО СТАНОВИТСЯ ПРИЧИНОЙ СМЕРТИ ЦАРЕВИЧА

Миновало после этого много дней, и царевич решил прогуляться по своим окрестным поместьям. Однажды его пес погнался за дичью и бежал впереди царевича. Царевич подошел к озеру и вошел в воду вслед за псом. Крокодил схватил его и увлек к тому месту, где находился дух (великан?). Но дух (великан?) прогнал крокодила, который сказал царевичу: «Смотри: я твое предопределение и всегда буду преследовать тебя. Хотя ты полагаешь, что сможешь спастись от меня, но я знаю, как настичь тебя на дороге вместе с духом (великаном?). Сейчас я отпускаю тебя ненадолго, но судьба твоя решена. Ты можешь избавиться от меня только в том случае, если поклянешься убить духа (великана?). Если же попытаешься спасти его, то в тот же миг сам готовься к смерти».
Далее текст очень неясен, хотя общий ход повествования вроде бы не оставляет сомнений. Крокодил отступает от намерения убить царевича и предлагает ему выбор: «Или убей духа, или я убью тебя». Концовка отсутствует, последние сохранившиеся слова таковы: «И вот, когда осветилась земля и настал следующий день…» По мнению египтолога Георга Эберса, конец этой истории мог выглядеть следующим образом:
Когда осветилась земля и наступил следующий день, пришел пес и увидел своего хозяина в зубах крокодила. Крокодил спросил царевича: «Клянешься ли ты мне убить великана?» А царевич ответил: «Зачем мне убивать того, кто защищал меня?» Тогда сказал крокодил: «Да свершится предопределенное тебе. Если не исполнишь ты клятвы, которую я требую от тебя, увидишь ты лик смерти». Когда же пес услышал речи своего хозяина, бросился он бежать к дому и обнаружил дочь месопотамского правителя в слезах из-за того, что не видела она своего мужа со вчерашнего вечера. Когда же увидела она, что пес вернулся без хозяина, плач ее сменился воплями, и принялась она рвать на груди одежды. А пес схватил край ее платья и потянул ее к двери, приглашая следовать за собой. Тогда встала она, взяла свой кинжал, которым изрезала змею на куски, и последовала за псом на берег реки, где находился великан. Затем она спряталась среди тростников и не пила и не ела, а лишь молилась богам о своем муже.
Когда наступил вечер, крокодил вновь обратился к царевичу со словами: «Так ты клянешься убить великана? Если нет, то я утащу тебя под воду, и увидишь ты лик смерти». Потом крокодил поволок царевича к тому месту у берега, где пряталась дочь месопотамского правителя, и она вышла из-за тростников. Когда же крокодил разжал свои челюсти, она ударила его своим кинжалом. И великан подпрыгнул [123 — Видимо, Г. Эбере полагал, что крокодил держал царевича, а царевич держал духа. Как только хватка крокодила ослабла, царевич тотчас отпустил своего союзника, чтобы им легче было действовать сообща. – Прим. пер.], бросился на чудовище и поразил его. Женщина обняла царевича и сказала ему: «Вот смотри: бог отдал в твою руку и вторую твою судьбу, точно так же отдаст он и третью». Царевич принес жертвоприношения богам, возблагодарил их и молился им каждый день.
Когда миновали дни после этого, на страну напали враги. Ибо сыновья сирийских князей чувствовали себя оскорбленными из-за того, что дочь правителя Нахарины досталась безродному египтянину и бродяге. И вот собрали они пеших и колесничих воинов, разбили войска правителя Нахарины и взяли его в плен. Когда же не нашли они у него его дочери с ее мужем, то спросили его: «Где твоя дочь и где сын египетского колесничего, которому ты отдал ее в жены?» Он же ответил им: «Он отправился на охоту, и его жена вместе с ним, как же я могу сказать вам, где именно они находятся?»
Стали они совещаться между собой и сказали друг другу так: «Давайте разделим войско на небольшие отряды и начнем поиски их повсюду. Тот, кто их найдет, убьет мужчину и сделает с женой, что пожелает». Итак, они пустились на поиски. Одни двинулись на восток, другие на запад, третьи на север, а четвертые на юг. Избравшие южное направление достигли Египта и оказались в том самом городе, где пребывал царевич с дочерью правителя Нахарины.
Великан увидел, как отряд входил в город, и бросился к царевичу: «Скорее, семеро князей сирийских явились и ищут тебя. Если найдут, они убьют тебя и поступят с твоей женой, как захотят. Их слишком много, чтобы ты мог победить их, поэтому беги. Я же отправлюсь к своим собратьям [124 — По-видимому, Г. Эбере полагал, что на этом месте дух покинул царевича, не будучи в силах защитить его, – либо отступая перед неудачей, либо чтобы призвать на помощь «своих собратьев». Уход духа, исполнявшего функции хранителя, имел для царевича фатальное значение. – Прим. пер.]».
Тогда царевич позвал свою жену, захватил пса, и они спрятались в горной пещере. Там пребывали они в течение двух дней и двух ночей. Когда же проходили мимо сирийские князья с большой толпой воинов, то прошли они мимо входа в пещеру, не заподозрив, что именно там скрываются египетский царевич со своей женой. Но когда последний сириец проходил мимо пещеры, пес выскочил наружу и яростно напал на него. Сыновья сирийских князей узнали собаку, вернулись к пещере и нашли беглецов. Жена царевича заслонила собой мужа, ее поразила стрела, пущенная в царевича, и она пала перед ним замертво.
Царевич убил одного из сирийских князей мечом, а пес разорвал другого зубами, но остальные сирийские князья убили их своими дротиками, и они бездыханными остались на земле. Тогда сирийские князья вытащили их тела из пещеры и бросили в пищу шакалам и гиенам и на поживу хищным птицам. Совершив это, они направились к своим товарищам, чтобы поделить между собой владения правителя Нахарины.
Когда удалился последний сириец, царевич открыл глаза и увидел рядом мертвое тело своей жены и труп пса. Стеная, стал он жаловаться: «Воистину, боги точно выполнили предопределение, данное прежде. Когда был я младенцем, Семь Хатхор объявили, что умереть мне от собаки, и вот, пожалуйста, – так оно и случилось, ибо именно пес обнаружил перед врагами мое присутствие. Я готов к смерти, ибо без этих двух существ, что лежат рядом со мной, жизнь для меня немыслима».
И, подняв руки к небу, возопил он: «О боги, я не совершил против вас никаких грехов! Поэтому молю вас даровать мне доброе погребение в этом мире и оправдание перед судьями Именти». И он упал навзничь мертвым. Но боги услышали его голос, и Великая Эннеада спустилась к нему, и Ра-Харахти объявил этим богам: «Судьба его свершилась. Давайте же дадим новую жизнь этим двум, ибо следует вознаградить их преданность, проявленную по отношению друг к другу». И мать богов закивала головой, одобряя слова Ра-Харахти, и сказала: «Такая преданность достойна великой награды». Другие боги согласились с этим, Семь Хатхор приблизились к ним и сказали: «Судьба его свершилась! Пусть теперь они вернутся к жизни».
И египетский царевич и его жена ожили тотчас же.

VIII. ПУТЕШЕСТВИЕ УН-АМУНА В ЛИВАН ЗА КЕДРОВЫМИ БРЕВНАМИ ДЛЯ СВЯЩЕННОЙ БАРКИ АМОНА-РА

Это изумительное произведение, записанное иератикой в эпоху XXI династии, сохранилось на папирусе, обнаруженном в Эль-Хиба в Верхнем Египте. Его приобрел у торговца в Луксоре Владимир Семенович Голенищев, который и опубликовал текст (Recueil de Travaux en Egypt et Assyr. Т. V. Paris, 1899, p. 74 f.). Несколько трудных мест в тексте прояснил А. Эрман (ZAS, Bd. 38, Leipzig, 1899). Вышло несколько его переводов на английский, французский и немецкий языки. Считается, что текст историчен по своей сути, но Масперо и Видеманн относили его к жанру исторического романа.
Повествование начинается с того, что «Ладья Миллионов лет», в которой по праздничным и знаменательным дням Амона, а точнее, его статую являли народу, пришла в ветхость и уже не подлежала ремонту, поэтому требовалось соорудить новую. Церемониальная ладья была сделана из кедра, который привозили из Ливана, и, пока вся эта область находилась под властью Египта, фараоны требовали и получали без малейшего труда столько бревен, сколько желали. Но к тому времени, когда был записан этот папирус, Египет не имел реального влияния в регионе и владельцы ливанской древесины часто отказывались поставлять бревна жрецам Амона в Фивах без оплаты. Верховные жрецы
Амона не могли изыскать необходимые средства, ибо храмовая казна опустела, а выплаты дани поступали нерегулярно. Но ритуальная ладья Амона находилась в руинах, и что-то требовалось предпринять. Поэтому жрецы решили, что сам бог в образе статуи должен отправиться в Ливан, чтобы достать кедровые доски, необходимые для сооружения новой ладьи. Складывается впечатление, что богу уже неоднократно приходилось выступать просителем по тому или иному случаю, ибо жрецы даже изготовили специальную статую, которая называлась «Амон Дорожный». Эту статую ставили в лодку и отправляли по всей стране собирать средства. Некто Хери-Хор, верховный жрец Амона в Фивах, решил, что именно эта статуя и должна проследовать в Ливан, вот и послали ее в сопровождении жреца Ун-Амуна. Описание их странствий не лишено интереса.

УН-АМУН ОТЪЕЗЖАЕТ ИЗ ФИВ

Год пятый день шестнадцатый третьего месяца летнего сезона – в этот день Ун-Амун, старшина Залы храма Амона, [владыки тронов Обеих земель (то есть Египта)], выехал за древесиной для великой и священной барки Амо-на-Ра, царя богов, которая стоит на реке и зовется Усерхат-Амон.
В день моего прибытия в Танис [125 — Танис находился на танисском рукаве Нила, и его развалины расположены немного южнее современного города Сан. Он упоминается в псалме 78 (12) под именем «Поля Зоана».], место пребывания Смендеса и Танутамон, я доставил им письмо Амона-Ра, царя богов. Они повелели прочесть его им и заметили: «Разумеется, мы исполним повеление Амона-Ра, царя богов, нашего господина».
Я прождал там, в Танисе, до четвертого месяца зимнего сезона. Затем Смендес и Танутамон отправили меня с корабельным капитаном Менгебетом, и в первый день четвертого месяца лета я вышел в великое Сирийское море.

СОБЫТИЯ В ДОРЕ, ГОРОДЕ ЗЕКЕРОВ

И прибыл я в Дор, город народа зекер, и его правитель Бедер (Бадиль) велел принести мне пятьдесят (?) хлебов, меру вина и бычью ляжку. В это время сбежал один человек с моего корабля и украл:
золота: кувшинов… на сумму 5 дебен [126 — Дебен – весовая единица стоимости, равная 91 грамму.];
серебра: 4 сосуда… на сумму 20 дебен;
серебра в мешке… на сумму 11 дебен;
всего: золота – 5 дебен, серебра – 31 дебен.
В то же самое утро я встал, отправился туда, где находился правитель, и сказал ему: «Я ограблен в твоем порту. Хотя ты правитель страны, но ты также и судья, поэтому найди мою пропажу. Воистину, это же средства Амона-Ра, царя богов, владыки тронов Обеих земель! Это его собственность. Это собственность Смендеса. Это собственность Хери-Хора, моего господина, и других вельмож Египта. Это принадлежит Уриту, Мекмеру, князю Библа Закар-Баалу».
Он же ответил мне: «Мне понятны и твоя досада, и твое недружелюбие (?). Но то, о чем ты сказал, вовсе меня не касается. Разумеется, если бы вор был уроженцем моей страны и он взошел на твой корабль и украл твои средства, я счел бы за лучшее возместить тебе потерю из моей казны, пока вор не будет схвачен и имя его не станет известно. Но вор, ограбивший тебя, принадлежит к команде твоего собственного корабля. Тем не менее останься здесь со мной на несколько дней, чтобы я поискал его».
И вот я провел там девять дней и стоял на якоре в его порту. Затем я снова пришел к нему и сказал: «Смотри: ты не нашел моих ценностей, а теперь я должен плыть дальше вместе с капитаном и другими людьми, которые находятся со мной».
Дальше пропущено 23–25 строк. Очень сложно определить содержание этой лакуны, но А. Эрман и некоторые другие исследователи полагали, что Ун-Амун обменялся колкостями с правителем Дора, который в конце концов приказал ему замолчать. [127 — По мнению И.С. Кацнельсона (Фараон Хуфу и чародеи: Сказки, повести, поучения Древнего Египта. – М., 1958. – С. 115) и И.Г. Лифшица (Сказки и повести Древнего Египта. – СПб., 2004. – С. 131), правитель Дора предложил ограбленному жрецу захватить чужой груз и держать его, пока хозяева груза не отыщут вора, однако выдвинул условие, чтобы Ун-Амун сделал это только после того, как покинет порт Дора. – Прим. пер.] Ун-Амун решил сам поискать вора. Затем он отправился в Тир и дальше – в Библ. По пути он проехал через область, населенную народом зекер, и отобрал у них мешок с тридцатью дебенами серебра, чтобы компенсировать свою пропажу. На выражение их недовольства он ответил, что удержит их серебро, пока его собственное достояние не будет ему возвращено. Люди зекер остались весьма недовольны, а Ун-Амун поплыл дальше и прибыл в Библ, где вынужден был подыскивать безопасное место. Там он спрятал статую Амона, мешок серебра людей зекер и собственные средства. Но Закар-Баал, князь Библа, не пожелал принять человека, находившегося во враждебных отношениях с народностью зекер, и направил Ун-Амуну приказ: «Покинь мой порт немедленно!» Тогда Ун-Амун послал ему ответ, что все его имущество и статуя Амона хранятся в одном частном доме в Библе. Князь велел собрать все его вещи, погрузить на корабль и отослать обратно в Египет. Текст продолжает:
Я провел девятнадцать дней в его порту, и не проходило дня, чтобы он не присылал сказать мне: «Покинь мой порт немедленно!»
И вот однажды, когда князь совершал жертвоприношения своим богам, бог овладел одним юношей, поверг его в исступление, и в таком состоянии юноша возгласил: «Доставьте сюда образ Амона. Приведите посланца Амона, который хранит его (то есть статую). Отпустите его с миром. Разрешите ему уехать [128 — То есть уехать со всем имуществом, а не «немедленно», бросив оставшееся достояние и тяжелую статую на произвол судьбы. – Прим. пер.]». Пока юноша продолжал находиться в исступлении и провел так всю ночь, я нашел корабль, готовый следовать в Египет, погрузил на него все мое достояние и стал ждать ночи. Я сказал себе: «Когда она (то есть ночь) настанет, я перенесу на корабль бога, чтобы не увидел его чужой глаз».
Вдруг правитель порта явился ко мне с приказом: «Останься до завтрашнего утра по повелению князя!» Я же ответил ему: «Разве не ты тот самый человек, который не упускал возможности ежедневно напоминать мне повеление [князя]: „Покинь мой порт немедленно»? А теперь ты вдруг говоришь: „Останься». И князь желает, чтобы уплыл корабль, который я нашел с таким трудом, а потом ты вновь придешь и скажешь: „Убирайся!»»
Он ушел и сообщил о моих словах князю, который прислал приказ капитану корабля: «Останься по повелению князя».

КНЯЗЬ БИБЛА ПРИЗЫВАЕТ УН-АМУНА В СВОЙ ДВОРЕЦ

Когда настало утро, князь опять прислал ко мне, и меня доставили во дворец. Это было время, когда следовало прислуживать богу, оставшемуся на берегу моря. [129 — Имеется в виду утреннее богослужение, которое, очевидно, Ун-Амун ежедневно проводил сам перед Амоном Дорожным. Из этой фразы следует, что Ун-Амун не стал переносить статую на корабль после приказа задержаться, который он получил от князя Библа, а оставил ее спрятанной на берегу. – Прим. пер.] Я нашел князя сидящим в верхнем покое спиной к окну, за которым шумел прибой великого Сирийского моря, и брызги попадали прямо ему в шею. Я приветствовал его словами: «Милость Амона да будет с тобой». Он же сказал: «Включая сей день, как долго ты отсутствуешь в Доме Амона?» Я ответил ему: «Пять месяцев, включая сегодня». Он сказал мне: «Правду ли ты говоришь? Где у тебя письменное свидетельство (или удостоверение) Амона, которое ты должен иметь при себе? И где письмо от верховного жреца [Амона], которое тоже должно у тебя быть?» Я же ответил ему: «Я отдал их Смендесу и Танутамон». Разгневался он очень сильно и сказал мне: «Так у тебя к тому же нет ни рекомендательного письма, ни верительной грамоты? В таком случае где корабль из кедра, который Смендес дал тебе? И где сирийская команда? Ведь не доверил же он тебя этому капитану корабля, чтобы тот убил тебя и выбросил в море! [Если так], то кто же им вернет бога? И более того, кто им вернет тебя?» Вот так он заговорил со мной.
Я же ответил ему: «Это воистину египетское судно, и на нем египетская команда, которая плавает по приказу Смендеса. Там нет сирийцев». Он сказал мне: «Но здесь двадцать кораблей, в моем порту, на которые у Смендеса имеется частичная собственность. И в Сидоне, который ты мудро посетил (?), находится еще пятьдесят, частично принадлежащих Биркатэлю [130 — Если это имя прочтено правильно, то оно означает «Благословение божье».], и они собираются плыть к его дому». В этот тяжелый момент я хранил молчание.
И он продолжал: «С какой целью (или намерением) ты прибыл ко мне?» Я ответил ему: «Я прибыл за лесом для великой священной барки Амона-Ра, царя богов. Твой отец поставлял [лес], и отец твоего отца, и ты также будешь поставлять [лес]». Так я сказал ему. Он же ответил мне: «Совершенно верно, они поставляли, и, если ты дашь мне что-либо, я тоже поставлю. Истинно, мои предки выполняли такой приказ, но фараон присылал сюда шесть кораблей, груженных товарами Египта, которые разгружали в их товарные склады. Если ты организуешь прибытие какого-либо подобного вознаграждения для меня, [и я сделаю это]».
Тогда приказал князь Библа принести ежедневные бухгалтерские записи своих предков, и их зачитали вслух в моем присутствии. И нашли в этих записях сведения о тысяче дебен серебра в различных предметах, [которые пошли в уплату за лес].

КНЯЗЬ БИБЛА ТРЕБУЕТ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ПОЛНОМОЧИЙ МИССИИ УН-АМУНА

И сказал он мне: «Если бы египетский царь был господином моих владений, я также был бы его слугой. И тогда, если бы он приказал: „Исполняй повеления Амона», ему не надо было бы посылать золото и серебро. Да и отец мой не обязан был подчиняться приказу о поставке [леса], который он получал. Что касается меня лично, то я не слуга тебе и не слуга тому, кто тебя послал. Если я только крикну лесам Ливана, небеса разверзнутся и деревья будут лежать здесь, на морском берегу.
Так покажи же мне паруса, которые ты должен был захватить с собой, чтобы позволить кораблям доставить в Египет тяжелые кедровые бревна! Покажи мне также канаты, которые ты должен иметь, чтобы связать бревна, которые я срублю и дам тебе. Или ты полагаешь, что я должен обеспечить парусами твои корабли? Если нос и корма окажутся перегруженными, корабль разломится надвое, и ты умрешь в море. Ибо смотри: Амон возвышает свой голос (то есть гром), чтобы греметь, и позволяет Сутеху бушевать во время его. Амон снабжает страны все. Он снабжает все страны, и он снабдил тебя, и разве не в первую очередь снабдил он Египет, откуда ты пришел? Разве ремесло пришло в мою страну не из Египта? И разве наука пришла в мою страну не из Египта? Почему же тогда ты путешествуешь в таких жалких условиях, которые они создали тебе?»

УН-АМОН ССЫЛАЕТСЯ НА СИЛУ СТАТУИ АМОНА

И я сказал ему: «Что за чудовищные вещи [ты говоришь]? Мое путешествие не жалкое. Нет корабля, плывущего по водам, который не принадлежал бы Амону. Ему принадлежит и море, да и Ливан, о котором говоришь ты, что он твой. Деревья там растут только для того, чтобы обеспечить лес для священной барки Усерхат-Амон, владыки кораблей. Истинно, Амон-Pa, царь богов, повелел моему господину Хери-Хору послать меня, и это именно он попустил мне прибыть сюда с его могучей статуей. Но смотри: ты вынудил этого могучего бога дожидаться здесь двадцать девять дней после того, как ступил он на берег в твоем порту, а ведь тебе было известно, что он здесь. Он такой же могущественный бог, каким был прежде, а ты еще будешь вставать и торговаться о Ливане с Амоном, его господином! Что до твоих слов „раньше цари посылали золото и серебро», то, если бы они имели „жизнь – здоровье», они бы не посылали тебе эти вещи, они посылали вещи твоим предкам вместо „жизни – здоровья».
Теперь [рассуди]. Амон-Ра – царь богов, господин силы и здоровья, и он был повелителем твоих ушедших предков, которые всю жизнь приносили жертвы Амону. И ты тоже слуга Амона. Если ты сейчас скажешь: „Я исполню это», – и выполнишь его повеление, ты будешь жить, благоденствовать и пользоваться хорошим здоровьем, и будет это на благо тебе и твоей стране. Но не удерживай чего-либо принадлежащего Амону-Ра, царю богов, ибо лев любит свою добычу.
Повели привести сюда твоего писца, чтобы продиктовать мне послание Смендесу и Танутамон, правителям земли, которых утвердил Амон на своих северных рубежах, и они пришлют все необходимое. Я же накажу сказать им: „Пришлите это (то есть плату) до моего возвращения в Верхний Египет, когда я отошлю вам все, что буду должен»». Так я сказал ему, и он отдал мое послание своему гонцу. Затем он погрузил на корабль тимберсы для мачты, балки для кормы и носа [августейшей барки Амона-Ра] и еще четыре балки – всего семь балок – и направил их в Египет.
Гонец же достиг Египта и воротился ко мне в Сирию в первый месяц зимы. Смендес и Танутамон прислали мне:
золота – 4 кувшина и чашу;
серебра – 5 кувшинов;
виссоновых одежд – 10 штук;
египетской льняной ткани – 10 кип (?);
писчего папируса – 500 свитков (?);
бычьей кожи – 500;
мотков канатов – 500;
чечевицы – 20 мешков;
рыбы – 30 корзин.

А мне лично они прислали:
5 смен одежды; льняной ткани – 5 кип;
чечевицы – 1 мешок;
рыбы – 5 корзин.

КНЯЗЬ БИБЛА ОТДАЕТ ПРИКАЗ РУБИТЬ ДЕРЕВЬЯ

Князь остался доволен и собрал три сотни человек и три сотни быков, назначил надсмотрщиков и послал их рубить деревья. И деревья были срублены и оставались лежать до третьего месяца лета. Затем их перетащили на берег моря.
И князь вышел из своего дворца, остановился около бревен и обратился ко мне: «Подойди». Когда поспешил я к нему, тень от его головы упала на меня. И Пенамон, один из его домочадцев, встал между князем и мной и сказал: «Тень фараона, твоего господина, коснулась тебя» [131 — Этот человек, по-видимому, намеревался оскорбить Ун-Амуна, намекая, что отныне князь Библа стал его сувереном вместо фараона и что от него он может ожидать защиты.].
Князь разгневался на него за злобную насмешку и прикрикнул на него, говоря: «Оставь его в покое!» Встал я около князя, а он, повернувшись ко мне, сказал: «Смотри: поручение, которое выполняли мои предки в прежние времена, я выполнил также, хотя ты и не сделал для меня столько, сколько делали твои предшественники. Смотри: принесен и уложен весь твой лес. Подойди же поближе и погрузи его на корабль. Отдан он тебе (то есть теперь ты несешь ответственность за груз). Но не приводи мне [отговорок], что страшит тебя ужас моря! Если же боишься ты ужаса моря, то побойся и меня. Воистину, я же не поступил с тобой так, как поступили с посланцами Хемуаса, которые прожили здесь семнадцать лет и умерли, не покинув пределы этой страны». И сказал князь своему слуге: «Проводи его и покажи ему могилы, где они покоятся» [132 — Предложение князя содержит скрытую угрозу Ун-Амуну: уезжай побыстрее из моего порта и не оправдывай свою задержку страхом перед морской болезнью. Если ты помедлишь, то можешь попасть в тюрьму до конца жизни и умереть в нищете. Тебе известно, что случилось с людьми Хемуаса, – так делай выводы.].
Я же ответил ему: «Не надо мне их показывать. Посланцы, отправленные Хемуасом, были светскими людьми, ибо только такими он мог распоряжаться. Среди его посланцев не было бога, и вдруг ты говоришь мне: „Ступай, посмотри на таких же, как ты!“ Разве не лучше для тебя возрадоваться и воздвигнуть себе памятник с надписью „Амон-Pa, царь богов, послал своего божественного посла Амона Дорожного вместе со смертным посланником Ун-Амуном за лесом для великой священной барки Амона-Ра, царя богов. Я срубил деревья, погрузил их на корабли и отослал их с моими матросами. Я послал их в Египет, чтобы Амон даровал мне 10 000 лет жизни в добавление к отпущенному мне сроку. Да будет так!»
Если пройдут дни и прибудет другой посланец из земли египетской, знающий писания, и прочтет твое имя на этом памятнике, ты получишь воду в загробном мире, так же как боги, пребывающие там».
И сказал он мне: «Великое обещание дал ты мне!» Я же ответил ему: «Что до остальных бревен, которые ты мне дал, то, если достигну я дворца верховного жреца Амона и он увидит, как ты выполнил то, что обязан был выполнить, он заплатит тебе за них по той же цене».

ЛЮДИ НАРОДНОСТИ ЗЕКЕР ХВАТАЮТ УН-АМУНА

Я отправился вниз на берег, к тому месту, где были сложены бревна, и увидел одиннадцать кораблей, приближающихся со стороны моря. Это были корабли людей зе-кер, и у тех, которые на них, был приказ схватить Ун-Амуна и не дать ни одному из его судов отплыть в Египет. Сел я на землю и разрыдался. Вдруг подошел ко мне секретарь князя и спросил: «Что случилось с тобой?» Я ответил ему: «Разве не видишь ты птиц, которые во второй раз летят в Египет? Посмотри на них! Они направляются к своим родным озерам, а я крепко привязан к этому месту. Разве ты не видишь приближения тех, которые хотят взять меня в плен?»
Он отправился и сообщил князю, и князь начал рыдать, когда услышал эту весть, ибо была она весьма печальна. И послал он секретаря ко мне, и передал два кувшина вина и вареной ягнятины (или баранины). Он прислал также Тентнут, египетскую певицу, которая находилась у него, и повелел ей: «Спой для него, пусть не огорчается его сердце». Он также прислал мне послание, в котором говорилось: «Ешь, пей и не давай огорчаться своему сердцу. Завтра ты услышишь то, что я собираюсь тебе сказать».
На следующее утро он собрал своих приближенных (?) и людей зекер при своем дворе и, встав между ними, говорил им: «Что означает ваше прибытие?» Они ответили ему: «Мы прибыли в погоне за кораблями, которые ты посылаешь в Египет и которые обязательно затонут, а на них наши соотечественники». Он сказал им: «Я не могу держать посланника Амона пленником в своей стране. Дайте мне отправить его, а потом догоняйте его и задерживайте сами».
И он отослал меня на корабль для отплытия.
[Далее несколько строк отсутствует.] И ветер сбил меня с курса и пригнал к стране Арса (Алашия, или Кипр). Горожане вышли убить меня, и между ними меня втащили во дворец Хетебы, правительницы города. Я застал ее в тот момент, когда она, выйдя из одного из своих домов, направлялась в другой. Я приветствовал ее и сказал ее сопровождающим, которые находились около нее: «Нет ли среди вас кого-нибудь, кто понимает египетскую речь?» Один из них ответил: «Я понимаю», – и я предложил ему: «Скажи своей госпоже, что я слышал везде, и даже в Фивах, где пребывает Амон, что зло повсюду, правду творят только в стране Арса. А теперь и здесь ежедневно совершаются злые дела». Она спросила меня: «Неужели? Что означают твои речи?» Я ответил ей: «Даже если ревело море и шторм пригнал меня к стране, где ты живешь, ты не должна хватать меня, чтобы убить, потому что я посланец Амона. Поступай осторожно с тем, кого будут искать целую вечность. А твои люди, которые хотят перебить команду князя Библа, так, если князь встретит десять команд из твоих людей, разве он не перебьет их всех?»
Тогда она призвала своих людей к себе, а когда они пришли, она сказала им: «Успокойтесь, ведите себя тихо…»
[Здесь папирус обрывается.]

IX. ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК БОГ ХОНСУ ИЗГНАЛ ДЕМОНА ИЗ ЦАРЕВНЫ БАХТАНА

Это произведение записано иероглифами на каменной стеле, найденной в небольшом храме Хонсу в Фивах; стела хранится в Национальной библиотеке в Париже, а текст был опубликован Приссе д’Авенном (Choix de Monuments Egyptiens, pi. 24) и Э. Де Руже ((Euvres diverses, p. 3, pi. 139). Транскрипция подготовлена к изданию У. Баджем (Egyptian Reading Book, p. 40 f.). Вышло несколько переводов этого текста на английский, французский, немецкий языки. [133 — Перевод на русский язык выполнен А.Е. Демидчиком, см: Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 57–63, 245–256. – Прим. пер.] Стела была установлена жрецами Хонсу ради прославления их бога, текст выполнен в эпоху Нового царства, вскоре после правления Рамсеса II, чьи «сильные имена» (то есть царские титулы) высечены на ней. Историческим фактом является то, что Рамсес II на 34-м году своего правления женился на Маат-нефрура, дочери хеттского царя. Это произведение можно отнести к жанру египетского исторического романа.

«СИЛЬНЫЕ ИМЕНА» РАМСЕСА II

Хор, Могучий Бык, Объединитель венцов.
[Обе Владычицы], Упроченный Царственностью, подобно богу Атуму.
Хор, Могучий руками, Повелитель Девяти Луков, которые сражаются луками (то есть нубийцев).
Царь Верхнего и Нижнего Египта, Владыка Обеих земель, Усермаатра, Избранник Ра.
Сын Ра по плоти, Мериамон Рамсес, возлюбленный Амона-Ра, Владыки Тронов Обеих земель, возлюбленный Эннеады богов, Владык Фив.

Бог благой, сын Амона, порождение Мут, зачатый Ра-Харахти, славный отпрыск Небэрджера [134 — Владыка вселенной. – Прим. пер.], произведенный Камутефом [135 — Бык своей матери.]. Царь Черной земли (то есть Египта), Правитель Красной земли (то есть пустыни), Государь, Покоритель Девяти Луков. Когда вышел он из чрева своей матери, суждено ему было [уже тогда] стать завоевателем; когда пребывал он еще в яйце, предопределено ему было господство. Стойкий сердцем (то есть исполненный храбрости), когда вступает он на поле битвы. Божественный царь, являющийся в день победы, подобно Монту [136 — Бог войны, почитавшийся в Фивах.], могучий доблестью, подобно сыну Нут.

ПОЕЗДКА В БАХТАН

Случилось так, что Его Величество Усермаат-Ра, Избранник Ра, Сын Ра, Рамсес (II), любимый Амоном, по своему ежегодному обыкновению отправился в Нахарину [137 — Область в верховьях Тигра и Евфрата, которая обычно отождествляется с государством Митанни. (См. прим. 1 на с. 100 к «Повести об обреченном царевиче». – Прим. пер.)]. Правители всех областей страны пришли поклониться ему, и спины их сгибались под тяжестью приношений, доставленных из самых отдаленных (?) уголков страны ради Его Величества. Среди даров находились золото, серебро, ляпис-лазурь, бирюза (или малахит); на своих спинах несли они душистую древесину и пряности Страны Бога (то есть Южной Аравии), и каждый был щедрее соседа своего. Князь Бахтана также принес дары и поместил впереди них свою старшую дочь, чтобы приветствовать Его Величество и удостоиться милости от него. Была же она самой красивой девушкой, и понравилась она Его Величеству больше всех остальных приношений. И даровал он ей титул «Великая жена царева Нефрура [138 — Ее имя означает «Краса солнца».]». Когда же возвратился Его Величество в Египет, она носила этот титул и исполняла все обязанности царицы.

ПЕРВОЕ ПОСОЛЬСТВО ИЗ БАХТАНА

В двадцать второй день второго месяца зимы [139 — Месяц паини (май-июнь). (См. прим. 3 на с. 43 к «Повести о Синухете». – Прим. пер.)], год пятнадцатый правления Его Величества, фараон пребывал в Фивах – городе великом, царице городов, – когда он должен был почтить отца своего Амона-Ра, Владыку Карнака, на его прекрасном празднике в Ипет-Сут [140 — Луксор.], где было его излюбленное место с начала времен. И пришли и доложили Его Величеству; «Прибыл посол из Бахтана. Привез он великое множество даров для царицы». Посол и дары доставили к Его Величеству, и посол простерся ниц, поцеловал землю у ног Его Величества и сказал; «Хвала тебе, о Солнце Девяти Луков! Даруй нам жизнь, чтобы жить нам!»
Когда же закончил он прославление Его Величества, то сказал: «Я пришел к тебе, о государь, владыка мой, ради Бентреш [141 — Имя в переводе означает «Дочь радости».], младшей сестры царицы Нефрура, члены ее поразила какая-то болезнь. Я умоляю Твое Величество послать мудреца осмотреть ее».
Его Величество ответил: «Пусть явятся ко мне писцы (или мудрецы) Дома Жизни (то есть царской библиотеки) [142 — Дома Жизни – центры науки, в том числе медицины. Там составлялись и хранились тексты религиозного (гимны) и магического (тексты проклятий) характера. Главной задачей «писцов» Дома Жизни была магическая защита личности фараона, с чем связывалось благополучие страны. – Прим. пер.], которые находятся при дворе». Тотчас же они были приведены. И Его Величество рек: «Я призвал вас, чтобы послушали вы эти слова (то есть слова посланца). Пусть приблизится ко мне один из вас, опытный в своем ремесле и искусный пальцами своими». Тогда царский писец Джхути-эмхеб подошел к Его Величеству, и царь приказал ему последовать вместе с послом в Бахтан.

ДЖХУТИ-ЭМХЕБ ТЕРПИТ НЕУДАЧУ ПРИ ПОПЫТКЕ ВЫЛЕЧИТЬ БЕНТРЕШ

Ученый муж прибыл в Бахтан и нашел, что Бентреш одержима [злым] духом, и обнаружил он, что недостаточно силен, чтобы бороться с этим духом. И вновь отправил князь Бахтана посланца к Его Величеству, говоря: «О царь, мой владыка, да пошлет Твое Величество могучего бога (то есть целительную статую), [чтобы победить демона]». [Второе] посольство прибыло в первый месяц сезона наводнения [143 — Коптский месяц пахон (апрель-май).], год двадцать шестой правления Его Величества, во время праздника Амона, когда Его Величество находился в Фивах.

ЦАРЬ ДЕРЖИТ СОВЕТ С БОГОМ ХОНСУ

Вторично изложил Его Величество это дело перед Хонсу-Фиванским-Неферхотепом, [говоря]: «Снова, господин мой, взываю я к тебе по поводу дочери князя Бахтана». Затем Хонсу-Фиванский-Неферхотеп был доставлен к Хонсу, исполнителю замыслов [144 — Иные варианты перевода эпитета бога: «Хонсу-хранитель», «Хонсу-Определяющий-Судьбу-в-Фивах» (Сказки Древнего Египта. – М., 1998. – С. 254–255). – Прим. пер.], великому богу, разгоняющему сонмы злых духов. Обратился Его Величество к Хонсу-Фиванскому-Неферхотепу: «О мой господин, обрати лик свой к Хонсу, исполнителю замыслов, богу великому, разгоняющему сонмы злых духов, и повели ему отправиться в Бахтан». [И бог] дважды сильно наклонил голову, [выражая свое согласие] [145 — То есть это статуя, выступавшая в роли оракула. Перед ней оглашали вопрос, требовавший однозначного ответа. Волю бога узнавали по наклону головы статуи, движению руки или ноги, по движению носилок со статуей бога (чтобы лицо статуи обратилось в ту или иную сторону) и т. д. – Прим. пер.].
И Его Величество сказал: «Даруй ему [увеличенную] магическую силу, и я позволю Его Величеству отправиться в Бахтан, чтобы избавить дочь князя Бахтана [от демона]». И Хонсу-Фиванский-Неферхотеп дважды сильно наклонил голову. Затем он наделил четырехкратной магической силой Хонсу, исполнителя замыслов в Фивах.

БОГ ИЗГОНЯЕТ ДЕМОНА ИЗ ЦАРЕВНЫ

Приказал Его Величество Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах, избрать большой корабль с пятью барками сопровождения для [морского пути], парадную повозку и многочисленных лошадей Запада и Востока [для путешествия посуху]. Князь Бахтана вышел со своими воинами и знатью навстречу Хонсу, исполнителю замыслов, распростерся на своем животе перед этим богом и сказал ему: «Добро пожаловать, милосердный, явившийся по приказу царя Усермаат-Ра, Избранника Ра».
Отправился бог этот к тому месту, где находилась Бен-треш, и приложил магическую защиту к дочери князя Бахтана [146 — По-видимому, лечение состояло в том, чтобы прикоснуться к целительной статуе. – Прим. пер.]. И выздоровела она немедленно. Затем демон, поселившийся в ней, сказал Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах: «Добро пожаловать, добро пожаловать в мире (то есть сердечно приветствую тебя), о великий бог, изгоняющий сонмы злых духов, Бахтан – твой город, и жители его – твои слуги. И сам я также твой слуга. Я готов отправиться туда, откуда пришел, чтобы ты умиротворился в отношении причины, из-за которой прибыл, но я прошу Твое Величество приказать отпраздновать радостный день со мной и царевной Бахтана». Кивнул головой этот бог своим жрецам и сообщил им: «Пусть объявит князь Бахтана великое жертвоприношение этому [злому] духу».
Пока происходило такое между Хонсу, исполнителем замыслов в Фивах, и злым духом, князь Бахтана стоял поблизости со своими воинами и был полон ужаса. Затем он устроил большое жертвоприношение Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах, и злому духу и объявил радостный праздник ради них. Дух удалился в мире туда, куда пожелал, следуя приказу Хонсу, исполнителю замыслов в Фивах. А князь Бахтана сильно радовался вместе со всем народом Бахтана.

ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГА В ЕГИПЕТ

Посоветовался князь Бахтана со своим сердцем и сказал: «Этот бог должен остаться в Бахтане, я не дам ему вернуться в Египет». И задержался этот бог в Бахтане на три года и девять месяцев. Однажды как-то уснул князь Бахтана на своем ложе и увидел сон. Приснилось ему, что вышел бог этот из своего наоса в виде золотого сокола, поднялся в небо и полетел к Египту. Когда же очнулся князь ото сна, все тело его сотрясала дрожь. И сказал он жрецу Хонсу, исполнителя намерений в Фивах: «Бог этот, еще вчера пребывавший с нами, воротился в Египет, пусть же и его колесница отправится туда же». И князь Бахтана дозволил этому богу вернуться в Египет и дал ему дары всех видов из великолепных (драгоценных) вещей и множества воинов и лошадей.
Когда они благополучно достигли Фив, Хонсу, исполнитель намерений в Фивах, вступил в храм Хонсу-Фиванского-Неферхотепа и сложил перед ним все дары и драгоценные предметы, которые были пожертвованы князем Бахтана, не оставив ничего для собственного храма. Хонсу, исполнитель намерений в Фивах, вернулся благополучно к себе в храм в девятнадцатый день второго месяца зимнего сезона [147 — Месяц месоре (июль-август).], на тридцать третьем году правления Усер-маат-Ра, Избранника Ра, да живет он вечно.

X. САТНИ-ХЕМУАС И МУМИИ

История о том, как Хемуас искал магическую книгу, авторство которой приписывалось Тоту, и беседовал с мумиями, записана демотикой на папирусе Каирского музея № 30646. Первые два из шести листов этого произведения утрачены. Папирус был открыт и впервые опубликован О. Мариеттом (Les Papyrus du Musee de Boulaq, 1871, Vol. I, pi. 29–32), следующая публикация содержала некоторые уточнения (Krall. Demotische Lesestticke, 1897). Затем вышли переводы на немецкий, английский и французский языки (Н. Brugsch. Le Roman de Setnau // Rev. Arch. 1867; Le Page Renouf // Records of the Past, 1878; Roeder. Altaegyptische Erzahlungen. Jena, 1927). Наибольшее значение имеют следующие переводы: Н. Brugsch // Deutsche Revue, III, 1, 1828, 1; J.J. Hess. Der demotische Roman von Stne Ha-m-su. Leipzig, 1888; F.Ll. Griffith. Stories of the High Priests of Memphis. Oxford, 1900. Папирус датируется 15-м годом правления Птолемея III (?) Эвергета I, то есть 233 г. до н. э.
Хемуас был сыном Рамсеса II от царицы Исет-Нофрет и большую часть своей жизни провел в Мемфисе, где являлся жрецом семом, или сетемом, и верховным жрецом Мемфиса. Он носил титул Великого Мастера Топора. Хемуас умер на 55-м году правления своего отца и был похоронен близ Великой пирамиды в Гизе. Масперо обнаружил остатки его гробницы в Кафр эль-Батране. Его прекрасная статуя хранится в фондах Британского музея (№ 615). Кралл верно идентифицировал ее с Сетоном (Сатни), жрецом Птаха, о котором упоминает Геродот. Сатни был очень ученым человеком и великим чародеем, некоторые полагали, что он был одним из тех магов, которые демонстрировали перед Моисеем чудо со змеей.
Из текста папируса следует, что каким-то образом Хемуас узнал о магической книге (свитке), сочиненной самим богом Тотом. Тот считался воплощением языка и сердца бога солнца Ра, именно он произносил вслух магические заклинания, выражавшие мысли и волю Ра, которые привели к сотворению (возникновению) мира. Он был богом всяческих знаний, как человеческих, так и божественных, он ввел иероглифическое письмо, составил магические формулы и организовал движение небесных тел по небу в соответствии с математическими вычислениями. Магическую книгу Тота египтяне искали много веков, но как она выглядела и что содержала – неизвестно. Традиция утверждала, что ее нашел жрец Неферка-Птах, сын фараона Мер-неб-Птаха, и что она была погребена с ним в его гробнице в Мемфисе. И Хемуас стал подолгу блуждать по некрополю. И однажды он наткнулся на гробницу Неферка-Птаха, отпер ее и вошел внутрь. Там он встретил духов Неферка-Птаха, его жены Ахуры и их сына Мериба. И там же находилась знаменитая магическая книга, написанная Тотом.
Когда Хемуас протянул руку, чтобы взять книгу, жена Неферка-Птаха Ахура предупредила его, чтобы он не делал этого. Когда он стал настаивать, она умоляла его отказаться от своего замысла и поведала, как попала к ним эта книга и какие муки пришлось пережить ей, ее мужу и сыну для того, чтобы сохранить право на обладание ею.
У папируса отсутствуют первые два листа, но общий ход повествования был восстановлен учеными, которые транскрибировали и перевели оставшуюся часть папируса. По всей видимости, Ахура и ее брат Неферка-Птах, который был старше ее, являлись единственными и единоутробными детьми престарелого фараона Мернеб-Птаха. Царь хотел внуков и однажды закатил пир и пригласил на него сыновей и дочерей знати, чтобы выбрать среди них мужа для дочери и жену для сына.
Но Ахура и ее брат любили друг друга и хотели пожениться. И Ахура, угадав желание царя, сильно встревожилась и устрашилась разлуки со своим старшим братом.

ЦАРЬ НЕ РАЗРЕШАЕТ СВОИМ ДЕТЯМ ВСТУПАТЬ В БРАК ДРУГ С ДРУГОМ

Управляющий царя, глубокий старик, был сильно привязан к Ахуре и ее брату; он знал об их желании пожениться и одобрял его. Ахура попросила их старого друга поговорить с царем и добиться для них разрешения на брак, чтобы им не разлучаться. Управляющий, исполняя данное обещание, отправился к царю и стал просить его поженить Ахуру и Неферка-Птаха, чтобы обеспечить себе внуков. Царь выслушал речь своего управляющего и разгневался, ибо огорчили его эти речи чрезвычайно. Управляющий спросил: «Что заботит царя?» А тот ответил, что смутили его слова управляющего, и добавил: «Ведь у меня только двое детей, так неужели я выдам их друг за друга? Я намерен женить Неферка-Птаха на дочери одного колесничего, а Ахуру отдать за сына другого колесничего. Моя семья оттого увеличится».

ЦАРЬ ГОТОВИТ СВАДЬБУ АХУРЫ, НО В КОНЦЕ КОНЦОВ СОГЛАШАЕТСЯ ВЫДАТЬ ЕЕ ЗА НЕФЕРКА-ПТАХА

Все приготовления были сделаны для свадебного пира, но сердце Ахуры было печально, и фараон сказал ей: «В своем заблуждении ты прислала мне письмо, говоря: „Выдай меня за моего брата Неферка-Птаха». Но я повелел:
„Пусть она выйдет замуж за сына одного из колесничих, а он пусть возьмет в жены дочь другого, чтобы семья моя увеличилась через то“». Затем фараон засмеялся, и Ахура засмеялась вместе с ним, а вскоре фараон приказал своему управляющему доставить Ахуру в дом ее брата Неферка-Птаха на ночь и послать вместе с ней «всякие прекрасные вещи».

БРАТ И СЕСТРА ВСТУПАЮТ В БРАК. РОЖДЕНИЕ МЕРИБА

На следующее утро фараон прислал Ахуре в подарок золото и серебро, и все домочадцы фараона собрались в ее доме, а Неферка-Птах провел радостный день со своей сестрой-женой. Он угощал и развлекал домочадцев фараона. Брак был завершен той ночью, Неферка-Птах наслаждался со своей женой, и каждый из них любил другого. Вскоре Ахура забеременела. Сообщили об этом фараону, и сердце его наполнилось радостью, и прислал он своей дочери множество вещей, которые могли ей пригодиться при родах. Прислал он также золото и серебро, тонкий виссон и прекрасное полотно. Когда же пришло время ей родить, она произвела на свет ребенка, чей дух Хемуас видел перед собой, и дала ему имя Мериб. Имя это сообщили мудрецам и писцам Дома Жизни, и они занесли его в списки, которые вели.

НЕФЕРКА-ПТАХ И ЖРЕЦ ПТАХА

Продолжая свой рассказ Хемуасу, Ахура поведала, что ее брат Неферка-Птах интересовался надписями на стелах и на стенах гробниц в Мемфисском некрополе. Он проводил все время, разбирая эти надписи, не имея никакого
другого занятия. И случилось так, что приблизилось время праздника Птаха [148 — Великий бог-кузнец и творец мира в Мемфисе.], и Неферка-Птах отправился в храм, чтобы присутствовать на церемониях. Когда же шел он в хвосте праздничного шествия, то продолжал читать надписи на [встречных] гробницах. Один старый жрец увидел это и рассмеялся. Неферка-Птах спросил его: «Почему ты смеялся надо мной?» А жрец ответил: «Я смеялся не над тобой. Продолжай и дальше развлекаться, читая то, чего никто не замечает и не читает. Если же хочешь узнать по-настоящему сильное заклинание, то приходи ко мне, и я отведу тебя туда, где спрятана книга, написанная рукой самого Тота в то время, когда он спускался на землю вместе с другими богами. В ней записаны два заклинания. Произнеся первое, ты сможешь навести чары на небо и землю, на загробный мир, горы и моря. Ты станешь понимать язык птиц небесных, ход подземных гадов, увидишь рыб в морских глубинах и познаешь силу бога, пребывающего в воде. Если же произнесешь второе заклинание, то, даже находясь в загробном мире, ты сможешь принять облик, который был присущ тебе при жизни, и узришь в небе солнечного бога Ра, окруженного сонмом богов, и лунного бога, поднимающегося на сияющем диске».
Ответил Неферка-Птах старому жрецу: «Да живешь ты вечно! Скажи, в чем у тебя нужда, и я сделаю так, что получишь ты это, если ты сообщишь мне, как достичь места, где находится эта книга».
И сказал жрец Неферка-Птаху: «Если желаешь услышать, где книга, дай мне сто дебен серебра для моего погребения и два жреческих саркофага (?), которые не подлежат оплате».
Неферка-Птах повелел доставить сто дебен серебра этому жрецу и договорился с начальником сокровищницы, что два жреческих саркофага будут ему предоставлены без оплаты.

СТАРЫЙ ЖРЕЦ УКАЗЫВАЕТ МЕСТО, ГДЕ СПРЯТАНА КНИГА ТОТА

Жрец сообщил Неферка-Птаху, что книга Тота заперта в железном ящике, который находится на дне озера Коптоса, великого города Верхнего Египта. Это озеро было либо ответвлением Нила, либо естественной акваторией на восточном берегу великой реки, сообщавшейся с Нилом под землей. Внутри железного ящика был заключен медный сундук, внутри медного сундука стоял сандаловый сундучок, внутри сандалового сундучка помещался сундучок из эбенового дерева, инкрустированный слоновой костью, внутри эбенового сундучка находился серебряный ларчик, внутри серебряного ларчика была золотая шкатулка, а внутри золотой шкатулки – магическая книга. Железный ящик обвивал кольцами змей, не имевший ни начала, ни конца, а вода на несколько миль вокруг того места кишела змеями, скорпионами и всякими ползучими гадами.
Когда жрец поведал Неферка-Птаху все это, Неферка-Птах впал в изумление и никак не мог прийти в себя. Вышел он из храма Птаха и рассказал своей жене Ахуре все, что произошло между ним и жрецом. И сказал он своей жене: «Я отправляюсь в Коптос, достану тот ящик и немедленно возвращусь на север, в Мемфис». И Ахура пошла к тому жрецу и призвала на его голову кару Амона за то, что он рассказал ее мужу такие ужасные вещи. Она была страшно разгневана на него и сказала ему, что он принес раздор в ее дом и что из-за него она возненавидела Фиваиду (Верхний Египет) как отвратительное место.
Затем Ахура отправилась к своему мужу Неферка-Птаху и попыталась удержать его от поездки в Коптос, но он отказывался внять ее предостережениям. Он добился аудиенции у фараона и поведал ему все, что рассказал ему жрец. Фараон выслушал внимательно и спросил его: «Что тебе нужно?» И Неферка-Птах попросил, чтобы фараон ссудил ему царский корабль на реке с судовой командой, ибо желал он взять с собой свою жену Ахуру и их сына Мериба, съездить на юг и привезти оттуда магическую книгу.

НЕФЕРКА-ПТАХ И АХУРА ОТПРАВЛЯЮТСЯ В КОПТОС

Фараон был рад предоставить в распоряжение Неферка-Птаха свой корабль со всей командой, и Неферка-Птах взял свою жену Ахуру и сына Мериба и взошел на борт. Развернул он свой парус на юг и в должное время прибыл в Коптос. Жрецы Исиды в Коптосе во главе с верховным жрецом вышли на берег навстречу Неферка-Птаху, а храмовые жрицы приветствовали Ахуру. По их приглашению Неферка-Птах поднялся в город к храму Исиды и Харпократа [149 — То есть Хора-ребенка, сына Осириса и Исиды.], сына Исиды, и принес в жертву богине (Исиде) быка и нескольких гусей и устроил возлияние вином в честь бога и богини. После жертвоприношений жрецы отвели Неферка-Птаха, его жену и сына в красиво обставленный дом, и, пока Неферка-Птах в течение четырех дней наслаждался гостеприимством жрецов, жрицы храма Исиды развлекали Ахуру.
На следующее утро Неферка-Птах раздобыл большое количество чистого воска и слепил лодку с рулевыми веслами, матросами и всем оснащением. И он поместил фигурки матросов в эту лодку, произнес над ними заклинание, и они ожили, когда же он дал им дыхание, то пустил восковую лодку по речным волнам. Затем он наполнил песком корабль фараона, взошел на него и направил его вслед за восковой лодкой. И жена его Ахура села на берегу, чтобы сразу же узнать, если что случится с ее мужем.

НЕФЕРКА-ПТАХ ОВЛАДЕВАЕТ МАГИЧЕСКОЙ КНИГОЙ

А Неферка-Птах приказал гребцам восковой лодки проводить его туда, где находилась магическая книга. И они гребли весь день и всю ночь, словно это тоже был день. А на третий день он приблизился к тому месту, где под водой находилась книга, высыпал в воду песок с корабля фараона и разделил реку надвое посередине [150 — То есть образовалась отмель, по-видимому, как раз над тем местом, где хранилась книга.]. И в воде на милю в окружности он обнаружил змей, скорпионов и всяческих гадов, которые кишели вокруг того места. А железный ящик с книгой обвивал змей, не имевший ни начала, ни конца. Неферка-Птах произнес заклинание над тем местом, где кишели змеи и скорпионы, и стали они неподвижны и бессильны. Напал он на бессмертного змея, что обвился вокруг железного ящика, и разрубил его на куски, но куски воссоединились, и чудовище ожило вновь, как ни в чем не бывало. Снова Неферка-Птах напал на него и разрубил на части, и снова куски срослись, а змей продолжал держать ящик в кольцах своего тела. В третий раз бросился на него Неферка-Птах, разрубил его пополам и набросал песок между двумя половинами. Когда же невозможно оказалось воссоединиться двум половинам из-за песка, змей умер. Наконец Неферка-Птах достиг места, где стоял тот железный ящик, открыл его и обнаружил внутри ящик медный (или бронзовый). Открыл он медный ящик, а внутри оказался сундук из сандалового дерева; когда же открыл он сандаловый сундук, то в нем был сундучок из эбенового дерева, инкрустированный слоновой костью. Внутри эбенового сундучка стоял серебряный ларчик, а внутри серебряного ларчика – золотая шкатулка. Открыв же золотую шкатулку, нашел Неферка-Птах магическую книгу Тота.
Прочитал он одну страницу из этой книги из золотой шкатулки и обнаружил заклинания, с помощью которых можно было наложить заклятие на небо, землю и загробный мир, на горы и моря. И дало это ему знание языка птиц небесных, и рыб глубоководных, и зверей гор, так что он смог разговаривать с ними. Прочитал он другую страницу книги и узрел Ра, движущегося по небу в сопровождении его богов, и лунного бога на его диске, увидел рыб в морских глубинах и познал силу бога, обитающего в воде.

НЕФЕРКА-ПТАХ ПРИНОСИТ МАГИЧЕСКУЮ КНИГУ СВОЕЙ ЖЕНЕ

Прочитал Неферка-Птах заклинание над водами реки, которые были разделены надвое отмелью, и они сомкнулись вновь и стали как прежде, до того как высыпал он песок. Взошел он на корабль и сказал гребцам: «Гребите к тому месту, откуда мы начали свой путь». И гребли они ночью и днем и доставили его к тому месту, где сидела его жена в ожидании. Все это время до возвращения мужа она не ела хлеба, не пила воды и не делала чего-либо на земле. Она была в состоянии подобном тому, в котором пребывает ожидающий бальзамирования в Доме Погребений (то есть была подобна умершей). И сказала она Неферка-Птаху: «Покажи мне книгу, ради которой мы столько выстрадали».
Отдал он книгу в ее руки. Прочитала она первое заклинание и обрела силу заклясть небеса, землю и загробный мир, горы и моря, и обрела она знание языков птиц небесных, и рыб глубоководных, и всех зверей. Когда же прочитала она второе заклинание, то смогла увидеть Ра в небе в окружении его богов и лунного бога на его диске среди звезд небесных и их ход в вышине, и узрела она рыб на дне моря и познала силу бога, пребывающего в воде.
Очевидно, далее перед Ахурой и ее мужем встал вопрос об изготовлении копии книги, но Ахура сомневалась в своих возможностях правильной передачи оборотов речи, ведь в своих познаниях она не могла сравниться с братом-супругом, Неферка-Птахом, который являлся уникальным писцом и очень сведущим мудрецом. Тогда Неферка-Птах взял чистый лист папируса и скопировал каждый знак. Затем он вымочил эту копию в пиве, а потом поместил ее в воду. Когда все чернила растворились в воде, он выпил ее и впитал все знания, запечатленные на папирусе [151 — В Судане мне часто приходилось наблюдать, как две спорящие стороны, претендующие на имущество или деньги, обращались к кади с просьбой рассудить их. Кади писал некоторые изречения из Корана на листе бумаги и опускал этот лист в глиняный сосуд с водой. Когда все чернила растворялись в воде, он предлагал каждому из спорщиков выпить половину этой воды. Сила священных слов наполняла их тела и заставляла говорить только правду. Если же виновная сторона продолжала отстаивать свои ложные притязания, то лжец немедленно заболевал, а иногда даже умирал.]. После этого муж и жена вместе вернулись в Коптос и устроили праздник в честь Исиды и Харпократа. Затем они спустились к реке, взошли на корабль фараона и поплыли к северу, в Мемфис. Но не успели они уплыть далеко, как случилась беда.

ТОТ ПРИНОСИТ ЖАЛОБУ РА

Между тем Тот прознал про все совершенное Неферка-Птахом ради обладания магической книгой, которую он написал, и отправился Тот к тому месту, где находился Ра, и принес ему жалобу, говоря: «Утверди мои права и прими мою жалобу на Неферка-Птаха, сына Мернеб-Пта-ха. Проник он в мои владения и ограбил меня. Убил он того, кто стерег мою книгу, и унес ее». И был свыше голос Тоту, рекший: «И он сам, и все его присные в твоих руках. Поступай с ними, как пожелаешь». И сошла с неба на землю Сила Бога, которой велено было не дать Неферка-Птаху и его семье вернуться в Мемфис.

СМЕРТЬ МЕРИБА

Случилось же, что Мериб приблизился к борту корабля фараона и упал в воду во исполнение воли Ра. Команда громко закричала, и Неферка-Птах выскочил из кабины. Когда же увидел он, что случилось, то произнес заклинание и заставил тело Мериба подняться из воды. Когда прочитал он другое заклинание, то ребенок смог говорить и рассказал, что с ним случилось и как Тот жаловался Ра на пропажу книги, которую он написал. Затем Неферка-Птах вернулся назад в Коптос, где Мериба забальзамировали, как подобает бальзамировать царевича, поместили его мумию в саркофаг и погребли в Прекрасном Доме (то есть некрополе) в Коптосе.

НЕФЕРКА-ПТАХ И АХУРА ВТОРИЧНО ПОКИДАЮТ КОПТОС

Затем Неферка-Птах сказал своей жене Ахуре: «Давай поскорее вернемся на север, пусть фараон услышит о том, что случилось, и опечалится сердцем [вместе с нами]». И вот они взошли на корабль и поплыли на север. Когда же корабль поравнялся с тем местом, где упал в Нил Мериб, Ахура приблизилась к борту корабля фараона и упала в реку во исполнение воли Ра. И вся команда громко закричала, и Неферка-Птах выскочил из кабины, чтобы узнать, что случилось. Когда увидел он, что его жена утонула, прочитал он заклинание и заставил ее тело подняться из воды благодаря Силе Бога, пребывавшего в воде над ней. Когда подняли ее тело на корабль, он прочитал над ней другое заклинание. Она смогла говорить и поведала, что с ней случилось и как Тот принес жалобу Ра о пропаже книги, которую он написал. Затем Неферка-Птах вернулся в Коптос и забальзамировал ее тело, как подобает бальзамировать царевну, и поместил ее в ту же гробницу, где находилась мумия Мериба.
Затем Неферка-Птах вернулся на корабль, поплыл к северу и достиг того места, где упали в реку его жена и сын. Пока он плыл, советовался он со своим сердцем и думал, не вернуться ли в Коптос, чтобы поселиться там. Он знал, что по возвращении в Мемфис фараон спросит его об Ахуре и Мерибе и что у него не хватит смелости ответить, что он взял их живыми и здоровыми в Верхний Египет и дал им умереть, в то время как сам вернулся в Мемфис живым и здоровым. Придя к такому решению, он послал за полосой тонкого полотна и, когда ее принесли, сложил полосу, завернул в нее магическую книгу и привязал ее накрепко к своему телу.

НЕФЕРКА-ПТАХ СОВЕРШАЕТ САМОУБИЙСТВО

Затем вышел он из кабины, приблизился к борту корабля и бросился в реку во исполнение воли Ра. И вся команда громко закричала, оплакивая смерть Неферка-Птаха, удивительного мудреца, не имевшего себе равных в искусстве писца. Так как никого не было рядом, кто произнес бы нужное заклинание, чтобы поднять его тело из воды, то корабль продолжал свой путь в Мемфис. И никто не знал, в каком месте упало на дно тело Неферка-Птаха.
Когда корабль причалил в Мемфисе, новости о несчастье сообщили фараону, который облачился в траурные одежды и со всеми домочадцами, верховным жрецом Птаха и остальными жрецами и придворными поспешил на берег. Придя, они заметили тело Неферка-Птаха, зацепившееся за рулевое весло благодаря его искусству великого писца. Когда же они подняли его, то нашли книгу магии, привязанную к этому телу. И фараон приказал, чтобы хранилась та книга в тайном месте (то есть была погребена вместе с Неферка-Птахом), и все жрецы и придворные, обращаясь к царю, просили для Неферка-Птаха жизни вечной, как у Ра, ибо был он очень сведущим человеком и искусным писцом. По приказу царя тело Неферка-Птаха забальзамировали за шестнадцать дней и бинтовали на протяжении тридцати пяти дней. Все погребальные церемонии были выполнены после семидесятого дня, по завершении чего мумию положили в саркофаг.
[Здесь завершается рассказ Ахуры о ее жизни и смерти.]

ХЕМУАС ХОЧЕТ ЗАБРАТЬ МАГИЧЕСКУЮ КНИГУ ТОТА ИЗ ГРОБНИЦЫ НЕФЕРКА-ПТАХА

Таким образом Ахура, жена Неферка-Птаха, поведала Хемуасу обо всех бедах, которые обрушились на ее семью из-за магической книги, обладание которой повлекло за собой смерть ее мужа, ее сына и ее самой. Она отказалась отдать ее Хемуасу. Хемуас пригрозил отобрать книгу силой, и, услышав такое, Неферка-Птах поднялся со своего погребального ложа и спросил Хемуаса, желает ли он получить книгу с помощью искусства писца или сыграв с Неферка-Птахом партию в сенет [152 — Сенет — настольная игра в Древнем Египте, где по черно-бе-лым клеткам игрового поля передвигались фишки с головами шакалов, которые так и назывались: шакалы или собаки. Количество клеток, на которые следовало передвинуть фишку, определялось бросанием кубика. На некоторых клетках нужно было пропустить один или несколько ходов, на других – продвинуть фишку далеко вперед. Выигравший «достигал царства Осириса». Игра была настолько увлекательной, что египтяне помещали игровые наборы в свои гробницы и сообщали в настенных надписях, что желают наслаждаться любимой игрой в загробном царстве. – Прим. пер.] – в последнем случае книгу получит выигравший на доске в пятьдесят две клетки. Хемуас согласился. Фишки были распределены, и игра началась. Неферка-Птах выиграл первую партию, он произнес заклинание над Хемуасом и вогнал его в землю по щиколотки. Затем он выиграл вторую партию, произнес другое заклинание и погрузил Хемуаса в землю до детородного члена. Выиграл он и третью партию, произнес третье заклинание и погрузил Хемуаса в землю до ушей. Хемуас понял, что если проиграет в четвертый раз, то по слову Неферка-Птаха земля поглотит его целиком, поэтому он отказался продолжать игру.

ХЕМУАСА СПАСАЕТ ОДИН ИЗ ЕГО БРАТЬЕВ

Вспомнил Хемуас о своем брате Анх-Херру [153 — Иное прочтение: «Сатни призвал на помощь молочного брата своего Инара».], позвал его и попросил поспешить наверх [154 — То есть Хемуас ходил за книгой Неферка-Птаха не один. – Прим. пер.], сообщить о случившемся фараону и побыстрее доставить в гробницу, где он находился, амулеты отца его, Птаха, и его магические книги. Анх-Херру поспешил наверх, вошел к фараону и поведал ему обо всем, что произошло с Хемуасом. Фараон повелел ему взять амулеты Птаха и магические книги. Повинуясь приказу царя, взял он амулеты и магические свитки и поспешил к гробнице, где оставил Хемуаса. Как только Анх-Херру возложил амулеты на голову Хемуаса, тот поднялся из земли. Тогда Хемуас протянул руку, схватил магическую книгу Тота и вышел с ней наружу. Когда покинул он гробницу Неферка-Птаха, свет двигался впереди него, а тьма – позади, и Ахура, жена Неферка-Птаха, рыдая, славословила тьму как царя и причитала, прощаясь со светом, ибо чувствовала, что с ним покидает их гробницу сила. Неферка-
Птах утешал ее обещанием заставить Хемуаса вернуть на место книгу Тота и говорил, что когда он сделает это, то горшок с углями будет на его голове и палка – в руках [155 — Горшок с углями и палка являлись обычными орудиями наказания. Интересно отметить, что, когда в 1879 г. египетское правительство узнало, что члены семьи Абд эль-Расула обнаружили ка-шет египетских древностей в Дейр-эль-Бахри, мудиру Канаха поручили доставить их в его город и допросить. Когда два брата отказались давать показания, мудир приказал бить их палками по пяткам, когда же это не развязало им языки, он приказал поставить на голову каждого по горшку с углями. Один из братьев умер под пыткой, другой покаялся, но до конца жизни остался инвалидом.].
Хемуас пошел прочь от гробницы Неферка-Птаха, оставив ее запертой, как и когда он впервые в нее вступил. Вошел он к фараону и рассказал о своих приключениях. Фараон посоветовал ему вернуть книгу Тота в гробницу, иначе Неферка-Птах заставит его сделать это с помощью магии и накажет его углями и палкой. Однако Хемуас ответил отказом, оставил книгу у себя и проводил время за чтением и постижением ее сути, причем все во дворце знали об этом.
Однажды Хемуас прогуливался один близ храма Птаха и заметил очень красивую женщину, которая показалась ему самой прекрасной из когда-либо виденных прежде. Она была богато одета, носила много золотых украшений, за ней следовали служанки и свита из пятидесяти двух сопровождающих.

ХЕМУАС И КРАСАВИЦА ТАБУБУ

Когда Хемуас заметил ее, то был так поражен ее красотой, что утратил чувства и забыл, где находится. Собравшись с духом, он кликнул своего слугу и приказал следовать за красавицей по пятам, чтобы узнать, где она живет, и постараться больше выведать о ее положении и жизни. Слуга отправился выполнять поручение и, подойдя поближе к служанкам, окликнул ту, которая шла непосредственно за спиной своей хозяйки, и спросил ее о том, кто ее госпожа. Девушка ответила, что ее зовут Табубу, что она дочь жреца Бает, богини Анхтауи (Мемфиса), что она приходила в храм Птаха помолиться этому великому богу. Слуга вернулся к Хемуасу и сообщил ему обо всем, что узнал.
Услышав это, Хемуас снова отправил его к служанке, чтобы та передала своей госпоже, что он, Хемуас, сын Усер-маат-Ра (то есть Рамсеса II), даст ей десять кусков золота, если она проведет с ним часок. Если она примет его предложение, то он устроит эту встречу в тайном месте, где их никто не найдет. Слуга пошел к служанке красавицы и сообщил ей, что его господин, сын фараона Усермаат-Ра, даст ее госпоже десять кусков золота, если та согласится провести с ним часок. Служанка брезгливо выслушала эти слова и с презрением отвергла притязания Хемуаса как покушение на честь и достоинство своей госпожи. Она, должно быть, очень громко выражала свое негодование, ибо шум достиг ушей Табубу, и та приказала ей прекратить разговор и прислать мужчину к ней. Тогда слуга Хемуаса предстал перед Табубу и повторил предложение, которое перед тем передал ее служанке. В ответ Табубу велела пойти и сказать Хемуасу, что она высокородная дама и что, если он действительно желает провести с ней час, то должен явиться в ее дом в Пер-Басте [156 — Квартал в Мемфисе, где находился храм богини Бает.]. Она добавила, что там имеется все необходимое для подобной встречи и она готова удовлетворить его просьбу без посторонних глаз, но никогда не станет вести себя как публичная женщина улицы. Слуга вернулся и передал Хемуасу слова Табубу, и он согласился сделать так, как она предложила. Между тем те, кто находился вокруг Хемуаса, узнали о его намерении и веселились.
Затем Хемуас послал за лодкой, взошел на нее и спешно поплыл к Пер-Басту. Когда достиг он западной стороны Кеми, то нашел там дом выше одного этажа с верандой. С северной стороны к нему примыкал сад, окруженный стеной. Он спросил у стоящих рядом людей, кому принадлежал тот дом, и они сказали, что дом принадлежал Табубу. Тогда вошел он в сад через калитку в стене, и красота дома поразила его. О его прибытии доложили Табубу, которая вышла из своих покоев, взяла его за руку и выразила радость по поводу его визита в дом пророка богини Бает, Владычицы Анхтауи (Мемфиса). Она пригласила его подняться к ней, и когда он достиг верхнего этажа, то увидел, что приемная представляла собой чистую, хорошо обставленную комнату, стены ее были выложены лазуритом и бирюзой. Там стояло несколько поднятых на возвышение лож, покрытых царским полотном, а на столике были расставлены золотые кубки и иные сосуды. Слуга принес ему вина в золотом кубке, и, пока он пил, Табубу потчевала его угощениями. Отказавшись от еды, Хемуас ответил, что у него нет аппетита. Внесли курильницу с раскаленными докрасна углями, подбросили на них благовония и ароматные смолы, принесли притирания разных видов, достойные фараона, чтобы он умастился ими, и усилилось его желание.
Хемуас раньше никогда не видел женщин, подобных Табубу. Он провел с ней радостный день, но она ни разу не показала ему своей наготы. Он наслаждался беседой с ней и напомнил о цели своего визита. Услышав его слова, она повторила, что она высокородная дама и что перед тем, как она позволит ему выполнить то, за чем он пришел, он должен подписать дарственную о передаче ей своего дома, его обстановки и всех богатств.

ПО ПРИКАЗУ ТАБУБУ ХЕМУАС УБИВАЕТ СВОИХ ДЕТЕЙ

Не колеблясь ни минуты, Хемуас приказал привести писца, чтобы приготовить дарственную, которая делала Табубу владелицей всех его рабов и собственности, включая дом со всей обстановкой. Следует отметить, что он не подписывал этого документа, а приложил к нему свою личную печать. Пока Хемуас беседовал с Табубу, пришел его слуга и доложил, что внизу дожидаются его дети, и Хемуас приказал им подняться наверх, чтобы Табубу увидела их. Тогда Табубу поднялась и накинула покрывало из тонкого полотна (или виссона), столь прозрачного, что все ее тело было хорошо видно за складками ткани. Это зрелище разожгло желание Хемуаса, но, когда он попросил ее уступить ему, она вновь отказалась, требуя устранить всякую возможность, чтобы его дети могли поссориться с ее детьми по поводу имущества, и предложила их убить. Хемуас не возражал, если смерть его детей доставит ему удовлетворение сердца с этой женщиной, но сказал Табубу, что именно она должна убить их, раз такая мысль у нее возникла. Тогда она умертвила детей Хемуаса перед его глазами и приказала выбросить их тела через окно, на растерзание собакам и кошкам. И Хемуас сидел с Табубу и пил с ней вино, прислушиваясь к тому, как под окном в саду собаки и кошки пожирали тела его детей.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТАБУБУ

Затем Хемуас повернулся к Табубу и напомнил ей о цели своего визита, она же предложила ему проследовать в ее комнату. Когда они пришли туда, он бросился на ложе из эбенового дерева с инкрустациями из слоновой кости, и Табубу легла рядом с ним. Но, когда он приблизился к ней, она испустила громкий крик, и он потерял сознание. Очнувшись, обнаружил он, что лежит на земле совершенно голый.
[В тексте нет прямых указаний, но, возможно, речь идет о сновидении, а не о реальных событиях, которые произошли с Хемуасом. Когда вступил он в дом Табубу, ему предложили вино в золотом кубке, разожгли благовония в курильнице и принесли ароматические мази. Когда Табубу попросила передать ей все его имущество, он уступил без колебаний. То обстоятельство, что, когда акт передачи был готов, дети Хемуаса его подписали, отказавшись таким образом от отцовского наследства, может свидетельствовать, что Хемуас продолжал пить, а Табубу ему все подливала и подливала. Примечательно, что, когда собаки и кошки терзали трупы его детей под окнами, Хемуас все еще продолжал пить. Возможно, в вино был добавлен наркотик, и его поступки в отношении имущества и детей говорят о полной неадекватности поведения. Одуряюще могли подействовать на гостя и дымные курения, в которые также мог быть добавлен наркотик. Когда Хемуас вошел в комнату Табубу и бросился на ложе, то в этот миг он погрузился в сон, и ему только приснилось, что Табубу пришла к нему. Когда же он очнулся, то увидел себя на полу безо всякой одежды и уверился, что в вино было что-то подмешано, возможно вещество сродни гашишу (cannabis indica). Хорошо известно, что люди, употребляющие гашиш, видят подобные сны, а под влиянием большой дозы они сами снимают с себя всю одежду. Мне приходилось видеть курильщиков гашиша на улицах Багдада и Каира, даже у дверей мечети, в состоянии одури, и никто из прохожих не обращал на них (то есть на их наготу) внимания.]

ХЕМУАС САМ ДОКЛАДЫВАЕТ ФАРАОНУ О СЛУЧИВШЕМСЯ

Некоторое время спустя Хемуас пришел в себя и увидел фараона, спешащего к нему с большой свитой. Он встал, чтобы поприветствовать его, но из-за наготы не мог стоять прямо. Фараон, однако, узнал его и спросил, как это он дошел до такого состояния. Хемуас ответил, что в эту ловушку вовлек его Неферка-Птах. На это фараон посоветовал ему вернуться в Мемфис, где его дети ждут его. Хемуас ответил, что не может возвращаться в Мемфис нагишом, и фараон приказал одному из рабов отдать ему свою одежду. Одевшись, Хемуас проследовал в Мемфис, где нашел своих детей живыми и здоровыми, и он обнял их.

ХЕМУАС ВОЗВРАЩАЕТ НЕФЕРКА-ПТАХУ КНИГУ ТОТА

Когда Хемуас явился к царю, тот спросил его, не был ли он пьян. (Этот вопрос подтверждает предположение, что Табубу опоила Хемуаса в своем доме.) Затем Хемуас поведал фараону обо всем, что с ним произошло. Когда закончил он свой рассказ, фараон напомнил ему свои слова, что Неферка-Птах убьет его, если он не вернет на место магическую книгу Тота, посоветовал вернуть ее немедленно, и поставить на голову горшок с углями, и взять в руку кол.
Затем Хемуас вышел от фараона, и с горшком на голове и с колом в руках он направился к гробнице Неферка-Птаха. Когда он пришел туда, Ахура приветствовала его словами, что, наверное, сам великий бог Птах спас его, а ее муж засмеялся и напомнил ей о своем обещании, что Хемуас придет обратно с горшком на голове и с колом в руках.

ХЕМУАС ВЕЛИТ ДОСТАВИТЬ В МЕМФИС МУМИИ АХУРЫ И МЕРИБА

Когда Хемуаса приветствовали духи Ахуры и ее супруга, Неферка-Птах велел ему отправляться в Коптос и привезти в Мемфис тела Ахуры и Мериба в ту гробницу, где пребывали их духи. (По-видимому, они не нашли успокоения из-за того, что тела их покоились в Коптосе, а души находились в Мемфисе, в гробнице Неферка-Птаха.) Хемуас взялся выполнить повеление Неферка-Птаха. Он вышел из гробницы и передал фараону все, что сказал ему Неферка-Птах. Фараон повелел ему отправляться в Коптос, доставить оттуда мумии Ахуры и Мериба и использовать для этого корабль фараона со всей командой.

ХЕМУАС ПРИБЫВАЕТ В КОПТОС

Хемуас сел на корабль и отплыл вверх по реке к Коптосу. Когда же верховный жрец и жрецы Исиды прослышали о его прибытии, они пришли на берег и приветствовали его. Посетив храм Коптоса и принеся жертвы Исиде и Харпократу, Хемуас отправился в некрополь в сопровождении жрецов, но, несмотря на тщательные поиски, не мог найти гробницу Ахуры и Мериба. Он был глубоко огорчен постигшей его неудачей, и стало это известно Неферка-Птаху в его гробнице в Мемфисе.

НЕФЕРКА-ПТАХ ЯВЛЯЕТСЯ ХЕМУАСУ В КОПТОСЕ

Затем Неферка-Птах перенесся из своей гробницы в Коптос и явился Хемуасу в виде очень старого жреца. Решив, что старый жрец может оказаться ему полезен, Хемуас спросил его, не знает ли он, где гробница Ахуры и Мериба. Старик ответил, что его прапрадед говорил ему, что она находится под южным углом дома одного жреца. Хемуас приказал срыть дом, и под одним из его углов обнаружилась гробница, которую он искал. Он поместил мумии на корабль и, заново отстроив [снесенный] дом того жреца, отплыл в Мемфис. Фараон вышел на берег встретить корабль и послушать, что случилось с Хемуасом в Коптосе. Мумии Ахуры и Мериба поместили в гробницу Неферка-Птаха, а после этого шахту, которая вела в погребальную камеру, завалили камнями, а гробницу заперли.

XI. САТНИ-ХЕМУАС И ЕГО СЫН СА-ОСИРИС

Демотический текст с этой историей сохранился на оборотной стороне двух папирусов, лицевая сторона которых представляет собой официальные документы на греческом языке. [157 — Когда надобность в документах миновала, оборотная сторона была использована египетским писцом для своих целей. – Прим. пер.] Записи датируются седьмым годом правления императора Клавдия, то есть 46–47 гг. н. э. Два папируса были склеены и составляют один свиток, который ныне хранится в Британском Музее (DCIV). Первый перевод демотического текста с иероглифической транскрипцией подготовил Ф.Л. Гриффис (Stories of the High Priests of Memphis, The Sethon of Herodotus, And The Demotic Tales of Khamuas. – Oxford, 1909). Первый перевод на французский язык выполнил Ревиллу (Revillout // Revue Egyptologique, vol. XII, p. 102–109; vol. XIII, p. 29–38), а на немецкий – Редер (Altag. Marchen, p. 158 f.). Частичные комментарии опубликованы Г. Mac-перо (Journal des Savants, 1911, p. 473–504: “Contes relatifs aux grands pretres de Memphis”). В папирусе недостает первого листа и начала второго, на протяжении всего текста встречаются лакуны. Но большая заслуга Ф.Л. Гриффиса состоит в том, что он, по-видимому, сумел абсолютно верно восстановить магистральную линию повествования.

САТМИ [158 — В первом рассказе Хемуас зовется Сатни; Сатми — производное от жреческого титула сетем.] ХЕМУАС И ЕГО СЫН СА-ОСИРИС

Хемуас, сын фараона Усермаат-Ра, взял в жены свою сестру Мех-усехет [159 — Другое прочтение имени – Мехитуасехет. – Прим. пер.], но, хотя оба хотели иметь детей, они оставались бездетными. Печалились они о том чрезвычайно. Однажды ночью Мех-усехет в сновидении увидела некоего духа, который посоветовал ей на следующее утро отправиться в определенное место, где она найдет растущую дыню. Ей следовало собрать ее семена и вместе с супругом проглотить их [160 — Или отвар из семян и стебля. – Прим. пер.]. После этого следовало разделить ложе с мужем, и у них обязательно родится ребенок.
Проснувшись после своего сна, Мех-усехет сделала, как ей было велено в сновидении, и понесла. Когда сообщили об этом фараону, он возрадовался чрезвычайно и дал ей амулеты и писаные заклинания, чтобы уберечь от злых чар ее и плод в ее чреве.
Однажды ночью Хемуасу приснился сон, что жена его ждет ребенка и родит сына, которого следует назвать Са-Осирис [161 — В переводе означает «Сын Осириса». – Прим. пер.], и что этот сын совершит много удивительных дел в земле египетской. Проснувшись, Хемуас возрадовался чрезвычайно.
Когда истекли положенные месяцы, Мех-усехет родила сына, и, согласно указанию, полученному во сне, отец назвал его Са-Осирис. Мальчик рос красивым, здоровым и таким смышленым, что ему давали на год больше, чем было на самом деле: в два года его принимали за трехлетнего. И Хемуас любил его чрезвычайно, ему нравилось видеть ребенка перед собой, и он никогда не уставал наблюдать за ним.
Между тем мальчик рос и креп, и, когда его отдали в школу, он стал так быстро учиться, что вскоре знал столько же, сколько его учитель. Он мог говорить гладко и красноречиво и вскоре уже был в состоянии беседовать с писцами и учеными из Дома Жизни, которыми руководили жрецы Птаха, и они удивлялись его знаниям и умениям. Его отец также брал его в зал аудиенций, где в окружении своих приближенных принимал посетителей, так что все присутствующие могли любоваться способностями мальчика и славить Хемуаса, отца этого замечательного ребенка.
Однажды, когда Хемуас и Са-Осирис собирались отправиться в царский зал для праздников, ушей их коснулись скорбные звуки плача, когда же Хемуас выглянул из дверей своего дома, чтобы узнать, что происходит, то увидел, что мимо движется погребальная процессия со многими плакальщицами, сопровождающая на кладбище тело богача. Выглянув еще раз, он увидел, что на кладбище несут тело бедняка, и, в то время как погребальная утварь богача была многочисленна и изысканна и многие плакальщицы шли за его телом, бедняк был завернут в простую камышовую циновку, и никто не сопровождал его по пути к некрополю.
Увидев похороны двух человек и сравнив богатство и бедность, Хемуас призвал Птаха и выразил убеждение, что богач, направлявшийся к гробнице в сопровождении плакальщиц, восхвалявших его добродетели во время земной жизни, и на том свете (в Именти) будет благополучнее бедняка, не сопровождавшегося никем. Са-Осирис услышал слова отца и заметил ему, что когда придет его время следовать в Именти, то ему воздадут там так же, как тому бедняку, и не уготовано ему того, что ожидает богача. То есть Са-Осирис владел даром пророчества и умел предвидеть будущее.

ХЕМУАС И СА-ОСИРИС ПОСЕЩАЮТ ЗАГРОБНЫЙ МИР

Слова Са-Осириса озадачили Хемуаса, но, поскольку текст в этом месте поврежден, мы можем только предположить, что он потребовал у сына объяснений. Больше нет речи о празднике у фараона, который собирались посетить отец и сын, ибо, когда повествование вновь делается связным, мы узнаем, что Са-Осирис привел отца к некоему месту, где находился проход в Дуат (место обитания умерших). Неясно, впрочем, каким образом Са-Осирис приобрел силу переступить границу ужасного обиталища мертвых. Книга мертвых сообщает (глава 144), что царство Осириса состояло из семи арит [162 — Вот как описано прохождение покойным через эти арит в папирусе Ани (Новое царство): «Первая арит. Имя хранителя двери – Сехедхери-ашетиру; имя стража – Мети-хех (?); имя глашатая – Ха-херу. Говорит Ани, правогласный (эпитет покойного), когда он подходит к первой арит: «Я – всемогущий, излучающий свет. Я пришел к тебе, Осирис, я поклоняюсь тебе, очистившись от своих отвратительных истечений. Веди меня, приветствую тебя, Осирис, в твоем могуществе и силе в Ра-сетау (некрополь в Абидосе). Поднимись и побеждай, о Осирис, в Абидосе. Ты пересекаешь небо, ты плывешь перед Ра. Ты созерцаешь всех рехит (здесь: люди). Привет тебе, о Ра, который движется по кругу [небесному]. Поистине, я [приблизился к тебе], о Осирис, я – богоподобный правитель. Не допусти, чтобы меня изгнали отсюда, от этих стен сжигания угля.[Я] нашел дорогу в Ра-сетау; я облегчил боль Осириса; [я] дал пройти тому, который был взвешен на весах; я нашел дорогу к нему в долине, великий указал мне путь. Осирис сияет (?)».Вторая арит, охраняемая тремя богами; первый с головой льва, второй с головой человека, третий с головой собаки. Каждый из них держит нож. Имя хранителя двери – Унхат; имя стража – Секед-хери; имя глашатая – Усед. Говорит Осирис (эпитет покойного, которого ассоциировали с богом мертвых) Ани, когда он подходит к этой арит: «Он сидит, чтобы по желанию своего сердца взвешивать слова, как второй Тот. Сила Тота смиряет скрытых богов Маат, что кормятся истиной [во все] годы [их жизни]. Я совершил приношения в момент, когда [он] прошел свой путь, я прошел и вступил на его путь. Дай мне пройти, чтобы на меня обратился взгляд Ра, обращаемый на тех, которые совершают жертвоприношения!»Третья арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой шакала, второй – собаки, третий – змеи. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Кекхауау-энтпехуи; имя стража – Серес-хери, имя глашатая – Аа. Говорит Осирис Ани, [когда подходит он к этой арит]: «Я сокрыт [на] большой глубине, [я] – судья Рехуи. Я пришел и уничтожил противников Осириса. Я воздвигаю место для стояния, что образуется из короны урерит (?). Я завершил его дела в Абидосе, я открыл путь в Ра-сетау, я облегчил боль, которая мучила Осириса. Я распрямил его место для стояния, я проложил [его] путь. Он сияет в Ра-сетау».Четвертая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой человека, второй – сокола, третий – льва. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Хесефхери-ашт-херу; имя стража – Серес-тепу; имя глашатая – Хесеф-ад. Говорит Осирис писец Ани, правогласный, [когда подходит к этой арит]: «Здесь вина взвешивается на правдивых весах. Я доставил его ноздрям вечную жизнь. Я – сын Осириса, я продолжил его путь, я пришел сюда, в Херет-нечер».Пятая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой сокола, второй – человека, третий – змеи. Каждый держит нож. Имя хранителя двери – Анхэфэм-фент; имя стража – Шабу; имя глашатая – Дебхери-кеха-хефт. Говорит Осирис писец Ани, правогласный, [подходя к этой арит]: «Я принес тебе твои челюстные кости в Ра-сетау, я принес тебе твой позвоночник в Гелиополь, собрав вместе все его позвонки там. Я отогнал (змея) Апопа для тебя. Я возлил воду на раны твои, я нашел свою дорогу среди вас. Я – Старец среди богов. Я принес жертвоприношения Осирису. Признан он правогласным, собрав свои кости и соединив вместе все члены своего тела».Шестая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой шакала, второй и третий – с собачьими головами. Первый держит колос (?), два других – ножи. Имя хранителя двери – Атекау-кехак-херу; имя стража – Анхери; имя глашатая – Адесхери. Говорит Осирис писец Ани, [подходя к этой арит]: «Я прихожу ежедневно, я прихожу ежедневно. Я проделал путь; я прошел вдоль того, что было сотворено Анубисом. Я – владыка короны урерит и магических слов. Я – мститель во имя правды и истины, отмстил за его Око. Я запеленал Око Осириса; [я] нашел дорогу; Осирис Ани прошел [его] с тобой».Седьмая арит, охраняемая тремя богами; первый – с головой зайца, второй – льва, третий – человека. Первый и второй держат в руках ножи, третий – колос (?). Имя хранителя двери – Сехем-Маденусен; имя стража – Аа-маахеру; имя глашатая – Хесеф-хеми. Говорит Осирис [писец] Ани, [подходя к этой арит]: «Я пришел к тебе, о Осирис, очистившись от своих истечений. Ты обходишь небосвод, ты видишь Ра, ты взираешь на рехит. Привет тебе, Единственный! Смотри: ты в ладье Сектет, ты обходишь Горизонт небес. Ты оборачиваешь назад свое лицо. Создаешь ты для меня счастливый путь, [что ведет] к тебе!»], или залов, вот в них-то и входили теперь Са-Осирис со своим отцом.
Неизвестно, что они увидели в первом, втором и третьем залах: текст слишком поврежден, чтобы можно было составить связное представление о происходящем.
В четвертом зале они увидели людей, томимых голодом, в то время как ослы за их спинами угощались обильной едой. У некоторых людей над головой висели лакомства и напитки, но они были бессильны дотянуться до них, потому что другие люди все время рыли ямы у них под ногами.
В пятом зале перед ними предстало множество стоявших добрых духов, а у двери толпились злодеи, взывавшие к ним о помощи. Правый глаз одного из них был пронзен дверным шкворнем, так что он испытывал ужасные муки и молил о пощаде.
В шестом зале собрались царственные владыки Именти, каждый в окружении своей свиты. Они, по-видимому, должны были присутствовать на Суде Осириса над умершими, ожидавшими в предыдущем зале. Это были Хозяева Жизни и Восемь Царственных Начальников, упомянутые в пятом разделе «Книги врат», либо Сорок восемь судей «Книги мертвых» (глава 125).
В седьмом зале они узрели Осириса в короне атеф [163 — Атеф (дословно: его мощь) – один из видов царских венцов. – Прим. пер.], восседающего на золотом троне. Справа от него стоял Тот, доказавший некогда невиновность Осириса и снявший с него те обвинения, которые выдвинул против него Сет перед собранием богов Гелиополя, а слева стоял Анубис. Слева и справа находились также боги-судьи. В центре зала были расположены великие весы, Анубис отвечал за правильность взвешивания сердец и сообщал Тоту результат, который записывался. Те, чьи злые деяния превышали добрые, отдавались чудовищу, пожиравшему их души и тела, навеки лишая их надежды на продолжение жизни. Это чудовище было, вне всякого сомнения, Унеммит, Пожирательница мертвых, изображенная на виньетке к 125 главе «Книги мертвых». У нее были голова крокодила, передняя часть тела льва и задняя – бегемота. Описание заседания суда согласуется с данными «Книги мертвых» в списках XVIII династии.
Так, на саркофаге Сети I изображен Осирис на троне, к которому ведут девять ступеней, наверху расположены весы с двумя чашами, причем стойка сделана в виде мумии. Над весами находится Анубис, а рядом с ними – лодка с черной свиньей, которую бьет палкой обезьяна [164 — Budge. Heaven and Hell, vol. II, p. 159.]. Черная свинья – воплощение Сета, бога зла, вырвавшего Око Хора, бога солнца.

ВЕЛИКИЕ ВЕСЫ В ЗАЛЕ СУДА ОСИРИСА

Вернувшись к сцене взвешивания сердца, мы узнаем из текста, что человек, чьи добрые деяния перевешивали злые, принимался в число Владык Именти, а душа его возносилась на небо. Если же добрые и злые дела уравновешивались, душа присоединялась к тем, кто служил Сокар-Осирису [165 — Сокар в Мемфисе почитался равным Осирису. Птах-Сокар-Осирис – божество, равнозначное Осирису. Он изображался в виде карлика с жуком на голове.].
Оглянувшись, Хемуас заметил высокого человека, облаченного в виссон, стоящего около Осириса. Са-Осирис сказал ему, что это тот бедняк, которого несли завернутым в камышовую циновку. Когда достиг он Дуата, его добрые дела были взвешены на Великих весах против его злых дел, и оказалось, что добрые дела его чрезвычайно многочисленны, если принимать во внимание низкое положение среди живых, что и записал Тот. Поэтому было провозглашено перед Осирисом, что пышное облачение богача, которого несли на кладбище в великолепном погребальном убранстве, отдадут бедняку, который занял место среди просветленных душ вокруг Осириса. Что до богача, то Са-Осирис сказал отцу, что именно его они видели в пятом зале с дверным шкворнем в правом глазу, и каждый раз, когда дверь открывается и закрывается, он терпит великие муки. Когда были взвешены дела его на земле, то злые дела перевесили, за что и подвергается он наказанию. Са-Осирис знал о посмертной судьбе богача, когда говорил отцу, что тот не удостоится подобного, но станет благоденствовать, подобно бедняку.
Хемуас сильно подивился тому, что увидел в Именти, и попросил сына побольше рассказать ему о духах, которые находились в четвертом зале. В ответ Са-Осирис поведал, что голодными и прожорливыми духами стали те люди, которые на земле были прокляты Богом: они работали день и ночь, но их женщины обкрадывали их, и они все время оставались голодными. Духи, над чьими головами подвешены еда и напитки, а они не могут дотянуться до них, потому что другие копают ямы у них под ногами, также были людьми, и это Бог повелел рыть ямы у них под ногами. Злые деяния тех и других перевесили добрые, и когда спустились они в Дуат, то получили соответствующее наказание. Правители Именти награждают за добро на земле и карают за зло. Таков закон, управляющий миром, пояснил Са-Осирис, и закон этот вечен и непреложен. [166 — Ср. доктрину Моисея в Ветхом Завете: «Если согрешите перед Господом, то испытаете наказание за грех ваш, которое постигнет вас» (Числа: XXXII, 23). А св. Павел в Новом Завете утверждал: «Что посеет человек, то и пожнет» (Галатам: VI, 7).] Каждый из сорока двух номов Египта имеет свой
Дуат, и в каждом судьи Осириса взвешивают земные деяния, и в каждом Дуате праведники вознаграждаются, а грешники караются. Сказав это, Са-Осирис взял отца за руку и вывел его из Именти другим путем, но отказался сообщить ему, та ли это дорога, по которой они пришли сюда. И Хемуас дивился осведомленности своего сына в подобных вещах и предвидел, что когда-нибудь и он станет просветленным духом, человеком Бога, и, идя рядом с Са-Осирисом, он испытывал гордость за то, что тот его сын. И все же Хемуаса пугало увиденное, и он бормотал заклинания «Книги мертвых», чтобы подбодрить себя. По-видимому, Са-Осирис устроил это путешествие в Дуат прежде достижения своего двенадцатилетия, ибо дальше текст сообщает, что, когда исполнилось ему двенадцать лет, во всем Египте никто не мог сравняться с ним в искусстве магии.

ПОСОЛ С ЮГА

Вскоре после этих событий царь Усермаат-Ра вышел во двор своего дворца в Мемфисе, чтобы держать совет со знатными людьми города, которые присутствовали здесь – каждый стоял на своем месте согласно занимаемому им рангу. И вот вошел вестник во двор и объявил, что прибыл посол из Страны Негров [167 — Египтяне называли эту землю «Страна Куш», обозначая этим названием египетские, а впоследствии самостоятельные территории южнее Элефантины. Другие названия: Та-Сети («Земля Луков») и Та-Нехси («Земля (или Страна) Негров»), – Прим. пер.] и что он имеет при себе запечатанное послание; содержание его он огласит перед царем, не ломая печати и не разворачивая документа. Далее он сказал, что если не найдется человека в Египте, который сумеет прочесть то письмо, не сломав печати и не развернув письма, то он вернется в Страну Негров с нераспечатанным письмом, что явится признаком превосходства их над Египтом.
Когда услышали то фараон и члены его совета, они изумились, а один из присутствующих, призвав великого бога Птаха, заметил, что невероятно это для любого писца – прочесть то, чего не видят его глаза, и что невозможно ожидать от человека, чтобы он читал и переводил письмо, не разворачивая свиток.
Опомнившись от удивления, фараон приказал призвать своего сына Хемуаса. Слуги побежали и привели его. Вступив во двор дворца, Хемуас поклонился до земли и восславил царя, и, даже выпрямившись, он продолжал призывать благословения на голову своего царственного отца. Фараон повторил перед ним сказанное негритянским послом, и Хемуас изумился такому требованию. Затем он сказал фараону: «О мой великий владыка, разве способен человек читать запечатанные свитки?» Он попросил, чтобы дали ему десять дней на раздумье, чтобы не пришлось Египту признать превосходство Страны Негров, и когда вернется посол в свою страну, где люди едят камедь, то да не скажет он, что не нашлось в Египте человека, способного прочесть это письмо.
Эту отсрочку приняли и фараон, и, по-видимому, посол. Послу отвели покои, назначили пищевой рацион и обеспечили развратные развлечения, столь любезные для «народов Юга». Фараон же распустил свой совет с очень печальным сердцем и возлег на свое ложе.
Хемуас был в полном недоумении и проделал путь домой как во сне. Когда пришел он домой, то лег на ложе и закрылся с головы до ног, не зная, как выпутаться из беды. Его жена Мех-усехет пришла к нему, коснулась его и почувствовала, что тело его холодно, и не отвечал он на ее расспросы. Она видела, что он опечален и болен, и решила, что им овладел злой дух. Наконец он заговорил с ней и попросил оставить его одного, ибо дело, которым он озабочен, не из тех, что можно доверить своей «сестре Мех-усехет».
Вскоре после этого Са-Осирис заглянул в его комнату и, подойдя к отцу, спросил, отчего он лежит в печали, и попросил поделиться с ним своими тревогами, чтобы и он мог подумать, как помочь делу. На это Хемуас попросил оставить его в покое потому-де, что сын слишком молод, чтобы понять причину его тревог, и он просит его удалиться и заняться своими делами. Но Са-Осирис не ушел и продолжал настаивать. Тогда Хемуас рассказал сыну о прибытии кушитского посла со своим письмом.
Когда услышал Са-Осирис, в чем дело, он расхохотался и смеялся так долго и громко, что отец поинтересовался, в чем причина такого веселья. Сын же ему ответил, что его отец позволил себе отдаться печали из-за совершенно пустячного дела. И он приказал Хемуасу встать, ибо он мог прочесть письмо эфиопа, не разворачивая свитка и не ломая печати. Хемуас, ободренный словами Са-Осириса, вскочил и потребовал у сына доказательств его слов.
В ответ Са-Осирис предложил ему спуститься в подземную камеру, где он хранил свои книги, предложил Хемуасу достать одну из них из ее чехла, не показывая сыну, который, находясь в другом помещении на первом этаже, скажет ему, что это за книга, и прочтет ее, не имея перед глазами текста. Тогда Хемуас отправился в подземную камеру и достал свои книги: он брал каждую книгу из ее чехла, а Са-Осирис говорил ему, что это была за книга, и читал ее вслух. Хемуас чрезвычайно обрадовался, поспешил во дворец и сообщил фараону обо всем, что Са-Осирис сказал и показал ему. Тогда фараон приказал подавать себе трапезу, пригласил Са-Осириса разделить ее, и они выпили вместе и были очень радостны.
На следующий день фараон собрал своих придворных рано поутру и призвал кушитского посла. Негр явился со своим запечатанным письмом и предстал перед фараоном и его придворными. Тогда выступил вперед Са-Осирис и встал рядом с ним и призвал кару Амона на голову посла, потому что тот прибыл в Египет, сад Осириса, ножную скамеечку Ра-Харахти (то есть Ра-Хора-Обоих-Горизон-тов), горизонт Шаи (бога судьбы), с намерением унизить Египет. Наградив посла нелестными эпитетами, он сказал ему, что может прочитать его письмо и ради страха божьего просит засвидетельствовать перед владыкой фараоном, что чтение его не ложно.
Кушит посмотрел на Са-Осириса и наклонил голову в знак того, что не назовет ложным правильное прочтение того, что содержалось в послании. Тогда выступил Са-Осирис перед фараоном, его придворными и народом египетским, и, в то время как они внимали ему, начал читать содержимое запечатанного письма, которое привез посол.

ЗАПЕЧАТАННОЕ ПИСЬМО

Содержание же письма, как прочел его Са-Осирис, было следующее: «В дни фараона „Менх-па-Ра, Сына Амона» [168 — Возможно, искаженная форма имени Тутмоса III (Менхеперра).] весь Египет богател благодаря мудрому и доброму царю, храмы его процветали вследствие обильных приношений, царь же не прикладывал никаких усилий для достижения такого изобилия. Однажды правитель Страны Черных прогуливался во владениях бога Амона [169 — То есть на землях храма Амона, который также почитался в Куше. – Прим. пер.] и услышал разговор двух негров, находившихся в доме поблизости от него. Один из них заявил, что, если бы не страх перед Амоном и ужас наказания, которому подвергнет его египетский наместник, он мог бы навести на Египет чары и погрузить страну во тьму на три дня и три ночи, лишив египетский народ всякого света, кроме получаемого от масляных светильников. Другими словами, он был способен погасить дневное и ночное светила на целых трое суток.
Другой негр сказал, что, если бы не две вышеупомянутые причины, он мог бы навести на Египет свои чары и перенести фараона в Страну Негров и в присутствии правителя Страны Черных его бы отодрали пятью сотнями палочных ударов, а через шесть часов он вернул бы его обратно в Египет. Третий же негр уверял, что с помощью чар может обратить плодородную египетскую землю в пустыню на три года. Иными словами, он мог предотвратить разливы Нила на целых три года.
Когда правитель услышал разговор трех негров, он велел привести их к себе и подробно их расспросил. В ответ на его вопрос они сказали ему, что первого говорившего звали Хор, сын свиноматки, второго – Хор, сын негритянки-рабыни, а третьего – Хор, сын свободной женщины. Таким образом, все трое носили одинаковое имя „Хор“ (то есть Хорус). Затем правитель Страны Черных обратился к Хору, сыну негритянки-рабыни, и приказал ему выполнить обещанное, причем он поклялся именем Амона, Божественного Быка Мероэ, что если тот сделает это, то получит достойную награду.
Немедленно Хор изготовил из воска носилки и четырех носильщиков; прочитав над ними заклинание, он превратил фигурки в живых людей. Затем он приказал этим людям отправляться в Египет и доставить фараона в Страну Негров, когда же ему отсчитают пятьсот ударов палками, отнести его обратно в Египет. Путешествие в два конца и битье должны были занять шесть часов. Четверо бегунов обещали выполнить приказ без проволочек. И вот они отправились в Египет, доставили фараона Менх-па-Ра, сына Амона, в Страну Негров, нанесли ему пять сотен ударов в присутствии правителя и вернули обратно в Египет – и все это заняло у них ровно шесть часов».
Когда Са-Осирис прочел это в присутствии фараона и его придворных, он повернулся к послу, призвал в свидетели Амона и спросил, подлинны ли те слова, которые он только что прочел из запечатанного письма. Посол ответил, что прочитанное точно соответствует содержанию, и просил продолжать.
И Са-Осирис прочитал: «После того как фараон, сын Амона, был подвергнут побоям, они вернули его в Египет. Спина царя была изранена немилосердно, он страдал от великой боли и лег в святилище Пер-Херу. На следующий день фараон поинтересовался у приближенных, что случилось с Египтом и отчего ему пришлось покинуть его пределы. И он сказал, что если кто-либо из приближенных усомнится в рассудке фараона, то да будет ему стыдно. В ответ те заверили своего великого владыку, что он был абсолютно здоров и что богиня Исида дарует ему исцеление, [если это ему необходимо]. Они спросили только, как это он мог обратиться к ним с таким странным вопросом, и указали, что ведь он спал в святилище Пер-Херу, где его охраняли сами боги.
Тогда фараон поднялся, повернулся к приближенным спиной, и по рубцам и кровоподтекам они поняли, что их повелитель был немилосердно избит. А царь поклялся жизнью Птаха, что его унесли в Страну Негров прошлой ночью и в присутствии правителя этой земли всыпали ему пятьсот палочных ударов, а затем доставили обратно в Египет – и все это за шесть часов.
Когда придворные убедились, что спина их господина жестоко избита, они испустили громкий крик удивления.
А среди придворных фараона был один ученый мудрец по имени Хор, сын Панеше. Когда он явился к фараону и увидел его спину, то объявил, что царь пострадал от чар черных кушитов. Он поклялся жизнью фараона, что приведет виновников этого преступления на плаху. И фараон умолял его, когда тому понадобилось отлучиться, побыстрее возвращаться, чтобы не дать возможности черным колдунам вновь утащить его в Страну Негров. Хор ушел, а когда вернулся, то принес магические папирусы и амулеты. Он прочитал заклинания над царем, привязал к его телу амулеты и покинул царя, будучи уверен, что тот надежно огражден от покушений эфиопских колдунов.
Собрав все необходимое для жертвоприношений мясом и напитками, Хор, сын Панеше, взошел на борт корабля и отплыл в Хемен – город, который греки назвали Гермополем, а египтяне и до сего дня называют Ашму-нен [170 — Ашмунен, иначе Шмун (современный Даманхур), – столица XV нома Верхнего Египта, центр культа Тота. – Прим. пер.], где почитали Тота, „девять раз величайшего» бога. Вступив в его храм, Хор, сын Панеше, совершил жертвоприношения и попросил Тота внять его мольбам. Он обратился к нему как к изобретателю письменных магических заклятий, создателю земли, неба и преисподней, опоры богов, и попросил подсказать ему, как охранить фараона от кушитских колдунов и уберечь Египет от позора.
Затем Хор лег в храме этого бога и заснул, а ночью во сне явился ему Тот и повелел на следующее утро отправиться в храмовую библиотеку и разыскать там запертый и запечатанный сундук (или дарохранительницу). Он приказал ему сломать печати и открыть сундук, в нем он найдет свиток папируса, на котором этот бог своей рукой записал магическое заклинание. Это заклинание обеспечивало богу одоление всех врагов, и Тот повелел Хору сделать копию текста и вернуть папирус в сундук. Писание, обеспечивающее победу, безусловно спасет фараона от чар Страны Черных. Восстав ото сна, Хор понял, что Тот ответил ему, и отправился на поиски заветного сундука. Он нашел его, и внутри оказался свиток, который он скопировал ради защиты фараона.
На следующую ночь волшебные носильщики со своими носилками снова прибыли в Египет с намерением утащить фараона в Страну Негров, но сила Хора, сына негритянки-рабыни, оказалась недейственна, ибо ее нейтрализовали заклинания и амулеты, которыми Хор, сын Панеше, снабдил фараона. На следующее утро фараон сообщил Хору, сыну Панеше, что носильщики с носилками опять приходили ночью, но оказались бессильны унести его в Страну Негров из-за заклинаний и амулетов, которые были у него.
Тогда Хор, сын Панеше, потребовал много воска и слепил носилки и четырех носильщиков. Наделив их дыханием жизни с помощью заклинаний, он послал их в Страну Негров и приказал доставить правителя той страны, чтобы отсчитать ему пятьсот палочных ударов в присутствии фараона. После того как это случится с правителем, его следовало доставить обратно в его страну, и все должно было совершиться за шесть часов. Пообещав исполнить все без проволочек, восковые человечки полетели по воздуху близ облаков и, когда прилетели они в Страну Негров, схватили правителя и доставили в Египет, где побили его палками в присутствии фараона, а затем привезли обратно – и все за шесть часов».
На этом месте прервал чтение Са-Осирис и спросил посла, соответствует ли прочитанное содержанию запечатанного письма, и тот подтвердил полное соответствие и предложил читать дальше.
Са-Осирис продолжал: «Когда правитель Страны Негров после наказания воротился в свою страну через шесть часов, его слуги отвели его в его дом, и он лег на ложе. На следующее утро он рассказал своим приближенным, что с ним случилось, и показал им изъязвленную спину, они же дали полную волю своей ярости и громко закричали.
Тогда правитель послал за Хором, сыном негритянки-рабыни, горячо отругал его во имя Амона, Божественного Быка Мероэ, и приказал использовать свои чары во спасение его от колдовства Хора, сына Панеше. Но черный маг не смог защитить своего господина. После этого во второй и в третий раз правитель Страны Негров был унесен в
Египет чарами Хора, сына Панеше, и каждый раз получал по пятьсот палочных ударов и возвращался в Страну Негров через шесть часов.
На следующий день после третьего похищения правитель послал за Хором, сыном негритянки-рабыни, и обвинил его в том, что по его вине он был опозорен перед египтянами. И он поклялся именем Амона, Божественного Быка Мероэ, что если тот не избавит его от летающих египетских носильщиков, то он пошлет его на смерть.
Попросил Хор, чтобы правитель отправил его в Египет, чтобы увидеть ему того мага, который был искуснее его в магии, и он поклялся превзойти его и дать ему ощутить на своем теле силу ненависти, которая была в его сердце. Правитель согласился, и маг отправился к матери, чтобы сообщить ей о своих планах. Когда негритянка-рабыня услышала о планах своего сына, они не показались ей хорошими, и она посоветовала ему, чтобы он хорошенько спрятался, когда прибудет в Египет, ибо знала она, что не сравняться ему с египетскими магами. И она предупредила его, чтобы не попадался он к ним в руки, если же такое случится, то не вернется он более в Страну Негров. Хор не придал значения словам матери и объявил, что твердо решил отправиться в Египет. В ответ мать сказала, что если решение его непреложно, то пусть оставит он ей какой-нибудь знак, по которому она знала бы, где он находится и как обстоят его дела. Если же случится с ним беда, то она обещала прийти к нему и попытаться его спасти.
И Хор сказал: если, когда захочется ей пить, напиток приобретет цвет крови, а когда захочется есть, [жареное] мясо станет цвета сырого мяса, и если небо станет багровым, то это будет означать, что с ним случилась беда и ей следует идти к нему. Затем Хор поручил себя охранительным чарам, направился в Египет и, когда достиг Мемфиса, начал повсюду искать могучего мага, ради которого прибыл. Как-то ему удалось получить доступ во дворец фараона, и, возвысив голос, он стал кликать того чародея, который заставил правителя Страны Негров прилетать в Египет, где его избивали.
Когда закончил он свои призывы, Хор, сын Панеше, встал и обругал Хора-Негра и напомнил ему, что когда-то спас его и его друга из воды. Затем он перешел к осуждению великого позора, которому тот подверг фараона, и объявил, что великие боги Гелиополя предрекли его поражение. Хор-Негр ответил взаимными обвинениями и с помощью чар навел пламя на зал приемов фараона, и фараон, загоревшись, призвал Хора, сына Панеше, на помощь. Хор, сын Панеше, заставил небо пролиться обильным дождем, который погасил пламя. Тогда Хор-Негр наполнил дворец фараона тьмой, которая была такой густой, что ни один человек не видел соседа, но Хор, сын Панеше, вызвал ветер, который наполнил весь дворец и разогнал тьму.
Тогда Хор-Негр сотворил громадную каменную плиту длиной в двести локтей и шириной в пятьдесят, которая нависла над головами фараона и его придворных, и собирался опустить ее на них, чтобы не осталось никого живого. Когда фараон увидел это, то и он, и все присутствующие издали громкий крик ужаса. А Хор, сын Панеше, сотворил папирусную барку под этой плитой, и она увлекла ее прочь, в море.
Тут Хор-Негр убедился, что египетский маг превосходит его в волшебном искусстве, и прочитал заклинание, чтобы стать невидимым и вернуться назад, в Страну Негров. Но он не смог выйти наружу, ибо Хор, сын Панеше, произнес другое заклинание, и Хор-Негр стал виден фараону и его придворным в облике гуся [171 — Дикий египетский гусь (Chenalopex Aegyptiaca), издающий крик, похожий на лай собаки.], который упал на спину перед птичником с ножом в руке, готовым его прирезать.
Пока творились эти события, прибыла мать Хора-Негра, исполняя данное сыну обещание. Явилась она в облике гусыни, вступила во дворец фараона и начала криком призывать своего сына. Хор, сын Панеше, заметил ее перелетающей с места на место, прочитал заклинание, и она пала на землю. Когда птичник приготовился зарезать и ее, она превратилась в рабыню-негритянку и стала молить о снисхождении и прощении за причиненное ее сыном зло. Она попросила Хора, сына Панеше, дать ей воздушную ладью, чтобы они с сыном могли вернуться в свою страну и никогда более не возвращаться в Египет. Хор, сын Панеше, ответил ей, что не прекратит своих чар над ней, пока она не поклянется, что действительно никогда не вернется в Египет. Негритянка-рабыня подняла руку и поклялась, что не ступит на египетскую землю, а сын ее поклялся, что пятнадцать столетий будет пребывать вдали от Египта. Тогда Хор, сын Панеше, дал им воздушную ладью, и черный маг с матерью вернулись на родину».
Таково было содержание запечатанного письма, которое привез посол с Юга. Когда же закончил Са-Осирис чтение перед фараоном и его придворными и отцом своим Хемуасом, то обратился он лицом к фараону и поклялся жизнью царя, что кушит, доставивший послание, был тот самый Хор, сын негритянки-рабыни, о котором говорилось в письме. Тогда он поклялся, что не вступит на египетскую землю пятнадцать столетий, но срок этот истек, и черный маг осмелился вернуться, чтобы посрамить Египет. Очевидно, что слова его были приняты фараоном благосклонно, и тогда Са-Осирис заявил, что он – Хор, сын Панеше, победивший некогда Хора, сына негритянки-рабыни.
Когда пребывал он в Именти, царстве мертвых, которым правит Осирис, то узнал о намерении Хора, сына негритянки-рабыни, взять реванш в Египте, а выяснив, что нет в стране достаточно искусного мага, готового противостоять ему, умолил Осириса дозволить ему вернуться на землю. Осирис дозволил, и Хор, сын Панеше, покинул Именти, пришел на землю и вошел в росток дыни, отвар которой выпил Хемуас перед совокуплением со своей женой. Мех-усехет понесла и родила Са-Осириса, который с младенчества обладал всей мудростью и знаниями Хора, сына Панеше, и был настоящим мастером своего дела.
И тотчас Са-Осирис направил свои чары против посла, привезшего запечатанное письмо, вокруг того возникло пламя и поглотило его в присутствии фараона и его приближенных. Совершив это, Са-Осирис постепенно растаял в воздухе, как тень, и исчез из дворца. Фараон был опечален увиденным и просил Хемуаса оставаться рядом с ним, чтобы утешать его. В ту ночь Мех-усехет вновь понесла и родила сына, которого назвали Усимен-Хор. А Хемуас с тех пор до конца своих дней приносил заупокойные жертвы для духа Хора, сына Панеше.

XII. ХЕМУАС – СПАСИТЕЛЬ ЕГИПТА

По свидетельству Геродота (II, 141), после фараона-слеп-ца Анисиса трон занимал жрец Гефеста (Птаха) по имени Сетон. Этот царь с истинно жреческим высокомерием пренебрегал воинами египетской армии и не желал видеть в них опору государства. Он обижал их, когда только предоставлялась возможность, и конфисковал земли, дарованные им его предшественником.
После этого пошел войной на Египет с сильным войском Сеннахериб, царь ассирийцев и арабов, а египетские воины отказались выступать против него и защищать свою страну. Сетон, не имея сил противостоять, отправился в храм Птаха и, встав перед статуей бога, горько жаловался на свалившееся на него злосчастье и рыдал при мысли об опасности, угрожавшей ему и его стране. Утомленный рыданиями, он уснул и увидел сон. Привиделось ему, что предстал перед ним бог и призвал его утешиться. Он обещал, что никакое зло не постигнет его во время битвы, потому что он сам пошлет ему помощь. Сновидение ободрило царя и придало ему смелости; он покинул храм и отправился собирать людей, готовых следовать за ним. Он разбил стан в Пелусии, где находятся «северо-восточные ворота» в Египет. Никто из воинов не последовал за ним, и войско состояло из пестрого сборища мелких торговцев, ремесленников и крестьян, возделывавших землю. Ассирийцы и арабы двинулись на город и начали штурм. Но ночью полчища полевых мышей напали на лагерь ассирийцев и изгрызли колчаны врагов и их луки и кожаные рукояти их щитов. И оказалось на следующий день, когда собрались ассирийцы на битву, что не могли они держать щиты, и луки их были бесполезны, и колчаны в дырах. Вынуждены они были повернуть спины к бегству, и множество их полегло. Впоследствии поставили в храме Птаха каменную статую Сетона, которая изображала его с мышью в руках, а надпись от лица царя гласила: «Увидевший меня да восславит бога».
Первым, кто идентифицировал геродотовского Сетона с Сатни-Хемуасом, был Кралл [172 — Имеется в виду «возвращение на землю» вроде того, которое совершил Хор, сын Панеше. Но в отличие от того, принявшего имя Са-Осирис (то есть «Сын Осириса»), получается, что Сатни сохранил свое прежнее имя. – Прим. пер.]. Гриффис признал это сравнение справедливым в своей книге «Рассказы о верховных жрецах Мемфиса» (“Stories of the High Priests of Memphis, p. 1 f.”). Были ли мыши посланы Птахом или Сатни наколдовал их – не важно, все равно это божественная сила Птаха спасла Египет. Историческим фактом является то, что клинописные источники не сообщают о каких-либо попытках Сеннахериба захватить Египет. Зато его сын Эсархаддон вторгался в его пределы, и во время одной из попыток вся его армия была захвачена ужасной песчаной бурей и погибла.

ОТ АВТОРА

Дешифровка египетских иероглифов, триумфально завершенная к середине XIX столетия, позволила невероятно расширить наши представления о древних египтянах и их стране, истории, языке и литературе на протяжении почти 4000-летнего существования древней цивилизации в долине Нила. Эти знания существенно пополнились фактами и выводами, полученными на основе тщательных археологических раскопок поселений и погребений Верхнего Египта и Нубии, Судана и Синайского перешейка, на чем, собственно, вкупе с письменными источниками, и базируется египтология. Эта наука заставила историков скорректировать и пересмотреть ряд положений о Древнем Египте, принадлежавших античным историкам и писателям, устранив неверные трактовки и ошибочные концепции и позволяя полнее проследить историческую последовательность событий. Изучение египетского языка открыло новые горизонты для филологов, постепенно обнаруживая его родство с диалектами банту, хамитскими наречиями Восточной Африки и семитскими языками. Некоторые семитские элементы были восприняты местными африканскими наречиями за много веков до IV тысячелетия до н. э.
Различные редакции «Книги мертвых» и близких к ней книг о загробном мире дают огромный материал для ученых, работающих в области сравнительного религиоведения и фольклористики, которым подчас известно больше о религии египтян, их эсхатологии и вере в загробную жизнь, чем даже ученым жрецам Бусириса, Гелиополя, Мемфиса, Гераклеополя, Гермополя и Фив. Студент-биб-леист также получил бесценную информацию благодаря дешифровке египетских иероглифов, ибо в повествование Исхода включены сведения, основанные на египетских документах, и сюжет об исходе евреев из Египта являлся чем-то вроде подтасованной версии широко распространенной традиции, сложившейся на базе исторических фактов. Некоторые положения истории Моисея имеют аналогии в Повести о Синухете, дуэль между Синухетом и силачом из Речену напоминает схватку Давида с Голиафом, а события египетской истории с XXII династии позволяют проследить соответствия пророчеств Исайи и Иеремии о Египте, которые получили должную оценку лишь после дешифровки египетской письменности.
То, что евреям было многое известно о Египте, не должно нас удивлять, ведь Агарь, великая праматерь израильтян, была египтянкой, а Моисей, Соломон и Иосиф имели египетских жен.
Ранние египтологи основное внимание обращали на источники, освещавшие историю, хронологию и язык Древнего Египта, меньше интересуясь повседневной жизнью, нравами и обычаями, беллетристикой, поэзией и развлечениями обитателей этой изумительной страны. Они полагали, что эти сферы не могли вобрать в себя «мудрость египтян», о которой говорится в Новом Завете (Деяния: VII, 22).
Вот почему весь научный мир Европы был потрясен, когда в 1815 г. виконт де Руже опубликовал в Revue Archeologique (1852, vol. VIII, p. 30 ff.) сказку, сюжет которой живо напоминает рассказ из сборника «Тысячи и одной ночи». Текст этой сказки записан иератическим письмом на свитке папируса, купленного в Италии мадам
Э. д’Орбиней. Неизвестно, как папирус оказался в Италии, скорее всего, он был доставлен туда одним из итальянских консулов в Египте в первой половине XIX века. Мадам д’Орбиней показала папирус де Руже, и по рекомендации доктора Бирча он был приобретен Британским музеем, где и хранится в настоящее время под номером 19183 [173 — Иератический текст издан Бирчем (Select Papyri, II, pi. IX–XIX).]. Папирус повествует о двух братьях, у одного из которых была жена, благополучно проживавшая с ним в его доме. Жена старшего брата воспылала страстью к младшему и предложила ему себя, но юноша отверг ее. В ярости женщина притворилась больной и решила исказить случившееся, словно это именно ее пытались подвергнуть насилию. Она легла наземь и ожидала возвращения супруга, не разжигая очага и не засветив лампу.
Когда вечером муж вернулся и спросил, что с ней случилось, она рассказала, что его брат набросился на нее и пытался изнасиловать, тогда старший брат поклялся убить ее обидчика. Он схватил нож и бросился на поиски младшего брата. Тот, предупрежденный коровами, бежал, преследуемый братом. Бог солнца, великий небесный судья, сотворил канал, наполненный крокодилами, разделивший преследуемого и преследователя. С другого берега младший брат рассказал старшему, как все обстояло на самом деле, и, оскопив себя, отправился в Долину Кедра, где поместил свое сердце в цветок на вершине кедра. Старший брат вернулся домой, убил свою жену и бросил ее останки на съедение псам. Вторая часть повести, по сути отдельный рассказ, соединенный с первым, будет рассмотрена нами ниже.
Когда в Европе познакомились с этой сказкой, многие решили, что она представляет собой изначальную форму сюжета об Иосифе и жене Потифара, но это не обязательно так, ведь мотив о похотливой жене очень распространен в литературе многих народов разных эпох. Один из самых известных примеров представлен в сказках папируса Вест-кар. Он рассказывает о жене великого чародея Убаонера, жившего во времена фараона Хуфу (Хеопса), строителя Великой пирамиды. Соблазнитель был отдан крокодилу, сотворенному заклинанием Убаонера, а неверная жена приговорена к сожжению на костре.
Прежде чем ученые успели оправиться от удивления после прочтения папируса д’Орбиней, благодаря великому египтологу Генри Бругшу к ним в руки попали еще несколько удивительных повестей. В 60-е годы XIX века гробнице коптского монаха в Дейр-эль-Медине был обнаружен деревянный саркофаг, в котором оказался папирус с демотическим текстом, то есть сравнительно поздней и условной формой письма, основанной на иератической письменности, которая, в свою очередь, являлась модификацией иероглифики. Этот папирус был доставлен Бругшу, единственному в то время знатоку демотики, который перевел его с изумительной точностью [174 — Этот перевод был опубликован в Revue Archeologique, 1867.]. Первый рассказ повествует о том, как Сетон, или Сатни-Хемуас, – царевич и великий чародей – попытался овладеть великой книгой заклинаний, написанной самим богом Тотом, ради чего он спустился в гробницу и вошел в контакт с мумиями, которые покоились в этой гробнице. Второй рассказ, фабульно не связанный с первым, посвящен истории любви Сатни-Хемуаса к потрясающей красавице Табубу, которая, впрочем, не принесла влюбленному счастья. Эти рассказы, наряду с повестью папируса д’Орбиней, свидетельствуют, что египтяне, помимо литературы мудрости, любили сказки и верили, что некогда водились на свете чародеи, волшебники и овладевшие их искусством «маленькие люди», а животные, рептилии и растения понимали человеческую речь и могли разговаривать с людьми, что Эннеада богов была способна создать такую красивую женщину, что даже река «воспылала к ней страстью», что одуряющий аромат от пряди ее волос был так силен, что сам фараон выслал войска в далекую Долину Кедра, чтобы они доставили ему женщину, с чьей головы упала эта прядь.
Появление этих произведений заставило египтологов тщательно исследовать каждый папирус, и их усилия часто приносили успех. В собрании древностей, которое александрийский консул Харрис предложил приобрести Британскому музею, оказался папирус, свидетельствовавший, что египтяне составляли целые коллекции сказок и произведений того направления, которое можно отнести к «историческому роману». На это указывает, в частности, источник, известный под названием «Папирус Харрис 500», который соединяет сказку с историческим романом. В нем говорится о царевиче, которому волшебницы, названные «Семью Хатхор», предрекли насильственную смерть от змеи, крокодила или собаки. Благодаря исключительной ловкости царевич умудрился допрыгнуть до окна высокой башни, где была заточена прекрасная царевна, и женился на ней. С детства его спутником и другом был пес охотничьей породы салюки. Жена царевича ухитрилась убить змею, которая приползла в дом, чтобы ужалить ее мужа, избавив его, таким образом, от одной судьбы. Затем царевич попал в большую беду, столкнувшись с крокодилом, который время от времени выходил из воды, но был спасен неким великаном (?). Конец папируса сильно испорчен. Сохранившийся текст позволяет предположить, что пес царевича при виде того, как он сражается с крокодилом, бросается ему на помощь. Стремясь поразить крокодила, пес наносит рану царевичу, которая приводит того к смерти. Таким образом исполнилось пророчество Семи Хатхор, и автор папируса настойчиво призывал читателей извлечь из этого вывод, что никто не в силах изменить свою судьбу. Египтяне, подобно арабам, верили, что предначертанное (MaktUb) должно обязательно сбываться.
Второй рассказ Папируса Харрис 500 описывает взятие города Яффы (Иоппы?). Египетский военачальник сумел хитростью втащить в осажденный город сосуды или корзины, в которых находились две сотни воинов, и, когда он двинулся на приступ города, воины вышли из своих укрытий. Горожане, оказавшись между двух огней, сдались. [175 — Первый перевод этого текста выполнен Гудвином (Transactions of the Society of Biblical Archeology, vol. Ill, p. 349 (1874)); факсимильное издание с французским переводом подготовлено Г. Масперо (Etudes Egyptiennes, 1879); английское факсимильное издание осуществлено под редакцией Баджа (Hieratic Papyri in the British Museum, Second Series, London, 1924).] Очень возможно, что в основу истории об Али-Бабе и сорока разбойниках из сборника «Тысячи и одной ночи» лег именно этот египетский рассказ о военной хитрости, примененной при взятии Яффы. Осада имела место в ходе одного из сирийских походов Тутмоса III.
Древнейшая подборка египетских сказок содержится в папирусе Весткар, который хранится в Берлинском музее. В них говорится об удивительных чудесах, совершенных великими чародеями, жившими при царях III–IV династий. Папирус был записан примерно между XII и XVIII династиями – возможно, в эпоху гиксосского правления. Так как переводы этих сказок включены в данную книгу, то нет нужды подробно говорить о их содержании. Приключения потерпевшего кораблекрушение представляет собой небольшое, но весьма любопытное произведение.
Большинство перечисленных текстов, безусловно, было призвано развлечь читателя, но тексты имели также и дидактический характер. Особенно это касается следующих текстов.
1. Девять жалоб о справедливости и возмещении убытков обиженного земледельца Хунанупу, чьи ослы с грузом были захвачены домоправителем знатного человека по имени Ренси. Язык, в который облечены эти жалобы, изобилует метафорами и изысканными оборотами речи, и все произведение является прекрасным примером элитной египетской литературы, которое многократно копировали и изучали в школах на протяжении, по крайней мере, шести столетий.
2. Повесть о Синухете, исторический роман, записанный в начале XII династии.
3. Путешествия Ун-Амуна, посланного в Ливан ради приобретения кедровых бревен для строительства новой церемониальной барки Амона-Ра, царя богов в Фивах.
4. Ссора между гиксосским царем Апопом, или Апопи, и фиванским царем Секененра. Фрагменты этой истории сохранились на папирусе Салье 1 из собрания Британского музея. Рассказ начинается с преамбулы, в которой говорится, что Египет в то время находился под игом «мерзкого народа», то есть гиксосов, чей царь Ра-Апопи управлял Севером, то есть Дельтой, из города Хавару (у Манефона – Аварис) или Таниса. Югом страны правил фараон Секененра, его столицей являлись Фивы, а великим богом – Ра-Харахти. Гиксосский царь поклонялся Сутеху, которому Ра-Апопи выстроил большой храм, ежедневно там совершались жертвоприношения в присутствии царя и его приближенных, а весь Египет платил дань гиксос-скому царю. Посоветовавшись со своими приближенными, Ра-Апопи отправил к Секененра в Фивы посла, который от имени своего господина потребовал уничтожить всех бегемотов, потому что они так плещутся и пыхтят, что не дают спать Ра-Апопи ни ночью, ни днем. В том случае, если Секененра не выполнит этого требования, Ра-Апопи требовал признать Сутеха и ввести поклонение ему – тогда Ра-Апопи не опустошит Египет и поклонится царю богов Амону-Ра. Секененра принял посла с честью и отослал его назад с дарами. Трудно судить, чем закончилась эта история, так как конец папируса утрачен. Но утверждение, что плеск бегемотов в каналах за пять сотен миль от Авариса не давал царю спать, разумеется, являлось преувеличением и было рассчитано на то, чтобы спровоцировать в Египте открытую войну.
Данные гробниц и папирусов заупокойного культа свидетельствуют, что древние египтяне, подобно их сегодняшним потомкам, подчас находили жизнь утомительной, скучной и монотонной – во всяком случае, пребывание среди живых иногда им приедалось. Благочестивые родственники часто помещали в семейные гробницы игровые доски, чтобы обитателям гробниц было чем развлечься в «жизни вечной-вековечной». Папирус Ани свидетельствует, что великий писец и инспектор всех доходов и жертвенных даров Фив и Абидоса был так уверен, что не будет перегружен делами в загробном мире, что был не прочь поиграть в настольную игру со своей супругой. Современные египтяне по многу часов проводят за играми в домино, шашки или карты, но настоящее удовольствие жители городов получают от посещения кафе, где можно попить кофе, покуривая табак и даже иногда гашиш (cannabis Indica), и послушать «сказителя» – Rawo. В деревнях мужчины собираются на открытом месте вокруг костра, в который бросают коровий навоз, и, словно дети, просят Rawo: «Расскажи сказочку». Очень популярны истории о «великих днях», то есть битвах эпохи халифата, живые и страстные любовные истории, рассказы о чудесах, совершенных волшебниками, но особое удовольствие вызывают рассказы о повседневной жизни с намеками на местные события. Трудно судить, насколько современные египтяне или их далекие предки эпохи фараонов верят и верили, что их поступки способны стать темой для сказителей загробного мира, но, вероятно, они допускали такую возможность. Во всяком случае, не может быть сомнений, что профессиональные сказители существовали еще в фараоновский период.
Об этом свидетельствуют сказки и полные воображения истории, дошедшие до нас, особенно представленные в текстах папируса Весткар. Этот источник сообщает, что великий фараон и строитель величайшей пирамиды Хуфу (которого греки называли Хеопсом), страдая от скуки и утомившись от государственных дел, призвал к себе царевичей, своих сыновей, и приказал им по очереди рассказывать истории о чудесах, которые обычно приписывались ученым жрецам из Мемфиса, имевшим славу могучих чародеев. Не удовлетворившись рассказами о событиях, случившихся при его предшественниках Небка и Снофру, царь пожелал воочию убедиться, что современные ему маги действительно обладают теми возможностями, которые им приписывают. Желание царя помог исполнить его сын Дедефхор, лично знавший великого мага по имени Деди, жившего в деревне к югу от Мемфиса. По приказу Хуфу Дедефхор взял одну из царских барок и поплыл вверх по реке к той деревне, где нашел мудреца лежащим на циновке у дверей своего дома, причем один слуга поддерживал его голову, а другой растирал ему ноги. Царевич доставил Деди в Мемфис, привел к царю, и чародей совершил перед ним два чуда. Он приставил отрубленные головы утки и гуся [176 — У Масперо фигурирует третья птица – пеликан (?). В переводе И. Лившица – два гуся (Сказки Древнего Египта. – М.: Алетейа, 1998. – С. 42). – Прим. пер.] к их шеям, они приросли, птицы вскочили и закричали. Затем он приставил отрубленную голову быка, и, хотя текст в этом месте не совсем ясен, по-видимому, бык поднялся и поклонился. [177 — У И. Лившица: «Бык встал позади него (то есть Деди. – С.А.), причем его веревка упала на землю» (Там же. – С. 42). – Прим. пер.] Головы птицы и быка были положены у стены с одной стороны аудиенц-залы, а тела – с другой. Когда Деди произнес заклинание, головы и тела двинулись навстречу друг другу и соединившись, встали каждая на свое место. Если верен комментарий Масперо, что веревка быка упала на землю, то в тексте в этом месте нет пропуска.
Конец сеанса принес царю разочарование. Фараон заставил мага открыть ему число и местонахождение магических замков Тота. В своем ответе маг сообщил царю, что бог солнца Ра решил завершить его династию и третьим его преемником на престоле станет сын жреца бога Ра из Сахебу. Исторические данные свидетельствуют, что ответ оракула был верен лишь отчасти, так как фараон Сахура, сын жреца Ра из Сахебу, был вторым, а не первым царем V династии.
В первую часть нашей книги вошли одиннадцать сказок и историй, среди них рассказы о путешествиях, исторические романы и религиозные произведения, сохранившиеся в иератических папирусах, и легенда о боге Хонсу из Фив, записанная иероглифическим письмом на каменной плите. Собранные воедино, они дают прекрасное представление о литературе Древнего Египта, а каждое в отдельности служит хорошим примером языка и литературного стиля той эпохи, к которой оно относится… Архетип Жалоб красноречивого был составлен в правление Небкаура [178 — Небкаура Хети – четвертый царь X (гераклеопольской) династии. – Прим. пер.], возможно идентичного Ахтою греков, правление которого пришлось на период между VI и XI династиями. Царь Хеопс и волшебники и Приключения потерпевшего кораблекрушение датируются ранней гиксосской эпохой. Возможно, Повесть о Синухете того же времени. Сказка о двух братьях, Повесть об обреченном царевиче, Легенда об Исиде и Ра, Путешествие Ун-Амуна в Ливан записаны в период Нового царства. Каменная плита с текстом легенды о Хонсу, вероятно, относится к птолемеевской эпохе, хотя сама легенда может быть датирована периодом правления Рамсеса II.
Последние два произведения из вошедших в этот сборник были записаны демотическим письмом и повествуют о деяниях сына Рамсеса II и верховного жреца в Мемфисе Сатни-Хемуаса и его сына Са-Осириса. Невозможно точно датировать папирусы, на которых они записаны, но текст был выполнен между 200 г. до н. э. и 100 г. н. э. Известны другие литературные тексты, записанные демотикой (например, История Петубаста // Krall. Ein neuer historischer Roman in Demotischer Schrift [in: Mitteilungen aus der Sammlung der Papyrus Rainer, 1897, vol. VI, p. 19–30], Spiegelberg. Der Sagenkreis des Konigs Petubastis, Leipzig, 1910), но сказание о деяниях Сатни-Хемуаса и Са-Осири-са представляется мне наиболее интересным и одновременно содержательным, поэтому оно и включено в этот сборник.
Представленные выше одиннадцать текстов являются оригинальными произведениями египетских авторов, которые были высокообразованными людьми и прекрасно знали литературу своего времени. С другой стороны, их географические познания не были так точны, названия отдельных мест и имена иногда искажались, а важные исторические подробности опускались или просто забывались. Эти рассказы были призваны развлекать читателя, а не наставлять его. Никакие географические познания не могут помочь локализовать остров Ка, на который был выброшен волной моря потерпевший кораблекрушение, а памятники и царские списки свидетельствуют, что Деди либо полностью забыл, либо проигнорировал тот факт, что целых пять царей правили между смертью Хуфу, фараона IV династии, и первым представителем V династии. Но форма и характер рассказов указывают на чисто египетское происхождение, ничто не свидетельствует в пользу того, что авторы или писцы заимствовали их из чужеземных источников.
Однако Сказка о двух братьях и Повесть о Сатни Хемуасе и мумиях служат примером того, что, когда это отвечало их целям, писцы допускали вставки из других произведений, не имевших с первыми никакой связи. В своем первоначальном виде Сказка о двух братьях заканчивалась казнью жены Анупу, так же как история о жреце Убаонере завершается сожжением его жены. Но автор Сказки о двух братьях решил, что по отношению к Бате допущена несправедливость, и заставил богов сотворить для него красавицу-жену. Благоуханная прядь ее волос, влюбившаяся в девушку река, армия, посланная фараоном на ее поиски, и все остальное не связано с первой частью сказки. Для египтянина не было ничего странного в том, что Бата превратился в быка, так как в «Книге мертвых» имеются главы, предназначенные дать умершему способность по своему желанию превращаться в птицу, змею, крокодила, цветок лотоса или принимать иные формы. Ничего странного не было и в том, что в облике быка Бата мог разговаривать со своей женой, и в том, что коровы предупредили его, что брат собирается его убить, ведь животные разговаривают и в «Книге мертвых» [179 — «Да будет сказано мне теми, которые воззовут ко мне: „Приди, приди в мире», ибо слышал я слова, сказанные Ослом Коту в доме Хапет-ра». Глава CXXV, Обращение к богам, строки 12–13 (папирус Ну, Британский музей № 10447, лист 24).]. А на острове Ка змей вступает в диалог с потерпевшим кораблекрушение. Но если вернуться к истории о Хемуасе и его интересу к тайной книге магии (волшебным замкам?), становится очевидно, что визиты царевича в дом красавицы Табубу не имели ничего общего с его поисками. Масперо перечислил (Romans et Contes Egyp-tiennes, IV ed.) исследования некоторых ученых, обнаруживших параллели нескольким мотивам Сказки о двух братьях в литературе многих народов Европы, Малой Азии и Индии. Но автор или переписчик сказки не мог знать об этих параллелях, ибо он жил на тысячу лет раньше Христа! Хотя, может быть, уже тогда рассказ считался древним, а писец только переписал его или создал собственную версию более ранней редакции.